Текст книги "Якутская Степная Дума (1827–1838 гг.)"

1.2. Устав об управлении инородцев Сибири

Рекомендации Екатерины II, выданные в качестве «Инструкции лейб-гвардии Семеновского полка секунд-майору Щербачеву» от 4 июня 1763 г., являются первым важным документом, вносившим порядок в осуществление ясачной политики царизма, в юридическое определение правового положения коренных народов Сибири и «на этой основе разработке систем основ общественного управления и суда» [45, 13]. Однако, к концу XVIII в. инструкция устарела и уже не отвечала потребностям сибирских реалий. в 1798 г. была проведена работа по составлению «Проекта устава сибирских инородцев» и «Проекта положения сибирских инородцев». Проект наметил основные направления по разработке будущего «Устава» [46, д. 264], но «не был доведен, по неизвестным нам причинам, до завершения» [47, 61].

15 сентября 1801 г. состоялась коронация императора Александра I, с чьим именем связывают три попытки конституционных преобразований в России. Первыми из них стали: принятие Указа о разрешении продавать земли недворянам, о прекращении монополии дворян на землю и Указа «О вольных хлебопашцах» от 20 февраля 1803 г. Вторую волну конституционной попытки связывают с «Общим обозрением всех преобразований» М.М. Сперанского, представленным Александру в конце октября 1809 г. Была проведена министерская реформа и создан новый совещательный орган при царе – Государственный Совет. Однако из-за неприятия большинством дворян-помещиков прогрессивных идей и осторожности царя в вопросах ограничения собственной власти блестяще разработанный и обоснованный план затормозился. Не было решимости и у правительства, чтобы воплотить в жизнь в полном объеме программу Сперанского, хотя идею реформ оно не опровергало. Кстати, 16 марта 1809 г. в Борго Александр созвал Финляндский сейм, где утвердил права, привилегии, религию и основные законы Финляндии, в соответствии с ее конституцией [48,138]. Подобная политика российского императора представляет большой интерес как показатель его взглядов на конституционализм, причем в его реализации в отдельно взятой провинции. В преддверии войны с Наполеоном, 17 марта 1812 г. либерал М.М. Сперанский был отставлен от должности и сослан в Нижний Новгород. Но и после победы над Наполеоном Александр I не отказался от идеи реформ. Так, 6 сентября 1817 г. вышел Указ об освобождении крестьян в Курляндии, 7 апреля 1819 г. – в Ливонии, а до того вышли «Положение об эстляндских крестьянах» и «Учреждение для эстляндских крестьян» 1816 г., провозгласившие личное освобождение крестьян от крепостной зависимости. Все это обнадеживало самые смелые ожидания прогрессивной части русского общества.

Назначение Сперанского на должность генерал-губернатора Сибири 22 марта 1819 г. по дате совпадает с третьей конституционной попыткой либерального александровского времени. в своей речи на польском сейме (16 марта 1818 г.) Александр подтвердил серьезность своих намерений по преобразованиям в России, сохранив в Польше конституционное правительство. Тогда же дал задание Н.Н. Новосильцеву подготовить проект конституции, которая уже в 1820 г. была готова под названием «Государственная Уставная грамота Российской империи». Документ предполагал внедрение в России новой политической системы – конституционной монархии. в свете всего вышесказанного назначение «главного представителя у нас «наполеоновских идей», М.М. Сперанского [49, 2], на должность Сибирского губернатора можно рассмотреть как практический шаг по подготовке либеральных преобразований в России. Ведь отсутствие в Сибири многочисленного дворянства и помещичьих владений, ее огромные природные ресурсы и связанная с ними капитализация сибирской экономики, были теми объективными предпосылками, которые допускали проведение здесь самых смелых экспериментов. К тому же, «в целях укрепления платежеспособности сибирского населения, от упадка которого страдала казна, правительство было вынуждено предпринять ревизию сибирского управления и реформирование хозяйственной и административной жизни в буржуазном направлении» [50]. Царь поручил Сперанскому «Сообразить на месте полезнейшее устройство и управление сего отдаленного края и, сделав оному начертание, представить» [51, 95].

