Текст книги "Речевой поступок: риторический и методический аспекты"

Анализ этических категорий, лежащих в основе поступка, позволил выделить категории добро/зло как определяющие речевой поступок личности, так как именно категория добра (блага) обусловливает выбор коммуникативной стратегии и тактики речевого поступка говорящего (пишущего) в различных ситуациях общения.

Несмотря на различные точки зрения исследователей относительно возможности определения слова добро, в рамках современных этических учений оно традиционно интерпретируется через понятие ценности, поэтому оно может быть определено как особый термин, используемый для обозначения предполагаемой конечной цели, к которой должно быть направлено нравственно положительное действие, а вместе с тем – как указание на особую характеристику такого действия. Следовательно, совершить речевой поступок – значит реализовать в речевой деятельности (внешней или внутренней) благие (или не благие) намерения.

Анализ работ, посвященных проблеме совести, приводит к мысли о том, что разнообразие подходов к характеристике этого уникального явления человеческого сознания не случайно: однозначно ответить на вопрос, что есть совесть, довольно трудно. Об этом же свидетельствуют рассмотренные нами точки зрения исследователей, которые отмечали, что совесть – это:

чувство (или качество?) человека, побуждающее к истине и добру;

внутренний критерий добродетели, внутренний закон;

нравственное сознание, голос Божий;

способность личности к моральному самоконтролю и т. д.

Для речевого поступка актуальным является то, что именно совесть как нравственная категория, внутренний критерий добродетели выполняет регулирующую функцию речевого поведения человека.

Существенным для нашего исследования является идея воспитания, развития совести, так как совершаемые личностью нравственные речевые поступки являются отражением взаимодействия людей в обществе. Таким образом, коммуникативно-нравственное воспитание будет способствовать развитию духовного мира человека, влиять на ум, чувство и волю личности, способной рефлексировать и совершать речевые поступки по совести.

Как показало изучение различных философских источников, категории добро (благо)/зло, совесть лежат в основе поступков человека и определяют их нравственный характер. Нравственность речевого поведения личности определяется речевыми поступками, следовательно, обозначенные выше категории имеют непосредственное отношение к речевому поступку и служат мерилом нравственного облика говорящего (пишущего).

1.3. Речевой поступок как речеведческая категория

Выясним, как соотносится центральное понятие исследования – речевой поступок – с другими речеведческими категориями (речевое действие, речевой акт, речевое поведение, речевое событие); в речевом поступке проявляются функции речевого акта (иллокуция, локуция, перлокуция) и реализуется речевой жанр. Определим понятие речевого поступка как речеведческой, в том числе и риторической, категории; дадим собственное определение речевого поступка. Выделим и рассмотрим основные виды речевых поступков.

М.М. Бахтин обращал особое внимание на роль языка в поступке. Он отмечал, что «для выражения поступка изнутри и единственного события-бытия, в котором совершается поступок, нужна вся полнота слова: и его содержательно-смысловая сторона (слово-понятие), и наглядно-выразительная (слово-образ), и эмоционально-волевая (интонационная) в их единстве. И во всех этих моментах единое полное слово может быть ответственно значимым» [37, с. 40]. Применительно к речевому поступку слово-понятие – это содержательное понимание сущности РП; слово-образ – это речевой жанр, в котором воплощается РП; интонационная сторона – это та интонационная окраска, которая придается РП в устной и письменной форме.

Как мы выяснили, поступок, по мнению психологов, соотносится с действием, но в то же время ученые отмечают, что не действие, а, скорее, поступок характеризует поведение и самую личность (Б. Г. Ананьев, Л. И. Божович, А. А. Бодалев, Л. С. Выготский, И. А. Зимняя, А.Н. Леонтьев, А. В. Петровский, С. Л. Рубинштейн, Д.Н. Узнадзе и др.), воспринимая «поступки, деятельность человека, люди… познают убеждения, потребности, интересы, чувства, характер, способности личности [49, с. 134].

