Текст книги "Когда жизнь истинствует… Культура благотворения Великой княгини Елисаветы Феодоровны"

Глава 7
Трагедия Великой княгини

7.1. Завещание Великого князя

С первых дней генерал-губернаторства в Москве Великого князя Сергея Александровича ни у кого из благородных людей не возникало сомнения в значимости той огромной благотворительной и культурной деятельности, которую так самоотверженно вела великокняжеская семья. Круг идей и представлений этой семьи был близок многим москвичам.

За год до убийства мужа Великая княгиня Елисавета Феодоровна пишет брату, Великому герцогу земли Гессен в Дармштадт: «У нас все благополучно. Я и Серж так счастливы быть вместе…»[378]378
  Государственный архив Дармштадта земли Гессен. Ф. Д 24. Ед. хр. 35/9.


[Закрыть].

Еще далеко было до начала Русско-японской войны. И все, казалось бы, благоприятствовало великокняжеской чете. Но задолго до 1903 г., каким датировано письмо Елисаветы Феодоровны Эрнсту Людвигу, во время безмятежного отдыха из Ильинского пишет Великий князь любимому младшему брату относительно своего завещания. Прошел всего лишь год, как Сергей Александрович стал генерал-губернатором Москвы. Но письмо дает ощутить, что Великий князь, видимо, имел достаточные внутренние основания для подготовки такого документа. Публикуем письмо почти полностью.

«Дорогой Цып! (Цып – домашнее имя Павла Александровича. – И.К.). Так как я еще не успел написать свое завещание, то прошу тебя передать Саше (Александру III. – И.К.) следующее: я желал бы пожизненно оставить жене моей пользование всеми моими капиталами, имениями и петербургским домом – ей же все вещи. После же ее кончины желаю, чтобы все (подчеркнуто Великим князем. – И.К.) вышесказанное перешло бы твоей дочери (которую после отъезда Павла Александровича долгие годы воспитывал Сергей Александрович. – И.К.); ей же немедленно после моей смерти все (подчеркнуто Великим князем. – И.К.) бриллиантовые вещи, которые были мне завещаны Мама (это легко найти в завещании Мама). Ильинское переходит тебе, опять-таки по завещанию Мама. Жену попроси дать всем близким мне людям что-нибудь на память – пожалуйста, чтоб это были красивые вещи, а не гадости!..

Все мои дневники, как старые так и новые, оставляю тебе. Прошу тебя, Стенбока и Гадона разобрать мои бумаги и вещи – жечь сколько угодно. Письма Папа и Мама тебе. Если возможно, похоронить меня в Преображенском мундире с Георгиевским крестом, знаком Папа, оставив на мне все кольца и образа, кроме мощей прп. Сергия, которые возьми себе, если можешь, носи (это благословение Папа перед войной). Полковые подарки – в полковую библиотеку или так называемый музей. У меня остались бриллиантовые вещи, которые передать жене.

Христос с тобой. Твой Сергей. Ильинское. 2 июля 1892 года»[379]379
  ГАРФ. Ф. 648. Он. 1. Ед. хр. 75.


[Закрыть].

До дня убийства Великого князя еще более двенадцати лет, но письмо звучит как откровение и как бы подводит итог внешне невидимой борьбы. Обращает на себя внимание скупое, строгое и точное употребление слов. Очевиден взгляд на свою жизнь со стороны, взгляд спокойный и твердый. Великому князю важно оставить средства для жизни жене и племяннице, передать прекрасные вещи близким в память о себе. Видно, как дорожит он Преображенским полком, где остаются друзья, с которыми прожито вместе много добрых дней.

Но главное он передает брату. Особо выделен один священный предмет – частица мощей преподобного Сергия Радонежского. И одно место на земле – Ильинское, которое он хочет передать брату. И абсолютное безразличие к массе бумаг и вещей, среди которых множество случайных, бесполезных.

Письмо дает ощутить, как отличается душа, вовлеченная в мир земной суеты, от души, вовлекаемой в мир горний.

Письмо к брату имеет особый религиозный смысл, который заключен в том, что нет кратких и простых путей к спасению души. Трагический эпилог ожидается спокойно, потому что на путь к нему потрачена вся жизнь, все силы души.

