Текст книги "Комната чудес"

Глава 24
Гений увиливания
До конца срока 1 день

Я не перезвонила матери. Не перезвонила в больницу.

Пока я не получила уведомления, убийственного официального уведомления, Луи жив. И я решила, что буду делать то, что умела лучше всего, – увиливать.

Мне вдруг с трагической пронзительностью стало ясно, что я всю жизнь была гением увиливания. Как только ситуация усложняется, во мне возникает естественный порыв – сбежать. Это происходит само собой. Таким образом я спасаюсь от бурь, тайфунов и прочих ураганов. Чем яростнее задувает ветер, тем сильнее во мне потребность спрятаться в надежное укрытие. Хотя бы на время. Пересидеть, переварить трудности, подготовиться к прямому столкновению с ними. Я не способна выйти в море в шторм. Я жду, пока волнение хоть немного утихнет. Я всегда панически боялась, что окружающие догадаются о моих чувствах, особенно если я не в состоянии с ними совладать. И тогда я удираю. Тринадцать лет назад я удрала от Мэтью, просто послав ему эсэмэску. Несколько часов назад я удрала от Мэтью, опасаясь не справиться с собой. Я долгие годы удирала от матери. Я удирала от собственной жизни. От собственных мечтаний, предпочитая исполнять мечты Луи.

Когда обратный отсчет подошел к концу, я сбежала от смерти сына в воображаемое будущее.

Убегать так приятно. Гораздо приятнее, чем иметь дело с правдой.

Я решила, что проведу последние сладостные часы неведения, купаясь в прекрасной и чистой надежде. В каком-нибудь необычном, новом для себя месте. Где-то я читала, что в Лондоне построили небоскреб в авангардистском стиле – The Shard, «Осколок», – и в нем есть отель. Все главные события моей жизни всегда были связаны с чем-то монументальным. Знакомство с Мэтью – с Эйфелевой башней. Исполнение первой мечты сына – с фантастическим отелем в Токио. Что может быть лучше для завершения этой эпопеи, чем величественный осколок стекла посреди города? Я сняла королевский люкс. Пусть Лондон падет к моим ногам.

В номер я заказала бутылку французского вина. Из Прованса. Области, в которую уходит корнями история моей семьи. В своих невообразимых апартаментах я села за письменный стол и приступила к выполнению своей невообразимой миссии. Последние пожелания, которые Луи записал у себя в тетради, были сформулированы предельно просто. Их исполнение представлялось мне предельно сложным и крайне болезненным. Особенно в этот момент моей жизни. Особенно в этот момент его жизни. Я посвятила этому занятию всю ночь.

Бегство от смерти своего сына я обставила сиянием огней. Я описала свою будущую жизнь на бумаге с логотипом шикарного лондонского отеля и включила в нее Луи. Мною двигали ярость и отчаяние. Я понимала, что другого раза у меня не будет.

Я вспоминала самые прекрасные вещи из своей жизни. Я сочиняла будущие удовольствия. Я без страховки устремилась в неизведанное, смеясь и плача. Я задала себе вопрос: какой женщиной я хотела бы быть. Кем я хотела бы стать, я, Тельма. Какой след я хотела бы оставить на этой планете. Я прислушивалась к себе. Выпытывала у себя, что могло бы сделать меня счастливой. Счастливой по-настоящему. Я забыла обо всем, на что ориентировалась до сих пор. Забыла об ожиданиях, которые предъявляло мне общество. Забыла о пожеланиях окружающих. Просто вообразила себе будущее и описала его. Я обнажила собственную сущность – впервые за все прожитые годы. В ту ночь я составила свой личный список чудес. В той же форме, что избрал Луи, – в виде письма. Это было будущее моей мечты. Скорее всего, оно никогда не настанет. Или настанет. В любом случае я никогда не жила с такой интенсивностью, как в ту ночь.

На рассвете я подняла голову. Собралась с мыслями.

Да, я удираю, но я всегда возвращаюсь. Стоит мне поднакопить сил и отваги, как я выпрямляюсь и бросаюсь в бой, не жалея ни когтей, ни зубов.

Я приняла душ, надела вчерашнюю одежду, села в такси и поехала на вокзал Сент-Панкрас. Пришло время встретиться с бурей.