В теории речевой деятельности, коммуникативной лингвистике (прагматике), теории речевых жанров, теории общения, в риторике исследователи оперируют такими понятиями, как речевой акт (РА), речевое действие (РД), речевой поступок (РП), речевое событие (PC), речевое поведение и т. д. Однако трактовка этих понятий вызывает немало вопросов: ученые один и тот же термин понимают по-разному

Большинство исследователей считают речевой акт основной, минимальной единицей языкового общения (Н. Д. Арутюнова, А.Н. Баранов, А. Вежбицкая, В. Е. Гольдин, В.З. Демьянков, О. Н. Дубровская, Г. Е. Крейдлин, Т.В. Матвеева, А. К. Михальская, Дж. Л. Остин, Дж.-Р. Серль, Н.И. Формановская, Т.В. Шмелева и др.). Так, Дж.-Л. Остин, описывая перфомативное высказывание, пишет: «Произнося перфомативное высказывание, мы всегда осуществляем некоторый акт, или, что то же самое, выполняем некоторое действие» [242, с. 23]. Дж.-Р. Серль утверждает, что минимальной единицей языкового общения является «не символ, не слово, не предложение и даже не конкретный экземпляр символа, слова или предложения, а производство этого конкретного экземпляра в ходе совершения речевого акта». Любое высказывание человека являет собой речевой акт, который всегда совершается с определенной целью. Если человек, рассуждает Дж.-Р. Серль, «воспринимает некоторый звук или значок на бумаге как проявление языкового общения (как сообщение), то один из факторов, обусловливающих такое его восприятие, заключается в том, что он должен рассматривать этот звук или значок как результат деятельности существа, имеющего определенные намерения. Он не может рассматривать его просто как явление природы – вроде камня, водопада или дерева. Чтобы рассматривать его как проявление языкового общения, надо предположить, что его производство есть то, что я называю речевым актом» [289, с. 57].

Подобный подход к трактовке понятия речевой акт мы видим и у отечественных лингвистов. Так, М. Н. Кожина пишет: «Речевой акт – это (действие) (выделено нами. – 3. К.) отдельная реплика в диалоге, наделенная определенной иллокутивной силой и вызывающая, предполагающая определенный перлокутивный эффект. Это может быть и диалог – в смысле единства двух реплик собеседников (адресата и адресанта). Иначе говоря, это элементарная единица речи (одна из элементарных, если учесть высказывание)» [146, с. 58–59].

Если представить функции РА в сжатом виде (см. схему 4), то «речевой акт в отношении к используемым в его ходе языковым средствам выступает как локутивный акт. Речевой акт в его отношении к манифестируемой цели и ряду условий его осуществления выступает как иллокутивный акт. Наконец, в отношении к своим результатам речевой акт выступает как перлокутивный акт» [143, с. 13].

Схема 4

Функции речевого акта

Дж. Остин большое значение придавал воздействующей силе перлокуции, он писал: «Произнесение каких-то слов часто, и даже обычно, оказывает определенное последующее воздействие (effect) на чувства, мысли или действия аудитории, говорящего или других лиц, и это может быть рассчитанный, намеренный, целенаправленный эффект; и тогда мы, анализируя ситуацию, можем сказать, что говорящий осуществил [перлокутивный] акт…» [243, с. 88].

Представленная схема иллокуция – локуция – перлокуция имеет место и в речевом действии, и в речевом поступке, основой которых являются компоненты речевой коммуникации: адресант, текст (высказывание) и адресат. Поступок всегда сопровождается оценкой, рефлексией. Дорошенко считает, что «оценка всегда означает интерпретацию речевого акта по его перлокутивному эффекту», что создает условия для восприятия речевого акта как поступка (цит. по [80, с. 31]).

Следует отметить, что перлокуция не только «связана с языковой и коммуникативной компетенцией говорящего», но и «выявляет знание говорящим этических норм общения» [373, с. 468].

На моральной стороне речевых актов, называя их действиями, заостряет внимание Н. Д. Арутюнова, замечая, что речевой акт – это «целенаправленное речевое действие (выделено нами. – З.К.), совершаемое в соответствии с принципами и правилами речевого поведения, принятыми в данном обществе» [26, с. 412]. Т.В. Матвеева считает, что «речевой акт – .. основная единица коммуникации, отдельное речевое действие, речевой поступок личности (выделено нами. – З.К.), оказывающий определенное влияние на речевого партнера <…> речевой поступок – конкретное проявление речевой деятельности, то же, что речевой акт» [376, с. 287–288]. Н.И. Формановская комментирует использование в своей работе[16]16
  Формановская Н.И. Коммуникативно-прагматические аспекты единиц общения. – М.: Институт русского языка им. А. С. Пушкина, 1998.