Необходимо отметить одну характерную деталь. Письмо было написано Великим князем в Ильинском в тот самый месяц, которого так ожидали в великокняжеской семье. Приближался день ликования, день прп. Сергия Радонежского. И это еще раз говорит о крепости духа Великого князя, который, умея тонко различать грани, оттенки, перспективы событий, считал необходимым в безоблачные, счастливые дни поручить брату распорядиться самым важным после его возможного ухода в небытие.

7.2. Москва в трауре

В начале XX в., особенно в дни Русско-японской войны, ситуация в Москве становилась все более напряженной. Принципиальность и твердость в решении важнейших государственных вопросов со стороны Великого князя Сергея Александровича вызывает шквал угроз в его адрес. По решению Императора Николая II Великий князь оставляет пост генерал-губернатора, но остается командующим войсками Московского военного округа. В его сознании даже не возникает мысли о том, что в такой ситуации можно покинуть Москву, спасая свою жизнь.

Поскольку близким людям становилась все более очевидной небезопасность проживания великокняжеской семьи во дворце Нескучного сада, вспоминает В. Ф. Джунковский, было принято решение о немедленном переезде в Кремль, где, полагали, будет более безопасно.

9 января семья переехала в Николаевский дворец Кремля. Кроме Сергея Александровича и Елисаветы Феодоровны, августейших детей Великого князя Павла Александровича, во дворце поселились фрейлины Елисаветы Феодоровны М. А. Торопчанинова, княгиня С. Л. Шаховская и др.

В комнатах дворца в Нескучном в эту пору было очень холодно (+4 °C). Но с данным обстоятельством можно было мириться, постепенно преодолевая его. Самое печальное и непоправимое состояло в том, что Великий князь скрывал от всех, даже от Джунковского, письма, в которых содержались открытые угрозы в его адрес. Все письма шли лично на Великого князя, которые он, получив и прочитав, немедленно уничтожал.

Жизнь в Николаевском дворце постепенно налаживалась: утром обычные приемы посетителей и доклады до завтрака. В 13.00 – завтрак, затем выезды Великого князя в город по делам; в 16–17 – дневной чай; 20.00 – обед. Если гостей не было, Сергей Александрович выходил к чаю в 10–11 вечера.

С того времени как стали поступать тревожные сигналы о готовившемся покушении, Великий князь не изменил своего режима дня, «только перестал брать с собой адъютанта, к нашей большой обиде» (в то время адъютантами были A. A. Страхович, граф Л. Н. Игнатьев, граф В. А. Олсуфьев, граф A. A. Белевский и В. Ф. Джунковский) «и ездил всегда один, никогда заранее не говоря, куда едет»[380]380
  Джунковский В. Ф. Воспоминания. Т. I. М, 1977. С. 34–42.


[Закрыть]. Ни на какие уговоры об осторожности Великий князь не реагировал.

Каждый день, как и всегда, Великий князь уделял много времени детям, читая вместе с ними, посещая друзей, концерты и спектакли. И самый последний вечер жизни, 3 февраля 1905 г., он проводит с Елисаветой Феодоровной и племянниками в Большом театре, слушая пение Ф. И. Шаляпина, которое покорило Мари и Дмитрия, а Великого князя обрадовало их радостью.

Последняя запись Великого князя Сергея Александровича в дневнике: «Читал детям. Они в восторге от вчерашней оперы…»

В литературе много написано о взрыве, организованном в Кремле террористом Каляевым, в результате которого погиб Великий князь, об отчаянии Великой княгини, о страшной сцене собирания ею разбросанных останков мужа.

Графиня A. A. Олсуфьева, вспоминая об этом жестоком убийстве, писала: «Подобно отцу, Александру II, он (Сергей Александрович. – И.К.) стал жертвой революционеров с той лишь разницей, что в 1881 году убили Императора, который должен был на следующий день подписать самую либеральную конституцию; в то время как Великий князь Сергий никогда не скрывал своего мнения относительно дара свободы молодым людям, которую следовало ограничить во избежание злоупотребления ею. Теперь мы видим, что его опасения были оправданы…»[381]381
  Olsoufieff A. The Grand Duchess Elisabeth Feodorjvna of Russia. P. 5.


[Закрыть].

В 16 часов вечера тело убитого Великого князя перенесли на катафалке, покрытом серебристо-голубой парчой, в Алексеевскую церковь Чудова монастыря в Кремле. Тело Сергея Александровича было покрыто покровом из синего бархата, на который был возложен образ в серебряной ризе преподобного Сергия Радонежского.