Предстоящие административные реформы в Сибири имели своей целью: совершенствование системы управления в сторону либерализации; пресечение всевозможных злоупотреблений «сибирских сатрапов» посредством установления законности и порядка; увеличение тем самым налоговых поступлений из Сибири; создание условий для будущего промышленного развития края; укрепление позиций России на дальневосточных рубежах с учетом перспективы развития торгово-экономических отношений со странами Азиатско-тихоокеанского региона. Как утверждает А.В. Ремнев, это была первая попытка подойти к проблемам управления огромным, богатым ресурсами краем комплексно, что указывало на определенное стремление выработать правительственную «концепцию Сибири» [52]. Исследователь С.И. Боякова отмечает, что в «Уставе» впервые был законодательно закреплен патерналистский курс Российского государства по отношению к народам Сибири [53, 28].

Свою деятельность в Сибири Сперанский начал с ознакомления положения дел на местах. С этой целью он лично предпринял поездки вплоть до некоторых отдаленных мест Сибири, был на Кяхте, на границе с Китаем, обозревал бурятские роды. Во время своей ревизии не только изобличал недобросовестных чиновников, но и обрел немало сторонников. Так, будущий декабрист, сибиряк Г.С. Батеньков, один из образованнейших людей своего времени, в 1819 г. «явился к Сперанскому в Тобольске, с разными проектами по своему ведомству» [54, 134]. Он стал одним из настоящих деятелей, соратником М.М. Сперанского в проведении Сибирской реформы. Батеньков работал «по планам и под непосредственным надзором Сперанского, по составлению общего устава о сибирских инородцах, особенного устава о киргизах, устава о городских казаках, устава о путях сообщения в Сибири, устава о ссыльных и устава об этапах» [55, 228].

Для работы над Сибирским учреждением М.М. Сперанский руководствовался инструкцией сенаторам, утвержденной 17 марта 1819 г., и законодательными актами правительства относительно Сибири. У него в руках имелись и дела о злоупотреблениях чиновников. 1 февраля 1821 г. М.М. Сперанский представил императору отчет о состоянии сибирских губерний, проект нового сибирского учреждения, уставов и положений к нему. Для обсуждения отчетов и проектов Сперанского и был создан Особый Комитет, впоследствии преобразованный в постоянно действующий Сибирский Комитет по управлению Сибирью [56, 165].

Поскольку предметом данного исследования является учреждение и деятельность Якутской Степной Думы, которые стали возможными не только в результате многолетней борьбы якутского тойоната за расширение своих властных полномочий в рамках русского централизованного государства, но и распространения либеральных реформ Сперанского в Якутии, и внедрения «Устава о управлении инородцев», представляется необходимым рассмотрение основных положений «Устава». При этом следует учесть и то, что в совокупности три основных мероприятия, проведенные под наблюдением правительства, имели непосредственное влияние на общественное развитие и социально-экономическую ситуацию в Якутии первого тридцатилетия XIX в. – это внедрение «Устава об управлении инородцев» и проведение административных реформ М.М. Сперанского (1822–1827 гг.), деятельность Якутской Степной Думы (1827–1838 гг.) и деятельность II Ясачной комиссии (1828–1835 гг.). Поэтому невозможно представить деятельность Якутской Степной Думы без рассмотрения и анализа их взаимообусловленности.

1. 1822–1827 гг. – внедрение «Устава об управлении инородцев».

2. 1827–1838 гг. – деятельность Якутской Степной Думы.

3. 1828–1835 гг. – деятельность Второй ясачной комиссии в Якутии.

Из десяти законов «Сибирского учреждения», «Устав об управлении инородцев Сибири» и примыкающий к нему «Устав об управлении киргиз-кайсаков» наиболее ярко раскрывают прогрессивный, либеральный характер преобразовательных планов М.М. Сперанского в Сибири. Известно, что, обозрев бурятские роды: «При этой поездке у него, между прочим, была особенная цель – познакомиться с порядком управления бурятских родов и удостовериться, в какой степени они близки к принятию христианства» [57, 51], и ознакомившись с нашумевшим делом Галсанова [57, 265] по злоупотреблениям, он утвердился в мысли учредить особое положение по управлению хоринских бурят, которое переросло потом в «Устав об управлении инородцев» всей Сибири. Соавтором «Устава», по мнению многих исследователей, был будущий декабрист Г.С. Батеньков [66, 93]. в этой связи следует отметить, что А.П. Окладников находил прямые параллели между «Русской правдой» П.И. Пестеля и «Уставом о управлении инородцев Сибири» М.М. Сперанского [60, 459].

