Текст книги "Коварная соблазнительница"

Глава 16

У капитана Фреда Олсена было отвратительное настроение. Дела шли из рук вон плохо с тех пор, как корабль бросил якорь в порту Копенгагена. Неприятности начались с утра. Электрический прибор для нанесения татуировки сломался в тот самый момент, когда самый известный в городе мастер по этой части Джек трудился над хвостом русалки на левом плече капитана: на следующий день нужно было вновь выходить в море, а конкурент Джека – Джон – уже закрыл лавочку. Напрасно мастер старался убедить капитана, что русалка и без хвоста не менее красива. Норвежец ушел от него в бешенстве.

В «Гонконге», ресторане Нихавна, его тоже ждало разочарование. В этом знаменитом отстойнике официанты имели привычку, видимо, заботясь о здоровье клиентов, отпивать из их стаканов, пока те танцевали. Когда Фред Олсен заметил приложившегося к его стакану официанта, последствия не замедлили сказаться. Он сломал тому челюсть, но и сам вскоре оказался за дверью. В сопровождении горстки матросов из экипажа Олсен продолжил исследование левого берега с кабачка, хозяином которого был добродушный бородатый парень, продававший по дешевке шнапс.

Зрелище обнаженной кривляющейся под музыку высокой и худющей брюнетки вызвало в капитане аппетит и заставило броситься к торговому автомату за презервативами, но, к несчастью, тот оказался пуст. Чтобы успокоиться, Олсен принялся молотить автомат кулаками. Появившийся на шум хозяин посоветовал идти полечить нервы где-нибудь в другом месте.

Затем компания ввалилась в другой бар, где от звука оркестра дрожал потолок. Если бы стул под капитаном не оказался прибитым к полу, он охотно бы швырнул его в музыкантов, чтобы заставить их замолчать. Возможно, он нашел бы какой-нибудь предмет, чтобы заменить стул, но в это время ему нестерпимо захотелось опорожнить мочевой пузырь. Он вышел из бара и, не решившись разбудить струёй спящего у портика пьяницу, повернулся в сторону моря, туда, где царила тишина. Этот ресторан был последним увеселительным заведением, дальше находились только тихие строения с потушенными огнями. На другой стороне канала пассажиры ждали поезд на Мальмё.

Матросы заняли всю дорогу. Они не обратили ни малейшего внимания на шедшего навстречу человека, опустившего голову и державшего руки в карманах брюк. Он был настолько занят своими мыслями, что буквально врезался в широкую грудь капитана. Тот недовольно оттолкнул его. Он слишком хотел помочиться, чтобы ударить. Человек неразборчиво пробормотал извинение и отошел в сторону. Через три метра он поравнялся с помощником капитана, который с любопытством бросил взгляд на незнакомца, посмевшего толкнуть капитана без каких-либо для себя последствий, и тотчас ахнул. Затем он крикнул что-то по-норвежски. Капитан резко обернулся. Незнакомец тоже остановился, удивленный криком. Гигант, на которого он наткнулся, смотрел на него одновременно с удивлением и отвращением. Вигант подумал сначала о пьяном капризе, но потом, призвав на помощь свою память, почувствовал, как смертельный холодок пробежал по его спине.

Случай только что сыграл с ним злую шутку. Капитан «Рагоны» являлся тем человеком, с которым ему меньше всего хотелось бы встретиться. Если бы Вигант не повиновался инстинкту самосохранения и не бросился к ближайшему портику, у него остался бы шанс выкарабкаться из ситуации, так как до этого мгновения капитан не был окончательно уверен в его виновности.

Вигант яростно дергал за ручку. Удар ногой в грудь отбросил его от двери. Он потерял равновесие и взмахнул руками. От последовавшего за этим удара в челюсть у него вылетело сразу несколько зубов. Упав на тротуар, Вигант сильно ударился затылком и потерял сознание.

Придя в себя, он сначала увидел пару сапог у лица, а когда приподнял голову, то встретился с полными ненависти глазами капитана Олсена, который ждал, сжав кулаки. Капитан потерял фуражку, и светлые волосы спадали ему прямо на глаза. Вигант понял, что тот убьет его. Вокруг себя он насчитал еще четверых матросов. Все как один примерно такого же роста, что и капитан.

Кругом было тихо и безлюдно. Двое полицейских, наблюдавших за выходившими из ресторанов, никогда не доходили до этого места.

