Текст книги "Похищение в Сингапуре"

– Спасибо, – сказала она.

Но он почувствовал, что комплимент ее по-настоящему не тронул. Он взглянул на часы. Было без четверти одиннадцать.

– Фил сказал, что вы можете что-то мне сообщить.

– О да, действительно.

Она улыбнулась и выпалила одним духом:

– После половины двенадцатого вы должны быть на Буджис-стрит. Наденьте зеленую куртку, которая была на вас два дня назад, когда мы посещали «Рэффлз». Вас кто-то встретит от Линды. Идите за ним.

– Кто такая Линда?

Сани покачала головой.

– Я не знаю. Китаянка.

Она зевнула. Малко поднялся. Времени у него оставалось в обрез. Сани завернулась в сари и босиком проводила его через сад. Расставаясь, Малко привлек ее к себе. Она не сопротивлялась.

– Спокойной ночи, – проговорила она и убежала. Возможно, для того, чтобы подумать на досуге о Филе Скотте, который не любил и эксплуатировал ее, но на которого она возлагала все свои надежды. Малко посмотрел на звезды и спросил себя, что же ждет его на Буджис-стрит.

* * *

Всего за один день по левую сторону от Орчард-роуд возник большой пустырь. Целый квартал старых домов был снесен бульдозерами. Малко миновал его, ослепленный ацетиленовыми лампами огромной автомобильной стоянки, превращенной в ресторан под открытым небом с десятками павильонов. За 3 – 4 доллара здесь можно было отведать блюда китайской кухни.

Он проехал дальше, спустился почти к морю, повернул налево, на Викториа-стрит, пересекавшую Китайский квартал. Кругом было темно, на окнах опущены железные жалюзи. Через полмили он заметил наконец островок жизни. В ночном сумраке блестели огни ацетиленовых ламп десятка лавчонок, заполнивших почти все пространство узенькой улочки Буджис-стрит, отходившей перпендикулярно от Викториа-стрит.

Малко поставил свой «датсун» позади вереницы велоколясок и пошел пешком, смешавшись с толпой туристов, искавших приключений. Буджис-стрит была местом встреч гомосексуалов-травести, которыми славился Сингапур. С наступлением сумерек маленькие ресторанчики выносили столы на улицу, оставляя лишь узкий проход для иностранцев, молодых китайцев и проституток – всех, кто составлял ночную публику Китайского квартала. Малко пробирался сквозь толпу, не отзываясь на приглашения официантов многочисленных ресторанов.

Вдруг он ощутил, что чего-то не хватает на Буджис-стрит. Слышалось только шипение ацетиленовых фонарей, освещающих лавки. Рикши не кричали, как в Гонконге, Бангкоке или Джакарте, а робко позвякивали своими колокольчиками. Официанты приглашали жестами и шепотом, торговцы терпеливо дожидались покупателей. Во всем окружающем была какая-то ирреальность. Словно огромный глухой колпак накрыл Сингапур, и не стало ни москитов, ни муссонов, ни звуков.

Он остановился на перекрестке улиц Буджис и Лианг Си. Деревянные столики ресторана, занятые группками туристов, доходили почти до середины мостовой. В тени несколько китайцев ели свой суп, сидя перед потрескавшимися фасадами старых темных домов.

Вдруг Малка почувствовал прикосновение. Он повернул голову и увидел бледное лицо Пьеро с сильно подкрашенными глазами, красными губами, приоткрытыми в продажной улыбке. Облегающее китайское платье с разрезом до бедра и – несмотря на жару, – черные сапожки на высоких каблуках. Прижавшись к нему на секунду, это существо затем отодвинулось и вихляющей походкой направилось в темный переулок, бросив Малко приглашающий взгляд.

Травести.

Каждый вечер они бродили здесь в поисках клиентов – скандинавов или англосаксов, к великой радости владельцев ресторанов, барыши которых увеличивались. В прошлые времена узкие улочки Китайского квартала кишели проститутками как женского, так и мужского пола. Железная рука Ли Куана Ю сдержала и отбросила порок на этот последний остров, терпимый «полицией нравов», которая, впрочем, снизошла даже до того, что разрешила продажу журнала «Плейбой» в Сингапуре.