Перед посадкой в поезд я купила в магазине WHSmith дешевый фотоаппарат, какими мы с удовольствием пользовались еще два десятка лет назад, – сегодня почти винтажный вариант. Достала из бумажника фотографию, с которой никогда не расставалась. С выцветшей карточки на меня смотрел двухлетний Луи с перемазанным шоколадом ртом. Он заливался веселым смехом. Это любимая фотография моего сына. Я подняла фотоаппарат повыше, к самым небесам, прижала фото Луи к щеке, улыбнулась и сделала селфи.

Первый снимок серии из трех тысяч шестисот пятидесяти других. Отличная идея, чтобы отметить последний день, сынок.

Из дневника чудес

Через 10 лет…

• Написать письмо тому, кем я стану через 10 лет, вообразив, какая у меня будет жизнь… Вскрыть письмо ровно через 10 лет, прочитать – и осыпаться со смеху!!

• Фотографироваться каждый день, а потом смонтировать фотки, чтобы увидеть, как я менялся: втиснуть в одну минуту 10 лет жизни!!

Глава 25
День, когда

Я прямиком, никого не предупреждая, направилась в больницу Робера Дебре. От Северного вокзала до нее было минут двадцать езды.

По пути я попеременно прижимала к себе то конверт с моими ночными заметками, то дневник Луи. Я вся горела как в лихорадке. Подобного стресса я еще никогда не испытывала.

За эту ночь в Лондоне я пережила несколько стадий оптимизма. А вдруг я неправильно истолковала слова матери, серьезность ее тона и звучание ее убитого голоса? Может, она плакала от счастья? Конечно, почему нет? С другой стороны, почему бы ей просто не написать мне, что Луи очнулся? С хорошими новостями обычно не церемонятся. Сообщают о них коротко и ясно.

Да, но она оставила три более ранних сообщения, которые я так и не прослушала.

Да, но из больницы мне тоже звонили, а мать велела не слушать предыдущие сообщения.

Да, но… Да, но… Надежда. Проклятая надежда. Она не покидает тебя никогда. Я была ее добровольной жертвой на протяжении долгих, очень долгих недель.

Я шла по коридору пятого этажа. Знакомые медсестры здоровались со мной. Я ускорила шаг. Мне не терпелось увидеть сына. Но тут одна из медсестер догнала меня и предупредила:

– Подождите заходить в палату. Доктор Богран до вас дозвонился?

Она преградила мне путь. Я смотрела на нее с недоумением. И ответила, что нет, доктор Богран до меня не дозвонился, но в палату к сыну я пойду, и немедленно. Тут прибежала Шарлотта. Взяв меня за руку, она сказала:

– Тельма, постой. Я должна с тобой поговорить.

Я почувствовала, как меня заливает липкий страх. Я должна знать. Сейчас. Я вырвала у Шарлотты свою руку и бросилась к палате Луи.

Открыла дверь.

Подошла к кровати.

И увидела.

Глава 26
Его глаза

Я увидела его глаза.

Они были открыты.

Я заплакала.

Бросилась к нему. Обняла. Принялась целовать.

Поначалу он не реагировал.

Потом приподнял правую руку и попытался что-то сказать.

Я засмеялась сумасшедшим, нервным смехом человека, которого наконец отпустило слишком долгое напряжение. Человека, у которого вдруг отказали тормоза. У которого прорвало внутреннюю плотину. Из-за пелены слез я почти ничего не видела. Примерно такое же по силе чувство я испытала, когда он родился. Нет, нынешнее было сильнее. Я присутствовала при втором рождении собственного ребенка. Он открыл глаза, он шевелил рукой, он пытался говорить. Он был жив. Луи был жив. Он победил. Я победила. Мы победили. Дальше мы будем продолжать вместе. Мы будем счастливы вместе. Всегда.

Наверное, это был самый счастливый день в моей жизни. Знаю, звучит глупо, но ничего не поделаешь – это правда. До чего прекрасный день! До чего прекрасный сын! До чего я им гордилась! Луи не оставлял попыток что-то мне сказать, но я его не понимала. Ничего, куда нам спешить. У нас вся жизнь впереди. Я сама с ним заговорила. Если в последние дни я чему-то и научилась, так это тому, что не надо прятать свои чувства. Никогда.

