Текст книги "Когда жизнь истинствует… Культура благотворения Великой княгини Елисаветы Феодоровны"

4.5. Музыка в жизни великокняжеской четы

«Московские церковные ведомости» сообщали, что 20 апреля 1903 г. в Городском манеже в присутствии генерал-губернатора и его супруги состоялся грандиозный духовный концерт под управлением B. C. Орлова, в котором приняли участие все духовно-певческие хоры Москвы (количество участников – более 2 тыс. человек).

На концерт прибыл митрополит Московский Владимир, представители духовенства.

Концерт начался пением «Ис полла эти, деспота», затем были исполнены «Ангел вопияше» и «Тебе поем» Кастальского, «Херувимская» старосимоновского распева, «Тебе одеющагося» Турчанинова и др. Двухтысячный хор пел великолепно, B. C. Орлову после первого отделения был поднесен роскошный венок с надписью «Глубокоуважаемому B. C. Орлову от благодарных членов Певческого общества».

Концерт закончился пением народного гимна «Боже, царя храни», который по требованию публики был повторен несколько раз.

Их Императорские Высочества находились в зале до окончания концерта и, простившись с присутствовавшими, отбыли в генерал-губернаторский дом[213]213
  Московские церковные ведомости. 1903. № 17. С. 221.


[Закрыть].

Огромное внимание великокняжеской четы к церковному духовному пению побудило генерал-губернатора Великого князя Сергея Александровича в следующем, 1904 г., издать распоряжение о собирании и представлении самых точных сведений о существующих в Москве частных духовно-певческих хорах, сообщить о тех правилах, которыми они руководствуются в своей деятельности. При этом канцелярия Великого князя попросила прислать экземпляр правил, составленных Наблюдательным советом при Московском Синодальном училище церковного пения[214]214
  ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 546. Ед. хр. 10. С. 1.


[Закрыть].

Это свидетельствовало о той серьезности, с какой Великий князь и Великая княгиня относились к столь значимому явлению, как церковное пение, считая его общегосударственным, общемосковским делом самого первого уровня.

Такое отношение к лучшим хоровым коллективам начало укрепляться у Елисаветы Феодоровны и Сергея Александровича в конце 90-х гг. XIX в. Еще в мае 1890 г., до переезда в Москву, заведующий Двором Великого князя Сергея Александровича уведомил директора Синодального училища С. В. Смоленского, что Великая княгиня Елисавета Феодоровна в январе два раза на Археологическом съезде с удовольствием слушала Синодальный хор и «любовалась замечательною стройностью пения, прекрасными голосами и истинно музыкальным исполнением»[215]215
  Русская духовная музыка в документах и материалах. Т. I. М.,  1998. С. 347.


[Закрыть]. После майского концерта 1890 г. она удостоила исполнителей подарками – С. В. Смоленского перстнем с алмазом, B. C. Орлова – булавкой с жемчужиной, а каждый певчий получил по 200 руб. Впоследствии Синодальный хор неоднократно принимал участие в благотворительных концертах, которые организовывала Великая княгиня[216]216
  Там же.


[Закрыть]. В одном из писем 5 сентября 1894 г. духовного композитора A. B. Никольского сообщается о службе по случаю именин Великой княгини. «Пели мы. Я хоть немного был утешен… Так бы и слушал! Что хорошо, то хорошо»[217]217
  Там же. С. 399–400.


[Закрыть].

Настоящим экзаменом для Синодального хора был неожиданно назначенный на 21 апреля 1900 г. концерт в доме московского генерал-губернатора, где присутствовал сам Государь Император, которому был представлен С. В. Смоленский.

В беседе после первого отделения концерта вспомнили, что Государю очень нравилось духовное произведение П. И. Чайковского «Был у Христа младенца сад». Но эту вещь хор не пел последние 6–7 лет. Быстро достали ноты. И пока Великий князь Сергей Александрович занимал Государя беседой, хор успел подготовиться и отлично исполнил эту вещь.

Еще до этого концерта Император прослушал всю обедню в Вербное воскресенье и еще один концерт духовной музыки в храме Спаса за Золотой решеткой[218]218
  Там же. С. 117.


[Закрыть]. Великокняжеская чета была счастлива доставить такую радость Николаю II.

Весьма значительны по своему воздействию на духовный мир Великой княгини Елисаветы Феодоровны были церковные службы в Большом Успенском соборе, посвященные «царским дням», т. е. дням рождения или именин различных представителей династии Романовых. Форма и содержание этих традиционных служб, часто возглавляемых Митрополитом Московским, внушали тонкой душе Великой княгини глубокое уважение к устоям рода, укрепляли чувство ответственности перед Москвой и Россией.

В 1902 г., например, отмечались дни тезоименитства Императрицы, день рождения Государя Императора, тезоименитство и день рождения Великого князя Сергея Александровича, тезоименитство вдовствующей императрицы Марии Федоровны, тезоименитство Великой княгини Елисаветы Феодоровны.

На этих богослужениях присутствовали официальные чины Москвы: генерал-губернатор, командующий войсками Московского военного округа, предводитель московского дворянства, высшие сановники. Среди молящихся в Успенском соборе в «царские дни» всегда можно было встретить Великую княгиню Елисавету Феодоровну с ее помощницей Варварой, Великого князя Иоанна Константиновича с братьями (дети Великого князя Константина Константиновича).

Многие военные на службах в «царские дни» были в парадных мундирах, с орденами и при холодном оружии[219]219
  Там же. С. 585, 594.


[Закрыть]. Когда по окончании молебна они подходили к кресту, то раздавался звон шпор и шпаг. В это время Синодальный хор, как правило, исполнял концерт Бортнянского. Во время этих служб военные стояли с левой стороны, гражданские и отставные военные – справа. Среди них почти всегда находился генерал от кавалерии, сын поэта – Александр Александрович Пушкин, невысокого роста, стройный, седой, в очках с золотой оправой, очень похожий на отца[220]220
  Там же.


[Закрыть].

Александр Александрович Пушкин, старший сын поэта, генерал-лейтенант. Фотография. 1903 г.

Традиционные службы в Успенском соборе, празднования значимых общегражданских событий, чтения в генерал-губернаторском доме, которые блистательно проводил выдающийся русский историк В. О. Ключевский, – все это и многое другое свидетельствовало об особом отношении великокняжеской четы к отечественной истории.

В силу того что Великая княгиня была музыкально одаренным человеком, ей доставляло большую радость входить в состав Почетных попечителей Московского филармонического общества, которое 29 ноября 1903 г. праздновало 25-летие своего существования. В состоящем при Обществе Музыкально-драматическом училище обучалось 6828 человек, их них стипендиями пользовались 1472 студента. В дни юбилея в училище обучалось более 470 человек, среди них 62 стипендиата.

В день юбилея 29 ноября Московское филармоническое общество, состоявшее под августейшим попечительством Великой княгини, созвало на свой праздник множество почетных лиц столицы, представителей музыкально-театрального мира и многих выпускников Музыкально-драматического училища. Среди высокопоставленных лиц находились гофмейстерина Великой княгини графиня A. A. Олсуфьева, помощник генерал-губернатора, гофмейстер Высочайшего двора А. Г. Булыгин, московский губернатор Г. И. Кристи, управляющий канцелярией генерал-губернатора, церемониймейстер Высочайшего двора A. A. Воронин, московский обер-полицмейстер Его Величества генерал-майор Д. Ф. Трепов и другие должностные лица.

В третьем часу дня в помещение Музыкально-драматического училища прибыли Их Императорские Высочества Великий князь Сергей Александрович, Великая княгиня Елисавета Феодоровна и Великий князь Константин Константинович. Августейшие особы были встречены представителями дирекции Общества и Попечительского совета, председатель которого Л. Г. Лукутина преподнесла Великой княгине роскошный букет из живых цветов[221]221
  Московские ведомости. 1903. 30 ноября. № 328. С. 2–3.


[Закрыть].

Далее в одном из помещений училища был совершен благодарственный молебен законоучителем протоиереем Суходским при пении Губонинской капеллы.

После молебна все перешли в концертный зал, где Великий князь и Великая княгиня заняли места за столом на сцене. Председатель дирекции гофмейстер Высочайшего двора H. A. Жедринский произнес речь по поводу празднуемого события, которое являлось весьма знаменательным в жизни Московского филармонического общества и состоявшего при нем Музыкально-драматического училища. Далее князь Г. Д. Волконский прочел исторический очерк об училище и обществе. Различные депутации поднимались на сцену для поздравления общества и училища. Затем – шампанское, фрукты, чай, добрая беседа августейшей четы с деятелями общества и училища. Великая княгиня осталась до конца на следовавшем затем ученическом утре.

Филармоническое общество, попечительницей которого в течение ряда лет была Елисавета Феодоровна, становилось все более оригинальным источником собирания творческих сил России. Оно было предметом постоянной заботы Великой княгини о сохранении некоторых ценных черт музыкальной и театральной культуры страны. Создатели общества, формируя его концептуальные положения, которые принимались за исходные, способствовали преодолению неполноты знания об отдельных фрагментах музыкального искусства. Общество, становясь средоточием культурной жизни Москвы, помогало яснее видеть достоинства и недостатки в этой значимой деятельности.

4.6. Контакты Великой княгини с дирекцией императорских театров

Скупые строки газет начала XX в., разумеется, не могли передать меры включенности Великой княгини в повседневную жизнь Филармонического общества. Объемное видение этой меры открывалось со страниц воспоминаний, дневников выдающихся деятелей культуры того времени. В их ряду особое место принадлежало К.С Станиславскому и В. И. Немировичу-Данченко. «Елисавета Феодоровна любила театр, – писал Владимир Иванович, – привязалась к моим школьным спектаклям, конфузливо старалась бывать даже на моих простых классах. Отношение к ней в московском обществе было хорошее…»[222]222
  Немирович-Данченко В. И. Рождение театра. М. 1989. С. 118–119.


[Закрыть].

Ценным представляется тот факт, что В. И. Немирович-Данченко не только осознавал судьбоносную роль Великой княгини в развитии его профессионального дела, но хорошо ощущал те экономические рычаги, без включения которых сохранить молодые ростки творческого начинания было бы очень трудно.

Прежде всего, он отмечал огромную роль московского генерал-губернаторства в жизни России: Петербург считался мозгом России, а Москва – сердцем. Помимо административных и военных ресурсов, здесь сосредоточились два крупных социальных пласта – дворянство и купечество. Первый беднел, второй – все глубже вторгался в народную жизнь. Эти два социальных пласта, подчеркивал В. И. Немирович-Данченко, относились друг к другу с внешней любезностью и скрытой враждой. На стороне первых была родовитость, на стороне вторых – капитал[223]223
  Там же. С. 119.


[Закрыть].

Чтобы придать московскому генерал-губернаторству больше престижа, Александр III назначил на эту должность Великого князя Сергея Александровича, что весьма обрадовало дворянство.

Раза два в год генерал-губернатор должен был давать большой прием московскому обществу. «В эту зиму Великая княгиня задумала вместо обычного раута дать в своем доме спектакль, в котором бы участвовали любители из высшего общества. Ей очень нравился спектакль Алексеева "Потонувший колокол", она смотрела его чуть ли не два раза. То ли она прослышала об устанавливающихся между мной и Алексеевым близких отношениях, то ли это было случайно, но она просила как раз его – Алексеева и меня помочь ей в этом спектакле. Заниматься любительским великосветским спектаклем у нас, разумеется, не было никакой охоты, но отказаться было невозможно»[224]224
  Там же. С. 121.


[Закрыть]. Спектакль вышел очень удачным и оказался весьма значимым для будущего театра.

Однако развитие театра тормозилось отсутствием денег, что в свою очередь ставило под вопрос развитие училища. В. И. Немировичу-Данченко было очевидно, что школа без театра – явление бесполезное, ибо воспитанники должны расти при театре, получать здесь первую сценическую практику. Немирович-Данченко принял твердое решение – если в этом году ему не удастся создать театр, свою затею со школой он оставит. Замысел он высказал директорам филармонии, но к данному заявлению они отнеслись равнодушно.

Как-то во время посещения Великой княгиней училища кто-то из директоров сказал ей, что все в школе хорошо, но есть только одна небольшая неприятность – Немирович покидает школу. На это Великая княгиня решительно возразила, сказав, что она не может представить себе училища без Немировича[225]225
  Там же. С. 122.


[Закрыть].

Этого было достаточно, чтобы все круто изменилось – развитие училища и подготовка к открытию театра с помощью ряда купцов решительно двинулись вперед.

С деятельностью Филармонического общества была тесно связана работа дирекции Императорских театров конца XIX – начала XX в., возглавляемой в те годы В. А. Теляковским. Служебные дневники Владимира Аркадьевича содержат много ценных материалов, касающихся покровительства Елисаветы Феодоровны деятелям культуры Москвы.

Покровительство августейшей четы проявлялось в разных формах: создание убежища для театральных деятелей, подготовка бенефисов выдающихся актеров, организация благотворительных концертов для учащихся школ, для Иверской общины Богоматери, материальная помощь для оборудования театров, поддержка съездов Театрального общества, доброжелательная оценка новых спектаклей и музыкальных концертов.

Внимательное чтение дневников В. А. Теляковского создает удивительную картину постоянного доброжелательства августейшей четы по отношению к индивидуальным судьбам и коллективной жизни творческих объединений. Так, стремясь сохранить силы оперного оркестра, Великая княгиня Елисавета Феодоровна 2 января 1898 г. освободила оркестрантов от повседневного репетиционного труда ради новогоднего концерта[226]226
  Теляковский В. А. Дневники директора Императорских театров. 1898–1901. М. 1998. С. 20.


[Закрыть]. В свою очередь Великий князь дал обязательство похлопотать о пенсии актрисы Садовской с 1899 г (т. е. при назначении пенсии засчитать два года ее службы – 1879 и 1880 без жалования)[227]227
  Там же. С. 87.


[Закрыть].

Непросто складывались отношения августейшей четы с Ф. И. Шаляпиным. С одной стороны, бесспорная творческая одаренность артиста вызывала всеобщее признание и у Императорского двора, и у массы людей. Не мог не считаться с этим и генерал-губернатор Москвы. Так, 22 апреля 1900 года Шаляпин и Собинов были приглашены вечером в генерал-губернаторский дом, где пели в присутствии Государя Императора и Государыни Императрицы. Оба удостоились высочайшего одобрения и похвал от царственных особ[228]228
  Там же. С. 273.


[Закрыть].

Вместе с тем неоднократно Ф. И. Шаляпин подводил театр и даже таких людей, как Елисавета Феодоровна. В частности, 2 сентября 1900 г. граф Менгден по телефону передал из Ильинского Теляковскому просьбу Елисаветы Феодоровны: в пятницу, 8 сентября, дать в Большом театре «Фауста» с Шаляпиным, так как оперу эту очень хотела бы слышать Великая княгиня Мария Павловна, которая проездом будет в Москве. В «Московских ведомостях» на следующий день было опубликовано объявление, что по просьбе Великой княгини Елисаветы Феодоровны и Великой княгини Марии Павловны в Большом театре пойдет «Фауст». Однако, подчеркивалось в газете, Шаляпин 8 сентября не пел, как и 4 сентября в «Русалке», что не мешало ему гулять по Кузнецкому мосту. Газета выразила сожаление относительно того, что выдающийся певец может так же легко потерять любовь публики, как и приобрел ее[229]229
  Там же. С. 255.


[Закрыть].

Великая княгиня Елисавета Феодоровна была огорчена этим фактом, а Великий князь возмущен. По поводу отношения Сергея Александровича к Шаляпину сам Великий князь высказывался довольно резко. «Он (Сергей Александрович. – И.К.) знал, – пишет Ф. И. Шаляпин, – что я друг «презренного босяка» Горького и вообще считал меня кабацкой затычкой»[230]230
  Шаляпин Ф. И. Маска и душа. Мои сорок лет на театрах. М., 1989. С. 255.


[Закрыть].

Великий князь действительно очень не любил некоторых черт в поведении выдающихся людей. Именно по этой причине он в течение нескольких лет препятствовал Шаляпину в получении звания солиста Его Императорского Величества. Лишь в 1909 г. во время гастролей в Брюсселе артист неожиданно получил от Теляковского поздравительную телеграмму по случаю присвоения ему этого высокого звания, о чем в течение ряда лет ходатайствовал Теляковский[231]231
  Там же.


[Закрыть].

Самое искреннее участие принимала августейшая чета в торжественных событиях в жизни знаменитых актеров. Таков был бенефис Надежды Михайловной Медведевой в «Царе Борисе». Театр был полон. Праздник длился с 7 вечера до 2 часов ночи. Все это время Великий князь и Елисавета Феодоровна присутствовали в театре. Н. М. Медведева была обрадована подаренному ей посоху и благодарила Великого князя за ценный подарок – золотой ковш с эмалями. В этот вечер в связи с юбилеем Надежде Михайловне было пожаловано звание солистки Его Императорского Величества и соответствующий почетный знак.

В антракте после второго действия Великий князь и Великая княгиня пригласили ряд лиц пить чай, который разливал сам Сергей Александрович. Говорили об игре артистов, которая очень понравилась. Великий князь особо отметил игру актеров Южина и Остужева[232]232
  Теляковский В. А. Указ. соч. С. 76, 584.


[Закрыть].

30 ноября 1900 г. Елисавета Феодоровна присутствовала в Малом театре на представлении «Выгодное предприятие» по случаю бенефиса актрисы Лешковской. Великий князь по болезни отсутствовал. Спектакль вызвал самый добрый отклик со стороны Великой княгини. Следует заметить, что добрые слова адресовались Елисаветой Феодоровной не только главной виновнице торжества, но и другим актерам. В этот раз Великая княгиня осталась очень довольна игрой молодых актеров Юдиной и Васенина. Театр был полон[233]233
  Там же. С. 429.


[Закрыть].

Через несколько дней Елисавета Феодоровна присутствовала в Большом театре на представлении «Зимней сказки» и дивертисмента. Этот спектакль в пользу убежища, о чем так заботилась августейшая чета, дал исключительно полный сбор. Через несколько дней генерал-губернатор и его супруга восхищались постановкой «Дон-Кихота»[234]234
  Там же. С. 460, 446.


[Закрыть].

В Москве под покровительством августейшей четы существовало общество для призрения престарелых и лишенных способности к труду артистов и их семей. При нем и было открыто убежище для призрения артистов (преимущественно из Императорских театров) в память Александра III. Помещалось оно в доме Бахрушина на Лужнецкой улице.

С исключительной деликатностью относилась Елисавета Феодоровна к благотворительным спектаклям в пользу Иверской общины. Об этом свидетельствовал разговор между Государем Императором и Теляковским, который отправился в Петербург для уточнения ряда вопросов накануне приезда Государя в Москву. Николай Александрович «приказал начать спектакли с четвертого дня, ибо находит неудобным играть первые три дня, во время своего пребывания в Москве. Когда же я ему сказал, что Великая княгиня просила третий день лишь из деликатности, чтобы не лишать дирекцию сбора, Государь ответил, что это его решение и нечего об этом беспокоиться, ибо день этот будет заплачен в пользу Иверской общины[235]235
  Там же. С. 245.


[Закрыть].

Благотворительные спектакли в пользу Иверской общины милосердия, находившейся под покровительством Великой княгини Елисаветы Феодоровны, стали доброй традицией. Такие спектакли давались ежегодно на второй или третий день Пасхи во всех Императорских театрах. Ими открывался весенний сезон в Москве. В 1899 г. в этой связи давали «Спящую красавицу», в другие годы иные спектакли.

Наступили долгожданные дни завершения Великого поста. Из Петербурга в Москву прибыл Государь со свитой. Утром 11 апреля в Дворянском собрании состоялся завтрак-разговенье в Высочайшем присутствии. Пели хоры, цыганские, русские, играли балалаечники. Хор и оркестр Императорской оперы, которые были приглашены предводителем дворянства, согласились петь благотворительно.

В 8 часов вечера у Великого князя Сергея Александровича была назначена репетиция танцев в костюмах времен св. Владимира, Иоанна Грозного, Петра I, Елизаветы Петровны, Анны Иоанновны и Александра I. Репетировали три раза. Государь с Императрицей обедали у Великого князя и находились внизу. Сергей Александрович и Елисавета Феодоровна присутствовали на репетиции. Когда начали репетицию в четвертый раз, в зал вошли Император, Государыня и Великие князья. Всю репетицию протанцевали дважды. Государь остался очень доволен танцами и костюмами. Особенно одобрил костюмы X в.

Теляковский искренне благодарил Великую княгиню за продукты на Пасхальное разговенье, которые она послала рабочим, оказавшим большую помощь при подготовке к показу танцев[236]236
  Там же. С. 259.


[Закрыть].

Пасхальные торжества в присутствии Государя продолжались. После генеральной репетиции «Феи кукол» наступил вечер 12 апреля. В восемь часов вечера в Большой театр прибыл Государь Император с членами семьи, Великий князь Сергей Александрович, Великая княгиня Елисавета Феодоровна, другие великие князья. Уже в первом антракте Государь передал князю Волконскому, что уровнем исполнения оперы весьма доволен. А после окончания спектакля заметил, что трудно было ожидать лучшего исполнения. Все было отлично: искусство артистов, оркестр, хор, сама постановка, костюмы. Уезжая, Государь сказал, что непременно хочет завтра после парадного обеда поехать в Малый театр. Великая княгиня Елисавета Феодоровна нашла, что спектакль прошел блестяще и неоднократно благодарила всех его устроителей.

Общее мнение петербургской и московской публики было вполне определенным – они редко видели подобное, подлинно выдающееся представление. Знаменитый Сальвини, который прибыл в Москву на гастроли и присутствовал на спектакле, был поражен постановкой оперы, игрой артистов[237]237
  Там же. С. 260.


[Закрыть].

После завершения Пасхальных торжеств Великой княгине Елисавете Феодоровне представляли режиссеров, капельмейстеров, хормейстеров по случаю благотворительного спектакля в пользу Иверской общины. Великая княгиня подарила каждому по яйцу и выразила еще раз полное удовлетворение Государя и Государыни представлениями «Лакме» и «Феи кукол»; отметила их сожаление в связи с невозможностью присутствовать на спектакле в Малом театре[238]238
  Там же. С. 264.


[Закрыть].

В дневнике В. А. Теляковского, где содержались важные сведения об участии великокняжеской четы в торжествах различного рода, встречались и весьма курьезные замечания. В Ярославле приближались Волковские торжества, к участию в которых были приглашены Елисавета Феодоровна и Сергей Александрович. Не только почитание этого великого деятеля русской культуры, но и воспоминания о незабываемой поездке по Волге 1892 г. вызвали горячий отклик августейшей четы. Город пришел в движение, ремонтировали дом губернатора, украшали дома, шили новые платья. Предводитель дворянства распространял официальное литографированное письмо, где сообщалось, что вечером Великая княгиня будет в театре в светлом платье с вырезом. Теляковский признавался в дневниках, что впервые видит письмо, где официально указывается не фасон платья, в котором необходимо быть, но особенность платья Великой княгини в этот вечер. Все дамы Ярославля сшили себе подобные платья. Но вскоре Великий князь направил телеграмму губернатору с выражением сожаления, что он с супругой не сможет прибыть на Волковские торжества из-за необходимости лечения за рубежом. Ярославцы были огорчены, особенно дамы, которые сшили светлые платья с глубоким вырезом[239]239
  Там же. С. 290.


[Закрыть].

Время по-разному расставляло оценки деятельности В. А. Теляковского и других представителей театральной администрации. По-разному относились актеры к подобным фигурам. Для нас же в конкретном случае важны свидетельства человека, который постоянно встречался с августейшей четой, в коротких комментариях отражая ее отношение к театру.

Дневники Теляковского проявляют глубину и многообразие отношения Елисаветы Феодоровны к театру. Ее привлекала специфика и сложность актерского труда, судьбы актеров, как действующих, так и тех, кто уже не мог играть. Она очаровывалась игрой актеров, которые своей искренностью, вдохновенностью заставляли зрителей забывать, что они в театре. Елисавете Феодоровне была понятна и мертвая тишина восторга зрителей, и гром рукоплесканий. Она застала Большой и Малый театры в пору их творческого взлета, когда там играли такие сильные и яркие актеры, как Собинов, Шаляпин, Нежданова, Медведева, Ермолова, Южин, Садовский, Лешковская. Она присутствовала на дебютах и бенефисах ряда таких актеров, которые бывают раз в столетие.

К. С. Станиславский. Фотография. Начало 1900 г.

Все силы отдавала Великая княгиня сбережению искры Божьего таланта, особенно в тех случаях, когда администрация театра стремилась не замечать уникального дара актера. Хорошо известны факты, когда дирекция Императорских театров считала, например, что Малый театр может обойтись без Ермоловой (в пору расцвета, творческого взлета актрисы). То есть администрация позволяла себе выступать против носителя непомраченного идеала, против человека, самого достойного в искусстве и жизни; против актрисы, в которой была отражена светлая душа многих, действительно хороших, высоконравственных людей. В таких случаях со стороны Великой княгини отчетливо звучал яркий и смелый протест против несправедливых решений или равнодушия.

Елисавета Феодоровна радовалась, когда в театрах появлялись руководители, достойные великих актеров, и муки последних затихали. А как радовались таким событиям сами актеры и, подобно Ермоловой (в пору назначения А. И. Южина главой Малого театра), говорили: «…за Вас всегда и всюду мой голос…» Присутствуя на множестве спектаклей, Елисавета Феодоровна отдавала должное наличию психологической правды в образах, большому искреннему чувству актера; пыталась понять, в какой мере осуществлена творческая воля писателя; верила в художественную силу, облагораживающее влияние театра. И с гордостью приглашала русских и зарубежных гостей на лучшие спектакли.

Посещение театров, концертов, помощь актерам – все это было служением Москве, служением во всех видах, служением всегда и всецело.

В многообразии подобных фактов проявлялась отличительная черта понимания истории и обыденной жизни великокняжеской четой – умение оценить ход этого процесса с христианской точки зрения. Источник продуктивных этапов в развитии как повседневного бытия, так и исторических событий они видели в Боге и только пройденный в эту сторону путь считали истинным. Творческая, гражданская активность в русле христианских традиций всегда ощущалась ими как неотъемлемый атрибут культуры.

Ф. И. Шаляпин в роли Ивана Грозного в опере Н.А Римского-Корсакова «Псковитянка». Фотография. 1896 г.

Л. В. Собинов в роли Ленского в опере П. И. Чайковского «Евгений Онегин». Фотография. Конец 90-х гг. XIX в. – начало 1900 г.

Сцена из пьесы А. П. Чехова «Дядя Ваня». Фотография. Москва. 1899 г.

Великая княгиня была очарована атмосферой московского радушия, которое особенно ощущала в дни тезоименитства Великого князя. В день преподобного Сергия Радонежского и в Москве, и в Ильинском царило всеобщее ликование – в имении служили всенощную, устраивались ярмарки, раздавались подарки крестьянам, вспыхивал фейерверк. В «Московском листке» 1896 г. дан обстоятельный комментарий чествования тезоименитства августейшего московского генерал-губернатора Его Императорского Высочества Великого князя Сергея Александровича[240]240
  Московский листок. 1896. № 187. С. 2.


[Закрыть]. (Накануне этого дня, в предпраздничный день, великокняжеская чета посетила Саввино-Сторожевский монастырь.)

С утра 18 июля все общественные здания и частные дома были украшены национальными флагами. Во всех церквях Москвы после литургии служили молебны с провозглашением многолетия Сергею Александровичу и его супруге Елисавете Феодоровне. Наиболее яркими были службы в придворном соборе во имя Преображения Господня, что на Бору, в Благовещенском и Архангельском соборах, в кафедральном соборе во имя Христа Спасителя, в Новоспасском монастыре. В Успенском соборе Кремля пел Синодальный хор. Всем присутствующим на богослужении особенно запомнилась «Херувимская» Львова и песнопение «В память вечную будет праведник»[241]241
  Там же.


[Закрыть].

Автор «Московского листка» отмечает, что празднество Сергиева дня в связи с тезоименитством Великого князя Сергея Александровича стало заметным событием в Ходынском лагерном храме. Особо чтимая святыня храма – икона преподобного Сергия Радонежского – была украшена гирляндой из живых роз и лилий. Здесь состоялся парад войск, играли полковые оркестры, звучали солдатские песни.

Внимание Елисаветы Феодоровны к праздничной театральной стороне жизни проистекало из особенностей ее понимания культуры. Страшнее всего для нее была остановка в развитии культуры и ее специализированных сфер, разрыв с общемировой традицией, понимание культуры лишь как состояния, но не процесса. Она всегда стремилась прийти вовремя на помощь конкретному человеку, успеть поддержать хрупкий росток нового явления в культуре, поставить оградительный заслон произволу чиновников. Ведь культура, чтобы оставаться культурой, должна непрерывно развиваться, быть в движении. Это было абсолютно очевидно ей, как человеку, привыкшему всю жизнь духовно питаться от благодатной почвы культурного наследия.