Малко снова зашагал по улице. Кем была эта таинственная Линда и почему встреча была назначена в этом странном месте? Другой травести – в тюрбане и белом ппатье – коснулся его, уцепившись на несколько секунд за руку и предлагая на плохом английском услуги сладострастья за невысокую плату.

Велорикша позвонил перед ним своим колокольчиком. Малко поднял глаза, весь настороже. Он не знал, кто может подойти к нему.

Вдруг в глазах старого кули он увидел вспыхнувший отблеск страха. Китаец смотрел куда-то за спину Малко. Тот мгновенно обернулся, и сердце его сжалось.

Перед ним стоял молодой китаец в майке-безрукавке, с худым и жестким лицом, подняв правую руку и держа в ладони коричневатый стеклянный шар величиной с яблоко. В тот момент, когда Малко обернулся, китаец швырнул шар в его сторону. Малко нырнул за стоявший рядом лоток с магнитофонными кассетами.

Коричневатый шар, едва коснувшись его, разбился на голове молодой туристки, стоявшей в метре позади Малко. Раздался звон разбитого стекла и тотчас же нечеловеческий крик. Краем глаза он увидел, как молодая женщина схватилась руками за свое лицо, которое, казалось, вдруг задымилось. Она согнулась, обезумев от боли и непрерывно крича. В какую-то долю секунды он понял, что находилось в разбившемся шаре. Кислота.

Малко выпрямился, напрягая мускулы. Все происшедшее длилось лишь несколько секунд. Плотная толпа вокруг мешала убежать. У него не было оружия, и рядом он не видел ни одного полицейского. Молодой китаец, бросивший колбу с кислотой, снова сунул руку в свою сумку. Женщина продолжала кричать посреди потрясенной толпы. Малко внезапно увидел еще двух китайцев, надвигавшихся слева и потрясавших коричневыми колбами. Напряженные, пригнувшиеся, словно хищники, они одновременно швырнули свои гранаты.

Он успел схватить один из деревянных столов и выставить перед собой. Два шара разбились об этот импровизированный щит, обрызгав торговца кассетами, который отчаянно закричал. Еще двое молодых китайцев появились между столиками, держа в руках колбы с кислотой. Один из них что-то крикнул, и началось паническое бегство.

Торговцы разносным товаром бросились врассыпную. Один из официантов отшвырнул свой поднос и ринулся прочь.

Пять шаров с кислотой полетели одновременно. Малко так и не понял, как ему удалось увернуться от них.

Пожилой турист-европеец схватился обеими руками за лицо, опустившись на ресторанный столик. Шар попал ему прямо в лоб. Он кричал каким-то звериным голосом. Малко на бегу схватил стул и отбил еще один шар. Едкий запах кислоты наполнил его ноздри. Вокруг оставались только раненые и несколько оцепеневших от страха туристов. Теперь пятеро китайцев окружали Малко полукругом. Если хоть один шар попадет в него, он ослепнет и будет обезображен на всю жизнь. В отчаянном прыжке он вскочил на стол, отбросил одного из китайцев, вставших на его пути, и бросился в улочку, где исчез травести. Шар с кислотой, едва коснувшись его, разбился о колено старой полной американки, которая с ужасом увидела, как задымилось ее тело, и потеряла сознание.

Малко оторвался от преследователей на несколько метров.

Он поскользнулся на грязной мостовой переулка, но удержался, схватившись за велоколяску. Ее хозяин, уснувший за рулем, выпрямился, вскрикнув от страха. В тот же момент шар с кислотой, предназначенный для Малко, разбился о худую грудь рикши. Его пронзительный крик долго звучал в узком переулке, пока ногтями он пытался сорвать с себя одежду. Малко снова побежал, но внезапно остановился: переулок преграждала стена строительного мусора. Бульдозеры сгребли сюда остатки от нескольких домов. Он обернулся.

Пятеро китайцев приближались. Они остановились в десяти метрах, а затем, уверенные в успехе, стали подходить еще ближе.

В порыве отчаяния Малко скинул с себя свою легкую куртку и стал размахивать ею перед собой. Это было все, чем он располагал для защиты от кислоты. Напрягая мускулы, он ждал.

