Текст книги "Сапфировая скрижаль"

ГЛАВА 10

«Откуда вы?» – спросили у аборигенов.

«Мы из сна».

Келья Рафаэля Варгаса ничем не отличалась от обычной монашеской кельи: постель, маленький стол, табурет, распятие на стене, низенькая подставка для колен под круглым окошечком, откуда лился свет дня.

Ибн Сарраг уселся по-турецки прямо на пол, прислонившись спиной к двери. Монах предпочел устроиться на табурете. А Самуэль Эзра, сраженный приступом артрита, скривившись от боли, вынужден был прилечь на кровать. Разложенные повсюду листочки рукописи Баруэля напоминали в предрассветных сумерках маленькие снежные прямоугольники. Лишь одна страница лежала на самом виду, так, чтобы до нее мог дотянуться каждый из присутствующих. Второй Чертог был восстановлен.

ПЕРВЫЙ МАЛЫЙ ЧЕРТОГ

Да славится И. Е. В. Е. в царствии своем.

Имя есть 6.

Вспомни сына вдовы из колена Неффалимова, кто умер тройной смертью, но который воскрес. Говорят, на гробницу его положили терновую ветвь с цветами молока и крови.

Я знал лишь одного ангела, но некогда на горе, избранной Яхве, было их девять. Эти девять нашли укрытие свое в городе, окруженном вратами.

Чтобы узнать количество врат, вам понадобится заклинание. И в нем вы используете доброту, возлюбленного и ангела.

Сначала отодвиньте ангела от доброты. Возлюбленный посеет разделение. Тогда добьетесь вы равновесия, символа мужского и женского начала, духа и материи. Затем присоедините дух к ангелу и отнимете от них равновесие.

У того результата нужно будет вырвать корень.

И корень этого корня помножите на равновесие.

Перед глазами вашими предстанет цифра. Но хватит ли вам мудрости понять ее?

На границе города, в сердце равнины Сеннаар возвышается кровавое строение. Там вы найдете 3.

— Мне кажется, что в сравнении с этим текстом первый Чертог был детской игрушкой, – заметил шейх. – Должно быть, Абен хотел возбудить наш аппетит.

Эзра пошевелился на кровати.

– Вот уже битых два часа вы все плачетесь, шейх ибн Сарраг! Было бы куда полезней, если бы вы высказали свое мнение по ключевым фразам.

– Сейчас. Но сперва вопрос: почему этот Чертог назван по-другому? Первый малый Чертог. В чем он малый?

Ответом послужило озадаченное молчание. Наконец Эзра предложил:

– Давайте продолжим. Возможно, ответ на этот вопрос мы найдем позже.

– Значит, так, – сказал Варгас, – привожу на память:

1. Сын вдовы из колена Неффалимова.

2. Кто умер тройной смертью, но воскрес.

3. Терновая ветвь с цветами молока и крови.

4. Я знал лишь одного ангела, но некогда на горе, избранной Яхве, их было девять.

5. Заклинание.

– Мы вынуждены пока остановиться на этом, – пояснил монах, – поскольку большая часть остального куска относится к слову «заклинание». На первый взгляд складывается впечатление, что мы имеем дело с серией математических действий, что эти действия основаны на символах, и эти символы можно определить, только если мы поймем смысл «заклинания». Кто-нибудь из вас знает, что это слово может означать?

Сарраг с Эзрой покачали головой.

– Не стоит полагать, что оно тут употребляется в своем прямом смысле. То есть «использование слов или магических формул, чтобы наложить чары или проклятие». Искать нужно что-то другое.

– Кто знает! Наш приятель Баруэль проявил себя настолько хитроумным в этом деле, что некоторые слова вполне могут иметь свое прямое смысловое значение. Если принять во внимание это, а также отличия от первого Чертога, то перед нами вырисовывается некая цель.

Сарраг согласно кивнул, и Эзра продолжил:

– На самом деле достаточно выбрать наиболее конкретные слова, не имеющие подтекста, и которые при этом выстраиваются в цепочку: врата, город, граница, равнина, строение, кровавое. Таким образом, отсюда вытекает следующее: мы должны определить некий город. Город с определенным количеством врат. На границе этого города есть равнина, в центре этой равнины – строение. И, наконец, слово «кровавое» позволяет предполагать, что это строение было свидетелем некоей кровавой драмы.