[Закрыть] терминов речевой акт и речевое действие таким образом: «Нередко под речевым актом понимают высказывание, а под речевым действием – то дело, которое совершается с помощью высказывания. В данной работе применяются оба термина как адекватные» (выделено нами. – З.К.) [330, с. 147]. С. А. Минеева использует словосочетание «риторическое действие-поступок», которое «включает взаимодействие людей с помощью текста» [220, с. 11]. Н. А. Безменова, предлагая рассматривать речевое действие «в контексте близких по смыслу понятий: действие и поведение, действие и производство, действие и деятельность», косвенно выделяет поступок из вышеназванного ряда. Она пишет: «Действие как поведение, т. е. реакция на события, характеризуется как спонтанное и инстинктивное, в результате которого с индивида как бы снимается ответственность за совершаемые поступки» [39, с. 58]. Как видим, понятия РП и РД не различаются, а рассматриваются в качестве синонимичных дефиниций.

В.З. Демьянков, анализируя различные лингвистические концепции, дает краткое описание характеристик речевого акта. Для нашего исследования важное значение имеют следующие особенности РА: 1) перформативность; 2) иллокутивная сила и «ритуальная» последовательность РА; 3) воздействие и в то же время сознательное и разумное взаимодействие субъектов; 4) приемлемость и доступность носителю языка, учет роли говорящего и адресата в рамках конвенций и норм конкретного общества; 5) универсальность и специфичность; 6) интеграция невербального и вербального поведения; 7) возможность разграничивать текст и подтекст; 8) варьируемый объем высказывания. [98, с. 223–235].

Как видим, речевым актом, речевым действием, речевым поступком многие авторы считают любое высказывание, направленное на адресата, и то дело, которое совершается с помощью высказывания.

Т.В. Шмелева в словарной статье, посвященной речевому акту, фиксирует: «Самым замечательным открытием в теории РА стали перформативы – высказывания, представляющие собой речевые поступки: приветствия, извинения, благодарности… – вплоть до объявления войны. Понятие РА <…> выявляет деятельностную сторону языкового общения, представляя его как серию РА – словесных поступков (выделено нами. – З.К.); связывает лингвистическую прагматику с проблемами речевого этикета и культуры речи вообще. С помощью РА можно детализировать понятие речевого жанра, противопоставив одноактные и многоактные речевые жанры – как просьба и уговоры…» [355, с. 572]. Речевой поступок автор считает перформативным высказыванием, относящимся к речевому акту, что в целом отражает и нашу позицию. Однако возникает вопрос, всегда ли речевой этикет есть словесный поступок и во всех ли ситуациях приветствие и благодарность будут являть собой речевой поступок[17]17
  О соотношении речевого поступка и речевого этикета см. в разд. 1.3 данной главы.


[Закрыть].

В.З. Демьянков считает, что «любой РА – это одновременно и запланированный (преднамеренный), и незапланированный поступок» [98, с. 223–235].

Из приведенных выше определений ясно, что речевой акт, речевое действие и речевой поступок ученые употребляют в качестве синонимов, и в то же время речевой акт рассматривается как первичная категория, однократное, даже однофразовое высказывание, представляющее собой трехуровневое явление: иллокутивную, локутивную и перлокутивную составляющие; минимальная единица общения, реализуемая в конкретной ситуации общения. Следовательно, в основе речевого акта может быть и речевое действие, и речевой поступок. Отметим, что речевой акт и речевое действие в нашем исследовании используются как синонимичные термины.

Рассмотрим соотношение понятий речевой акт, речевое событие и речевой поступок.

Понятия речевой акт и речевое событие сопоставляются учеными по временному признаку. Несмотря на то что «…слово “акт” вызывает представление о высказывании коротком, одноразовом, (а следовательно, вообще говоря, однофразовом)» [58, с. 101], исследователи считают, что событию, в отличие от акта, присуща темпоральная ограниченность: «если мы говорим о ситуации, то мы всегда находимся как бы “внутри” нее, в настоящем времени. В событии важно то, что оно началось в определенный момент и закончилось <…> а по окончании события можем анализировать его “извне”» [106: 97]; «речевое событие – ограниченный в пространстве и времени целостный социально осмысленный и принявший определенную форму процесс речевого взаимодействия коммуникантов» [376, с. 286].

Речевой поступок так же, как и речевое событие, с одной стороны, имеет темпоральную ограниченность: мы можем анализировать, оценивать РП только после того, как он завершился. С другой стороны, характерной чертой РП является его протяженность во времени: совершенный РП может иметь отсроченный результат.