– Мальчик мой! Как я счастлива! Я пришла. Я тебя слушаю. Я тебя люблю. Ты самый лучший. Ты самый красивый. Луи…

Я чуть отстранилась, чтобы посмотреть на него внимательнее.

Чуть подождала. Его лицо закаменело.

И тогда я увидела.

Его глаза.

Я отступила на шаг.

В его глазах застыл ужас.

Мой сын снова попытался заговорить.

На этот раз я поняла. Я поняла, чтó он силится мне сказать.

Я поняла, откуда в его черных глазах такое отчаяние.

Я поняла, почему Шарлотта не пускала меня к нему в палату, пока со мной не поговорит.

Мой мальчик, моя любовь, мое сокровище.

Луи с великим трудом произнес два коротких слова, пронзивших мне сердце:

– Кто… ты?

Глава 27
Живы!

Я обернулась. Ко мне подошла мама. Обняла меня. Она плакала. И как заведенная повторяла, что Луи жив.

– Он жив. Ты победила. Он вернулся только ради тебя. Он вспомнит. Ты не дала нам ничего тебе объяснить, упрямая твоя голова. Да, яблочко от яблони… Я сама вчера вечером ворвалась к нему в палату и получила от врачей по полной программе. Мы должны быть очень осторожными. Это займет много времени, но он все вспомнит.

Я больше ничего не понимала. Почему она просила меня не слушать предыдущие сообщения?

– Потому что тебя ждали здесь, в больнице. Никто не мог до тебя дозвониться, чтобы сообщить новость. Потому что рано или поздно наступает момент, когда надо остановиться. Прекратить изворачиваться и что-то предпринять. И потом, я же не сомневалась, что ты меня не послушаешь. Ты всегда все делала по-своему. Прости меня, опять я напортачила…

Я посмотрела на нее и улыбнулась. Только моя мать способна в подобной ситуации употребить слово «напортачила». Я подняла голову и встретилась взглядом с Шарлоттой. Это правда, спросила я, то, что говорит моя мать? Что Луи все вспомнит?

– Родной матери не верит… Ну и воспитание! – возмутилась мама, и мы обе невольно рассмеялись.

Умеет моя мать сбить пафос – у нее к этому настоящий талант. Хотелось бы мне иметь такой.

Голос Шарлотты звучал тихо. Она тоже обняла меня. От нее хорошо пахло. Я снова задала вопрос, который жег мне губы: Луи вспомнит… меня?

Она ответила, что я должна поговорить с доктором Бограном. Он все мне объяснит. Пока нельзя сказать, вернется ли к Луи память, а если вернется, то в каком объеме. Люди по-разному выходят из комы. Случай Луи – исключительный. До того как открыть глаза, он не проявлял никаких клинических признаков пробуждения. Все произошло практически мгновенно. Он в сознании всего несколько часов, но прогресс налицо, и стремительный. Понадобится еще некоторое время, прежде чем можно будет точно сказать, какие функции его организма восстановятся полностью. Возможности медицины не безграничны, и врачам пока трудно делать прогнозы. Но терять надежду не следует. Моя мать права в своем оптимизме. Очевидно, что его мозг работает. Он старается говорить. Он двигает конечностями. Для него это гигантский шаг вперед.

Еще Шарлотта сказала, что я должна собой гордиться. Я столько для него сделала. Кстати, некоторые родители их маленьких пациентов решили последовать моему примеру. Не преувеличивай, сказала я ей, но она стояла на своем. Оказалось, многие из них – даже без всяких дневников – расспрашивали своих детей, о чем те мечтают больше всего, и старались осуществить эти мечты. Чаще всего это были вполне достижимые и не слишком трудные для исполнения желания. Постепенно поветрие захватило всю больницу, улучшая настроение и детям, и их родителям. Конечно, не каждая история обязательно заканчивалась счастливой развязкой, но факт оставался фактом: моральный дух в палатах заметно поднялся. Дети как будто получили инъекцию радости, надежды, поверили, что они в силах побороть эту сволочную болезнь.

– Ты невероятно помогла другим родителям, Тельма, – продолжила Шарлотта. – Ты стала для них образцом для подражания.