– Убийство? – спросил Сарраг.

– Возможно…

– А вы что думаете, фра Варгас?

– Вполне вероятно, – задумчиво проговорил монах. Араб с евреем незаметно переглянулись. Со вчерашнего дня они задавались вопросом, почему Баруэль счел нужным навязать им этого человека. Двадцать восемь лет. Совсем мальчишка. Конечно, он производит впечатление человека, обладающего некоторыми мнемоническими способностями, прекрасным знанием Писания, но все его таланты не могли сравниться с познаниями Эзры и ибн Саррага.

– Продолжим? – предложил араб. – Вы можете объяснить первую фразу, – обратился он к раввину. – Я имею в виду «сына вдовы из колена Неффалимова».

– Это фраза из книги Царств: «и послал царь Соломон, и взял из Тира Хирама, сына одной вдовы, из колена Неффалимова».

– Значит, это какой-то ремесленник.

– Прекрасный медник, – уточнил Эзра. – Это он сделал самые важные детали Храма.

– Прекрасно. И что дальше?

– По-моему, нужно найти точку соприкосновения между Соломоном, Храмом, городом Тиром и бронзой.

– Наверное. Но что может связывать царя, храм, город и материал, кроме как то, что сказано в Книге Царств?

Раввин с шейхом казались растерянными. Внезапно Варгас схватил листок с текстом малого Чертога.

– Сеньоры, могу я высказать другое мнение? Мне кажется, вы заблуждаетесь. Не ищите связи между Хирамом, Соломоном и всем остальным. Ее нет. Достаточно лишь «Хирама».

Эзра удивился.

– Да-да, – подтвердил монах. – Весь смысл в «Хираме». Вы ведь знаете, что я получил эти тексты на несколько недель раньше вас. Я их тщательно изучил с разных позиций и добился кое-каких результатов. Но тогда я еще не знал цели всего этого и счел результаты довольно странными. Однако сегодня я все вижу иначе. – Молодой монах слез с табурета и уселся между шейхом и раввином. – Если вы продолжите читать Чертог, то что вы увидите? – Ткнув пальцем в абзац, он прочитал: – Вспомни сына вдовы из колена Неффалимова, кто умер тройной смертью, и который воскрес. Говорят, что на гробницу его положили терновую ветвь с цветами молока и крови. В этом абзаце можно выделить два главных момента. Первое – насчет тройной смерти и воскрешения, второе: «терновая ветвь с цветами молока и крови». Заранее прошу прощения, если мои объяснения покажутся вам слишком длинными, но у меня нет выбора. Если задуматься насчет этой тройной смерти, ассоциировать ее с Хирамом из Тира, то это приводит нас к легенде. Легенде, которая вполне может быть и историческим фактом. Слушайте: работы по строительству Храма в Иерусалиме подходили к концу, но подмастерья Хирама не все были знакомы с секретами мастера. И трое из них решили вырвать их у него. Встав у разных врат Храма, они потребовали от Хирама, чтобы он поделился с ними своими секретами. Мастер, бегая от одних врат к другим, последовательно отвечал каждому из них, что угрозами от него ничего не добиться, что нужно дождаться урочного часа. И тогда они его ударили. Один нанес удар линейкой в горло, второй – угломером в левый сосок, а третий – молотком в лоб. Последний удар Хирама прикончил. Потом эта троица обменялась сведениями, полученными от мастера. Обнаружив, что ни один из них не добился желаемого, они пришли в отчаяние. Их преступление было напрасным. И тогда они спрятали тело, зарыв ночью возле леса, и посадили на его могиле веточку акации.

Араб с евреем переглянулись, озадаченные и заинтригованные одновременно.

– Продолжайте, – попросил Эзра.

– Естественно, эти три удара и символизируют тройную смерть. Смерть физическую – горло, духовную – левый сосок, и умственную – лоб. Что касается ветки акации… Вспомните. Ковчег был сделан из акации. И, как ни странно, терновый венец Христа тоже. Совершенно ясно, что легенда о Хираме нам подсказывает: мы должны умереть, чтобы обрести бессмертие. Монах замолчал.