Вигант осторожно приподнялся на локте и попытался броситься в ноги к ближайшему матросу, но тут же получил удар ногой, от которого у него перехватило дыхание. Наклонившись, Олсен поднял его одной рукой, схватив за отворот куртки, и прошипел на плохом английском, дыша Виганту прямо в лицо:

– Мерзавец, я растерзаю тебя, как ты это сделал с малышкой.

При мысли о близкой смерти у Виганта закружилась голова. Он открыл рот, чтобы защитить себя, но кулак капитана вновь заставил его рухнуть на тротуар.

* * *

Первым Виганта обнаружил Борис. Обыскав напрасно весь правый берег, он вспомнил о Нихавне. Здесь он увидел группу матросов, окруживших лежащего на земле человека. Подойдя ближе, он узнал в нем Виганта. Едва не сойдя с ума от счастья, Борис бросился к нему.

Он уже дотронулся до плеча Виганта, когда почувствовал укол в бок. Один из матросов, приставив нож к его животу, готов был в любую секунду приложить еще немного усилий, чтобы вонзить его. Матрос сказал Борису единственное слово, которое знал по-английски:

– Убирайся!

Борис стал медленно отступать, пока не уперся спиной в стену. Отто Вигант извивался, как разрезанная напополам гусеница.

Тщательно прицелившись, Олсен нанес ему страшный удар в бок, от которого у Виганта сломалось сразу три ребра. Борис невольно подался вперед, отчего острие ножа вонзилось в тело примерно на сантиметр. На его глазах убивали человека, которого он должен был любой ценой доставить на родину.

– Остановитесь! – закричал он по-английски. – Я дам вам много денег.

Олсен снова ударил Виганта ногой, на этот раз в почку. Тот застонал. Никто из матросов не оглянулся на крик русского. Они не поняли или им просто было наплевать.

– Полиция! – закричал Борис еще громче. На этот раз матросы поняли. Нож быстро переместился под горло. Надежды спасти Виганта больше не было.

* * *

Не случайно машина Малко выехала в район Нихавна, где располагались почти все кабаки для матросов. Вместе с Лайзой они уже облазили парки и все пользующиеся дурной славой места. Оставалось последнее.

Пока Лайза осматривала близлежащие улочки, Малко стал обходить бары. Его внимание привлекла группа людей. Он подошел ближе. Теперь он видел пригвожденного к стене Бориса и рядом – истекающее кровью существо, в котором еще можно было узнать Виганта.

В это время он ощутил в боку, как несколькими минутами раньше Борис, острие ножа. Оставалась надежда на Лайзу. Если она увидит их вовремя, то может еще успеть позвать полицию. Но даже за это время они смогут тысячу раз убить Виганта.

Прерывающимся от волнения голосом Борис крикнул Малко:

– Сделайте же что-нибудь! Они убьют его!

Рискуя быть продырявленным, Малко подался вперед и обратился к самому здоровому из матросов – тому, кто избивал Виганта.

– Остановитесь! – крикнул он по-немецки. – Немедленно!

Голос звучал настолько властно, что здоровяк обернулся.

– Вы сейчас убьете его, – продолжил Малко по-английски, впившись глазами в капитана и стараясь мобилизовать всю свою волю, чтобы остановить его.

Тот ответил, медленно подыскивая слова:

– Он убил мою племянницу у меня на корабле неделю назад. Теперь я убью его.

В его голосе совсем не было злобы. Вдоль туловища капитана свисали руки, похожие на багры.

– Не убивайте его! – взмолился Малко. – Он нужен нам живой. Если он совершил преступление, его будут судить.

Капитан только медленно проронил, качая головой:

– Идите к черту!

Стонущая тряпка, кем стал Отто Вигант, испустила умоляющие звуки. Олсен отвернулся от Малко и склонился над Вигантом. Затем он поднял его и, прислонив к стене, нанес страшный удар в лицо. Раздался отвратительный хруст, и Вигант испустил жалобный вой. Изо рта пошла пена с кровью. Он повалился на мостовую, и капитан принялся методично избивать его ударами ног. Вигант уже не чувствовал боли. Если бы только его видели в эту минуту те, кого он избивал в камерах пыток!

– Жаль, что нет времени, – пробормотал Олсен.

Из бара вышла группа матросов и пошла в их направлении. Олсен понял, что они могут помешать ему. Он достал из кармана оружие, с которым никогда не расставался – цепь из трех якорных звеньев, – и обрушил ее прямо на голову Виганта. У того в глазах все взорвалось ярким светом и тут же погасло.