С другого конца переулка доносились отчаянные крики раненых и беспомощные голоса испуганных зрителей. Велорикша громко стонал, согнувшись пополам.

Один из китайцев старательно прицелился и швырнул шар с кислотой. Малко инстинктивно поднял куртку, и колба разбилась о нее. Он отбросил задымившуюся ткань, и теперь у него не было для защиты ничего. Он видел перед собой пять гримасничающих лиц. У его ног дымилась изъеденная кислотой зеленая куртка.

Другой китаец поднял руку, целясь ему в голову.

Глава 7

Молодой китаец, поднимавший руку, чтобы швырнуть колбу с кислотой, так и не закончил свой жест. Позади него раздался хриплый и резкий, как лай, возглас, и возникла какая-то человеческая фигура, словно выросшая из стены. Китаец вдруг нагнулся назад и выпустил шар с кислотой, упавший на землю. Он повернулся вокруг своей оси, и в его боку стал виден торчащий выше бедра кинжал.

Четверо других китайцев остолбенели. Еще две фигуры возникли из тени. Малко заметил низкое отверстие в стене. Он с изумлением обнаружил, что это были женщины!.. Китаянки ростом не более полутора метров – в юбках и теннисных кедах. Одна из них держала в левой руке, словно щит, крышку от мусорного бачка. Другая размахивала велосипедной цепью. Четверо головорезов, казалось, были так же поражены, как Малко. Они не успели опомниться. Раненый еще не рухнул на землю, а три незнакомки с невероятной яростью ринулись в атаку.

Все произошло за несколько секунд под аккомпанемент беспорядочных возгласов и криков. Одна из девиц, высоко подпрыгнув, точным ударом вытянутой вперед ноги перебила горло еще одному бандиту, который сразу же выронил на землю шар с кислотой. Та, которая держала щит, с диким воплем бросилась на трех его товарищей, потрясая длинным заостренным железным прутом.

Китайцы, оставшиеся на ногах, уже не думали больше о Малко, а приготовились отразить это неожиданное нападение. Три колбы с кислотой разбились о щит. Его владелица пригнулась и всадила свое оружие в живот одного из противников. Но ей не удалось уклониться от кинжала другого китайца, вонзившего клинок ей в бедро. Она издала приглушенный крик и отступила, хромая. Двое китайцев, оставшихся на ногах, прислонились к стене, защищая того, кто стонал на земле с кинжалом в боку. Один из шаров разбился о край крышки мусорного бачка, и девица вскрикнула, обожженная брызгами кислоты. Одна из трех подбежала к Малко, схватила его за руку и с невероятной силой толкнула к отверстию, откуда они выскочили.

– Быстрей! – крикнула одна из китаянок. Пролезая в узкий проход, Малко увидел, как девица с велосипедной цепью изо всей силы хлестнула ею по лицу одного из китайцев. В темноте он нащупал узкую щель, потом вдали мелькнул свет. Окружавшие его три фурии, запыхавшись, обменивались короткими возгласами. Двое поддерживали раненую. Свет приближался. Это был электрический фонарик в руке молодой, похожей на остальных, китаянки. В другой руке она держала тесак с ржавым лезвием.

– Быстрее, – повторила она.

Малко побежал за ней, сопровождаемый тремя девицами, еще дрожащими от возбуждения. Они скользили, ударяясь и сталкиваясь в темном и зловонном коридоре. Потом выбежали во двор, снова нырнули в какой-то коридор, перелезли через навалы строительного мусора и, наконец, добежали до лестницы, ведущей куда-то вниз.

Вся группа спустилась по деревянным ступенькам и остановилась. Одна из китаянок прошла вперед Малко и открыла дверь. В ноздри ударил запах гашиша, китайского супа и пота. Малко вошел и оказался в большом, ярко освещенном подвале. Перед ним открылось удивительное зрелище.