Новое учреждение получили в Иркутске 20 октября 1822 г. [61, д. 47] и «Устав о управлении инородцев» в течение 1823 и 1924 гг. был размножен и разослан во многие улусы Якутской области [62, д. 37].

В рамках административной реформы, согласно «Табеля разделения Сибири», который был приложением к «Учреждению для управления Сибирских губерний», Якутская область была включена в состав Иркутской губернии. в самой области были упразднены комиссарства, и на их месте появились пять округов: Якутский, Вилюйский, Олекминский, Колымский и Верхоянский. в семи ведомствах Якутского округа, состоящих из пяти улусов и двух волостей, были учреждены шесть инородных управ (§§ 103–104): Кангаласская, Батурусская, Мегинская, Намская, Борогонская, Баягантайская. Однако с утверждения генерал-губернатором Восточной Сибири от 13 февраля 1828 г. «Дополнительных правил для единообразного учреждения порядка в родовых и инородных управлениях Якутского округа» была учреждена и седьмая инородная управа – Дюпсинская, и две волости, Дюпсинскую и Баягантайскую решено было «именовать единообразно улусами». Вилюйский округ был разделен на четыре улуса: Сунтарский, Мархинский, Верхневилюйский, Средневилюйский; Верхоянский на четыре улуса: Жиганский, Усть-Янский, Верхоянский, Эльгетский. в Колымском и Олекминском округах осталось по одному улусу с одноименным названием.

«Устав о управлении инородцев» состоит из четырех частей и имеет в общей сложности 43 главы и 372 параграфа. в первой части, содержащей права инородцев, аборигены Сибири разделены на разряды по «степени гражданского их образования и по настоящему образу жизни», т. е. соответственно этому разряду определялся их общественный, правовой статус и устанавливалась форма правления. Например, относительно управления, согласно § 169, «Оседлые инородцы, имея равные права с россиянами, не подлежат никаким исключениям в зависимости от установленного начальства». Однако дифференциация государственной политики на основе деления на разряды не была панацеей для всех, поскольку общественно-экономическое развитие не всех оседлых инородцев соответствовало новым установлениям. Отчасти об этом свидетельствует дело татарина Алтабагачина «за пропаганду среди нерусского населения Тарской округи в Западной Сибири об отмене постановлений «Устава о сибирских инородцах», заведенное в январе 1824 г. «При самом начале введения инородческого устава инородцы, сделанные оседлыми, начали хлопотать об отмене этого устава», – писал известный сибиревед С.А. Шашков.

Что же касается кочевых и бродячих инородцев Сибири, то здесь уровень социально-экономического развития был оценен адекватно, «поэтому неудобства «Устава» оказали на них гораздо менее влияния, чем на других инородцев. Мы разумеем здесь бурят и якутов». Согласно присвоенному разряду форма управления кочующих и бродячих инородцев Сибири имела свои особенности § 170. Как отмечает Г.П. Башарин, кочевые составляли «одинаковое с русскими крестьянами сословие, отличавшееся от них «в образе управления». Дело в том, что русские крестьяне управлялись государственными органами, а у кочевых инородцев сохранялась система органов самоуправления. Якуты же были отнесены к разряду кочевых. Ведь по «качеству главного их промысла», при относительно оседлом образе жизни, у якутов еще не получили должного распространения ни земледелие, ни торговля, они, как северные скотоводы и коневоды, конечно же, были более близки к разряду кочевых. С выходом «Устава», в целях введения принципа постепенной мобилизации существующей у них системы самоуправления в административные структуры Российского государства, ожидалось развитие органов инородческого самоуправления. При этом якутские родоначальники, прежде достаточно шепетильные во всем что касалось их общественного статуса (вспомним участие С. Сыранова в Уложенной комиссии в качестве депутата от некочевого нерусского народа, и вековое стремление якутских тойонов к причислению в дворянское сословие), проявили гибкость в этом вопросе. Ведь появился шанс, оставаясь кочевниками, пользоваться всеми возможностями, предоставляемыми «Уставом». Например, сохранить и развивать самоуправление, а затем, согласно «Устава», «уравняться в правах с русским дворянством», но не вдруг, а постепенно и по собственному желанию. Так, в пятой главе первой части определяются общие права кочевых инородцев. в § 25-м оговаривается, что кочевые не перейдут в другое сословие «без собственного их желания». в этом подходе ясно прослеживается либерализм «Устава» по отношению к инородцам. «Низовые инородцы Якутской области», т. е. эвены, эвенки и юкагиры были причислены к третьему разряду – «бродячих».

