Текст книги "Когда жизнь истинствует… Культура благотворения Великой княгини Елисаветы Феодоровны"

Кроме преподавания права, военных наук и т. д., Сергею Александровичу преподавали «практику» – почти ежедневные приемы разных депутаций и отдельных лиц. Его готовили к этим приемам, сообщали, каково социальное положение посетителя, о чем следует его спросить и т. д.

«Преподавание этой житейской дипломатии, – пишет Н. С. Таганцев, – и было специальностью Арсеньева»[103]103
  Там же. С. 8.


[Закрыть]. В ходе обучения Великого князя, по мнению Н. С. Таганцева, было много сюрпризов, но в целом эта работа оставила о себе хорошее впечатление. Сергею Александровичу было достаточно сложно воспринимать теорию вопроса. Но значительно легче воспринималась прикладная, наглядная сторона юридического образования, ознакомление с судебными заседаниями, с местами заключения. Для изучения тюремной системы пригласили известного юриста А. Ф. Кони, вместе с которым неоднократно ездили на тройке осматривать петербургскую колонию для малолетних преступников.

Н. С. Таганцев вспоминал казус при осмотре подследственной тюрьмы на Шпалерной, который показал, как много было тогда в юном Великом князе детскости. «Когда проходили мимо темных карцеров, – пишет Н. С. Таганцев, – я посоветовал ему войти в карцер, чтобы испытать, какое он производит впечатление на заключенного в него. Когда он вошел туда, я захлопнул дверь, и он остался в темноте. Вдруг мы слышим страшный, жалобный его крик. Поспешили отворить, и он оказался совершенно испуганный, взволнованный… он долго не мог успокоиться»[104]104
  Там же. С. 11.


[Закрыть]. (Но по прошествии нескольких лет Великий князь стал абсолютно бесстрашным человеком, всегда ограждавшим близких от страха за его жизнь.)

Завершая эту часть воспоминаний, Н. С. Таганцев подчеркивал, что в покоях, где жили Великие князья Сергей и Павел, педагогам «чувствовалось просто и хорошо, так как отношения к нам самих князей были воплощенная любезность»[105]105
  Там же.


[Закрыть].

Эрмитаж. Галерея Отечественной войны 1812 г. Современная фотография

Эрмитаж. Зал итальянского искусства. Современная фотография

С детства два места на земле были особенно дороги Великому князю: Ильинское (под Москвой) и Ливадия (в Крыму). Почему? Не только из-за редкой красоты этих мест. Именно здесь он мог быть в постоянном общении с теми, кого любил более всего на свете – с отцом и матерью.

Район Ливадия-Мисхор занимает центральное положение на южном берегу Крыма и обладает особым многообразием ландшафтных видов. Этот район, прошедший длительный путь усадебного развития, обогатившийся в дореволюционный период десятью перестроенными и вновь построенными дворцово-парковыми комплексами, получил в начале XX в. лаконичное название: Царский берег. Еще в начале XIX в. район Ливадия-Мисхор выглядел дикой, малообитаемой местностью, о чем свидетельствуют гравюры и очерки того времени. Но уже в начале 1830-х гг. были построены первые шоссейные дороги – Симферополь – Ялта – Симеиз – Севастополь. В это время усадьбы основывались возле местных селений, заимствуя их греческие названия: Мисхор, Кореиз, Гаспра, Орианда, Ливадия. Здесь обозначился ареал усадеб Императора и приближенных к престолу лиц[106]106
  Проблемы истории архитектуры. СПб., 1998. С. 59.


[Закрыть].

Стимулом к развитию усадебного строительства стал факт приобретения Александром II в 1860 г. имения «Ливадия». В течение последующего десятилетия три брата царя и их приближенные стали владельцами соседних поместий в районе Ливадия-Мисхор. «Орианда» принадлежала Великому князю Константину Николаевичу, «Ай-Тодор» – Великому князю Михаилу Николаевичу, «Гаспра» – Великому князю Николаю Николаевичу, «Кореиз» – графу Ф. Н. Сумарокову-Эльстон, «Мисхор» – графу П. П. Шувалову. Следовательно, в этот период в усадебное строительство свой особый вклад внесли сыновья Николая I и архитектор И. А. Монигетти, который построил здесь около 60 архитектурных сооружений (дворцовые, культовые здания, кавалерские, светские корпуса, казармы, оранжереи, беседки, пляжные павильоны), выполненные в едином художественной ключе.