Десятка два травести, похожих на тех, каких он видел на Буджис-стрит, группами сидели на циновках, разложенных на полу. Накрашенные, в париках, одетые в платья с большими вырезами. Все это напоминало палату сумасшедших. Одни курили, другие разговаривали, но большинство сидели безучастно, оцепенев и устремив глаза в пустоту. Они почти не обратили внимания на появление Малко. Одна из фурий подошла к двум травести, сидевшим поблизости, и что-то приказала им по-китайски. Те послушно тотчас же поднялись и исчезли на лестнице.

Сделав знак Малко следовать за ней, девица проложила дорогу в толпе. Один из сидевших посторонился недостаточно быстро и получил удар велосипедной цепью. Пискнув, он упал набок. Они подошли к занавесу из красного бархата, заштопанному и грязному. Китаянка приподняла его край.

– Входите...

Малко отодвинул занавес и вошел в другую комнату, которая в полумраке казалась похожей на бар. Приглушенно звучала китайская музыка. Несколько китаянок сидели на стульях и табуретах.

Одна из них направилась к нему, протянув руку.

От фурий, спасших его, она отличалась роскошной одеждой. Черное китайское платье, вышитое драконами, облегало восхитительную фигуру. Туфли на высоких каблуках подчеркивали стройность ее ног. Умные глаза холодно и жадно блестели на плоском лице с коротким носом и толстыми, почти негроидными губами. Однако все вместе было довольно незаурядно и даже привлекательно.

Когда китаянка, протянув руку, приподняла в улыбке верхнюю губу, она обнажила ряд выдвинутых вперед зубов и на секунду стала похожей на акулу.

– Я Линда, – сказала она бесцветным голосом.

На ее левом запястье красовались странные часы:

толстый золотой браслет, в который были вставлены два циферблата. На каждый палец были нанизаны кольца с драгоценными камнями. На шее висела на массивной золотой цепочке огромная изумрудная бабочка. Малко поразили ее глаза: два черных пятна без жизни, без тепла.

Пожав ее ладонь, он опустил руку. Тотчас же Линда проговорила, повернув свою пальцами вверх:

– Ваши деньги!

Он ускользнул от Сциллы, чтобы попасть к Харибде! Позади Малко фурии молча ждали. Ему показалось, что он очутился в преисподней, в каком-то призрачном мире. Роскошное облачение Линды так выделялось на фоне жалкой обстановки и серых стен! Он понял, что лучше не спорить. Порывшись в карманах, он вытащил пачку долларов. Тотчас же длинные пальцы с красными ногтями схватили ее и передали одной из девиц. Снова улыбка обнажила ее акульи зубы.

– Негусто.

И опять установилась тишина. В углу положили раненую девушку, по правой ноге которой текла кровь. Она была бледна, но молчала, сжав губы. Линда приблизилась к ней и что-то сказала. Малко спрашивал себя, куда он попал. Поистине, Фил Скотт водил странные знакомства. Он взглянул на девиц вокруг себя. Ни одной нельзя было дать больше двадцати лет. Кроме, кажется, Линды. У всех были жесткие, суровые черты лица. У некоторых на поясе виднелся небольшой треугольный знак.

Линда тоже рассматривала его.

– Идите сюда, – сказала она.

Он приблизился к бару. Одна из девушек протянула ему стакан с коричневатой жидкостью.

– Выпейте, – приказала Линда.

Видя его колебание, она усмехнулась.

– Это не яд, а китайское вино с женьшенем. Оно подкрепит вас. Вы были напуганы. Вы до сих пор чувствуете страх.

Это была не насмешка, а простая констатация факта. Малко выпил. Вкус был горьковатый и сладкий одновременно, похожий на вкус микстуры. Его сознание стало яснее.

– Что же произошло? – спросил он.

Лицо китаянки стало серьезным.

– Вам повезло. Я послала за вами одну из девушек. Она услышала в толпе, как эти бандиты разговаривали между собой. Они тоже искали вас. Ей пришлось вернуться. Она успела вовремя.

Линда рассмеялась. Ее смех был лишен теплоты и прозвучал механически, словно трещотка. Малко огляделся.

– Но кто вы? – спросил он. – И где мы находимся?

– Недалеко от Буджис-стрит, – объяснила Линда. – В центре квартала, откуда были выселены жильцы. Здесь мой штаб. Мы платим тем, кто должен разрушать эти дома, чтобы они оставили нас в покое на какое-то время. Мы здесь спокойно можем собираться, и здесь есть два разных выхода.