Особый подход к кочующим и бродячим инородцам Восточной Сибири, и в Якутии, был вызван, кроме всего прочего, и кризисом существующей системы управления инородцами, когда тенденции хозяйственного и социально-экономического развития, и требования ясачной политики оказались полны противоречий. Речь идет об остроте земельного вопроса, о слабой организации грузоперевозок на северо-восточные рубежи России и о сложностях развития внутреннего рынка (например, недостаток монет в обращении, т. е. наличных денег).

Авторы «Устава» адекватно оценивали активную феодализацию ранее патриархального уклада жизни кочевых инородцев и стремились к соответствию с сибирскими реалиями. в Якутии принцип «ясак по земле», установленный I Ясачной комиссией и практика земельного передела, когда землю должны были распределять старосты с депутатами, на практике закрепляли за тойонами право на исторически сложившуюся частную собственность на землю. Теперь же, с утверждением «Устава», по существу эти права закреплялись § 26: «Кочующие инородцы для каждого поколения имеют назначенные во владение земли» и § 27: «Подробное разделение сих земель зависит от самих кочующих по жеребью или другим их обыкновениям». При условии подробного описания и разграничения, т. е. выполнения кадастровых работ, эти конкретно описанные земли навсегда закреплялись за определенным хозяином (§ 28). Этот прогрессивный в свое время принцип, внесший определенность в земельном вопросе, и внедряла II Ясачная комиссия. Потому и разграничение земель стало одной из самых главных сторон деятельности Якутской Степной Думы. Таким образом, в земельном вопросе «Устав» способствовал сохранению и развитию базовых многоземельных хозяйств, оградив их от раздробления. Ведь «Устав» был нацелен на ослабление патриархальных отношений и укрепление частной собственности на землю, так как «крупные феодальные хозяйства быстрее втягивались в товарно-денежные отношения». Это представлялось особенно актуальным при явной капитализации сибирской экономики.

Выше мы отметили, что М.М. Сперанский и Г.С. Батеньков ставили кочевых инородцев в одинаковое с русским крестьянством сословие, отличавшееся от них в образе управления. Это отличие они гарантировали предоставлением права на управление по собственным степным законам и своими родоначальниками. Для этого следовало провести запись норм обычного права «от почтеннейших людей» и, рассмотрев в особых Временных комитетах, представить местному главному управлению на утверждение (§ 68). Утвержденные таким образом степные законы в российских «присутственных местах» должны были приниматься в основание (§§ 69, 70, 71) и приобретали юридическую силу. [71, 190]. в этой кодификационной работе, проведенной в Восточной Сибири в 1823–1824 гг., приняли участие и депутаты от якутов И. Мигалкин, С. Кириллин, Н. Рыкунов. Тогда они составили «Записку о законах и обыкновений, издревле существуемых у якутов Якутской области и округа».