Наивысшего расцвета усадебное зодчество в районе Ливадия-Мисхор достигает в 1895–1920 гг. Ранее малообитаемый, скалистый берег моря превратился в лесопарковую зону, с включениями субтропических парков, с дворцами и экзотическими растениями, протянувшуюся на 12 км вдоль моря. Внуки и правнуки Николая I на первый план выдвинули перед архитекторами иные эстетические задачи, требуя большей, чем ранее, парадности, репрезентативности дворцовых комплексов[107]107
  Там же. С. 63.


[Закрыть].

Усадебное зодчество данного района (на этом этапе), по мнению специалистов, несмотря на своеобразие каждого объекта, есть целостное художественное явление. Южнобережная усадебная архитектура, при всем ее многообразии и противоречивости, восхищала юных Великих князей, давала пищу воображению, создавала комфортное ощущение бытия в этом необыкновенно привлекательном уголке южного Крыма.

Об Ильинском речь пойдет далее. А сейчас – о Ливадии, где жизнь Великого князя была праздником. «Нигде, кроме разве Ильинского, – замечает автор архивной рукописи, – не приходилось ему проводить столько времени с родителями, сколько он мог проводить в Ливадии»[108]108
  ГАРФ. Ф. 648. Оп. 1. Ед. хр. 18. С. 920.


[Закрыть].

Чтобы представить себе образ жизни Сергея Александровича в Ливадии, достаточно обратиться к дневнику его главного воспитателя Д. С. Арсеньева «Осень в Ливадии, 1866». День девятилетнего Великого князя начинался с обливания холодной водой комнатной температуры, далее – умывание, молитвы, чтение Евангелия, что в общей сложности составляло 45 минут. 7.45-8.45 – прогулка в саду с братом. С 9.00 до 10.00 – первый урок. С 10.00 – купанье в море и урок гимнастики. 12.45–13.45 – второй урок. 14.00 – обед, затем до 15.30 – свободное время. 15.30–16.00 – урок музыки. С 16.00 до 19.00 – прогулка верхом или в экипаже. 19.00 – ужин, затем чтение вслух. 20.00 – молитвы, сон.

Разумеется, в период ливадийского отдыха не было оснований для резких конфликтов между воспитателем и его августейшим учеником. Но достоин внимания тот факт, что Д. С. Арсеньев использовал в воспитательных целях каждую ситуацию для постоянного движения Великого князя к нравственному совершенствованию. Так, однажды после посещения в Кореизе вдовы наместника княжны Горчаковой Великий князь, вслушиваясь во французскую речь княгини, сказал воспитателю: «Я слышал, она сказала, что я красив». Арсеньев очень деликатно, но серьезно поправил своего питомца: «Она сказала только, что Вы милы, и это правда, потому что Вы были очень вежливы с ней»[109]109
  Там же. С. 810–811.


[Закрыть]. Этот небольшой диалог учителя и ученика свидетельствует о том, что воспитатель умел тактично указать Великому князю на грех гордыни. Арсеньев наказывал Сергея Александровича за непослушание, но всегда без гнева и раздражения. Воспитатель был особенно строг, если своим отношением к молитве Великий князь нарушал непреложный завет императрицы.

Однажды Арсеньев заметил, что Великий князь без внимания читал предобеденную молитву, а послеобеденную – с явным небрежением. Воспитатель поручил камердинеру немедленно увести Сергея Александровича, который заплакал и просил прощения. Но Арсеньев был строг и советовал подумать. Через некоторое время воспитатель пришел к своему воспитаннику и имел с ним долгую, серьезную беседу, напомнив, «как много для него сделал Господь, как грешна неблагодарность к Богу»[110]110
  Там же. С. 836.


