Текст книги "Боги войны"

Жерар Клейн
Боги войны[1]1
  Les seigneurs de la guerre
  © Н. Хотинская, Е. Болашенко, 1993.


[Закрыть]

С неба сыплет злая манна,

Но в какой из дней, нежданно,

Все народы, как ни странно,

Жить в любви и мире станут?

Трам-тарам, тирим-там-там,

Месть нужна лишь мертвецам!

Старая французская песенка

1

Бестия плакала, как ребенок. Нет, не от угрызений совести, хоть и убила три дюжины человек, а оттого, что оказалась так далеко от родной планеты. И кому, как не Корсону, было понять ее горе: ему самому потребовалось собрать всю свою волю, чтобы не расплакаться.

В непроглядной тьме он осторожно шарил вокруг себя руками, боясь пораниться о траву, которая, если верить Инструкции, должна быть острой как бритва. Он нащупал клочок голой земли и лишь тогда медленно-медленно переместился вперед. Дальше начиналась трава – мягкая, как мех. Изумленный Корсон отдернул руку. Трава обязана быть жесткой и острой. Урия – враждебная, опасная планета. Вспомнить Инструкцию: мягкая трава обязательно скрывает ловушку. Урия ведет войну с Землей...

Но прежде всего надо узнать, обнаружили уже уриане Бестию и самого Джорджа Корсона. Ну, Бестия-то способна дать им отпор. А вот Корсон – вряд ли. В двадцатый раз он прикидывал в уме: уриане видели, как корабль исчез в море огня, и наверняка считают весь экипаж погибшим. До утра они ничего не предпримут, если джунгли Урии хотя бы наполовину так ужасны, как предупреждает Инструкция.

Снова и снова приходил Корсон к одному и тому же мрачному выводу. Три смертельные опасности угрожают ему: Бестия, туземцы и фауна Урии. Впрочем, делать все равно нечего, и он решился встать – на четвереньках далеко не уйдешь. Правда, окажись он сейчас поблизости от Бестии, это стоило бы ему жизни. Корсон знал, в какой стороне находится Бестия, но не мог даже приблизительно определить разделявшее их расстояние. Ночь поглощала все звуки. Или их заглушал страх? Медленно, осторожно он поднялся, стараясь не касаться травы и листьев. Над головой спокойно светили звезды – далекие, но совсем не враждебные, похожие на те, что он столько раз видел с разных планет, разбросанных по всей Галактике. Усыпанный звездами небосвод почему-то немного успокоил его. Некогда на Земле люди давали имена созвездиям, считая их вечными и неизменными, а те оказались лишь случайными и непостоянными скоплениями звезд, меняющимися даже в зависимости от места наблюдения. Теперь земляне слишком многое знали о звездах – и больше не наделяли их божественной силой.

Положение отчаянное, но не безвыходное, подумал Корсон. Есть надежное оружие, правда, оно уже почти разряжено. Как раз перед самой катастрофой он ел и пил, значит, по крайней мере на несколько часов голод и жажда ему не угрожают. Ночь довольно прохладная – тем лучше, не сморит сон. А главное, он один уцелел из экипажа в тридцать семь человек – невероятное везение! – свободен и при этом даже не ранен.

Плач Бестии стал громче, напомнив Корсону о проблеме номер один. Если бы в тот момент он не находился рядом с клеткой Бестии, то сейчас скорее всего плыл бы газовым облачком где-нибудь в урианских небесах. Но перед самым взрывом корабля он, как и требовало задание, пытался найти общий язык с этим чудовищем. А по ту сторону невидимой перегородки Бестия всматривалась в него шестью из своих восемнадцати глаз, расположенных вокруг того, что было принято именовать ее талией. Лишенные век глаза меняли цвет с определенной последовательностью и частотой – это был один из способов общения Бестий. Длинные пальцы с острыми когтями – по шесть на каждой из шести лап – ритмично постукивали по полу (еще один способ общения). Унылый монотонный вой вырывался изо рта, которого Корсон не мог видеть: чудовище было выше человека раза в три, к тому же рот окружала густая поросль – издалека ее можно было принять за волосы, но вблизи становилось ясно, что на самом деле это множество тончайших, прочных как сталь пружинок, способных распрямляться с невероятной быстротой; они служили Бестии щупальцами.