С выводами дореволюционных и советских историков по поводу строгого урегулирования всех сторон жизни инородцев «Уставом» Сперанского можно согласиться лишь отчасти. Многое во внутренней жизни было предоставлено самим инородцам, их самоуправлению и их обычному праву. Поэтому такого уж «строгого урегулирования всех сторон» не было, а было стремление к урегулированию и законности, и то через оформление и узаконение норм обычного права инородцев. Их берут «в основание все присутственные места» и на них основывается структура и вся деятельность органов степного управления относительно внутренней жизни инородцев. А она была достаточно сложной, в ней имели место и имущественная дифференциация и социальная структуризация. Все это учитывалось при учреждении трехступенчатой системы управления, которая в «Уставе» обозначена как «степное управление инородцев». Эта система имела следующую структуру, причем можно говорить о принципе соподчинения низших органов высшим: 1) низшая – родовое управление, учреждалось для нескольких родов одного наслега; 2) средняя – инородная управа для нескольких наслегов одного улуса; 3) высшая – Степная Дума, в Якутской области учреждалась как объединение нескольких улусов в пределах одного административного округа.

Степное управление инородцев Восточной Сибири

Старосты родового управления свою должность наследуют или избираются из почетных родовичей на неопределенный срок, согласно обычаю (§ 97). Далее предоставлялось право избирать или назначать помощников старосты. Ими могли стать родовые старшины. Таким образом, староста и его помощники, т. е. старшины, составляли родовое управление (§§ 96, 98). Примечательно, что, следуя требованию § 99 присвоить каждому стойбищу, у якутов – наслегу, навсегда особенное название, якуты стали присваивать своим наслегам имена легендарных прародителей, например, Легойский, Берт-Усовский, Одунинский и т. д. Головы, выборные и письмоводители избирались из старшин или почетных родовичей непрямым голосованием, из них состояла инородная управа (§ 104). Степная Дума состоит из главного родоначальника, избранных заседателей и голов инородных управ (§§ 115, 116). Письмоводители здесь «в суждениях и распоряжениях Думы» не имеют голоса (§ 118).

Таким образом, последовательность сути преобразований в области административного управления инородцев подтверждается предоставлением права на выборы родоначальнических должностей. Причем, если до «Устава» в инородном управлении преобладал принцип единоначалия, то отныне они должны принимать решения коллегиально. При этом, наряду с исполнением фискальных функций: сбор ясака и податей, организация исполнения повинностей, учет населения, исполнение указов и предписаний вышестоящего начальства, осуществление надзора за порядком, родовые управления несли и судебную функцию словесного суда третьей степени. Инородные управы, которые управляли несколькими родовыми управлениями, состояли из головы и двух выборных. Кроме того, они имели письменное делопроизводство, а следовательно, и письмоводителя. Инородные управы, согласно §§ 187–201 «Устава» составляли раскладку на сбор ясака, податей и повинностей, осуществляли учет населения и собирали статистические данные по улусу, заботились о благосостоянии населения и представляли собой вторую степень словесного суда, осуществляли полицейские функции. Свои отчеты по этим вопросам они представляли земскому суду, т. е. окружному управлению. И родовые управления, и инородные управы, и Степная Дума являлись органами инородческого самоуправления и имели собственное делопроизводство. Кстати, в § 101 было указано: «Родовые управления производят все дела словесно», но в то же время § 144 гласил: «В местах, где введено письменное производство, жалованье письмоводителям… составляется раскладкою на родовичей». Значит, и строгого запрета на заведение писаря в родовом управлении тоже не было. Уже в 1824 г. всем родовым управлениям Якутского округа были разосланы предписания о предоставлении сведений о числе, «где нужны будут на 1825 год писаря». Заявки на писаря поступили от большинства родовых управлений, причем они были впоследствии удовлетворены [72, д. 22].

В итоге были определены структура, функции и соподчиненность ступеней управления между собой и местной администрацией. Нелишне заметить, что относительно деятельности органов степного управления явно прослеживается желание авторов «Устава» внести элементы принципа разделения властей: родовые управления пользуются правами исполнительной власти – раскладка и сбор податей, суд, поставка подвод и т. д., инородные управы и Степная Дума осуществляют контроль над всеми [73, 101].

