Текст книги "Этнокультурная история казаков. Часть IV. Разрушение дома. Книга 5"

Антисоветские лидеры рассматривали возможности объединения всех имеющихся у них сил в рамках Юго-Восточного Союза. С этой целью из Новочеркасска в Екатеринодар дважды приезжал генерал Алексеев. Но его переговоры с официальными представителями Объединённого правительства Союза не имели никакого практического результата, так как во всех Областях региона в плане наличия сколько-нибудь значительных вооружённых сил картина была одинакова.

* * *

Помимо юго-востока европейской России, где располагались Донское, Кубанское и Терское Войска, вторым важным очагом антисоветского движения являлся Заволжский район, где находились Оренбургское и Уральское (Яицкое) казачьи Войска. Эти Войска занимали угрожающее и невыгодное положение для противника, воюющего с Доном, и облегчали связь с Сибирью. Поэтому в планах советского Правительства было «безотлагательное и быстрое продвижение боевого кулака» против Оренбургского Войска. Кроме этого, одновременно с подготовкой отрядов СНК для наступления на Южном Урале здесь заметно активизировались местные пробольшевистские силы. В ответ на обращение СНК к Советам Поволжья, Урала и Сибири с призывом помочь в борьбе с контрреволюцией в Оренбуржье началось формирование красногвардейских отрядов в крупных пролетарских центрах от Самары до Омска. Они, в случае благоприятной обстановки, должны были или играть роль самостоятельной военной силы, или влиться в советские отряды, шедшие из центра страны. Местные отряды сосредотачивались в основном в Бузулуке, а позже – в Челябинске. Сюда же прибыли и отряды из Самары, затем из Уфы, Екатеринбурга, городов Поволжья. Общее руководство осуществлял специальный штаб Оренбургского фронта, возглавляемый Кобозевым.

В Петрограде Совнаркомом в спешном порядке формировался революционный отряд для «борьбы с дутовщиной». В его состав вошли небольшие части моряков-балтийцев и солдаты-добровольцы 17-го Сибирского пехотного полка. Этот отряд получил название «Северного революционного летучего отряда». Возглавил его мичман С. Д. Павлов. Скорее всего, отряд состоял из 400 матросов и 200 солдат 17-го Сибирского полка. Все советские силы, включая местные и «Северный летучий отряд», насчитывали до 2 тысяч человек, 4 батареи, мортирный дивизион и 2 аэроплана. По мере их выдвижения из Челябинска к Бузулуку они увеличились до 2,5 тысячи человек.

* * *

Войсковое правительство и атаман Дутов также вели активную деятельность по консолидации своих сил. Прежде всего они стремились к их увеличению за счёт строевых казачьих частей. Но приказ Дутова, отданный им ещё 16 декабря командирам находившихся на фронте оренбургских частей прибывать домой со всем вооружением в его распоряжение, не выполнялся. Тогда атаман предпринял попытку осуществить мобилизацию вернувшихся солдат-фронтовиков. Но его соответствующий приказ вызвал недовольство казаков, особенно фронтовиков. По их мнению, он вносил раскол в казачью среду. Посланцы войскового Правительства, направленные в станицы и полки, доносили, что казаки, и прежде всего фронтовики, недовольны этим приказом, открыто отказываются от его выполнения и от участия в Гражданской войне и даже «велят атаману мириться с советской властью». Возвращающиеся с фронта казачьи полки и слышать не хотели о вооружённой борьбе с большевиками. Более того, в докладной записке штаба Оренбургского военного округа отмечалось, что многие части были враждебно настроены против правительства Дутова. Не желала воевать и основная масса станичного казачества. По свидетельствам авторитетных казачьих деятелей того времени, «население, за исключением 4 – 5 верных и стойких станиц, никакого участия в борьбе с большевиками не принимало». В итоге объявленная Дутовым мобилизация окончилась полным провалом.