Первая поминальная служба закончилась. «Все поднялись с колен, – пишет Мария Павловна, – и я увидела приближающуюся к нам тетю Эллу. Лицо ее было белым и словно окаменевшим. Она не плакала, но в глазах было столько страдания: этого своего впечатления я не забуду, пока жива». Елисавета Феодоровна в тот день повторяла детям: «Он так вас любил, так любил…» Порой случалось, что служба заканчивалась, а она оставалась в том же положении, не замечая, что происходит вокруг. Тогда как можно осторожнее я брала ее за руку. Она вздрагивала словно от удара и устремляла на меня невидящий трагический взгляд»[382]382
  Мария Павловна. Указ. соч. С. 63–65.


[Закрыть].

Потрясение было столь велико, что родной брат Сергея Александровича Павел, по воспоминаниям Марии Павловны, считал ее «психически ненормальной и утратившей все человеческие чувства»[383]383
  Там же. С. 95.


[Закрыть].

Но сильная духом, она преодолела кризис и вернулась к жизни, став тверже, деятельней, мудрее. И все же «в течение всех этих дней тетя демонстрировала непостижимый героизм, никто не мог понять, откуда у нее берутся силы так стойко переносить горе»[384]384
  Там же. С. 64.


[Закрыть].

Панихиды о Великом князе, вспоминает Джунковский, служились все время, почти без перерыва, с утра до вечера. По просьбе Великой княгини народ пропускали в Кремль беспрепятственно.

6 и 7 февраля в присутствии Елисаветы Феодоровны по желанию крестьян панихиды служили в Ильинском и Усово.

10 февраля, в день отпевания, на грудь почившего положили старинный крест с частицами мощей и Животворящего Древа, венки из живых цветов. В 11 утра печально зазвонил колокол на колокольне Ивана Великого. В 12.00 началась заупокойная литургия. Митрополит Владимир вручил Елисавете Феодоровне и другим августейшим особам свечи из желтого воска. При пении «Со святыми упокой» все опустились на колени. При пении «Зряще мя безгласна» Великая княгиня подошла ко гробу и, сделав земной поклон, простилась с мужем.

В этот день в храмах всех учебных заведений, благотворительных и иных учреждений, в приходских церквах были совершены заупокойные литургии и панихиды.

Сообщение от Двора Николая II об отпевании Великого князя Сергея Александровича в Чудовом монастыре.

Чудов монастырь в Кремле. С открытки начала XX в.

10 февраля в Чудовом монастыре, у гроба Сергея Александровича началось непрерывное чтение Псалтири послушниками монастыря. В 19 часов каждый день на служение панихиды приходила Великая княгиня.

Великая княгиня Елисавета Феодоровна. Дореволюционная фотография

12 февраля, на 9 день после убийства, были совершены особые службы в полковых, монастырских и приходских храмах. В этот день в 12.30 в Чудовом монастыре, у гроба Великого князя в присутствии Елисаветы Феодоровны служили панихиду от пятого гренадерского Киевского полка. На гроб возложили крест из живых цветов, перевитый красной лентой с надписью «Киевцы незабвенному шефу».

15 марта, на 40 день, служили несколько панихид в присутствии Елисаветы Феодоровны. 5 июля, в день тезоименитства Великого князя, в Чудовом монастыре, в присутствии Великой княгини, на заупокойной литургии на гроб возложили несколько крестов из живых роз, венок из красных роз и левкоев от Народного дома, венок из белых лилий и белых роз от Киевского гренадерского полка. Возле гроба поставили два снопа ржи с ромашками, васильками и другими полевыми цветами[385]385
  Московские епархиальные ведомости. 1905. № 7-12.


[Закрыть].

В эти дни многие будто впервые осознали, какого типа человек в течение многих лет руководил жизнью Москвы: участник Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., генерал-майор, командир Преображенского полка, командующий войсками Московского военного округа, произведенный в чин генерал-лейтенанта, кавалер орденов св. Владимира I степени и святого Георгия IV степени, председатель Императорского Палестинского Православного Общества; почетный член: Академии наук, Императорского Московского Археологического общества, Московского общества сельского хозяйства, Общества любителей естествознания, Русского музыкального общества, Филармонического общества, Общества пособия нуждающимся студентам Московского университета; человек, приложивший огромные усилия к созданию и развитию Исторического музея и Музея изящных искусств, попечитель множества детских благотворительных учреждений.