Следует отметить, что якутские улусы в административном плане означают более крупные единицы, чем бурятские. Это несоответствие якуты уточнили в своем «Обьяснении якутов Якутской области о законах и обычаях их», сразу после ознакомления с «Уставом» 25 августа 1823 г.: «…в роде, заключающем 50, 100, 200 и более душ, старшина заведывает, несколько таких родов в совокупности называются наслег, под управлением князца… а несколько наслегов составляют улус, под управлением головы» [74, 132]. Так, если у бурят «Улус» представлял собой объединение нескольких семейств, подчиненных одному родовому управлению, то в Якутии «Улус» представлял собой объединение нескольких родовых управлений, т. е. несколько родовых управлений (наслегов) составляли один улус с одной инородной управой, тогда как одна инородная управа (холбон) у бурят объединяла несколько улусов. Степные же думы, как третья, высшая ступень управления у бурят объединяли несколько родов, состоящих из групп холбонов. Так, одна Селенгинская Степная Дума состояла из 18 инородных управ [75, 101] и это соответствовало букве и слогу «Устава» (§ 114): «Многие роды, соединенные в одну общую зависимость… имеют свою Степную Думу». А единственная Степная Дума в Якутской области, учрежденная в Якутском округе, состояла из семи инородных управ, улусов.

У бурят:

Родовое управление (улус – несколько семей).

Инородная управа (холбон – несколько улусов), (род – несколько холбонов).

Степная Дума (несколько родов).

У якутов:

Родовое управление (наслег – несколько родов, т. е. Ага Ууса, Ийэ Ууса).

Инородная управа (улус – несколько наслегов).

Степная Дума (несколько улусов).

Границы подведомственных территорий Якутской Степной Думы полностью совпадали с территорией Якутского округа. Получалось, что в Якутском округе была создана управленческая структура, параллельная Якутскому окружному управлению. И с этим были связаны определенные трудности во взаимоотношениях Думы и органов местного управления. Правда, на попечении Думы находилось инородческое население округа, и все властные полномочия осуществлялись на началах самоуправления.

Можно констатировать, что «Устав» предоставил органам инородческого самоуправления больше самостоятельности и свободы. На практике эта мысль осуществилась, по утверждению Вагина, «в учреждении Степных Дум, как особого хозяйственного управления над некоторыми родами», т. е. посредством повышения уровня самоуправления инородцев на ступеньку выше. На месте, в Якутске, вопросы административного переустройства не были чисто административным вопросом, они тесно связывались современниками с политической борьбой якутских родоначальников за самоуправление, как писали, «в основном из-за учреждения здесь инородческой Степной Думы». Ведь административные реформы призваны, прежде всего, приспособить существующую систему к новым политическим и экономическим реалиям. А, наделенная широкими политическими и экономическими правами, Степная Дума отвечала бы ее требованиям.

Согласно государственной теории самоуправления, к сторонникам которой в России относят А.Д. Градовского, В.П. Безобразова и Б.Н. Чичерина, органы самоуправления являются не органами правительства, а органами местного населения, на которые государство возлагает осуществление определенной части своих задач [76, 21–25]. в данном случае на Степную Думу Якутского округа были возложены такие функции органов государственного управления, как учет демографической ситуации, сбор статистических материалов, раскладка и сбор налогов, организация грузоперевозок на Тихоокеанское побережье, наряду с вопросами местного значения, о чем свидетельствует и двойная подчиненность Степной Думы соответственно выполняемым функциям: по государственным – Областному правлению, по местным проблемам – непосредственно областному начальнику (§ 121). в пользу утверждения о Степной Думе как об органе самоуправления говорят, помимо внутренней жизни, регулируемой кодифицированными нормами обычного права и их первичностью, и ее структура и выборность заседателей (§§ 115, 116), и порядок финансирования (§ 41): «Содержание степного управления составляет внутреннюю повинность кочующих». Более того, все родоначальники, начиная от старост родовых управлений до заседателей Степной Думы, исправляли свои должности как общественную службу (§§ 142–145). Впрочем, «Устав» как раз и имел своей задачей постепенное поднятие общественного статуса инородцев Сибири, чему способствовало бы привлечение органов инородческого самоуправления в структуры государственной власти. Ведь взаимоотношения между органами самоуправления инородцев и органами местного управления были строго урегулированы «Уставом о управлении инородцев». С другой стороны, авторы понимали необходимость развития легитимизированной иерархии и появления зачатков бюрократии, т. е. первых ростков государственности в среде кочевников. И это было глубоко прогрессивное начало. Оно диктовалось отяготительностью ясачной политики царизма, ранее не считавшейся ни с проблемами хозяйственного развития Севера, ни с малочисленностью коренного населения. Авторы «Устава», в данном случае, Г.С. Батеньков «выработал особый подход к сибирским народам, смысл которого проявился в заботе о приближении их к русской цивилизации» [77, 183].