Официальные казачьи органы вынуждены были в спешном порядке приступить к организации добровольческих отрядов. Основная ставка при этом делалась на привлечение офицеров, которые составили их основной контингент, юнкеров и учащейся молодёжи (гимназистов, реалистов, семинаристов). Первоначально Дутову удалось сформировать всего четыре небольших партизанских отряда, насчитывавших в общей сложности всего до 200 человек. Спустя некоторое время приток добровольцев увеличился. К концу декабря в распоряжении атамана было 2 – 2,5 тысячи человек. Причём это были реальные боевые силы, костяк которых составляли офицеры.

Социальный состав местных боевых антисоветских сил был почти таким же, как и на Дону и Кубани. Определённым отличием было то, что в Оренбургском Войске наблюдалось формирование по приказу атамана в целом ряде станиц вооружённых дружин, состоявших в основном из числа казаков-«стариков» или, как их называли тогда в Оренбуржье и Сибири, «бородачей». И хотя в различных станицах этот процесс шёл далеко не одинаково, в одних дружины образовывались весьма активно, а в других работа по их созданию практически не проводилась, внешне дело представлялось довольно неплохо. По официальным сведениям войсковых органов, эти дружины насчитывали от 7 до 8 тысяч казаков. Но их боеспособность и даже общая организация находились на очень низком уровне. Большинство дружин на фронт не выступало и никакого участия в боевых действиях с большевиками не принимало, часть дружин так и не закончила своего формирования: сегодня собирались, завтра расходились. И всё же сам факт их образования свидетельствовал об определённой поддержке частью станичного казачества атамана и войскового Правительства.

Руководитель советскими силами комиссар Кобозев в одном из своих сообщений указывал: «Силы неприятеля не превышают двух тысяч». При этом он также отмечал наличие в дутовских отрядах «детей – гимназистов, реалистов и кадетов».

* * *

В Астраханском Войске, где соотношение вооружённых сил было явно в пользу советской власти, отмечались свои особенности в социальном составе и тактике действий противоборствующих сторон. Руководство антисоветских сил продолжало формировать добровольческие отряды. Причём самой деятельности старались придать скрытую форму. В эти отряды вступали главным образом армейские и казачьи офицеры. Но преобладание первых было более чем очевидно. В то же время в добровольческие отряды здесь вступали и казаки, как станичники-«старики», так и фронтовики, а также часть местных калмыков. К ним примкнула и находившаяся на территории Войска сотня уральских казаков. Специфика социального состава антисоветских сил в Астраханском Войске, таким образом, заключалась в присутствии в них казаков, станичников и фронтовиков, причём доля последних при соотношении с общей численностью казачества была гораздо более значительной, чем на Дону, Кубани и в Оренбуржье.

* * *

В Забайкальском Войске в силу целого ряда причин (особенностей внутриполитической обстановки, довольно значительного распространения среди местного населения, в том числе и казачьего, пробольшевистских настроений, наличия просоветских вооружённых сил, разгрома отрядов атамана Семёнова) организованные антисоветские силы отсутствовали. Но бежавшие за пределы Войска атаман и представители войсковой администрации развернули бурную деятельность по формированию добровольческих отрядов в зоне отчуждения КВЖД. Здесь, помимо самого большого отряда атамана Семёнова, стали образовываться и отряды казачьих офицеров Плешкова, Орлова, Калмыкова. Общая численность этих антисоветских формирований составляла всего лишь несколько сотен бойцов. Среди них были офицеры, юнкера и кадеты.

* * *

Главные силы сторонников и противников советской власти в Амурском Войске находились в его административном центре городе Благовещенске. Местные советские органы располагали слабо организованными отрядами Красной гвардии численностью до 500 человек, революционно настроенными солдатами артиллерийского дивизиона, 303-й Вятской пешей дружиной и отрядом моряков Амурской военной флотилии, насчитывавшим 75 человек.