В толковании термина «речевое поведение» мы не обнаружили принципиальных разногласий исследователей. Большинство из них сходится во мнении, что речевое поведение – понятие более широкое по отношению к другим, рассмотренным нами. Речевое поведение является родовым понятием для речевого акта, речевого действия и речевого поступка. В речевом поведении реализуется речевая деятельность личности. И.Н. Горелов и К. Ф. Седов справедливо пишут: «Содержание термина “речевое поведение” шире понятия “речевая деятельность”, ибо он включает в себя и помимовольные (термин Е. Д. Поливанова) коммуникативные действия и реакции говорящего/ пишущего» [87, с. 111]. Когда употребляют термин «речевое поведение», то говорят об определенном стиле общения человека, его коммуникативной стратегии и тактике: «Речевое поведение – это речевая деятельность отдельной личности, выражающаяся в исполнении присущих ей речевых ролей на фоне определенных психологических установок и мировоззрения в целом» [376, с. 286]. Закономерным является то, что в определении речевого поведения личности на первый план выступает поступок; речевое поведение, по словам ученых, «предстает как визитная карточка человека в обществе, отражающая регулярное взаимодействие лингвистических и экстралингвистических факторов» [60: 29], как «осознанная и неосознанная система поступков, раскрывающих характер и образ жизни человека» [135, с. 98].

Самым уязвимым в ряду анализируемых терминов оказалось понятие речевого поступка, который соотносится и с речевым актом, и с речевым действием, и с речевым событием. Приведем лишь некоторые цитаты:

А.К. Михальская: «…произнося высказывание, мы совершаем определенное действие, направленное на адресата. Это действие, определяемое целью (намерением) говорящего, и называется в неориторике и прагматике “речевой акт”, “речевой поступок”, “речевое действие” (приведенные термины являются синонимами)» (выделено нами. – З.К.) [223, с. 56];

Т.В. Шмелева: «Понятие РА <…> выявляет деятельностную сторону языкового общения, представляя его как серию РА – словесных поступков (выделено нами. – 3. К.); связывает лингвистическую прагматику с проблемами речевого этикета и культуры речи вообще» [373, с. 572];

В.Е. Гольдин, О.Н. Дубровская: «Целенаправленные действия людей, составляющие основу коммуникативных событий, наблюдатели осмысливают в качестве поступков» (выделено нами – З.К.) [83, с. 7].

Авторы приведенных высказываний не выделяют речевой поступок как особое речевое действие, имеющее отличный от действия и акта смысл, предлагают речевое действие рассматривать в контексте близких по смыслу понятий: действие и поведение, действие и производство, действие и деятельность.

Определяя понятие языковой личности, Г. И. Богин предлагает соотносить его с «набором языковых способностей, умений, готовностей к осуществлению речевых поступков разной степени сложности; поступков, которые классифицируются, с одной стороны, по видам речевой деятельности (имеется в виду говорение, аудирование, письмо и чтение), а с другой стороны – по уровням языка, т. е. фонетике, грамматике и лексике» (выделено нами. – З.К.) [46]. В данном случае автор соотносит речевой поступок либо с его коммуникативно-речевой функцией, либо с языковой, что, на наш взгляд, отражает суть прежде всего речевого действия. Ю.Н. Караулов, оценивая достижения современной лингводидактики в понимании и разработке структуры и содержания языковой личности, поддерживает позицию Г. И. Богина относительно представления о речевом поступке [138, с. 29].

Ю.Н. Караулов, описывая один из путей представления языковой личности[18]18
  Ю.Н. Караулов описывает три пути представления языковой личности, один из которых сводится к следующей модели: (1) вербально-семантический, или структурно-системный, (2) лингво-когнитивный, или тезаурусный, и (3) мотивационный. Причем последний, мотивационный уровень ученый считает коммуникативно-деятельностным, он пишет: «Ориентация единиц мотивационного уровня должна быть прагматической, и потому здесь следует говорить о коммуникативно-деятельностных потребностях личности. Было бы неправомерным назвать их только коммуникативными, поскольку в чистом виде таких потребностей не существует: необходимость высказаться, стремление воздействовать на реципиента письменным текстом, потребность в дополнительной аргументации, желание получить информацию (от коммуниканта или из текста) и т. и. личностные, так же как аналогичные и более масштабные общественные потребности диктуются экстра-, прагмалингвистическими причинами» (с. 53).


