Текст книги "Боги войны"

12

Гиппроны не были стреножены. Они стояли так неподвижно, что издали их можно было принять за стволы диковинных деревьев: шесть огромных лап с шестью пальцами на каждой напоминали разметавшиеся корни. В окружающих туловище глазах пробегали туманные огоньки. Время от времени один из гиппронов издавал жалобное мычание, другие отвечали ему довольным похрюкиваньем. Ну, жвачные, и только... Ничего общего со свирепым хищником, с которым Корсон имел дело перед взрывом на корабле. Бока животных прорезали глубокие шрамы от упряжи, словно следы топора на коре деревьев.

Интересно, как на них ездят? Куда здесь можно приладить седло? Сколько человек может везти один гиппрон? Подсказка скрывалась в словах Верана: ему требовался миллион человек и двести тысяч гиппронов. Значит, на одном гиппроне умещаются пятеро солдат со своим снаряжением. А какую роль играли эти животные в бою? Корсон с самого начала решил, что они заменяли танки. Со своей подвижностью и врожденной свирепостью эти чудовища должны творить чудеса в сражениях. А способность предвидеть ближайшее будущее и перемещаться на несколько секунд во времени делает их практически неуязвимыми. Но гиппроны, которых Корсон видел в лагере, совсем не выглядели свирепыми и кровожадными. К тому же он готов был поклясться, что в них нет и капли разума – не то что у дикой Бестии, бродившей сейчас по джунглям в поисках подходящего места, чтобы произвести на свет потомство!

Использование в войне животных как средства передвижения было знакомо Корсону. Когда Земля воевала с Урией, он встречал на планетах-союзницах, где шли бои, варваров, ездивших верхом на ящерах, птерозаврах или гигантских пауках. Но все же он привык к механизированной армии. У Верана его удивило соседство самой современной техники и ездовых животных. Что же это за поле боя – Эргистаэл? Он никак не мог представить его себе. Если планеты похожи на свои названия, то эта, должно быть, ощетинилась остроконечными скалами, блестящими, как сталь. Но может быть, это зеленая, залитая солнцем долина... Только не на Урии, на какой-то другой планете. Ведь ни Флория ван Нейль, ни Антонелла и словом не обмолвились, что где-то, пусть даже на другом материке, идет война. Наоборот, обе утверждали, что Урия давно забыла, что это такое.

Нет, сражение, в котором Веран потерял почти весь свой полк, произошло не здесь. Полковник собрал остатки своих людей, погрузил на космический корабль и отправился искать планету, где можно было бы зализать раны. Случайно наткнулся на Урию, высадился здесь, а корабль отправил обратно на орбиту.

Но ведь...

Бой только что закончился. Когда появился Корсон, солдаты еще не успели ни умыться, ни переодеться. Все были грязные, оборванные и измотанные. Даже если Эргистаэл где-то совсем близко, даже если корабль Верана шел на предельной скорости, межпланетный перелет все равно занял бы несколько часов, а то и дней. Корсон попытался припомнить, в какой звездной системе расположена Урия. Спутников у нее не было. В систему входили еще две планеты, но эти газообразные гиганты не могли служить полем битвы, по крайней мере для людей. Плотность звезд в этой части Галактики невелика, и, значит, Эргистаэл находится на расстоянии как минимум шести световых лет от Урии. А скорее всего гораздо дальше. Неужели космический корабль может преодолеть такое расстояние за несколько минут? Бред. И все-таки...

Корсон – единственный человек из мира, исчезнувшего шесть тысячелетий назад. Сколько же открытий было сделано за шестьдесят веков? Уже то, что он увидел в Диото, намного превосходило его фантазии. А ведь корабль, способный летать со скоростью, близкой к световой, не больший бред, чем общество с правительством, которое находится в будущем, или парящий в небе город.

Корсон смотрел на привычную походную суету, царившую в лагере, и вдруг острое чувство ностальгии навалилось на него. Он никогда не испытывал любви к войне – она просто была его профессией, но теперь вдруг почувствовал себя как дома здесь, среди этих людей, занятых привычными солдатскими делами. Он долго разглядывал часового, расхаживавшего вокруг гиппронов с оружием в руках. Потом оглянулся на своего телохранителя. Ни того, ни другого, похоже, не волновали вселенские проблемы. В Эргистаэле они потеряли друзей, но ни один из них не был ни подавлен, ни расстроен. Еще два дня назад Корсон был таким же, как они. Подумать только, как два дня могут изменить человека...

Два дня и шесть тысячелетий. Нет, с горечью подумал Корсон, два дня, шесть тысячелетий и две женщины.