Атаман Гамов, войсковое правление и тесно сотрудничавшая с ними Благовещенская городская дума опирались на отряды так называемой гражданской милиции, являвшиеся фактически добровольческими формированиями, и местные отряды самообороны, образованные в каждом районе города и подчинявшиеся соответствующим районным штабам, а через них непосредственно атаману. В эти отряды входили главным образом офицеры, учащаяся молодёжь, небольшая часть горожан. После поражения антисоветского выступления в городе Иркутске значительная часть его участников, в основном офицеры и юнкера, перебирается в Благовещенск и усиливает, особенно в качественном отношении, местные антисоветские силы. Помимо них также в декабре сюда из Хабаровска прибывает Краевое бюро земств и городов Дальнего Востока и его немногочисленные сторонники. Кроме всех этих сил атаман Гамов и правление в определённой мере могли рассчитывать и на содействие находившихся в городе под видом служащих различных коммерческих структур весьма многочисленных японских «резидентов», осевших здесь в рамках организованной японским генштабом после русско-японской войны военно-стратегической эмиграции на Дальнем Востоке и в Сибири. Организационно они входили в местное «Общество чёрного дракона», деятельность которого финансировалась японским военным министерством. До 300 этих «резидентов» вступило в гражданскую милицию. Общая численность антибольшевистских сил составляла порядка 2 – 3 тысяч человек и медленно, но неуклонно возрастала. По некоторым данным, в начале 1918 года она достигла 5 тысяч человек.

Но участие амурских казаков в этих добровольческих отрядах было очень незначительным. Это объяснялось не только его общей малочисленностью и неприбытием фронтовиков в Область, но ещё и тем обстоятельством, что основным центром военно-политического противостояния противников и сторонников советской власти являлся город Благовещенск. Население же разбросанных на значительном расстоянии казачьих станиц в отряды не вступало и не желало включаться в начавшееся противоборство.

* * *

Попытки атаманов и войсковых правительств (правлений), за исключением казачьих органов власти Уральского (Яицкого) Войска, превратить казачьи Области страны в серьёзные антисоветские базы практически во всех казачьих Войсках не достигли желаемого результата. Социальная база антисоветских движений здесь осталась довольно непрочной, поскольку подавляющее большинство казаков заняло позицию вооружённого нейтралитета и отказалось от их поддержки. В то же время убеждённых идейных сторонников власти Советов среди них в то время практически не было.

Военные возможности противоборствующих сторон были сильно ограничены. Поэтому исход вооружённой борьбы во многом зависел от результатов воздействия на казаков. Но в этот период времени позиции казачества ещё не определились. Вооружённое противоборство антисоветских и просоветских сил в казачьих Областях, их политическая борьба за казачество вступили в решающую стадию.

Демобилизация казаков и отправка казачьих частей в свои Области осуществлялась командованием в последнюю очередь. В условиях прогрессирующего развала армии, массового дезертирства солдат, приобретавшего всеобщий характер и охватившего целые части и даже соединения, командование возлагало на казачьи части обязанности прикрывать постоянно оголяющиеся многокилометровые участки фронта. Но после официального заключения советским правительством перемирия с противником 2 декабря 1917 года и начала мирных переговоров стала вестись подготовка и отправка в свои Области и основной массы казачьих частей. Они в силу существовавшего особого порядка своей организации демобилизовывались, в отличие от других армейских частей, непосредственно на территориях своих Войск, где находились специальные пункты их формирования после мобилизации и расформирования при демобилизации. Отправка их в свои Области осуществлялась в соответствии с решениями Бюро по демобилизации при Ставке Верховного главнокомандующего и соответствующими приказами командования. Казачьи полки и отдельные сотни двигались домой организованно, во главе с офицерами, со всем вооружением и военным имуществом. Правда, по пути следования некоторые из них соглашались с требованиями местных Советов и ревкомов о сдаче огнестрельного оружия, а в ряде исключительных случаев даже и о выдаче своих офицеров.