– А те травести, которые рядом?

Снова она обнажила свои акульи зубы.

– Они работают на меня. Раньше их было намного больше, но теперь они приуныли, потому что клиентов становится все меньше и меньше. Торговцы с Буджис-стрит попросили меня присылать туда травести, чтобы привлекать иностранных туристов. Я согласилась. Каждый торговец дает нам несколько долларов в неделю. Мы набираем травести и платим им немного. Мы следим, чтобы они выходили на улицы между одиннадцатью и двумя часами ночи. Этого не так легко добиться, потому что они ленивы...

Малко не верил своим ушам. Для «палаты сумасшедших» нашлось довольно прозаическое объяснение. Но все это не приближало его к Тонгу Лиму. Ему захотелось вырваться из этого жарко-сырого подвала с молчаливыми фуриями. Китайская музыка смолкла.

– Кто были эти люди, напавшие на меня? – спросил он.

Отблеск ненависти вспыхнул в ее безжизненных глазах.

– Громилы из какого-то тайного общества.

Малко припомнил одну деталь.

– У одного из них я заметил странную татуировку: по руке извивалась змея – сверху до ладони.

Линда воскликнула:

– Змея? Тогда это банда 18! Не понимаю. Они никогда не приходят сюда. Они действуют на Джо Чайт-роуд. Вы уверены, что видели змею?

– Уверен, – ответил Малко. – Но что означают эти номера?

– Здесь, в Сингапуре, – пояснила Линда, – большинство тайных обществ носит номера. Есть банды 108, 08. 18... Это связано с очень старыми китайскими традициями...

– А какой номер у вас? – спросил Малко.

Линда вызывающе улыбнулась.

– У нас нет номера. Мы – Бабочки. Посмотрите!

Изящным жестом она распахнула полу своего платья с разрезом, приоткрыв мускулистое бедро и край кружевных черных трусиков. Малко увидел на внутренней стороне бедра, возле паха, причудливую татуировку: разноцветную бабочку размером с пятифранковую монету. Линда опустила платье.

– У всех у нас есть такая бабочка, – гордо сказала она. – Это наш отличительный знак.

Она подозвала одну из фурий и бросила ей фразу по-китайски. Та послушно приподняла юбку, открыв такую же татуировку. Малко видел «бабочек» за работой. Это была отнюдь не детская забава.

– И много вас? – спросил он.

Ее толстые губы раскрылись в улыбке.

– Больше, чем считает полиция.

– А что вы еще делаете, если не считать травести?

Плоское лицо приняло вдруг жесткое выражение. Почти не разжимая губ, она процедила:

– Разве я спрашиваю вас, зачем вы хотите разыскать Тонга Лима?

И тут же черты ее лица снова разгладились. Она положила свою длинную ладонь на плечо Малко. Но глаза ее оставались холодными.

– Вы пришли от моего друга, – сказала она. – Иначе я никогда не согласилась бы встретиться с вами. Я никогда не разговариваю с иностранцами. Они глупы, хотя им кажется, что они все знают. Особенно американцы. Вы не американец?

– Нет, – ответил Малко. – Я австриец.

Она покачала головой.

– Это кто такие?

Было бы слишком долго ей объяснять. Он спросил в свою очередь:

– Почему вы взяли у меня деньги?

– Но мы же спасли вас! – сказала Линда оскорбленно. – Без нас эти бандиты изувечили бы вас.

Она помолчала и добавила:

– Хотела бы я знать, кто их подослал.

Малко тоже хотел бы это знать. Никто, кроме Фила Скотта и Сани, не был в курсе дела. И однако головорезы поджидали его. У него не было времени для размышлений.

Линда проворно, словно кобра, соскользнула со своего табурета. – Идемте, – сказала она. – Мне нужно быть кое-где.

Одна из девиц уже открыла низенькую дверь в глубине бара. Отсюда снова тянулся сырой, зловонный и скользкий коридор. В сопровождении трех «бабочек» они пробрались через полуразрушенное здание, затем пересекли пустынный переулок и оказались в другом квартале среди невысоких домов. Запах вокруг был невообразимый. Они поднялись по узкой деревянной лестнице. Одна из «бабочек» постучалась, и дверь тотчас же открылась.