Он повернулся к своему телохранителю:

– Что, приятель, жарко пришлось в Эргистаэле?

Солдат ничего не ответил. Он стоял неподвижно, уставившись прямо перед собой. Ноги вместе, одна рука вытянута, другая сжимает оружие – в точном соответствии с уставом. Корсон прикрикнул:

– Отвечать, когда перед тобой старший по званию!

Солдат наконец процедил сквозь зубы:

– Приказано молчать. Полковник Веран сам обо всем расскажет.

Корсон не стал настаивать. На его второй вопрос солдат вряд ли смог бы ответить, даже если б и захотел: где находится Эргистаэл? А третий и вовсе показался бессмысленным: когда было сражение в Эргистаэле? Корсон почти не сомневался, что все это произошло в далеком прошлом. Корабль Верана преодолел не только пространство, но и время. Как и сам Корсон. Полковник возник из эпохи межзвездных войн, когда Служба Безопасности занималась совсем другими делами.

Интересно, как отреагирует Служба, узнав, что полковник Веран высадился на Урии?

Корсон обошел загон для гиппронов. Быстро темнело. Последние лучи заходящего солнца окрасили лиловым джунгли вокруг. Потянуло свежим ветром, и Корсон невольно вздрогнул. Он вдруг осознал, до чего нелеп здесь в своей развевающейся тунике. Телохранителю действительно трудновато признать в нем старшего по званию. Зачем только он уничтожил свой офицерский мундир? Пусть тот не похож на форму солдат Верана, но в нем у него был бы более военный вид. «Недолго же я пробыл демобилизованным, – усмехнулся он про себя. – Всего-то сорок восемь часов...» А может, появление Верана – это перст судьбы? Полковник, похоже, нуждается в нем, так почему бы не заняться единственным ремеслом, которому он обучен, – ремеслом солдата? Опасно? Ну и что с того? Опасность подстерегает его всюду – в джунглях, где бродит Бестия, в космосе, где он, Корсон, считается военным преступником и объявлен вне закона... Так не лучше ли окончить свои дни среди себе подобных?

Он вспомнил об Антонелле и помрачнел. Правду говорят, что солдат должен держаться подальше от женщин, никогда не уделять им больше нескольких минут. Вечно они все осложняют. А он и так запутался...

Нет, он не может бросить ее на произвол судьбы. И не бросит. В бессильной ярости он сжал кулаки. На темном фоне деревьев провода ограждения светились багровым светом. О бегстве нечего и думать.

– Возвращаемся, – бросил Корсон в пустоту.

Телохранитель молча последовал за ним.

13

...Корсон спал – и был на Земле. Он бежал по бесконечному коридору со стенами из серого бетона глубоко под поверхностью. Белые неоновые огни слепили глаза. От кого он убегал? Все тело содрогалось вслед ядерным взрывам – ракеты рвались каждую минуту в миле над его головой. Они были выпущены слишком издалека, чтобы точно поразить цель: урианские крейсера избавлялись от своего груза где-то за орбитой Плутона, если не дальше. Девять из десяти ракет были перехвачены еще в космосе. Некоторые не сумели затормозить в атмосфере и сгорели, как метеориты, не успев взорваться. Из тех, что все же достигли Земли, четыре пятых падали в океаны, не причиняя особого вреда. Лишь одна или две из каждой сотни угодили на сушу. Но трюмы урианских крейсеров, казалось, были неисчерпаемы. Впервые урианам удалось пробиться так близко, чтобы атаковать саму Землю. И на этой стороне планеты теперь был сущий ад.

Разумеется, наверху никого не осталось. Те, кто вовремя не нашел убежища, погибли в первые же секунды атаки. Корсон бежал, машинально прикидывая в уме потери. Самос малое – двести миллионов убитых. За десять секунд.

Он не знал, почему должен бежать, не мог даже замедлить бег, ноги двигались сами собой, как шатуны паровой машины. Он бежал, обезумевший, вытянув перед собой руки, словно в любую минуту мог разбиться о внезапно выросшую на пути стену. Но подземный коридор тянулся еще миль на двадцать. Взрывы стали чаще, теперь они звучали как эхо, в такт его шагам. Будто кто-то гнался за ним...

Легкая рука осторожно коснулась его плеча. Он обернулся так стремительно, что узкая койка едва не перевернулась, и в полутьме разглядел склонившуюся над ним Антонеллу. Должно быть, он кричал во сне. Ноги ломило, словно он и вправду долго бежал. Не в первый раз снилось ему страшное возмездие, обрушенное на Землю повелителями Урии, но никогда еще сон не был таким реальным.