– Я? Образцом? Вот уж не думала…

– Не стоит себя недооценивать, дочь моя, – вмешалась мать. – Смотри на вещи позитивно, черт бы тебя побрал! Ты сделала для своего сына нечто исключительное и вдохновила на подвиги других родителей; просто признай это и не разводи ненужные умствования. Благодаря тебе Луи преодолел важнейший этап на пути к выздоровлению. Наслаждайся минутой. Я знаю, что раньше ты этого не умела. Ты вечно куда-то спешила. Но это было раньше. А сейчас он жив! Жив, будь я проклята. Мы все живы. И мы вместе.

Мать была права. Как всегда. Ее слова были созвучны другим словам, тем, что я прошлой ночью доверила бумаге.

Она попала в яблочко.

Я еще раз обвела взглядом палату, подарившую мне чудо. Я никогда ее не забуду – эту комнату чудес, сыгравшую роль катализатора моих чувств. Здесь я поочередно пережила несколько состояний. Поначалу сломленная и потрясенная, я встряхнулась и воодушевилась, затем смирилась, но в итоге сумела прыгнуть выше головы. Я изменилась. Каждый квадратный сантиметр этой палаты навсегда останется запечатленным в моей памяти.

Я скользила глазами по стенам, пока не наткнулась на фотографию: я в шортах и футбольных бутсах стою рядом с Изой и Эдгаром. Я знала, что они где-то рядом и наверняка скоро к нам присоединятся. Их доброта и участие открыли для меня новый мир. Я вспомнила забытую истину о том, как много значат для нас люди, которые нас окружают, те, кого мы называем близкими и от кого слишком часто и слишком быстро отдаляемся. Разделят ли они мои сегодняшние чувства? Меня охватило странное ощущение: словно в углу безликой и холодной больничной палаты вдруг высунуло кончик носа маленькое и скромное счастье.

Я заплакала.

От радости, от головокружительного осознания того, что я стою на пороге новой, неведомой жизни. Но в основном – от радости. Луи жив. Он будет жить.

Я подошла к нему. Погладила его по щеке и шепнула, что не надо ничего бояться. Что я его мама. Что я всегда буду с ним, что бы ни случилось. Что я его люблю. Что мы все его любим. Что нет ничего страшного в том, что он ничего не помнит. Что я на него не сержусь. И никогда не буду на него сердиться. Что я так счастлива.

Что завтра настанет новый день с новыми приключениями. Что каждый следующий день будет приносить нам новые сюрпризы и открытия. Дарить нам новые шансы, давать новый старт, возможность пересмотреть свою жизнь и создать что-то еще более прочное.

Что он должен продолжать борьбу. Что путь будет долгим, но я всегда подставлю ему плечо. Мы все будем с ним рядом. Что я буду поддерживать его всегда, днем и ночью. Наперекор всем стихиям.

Что в его жизни будет еще много веселья. Любви. Слез. Криков. Футбола. Караоке. Сумасшедших вечеринок, марафонов и бега с препятствиями.

Много радости. Много счастья.

Что он все вспомнит.

А если чего-то не вспомнит, это не беда. Мы создадим новые воспоминания, вот и все.

Мне показалось, что я слышу голос матери.

Это и правда был материнский голос. Мой собственный.

– Я люблю тебя, Луи.

Он посмотрел на меня.

По-моему, он мне улыбнулся.

Тельме
не вскрывать до 17 февраля 2027 года

Дорогая Тельма!

Сейчас, когда ты читаешь это письмо, ты стала старше на десять лет. Тебе скоро пятьдесят. Ты все такая же энергичная, несмотря на излишества, которые себе позволяешь, с чем я тебя и поздравляю, – это не каждому удается…

Сегодня утром отличная погода. Зимнее небо – как ты любишь. Зима 2017-го кажется сном. Когда вы с Луи вспоминаете эти ужасные дни, иногда даже смеетесь. Конечно, вы ничего не забыли. Все ваши воспоминания живы. Время немного сгладило их, а память слегка смягчила боль. Чем дальше, тем больше размывается контур тех событий, и на место страдания приходит красота. Луи часто пересматривает видео, которые ты тогда снимала с помощью своей матери. Он неизменно хохочет, глядя, как вы в Токио поете песню Джонни Холлидея. Но, кроме этой съемки, есть и другая, та, что вы сделали потом вместе с Луи, когда еще раз пережили все приключения, запланированные в его заветном дневнике. Это было здорово.