Малко услышал звуки поп-музыки и увидел силуэт, двигавшийся на эстраде в красном свете софита. Линда наклонилась к его уху.

– Здесь вы тоже у меня. Поговорим после представления.

Глава 8

Девица танцевала, не очень прислушиваясь к музыке, вертя толстыми бедрами и потрясая грудью. Она была совершенно голой, если не считать браслета на левой лодыжке.

Судя по ее круглому и плоскому лицу, это была малайка или индонезийка. Ее грубые крестьянские черты и преждевременно отяжелевшее тело не вызывали особенного возбуждения. Она подняла банан, лежавший у ее ног, провела им по своим бедрам, затем между грудей, по лицу, сопровождая все это непристойными жестами. Затем стала его очищать, бросая кожуру в первый ряд зрителей.

Теперь, когда глаза привыкли к полумраку, Малко увидел, что здесь были только иностранцы, даже несколько пожилых пар, но в основном одинокие мужчины. Он и Линда сидели позади них, у бара. Зал был крошечный. Протянув руку с первого ряда, можно было бы дотронуться до танцовщицы.

Та начала пародию на чувственный танец, изображая самым натуральным образом совокупление при помощи очищенного фрукта.

Это было странное зрелище в городе, где даже выставка джинсов запрещалась как посягательство на нравственность.

Возникший инцидент внезапно отвлек внимание зрителей. Таракан, огромный, как автобус, внезапно вылез из плинтуса, ведомый, может быть, эротическим порывом, и стал спокойно пересекать сцену, почти под ногами танцовщицы. Раззява не успел дать волю своим похотливым инстинктам. Не прекращая изображать в высшей степени сомнительное удовольствие, танцовщица нанесла ему точный удар каблуком, превративший его в черноватую кашицу.

Первый ряд затаил дыхание. Малко посмотрел на Линду. Китаянка тихо беседовала с барменом, как если бы сцена происходила в другом мире.

Танцовщица подошла к краю сцены. Она поизвивалась, сжав зубы, и кусок банана упал на пол сцены, отрезанный лишь усилиями внутренних мышц. Еще несколько музыкальных нот – и появился второй кусок, упавший на пол. Чтобы придать пикантности зрелищу, танцовщица подобрала его и протянула толстой старушке, которая заикала от отвращения. Затем она «выдала» со смехом еще два куска банана и закончила свой сальный номер прыжком шпагатом. Музыка прекратилась, и восхищенная Линда шепнула на ухо Малко:

– Иностранцам это нравится. Они платят по двадцать долларов за вход.

Ее глаза блестели. Она добавила:

– Я могу дать вам девушку, которая делает такие же вещи. Она очень красива. Тамилка.

Малко вежливо отказался.

После короткого перерыва снова зазвучала музыка, и новая девица затряслась на сцене перед кучкой свежих бананов.

– Поговорим о деле, – вдруг сказала Линда.

Она заказала себе кока-колу. Неподалеку первая танцовщица тяжело опустилась на табурет. Три «бабочки»-телохраннтельницы расположились возле двери. Линда, казалось, оценивала Малко. Притворно непринужденная, она прижалась бедром к его ноге, томно играя кольцами, ее толстые губы изображали подобие улыбки. Она стала заигрывать с ним.

Но когда Линда подмигивала, то в глазах ее отражались только доллары. Она была похожа на копилку. Он спрашивал себя, есть ли у нее сексуальная жизнь или ей было достаточно командовать своими «бабочками», травести и исполнительницами порнографических шоу.

Чтобы не было никакой двусмысленности, он наклонился к ней.

– Фил Скотт сказал мне, что вы могли бы свести меня с Тонгом Лимом. Это правда?

Ее глаза снова обрели безжизненную холодность, как у насекомого.

– Почему вы хотите увидеться с Тонгом Лимом? Если мы будем вести с вами дело, то должны знать. Господин Лим – человек уважаемый и влиятельный. Вы иностранец. Я никогда вас тут не видела. И вам грозит опасность. Большая опасность.