[Закрыть], предлагает набор готовностей языковой личности к речевой деятельности. В частности, он останавливается на мотивационно-прагматическом уровне и отмечает, что пять готовностей[19]19
  Назовем эти пять готовностей, обозначенных Ю. Н. Карауловым последними в мотивационно-прагматическом уровне структуры языковой личности: (1) готовность чувствовать банальность рифмы; (2) продуктивно пользоваться тропами; (3) версифицировать; (4) использовать «крылатые слова»; (5) готовность к оперированию национальным и интернациональным образным ономастиконом [138, с. 61–62].


[Закрыть] «вполне могут быть объединены в одну усложненную – “готовность к эстетизации речевых поступков”, т. е. к эстетическому синтезу, коррелирующую с упомянутой в списке <…> “готовностью к эстетическому анализу текста”, хотя последнюю уже трудно назвать собственно “готовностью”: речь действительно идет о рецептивном виде деятельности, но он не возможен без креативной способности языковой личности» [138, с. 62]. Употребленное в данном случае словосочетание речевой поступок в большей степени отражает собственно речевую деятельность языковой личности, не затрагивая нравственной стороны РП, что в нашем понимании является архиважным.

В размышлении о типах языковой личности И. Н. Горелов и К. Ф. Седов используют термины «речевой поступок» и «речевое действие», которые авторами существенно не различаются. Так, они пишут: «Люди отличаются друг от друга, и в том числе – в своих речевых поступках. Родных и близких мы узнаем по голосу, даже когда общаемся с ними по телефону. <…> Языковая личность – это человек, рассматриваемый с точки зрения его способности совершать речевые действия – порождения и понимания высказываний» [87, с. 111].

М. Р. Львов в книге «Основы теории речи» оперирует понятиями «речевое действие» и «речевой поступок», справедливо называя речевой поступок «подлинным проявлением личности» [204, с. 63]. Однако, будучи верной по существу, такая характеристика РП неполно раскрывает его специфику.

М.М. Бахтин слово ассоциирует с поступком: «Мы в действительности никогда не произносим слова и не слышим слова, а слышим истину или ложь, доброе или злое, важное и неважное, приятное или неприятное и т. д. Слово всегда наполнено идеологическим или жизненным содержанием и значением. Как такое мы его понимаем и лишь на такое, задевающее нас идеологически или жизненно, слово отвечаем» [37, с. 77]. Несомненно, слово наполнено жизненным содержанием, а в определенных ситуациях – идеологическим смыслом.

В речеведческих словарях либо дается общее представление о РП как о конкретном проявлении речевой деятельности [376], либо такая словарная статья вовсе отсутствует [373; 381; 406], или данная лексема используется для толкования других понятий (речевое действие, речевой акт, речевое событие).

Выясним, насколько правомерно использовать РП в качестве синонима РД. С этой целью обратимся к лексико-семантическому анализу данных понятий.

Рассмотрим толкование слов «поступок» и «действие», которое дается в лингвистических словарях, изданных в разное время (30-е, 50-е и 80-е годы):

1) Толковый словарь русского языка / Под ред. Д.Н. Ушакова. М., 1935:

Действие – 5. Чаще мн.ч. Поступок, поведение. Его действия не получили одобрения.

Поступок – Действие, совершенное кем-нибудь. Человек должен отдавать себе отчет во всех своих поступках.

2) Словарь русского языка. АН СССР. Институт русского языка. М., 1959:

Действие – 3. Обычно мн.ч. Поступки, поведение. Самовольные действия.

Поступок – Действие, совершенное кем-л. Самоотверженный поступок. Поведение кого-л. по отношению к кому-л. в какой-л. момент. Стараясь уязвить меня как можно больше, она напоминала мне мой поступок с сестрой (это был случай, когда я вышел из себя и наговорил сестре своей грубости). Л.Н. Толстой.

3) Словарь русского языка. АН СССР. Институт русского языка / Под ред. А.П. Евгеньевой. 2-е изд., испр. и доп. М., 1981:

Действие – 1. Деятельность. Момент требовал действия. Мн.ч. Действия – Поступки, поведение. Самовольные действия.

Поступок – Намеренное действие, совершаемое кем-л. Самоотверженный поступок. Дело в том, что слова Рудина так и останутся словами и никогда не станут поступком. Поведение кого-л. по отношению к кому-л. в какой – л. момент. Стараясь уязвить меня как можно больше, она напоминала мне мой поступок с сестрой (это был случай, когда я вышел из себя и наговорил сестре своей грубости). Л.Н. Толстой.