Антонелла прошептала:

– Сейчас что-то произойдет. Я чувствую. Еще не знаю что...

Корсон протянул руку, чтобы включить свет, но она остановила его:

– Не надо. Они увидят.

Эта девушка владела собой лучше, чем он. Корсон отбросил одеяло, вскочил и в темноте налетел на нее. Антонелла так и вцепилась в него обеими руками. Он прижал девушку к себе и почувствовал, как шевелятся ее губы у самого его уха.

Но прежде чем он успел разобрать хоть слово, снаружи послышались крики, топот, лязг оружия: в лагере поднялся настоящий переполох. С пронзительным свистом заработала какая-то машина. Раздались автоматные очереди и сухие щелчки одиночных выстрелов. Офицеры выкрикивали команды, пытаясь собрать охваченных паникой солдат. Луч прожектора прошелся по палатке Корсона, не задержавшись на ней – очевидно, в поисках другой цели. Ругань и грохот перекрыл новый звук – жалобный вой испуганных гиппронов. Внезапно прожектор погас. Мечущиеся по стенам палатки тени исчезли, сгустилась непроглядная недобрая тьма. Шум начал стихать. Голоса зазвучали приглушенно, выстрелы смолкли. Кто-то совсем рядом споткнулся и, выругавшись, рухнул на палатку; та зашаталась, но устояла. Человек поднялся и осторожно двинулся прочь.

В наступившей тишине послышался яростный голос Верана:

– Корсон, вы здесь? Если это одна из ваших штучек...

Продолжение было невразумительным. Корсон заколебался. Кто его знает, что там случилось, но зачем портить отношения с полковником? Он уже собирался ответить, но тут рука Антонеллы зажала ему рот:

– Сейчас кто-то придет.

Когда внезапно погас свет и их окутал мрак, Корсон не испугался. Но теперь, когда глаза привыкли к темноте, до него дошло, что ночь какая-то странная. Это был такой же густой черный туман, в какой они попали, когда их захватил Веран. Словно что-то поглощало свет. Ясно одно – на лагерь напали. Нападение продолжалось минуты три, все уже кончено. В этой кромешной темноте сопротивляться бессмысленно. Веран мог сам создать подобное поле, но теперь, похоже, был не в состоянии его рассеять.

– Веран, – прошептал Корсон, отвечая на предсказание Антонеллы.

– Нет, не он. И не из лагеря. Кто-то другой...

Она вся сжалась в его руках.

– Кто-то вроде тебя... Такой же, как ты...

Итак, один из напавших. Спаситель или новый враг? Повеяло холодом: кто-то приподнял полог палатки. У самого лица Корсона возникла светящаяся точка. Быстро разбухая, она как вихрь всасывала в себя клочья черной мглы. Через мгновение Корсон уже видел свои руки, лежащие на плечах Антонеллы. Круг света напоминал рождающуюся галактику: он бешено вращался, искривляя и поглощая окружающее пространство. Достигнув двух метров в диаметре, он остановился. Антонелла и Корсон оказались внутри сферического светящегося кокона, стенки которого были непроглядной чернотой.

Антонелла сдавленно вскрикнула.

Из мрака высунулась рука, затянутая в перчатку. Она парила в воздухе отдельно от тела, словно отрубленная. Ладонь была раскрыта. Жест, понятный каждому: кто-то из темноты показывал им, что пришел с добрыми намерениями.

Вслед за рукой появился и ее хозяин: в круг света шагнула человеческая фигура в скафандре. Шлем был черен, как ночь. Незнакомец молча протянул два таких же скафандра Корсону и Антонелле и жестом приказал надеть их.

Корсон с трудом разлепил губы:

– Кто вы?

Таинственный гость еще настойчивее показал на скафандры, к которым Корсон не решался притронуться. Вдруг Антонелла подняла один из них и стала неумело надевать.

– Подожди, – остановил ее Корсон. – С какой стати мы должны доверять ему?

– Он выведет нас отсюда, – уверенно ответила девушка. – Поможет нам выбраться из лагеря.

– Но как?

Она покачала головой.

– Не знаю. Каким-то непонятным мне способом.

Корсон наконец решился, скинул свое нелепое одеяние и влез в скафандр. Надел шлем и, обменявшись несколькими словами с Антонеллой, удивился тому, что по-прежнему хорошо слышит. Значит, незнакомец молчит не потому, что на нем скафандр. Кстати, а зачем им вообще скафандры? Может быть, этот черный туман при длительном воздействии ядовит?

Человек проверил герметичность скафандра Антонеллы, затем повернулся к Корсону. Кивнул, показал жестом в темноту и взял Антонеллу за руку. Та сразу все поняла и протянула другую руку Корсону. Втроем они нырнули в непроглядный мрак.