Сегодня утром отличная погода. Ты только что встала, подошла к окну и смотришь на деревья. Да, у тебя под окном растут деревья, что нормально для Прованса, где ты теперь живешь. Они пока голые, но весна приближается семимильными шагами, к тому же здесь никогда не бывает слишком холодно. У вас огромный сад, и вы с Эдгаром еще не успели подрезать все ветки. Но ничего, время у вас еще есть. Времени у вас сколько угодно. Эдгар уже на ногах, ты видишь его в окно. Эдгар встает рано, намного раньше тебя. Утро – его любимое время суток. Он садится на берегу озера и пишет. Тебе нравится наблюдать за тем, как он пишет, рисует или ваяет. Иногда ты ему позируешь. Эдгар потрясающе талантлив.

Сегодня утром отличная погода. Ты спускаешься на первый этаж, в большую комнату. Мама тоже уже поднялась и готовит завтрак. Она улыбается тебе, спрашивает, как ты спала, и называет тебя теплым котенком. Все как всегда. Ты тоже улыбаешься ей, подходишь и крепко ее обнимаешь. Это ваш новый утренний ритуал. Вы стали самой обнимающейся парочкой мама-дочка. Кто бы мог подумать? Ты говоришь, что поможешь ей. Народу сегодня будет много, так что за работу. Она смеется и отвечает, что уже начала, не дожидаясь тебя. Ты засучиваешь рукава и принимаешься накрывать на стол. Стол у вас большой и длинный, из цельной древесины.

Сегодня утром отличная погода. Вчера ты получила мейл от Луи: он заедет ненадолго. Луи учится на медицинском. После больницы у него в голове как будто что-то щелкнуло, и он понял, что его призвание – быть врачом. Не вполне обычный путь, что верно, то верно. Пожалуй, ты бы предпочла, чтобы вместо нескольких недель комы эту задачу решил консультант по профориентации. Но главное – результат. Луи решил стать педиатром. Сейчас он проходит стажировку в детской клинике Грейт-Ормонд-стрит, в Лондоне. На эти месяцы он поселился у Мэтью. Когда они познакомились, этот вариант возник сам собой. Мэтью страшно злился на тебя за то, что ты скрыла от него существование Луи. Но потом верх взяла безумная радость – еще бы, он нежданно-негаданно обрел сына.

Сегодня утром отличная погода. Вчера Луи приехал в Париж, домой, к Айседоре. Сюда они прибудут вместе, одним поездом. Многие думают, что они ваши дети, и принимают их за брата и сестру. Они не так уж ошибаются. Это и правда ваши дети. Поэтому, если люди видят, как они целуются, недоуменно замолкают, пока вы со смехом не объясните им, в чем дело. Да, у вас необычная семья. Она никогда не была обычной и никогда такой не будет. Вот и хорошо. Айседора иногда еще играет с Луи в футбол, но в последние девять лет она вернулась к серьезным занятиям балетом. Она выбрала для себя профессию, о которой мечтали ее мать и бабушка. Она делает то, что диктуют ей гены. Иза и Луи – изумительная пара, смотреть на них – сплошное удовольствие. Ты страшно ими гордишься.

Сегодня утром отличная погода. Через полчаса в большой комнате соберется человек двадцать народу. Примерно восемь лет назад на деньги, полученные после юридической победы над «Эжемони», ты купила в Провансе этот огромный дом, в который вы с Эдгаром влюбились с первого взгляда. Это целое имение, и вы превратили его в нечто фантастическое. Именно здесь ты решилась осуществить проект, замысел которого пришел тебе в голову, пока Луи лежал в коме. Именно сюда ты перебралась семь лет назад вместе с Луи, Эдгаром, Изой и матерью. Через год к вам присоединилась Шарлотта. Она тоже участвует в проекте.

Сегодня утром отличная погода. Ты хорошо помнишь тот день, когда изложила свою идею вашей тесной компании. Они все ее поддержали. Они в тебя поверили. Поверили твоему деловому чутью. Твоему материнскому инстинкту. Твоей интуиции. Инвесторы нашлись очень быстро. Они тоже в тебя поверили.