Период второй половины декабря 1917 – первой половины января 1918 года во многом явился переломным в ходе всей политической и вооружённой борьбы советских и антисоветских сил в казачьих Областях. Его отличительными особенностями стали следующие факторы. Во-первых, в это время на территории большинства казачьих Войск страны прибыла с фронта основная масса казачьих частей и подразделений. Именно на них возлагали большие надежды казачьи лидеры. Данное обстоятельство находилось в центре внимания и советского правительства, осознававшего политический и особенно военный потенциал казаков-фронтовиков. Во-вторых, в этот период заканчивается окончательное сосредоточение советских войск и началось их наступление против антисоветских плацдармов на Дону и в Оренбуржье. По данным генерала С. Г. Денисова, в то время 4/5 всех наличных вооружённых сил Совнарком направил против Дона, а 1/5 – против Оренбурга. В-третьих, начинается окончательная перегруппировка политических сил внутри самого казачества, изменение его позиций в ходе усиливавшейся вооружённой борьбы.

В самом начале января 1918 года в большинстве казачьих Войск страны происходят важные военно-политические события, ставшие прологом победы здесь советской власти.

* * *

К началу 20-х чисел декабря 1917 года советские отряды вплотную подошли к границам Донской Области со стороны Донбасса. Колонна Г. В. Саблина двигалась от Луганска – Родаково – Дебальцево по направлению к станции Лихая. В задачу группы Р. Ф. Сиверса входило обеспечение колонны Саблина с юга, для чего она наступала со стороны Горловки – Никитовки на станцию Зверево, а в дальнейшем должна была повернуть на Миллерово. С севера, из района Чертково, непосредственно на Миллерово продолжали движение отряды Г. К. Петрова. Общее руководство наступающими колоннами осуществлял В. А. Антонов-Овсеенко.

Одновременно с южного направления, из района станций Тихорецкая и Торговая, намечалось продвижение эшелонов солдат некоторых частей 39-й пехотной дивизии. Большевики убедили солдат воздержаться от демобилизации и «сходить в поход на помощь рабочим Дона». Четыре эшелона солдат под командованием Сохацкого и Анисимова двинулись к Ростову. Этот отряд возглавлял кубанский казачий офицер А. И. Автомонов. Однако сразу продвинуться в глубь Области советские отряды не смогли. На их пути встали казачьи полки. Несмотря на то, что основная масса казаков-фронтовиков явно не стремилась к обострению ситуации и активному вооружённому противоборству, пропускать советские части на свою территорию они не хотели.

Советское наступление, не успев развернуться в необходимом масштабе, забуксовало. На таком ходе событий сказывались и обстоятельства сугубо практического плана, непосредственно связанные с состоянием советских войск. Во-первых, очень значительная часть их рядовых бойцов, так же как и казаков, была настроена явно не воинственно. В докладе Антонова-Овсеенко в СНК в 20-х числах декабря прямо отмечалось «примиренческое настроение» и советских, и казачьих войск. По этой причине продвижение колонны Петрова в сторону Миллерова осуществлялось «с большой неохотой». Вскоре оно вообще остановилось и немногочисленные казачьи части без особого труда и практически без боя оттеснили их обратно на исходные позиции в район Черткова. Здесь между казаками и красногвардейцами начались стихийные переговоры о прекращении вооружённой борьбы. Аналогичные настроения доминировали и среди красногвардейцев группы Саблина, которая в это время вообще отказалась идти в наступление. Во-вторых, сказывались низкая организация и боеспособность советских войск. Так, начинавшая движение колонна Сиверса, с трудом дойдя до станции Иловайская, остановилась из-за отказа солдат некоторых бывших пехотных полков выполнять приказы командиров. Их пришлось разоружить и отправить по домам. В своём донесении Антонову-Овсеенко Сиверс прямо заявил о полной небоеспособности частей старой армии и настаивал на их разоружении. Одновременно он указывал и на «ничтожную организацию для ведения полевой войны» красногвардейских формирований. Всё это вместе взятое привело к временной приостановке военных действий на всей линии противостояния на границах Донской Области.