– Это все? – спросил Эзра.

– Увы, все, – уныло произнес Варгас. – Остается отыскать, какая связь между легендой о Хираме и следующим пунктом. Я имею в виду фразу «я знал лишь одного ангела, но некогда на горе, избранной Яхве, их было девять». Кто эти ангелы? Почему один, а потом девять?

В чистом воздухе монастыря разнесся кристальный звон. Время молитвы.

– Я вынужден вас покинуть, – извинился Варгас. – Продолжим позже.

Он направился к двери, потом вдруг остановился и резко повернулся к раввину с шейхом:

– Я подумал о тройной смерти. Мне кажется, эта фраза может означать возрождение – физическое, духовное и умственное – нового Хирама. Можно перейти от символа к аллегории, представив, что трое убийц воплощают невежество, фанатизм и зависть. Которым противопоставлены качества Хирама – знание, терпимость и щедрость. Я задаюсь вопросом, не хотел ли Абен Баруэль через эту легенду передать нам некое послание. И от того, как мы его поймем, будет зависеть, провалится ли наша затея или увенчается успехом… Кто знает? Быть может, нам тоже придется умереть, прежде чем возродиться…

Еще долго после его ухода ибн Сарраг с Эзрой пребывали в задумчивом молчании. Было совершенно очевидно, что оба глубоко взволнованы услышанным. Возможно, они размышляли, кто из них троих воплощает невежество, фанатизм и зависть?

– Ему всего двадцать восемь лет, – мечтательно пробормотал шейх. – Интересно, какой была его жизнь до того, как он вступил в орден?

– Занятно, что вы об этом подумали. Я задавал себе тот же вопрос. Принято считать, что молодость – это время учиться мудрости, а старость – время пользоваться мудростью. Но складывается такое впечатление, что этот юноша перепрыгнул несколько этапов.

Толедо, в это же время

Изабелла, королева Кастилии и Арагона, стояла на коленях, ожидая отпущения грехов. Фра Эрнандо де Талавера почтительно отошел. Левой рукой держась за висящее на груди распятие, он правой совершил крестное знамение.

– Отпускаю грехи твои…

Королева, поднявшись с колен, прошла в конец помещения и опустилась в кресло возле окна. На ней была очень широкая белая рубаха, заправленная в белую юбку до щиколоток. Шею обрамлял высокий жесткий воротник. Судя по всему, королева по-прежнему не поддавалась охватившей двор моде на фижмы, бушующей среди фрейлин.

Взяв шелковый платочек, королева сжала его в пальцах хорошо знакомым Талавере жестом.

– Значит, – тихо начала она, – вы не разделяете опасения Великого Инквизитора.

– Нет, Ваше Величество. Они лишены каких бы то ни было оснований. Боюсь, фра Томас снова поддался своей страсти.

– Страсти? Не следует ли вам скорее говорить «патриотизму и вере в Господа Нашего»?

– Страсти, – уперся Талавера.

– И вы ни на секунду не допускаете, что этот заговор может поставить под угрозу все то, за что мы сражались и сражаемся до сих пор?

– Рискуя навлечь ваше недовольство, все же скажу: нет, я в это не верю, Ваше Величество. По моему мнению, этот заговор существует лишь в воображении фра Торквемады. Как можно выстраивать теорию какого-то заговора на основании криптограммы, составленной из отрывков Священного Писания, да еще и зачинщиком которого является некий покойный каббалист? Оставьте… Все это несерьезно. – И более спокойно подытожил: – Конечно, я искренне надеюсь, что не ошибаюсь.

Пальцы королевы стиснули платок.

– Вы… надеетесь, фра Талавера?

Глаза священника решительно сверкнули.

– Разве это не свойство веры – надеяться, тогда как весь мир желает отринуть надежду? Но, раз делу уже дан ход, мои попытки переубедить вас тщетны. Лишь будущее покажет, кто из нас прав – фра Торквемада или я. – И быстро добавил веселым тоном: – Я узнал отличную новость. Наши войска готовятся к осаде Малаги. Похоже, город не сможет долго сопротивляться.

– Его Величество король в этом полностью уверен. Надеюсь, эмир Гранады не примчится на помощь своим братьям-мусульманам.