Капитан Олсен постоял еще некоторое время около трупа, чувствуя себя несколько обделенным во времени. Затем вся группа спокойным шагом направилась к кораблю. Через несколько часов «Рагона» выйдет в море, и жизнь для капитана Олсена войдет в привычное русло.

Борис и Малко обменялись взглядами. Преследовать норвежцев было бесполезно. Это не могло воскресить Отто Виганта.

Малко склонился над трупом. Глаза Виганта были широко раскрыты. Борис тоже посмотрел на него и бросил по-русски:

– Ни ты, ни я. Победителей нет.

Затем он повернулся и пошел восвояси. Ему не хотелось попадаться на глаза полиции. Оставалось только написать рапорт. Смерть Виганта – не такое уж плохое окончание операции для него.

Оставшись в одиночестве, Малко задумчиво посмотрел вокруг. Полный и окончательный провал. Теперь Дэвид Уайз никогда не узнает имен восточных агентов. Стук каблучков вывел его из оцепенения. Он поднял голову и увидел фигурку Лайзы.

– Где же вы пропадали столько времени? – с укором обратилась она к Малко, но, увидев труп, осеклась. Не отрывая взгляда от окровавленного тела, она принялась кусать себе руку, чтобы не закричать.

Глава 17

Отправляющийся на противоположной стороне канала поезд дал короткий гудок. Малко вздрогнул. Яркий дорожный знак у него за спиной, предупреждающий автомобилистов об опасности, слабо освещал тело Виганта. Несмотря на теплую погоду, Лайза дрожала. В конце концов она все же выдавила из себя:

– Это вы его убили?

– Не я, – коротко бросил Малко и вежливо отвел ее в сторону.

Оставалось только столкнуть труп в воду и сесть на первый самолет, пока датские власти не зададутся вопросом, откуда появился обезображенный утопленник...

Ни что-то еще сдерживало Малко.

Борис, должно быть, уже упаковывал чемоданы. Смерть Виганта его во многом устраивала.

Внезапно Малко осенило... Подобное трудно осуществимо, но попытаться стоило. Это было единственным способом использовать бездыханное тело, и если существует загробный мир, то душа Виганта наверняка оценила бы план Малко по заслугам...

Он легонько потряс Лайзу за плечо.

– Нужна машина.

Та с удивлением посмотрела на него.

– Разве вы со мной не пойдете?

Он кивнул в сторону трупа.

– Останусь с ним. Мы возьмем его с собой.

– Но он мертв, – произнесла Лайза с отвращением.

– Ну и что? Об этом ведь знают только трое.

– И что?

Малко мягко подтолкнул ее. С минуты на минуту может появиться полиция. Девушка бегом бросилась на поиски машины, так ничего и не поняв.

Малко оттащил тело к бордюру и прислонил его к битенгу. Издалека его можно было принять за пьяного. Спустя пять минут напротив Малко остановился «сааб».

Набережная оставалась пустынной. Потом из бара вышла группа матросов и направилась в противоположную сторону. Малко взял тело под мышки и потащил к машине.

– Откройте капот, – попросил он.

Изумленная Лайза без слов исполнила приказание.

Тело оставалось еще гибким, однако Малко все же стоило большого труда засунуть его внутрь. Свернувшись калачиком, Вигант казался спящим.

Малко сел за руль. Лайза до сих пор не могла справиться с охватившей ее дрожью.

– Что мы будем с ним делать?

– Подарок любимому консулу, – спокойно ответил Малко. – Первый раз за свою карьеру тому придется хорошенько поволноваться. Вам известен его домашний телефон?

– В такой час! Он спит.

Лайза становилась все больше и больше растерянной.

– Придется разбудить.

По пути он стал объяснять Лайзе план. Она слушала, ошеломленная.

– Немыслимо! Вы полагаете, что он согласится? Малко пожал плечами.

– Во многом это зависит от вас. Машина подъехала к отелю «Руаяль».

– Разбудите Кризантема, пусть немедленно спустится вниз.

Ожидая Лайзу, Малко отыскал на карте улицу, на которой жил консул.

Через минуту, на ходу повязывая галстук, Кризантем уже садился в машину. Малко тотчас нажал на газ. Лайзу он оставил в отеле. Она должна была позвонить консулу.

– В багажнике труп, – сообщил Малко. – Но скоро мы от него избавимся.