Как и во всех российских губерниях, функции полицейского надзора и суда относились органами административного управления, в данном случае – органами инородческого самоуправления. Предоставление прав словесной расправы 1-й и 2-й степени соответственно родовым управлениям и инородным управам (§§ 122, 125, §§ 174–176, § 198) расширяло и укрепляло полномочия родоначальников. 3-ю степень словесной расправы составлял земский суд. При этом кочующие инородцы подвергались судебному разбирательству по общегосударственным законам в уголовных делах ограниченных четырьмя пунктами: 1) возмущение; 2) намеренное убийство; 3) грабеж и насилие; 4) делание ложной монеты и вообще хищение казенного и общественного имущества (§§ 36–38, § 170). Однако «Устав» не предоставляет Степным Думам компетенций словесной расправы, кроме случаев, когда оба заявителя будут прибегать по обоюдному согласию. При этом было конкретно указано, что «решения их почитать как решения посредников» (§ 130). Тем не менее, именно это «посредничество», при соблюдении § 27, §§ 226–227, т. е. после рассмотрения дел в 1-й и 2-й степенях словесной расправы, предоставило Степной Думе еще один рычаг власти. Например, когда думские заседатели, как более компетентные в вопросах эксплуатации земель, чем чиновники земского суда, на правах посредников решали жизненно важные земельные споры, причем решения посредников обжалованию не подлежали. Это обстоятельство иллюстрирует тот факт, что «Устав», учитывая местные особенности и обычаи, на практике оптимизировал деятельность инородческих органов управления, предоставив им большие полномочия.

Таким образом, «Устав» действительно наделил родоначальников «широкой политической, административной и судебной властью» [78, 163]. Освобождение всех кочующих, особенно якутов, от отяготительной рекрутской повинности было существенным подспорьем для развития коневодства и извозного промысла в экстремальных условиях северо-востока Азии, в котором было заинтересовано и правительство (§ 42).

Мы уже писали о том, что с установлением извозного промысла на северо-востоке Сибири на подрядных началах у некоторой части инородцев, в частности у якутов, появились, хотя небольшие, но свободные деньги, которые следовало пустить в оборот. Эти запросы отвечали тенденциям буржуазного развития Сибири, которых нельзя представить без привлечения инородцев к торговой и предпринимательской деятельности. Тем самым предстояло форсировать развитие внутреннего рынка. И в этом отношении абсолютно актуальным было предоставление права сбывать свою продукцию (пушнину, мясо, масло и т. д.) продажею или меною (§ 45), разрешение свободной торговли с кочующими, правда с некоторыми ограничениями, как то (§§ 47–51): запрет на торговую деятельность чиновникам, продажи спиртного, свинца и пороха и т. д. Возможность кочующим на «отлучку далее 500 верст», с разрешения земской полиции, на практике тоже способствовало активизации торговой деятельности инородцев (§ 52). «Устав» вообще предписывал «устранить всякие препятствия в торговле и промышленности инородцев, доставить им удобство к исполнению различных их обязанностей» (§ 170), так инородцы впервые обрели право на торговую деятельность.

Лояльность «Устава» по отношению к верованиям и вообще к вероисповеданию относительно якутов не имело того значения, которое она имела у бурят-ламаистов. По данным 1823 г. в Якутской области 142583 души обоего пола исповедовали православную веру, и лишь 15832 души обоего пола продолжали оставаться язычниками [79, д. 48]. А вот правом на постройку православных храмов и молитвенных домов Якутская Степная Дума активно воспользовалась во все время своего существования (§§ 53–55).

То обстоятельство, что авторы «Устава» верили, по степени своего общественного и хозяйственного развития, в возможность перехода кочевых инородцев в оседлое состояние, а затем приравнения их к сословию русских крестьян и, более того, в возможность записаться в гильдии, выражено в § 57.