Углы ее толстых губ вдруг опустились.

Малко спросил:

– Вы так думаете после сегодняшнего нападения?

Несколько мгновений Линда смотрела профессиональным взглядом на сцену. Потом промолвила:

– Они напали на вас не случайно. Я знаю людей из этой банды. Они никогда не трогают иностранцев. Полиция этого не допустит. Они покровительствуют велорикшам и воруют в порту.

– Почему же тогда они напали на меня?

– Им заплатили.

– А кислота? Ее часто пускают в ход?

– Да. Они наполняют ею электрические лампочки. Обычно они используют их, чтобы запугать тех, кто сопротивляется их вымогательству. Они очень свирепы. Однажды они заставили проститутку, которая отказывалась им платить, есть собственные экскременты. Мы поймали того, кто это сделал, и посадили на три дня в бочку с крысами. С тех пор они боятся нас.

Злая радость мелькнула в ее глазах при столь приятном воспоминании.

– Вы защищаете проституток?

Линда состроила веселую гримасу.

– Конечно. Мы единственное женское тайное общество. Поэтому девушки предпочитают обращаться к нам.

Вдруг взгляд Линды стал подозрительным.

– Головорезы из банды 18 служат осведомителями Специального бюро. Они выслеживают коммунистов, и полиция дает им полную волю. Я думаю, вряд ли они могли сделать то, что случилось сегодня вечером, без согласия Специального бюро.

– Вы серьезно? – спросил Малко.

Линда покачала головой.

– Не знаю. Если бы я была в этом уверена, то предложила бы вам немедленно уйти. Я не хочу иметь проблем со Специальным бюро.

Все это казалось совершенно непонятным. Если только Линда не рисовала нарочно мрачную картину, чтобы набить себе цену. Но он чувствовал, что она может вывести его на Тонга Лима. И нельзя было допустить, чтобы она отказалась помогать ему. Одна навязчивая мысль вертелась в его мозгу. Каким образом те, кто напал на него, узнали о встрече?

– У вас не будет проблем с полицией, – сказал он твердо. – Я журналист, и Специальному бюро здесь нечего делать.

Линда пристально посмотрела на него, а затем раздался ее смех, похожий на стрекот кузнечика, но такой громкий, что зрители перестали смотреть номер с бананом.

Потом Линда успокоилась и сказала сухо:

– Вы лжете. Вы не журналист.

– Почему?

– Журналисты бедны, – проговорила она пренебрежительно. – Они не платят денег, чтобы разыскать кого-нибудь.

Внезапно бармен нагнулся над стойкой и протянул Линде пачку банкнот, которые она стала пересчитывать. Малко наблюдал за ней. Он чувствовал, что она одновременно заинтересована и напугана его предложением. Настолько, что почти готова отказаться. Она знала, что он лжет, и боялась ввязаться в историю, детали которой были ей неизвестны.

Сосчитав купюры, она резко повернула голову.

– Сколько вы мне дадите, если я приведу вас к Тонгу Лиму?

– 10 тысяч сингапурских долларов, – сказал Малко.

Китаянка зафыркала, как разъяренная кошка.

– И речи быть не может. По меньшей мере 100 тысяч. К тому же мы спасли вам жизнь.

Разумеется, мертвый клиент был бы потерянным клиентом.

После десятиминутных переговоров они сошлись на пятидесяти тысячах, десять из которых следовало выплатить завтра. Малко представил себе лицо Джона Кэнона. Деньги ЦРУ текли, как вода.

Линда расслабилась. Малко вообразил себе, как в ее мозгу складываются цифры будущей прибыли от этой операции. Его забавляла ее жадность. Он спросил:

– Вы, наверное, очень богаты, Линда?

Китаянка обиделась.

– У меня нет ничего. Я бедна.

И добавила вкрадчиво:

– Вам следовало бы подарить мне, кроме десяти тысяч долларов, красивое платье.

– А вы, – спросил Малко, – что вы предложите мне?

Он тотчас же пожалел о своей оплошности. Линда посмотрела на него, как на пирожное с кремом, изобразив на лице чувственную улыбку.