Как видим, в лингвистических словарях «действие» и «поступок» – слова-синонимы, обозначающие, скорее, действия физические, отнюдь не речевые. Однако некоторые примеры, приводимые в качестве иллюстрации (см. словари 1959 г. и 1981 г.), явно свидетельствуют о речевых действиях: Стараясь уязвить меня как можно больше, она напоминала мне мой поступок с сестрой (это был случай, когда я вышел из себя и наговорил сестре своей грубости) Л. Н. Толстой. Не случайно Л. Н. Толстой использует именно это существительное – поступок, которое как нельзя точно отражает внутреннее состояние героя, сожалеющего о случившемся.

Проведем наблюдения над данными лексемами с точки зрения их сочетаемости с другими частями речи. В данном случае нас будет интересовать, с какими определениями (прилагательными) согласуются имена существительные действие и поступок, так как прилагательные, прежде всего, указывают на признак, качество предмета, что позволит уточнить семантическую наполненность интересующих нас лексем.

Обратимся к «Словарю сочетаемости слов русского языка», где приводятся следующие варианты определений к именам существительным действие и поступок:

Действия – активные, быстрые, совместные, четкие, слаженные, смелые, согласованные, несогласованные, энергичные, целенаправленные, самостоятельные, решительные, самовольные, обдуманные, не-обдуманные.

Поступок – хороший, прекрасный, честный, нечестный, благородный, смелый, самоотверженный, патриотический, героический, плохой, дурной, низкий, подлый, обдуманный, необдуманный, опрометчивый, безрассудный, странный, недостойный, неблаговидный [397].

Нетрудно заметить, что слово поступок, входя в предикат с оценочными определениями, образует словосочетания, выражающие этические коннотации: хороший, честный, низкий, подлый и др. Действительно, мы не говорим: активный, четкий, слаженный, энергичный поступок, не используем сочетания: хорошие, честные, плохие, низкие действия. Правда, есть некоторые определения (их немного) с лексическим значением этических категорий, которые могут употребляться и со словом действие, например: смелые, неблаговидные действия.

Итак, наблюдения над лексемами действие и поступок дают основание считать, что в значении слова поступок отчетливо проявляется этическая направленность. Следовательно, понятие речевой поступок, следуя логике наших рассуждений, отражает коммуникативно-нравственную сторону речевого поведения личности.

Таким образом, если рассматривать поступок с точки зрения речевой деятельности, речевого поведения (заметим, что речевое поведение слагается, в частности, из речевых действий и речевых поступков), то можно утверждать, что речевой поступок напрямую связан

с нравственной стороной речевой деятельности. Речевой поступок непременно соотносится с нравственными принципами субъекта и той социальной среды, в которой личность развивается. М. М. Бахтин в своих размышлениях о взаимосвязи речевого поведения человека и социальной группы пишет, что «все словесное в поведении человека (равно и внешняя и внутренняя речь) ни в коем случае не может быть отнесено на счет изолированно взятого единичного субъекта, оно принадлежит не ему, а его социальной группе (его социальному окружению)» [38, с. 85]. В то же время ученый замечает, что существует «житейская идеология», то есть внутренняя и внешняя речь, «проникающая насквозь все наше поведение», которая «в некоторых отношениях более чутка, отзывчива, нервна и подвижна, чем идеология оформившаяся, “официальная”» [там же, с. 87]. Таким образом, мы можем считать, что речевые поступки отдельной личности могут оказывать существенное влияние на речевые поступки членов социальной группы, в нашем случае – на речевые поступки учащихся, и в то же время формировать самую личность.

Речевое действие в процессе общения, на наш взгляд, не всегда имеет предел, «точку завершения» (выражение Н. Д. Арутюновой[20]20
  Арутюнова Н.Д. Модели действия. От редактора // Логический анализ языка. Избранное. 1988–1995 /Редкол.: Н.Д. Арутюнова, Н.Ф. Спиридонова.-М.: Индрик, 2003.-С. 385.


[Закрыть]). В отличие от речевого действия РП не существует без момента завершения, результата процесса коммуникации (мы имеем в виду и так называемый отсроченный результат).