– А-а, – безо всякого энтузиазма проронил турок. Рыть могилы он не любил.

– Хоронить его нам не придется, – поспешил успокоить его Малко.

– А-а, – снова проронил Кризантем, но на этот раз облегченно.

Лишь бы его не заставили рыть могилу, ну а все остальное – пожалуйста. Он мог без всякого отвращения разрезать Виганта на куски, лишь бы только не рыть могилу...

Скоро машина затормозила у шикарной виллы. Лайза, по всей видимости, уже дозвонилась, так как ворота сразу же открылись. На пороге стоял человек в пижаме. Было видно, что он чрезвычайно взбешен. С этим человеком Малко уже приходилось иметь дело в момент принятия Вигантом гражданства.

– Что это еще за история? – неприветливо обратился он к Малко. – Уже глубокая ночь.

– Знаю, – голос Малко оставался спокойным. – Но вы очень нужны именно в данную минуту.

– Хорошо, войдите, – скрепя сердце согласился консул.

Малко прошел в дом, следом за ним Кризантем. Все трое расположились в салоне.

– В багажнике моей машины труп, – невозмутимо сообщил Малко.

Дипломат подпрыгнул в кресле.

– Что?!

– Дело не в этом, – продолжил Малко. – Это труп Отто Виганта, но никто не знает о его смерти. Сейчас очень нужно, чтобы его считали уехавшим в США.

– И вот для того, чтобы рассказывать мне подобные глупости, вы разбудили меня в такой час! Какое мне до этого дело!

– Вас это касается непосредственно, потому что вы должны взять на себя задачу по отправке трупа в Америку.

– Я? Но почему?

Консул уже находился на грани апоплексического удара.

– Вы, – повторил Малко. – Не заставляйте меня терять время. Мне нужен дипломат, чтобы провезти тело без лишних хлопот. Между тем я сообщу в Вашингтон, чтобы вам обеспечили достойную встречу... Когда труп будет находиться на борту самолета, вы должны будете пригласить журналистов и объявить им, что перебежчик из ГДР Отто Вигант предпочел тайно отправиться в США, чтобы избежать давления восточных спецслужб. Затем вам останется только хранить молчание. Зато какую отличную услугу вы окажете вашей стране!

Вильям Бёрч – так звали консула – нервно сглотнул слюну и с достоинством произнес:

– Отказываюсь. Я не из тех.

Малко заметно ухмыльнулся. Настоящие дипломаты решительно ни на что не способны.

– Присутствующий здесь господин Элько Кризантем возьмет на себя все заботы по транспортировке тела. Что касается вас, могу только добавить следующее: если операция потерпит крах по вашей вине, госдепартамент тогда вряд ли сможет найти для вас подходящее место до пенсии.

Оба мужчины обменялись красноречивыми взглядами. Дипломат был прекрасно осведомлен о настоящей профессии Малко и его благодетелях. Однако все это выглядело до такой степени незаконно!

– Ну что? – настойчиво спросил Малко.

Дипломат сразу обмяк и растерянно забормотал:

– Но ведь заметят, что он мертв!

– Советую взять хорошо оборудованный ящик.

В арабских странах это довольно распространенны к способ путешествия дипломатов...

Бёрч был слишком потрясен, чтобы что-то возразить против этого. Он поднялся и с жалким видом произнес:

– Сейчас оденусь.

– Вот этого я и ждал от вас. Он объяснил дипломату все детали и когда замолчал, Бёрч, казалось, постарел лет на десять.

– Это так уж необходимо? – пролепетал он.

– Чрезвычайно.

* * *

Лайза благоразумно дожидалась Малко в номере. От волнения ее глаза блестели. Как только он вошел, она нетерпеливо сообщила:

– Он у себя.

Малко понимающе кивнул. Это его не удивило. Наверное, Борис сочиняет доклад в двенадцати экземплярах. На этот раз Малко воздал должное советскому крючкотворству, которое давало ему сегодня солидный козырь.

– Вы готовы? – обратился он к Лайзе.

Она утвердительно кивнула.

– Подойдите.

Поклонившись, он поцеловал ей руку в знак благодарности и, отступив на шаг, со всего размаха ударил ее по щеке. Лайза упала в кресло. Ее щека сразу покраснела, в глазах появились слезы. Затем Малко ударил ее кулаком в глаз. Девушка невольно закричала от боли. Почти мгновенно под глазом образовался синяк. Приподняв юбку, Малко оцарапал ей бедра и стал мять руками нежное тело. Лайза закусила губу.