– А как вам кажется?

– Думается мне, что Боабдил будет соблюдать договор. И мое мнение подтверждается тем, что он только что предложил Кастилии пакт, укрепляющий подписанный в Лохе договор. Он готов сдать Гранаду на определенных условиях, в том числе предоставление жителям Альбаицина права свободно оставаться в городе, сохранение мечетей и избавление от налогообложения на десятилетний срок.

– Вы сказали «он готов сдать Гранаду»? – поднял брови Талавера.

– Именно.

– Сдать без боя?

– Во всяком случае, он нам сделал именно такое предложение.

– Гранада на коленях… – Голос священника зазвенел. – Испания, наконец, свободная. Конец семисотлетнего ига. Думаю, это будет самое значительное событие в истории. Испания, наконец-то единая.

– Да, фра Талавера. Безусловно, самое значительное событие. Будет жаль, если мы никогда не станем свидетелями этого.

– Но почему? Вроде как все к тому идет?

Изабелла снова сжала платок с такой силой, что пальцы побелели.

– Все… Но хватит лишь песчинки… Лишь песчинки, фра Талавера.

Сарраг, склонившись над записями, сообщил монаху:

– Пока вы отсутствовали, мы не сидели зря. Мы выяснили – точнее, ребе Эзра выяснил – смысл фразы «Гора, избранная Яхве».

– И?..

– «И избрал Яхве Сион, захотел это место для себя», – процитировал раввин. – Сион, или гора, избранная Яхве, это не что иное, как град Давидов, или Иерусалим, если хотите. Более точно, Сион – правый отрог восточного холма, между Кедроном и Тиропеоном, где был воздвигнут Храм.

– Браво! – воскликнул Варгас. – Ваша память поистине удивительна. Я бы никогда не выявил связи.

– Благодарю. Однако дальше мы не больно-то продвинулись.

– Ошибаетесь, – возразил Варгас. Его голос внезапно задрожал. Монах уселся рядом с раввином и шейхом. – Да, эта информация ключевая. Благодаря ей вырисовывается ясная цепочка. Подумайте: Хирам – разве это не Храм? А Храм – разве это не Сион и Иерусалим?

– Представьте себе, – ядовито заметил раввин, – что эта связь не ускользнула ни от меня, ни от шейха. Но она ничего нам не говорит об этих таинственных ангелах.

Библиотека внезапно словно погрузилась в тишину и мрак. Тишина воцарилась надолго. Казалось, все трое, склонившись над записями, борются с невидимыми драконами. Внезапно Варгас испустил торжествующий вопль:

– Тамплиеры!

– Тамплиеры? – хором переспросили Эзра с Саррагом.

– Ну конечно! Как же я раньше не догадался!

– Это не та ли горстка рыцарей, которые несколько веков назад отвели душу, проливая кровь сарацин? – не без иронии заметил Сарраг. – Если память мне не изменяет, это предприятие обошлось более чем в миллион жизней.

– Это с вашей точки зрения. Я не собираюсь полемизировать по этому вопросу, ограничусь лишь тем, что напомню факты. Пятнадцатого июля 1099 года Иерусалим заняли крестоносцы. И тут же со всех сторон света туда ринулись паломники – мужчины, женщины, дети, – чтобы посетить святые места. Под предводительством человека по имени Гуго де Пейн образовалась группа, решившая остаться на Святой земле, чтобы охранять паломников и Гроб Господень. Они стали жить как монахи ордена святого Августина. Позже они сменили название с «Бедные Рыцари Христа» на «Рыцари Храма», или тамплиеры, сиречь храмовники. Понимаете, к чему я веду?

– Не очень…

– А такой прославленный каббалист, как вы, уже должен был бы уловить связь. Знаете, что избрали тамплиеры первой своей резиденцией?

Ответом Рафаэлю послужило лишь недоуменное молчание.

– Место, где находился Храм царя Соломона… – Рафаэль повторил, выделяя слова: – Место, где находился Храм Царя Соломона! Именно поэтому они и окрестили себя тамплиерами [4]4
  От слова «тампль» – храм.