Речевое действие можно назвать «нулевым действием» поступка (выражение Н. Д. Арутюновой и И. В. Пешкова), а сам поступок, или «ответственный, осмысленный поступок», по Бахтину, проявляется в таких ситуациях общения, где требуется разрешение кризиса, либо остается неосуществленным в силу различных причин. Думается, не случайно сегодня поднимается вопрос о риторике поступка (Н. А. Безменова, И. В. Пешков), о риторическом поступке, о риторике как «науке о способах создания речевого поступка» [280] и в то же время говорится, что «риторика a priori не может быть ограничена только ораторским искусством» (Безменова Н.А.). Эта мысль созвучна взглядам на риторику античных риторов, которые утверждали, что искусство красноречия есть «вообще некое умение увлечь души словами, причем не только на суде или на других общественных собраниях, но и в частной жизни, – идет ли дело о мелочах или о больших делах, оно все то же, и, к чему бы правильно его ни применять – к важным делам или не важным, – оно от этого не становится ни более, ни менее ценным» [256, с. 281].

Наши размышления свидетельствует о том, что назрела необходимость, как пишет И. В. Пешков, «разделения человеческого действия на ритуальное поведение и ответственный поступок», где под ритуальным поведением понимается «обычное, традиционное, не нарушающее стандартных норм социума поведение (нулевая степень поступка)» [250, с. 57].

Исходя из вышеизложенного, сформулируем рабочее определение понятия речевой поступок.

Итак, речевой поступок (РП) – это намеренно созданное высказывание, отражающее нравственную позицию коммуниканта, цель которого – воздействовать на адресата (в том числе и на себя) в кризисной[21]21
  Crisis – [лат.] < Krisis – [греч.] – решение, поворотный пункт (Крысин Л.П. Толковый словарь иноязычных слов. – 3-е изд., стер. – М.: Рус. яз., 2001. – 856 с.). Кризисную ситуацию общения мы связываем с решением возникающей нравственной проблемы, а решение, как известно, предполагает выбор, совершаемый личностью.


[Закрыть] ситуации общения (повлиять на мнение, на отношение к чему-либо или кому-либо, на принятие решения и т. п.).

Прокомментируем ключевые позиции предлагаемого определения.

Современными исследователями высказывание соотносится с минимальной коммуникативной единицей, «законченной со стороны содержания и интонации и характеризуемой грамматической и смысловой структурой» [182, с. 236–237], речевым отрезком, речевым актом (И. Д. Арутюнова, А. Вежбицкая, В.З. Демьянков, М.Н. Кожина, А. А. Леонтьев, Дж. Л. Остин и др.), предложением, «построенным по определенному образцу сообщением о чем-либо в определенной речевой ситуации» [373, с. 123].

Рассуждая о понятии «текст», А. А. Леонтьев отмечает, что фрагментом речевой деятельности является высказывание: «Оно служит как бы переходным “мостиком” от таких компонентов речевой деятельности, которые являются лишь формальными средствами построения осмысленной и целенаправленной речи, к тексту как содержательнофункциональному единству». Далее автор делает существенное и значимое для нас замечание: «Сказанное не означает, что отдельное высказывание не может быть текстом!» (выделено нами. – З.К.) [182, с. 236–237]. Однако В. И. Москвин полагает, что однофразовое высказывание, кроме «самостоятельных речевых актов (в основном – как произведения словесного искусства, в том числе фольклора)», не может быть текстом [226, с. 69]. Речевой поступок как явление речевой деятельности, и прежде всего общения, может считаться текстом, ибо все, что стоит за границей высказывания, легко заполняется «смысловыми скважинами» (понятие Н. И. Жинкина).

Т. В. Матвеева считает, что «формально высказывание часто совпадает с предложением, но в разговорном диалоге, где много своеобразных речевых проявлений, может не укладываться в рамки предложения. Основное отличие высказывания от предложения – его связь с конкретным коммуникативным событием и речевым актом: говорящий приспосабливает свою речь к определенной ситуации и своим собеседникам» [376, с. 44–45]. Наше представление о высказывании близко позиции М.М. Бахтина, А.Н. Леонтьева, Т.В. Матвеевой.

Проиллюстрируем, как высказывание в разговорном диалоге легко заполняется «смысловыми скважинами»:

«Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла посередине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.

Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.

– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить, – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что все только было, и что теперь все другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…

Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.

– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала» (Л. Н. Толстой. Война и мир).

Читатель легко «заполняет» прерывистую речь Наташи, включается механизм антиципации, и мы предвосхищаем то, что скажет героиня. Далее читаем у Л. Н. Толстого: