Текст книги "Меч в ножнах из дикой сливы"

Молодая госпожа Чу не поддержала – иного он и не ждал, – но и не возмутилась, лишь проворчала себе под нос что-то вроде «сам не справляется, так других зовет отдуваться». У Иньлин, вне всяких сомнений, разобрал ее бормотание – об этом сказала его чуть снисходительная добрая улыбка. Неужели она ему и правда нравится? Может, из матушкиных планов что и получится: если кто и способен был питать симпатию к Чу Чжунай, то только глава У.

Однако в этом случае У Иньлин, несомненно, прав: дело странное, с какой стороны ни посмотри.

Началось все с того, что жители дальних окраин Ин направили жалобу в ближайшую дозорную башню, где посменно дежурили местные заклинатели. Жаловались на падеж скота, ночные кошмары, но главное – на исчезающие с кладбищ трупы. Это никого не удивило, ведь земли изначально считались неблагополучными – понятное дело, ведь когда-то они были частью владений Цинь Сяньян, мятежного клана, по вине которого оскорбленные боги-покровители отвернулись от всех прочих кланов. Положа руку на сердце, Шуньфэн покровителей очень даже понимал: если подопечные грызутся между собой, как уличные собаки за вкусные кости, надолго ли хватит терпения в попытках их образумить? Другое дело, что, заикнись он о таком, старейшины Янь Цзи заточили бы его в холодном подземном озере на месяц-другой – обычное наказание для провинившихся, – а потом еще и подвесили бы на столбе над морем как святотатца. Но, как бы там ни было, эти земли отошли клану Хань Ин, и помимо местных кладбищ, где крестьяне и жители редких городков испокон веков хоронили своих мертвецов, появились и захоронения жертв Сошествия гор. Далеко не всех тогда удавалось опознать, вернуть родным, похоронить как подобает: слишком много их было, – и на Совете кланов постановили устроить большие общие могилы. Местным властям было поручено за отдельную плату присматривать за могилами наравне с обычными кладбищами. Теперь же, по словам жалобщиков, разрытию и осквернению подвергались и те и другие. Сначала подумали на кладбищенских воров, но чрезмерными богатствами никто здесь похвалиться не мог, да и доставалось всем могилам без разбора. Стало ясно: какая-то нечисть лютует, вот и позвали на помощь совершенствующихся.

Прибыв на место, У Иньлин, Янь Шуньфэн и Чу Чжунай (которую пригласил У Иньлин, хотя остальные явно были против) со своими адептами обнаружили несколько уныло бродящих по лесу мертвецов и стаю мелких ванлян[132]132
  Ванлян – низшие природные духи, живущие в необитаемых местах и питающиеся человеческими трупами, для чего они часто разрывают могилы.


[Закрыть]. Первых упокоили с помощью простых талисманов, вторых согнали в кучу дубовыми ветками, которых ванлян боятся пуще огня, и благополучно уничтожили. Падеж скота и ночные кошмары также не оставили без внимания, но деревенские пастухи и лекари в один голос утверждали, что скотина питается как обычно, а каких-либо недугов у людей не обнаружено. Значит, не призраки, на чимэй или ванмэй[133]133
  Чимэй (горные духи) или ванмэй (духи вод, скал и лесов) – злые духи, вредящие людям и насылающие на них всевозможные болезни.


[Закрыть] тоже непохоже. Решив передохнуть и заодно обсудить дальнейшие действия, заклинатели расположились в ближайшем лесочке, и Шуньфэн уже совсем было решил, что нынешняя охота запомнится ему разве что неудавшейся ролью матушкиного соглядатая и сводника да попытками Чу Чжунай вывести из себя У Иньлина, когда что-то случилось.

Что-то, не имеющее отношения к материальному миру. Просто в один миг духовное чувство встало дыбом, а потом Шуньфэна словно накрыло штормовой волной. Он задохнулся, тело свело судорогой – сквозь все меридианы неслось огромное количество энергии, переполняя их, заставляя тело выгибаться и корчиться, неспособное ни принять, ни вытолкнуть такой поток. На самом краю слуха раздались отчаянные крики, но быстро смолкли – все вытеснил шум крови в ушах. Разумом Шуньфэн понимал, что его захлестнула не вода, но все пытался ухватить энергию и не мог – она текла сквозь пальцы, сквозь вены, и кровь следом за ней вскипала. Одна мысль билась в голове: «Нечем дышать, нечем дышать, как можно дышать под водой, если вокруг не вода?!» Тело вновь выгнуло в приступе паники, Шуньфэн не чувствовал ни верха, ни низа, как на большой глубине, когда вода из мудрого наставника превращается во врага, способного тебя убить, как будто он внезапно разучился плавать… Плавать? Плавать! Он умеет плавать, его учили с самого детства, он знает, как найти верх! «Не бойся ничего, А-Фэн, – зазвучал в голове голос отца, – если потеряешься под водой, просто выдохни немного воздуха, и пузырьки укажут тебе направление». Отец? Отец мертв, уплыл и не вернулся, утонул, или он никогда и не был живым, просто водный дух или загадочный цзяожэнь…[134]134
  В китайской мифологии: люди-рыбы, плачущие жемчугом, необычайно красивые.


[Закрыть] Да пускай, ведь если так, Шуньфэн тем более не может умереть, раз он наполовину дитя моря! Выдохнуть. Выдохнуть.

Шуньфэн выдохнул. И жгучий поток энергии стал постепенно стихать. Появились ощущения: твердость земли под руками и коленями (выходит, он упал?), прохлада ветра на лице и во взмокших от пота волосах; потом вернулось зрение – темнота ночи, освещенной пляшущими огнями костров, усыпанное звездами небо; потом слух… И вот тут Шуньфэн ясно понял: что-то не так.

Звенел – скорее, дребезжал – янцинь, будто несмышленый ребенок дергал за струны вразнобой; глухо звякали, дрожа в приступе, колокольчики лин[135]135
  Подвесные колокольчики с языком.


[Закрыть] и до[136]136
  Небольшие ручные колокольчики с языком и продольной рукояткой.


[Закрыть], которые носили с собой адепты клана У Минъюэ; кто-то кричал на одной ноте, кто-то ругался, слышался судорожный шепот молитвы, но все заглушали надрывные всхлипы совсем рядом.

Несколько раз глубоко вздохнув и проморгавшись, Шуньфэн огляделся. Поляна, где до того расположились на отдых адепты трех кланов, напоминала поле битвы, причем поражение понесли все присутствующие. Большинство сидело на земле, держась за голову или за живот – то место, где находилось Золотое ядро, – несколько человек слабо шевелились, пытаясь подняться, остальные столпились возле молодого адепта в цветах У Минъюэ, со стонами корчившегося на земле; повсюду валялись мечи, будто выпавшие из ослабевших рук или отброшенные в приступе ярости. Часть их слабо светилась, неровно, вспышками, как затухающие факелы.

Всхлипы исходили от Чу Чжунай: она полусидела, поддерживаемая У Иньлином, хваталась трясущимися руками то за голову, то за живот, то за уши и все повторяла:

– Жжется, оно жжется! Что это было?! Я ничего не понимаю!.. Жжется!..

Бледная, растрепанная, она сейчас ничуть не походила на надменную красавицу, острившую весь их поход и все пытавшуюся задеть главу клана У. А тот, тяжело дышащий, но внешне невредимый, ловил ее руки, сжимал в своих и повторял:

– Дыши, А-Най! Дыши! Слышишь меня? Все прошло, все закончилось! Дыши: вдох на четыре счета, выдох – на восемь! Дыши со мной, ну же!

Видя, что тут все более или менее под контролем, Шуньфэн решил проверить адептов Янь Цзи. Все были в порядке, разве что испуганы до крайности. Потом он подошел к лежащему юноше.

– Что с ним?

– Не можем понять, молодой господин Янь! – ответил один из заклинателей. – В себя никак не приходит, дали успокаивающий отвар – не подействовал. Будто злой дух в него вселился!

– Отойдите, я посмотрю! – послышался ровный голос У Иньлина.

Если случившееся только что можно было сравнить со штормовой волной, то молодой глава У походил на прохладный ручей. Присел возле пострадавшего – одежды растеклись вокруг нефритовым[137]137
  Нефритовый и коричневый – официальные цвета клана У Минъюэ.


[Закрыть] водоемом – и, взяв того за руку, прикрыл глаза. Шуньфэн оглянулся на Чу Чжунай: та сидела, обхватив себя руками, уже вполне успокоенная, и удивленно разглядывала несостоявшегося жениха. Душа ее явно блуждала за пределами неба[138]138
  Идиома, описывающая смятение, беспокойство.


[Закрыть], но она больше не рыдала.

Открыв глаза, У Иньлин медленно обвел взглядом присутствующих.

– Я никогда такого не встречал, – просто сказал он, – и не сразу понял, но это определенно искажение ци. Самое его начало. Надеюсь, У Шаню еще можно помочь – я, увы, не целитель. Сейчас попробую его усыпить, и надо как можно быстрее доставить его в Башню Ветров. – Он поднес два пальца ко лбу адепта, и от них разошлось бледно-нефритовое свечение. У Шань коротко простонал, дернулся и обмяк. Если бы не слабо вздымающаяся грудь, его можно было принять за мертвого.

– Приводите себя в порядок – и выдвигаемся, – распорядился У Иньлин, вставая. Он слегка пошатнулся, но устоял. – Здесь случилось что-то непонятное и, как видно, опасное. Охота закончена, здоровье адептов важнее.

«А колокольчик-то не серебряный[139]139
  Имя Иньлин означает «серебряный колокольчик».


[Закрыть], а стальной оказался! – подумал Шуньфэн с невольным восхищением. – Может, матушка и права в своем желании их свести: если кому и под силу укротить Чу Чжунай, так это главе У».

Он тоже повернулся, собираясь отдать приказ своим подчиненным, и тут…

Больше всего это походило на новую волну – только не взбесившейся энергии, а звуковую. Рычание, невнятные завывания, шорох и скрежет – сначала из чащи выкатились звуки, а за ними следовали те, кто их издавал.

Спотыкаясь и слепо шаря в воздухе руками, выбрались мертвецы. Передние ряды уже вовсю шаркали по поляне, а за ними шли и шли новые, разной степени разложения, мотая головами и цепляясь лохмотьями за колючие ветки кустарника. Дезориентированные адепты сидели прямо у них на пути, продолжая сжимать головы руками.

– Отойдите, быстрее! – одновременно закричали своим Шуньфэн и У Иньлин и первыми подали пример, хватая под руки заклинателей и оттаскивая к середине поляны. Те из адептов, кто более-менее твердо стоял на ногах, бросились им помогать; сидящие постепенно приходили в себя и тоже довольно шустро спешили убраться с дороги. Чу Чжунай споткнулась пару раз, но овладела собой и уже командовала своими немногочисленными адептами.

– Видно, недобитые лезут, – поделился Ляо Чунь, помощник Шуньфэна, утирая пот со лба. – Ничего, сейчас мы их упокоим и…

Он не договорил, уставившись в чащу, откуда вперемешку с мертвецами выпрыгивали ванлян – мелкие остроухие создания с черной кожей и горящими красным глазами. Не одна стая, не две, а такое множество, словно они сидели где-то в кустах и только и ждали возможности наброситься на охотников.

– Да откуда их столько?! – взвыл один из адептов Чу Юн. – Ближайшие пару кладбищ мы очистили, эти что, по воздуху прилетели?!

– Это не все, – хладнокровно заметил У Иньлин, не отрываясь от выстраивания защитного круга. Талисманы в его руках так и мелькали, как спицы веера, и оставались висеть на уровне пояса, слабо мерцая. – Я чувствую за ними что-то еще, что-то искаженное и очень злое.

Заклинатели собрались в защитном круге спина к спине, выставив мечи. Тех, кто слишком ослаб или не приходил в себя, как У Шань, поместили в середину. Мертвецы добрели до круга и теперь пытались прорвать его: кто тупо бился в одно и то же место головой, кто пробовал драть светящийся заслон руками и даже зубами. Ванлян прыгали у самой земли, хватали мертвецов за ноги и скалились на людей. Защита прогибалась, подергивалась рябью, но пока держалась.

Хриплое рычание, до того еле слышное, прорезало воздух, как боевая стрела, и, расталкивая ванлян и неповоротливых мертвецов, из чащи вырвались два огромных кабана. Темно-коричневая жесткая щетина на их загривках стояла дыбом, глаза пылали углями, а контуры тела размывались сочащейся из пор темной энергией, ясно видимой, похожей на черный дым. Создавалось впечатление, что кто-то поджег туши кабанов изнутри и теперь они слабо тлеют.

– Всемилостивый Дельфин, что это?! – тонко вскрикнул Янь Чжу, самый молодой адепт в отряде Шуньфэна. Его взяли набраться опыта, охота казалась простой… «Как бы теперь нам всем тут не полечь», – мрачно подумал Шуньфэн, перебирая в памяти известную нечисть.

– Это яогуай[140]140
  Чудовища – звери-оборотни или злые духи умерших животных, с которыми жестоко обошлись при жизни и которые вернулись для мщения.


[Закрыть], без сомнения, – вслух сказал он, обнажая меч. – В лоб с ним не справиться, надо ослабить.

«Будь текуч, как вода, покоен, как зеркало, отзывчив, как эхо, и невозмутим, как тишина». Здесь лес, не его стихия, воды поблизости нет, а после наплыва странной энергии сил резко убавилось, но сражаться – единственный выход, они ведь даже улететь не могут – половина не встанет на меч, а кто-то и вовсе ранен.

Кабаны тем временем расшвыряли прочую нечисть и добрались до защитного круга. Один – более осторожный или более слабый, – ткнувшись в заслон пару раз, отошел и принялся носиться кругами по поляне, но второй с завидным упорством бился клыкастой головой в светящуюся преграду, и темная энергия клубилась вокруг него, хищно облизывая стыки заслона и утоптанной земли, будто пыталась подкопаться снизу.

– Молодой господин Янь, – У Иньлин был бледен, но спокоен, – нельзя допустить тварей к ослабшим и раненым. Я могу сдвинуть защиту и держать ее вокруг оставшихся, но тогда в драке от меня не будет помощи.

– И не надо, сами справимся! – хищно оскалилась Чу Чжунай. Внешне она почти оправилась от недавнего срыва, обнаженный меч в руке подрагивал и сыпал красными искрами.

– Защищайте раненых, глава У, – церемонно поклонился Шуньфэн.

– Выполняйте приказы молодого господина Янь как мои, – приказал У Иньлин своим адептам – тем, кто твердо стоял на ногах. – Внимание, сдвигаю защиту!

Готовые к бою адепты У Минъюэ, Янь Цзи и Чу Юн встали полукругом, Шуньфэн и Чу Чжунай – впереди всех. У Иньлин глубоко вздохнул и сложил пальцы в ручную печать. Зеленоватый светящийся заслон дрогнул и сжался вполовину, выталкивая приготовившихся к бою заклинателей за свои пределы. К счастью, упорный кабан остался у заслона, продолжая биться в него головой, и временно о нем можно было забыть. Напиравшие мертвецы и ванлян не ожидали исчезновения преграды и повалились вперед друг на друга, чем заклинатели немедленно и воспользовались, порубив нечисть на мелкие кусочки. Особенно усердствовали адепты У Минъюэ, и Шуньфэн некстати вспомнил плоскую яичную лапшу и полоски свинины с зеленым перцем, которыми его угощали в Башне Ветров на приеме в честь вступления У Иньлина в должность главы клана. Похоже, разнообразие техник рубки и резки в У Минъюэ касалось не только приготовления блюд.

В остальном же все оказалось довольно печально. Почти сразу Шуньфэн осознал, что меч не слушается его так же безупречно, как обычно: посылаемая в оружие духовная энергия словно протискивалась через мелкоячеистую сеть, частично рассеиваясь по пути. Люжэнь[141]141
  «Клинок потока» или «клинок-поток», меч Шуньфэна.


[Закрыть] вздрагивал в руке, пытаясь направить энергию, и шелковая голубая кисть нежно обвивала запястье – меч извинялся за то, что не может служить хозяину как должно.

Бросив вокруг беглый взгляд, Шуньфэн убедился, что у других дела обстоят еще хуже. Судя по всему, внутренняя энергия, растревоженная и расшатанная странной волной, не желала слушаться адептов: в итоге мечи мерцали догорающими свечами, срабатывая через раз, и кто-то из заклинателей уже отгонял мертвецов и ванлян просто пинками и тычками, лишь потом добавляя удары мечом. Не слишком большая помощь была и от талисманов, которые через два раза на третий просто вспыхивали и сгорали без вреда для нечисти. Более-менее успешно дела шли у самого Шуньфэна, Ляо Чуня, еще у нескольких самых опытных адептов Янь Цзи и У Минъюэ и – что неожиданно – у Чу Чжунай. Шуньфэн еще не видел ее в бою и был изрядно удивлен ее стилем: «мощный меч»[142]142
  Владение боевым мечом-цзянем, отличающееся четкостью и решительностью.


[Закрыть] обычно использовали мужчины, но резкие, точные выпады и силовые замахи в исполнении этой физически крепкой, но все же девушки поражали цель за целью.

Радовало то, что казавшийся непрерывным поток нечисти наконец иссяк, и оставалось лишь добить ту, что уже вылезла. Однако Шуньфэн не забывал про двух демонических кабанов и не пропустил тот миг, когда носившийся до того кругами по поляне яогуай вдруг сменил направление, словно очнувшись, и понесся прямо на Ляо Чуня и собравшихся вокруг него адептов послабее.

Времени на раздумья не оставалось. Шуньфэн не знал, сумеет ли в нынешнем состоянии использовать «Водяной хлыст», но кабана надо было удержать любой ценой. Выхватив пару талисманов усиления и налепив их прямо на лезвие Люжэня, Шуньфэн призвал на помощь весь изученный цингун[143]143
  Он же «навык легкости». Способность облегчить тело и двигаться с большой ловкостью и быстротой. При высоком уровне мастерства практикующие этот навык могут бегать по воде, прыгать на вершины деревьев или даже парить в воздухе.


[Закрыть], разбежавшись, крутанулся вокруг своей оси и завис в воздухе. Ненадолго, всего на фэнь, но этого хватило. Сияющая голубая молния ударила из меча, свилась в кольцо и окружила несущегося во весь опор яогуая. Шуньфэн дернул, молния обхватила тело демона, стреноживая его, тот споткнулся на середине движения и покатился по земле с хриплым ревом. Опустившись на землю – следовало сделать это плавно, но удалось разве что не свалиться мешком с мукой, – Шуньфэн припал на одно колено, затягивая путы.

– Есть у кого-то божественная сеть?![144]144
  Она же шэньван. Магический инструмент, позволяющий пленить духов или демонов. Сочетает в себе чистую энергию и материальные нити. Порвать можно только духовным оружием или равным по силе артефактом.


[Закрыть] – прохрипел он, невероятным усилием оставаясь на месте. Кабан так бился и катался по земле, что легко мог утащить за собой заклинателя.

– Есть, молодой господин Янь! Сейчас! – Двое старших адептов У Минъюэ уже разворачивали мерцающую зеленым сеть. И тут опутывавший кабана «Водяной хлыст» дрогнул, заискрил и почти погас. Почуявший слабину яогуай дернулся и вдруг покатился клубком; Шуньфэн не удержался на месте, опорная нога подломилась, и его поволокло по земле, ведь меча он, конечно же, не выпустил.

– Скорее, скорее! – закричали сзади. Движение прекратилось, раздался недовольный рев. Шуньфэну помог подняться бледный до синевы Янь Чжу. Плотно спеленутый сетью яогуай слабо подергивался, но, учитывая ненадежную работу духовного оружия и талисманов, рассчитывать на то, что он не вырвется, не приходилось.

На ханьфу налипли комья развороченной земли, по подолу шли полосы от раздавленной травы и даже кровавые разводы, пояс перекрутился, пряжка погнулась; кое-как отряхнувшись и передвинув ее на место, Шуньфэн мельком подумал: «Матушка рассердится», – и невесело хмыкнул. Если бы грязная одежда была самой большой трудностью сегодня!..

Схватки в разных концах поляны постепенно затихали. Мертвецы, пусть и многочисленные, все еще оставались довольно слабой нечистью, и потрепанные заклинатели справлялись с ними относительно успешно; адепты У Минъюэ, вооружившись дубовыми ветками (которые бережно сохранили еще с дневной вылазки; клан Летучей Рыбы вообще отличался особой хозяйственностью, нельзя не признать), согнали в круг недобитых ванлян и этими же ветками преградили им путь. Те скалились, пытаясь подобраться бочком к заграждению, но сразу же отскакивали, словно обжегшись.

– Глава!.. – вдруг раздался отчаянный крик.

Проклятье, как он мог забыть про второго демона?! Шуньфэн рывком обернулся. У Иньлин стоял на одном колене, все еще удерживая защиту, но руки его ощутимо тряслись, а светящийся заслон дрожал гаснущей на ветру свечой, все больше прогибаясь под ударами чудовищных клыков яогуая. Туда уже бежали адепты Янь Цзи и У Минъюэ, но Шуньфэн отчетливо понял: не успеют.

Не успели.

С коротким досадливым возгласом У Иньлин осел на землю, едва успев выставить позади себя руку. Зеленоватое свечение мигнуло и погасло, кабан рванулся вперед, глава У Минъюэ вскинул руку с зажатым веером, словно в защитном жесте, и внезапно резко полоснул слева направо по оскаленной морде.

От рева задрожали окрестные деревья. Раненый яогуай подался назад, мотая головой, шатнулся вправо, влево и вдруг сделал резкий выпад вперед, подцепляя клыками не успевшего увернуться У Иньлина. Затрещала ткань ханьфу, бок заклинателя окрасился кровью, тело безвольно соскользнуло на землю и осталось лежать без движения.

Запыхавшиеся заклинатели набросили на спотыкающегося демона божественную сеть, и подбежавший следом Шуньфэн увидел, что поперек его морды, там, где глаза, тянется глубокая кровавая борозда развороченной плоти. Боевой веер У Иньлина хорошо выполнил свою задачу, ослепив яогуая. Теперь залитое кровью духовное оружие с погнутыми лезвиями лежало возле безвольно откинутой руки хозяина.

На глаза попалась Чу Чжунай, смотревшая на бессознательного У Иньлина с каким-то странным выражением лица.

– Все еще считаете нынешнюю охоту чесночной шелухой[145]145
  Чэнъюй «куриный пух и чесночная шелуха» означает нестоящего человека или мелкое, пустячное дело.


[Закрыть], молодая госпожа Чу? – не удержался Шуньфэн от колкости.

Да, мелко, недостойно благородного господина, наследника великого клана. Да, великий Лао-цзы говорил: «Вами управляет тот, кто вас злит». Но Шуньфэн так устал находиться в драконьей бездне[146]146
  Чэнъюй «драконья бездна и тигриное логово» используется, когда речь идет об опасном месте.


[Закрыть], в которую превратилась злополучная поляна, что просто не мог отказать себе в желании поддеть дерзкую заклинательницу, когда тот, кто, возможно, единственный относился к ней по-доброму, оказался тяжело ранен.

Удивительно, но Чу Чжунай никак не отреагировала на его слова, даже не повернулась.

– Что дальше, молодой господин Янь? – деловито спросил Ляо Чунь. Он и другие адепты подтащили спеленутых сетями кабанов друг к другу. – Надо заканчивать, иначе долго сети не выдержат.

– Что дальше?! – один из адептов Чу Юн оскалился не хуже яогуая. – Поджарить – и все тут!

Выхватив из рукава пачку огненных талисманов, он швырнул их прямо в демонов. И тут же закричал от боли и ярости.

Если бы все шло своим чередом, талисманы бы активировались в нужном месте и яогуаи благополучно сгорели, как и положено порядочной нечисти на порядочной божественной охоте. Однако Шуньфэн уже принял как данность тот факт, что на этой охоте все пошло не так с самого начала, и почти не удивился, когда талисманы, вместо того чтобы рассеяться кругом и направить огонь на туши демонов, слиплись в ком и изрыгнули столб пламени. Не успевшему отскочить незадачливому владельцу обожгло руки, и теперь он остервенело тряс покрасневшими кистями, ругаясь сквозь зубы.

– Ты рехнулся?! – взвилась Чу Чжунай, хватая его за шиворот. – Ты демонов хотел спалить или всех нас? А ну сделай все как надо, быстро!

– Молодая госпожа Чу, я ни при чем! – простонал тот. – Огонь меня не слушается!

– Да охранит нас Летучая Рыба, – потрясенно прошептал кто-то из адептов У Минъюэ.

Трапезой корчившимися тушами демонов огонь не ограничился. Пробежав по голой земле, что само по себе уже казалось невероятным: чему там гореть? – он перекинулся на вопящих в круге из дубовых веток ванлян, весело проплясал по порубленным телам мертвецов и бросился на деревья.