Корсон никогда не сомневался, что она наделена разумом. Впрочем, то же самое утверждала и Инструкция. Возможно, Бестия была даже умнее человека. Главная слабость вида, к которому принадлежала эта зверюга, состояла в том, что он так и не додумался – или просто не пожелал этого сделать – до величайшего изобретения, обеспечившего могущество человеку и некоторым другим существам: он не знал общества. Инструкция напоминала, что случай этот не единственный. Даже на Земле задолго до галактической эры в океанах существовали разумные животные – крайние индивидуалисты, так и не создавшие собственной цивилизации. Назывались они дельфинами. Эти животные дорого заплатили за свою гордыню – вымерли все до единого. Впрочем, создание общества само по себе еще не гарантия выживания вида. Война между Землей и Урией, которой не видно конца, – тому подтверждение.

Глаза, пальцы и голос Бестии за невидимой стеной силового поля говорили ему об одной и той же ясной и очевидной вещи, и тут Корсон понимал ее, даже не зная языка: «Я разделаюсь с тобой, как только смогу». Но Корсон никак не ожидал, что случай представится ей столь быстро. Он никогда бы не поверил, что генераторы корабля могли дать сбой. Нет, скорее всего орбитальная оборона Урии все же засекла «Архимед» и открыла огонь. В ту ничтожную долю секунды, что потребовалась компьютерам для включения защитных экранов, энергетический потенциал клетки понизился, и Бестия с невероятной яростью ринулась в атаку. Пользуясь своей ограниченной известными пределами властью над пространством и временем, она выбросила часть окружавшего ее пространства далеко в космос, что и привело к катастрофе. Это было бы лучшим доказательством – если бы доказательства требовались, – что никогда еще с начала войны с Урией Земля не располагала столь совершенным и неотразимым оружием.

Ни Корсон, ни Бестия не погибли при первом взрыве: ее защитила энергетическая клетка, его – такая же сфера, но поменьше, предусмотренная на случай внезапного нападения Бестии. Когда «Архимед» провалился в бурлящие глубины атмосферы Урии, в живых, вероятно, остались лишь Джордж Корсон и Бестия. Корсона спасла отличная реакция – он успел сблокировать свою сферу с клеткой чудовища. Когда до чернеющих внизу джунглей оставалось несколько сотен метров, Бестия испустила пронзительный вопль и... сместилась на какую-то долю секунды во времени, увлекая за собой окружавшее ее пространство. Частью этого пространства оказался и Корсон. Вот так он и очутился на пару с Бестией в атмосфере Урии далеко от гибнущего корабля. Его энергетическая сфера смягчила падение. Все остальное сделала Бестия, заботясь, конечно, лишь о себе самой. Корсон опустился рядом с ней и, пока чудовище приходило в себя, торопливо отполз подальше в темноту.

Происшедшее как нельзя лучше продемонстрировало все возможности Бестии. О некоторых Корсон знал и догадывался о других, но ни разу не отважился написать в рапорте, что эту тварь так трудно убить.

Представьте себе свору собак, догоняющую оленя. Его обложили со всех сторон, выхода нет, загнанное животное поворачивается к своим преследователям, и те замирают на мгновение, словно невидимая стена отделяет их от добычи. Но вот они бросаются на свою жертву и... переносятся на секунду или две в прошлое – в то мгновение, когда еще находились перед преградой. Собаки никогда не настигнут оленя, ибо тот будет постоянно отбрасывать их в прошлое, а когда псы совсем растеряются, жертва сама нападет на них.

Теперь представьте на месте оленя чудовищное создание, наделенное разумом, по меньшей мере равным человеческому, с реакцией более быстрой, чем у электрического ската, – хладнокровное, свирепое и люто ненавидящее все, на него не похожее.

Вот тогда вы получите отдаленное представление о Бестии.

Она может управлять вокруг себя семью секундами локального времени – как в прошлом, так и в будущем. Она может перебросить часть окружающей ее вселенной из будущего в прошлое и наоборот. Может предвидеть, что произойдет через несколько мгновений, когда слепец-человек еще ни о чем не догадывается.