Проводник двигался уверенно, старательно огибал препятствия и следил, чтобы его спутники делали то же самое. Несколько раз на Корсона натыкались солдаты, беспомощно бродившие в темноте. Кто-то судорожно вцепился ему в плечо. Корсон ударил точно в солнечное сплетение: сдавленно всхлипнув, солдат свалился с ног.

В лагере висела теперь мертвая тишина. Кое-где еще робко перекликались, но, казалось, в этой непроницаемой темноте люди предпочитали искать друг друга на ощупь. Быть может, они просто боялись привлечь внимание невидимого врага. Даже офицеры перестали выкрикивать свои команды. Только испуганно завывали гиппроны. Корсон вздрогнул: эти звуки неприятно напомнили ему первую ночь на Урии.

Между тем жалобный вой становился громче – проводник безошибочно вел их к загону гиппронов. Корсон замялся было, но рука Антонеллы вела его за собой. Ему стало неловко: он боится, а девушка – нет. Впрочем, утешил он себя, Антонелла ведь никогда не видела разъяренную Бестию.

Наконец они остановились – незнакомец задержался возле одного из гиппронов. Возился с седлом? Вот, значит, как он намерен выбраться из лагеря! Рискованная затея. Вокруг их похитителя снова возникло пятно яркого света, и Корсон убедился, что не ошибся. На боках животных была прилажена сложная упряжь, а само седло больше всего напоминало люльку с кавалерийскими стременами. Забравшись в нее, Корсон почувствовал, как страшные витки гривы гиппрона обвили его запястья. Он приготовился к худшему, но боли не было. Эти крепкие как сталь нити даже не стесняли движений. Корсон инстинктивно догадался, что они служат седоку чем-то вроде уздечки. Но как управлять гиппроном?

Гиппрон дрожал от возбуждения. Стенания смолкли, из его пасти вырывалось только тихое повизгивание. Подняв голову, Корсон увидел над собой три светящихся глаза. Тут незнакомец издал гортанный крик, и Корсон весь напрягся в ожидании толчка. В ту же минуту ему показалось, что он падает в пустоту. Тяжесть исчезла. Если бы он не чувствовал на себе привязных ремней и не упирался в массивное тело гиппрона, то решил бы, что проваливается во внезапно открывшийся люк. Рядом слабо вскрикнула Антонелла. Он хотел сказать ей что-нибудь ободряющее, но не успел раскрыть рта – тьма внезапно рассеялась.

Над ними спокойно светили звезды. Корсон обернулся, но не увидел Антонеллы за огромным телом Бестии. Перехватило дыхание. Он заметил чуть выше над ними второго гиппрона, огромным грибом повисшего в пространстве и заслонившего часть неба, – его глаза мигали, словно лампочки взбесившегося компьютера. Их молчаливый похититель прицепился в седле сбоку, похожий на какой-то диковинный нарост. Он махнул им рукой.

Наконец Корсон решился взглянуть вниз. Он ожидал увидеть непроницаемую мглу, но в слабом свете звезд ясно разглядел пустую поляну. Ветер колыхал высокую траву там, где только что на выжженной земле стояли палатки. Лагеря полковника Верана, казалось, никогда не существовало.

Они совершили темпоральный прыжок. Корсон не знал всех возможностей гиппронов – оказывается, беглецы сместились на ночь назад, а может, на сутки или даже на целый век до того, как Веран со своим отрядом появился на Урии, и Корсона здесь тоже еще не было. Тут он вспомнил о способностях Антонеллы.

– Что будет дальше?

– Не знаю. Я не могу ничего увидеть, – дрожащим голосом ответила девушка.

Они стремительно поднимались вверх. Поляна уже затерялась, исчезла в темном лабиринте джунглей. Корсон понял, зачем понадобились скафандры: при такой скорости они через несколько минут достигнут границ атмосферы.

По небу пронеслось темное пятно. Потом еще одно. Гиппроны поднялись так высоко, что за западным краем планеты беглецы увидели солнце. Небосклон над ними становился все чернее, а Урия внизу лежала как огромный клубок теней, увенчанный огненной диадемой. Впервые Корсону пришло в голову, что Урия – изумительно красивая планета.

Снова темное пятно. Оно пронеслось за долю секунды, но Корсон все же успел понять, что это было. Гиппрон, одна из «лошадок» Верана. Полковник не терял времени... Впрочем, нет, подумал Корсон. Здесь это выражение не подходит. Время подвластно гиппронам, поэтому Веран мог расставить любую ловушку. Догонявшие их всадники были патрульными, прочесывавшими прошлое и будущее в поисках Корсона и Антонеллы.

Гиппроны неожиданно окружили их со всех сторон – спереди, сзади, сверху и снизу. Солнце ударило Корсону прямо в лицо, и он на мгновение зажмурился. Светило стремительно прокатилось по небу и вспыхнуло за его спиной. Корсон вдруг все понял: чтобы выбраться из западни, незнакомец снова сместился во времени. На шахматной доске из метров и секунд он, казалось, играл с кавалеристами Верана в какую-то странную игру. Но исход этой партии не вызывал сомнений. С каждым прыжком кольцо вокруг беглецов сжималось все теснее. Корсону даже казалось, что он слышит радостные крики всадников, хотя в вакууме и на таком расстоянии это было невозможно. Солнце танцевало на небе, как обезумевшая фиолетовая звезда. Вверх – вниз. Назад – вперед. Свет – мрак. Планета под ними то сияла ослепительным днем, то заполнялась чернотой ночи.

Корсон заметил, что гиппрон их спасителя приближается. Он был уже совсем рядом, и что-то закричала Антонелла... Незнакомец протянул руку, схватился за гриву их «лошади». Мир вокруг изменил форму и цвет. И все, что они знали, исчезло.

14

Все вокруг озарилось разноцветными огнями. Звезды растаяли, Урия – вместе с ними. Тело гиппрона стало кроваво-красным. Слепящие огни сталкивались друг с другом, рассыпая гроздья искр в пространстве, ставшем вдруг пугающе плоским. Он не знал, пульсирует ли это прозрачное пламя возле самых его глаз или в десятках световых лет... То была вся Вселенная разом – вывернутая наизнанку. Гиппроны мчались сквозь время, и все, что он видел, искажалось непостижимой скоростью.

Образ мира, какой обычно способен воспринимать человек, предстает перед ним застывшим и неизменным. Звезды для него едва плетутся по небу. Силы, породившие их и заставляющие гореть, пока не останется ничего, кроме праха бессильной, до предела сжавшейся материи, – эти силы действуют слишком медленно, чтобы человек был в состоянии их осознать. Жизнь Вселенной проходит мимо него – он попросту ее не замечает. Человеку доступна лишь ничтожно малая часть излучений, пронизывающих пространство. Так он и живет в вечном заблуждении, считая, что мир состоит из пустоты, из «ничего» с редкими светильниками звезд – чуть более частыми там, где для него в небесах клубятся галактики.

На самом деле Вселенная переполнена. В ней не существует точки, которая не была бы связана с определенным моментом времени, с частицей материи, излучением или любым другим проявлением первичной энергии. В каком-то смысле Вселенная – твердое тело. Если бы кому-нибудь довелось наблюдать ее снаружи, он не нашел бы, куда воткнуть иголку. И сейчас, когда гиппроны пронзали время, их седоки видели истинный лик Вселенной. Достигни мы бесконечной скорости, подумал Корсон, попали бы одновременно в момент сотворения Вселенной, и в момент ее конца, и во все мгновения между сотворением и распадом – тогда нас просто-напросто размазало бы по всему течению времени.

При такой скорости световое излучение перешло в невидимую часть спектра, и вокруг воцарился мрак. Но голубые сполохи могли быть электромагнитными волнами длиной в световые годы, а кровавые вспышки – колебаниями гравитационного поля звезд или целых галактик. Они неслись сквозь время. И как всадник на скаку не замечает камешков под копытами своего коня, а видит только холмы и деревья по краям дороги, так и они теперь воспринимали лишь главные события в жизни Вселенной...

От этих мыслей Корсон вновь вернулся к Верану. Оказывается, он ошибся, решив, что полковник добрался до Урии на корабле. Веран и его люди бежали с поля боя в Эргистаэле на гиппронах и высадились как раз перед появлением Антонеллы и Корсона. Эргистаэл вполне мог находиться на другом конце Вселенной.

Огненный вихрь угасал. Гиппроны замедлили бег. Свет вокруг раздробился на множество ослепительных пятен, которые стремительно уменьшались, словно черная пустота пожирала их. Вскоре остались лишь мерцающие точки звезд. Но одно пятно по-прежнему сверкало перед ними золотом – солнце. Их медленно вращало. Когда кружение прекратилось и небосвод над головой замер, они оказались перед окутанным облаками шаром планеты.

Только теперь Корсон заметил, что второй гиппрон исчез. Они ушли от погони, но лишились проводника. Одни над незнакомой планетой, отданные на волю животного, которым не умели управлять.