В этот период происходило и увеличение не только миролюбивых, но и откровенно оппозиционных по отношению к атаману Каледину и его правительству настроений казаков-фронтовиков. Именно тогда выявилась полная непригодность стоявших на границах Области фронтовых казачьих частей для борьбы с советскими силами. Более того, в них «с каждым днём росла враждебность к собственным офицерам, делались всё громче разговоры про то, что надо повыгонять всех добровольцев и партизан, по вине которых идут теперь войной большевики». В конце декабря активную позицию в этом отношении занимали казаки 35-го, 39-го и 44-го Донских полков, среди которых отмечалось широкое распространение большевистской пропаганды. На переговоры к ним была срочно направлена специальная делегация представителей войскового Круга и войскового Правительства. Но они ни к чему не привели: переубедить казаков не удалось. Большевистская агитация также велась и в 27-м, 31-м и 33-м Донских полках.

Обозначавшийся перелом в настроениях казаков-фронтовиков стал проявляться и в конкретных действиях. О своём неповиновении войсковому Правительству открыто заявили казаки отборных гвардейских Атаманского и Казачьего полков, объединённых в Донскую гвардейскую бригаду. Служивший тогда в Атаманском полку Н. Н. Туроверов позже отмечал, что «гвардейская бригада, вернувшаяся с фронта в декабре 1917 года и поставленная в районе станицы Каменской, как заслон с севера, перестала существовать… Свидание бригадных делегатов с красногвардейцами на Чертково создало убеждение казаков: „Нас мутят офицеры. Красногвардейцы – люди как люди. Пусть идут за буржуями да генеральскими погонами другие, а нам-то чего смотреть – айда по домам!“». И казаки этих полков самовольно покинули позиции и разошлись по домам.

Члены дивизионного комитета стоявшей на севере области 8-й Донской казачьей дивизии и представители всех её полковых комитетов 20 декабря в Миллерове провели совещание, в работе которого приняли участие и прибывшие туда члены донского областного ВРК. После обсуждения сложившегося положения его участники приняли резолюцию, в которой говорилось о необходимости разоружения и роспуска белогвардейских добровольческих отрядов, высылке из Области прибывших сюда после революции неказаков. Подчёркивалось также, что управление Войска Донского должно осуществляться переизбранным Кругом совместно с Советами крестьянских и рабочих депутатов. Заявления аналогичного характера сделал и дивизионный комитет находившейся неподалеку 5-й Донской казачьей дивизии.

Осознавая серьёзность ситуации, высшие войсковые структуры стремились укрепить свои властные полномочия. На заседании войскового Правительства 20 декабря принимается специальное постановление «Об организации власти», в соответствии с которым существенно расширялись права войскового атамана. Примечательно, что формулировка по данному вопросу выглядела весьма своеобразно: «Предоставить войсковому атаману права президента республики». Но реальная власть в тех условиях атамана и Правительства не только не усилилась, но и продолжала ослабляться ввиду отношения к ним казаков, особенно фронтовиков. Даже депутаты войскового Круга констатировали, что тогда «войсковой атаман Каледин и Правительство теряли почву под собой». Причём процесс быстро набирал силу.

* * *

Дальнейшему усилению оппозиционных настроений в казачьей среде по отношению к войсковым властным органам способствовала активная агитационно-пропагандистская деятельность центральных советских структур и местных просоветских сил, а также их непосредственная деятельность против антисоветских движений.

Так, 24 декабря на заседании советского Правительства обсуждалось положение на Дону. Было принято решение активизировать борьбу с калединщиной и послать на планировавшийся в Воронеже в начале января Съезд Советов рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов Донской Области делегации от СНК и ВЦИК. На состоявшемся 28 декабря заседании Казачьего Комитета ВЦИК был заслушан доклад прибывшего с Дона казака 6-го Донского запасного полка Килякова о существовавшем в Области политическом и военном положении. Он предложил создать летучие боевые отряды из казаков 1-го и 4-го Донских полков, присоединив к ним красногвардейцев, моряков, солдат Петроградского гарнизона, и отправить их на Дон. Причём предварительно туда должны были прибыть агитаторы из числа казаков, «чтобы приложить все силы к избежанию братоубийства». Данное предложение было одобрено, и позже на Дон послали более 100 агитаторов из казаков формировавшегося в Петрограде «Отряда защиты прав трудового казачества». Примерно в это же время выходит приказ комиссара по военным делам, в котором объявлялось об образовании «Отряда защиты прав трудового казачества» и о вручении ему революционного Красного знамени. Правда, в отряде было всего 177 человек. От идеи посылки отряда на Дон отказались, но его члены постоянно направлялись в агитационные командировки в различные казачьи части и донские станицы. После этого они вновь возвращались в столицу в свой отряд. О том, какое значение придавалось работе среди казачества, могут свидетельствовать указания центральных советских и военных органов местным советским руководителям. Так, например, дежурный по штабу Московского военного округа Перлин в разговоре по прямому проводу с председателем Воронежского совета Моисеевым указывал, что «в случае занятия казаками какой-нибудь местности оставляйте побольше наших агитаторов. Нужно бороться более словами и литературой, чем пушками». Все казачьи эшелоны, проходившие через Воронеж, снабжались большим количеством большевистской агитационной литературы.