Потому она и напала так внезапно – тогда, на корабле. Ни люди, ни компьютеры еще не знали, что флот или орбитальные батареи Урии откроют огонь и произойдет катастрофа, но об этом знала Бестия. Рассчитав, на какую долю секунды ослабнут прутья ее энергетической клетки, она ударила в самый верный момент и выиграла. Или проиграла – как посмотреть.

Бестия в любом случае должна попасть на Урию. После тридцати лет безуспешной войны с Урианской империей Солнечная Держава нашла наконец способ умерить пыл заносчивых князей Урии. За десяток лет до перемирия земляне обзавелись союзником, который стоил им целого флота и еще нескольких одиночных кораблей, космической базы, одной планеты, население которой пришлось эвакуировать, и звездной системы, подвергнутой карантину, не говоря уже о человеческих жертвах, число которых оставалось государственной тайной. Короче, Солнечная Держава испытала на себе, сама того не желая, последнее средство, которое могло принести ей желанную победу.

Итак, цель: наслать на одну из планет империи, лучше всего на планету-столицу, страшнейшее из известных в истории бедствий. Меры предосторожности: не нарушать в открытую соглашения о прекращении огня, двадцать лет назад положившего конец активным боевым действиям и до сих пор соблюдавшегося обеими сторонами. Способ использования: тайно высадить Бестию где-нибудь в джунглях Урии и предоставить ее самой себе.

Через полгода Бестия произведет на свет около восемнадцати тысяч себе подобных. Еще через полгода столицу империи охватит паника. Князьям Урии придется умерить гордыню и обратиться за помощью к Солнечной Державе. А та поможет им избавиться от Бестий – и потребует платы. Так всегда и везде, на протяжении всех тысячелетий человеческой истории, заканчивались войны: побежденный расплачивался с победителем. Каждый на свой манер.

Приказ: уриане ни при каких обстоятельствах не должны узнать, откуда взялся «Архимед». Если повелители Урии смогут доказать, что Бестию доставил на их планету корабль Солнечной Державы, у землян возникнут серьезные неприятности в Галактическом Конгрессе; дело может кончиться остракизмом.

Остракизм: изоляция от межпланетной торговли и конфискация торговых транспортов, уничтожение всех обнаруженных военных кораблей и объявление подданных державы, находящихся за ее пределами, вне закона. Время действия: не ограничено.

По всем этим причинам миссия «Архимеда» была верным самоубийством. И с этой точки зрения вполне удалась. С одной оговоркой – Джордж Корсон остался жив. От «Архимеда» не уцелело ничего, что позволило бы установить его происхождение. Князьям Урии останется только признать, что свирепая и плодовитая гостья явилась на собственном корабле. Никто, кроме землян, не знал координат родной планеты Бестий, никому не было известно и об ограниченности технических возможностей этого вида. Только одно могло помочь урианам определить, откуда взялось чудовище, – сам Корсон. Стоило схватить его, и он стал бы важнейшим доказательством виновности Солнечной Державы. Лучшим выходом для Корсона было самоубийство – в этом он уже убедился. Но как исчезнуть бесследно? Заряда его лучевого пистолета недостаточно, чтобы сжечь себя целиком. Бестия разорвет его в клочья, но оставшегося вполне хватит, чтобы убедить Галактический Конгресс. На всей планете не найдется такой глубокой пропасти, чтобы преследователи не смогли бы отыскать там его труп. Значит, единственный шанс остаться незамеченным – выжить.

В конце концов, подумал он, дело сделано – Бестия доставлена по назначению.

2

Сама ночь защищала Корсона от Бестии: ее глаза не воспринимали инфракрасный и даже красный диапазоны спектра, хотя превосходно видели в ультрафиолетовом. Правда, она могла ориентироваться в темноте с помощью ультразвука, но сейчас была целиком погружена в свое горе, исполнена жалости к себе и вряд ли собиралась искать ненавистного человека. С чего это Бестия в таком отчаянии, недоумевал Корсон. Он был почти уверен, что ей неведом страх. На родной планете у нее не нашлось серьезных врагов; она не знала поражений и, без сомнения, не могла даже представить себе достойного противника, пока не повстречалась с людьми. Только одно могло положить предел распространению Бестий – голод. Бестии способны размножаться, только получая достаточно пищи, иначе остаются бесплодными. В свое время зоологи на Земле столкнулись с труднейшей проблемой – как прокормить Бестию?