Отпустив пострадавшего подчиненного, Чу Чжунай начертила огненную печать и резко выкрикнула заклинание. Ничего не произошло. Она попыталась снова – с тем же результатом.

– Я так понимаю, пытаться затушить огонь талисманами воды и разными печатями также бесполезно. – Шуньфэн мельком отметил собственное спокойствие и усмехнулся про себя: кажется, наконец получилось вплотную приблизиться к мудрости Лао-цзы, которую он так любил цитировать. – Все доставайте ограждающие талисманы, у кого сколько есть! Попробуем запереть огонь внутри и подождем, пока он погаснет сам.

Через несколько кэ беготни по задымленной поляне, в опасной близости от полыхавших деревьев – слава богам, только в одной стороне – весь огонь был огражден талисманами, а заклинатели спешно чертили новые, кто на чистой бумаге, кто прямо поверх ненужных сейчас старых. Чу Чжунай руководила их действиями, и Шуньфэн, убедившись, что она справляется вполне неплохо, пошел проведать У Иньлина.

Тот уже очнулся и сидел, привалившись к большому камню, пока помощник перевязывал распоротый клыками бок. Кровь еще шла, но угрозы для жизни, похоже, не было.

– Что ж, молодой господин Янь, скажу я вам, правым оказаться довольно приятно, но очень хлопотно. – У Иньлин бледно улыбнулся, тут же скривившись от боли: помощник поливал рану кровоостанавливающим зельем. – Я с самого начала знал, что дело странное, но предпочел бы ошибиться, поверьте.

– Ваши предки гордились бы вами, глава У. – Шуньфэн уважительно и совершенно искренне поклонился. – Вы сегодня показали образец храбрости и самоотверженности.

– Это немного утешает, хотя мой бок с вами не согласится. – У Иньлин закусил губу, но мучительного стона все же не удержал.

– Простите, глава, – повинился помощник, – обезболивающее зелье закончилось.

– У меня еще есть, возьмите, – прозвучало сверху. Неслышно подошедшая Чу Чжунай протягивала адепту бутылочку из зеленого стекла.

Темные глаза У Иньлина просияли.

– Ваша доброта, дева Чу, может сравниться только с вашей красотой. Пусть в озерах ваших глаз отражаются самые прекрасные цветы земель Чу Юн.

Шуньфэн ждал от заклинательницы очередной колкости, но девушка сначала побледнела, потом покраснела и удалилась почти бегом. У Иньлин опустил ресницы, и призрачная улыбка промелькнула по его измученному лицу, будто тень от крыльев бабочки.

Закончив перевязку, помощник почтительно поклонился и ушел к другим раненым. Шуньфэну тоже стоило бы оставить главу У Минъюэ отдыхать, но каменно-тяжелое тело не слушалось, навалилась усталость и боль в растянутых мышцах; к тому же рядом с У Иньлином было удивительно спокойно.

– Молодой господин Янь, – заговорил тот через какое-то время, – я прошу вас передать главе клана все случившееся сегодня в мельчайших подробностях. Не побоюсь предположить, что мы первые из совершенствующихся, кто столкнулся с таким необычайным и пугающим явлением.

– Вы о волне?

– Вы назвали это волной? Удивительно точное сравнение. Да, о ней. И передайте мое предложение собрать Совет кланов в ближайшее время. Главе Хань Ин я сообщу сам, молодая госпожа Чу передаст в свой клан, с остальными же госпожа Янь, думаю, не откажется помочь. И прошу рассмотреть возможность сбора Совета в Башне Ветров: мое состояние, увы, вряд ли позволит мне совершать дальние поездки, а выступить свидетелем самому – мой долг. О покрывале надо думать до начала дождя, вы согласны со мной?

Шуньфэн с готовностью кивнул, а про себя подумал: «Если дождь грядет огненный, никакое покрывало не спасет». Впрочем, философ и мудрец Мэн-цзы сказал однажды: «Не надо отрицать судьбу. Следуй ее выправлению»[147]147
  Цитата из 7-й главы Четверокнижия (IV–III вв. до н. э.), сборника из четырех трактатов, автором которого считается главный последователь Конфуция Мэн-цзы.


[Закрыть]. А значит, всегда остается возможность изменить все к лучшему.