– Грудь, – прошептала она.

Малко принялся изо всей силы разминать грудь. Просунув под свитер руку, он сорвал бюстгальтер и оцарапал плечо. Потом он грубо рванул за трусики. В руках остались два лоскутка.

– Защищайтесь, – бросил он Лайзе.

Она стала послушно отбиваться руками и ногами. Схватив за волосы, Малко бросил ее на ковер, и они боролись еще несколько минут. Все тело Лайзы покрылось синяками. В запальчивости Малко оцарапал ей губу, с которой струйкой стала стекать кровь. Он критически осмотрел ее.

– Сойдет. Ну, вперед!

Лайза попыталась улыбнуться:

– Датская полиция очень щепетильна, особенно в случаях с изнасилованием.

В действиях Лайзы последовательности тоже хватало. Вот уже целую неделю она мечтала переспать с Малко, и наконец провидение стало на ее сторону...

Десяти последующих минут оказалось вполне достаточно, чтобы мечта стала реальностью.

– Вот теперь готова, – радостно объявила она.

Малко открыл дверь и осмотрел коридор. Ни души. Он подал знак. На всякий случай они спустились по пожарной лестнице. Номер Бориса Савченко находился всего в нескольких метрах отсюда.

Лайза изо всей силы принялась барабанить в нее. Раздался приглушенный голос Бориса:

– Что происходит?

Запыхавшимся голосом девушка закричала по-датски:

– Пожар! В коридоре пожар! Это горничная, откройте!

– Не понимаю.

Лайза повторила по-английски.

Скрипнул замок, и дверь широко раскрылась.

Борису показалось, что ему на шею прыгнула пантера. Прижавшись к нему всем телом, она стала царапать его лицо и шею. Затем она укусила его за руку. Он грубо отшвырнул ее. Падая, она ударилась о стенку, разбив при этом бровь.

Как и предвидел Малко, русский не надел пижамы. Он только снял куртку и сел за стол работать. Для полного правдоподобия Лайза вновь подскочила к Борису и с демонической ловкостью рванула за молнию ширинки. Просунув туда руку, она оцарапала его и проворно выбежала из номера, крича что есть мочи.

* * *

Лайза рыдала, съежившись в кресле. Ее успокаивал сам директор отеля «Руаяль». В комнате помимо нет и Бориса, окруженного полицейскими, уже находились журналисты. Несчастного прошиб холодный пот. Он уже видел заголовки датских журналов. Дочь дипломата изнасилована русским в самом лучшем отеле города!

Пришел врач, и посторонних попросили покинуть помещение.

– Как вы чувствуете себя после того, что произошло? – спросил он.

– Мне стыдно, – умирающим голосом простонала Лайза. – Я хочу, чтобы осмотр прошел как можно быстрее. Мне нужно к маме.

Борис задыхался от злобы. В нескольких словах Лайза рассказала, как она без опасений согласилась зайти к такому респектабельному господину выпить чашку кофе, как бы извиняясь за свой отказ пойти с ним в ресторан. Она стыдливо поведала, как тот набросился на нее и, несмотря на яростное сопротивление, добился цели...

Через час за Борисом закрылись двери камеры. Заключение врача оказалось для него уничтожающим.

А в это время Лайза засыпала сном праведницы, поклявшись повторить с Малко эксперимент, но только без побоев.

* * *

Над Копенгагеном грациозно набирал высоту «Боинг-707». Вильям Бёрч облегченно вздохнул. Остались только формальности. Сев в черный «кадиллак», он отправился прямо в консульство. Его секретарь уже предупредил прессу о том, что в 11 часов будет передано важное сообщение.

Когда он въехал на территорию консульства, там уже набралось с дюжину журналистов.

Вильям Бёрч достал из кармана составленный им на рассвете текст коммюнике и твердым голосом зачитал:

«Посольство США имеет честь сообщить вам, что бывший восточногерманский гражданин, выбравший свободу, решил попросить убежища в нашей стране. Его просьба была удовлетворена, и сегодня он вылетел в Вашингтон на военном самолете с целью избежать вмешательства коммунистических спецслужб. Посадка в самолет проходила в условиях строжайшей секретности по просьбе самого заинтересованного».

Как он был доставлен на борт? – обратился с вопросом один из журналистов.

– Он был одет в, форму офицера военно-воздушных сил, – ответил дипломат чуть сдавленным голосом. – Он поднялся по трапу вместе с экипажем.

– Не совсем обычный способ, – заметил корреспондент датской «Политикой».

– И не совсем обычные обстоятельства, – на этот раз тверже ответил консул. – Этому человеку угрожали. – При этих словах дипломат заставил себя улыбнуться и добавил, что извиняется перед датскими властями. – По этому поводу, – сказал он, – мое правительство пошлет вашему послу подробное объяснение.

Удовлетворенные, журналисты разошлись, получив каждый по фотографии Отто Виганта. Вильям Бёрч мысленно умыл руки. Но долго ему еще будет вспоминаться 27 июня 1968 года.

* * *

29 июня, то есть два дня спустя, в лесу фермером было обнаружено тело контр-адмирала Гельмута Дитла. Он был убит пулей, выпущенной из его собственного ружья. Пуля вышла со спины. Учитывая положение оружия, речь шла, по всей видимости, о самоубийстве. Пятидесятилетний адмирал считался одним из асов западногерманской разведки. Едва начавшись, следствие было закрыто, и министерство обороны опубликовало сообщение о том, что офицер давно страдал нервным расстройством.

Еще через сутки горничная обнаружила мертвым у себя в кабинете генерал-майора Хорста Гитланда – заместителя директора службы Гелена. Он умер, пустив себе пулю в лоб и не оставив предсмертной записки. Все родственники наперебой стали говорить о ровности его характера. И только некоторые вспомнили, что во время войны у него были кое-какие отношения с контр-адмиралом Дитлом.

Спустя еще несколько часов было распространено сообщение, в котором говорилось, что несчастный давно страдал почти что душевным расстройством. Лишь некоторые удивились, что такой важный пост долгое время доверяли душевнобольному.

Те же догадливые люди подпрыгнули до потолка, когда узнали, что в городе Колонь у себя в квартире повесился доктор Генрих Шнике – высокопоставленный служащий министерства экономики. На этот раз официальное сообщение утверждало, что сентиментальный Генрих Шнике прожил непростую жизнь.

А еще через четыре дня пулю себе в рот пустил пятидесятичетырехлетний генерал Иоханн Кёльн. Он скончался в больнице, так и не намекнув на причину самоубийства. Досадное совпадение: Кёльн являлся специалистом в военной области и был напрямую связан с генерал-майором Гитландом и адмиралом Дитлом. На этот раз министерство сообщило, что самоубийца очень боялся заболеть раком. Тот факт, что личный врач еще неделю назад находил его в полном здравии, доказывает его неверие в медицину.

* * *

В датской тюрьме Борис был близок к инфаркту. По невыясненным обстоятельствам полиция никак не могла предъявить ему окончательного обвинения, а пока такое обвинение не предъявлено, он не имел права на адвоката. Дело затягивалось.

Оно затянулось до такой степени, что спустя восемь дней фрау Эдель Грапентайн, архивист военного министерства, проглотила три пакета барбитуратов и была обнаружена мертвой у себя дома в Бад-Годесберге.

Страдая полным отсутствием чувства юмора, тот же пресс-секретарь сообщил, что несчастная проходила курс лечения у психиатра. Само собой разумеется, что ее болезнь не мешала ей работать и иметь доступ к секретным сведениям.

На следующий день Борису Савченко позволили встретиться с одним из членов советской делегации, которому он рассказал всю историю. Советский чиновник сделал все, что было в его силах, но уик-энд еще на некоторое время оттянул развязку. За это время утонул другой высокий чин в министерстве обороны, Герхард Райне. В понедельник его выловил в Рейне рыбак. При нем была найдена короткая записка семье.

В понедельник восточногерманские газеты начали публиковать негодующие статьи, сообщающие о смерти Отто Виганта и последующем обмане. С этого дня больше не зарегистрировано ни единого случая нервной депрессии в министерстве обороны ФРГ.

* * *

В Вашингтоне Дэвид Уайз закрыл папку с досье Отто Виганта. Этот человек покоился на небольшом кладбище в Лонг-Айленде под вымышленным именем. Редко в практике Давида Уайза труп мог оказать такие услуги, и если бы шпионы были способны на признательность, он должен был бы положить на его могилу не одну охапку цветов. Однако было послано лишь одно-единственное уведомление о его смерти. Некоей Ионе Лирон в Израиль, которая не была ему даже родственницей.