Может быть, она голодна или мерзнет? Вряд ли. Могучий организм зверюги способен усваивать практически все органические и минеральные вещества. На Урии она найдет сколько угодно пищи. И климат здесь близок к климату лучших районов ее родной планеты. Состав атмосферы, правда, малость другой, но не настолько, чтобы серьезно повредить существу, способному, как показали опыты, преспокойно плавать в серной кислоте и сутками находиться в вакууме, не испытывая при этом ни малейших неудобств. Страдает от одиночества? Тоже маловероятно. Наблюдая за поведением Бестий, помещенных на необитаемые астероиды, ученые установили, что эти животные крайне редко нуждаются в обществе себе подобных. Иногда Бестии собираются в стаи, чтобы сделать что-то, что не под силу одной, или поиграть вместе, или для совокупления – они обменивались спорами с генным эквивалентом, но, похоже, врожденного стадного инстинкта у них не было.

Нет, здесь все это не подходило. Стенания чудовища напоминали плач ребенка, которого случайно или в наказание заперли в темном чулане: он чувствует себя затерянным в огромном, чужом и пугающем мире, полном страшных призраков, и, что ужаснее всего, не может из него выбраться. Корсон много бы дал, чтобы поговорить с Бестией и узнать, что ее так тревожит... С первого дня полета он тщетно пытался найти с ней общий язык. Корсон знал разные способы общения Бестий, но ему, как и его предшественникам, ни разу не удалось завязать с чудовищем осмысленный разговор. Дело тут было скорее всего в неистребимой ненависти Бестии ко всему роду человеческому. Никто не знал, в чем крылась причина этой ненависти: Бестию мог раздражать запах, цвет, звуки... Зоологи и так, и эдак старались провести чудовище, но все напрасно. К несчастью для Бестии, она была слишком сообразительна, чтобы дать себя обмануть, но недостаточно умна, чтобы обуздать свои инстинкты – темные, злобные, бродившие в ней и заставлявшие убивать.

Корсон отступил еще на несколько шагов, споткнулся, какое-то время полз на четвереньках и, совершенно разбитый, решил подремать вполглаза, пообещав себе не терять бдительности. Ему показалось, что прошло всего несколько минут, однако, очнувшись и взглянув на часы, он понял, что проспал четыре часа. Еще не рассвело. Бестия утихла.

По небу, похоже, плыло какое-то облако или туча: звезды слева от Корсона погасли. Туча быстро перемещалась. И у нее были слишком четкие очертания. Нет, это не туча. Над головой Корсона бесшумно парил летательный аппарат; конструкция показалась ему незнакомой, хотя он изучил все типы боевых машин урианской армии. Темный диск был почти неразличим на фоне ночного неба, и Корсон не мог даже определить, на какой высоте и с какой скоростью тот летел. Но вот диск оказался прямо над ним и стал стремительно увеличиваться; Корсон едва успел понять, что его вот-вот раздавят, и отскочил в сторону.

А ведь именно появление диска заставило Бестию угомониться... Внезапно наступившая тишина и разбудила его. Бестия за несколько секунд предвидела, что произойдет, и, сама того не желая, предупредила своего невольного союзника – человека. От этой догадки у Корсона кровь застыла в жилах, заныло в животе. Он сжал рукоятку пистолета, не очень, впрочем, надеясь на оружие. Сомнений нет – уриане прилетели, чтобы схватить его. А что он может один против огромной машины? Вот если бы устроить так, чтоб вместе с ним на корабле оказалась и Бестия... Уж она-то сделает свое дело – разнесет корабль вдребезги со всеми его клетками и защитными экранами. Повезет – и урианская машина погибнет так же, как погиб «Архимед», а князья Урии никогда не найдут на своей планете и следа Джорджа Корсона...

3

Мрак над ним словно сгустился. Луч слепящего света вырвался из черного диска урианского корабля и стал шарить по кустам, за которыми прятался Корсон. Значит, экипаж абсолютно уверен в своей неуязвимости, если ищет его с помощью обычного прожектора. Чисто инстинктивным движением Корсон прицелился в источник света. Брюхо корабля было гладким и мерцало, как отполированный драгоценный камень. Едва различимые линии швов делали его похожим на глобус – очевидно, конструктор усмотрел в этом своеобразный изыск. И вообще диск совсем не походил на боевую машину.

Корсон приготовился к выстрелу, запаху паралитического газа или к падающей на плечи стальной сети. Он ожидал услышать квохчущие голоса урианских солдат. Ничуть не бывало. Луч света настиг его и замер. Диск опустился еще ниже. Даже не вставая, Корсон мог дотянуться до него рукой. По краям диска вспыхнули иллюминаторы. Можно было выстрелом разбить один из них, но Корсон почему-то не стал и пытаться. Он весь дрожал, хотя, пожалуй, ему уже не было страшно: скорее он был заинтригован столь необычным – с точки зрения солдата – поведением экипажа.

Пригнувшись, он обошел вокруг корабля. Попробовал заглянуть в иллюминатор, но сквозь матовое стекло увидел лишь неясные, расплывчатые тени. Разглядел что-то похожее на человеческий силуэт; это его не удивило – на расстоянии урианина вполне можно принять за гуманоида.

Ослепленный еще более ярким светом, он на мгновение зажмурился. Свет бил из открывшегося в корпусе люка, откуда спустилась веревочная лестница. Корсон уцепился за нижнюю ступеньку и вскарабкался внутрь. Люк бесшумно закрылся за его спиной, но этого он и ожидал.

– Заходите же, Корсон, – раздался мелодичный женский голос. – Что вы встали в коридоре?

Это, несомненно, был голос человека. Не какая-нибудь имитация, а настоящий человеческий голос. Уриане никогда бы не достигли такого совершенства в звукоподражании. Компьютеру это, пожалуй, под силу, но вряд ли враги взяли бы на себя труд расставить столь изощренную ловушку, тем более что добыча уже попалась. На войне никогда не уделяют лазутчику так много внимания...

Корсон толкнул приоткрытую дверь, которая тут же исчезла в стене, и оказался в большом салоне. Прямо напротив него был огромный иллюминатор. Он различил темную громаду леса, над которым они пролетали, а на горизонте более светлую, слабо мерцающую полосу – должно быть, над океаном вставал рассвет. Корсон обернулся. На него смотрела молодая женщина, окутанная легкой пеленой вроде тумана; больше на ней ничего не было. Улыбающееся лицо в дымке светлых волос. В серых глазах – ни малейшей враждебности. Похоже, прекрасно владеет собой. Вот уже пять лет Корсон не видел живых женщин, только пластоидов, заменявших их на военных кораблях. Прирост населения катастрофически падал, и брать в космос женщин было слишком большой роскошью. А эта просто удивительно хороша... Он перевел дыхание и почувствовал, как в нем снова просыпается солдат. Это давно стало его второй натурой.

– Откуда вы знаете, что меня зовут Корсон? – спросил он.

В глазах молодой женщины появилось удивление, потом – страх. Корсон понял, что попал в точку. Женщина произнесла его имя – значит у князей Урии имеется столь подробная информация об «Архимеде» и его задании, что они даже знают имена всех членов экипажа. Но ведь эта женщина не урианка, а человек, говорит человеческим голосом, поэтому и само ее появление на Урии – загадка. Ни один самый искусный хирург не смог бы так изменить внешность урианина. Никакая пластическая операция не превратила бы роговой клюв в эти нежные губки. Если бы еще женщина была одета... Но ее обнаженное тело не оставляло сомнений. Корсон ясно видел пупок – черт возьми, у обитателей Урии, рождавшихся из яиц, ему неоткуда взяться! А пластоиды не бывают до такой степени совершенны...

– Но вы же сами только что это сказали, – ответила она.

– Нет, сперва вы окликнули меня по имени, – возразил Корсон и подумал: замкнутый круг какой-то. Лучше всего сейчас было бы пристрелить женщину и захватить корабль, но наверняка она здесь не одна, так что надо попытаться разузнать побольше. Может быть, убивать не придется.

Корсон никогда не слышал, чтобы кто-то из людей воевал на стороне Урии. В войне, главной и, пожалуй, единственной причиной которой была биологическая несовместимость в сочетании с возможностью жить на планетах сходного типа, не может быть перебежчиков. Вдруг он сообразил, что, попав на корабль, не ощутил специфического запаха. Будь на борту хоть один урианин – непременно пахло бы хлором. Однако...

– Вы что, пленница?