[Закрыть]. Ну а теперь вы улавливаете связь с ангелами, упомянутыми Баруэлем?

– До определенного момента, поскольку ничто не дает оснований твердо утверждать, что есть связь между «ангелами, находящимися на горе, избранной Яхве» и тамплиерами…

– Он прав, фра Рафаэль! – несколько нетерпеливо поддержал раввина Сарраг. – Можете счесть меня тупицей, но я по-прежнему не понимаю, какое отношение ко всему этому имеют эти ваши тамплиеры.

– Но как же! – тоже начал сердиться Варгас. – Перечитайте текст Баруэля! – Он схватил листок с Чертогом и отчетливо прочитал: – Я знал лишь одного ангела, но некогда на горе, избранной Яхве, было их девять. Эти девять нашли укрытие свое в городе, окруженном вратами. Разве буквально несколько минут назад я вам не сказал, что тамплиеры обосновались в Храме?

Сарраг кивнул.

– А знаете ли вы, сколько человек изначально было с Гуго де Пейном? – Монах выдержал паузу, чтобы подчеркнуть значимость своих слов. – Девять! Девять рыцарей! На горе, избранной Яхве, было их девять. Эти девять нашли укрытие свое в городе, окруженном вратами. Теперь-то вы видите, что связь с тамплиерами совершенно очевидна!

Не дожидаясь реакции собеседников, он продолжил:

– Вернемся к тексту Баруэля. Нашли укрытие свое в городе, окруженном вратами. Разве не это – главная подсказка? Та самая, что должна привести нас к следующему пункту назначения. Городу. Городу, давшему приют тамплиерам, отличительной чертой которого является наличие некоего строения и множество врат?

– Вынужден согласиться, – сдался Сарраг. – Однако… Он наморщил лоб. Что-то его беспокоило.

– Фра Рафаэль, я верю в ваши дедуктивные способности, доверяю вашему чутью. И признаю, что тест Баруэля позволяет увидеть истину тому, кто знает, как смотреть. Но, несмотря ни на что, мне не очень понятна та легкость, с которой вы увязали Хирама, тамплиеров и ангелов. Словно вы знали ответ заранее, как тот генуэзский моряк, Кристобаль Колон.

И тут молодой человек впервые за все время смутился.

– Я же сказал: у меня было больше времени на изучение этих бумаг.

– Да будет вам, фра Рафаэль! Давайте начистоту. Вам слишком много известно о тамплиерах. Вы так о них говорили, что мне показалось…

– Будто их мир мне знаком?

Сарраг кивнул.

В глазах монаха сверкнул огонек.

Я хочу, чтобы вы действовали во имя ваших великих предков, гордых рыцарей, ведомых лишь чувством долга, стремлением к идеалу и желанием совершить невозможное. Могу пообещать вам, что если вы согласитесь довериться мне, то у вас появится возможность – может быть, единственная за всю вашу жизнь, – прожить полностью в соответствии с этими тремя принципами.

– Хорошо, я расскажу вам все. С 1128 года, после синода в Труа, рыцари Храма решили отправиться сюда, в Испанию, чтобы поддержать христианское воинство в борьбе с маврами. На протяжении веков в знак признательности разные монархи, правившие на Полуострове, принцы, графы, нотабли всех рангов дарили им замки, крепости, домены, иногда даже целые города. В это же время на Полуострове при прямом участии тамплиеров образовались многочисленные ордены. В том числе ордены Алькантары, Калатравы, Монтесы и, в частности… – он чуть помолчал – орден Сантьяго-де-ла-Эспада. В 1170 году, в только что отвоеванном Касересе, появился на свет орден «Братство Касереса». Его члены, пользовавшиеся королевской протекцией, должны были защищать город от возможных набегов альмохадов и охранять паломников, идущих в Компостелу. В 1171 году по требованию Фердинанда II Леонского архиепископ Сантьяго дал братству разрешение принять имя «орден Сантьяго де ла Эспада», поскольку этот святой признан покровителем Реконкисты. Четыре года спустя папа Александр III официально признал этот новый орден. И устав этого ордена – чтобы вам было понятно – базировался на уставе… тамплиеров.

Сарраг с Эзрой чуть не подпрыгнули.