Сегодня утром отличная погода. Солнце уже поднялось, и стол накрыт. Первые гости уже спускаются со второго этажа. Вот маленький Матис со своими родителями. Они приехали накануне. У Матиса выпали на голове все волосы, но это не беда – они отрастут. А пока он предпочитает маскировку. Я здороваюсь с ним традиционным приветствием Мстителей, как истинный супергерой, он радостно улыбается, и эта улыбка озаряет мне начало дня. Вот Алиса – они с мамой гостят у нас уже неделю. Алисе значительно лучше. Она торопится занять место за столом – ей не терпится покончить с завтраком, потому что через час у них с Эдгаром назначена встреча под большой оливой, где он учит ее ваянию. Она обожает Эдгара. Впрочем, его все обожают. О чем бы его ни попросили – помочь что-нибудь нарисовать или показать новые физические упражнения, – он никому не отказывает. Он незаменим. А вот и твой любимец, малыш Франческо. Франческо живет с вами почти три недели. Родители приезжают к нему по очереди, потому что они в разводе. На этой неделе с ним папа. Франческо – прирожденный комик, стоит ему появиться в комнате, как в ней становится светлее. Вместе с твоей матерью они образуют потрясающий дуэт. Через час Одетта с Франческо пойдут работать в саду, а потом займутся стряпней. Сретение уже прошло, но они задумали испечь блины, и моя мать пообещала, что разрешит ему подкидывать их на сковородке. Франческо весь в предвкушении.

Сегодня утром отличная погода. В доме полно народу. Твоя жизнь бьет ключом. Большую часть времени ты живешь здесь, в своей стихии. Иногда ты уезжаешь по делам, потому что тебя приглашают разные организации и предприниматели – и во Франции, и за границей. Они хотят узнать, как тебе удалось разработать и внедрить твою систему. В твое отсутствие управление домом берет на себя Шарлотта. У нее это здорово получается, не говоря уже о том, что ее медицинские таланты пришлись здесь как нельзя более кстати.

Сегодня утром отличная погода. Ты пешком идешь по тропинке к воротам, забрать почту. На почтовом ящике красуется надпись: «Дом чудес». Так называется ваш маленький рай.

Сегодня утром отличная погода. Ты медленно шагаешь назад, стараясь надышаться деревенским воздухом и щуря глаза от солнца. Тебя одолевают воспоминания. Этот ритуал повторяется каждое утро. При виде этих слов, написанных фиолетовыми буквами – этот цвет выбрал Луи, – ты вспоминаешь, где все это началось. В комнате чудес. В палате 405 больницы Робера Дебре. Именно она подсказала тебе идею. Там ты поняла, насколько важна для человека семья. Насколько важно, чтобы у детей и взрослых было общее дело. Ты поняла, что этим детям предстоит проделать долгий путь к жизни. Что больница не столько приближает, сколько отдаляет их от нее. А ведь жить и радоваться хорошим вещам довольно просто. Вот почему ты решила открыть этот необычный пансионат. Сюда приезжают дети, которых только что выписали из больницы – или отпустили на несколько дней, – вместе с родителями или другими родственниками. В этом доме все устроено так, чтобы они чувствовали себя как дома. Тебе здесь хорошо. Ты здесь на своем месте. Ты приносишь людям пользу. Наконец-то.

Сегодня утром отличная погода. Ты смотришь на часы. Это те самые часы, которые разбились, когда с Луи случилось несчастье. Ты их починила. Ты многое в своей жизни починила. Стрелки показывают 9.40. Ты прибавляешь шагу. До поезда, на котором приедет твой сын, осталось совсем немного. Скоро ты его обнимешь. Как всегда, скажешь ему, что ты его любишь. Вчера Луи прислал тебе эсэмэску, сообщил время прибытия поезда. Какое странное совпадение, подумала ты, но тут же улыбнулась. Луи приезжает поездом в 10.32.

Сегодня утром отличная погода, Тельма. Пользуйся жизнью, Тельма. Пользуйся тем, что у тебя есть близкие. Не спеши – времени у тебя сколько угодно.

Тельма

Лондон,

17 февраля 2017