Вряд ли она признается, но Корсон надеялся получить хоть какую-нибудь ниточку.

– Странные вопросы вы задаете.

Глаза ее обиженно раскрылись, губы задрожали.

– Вы здесь чужой. Я думала... С какой стати мне быть пленницей? Разве на вашей планете берут в плен женщин?

Вдруг она изменилась в лице. В глазах ее заметался ужас.

– Да нет...

Она закричала и отпрянула, ища глазами что-нибудь тяжелое, чтобы защититься. В два прыжка Корсон пересек салон, увернулся от ее слабенького удара, одной рукой зажал ей рот, а другой обхватил поперек талии. Затем большим и указательным пальцами нащупал на шее сонную артерию. Глаза у женщины закатились. Надави он чуть сильнее – и она бы умерла. Но этого Корсон не хотел.

Потеряла сознание, и достаточно. Ему нужно было выиграть время, чтобы немного поразмыслить.

Он обошел весь корабль и убедился, что больше на борту никого нет. Невероятно! Молодая женщина, одна на прогулочном катере – никакого оружия он не нашел, – спокойно летает над лесами вражеской планеты... Этого просто не может быть. Он отыскал пульт управления, но так и не разобрался в бесчисленных кнопках. Часть стены занимала электронная карта, по которой медленно плыла красная точка, явно обозначавшая их корабль. Но он не узнавал очертаний материков и океанов Урии. Неужели капитан ошибся и «Архимед» занесло не на ту планету? Нет, чепуха. Растительность, солнце, состав атмосферы – все говорило о том, что это Урия, а нападение на «Архимед» рассеяло последние сомнения.

Корсон взглянул в иллюминатор. Диск летит на высоте около трех миль со скоростью порядка четырехсот километров в час, прикинул он. Максимум минут через десять они достигнут океана.

Вернувшись в салон, Корсон уселся в изящное кресло и принялся разглядывать женщину. Она лежала на полу; еще раньше он позаботился подложить ей под голову подушку. Редко увидишь подушку на военном корабле. Да еще вышитую. Корсон попытался до мельчайших подробностей припомнить все, что произошло, начиная с той минуты, когда оказался здесь.

Она окликнула его по имени.

Прежде, чем он успел открыть рот.

Испугалась.

Прежде, чем ему пришло в голову броситься на нее.

В какой-то степени именно этот явный страх в ее глазах и подтолкнул его.

Телепатка?

Стало быть, она знает его имя, знает, зачем он прилетел и о существовании Бестии тоже, – и поэтому должна умереть, особенно если работает на повелителей Урии.

Но ведь она испугалась и отпрянула до того, как ему вздумалось схватить ее...

Женщина пошевелилась. Чтобы связать ее, он оторвал несколько длинных полос от занавески. Занавеска – тоже не слишком привычная вещь на войне. Он связал женщину по рукам и ногам, но рот затыкать не стал. Одновременно он пытался понять, из чего сделана одежда, окутывавшая ее тело. Не материя, но и не газ. Какой-то мерцающий туман, легчайший, почти неразличимый. Лишь приглядевшись, можно было отчетливо его увидеть. Что-то вроде энергетического поля, но уж наверняка не защитного.

Она обратилась к нему на чистейшем пангали. Однако это еще ничего не значило. Уриане говорят на пангали с тем же успехом, что и земляне. Он даже пытался обучить начаткам этого языка Бестию – считалось почему-то, что на пангали могут говорить все разумные существа, – но у него ничего не вышло. Как и со всем остальным.

Между тем именно Бестия дала ему ключ к разгадке. У женщины было с ней по меньшей мере одно общее свойство. Она тоже могла до известного предела видеть будущее. Когда за ним только закрылся люк, женщина уже знала – сейчас он спросит: «Откуда вы знаете, что меня зовут Корсон?» Да, именно ее испуг побудил Корсона напасть, но это ничего не меняло, оставался дурной вопрос: кто же начал первым? Вопрос большинства темпоральных парадоксов. Те, кто общался с Бестиями, очень скоро начинали кое-что в этом понимать – чаще всего проверяя на собственной шкуре. Поэтому Корсон смог подсчитать, что молодая женщина предвидит будущее в пределах двух минут – дальше, чем Бестия. Но и это не проясняло, откуда она вообще взялась на Урии...