– Если вы дадите мне тысячу долларов, – сказала она масляно, – то я займусь с вами любовью.

Она скрестила ноги, и ее платье раскрылось, обнажив бедро до черных кружев, выше выколотой бабочки. Малко не шевельнулся. Линда была, наверное, столь же чувственна, как стол рулетки.

– Вы заработаете больше денег, найдя для меня Тонга Лима, – сказал он.

Линда не настаивала. Ее юбка опустилась. Несколько секунд она изучала Малко, словно пытаясь найти иное средство вытянуть из него деньги.

Еще одна бананоглотательница вышла на сцену.

– Это индонезийки? – спросил он.

Линда утвердительно кивнула.

– Да. В Джакарте много безработных. Именно поэтому ваш друг бывает там так долго. Он дает им немного денег, приглашая ехать сюда. Но у них нет документов, и полиция высылает их обратно. Поэтому все время нужны новые.

Малко посмотрел на бедняжку, продолжавшую игру с бананом.

– Вы хорошо им платите?

– Я плачу им слишком много, – вздохнула Линда. – И почти ничего не зарабатываю.

Ее толстые губы сложились в плотоядной улыбке. Она была, наверное, жестокой мамашей-сутенершей. Что касается Фила Скотта, то с ним все стало ясно. Малко задумался: не затеял ли тот вместе с Линдой какую-нибудь махинацию, чтобы надуть ЦРУ?

Внезапно раздался резкий звонок. Не слезая с табурета, Линда что-то крикнула. «Глотательница» сразу же прервала свой номер, отшвырнула ногой остатки банана и спрыгнула с эстрады. Вместо нее появилась другая индонезийка, одетая в трусы и лифчик с блестками, которая стала трястись под музыку.

Линда повернула к Малко свой безжизненный взгляд.

– Это полиция. Не бойтесь.

Дверь подвала открылась, и вошли двое китайцев-полицейских в голубой форме и плоских фуражках. Линда соскочила с табурета и пошла им навстречу. После короткой беседы они осветили фонариками темные углы и ушли. Линда вернулась к Малко с озабоченным видом.

– Странно, – заметила она. – Они никогда не приходят так поздно.

Смутное беспокойство сжало сердце Малко. Уж слишком много накапливалось подозрительных и тревожных фактов. Непонятная смерть Тана Убина, смятение дочери Лима, нападение на него самого, тревога Линды, которая, однако, была не робкого десятка. Словно официальные власти Сингапура не хотели, чтобы он нашел Тонга Лима.

– Я проголодалась, – сказала вдруг Линда. – Идемте. Нам надо перекусить.

Они вышли на пустынную и темную улицу, в конце которой был виден свет. Мимоходом Малко запомнил ее название – Ватерлоо-стрит. Ее пересекала более оживленная Альбер-стрит, запруженная грузовиками и велоколясками. Это было метрах в двухстах от того места, где он подвергся нападению.

Они прошли вдоль лотков, хозяева которых уже убирали свой товар, и оказались перед маленьким ресторанчиком. Столики, выставленные на улицу, загораживали половину мостовой.

– Идемте, – сказала Линда, – Мы поднимемся на второй этаж.

Огромный китаец в рубашке, покрытой жирными пятнами, устремился навстречу Линде, тщетно пытаясь согнуть свою двухсоткилограммовую тушу в приветственном поклоне. Он расчистил им дорогу среди столиков, крича направо и налево. Его маленькие, утонувшие в жиру глазки с любопытством смотрели на Малко. Он усадил их за почти чистый столик в глубине зала.

Линда опять улыбнулась, обнажив свои акульи зубы.

– Фэтти ломает голову, кто вы такой. Он никогда не видел меня с иностранцем.

– Почему?

Линда мрачно взглянула на него.

– Только шлюхи ходят с иностранцами. Если бы у меня не было с вами дел, я не сидела бы здесь.

* * *

Линда вонзила свои палочки в мясо краба с ожесточением китайского палача, сдирающего кожу со своей жертвы. Ее бесстрастные глаза выражали теперь удовольствие от еды.

– У Фэтти лучшие фаршированные крабы во всем Сингапуре.