– Их символ – красный крест в форме меча на белом фоне – прямое производное от креста, украшавшего врата рыцарей в Иерусалиме. Одного из основателей этого ордена звали Лухан Варгас. Это мой пращур. Мой дед Мигель и мой отец, Педро Варгас, тоже были членами ордена, как и я сам до того, как вступил в орден францисканцев. – Рафаэль, немного помолчав, добавил: – Баруэль знал о моем прошлом. И упоминает об этом в тексте.

– В каком месте?

– Я знал лишь одного ангела, – процитировал Варгас.

Эзра с Саррагом не издали ни звука, а лишь расслабились. Никаких сомнений – они начали поддаваться обаянию отрока.

ГЛАВА 11

Ужесточи свое сердце, будь арабом!

Буало, Сатиры, 8

Рафаэль с кипой книг в руках снова уселся рядом с Саррагой и Эзрой.

– Вот, – проговорил он, водружая книги на край стола. – Тезаурус арабского языка, краткий курс математики, очерк о деятельности тамплиеров на Полуострове. И

Это уникальное произведение, в котором автор, некий анонимный сумасшедший, собрал весьма впечатляющую коллекцию всяких ритуалов и их символических обозначений. – Рафаэль обвел рукой помещение. – Не считая библиотеки в Саламанке, сильно сомневаюсь, что где-нибудь еще, кроме Ла-Рабиды, есть такие ценные книги.

– Дайте мне тезаурус, – потребовал Сарраг. – Интересно посмотреть, что в нем есть.

Монах передал ему толстенький фолиант.

– Главное – в слове «заклинание». Баруэль специально уточнил: чтобы узнать количество врат, вам понадобиться заклинание. Сильно сомневаюсь, что, не разобравшись с этим ключом, мы сможем продвинуться дальше. А вы как думаете? – обратился Рафаэль к Саррагу.

Араб, не отрываясь от тезауруса, сердито буркнул:

– Это не криптограмма, а Вавилонская башня какая-то! Эзра расхохотался:

– Отлично сказано! Вавилонская башня! – Он указал на предпоследнюю строчку: – В сердце равнины Сеннаар. Сеннаар: Бытие, XI, 1. «На всей земле был один язык и одно наречие. Двинувшись с Востока, они нашли в земле Сеннаар равнину и поселились там».

— Не пытайтесь заверить меня, что этот стих только что пришел вам на ум! – вскричал Сарраг.

– Разумеется, нет.

– Следовательно, вы знали, что Сеннаар связан с Вавилонской башней!

– Безусловно.

Араб чуть не задохнулся:

– И вы держали эти сведения при себе?!

– Для меня источник этого слова был очевиден. И я думал, что и для вас тоже.

– Скажите, ребе, – подозрительно глянул на него Сарраг, – вы, часом, не пытаетесь играть в одиночку?

– На мой вкус, у вас извращенный ум, шейх ибн Сарраг! – одарил его еврей презрительным взглядом.

Варгас решил, что пришла пора вмешаться.

– Может, продолжим, вместо того чтобы спорить?

– Продолжим? – с еще большим раздражением вскричал раввин. – И каким же образом? Пока не разберемся с этим «заклинанием», мы не продвинемся ни на шаг. Что до меня, то я отсюда пошел! – С этими словами он поднялся и направился к дверям.

– Куда вы? – вопросил Сарраг.

– Подышать воздухом!

Монах, чуть поколебавшись, поднялся следом за раввином.

– Вы пойдете? – спросил он Саррага. – Быть может, свежий воздух прочистит нам мозги.

Араб пробурчал что-то отрицательное и снова погрузился в чтение.

– Ну и зря, – заметил монах. – Нужно уметь отступать. Впрочем, как вам угодно…

Рафаэль обнаружил раввина на каменной скамье. Старик, морщась, растирал пальцы.

– Больно?

– Страдания стали моей второй натурой, – с покорностью судьбе вздохнул раввин. И добавил не без издевки: – И потом, разве я не еврей?

Рафаэль прислонился к дереву.

– Занятное замечание. Я не очень улавливаю связь.

– Потому что ее и нет. Я поддался атавистическим инстинктам моих братьев: жаловался на судьбу.

Варгас не удержался от улыбки:

– Не думал, что вы способны на такую иронию!

– А, не больно-то радуйтесь! Это не постоянное явление. День на день не приходится. – Он перестал растирать руки. – Скажите-ка, что делает такой человек, как вы, молодой, обладающий недюжинным умом, в монастыре, удалившись от мира?

– Молится. Размышляет. Пытается приблизиться к своему Создателю.

В глазах раввина промелькнуло сомнение.

– Вы уверены, что это единственные причины вашего пребывания здесь? Действительно уверены? Не был ли ваш поступок инспирирован не столь возвышенными мотивами?

На мгновение лицо Варгаса исказилось, словно от каких-то болезненных воспоминаний, но он тут же овладел собой.

– Я абсолютно искренен.

– А в таком случае, не кажется ли вам, что подобное поведение эгоистично? В нескольких лье от вашего убежища люди сражаются, страдают, умирают. А вы прячетесь за этими стенами. В чем интерес?

– Когда вы, ребе Эзра, предаетесь молитвам… В чем интерес?

– Разумеется, я молюсь, но я живой. Я не живу в уединении. Чего не скажешь о вас и ваших братьях… Вам не кажется, что это пустая трата времени?

– Вот уж поистине неожиданный вопрос из уст каббалиста и раввина. Разве вы не знаете, что Господь внимает мольбам одних за их заслуги, а мольбам других – за их раскаяние? Когда тысячи верующих по всему миру каются в своих грехах, энергия, которую они выделяют, сияет ярче солнца. Она способна согреть нестойкие души, успокоить боль, прийти на помощь отчаявшимся.

– Вы считаете, что, стоя на коленях у костров, вы также будете способствовать успокоению нестойких душ? Потому что, представьте себе, я не забыл то, что вы сказали при встрече! Цитирую: рискуя вас шокировать, я признаю за Святой Инквизицией некоторые заслуги.

– Совершенно верно. И я не отказываюсь от своих слов.

– Ну что я могу сказать? Кроме того, что мне вас жаль.

– Не стоит. В любом случае я не собираюсь вас в чем-то убеждать. Я отлично сознаю, что вы являете собой просто классический образчик недобросовестности. Или вы запамятовали, что именно вы, евреи, если не изобрели Инквизицию, то были как минимум ее предшественниками?

Эзра громко расхохотался.

– Да-да, мой дорогой. Вспомните:

«И если услышишь ты, что в одном из городов твоих, которые Бог, Всесильный твой, дает тебе, чтобы жить там, выступили люди негодные из среды твоей и совратили жителей города своего, говоря: пойдем и будем служить богам иным, которых вы не знали, а ты выяснял, и исследовал, и расспрашивал хорошо, и оказалось, что верно это, совершена мерзость в среде твоей, – то перебей жителей того города острием меча, уничтожь его и все, что в нем, и скот его острием меча. А всю добычу его собери на середину площади его, и сожги огнем город и всю добычу его полностью, как угодно Богу, Всесильному твоему, и да будет он навеки грудой развалин, не будет он отстроен заново».

Этот отрывок, как вы знаете, из Торы, Второзаконие…

– Глава тринадцать, стихи двенадцать – семнадцать! Да, знаю! Но это не имеет никакого отношения к нашему разговору! Вы придаете словам такое значение, какое хотите. Нужно рассматривать эти слова в контексте той эпохи и уж точно не воспринимать их буквально!

– Ну естественно, поскольку так вам удобно. Добавлю также, что это вы спровоцировали эти события. Вы слишком часто вели себя очень нагло, вечно жаждали захватить высокие должности. Вы держитесь кланами. Некоторые обращенные дошли до того, что начали проповедовать иудаизм в церквах. Приор иеронимитов, Гарсия Сапата, отмечал еврейский праздник, а во время мессы вместо слов посвящения произносил святотатственные и непочтительные изречения. Вы не можете этого отрицать. Таковы факты. Вы старались уничтожить католицизм, не говоря уж о том, что огромное количество обращенных вели подрывную деятельность в различных политических и церковных учреждениях. Они методично и открыто подрывали устои Церкви и оказывали влияние на верующих. Дело дошло до того, что само существование Церкви оказалось под угрозой. Ваше превосходство становилось недопустимым. И вы это отлично знаете, бен Эзра!