Почти все письма, коих было великое множество, в эти дни Елисавета Феодоровна поручила читать Джунковскому, среди которых было немало оскорбительных по отношению к Великому князю и содержащих угрозы в адрес Великой княгини. Такие анонимные письма Джунковский немедленно сжигал.

Отдельной страницей жизни был подвиг посещения убийцы Елисаветой Феодоровной. Не посетить Каляева она не могла. «Она, по своему характеру всепрощающая, чувствовала потребность сказать слово утешения и Каляеву, столь бесчеловечно отнявшему у нее мужа и друга»[386]386
  Джунковский В. Ф. Воспоминания. М.,  1977. Т. I. С. 43.


[Закрыть]. Но раскаяние убийцы было кратковременным. Его больше волновали другие вопросы, что получило отражение в пьесе, написанной Каляевым в камере.

День убийства Его Высочества стал рубежом не только для Елисаветы Феодоровны, но и для многих людей в России. Это страшное событие получило отклик во всех уголках России, печатных изданиях, общественных и государственных организациях, в Русской Православной Церкви, в сердцах выдающихся деятелей русской культуры. «Убит Великий князь Сергей Александрович, – записывает в дневнике И. Е. Забелин. – Ужас. Онемели руки и ноги»[387]387
  Слово. М, 1905. С. 28.


[Закрыть].

4 февраля 1905 г., в день убийства Великого князя, шло заседание Комиссии по устройству чтений для рабочих. Председатель Комиссии ректор Московской духовной семинарии архимандрит Анастасий, узнав о трагедии, закрыл заседание и предложил немедленно встать на молитву «Об упокоении души благоверного Государя и Великого князя Сергея Александровича»[388]388
  ГАРФ. Ф. 656. Он. 1. Ед. хр. 21. С. 4.


[Закрыть]. Так была совершена одна из первых в Москве панихид о новопреставленном. После панихиды принято решение воспроизвести для московских рабочих «кроткий лик почившего» и напомнить им о его бесценных заслугах для их просвещения[389]389
  Там же.


[Закрыть]. Немедленно было подготовлено и издано несколько брошюр, посвященных этой трагедии. Одной из первых откликнулась Комиссия по устройству чтений для рабочих, издав брошюру «Неоценимой памяти скончавшегося мученической смертью Великого князя Сергея Александровича».

6 февраля Комиссия в полном составе прибыла в аудиторию Епархиального дома, куда собралось несколько сот рабочих. К собравшимся с кратким вступительным словом обратился архимандрит Анастасий. Он прежде всего отметил, что общеобразовательные чтения для рабочих возникли по инициативе Великого князя, который всегда содействовал их развитию, «горячо принимая к сердцу умственные и нравственные интересы рабочих»[390]390
  Там же. С. 5.


[Закрыть]. Помогал средствами и перед кончиной согласился принять на себя звание почетного председателя Комиссии.

Фасад Епархиального дома в Лиховом переулке. Рисунок начала XX в.

После краткого вступительного слова архимандрит Анастасий отслужил панихиду при участии большого хора рабочих. Затем архимандрит Анастасий выступил с обстоятельным докладом, изложив суть плодотворной заботы Великого князя о просвещении рабочих. Он отметил, что Сергей Александрович горячо заботился о том, чтобы свет «общечеловеческих знаний согрет был для вас теплом, любовью к Царю, Церкви и Отечеству, чтобы вы не были беспочвенными международными рабочими, а были русскими, – детьми Царя-Отца и Матери-России»[391]391
  Там же. С. 6.


[Закрыть].

Архимандрит Анастасий, ректор Московской духовной семинарии. Фотография начала XX в.

Великий князь, как отметил далее архимандрит Анастасий, свято исполняя уставы Русской Православной Церкви, чтил ее праздники, принимал участие в крестных ходах, вместе с супругой сопровождал Государя в Саровскую обитель на великое торжество обретения мощей великого русского святого. Он радовался, что рабочие проявляют глубокую заинтересованность историческими судьбами Отечества, слушают лекции, знакомятся с памятниками отечественной истории в кремлевских соборах и московских древлехранилищах. Архимандрит подчеркнул сугубый интерес самого Великого князя к отечественной истории, его участие в раскопках; отметил, что Сергей Александрович бережно хранил святыни, имеющиеся в его доме. Заботясь, чтобы посредством просвещения рабочие становились более верными сынами Православной России, «он не заграждал пути к вам ни одной науке, ни одному искусству»[392]392
  Там же. С. 7.