[Закрыть].

В день рожденья Арсеньева Великий князь заказал для своего воспитателя пирог, два букета и маленькие приятные вещицы. Арсеньев пишет, что, несмотря на огромную радость, перед обедом «я должен был посадить его в угол за то, что он хотел без позволенья съесть кусок малиновой лепешки»[111]111
  Там же. С. 859.


[Закрыть]. Этот, казалось бы, невинный факт говорит о том, что в воспитании нет мелочей. Никакие меры не защитят человека от незнания элементарных правил поведения, если слово «нельзя» со всей ответственностью и определенностью ему не скажут в детстве. Наказывая Великого князя за неучтивую шутку, за нарушение этики и этикета, Арсеньев постоянно искал формы воздействия на своего августейшего воспитанника.

Дмитрий Сергеевич не раз прибегал к помощи ручного театра, с раздвижными занавесками, где подбирал такое театральное действие, которое помогало рельефно показать все безобразие невежливости и непослушания. В Царском доме любили ставить «Конька-горбунка», где роль Иванушки исполнял Великий князь Павел Александрович, а роль Царь-девицы доставалась Сергею Александровичу. Александр II, будучи в Ливадии, как и в столице, стремился показывать детям спектакли профессиональных театров. Однажды отец пригласил их смотреть балет «Конек-горбунок» и слушать оперу «Фенелла», которая очень понравилась юному Сергею Александровичу.

В свободное от учебных занятий время Великий князь более всего любил бывать на море, купаясь или собирая разнообразные камни на берегу, с удовольствием лазал по деревьям, любил лакомиться виноградом и всегда очень стремился на ферму, которая после моря была самым желанным местом, где обитали добрые животные, где дети с удовольствием пили парное молоко. Здесь, в Ливадии, проявилась любовь Великого князя по отношению к животным. В имении жил маленький котенок, к которому Сергей Александрович был очень привязан. Внезапная смерть котенка больно ранила Великого князя. Он со слезами похоронил своего маленького друга, облил его духами, осыпал цветами и долго грустил после этой утраты.

Главным смысловым стержнем пребывания в Ливадии было, разумеется, участие в богослужениях, встречи с духовенством, празднование освящения ливадийской церкви, которая отличалась особым эстетизмом стиля ее организации и росписи. Существенным компонентом духовной жизни в Ливадии стало регулярное посещение знаменитых православных монастырей Крыма, таких как Херсонесский, Георгиевский. Юные Великие князья были покорены Севастополем, рассказами адмирала Кислинского о героической обороне города. Во время поездок по Крыму дети радовались участию в ряде иллюминированных праздников; неоднократно с интересом посещали национальные праздники татар в Бахчисарае.

Ливадийский дворец и храм в Крыму. С открытки начала XX в.

В свободные часы взрослые организовывали много игр, своеобразных конкурсов. Нужно было, например, рассказать какую-либо историю по-французски. С этой задачей братья Сергей и Павел справились отлично. Проводили много игр в вопросах: «Кто самая замечательная женщина? Кто самый знаменитый человек?» и т. д. На последний вопрос Сергей Александрович без раздумий ответил: «Папа́»

В ливадийскую осень 1866 г. состоялось знакомство с художником И. К. Айвазовским, который принял участие в путешествии Великих князей с воспитателями Д. С. Арсеньевым и A. A. Толстой в Константинополь. Сергей Александрович был очарован видами Босфора и Константинополя.

Незабываемой была поездка царской семьи пароходом в имение Айвазовского в городе Феодосии. Художник встретил пароход в море на своем катере и повел его за собой к пристани. За катером Айвазовского шли четыре красивые гондолы, наполненные цветами, которыми гребцы усыпали волны моря перед царским пароходом. С огромным радушием знаменитый художник показывал фонтаны и дом, театр у моря, картины. Представители царской семьи увидели небольшой балет в греческих костюмах, поставленный детской группой Феодосии. На прощанье художник подарил гостям свои картины.

Позднее в Ливадию неоднократно приезжала и Великая княгиня Елисавета Феодоровна. Новый теплый дворец, свежий морской ветер, заросли роз – все пленяло здесь ее сердце. Прибывая сюда, Елисавета Феодоровна сразу посещала ливадийскую Дворцовую церковь, где служился молебен. Вместе с членами Царской семьи Великая княгиня бывала во многих пленительных уголках южнобережья Крыма. Ее внимание привлекал храм Покрова Пресвятой Богородицы в Нижней Ореанде. После пожара, когда в огне погиб здесь дворец Великого князя Константина Николаевича, родного брата Александра II, владелец дворца принял решение из его уцелевших конструкций начать создание храма, который отличался гармонией и благородством всех линий. Украшением храма стали редкой красоты мозаичные панно и иконы работы итальянского мастера Антонио Сальвиати. Осенью 1894 г. в храме служил святой праведный Иоанн Кронштадтский, который после службы причащал умирающего Александра III. В этом храме 25 сентября 1908 г. причащалась Святых Тайн Великая княгиня Елисавета Феодоровна. В этот день она подарила настоятелю храма серебряно-позолоченный образ святого преподобного Сергия Радонежского. Сюда неоднократно приходила молиться вся Царская семья[112]112
  Храм Пресвятой Богородицы в Нижней Ореанде. Симферополь, 2002. С. 10.


[Закрыть].

После смерти Великого князя Константина Николаевича храм поддерживали Великий князь Константин Константинович и Великий князь Дмитрий Константинович. В 1912 г. Царская семья приехала в Ливадию в Лазареву субботу. Цвели все фруктовые деревья. На всенощной вместо вербы держали в руках ветки цветущего миндаля. В этот раз в Ливадию прибыли принц Эрнст, брат Государыни, и Великая княгиня Елисавета Феодоровна в красивом сером костюме Марфо-Мариинской обители. Для нее неоднократно служили литургию в Дворцовой церкви в Ореанде[113]113
  Верная Богу, Царю и Отечеству. СПб., 2005. С. 42–43.


[Закрыть].

Однако вернемся к дневнику Д. С. Арсеньева.

Из дневника Д. С. Арсеньева можно узнать о некоторых особенностях жизни детей в царской семье. В каждом деянии и развлечении присутствовал непререкаемый духовный авторитет родителей и воспитателей, постоянно стремившихся умерять крайности в поступках августейших детей. Дозволено было все, что не изменяло основному типу великокняжеского положения, что не снижало аристократизма в поведении и своего рода аскетической строгости жизни. Приветствовался каждый шаг, поднимавший духовную жизнь отрока на новую высоту. Пресекалось все, что означало бы введение ребенка в далеко не безупречную сферу. В этой связи достаточно вспомнить, как решительно было пресечено детское, праздное любопытство Великого князя, стремившегося в Константинополе присоединиться к A. A. Толстой, которая собиралась съездить в гарем одного из пашей. Отказ был столь твердым, что вопросов больше не возникало.

Владимирский собор в Херсонесском монастыре. С открытки начала XX в.

Поскольку в результате воспитания царских детей формировался тот слой людей, которые олицетворяли, представляли в мире Россию, воспитателю необходимо было отстаивать ценностную линию Царского Дома, его христианские начала. Образы воспитателей Великого князя, и прежде всего Д. С. Арсеньева, убеждают в правоте мысли св. Феофана Затворника, что воспитание из всех святых дел самое святое. Усилиями и молитвами Императрицы, духовника, главного воспитателя и других педагогов происходило постепенное становление тонкого, доброго, благодарного, широко образованного человека, который в ряду русских Великих князей занял особое место.

Сказанное выше подтверждает особую роль Д. С. Арсеньева в воспитании Сергея Александровича в ходе почти ежедневного общения. Но были незначительные периоды времени, когда главный воспитатель по тем или иным причинам отсутствовал, как это случилось, например, в 1876 г., в Крыму, где Дмитрия Сергеевича заменял Лакост. В эту ливадийскую осень для юного Великого князя особый интерес представляли встречи с графом Алексеем Сергеевичем Уваровым, знаменитым археологом, знатоком русских и крымских древностей. Уваров был дружен с Лакостом, через посредство которого Великий князь сошелся со знаменитым исследователем. Еще в детстве Сергей Александрович любил участвовать в раскопках, например в Крыму в 1870 г., когда они вместе с братом Павлом Александровичем ездили на раскопки в Херсонесский монастырь. В эту осень 1876 г. Сергей Александрович неоднократно участвовал в раскопках с Уваровым. Впоследствии, по свидетельству Д. С. Арсеньева, в 1878 г. братья Сергей и Павел Александровичи провели хорошие дни по приглашению графа и графини Уваровых в их имении Поречье[114]114
  Русский архив. 1911. № 12. С. 567–568.


[Закрыть].

Благотоворное воспитывающее влияние на Сергея Александровича оказывало посещение дома Д. С. Арсеньева. Здесь отсутствовало строжайшее следование правилам дворцового этикета, что насыщало жизнь Великого князя полезной практикой равноправного, демократического общения с людьми.

В этот год по возвращении из Ливадии в Петербург возобновились учебные занятия по программе высшего образования, которые Сергей Александрович должен был закончить к 20-летию.

Энциклопедию права читал К. П. Победоносцев, которого Сергей Александрович знал с детства, любил и, по словам Д. С. Арсеньева, наслаждался его умными беседами. Государственное право Великий князь изучал под руководством профессора И. Е. Андреевского; русское законодательство преподавал упомянутый выше Н. С. Таганцев; политическую экономию – В. П. Безобразов, которого оба князя, Сергей и Павел, искренне полюбили и сохраняли дружеские отношения с ним и по окончании учебы. Среди всех предметов, которые в детстве и юности изучал Сергей Александрович, самым любимым оставалась история[115]115
  Там же. С. 568.


[Закрыть].

Начало воинской службы Великого князя происходило в Красном Селе, в военном лагере, где он был ротным командиром. Проходя службу здесь в течение недели, Сергей Александрович по субботам возвращался к родным в Царское Село.

В августе следующего года Императрица с Сергеем и Павлом Александровичами через Варшаву отправились в Ливадию. Теперь их комнаты во дворце были расположены непосредственно над покоями Государя и Государыни. А рядом с ними, во втором этаже – комнаты единственной любимой сестры Марии Александровны с ее мужем.

Воздух России в этот год был насыщен разговорами о приближающейся Русско-турецкой войне. Но жизнь в Крыму шла как и прежде. И в Петербурге, и в Крыму, как и прежде, императорская семья часто посещала театры, веселилась на балах. В Ливадии по-прежнему ставили любительские спектакли, хотя многие считали предосудительным такое времяпрепровождение в те дни, когда страдали братья-славяне. Сергей и Павел не принимали участия в спектаклях, ибо страна готовилась к войне. Решение об этом было принято в пору ливадийского отдыха[116]116
  Там же. С. 575–579.


[Закрыть].

В апреле, в тот месяц, когда отмечалось совершеннолетие Великого князя, Россия объявила войну Турции. Принятие присяги на верность служения Богу, Царю и Отечеству в день совершеннолетия Сергея Александровича совпадает для него со служением в действующей русской армии в борьбе против османов.

В знаменательные дни принятия присяги Сергеем Александровичем его родители – Император Александр II и Императрица Мария Александровна, а также главный воспитатель Великого князя Д. С. Арсеньев приходят к единодушному выводу о вполне удавшемся воспитании Сергея Александровича. Этот «жизнерадостный и действительно прекрасный человек», по мнению Д. С. Арсеньева, «был хотя очень религиозен, чист и благонамерен, но к себе снисходителен, и, что называется, ветхий человек в нем хотя был хорошо направлен, но не уничтожен…»[117]117
  Там же. С. 582–583.


[Закрыть]. Возможно, по его мнению, это происходило потому, что Императрица жила только для исполнения своей высокой обязанности (Императрицы, супруги, матери). Чуждая всякой суетности и мелкой жизни, она была очень строга к себе, но проявляла значительную мягкость по отношению к супругу и детям[118]118
  Там же.


[Закрыть].

Накануне дня совершеннолетия Сергей Александрович был произведен в полковники. Он был огорчен, т. к. хотел заслужить это звание на войне, а не получить по заведенному в царской семье обычаю.

В мае началась подготовка Сергея Александровича к отъезду в действующую армию. После молебна состоялась его отправка по Варшавской железной дороге в армию.

Д. С. Арсеньев подробно описывает бесстрашие Сергея Александровича во время боевого крещения Великого князя возле Дуная. Человек, воспитывавший Сергея Александровича с детства, был взволнован, видя, как турецкие ядра падали рядом с конем Великого князя. Несмотря на тревогу Государя о сыне, Сергей Александрович выпросил себе право не оставаться в ставке отца, но быть в сражениях вместе с Цесаревичем (будущим Александром III, родным братом Сергея Александровича). Среди адъютантов Цесаревича, в числе которых был С. Д. Шереметев, в течение всех военных операций не было ни ссор, ни интриг.

«Цесаревичу было отрадно увидеть, – писал Д. С. Арсеньев, – что его младший брат был прекрасный юноша, нравственный, религиозный, интересующийся делом, серьезного ума, любящий чтение и устные занятия, очень благородного характера, причем очень добрый, скромный и умеющий хорошо хранить сказанное ему по секрету и с большим тактом и выдержкою»[119]119
  Там же. С. 616.


[Закрыть].

За отвагу, стойкость, проявленные в боевых действиях, Государь 21 октября пожаловал Великому князю Сергею Александровичу Георгиевский крест.

* * *

Неприметные на первый взгляд детали в воспитании Великого князя Сергия, скупые штрихи, касающиеся его повседневных поступков, позволяют тем не менее увидеть, насколько велика заслуга воспитателя, духовника и матери в формировании личности Сергея Александровича. Не приходится сомневаться в том, что перед нами этически окрашенная жизнь, обращенная к глубоким слоям отечественной и мировой культуры. А следовательно, для понимания масштаба этой личности необходимо иметь в виду мощное культурное основание, на котором возрастал Великий князь.

По сути своей натуры Великий князь не мог ограничиваться лишь философским созерцанием действительности. В его лице сформировался носитель социально окрашенной и деятельно ориентированной мысли. Тонкость, эстетизм натуры Великого князя не исключали того, что на протяжении всего периода юношеского развития он учился острой и прямой постановке жизненно важных вопросов.

Неудивительно поэтому, что одна часть наших современников с вниманием и почтением обращается к этому имени. А другая, напротив, сознательно искажает сущность позиции Великого князя и стремится подвести читателя к выводам, которые сковывают мысль и уводят ее на ложный путь.

Эта позиция не нова, имеет свою традицию и свои идейные истоки, а также опирается на грех как норму, что создает атмосферу ада, по слову св. Феофана Затворника. Не прибегая к анализу клеветы, заранее отметим, что нас не может удовлетворить лживая постановка вопроса о царственном мученике, который обретает сегодня, хотят того злобствующие оппоненты или нет, свое место в реализации культурной миссии России.

Великий князь с младенчества помнил об идеальном значении христианских духовных ценностей для будущего России. Его непосредственный религиозный взгляд на мир требовал прямой постановки вопроса о том, что является злом, кто именно несет в своих речах и поступках запрос антихриста. С детства взращенный в атмосфере православной духовности, Великий князь в окружающей его жизни отчетливо видел признаки чудовищного синкретизма, попытки смешения всех западных и восточных религий, что не давало ответа на вопросы, которые волновали людей.

Формирование глубокого исторического мышления позволило Великому князю Сергию позднее действительно отвечать на эти вопросы и участвовать в процессе систематизации предметов старины, в строительстве достойных учреждений для хранения и развития ценных элементов наследия.

Время торжества страстей заканчивалось, начинался период духовного возмужания, концентрации воли, подготовки к практической жизни и встречи с принцессой Эллой, с потенциально святым человеком, который был достоин духовного и идейного мира Великого князя.