– Вы глупый щенок, Рафаэль Варгас. – Раввин говорил с удивительным спокойствием и обезоруживающим хладнокровием. – И это еще мягко сказано. Пока я вас слушал, мне казалось, что я слышу текст, старый, как мир. Можно сказать, навязший на зубах. Но из уст молодежи он просто поражает. Я назубок знаю все эти аргументы. И знаю также, что вы могли закончить свою речь выводом, что установление Инквизиции – благое дело, поскольку она положила конец противостоянию различных вероисповеданий, и, в конечном счете, сегодня на ее счету меньше мертвецов, чем у череды побоищ между иудеями и христианами. Сдаюсь, фра Варгас. Я не воюю с детьми.

Монах, явно задетый, разочарованно всплеснул руками.

– В доказательство того, что не держу на вас зла, поведаю вам одну тайну. – Поднявшись, раввин подошел к монаху и тихо проговорил: – Еврейства не существует, фра Варгас, это человеческая фантазия.

– То есть?

– Кто-то всегда для кого-то еврей. Сейчас это мой народ. Завтра это будут арабы. Послезавтра – гитаны. И, кто знает, может, когда-нибудь – больные и старики. Теперь мой черед освежить вашу память. Когда во времена Римской империи вы считались сектой, осуществляющей человеческие жертвоприношения, пьющей кровь младенцев, когда вас принуждали отречься и признать божественность императоров, когда вас хватали пачками и швыряли на арену львам, не были ли тогда вы отверженными евреями? — Он некоторое время пристально смотрел на монаха, а потом повторил: – Не забывайте: кто-то всегда для кого-то еврей…

Внезапно из дверей библиотеки донесся голос ибн Саррага:

– Идите сюда скорее! Я нашел заклинание. Эзра с монахом кинулись в библиотеку.

– Смотрите! – проговорил шейх дрожащим голосом. – Смотрите.

На столе лежал листок бумаги с нарисованной таблицей.

Буквы алфавита, расположенные согласно четырем первым божественным атрибутам с соответствующими им цифрами.

– Вот что такое это заклинание. По-арабски Да'ва. Я перенес сюда лишь первые семь букв. Речь идет о тайном действе, но в исламском учении считающимся дозволенным. Нам мало что известно о том, как этим пользуются, кроме того, что эта таблица составлена на основе предполагаемых связей между божественными атрибутами, цифрами, четырьмя элементами, семью планетами, двенадцатью знаками Зодиака и буквами алфавита – арабскими, естественно, – которые я здесь для ясности заменил латиницей. Предполагается, что заклинание как таковое состоит в написании в определенном порядке серии символов: букв, цифр, планет и так далее. Существуют миллиарды комбинаций. И лишь одна из них может дать высшую силу. Одна может привести к Абсолютному знанию.

– Высшую силу? – недоверчиво переспросил Рафаэль.

– Да. Согласно легенде, тот, кто сможет отыскать ключ, связывающий все символы между собой, получит практически божественную власть над миром.

– Очень интересно, – задумчиво пробормотал Самуэль Эзра. – И вот перед нами снова тетраграмматон. Йод, хе, вау, хе…

Оба собеседника изумленно вытаращились на него.

– Вам никогда не доводилось слышать о некоем персонаже по имени Авраам Абулафия?

Ответа не последовало.

– Он родился примерно двести лет назад в Сарагосе и был одним из самых известных каббалистов своего времени. Ему также приписывают некоторые проявления пророческого дара и мессианства. Но самое интересное вот в чем: большую часть своей жизни Абулафия посвятил тому, что можно назвать «экстатической каббалой». Здесь тоже речь идет о теософской системе, сопоставимой с заклинанием. Цель этой системы – «связать» человека с Богом и таким образом дать ему возможность воздействовать на мир. Постепенно Абулафия разработал принцип, основанный на перестановке букв, как с именами Всесильного. Поэтому-то я и упомянул тетраграмматон. Если взять йод, хе, вау, хе и перемешать эти буквы, то получим в точности 1080 возможных комбинаций, включая все формы произношения, придыхания, движения рук и головы. К тому же…