[Закрыть], давал щедрые средства на изучение инструментальной музыки, на создание оркестра рабочих.

Великий князь Сергей Александрович

«Его кроткая идеальная личность, – говорил архимандрит Анастасий, – исполнена поучения и благотворного влияния на всех русских людей. Людская беда, горе и нужда всегда находили в Нем отзывчивый сердечный отклик и быструю помощь»[393]393
  Там же.


[Закрыть]. Это знала московская беднота, воины Русско-японской войны, крестьяне села Ильинского, где Великий князь с супругой строили школу, больницу, проводили чтения, оказывали щедрую помощь при пожарах, организовывали ярмарки в Ильин день.

В течение 12 лет своего генерал-губернаторства Великий князь стремился поднять древнерусскую столицу как исконно русский центр. Поникшее под воздействием чуждых влияний значение ее святынь, исторических достопримечательностей, самого уклада жизни московской при нем поднялось и стало виднее во всех концах России.

Архимандрит Анастасий в заключение сказал, что злодеи хотели запятнать Кремль впервые пролитой здесь царской кровью выдающегося члена Императорского Дома. Но они в действительности создали «новый опорный камень для любви к Отечеству», дали «Москве и всей России нового Молитвенника»[394]394
  Там же. С. 8.


[Закрыть].

Это знаковое выступление архимандрита Анастасия перед рабочими Москвы свидетельствовало не только о высоких личных качествах Великого князя, до поры скрытых от многих, ибо Сергей Александрович никогда не искал пустой славы. Речь архимандрита констатировала главное: Великий князь укреплял авторитет Москвы как духовной столицы России, как главного центра православия.

E. H. Волкова, и «Мученическая кончина Его Императорского Высочества Великого князя Сергея Александровича», изданной Е. И. Коноваловой.

Из статьи в статью переходит мысль о породненности Великого князя с Москвой:

«Он был нашим, с самого рождения своего, ибо Царь-Освободитель нарек ему имя Сергия, поставил под покровительство преподобного Сергия, святого восприемника Московского царства.

Он был нашим, потому что всем сердцем полюбил Москву, проведя в ней Свои отроческие годы.

Он был нашим, так как Царь-Миротворец поставил Его над Первопрестольного Своею столицей в знак особой любви и к Нему и к ней.

Он был нашим, потому что долгие годы неустанно заботился и трудился на благо Москвы»[395]395
  Там же. С. 38.


[Закрыть].

Народ рыдал. На месте катастрофы как реликвии собирали смоченные невинной кровью щепки от кареты, в которой в этот день ехал Великий князь, частички шинели, частицы каретной обивки.

Елисавета Феодоровна обратилась к народу с просьбой передать ей все, что осталось после взрыва, все фрагменты вещей, особенно крест. Люди приносили все, что могли найти. Среди трех колец Великого князя, найденных и переданных Елисавете Феодоровне, особое внимание обращает на себя одно – серебряное с синей эмалью и надписью: «Св. великомученица Варвара». Кольцо как пророчество об особой близости к великокняжеской семье именно этой великомученицы, которая в смертный час пошлет к Великой княгине мученицу Варвару, добровольно разделившую с Елисаветой Феодоровной мученическую кончину и пребывающую мощами рядом с Великой княгиней на Святой Земле.

Постоянно в эти дни звучал голос совести многих:

«Мы не уберегли того человека, который нам, русским, служил примером прямоты и непоколебимости своих истинно русских убеждений, беззаветною верностью идеалам Александра III. Верный своему долгу Русского Великого князя, он не шел ни на какие компромиссы с врагами России, и вот почему они именно на нем сосредоточили свою адскую злобу, видя в Нем надежнейшего советника Русского Царя»[396]396
  Там же. С. 60.


[Закрыть].

По мере появления новых публикаций все яснее становилось, что не только Великая княгиня, но множество других людей видели прижизненную святость Сергея Александровича. Они не искали бесспорных и непреложных критериев, которыми обычно оперирует Комиссия по канонизации русских святых. Сугубая ситуация пробудила дремлющую во многих правоверных людях интуицию и позволила духовным оком увидеть то, что в обычные времена остается невостребованным.

Сообщение о телеграмме в Московскую городскую думу Елисаветы Феодоровны 8 февраля 1905 г.

Трагическая гибель Великого князя становится для его августейшей супруги тем рубежом, который подводит ее к завершению светской жизни, погружает в поиск всех возможных средств для сохранения памяти о муже.