Во многом под воздействием просоветской агитации стали радикализироваться политические позиции донских казаков. А 29 декабря произошёл даже первый случай вооружённого выступления целой казачьей части на стороне советской власти. В этот день на станции Подбельской состоялся бой между казаками 2-го пешего батальона и калединским отрядом генерала Черемисова.

Спустя три дня, 31 декабря, на станции Себряково казаки 3-го пешего батальона арестовали своего командира войскового старшину Чеботарёва и с местными сторонниками большевиков заняли вокзал и почтово-телеграфную контору. Был образован военно-революционный комитет, председателем которого избрали казака 5-го полка Ломовцева. Хотя вскоре большинство казаков разошлось по домам, часть из них всё же выступила с оружием против подошедших к станции партизан. В первых числах января разведка советских войск доносила, что возле станции Себряково завязался первый бой между калединцами и революционными казаками.

Большое внимание борьбе с антисоветскими движениями в казачьих Областях продолжали уделять высшие органы советской власти. 1 января 1918 года принимается специальное постановление Совнаркома о борьбе против Каледина, в котором говорилось о необходимости дальнейшего «разложения казачества изнутри» и о быстрейшем повышении боеспособности советских отрядов. Одновременно продолжалась отправка в казачьи Области казачьих частей, которые заявили о своей поддержке советской власти и готовности сражаться с её противниками. При этом, правда, практически все они делали подобные заявления с целью скорейшего и беспрепятственного возвращения в родные станицы. Приём этот в то время действовал почти безотказно, так как советские органы хватались за любую, пусть даже достаточно призрачную возможность использования казаков в борьбе против антисоветских сил.

В начале 1918 года казаки заняли позицию вооружённого нейтралитета. Подавляющее большинство их не желали драться ни с большевиками, ни с их противниками, но пристально следили за политическими событиями.

* * *

Важные политические процессы в начале января происходили на Дону. При подготовке Воронежского Съезда Советов рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов Донской Области Донской областной ВРК выпустил обращение к казакам и всем трудящимся Области с призывом прислать своих представителей на Съезд. В свою очередь, атаман Каледин издал приказ о запрете казакам участвовать в работе данного Съезда. Но, несмотря на него, в Воронеж отправились некоторые делегаты от 5-й и 8-й Донских дивизий.

В резолюции Съезда говорилось о необходимости немедленного и повсеместного создания Советов казачьих депутатов, которые должны отстранить от управления «все враждебные трудовому казачеству элементы».

Значительное влияние на казачество оказали казаки-делегаты, бывшие на Воронежском совещании Донской Области и принявшие затем участие в Царицынском и Каменском казачьих Съездах. Заседания уездного Чрезвычайного Съезда крестьянских и казачьих депутатов в Царицыне начались 7 января. В резолюции этого Съезда осуждалось антисоветское движение в Донской Области и предлагалось немедленно приступить к образованию Советов казачьих и крестьянских депутатов и революционных отрядов казаков и крестьян. 9 января Воронежское совещание закончило работу, а его участники выехали в станицу Каменскую на открывавшийся там Съезд фронтового казачества. После закрытия Съезда в Царицыне его участники также выехали в Каменскую.

* * *

В станице Каменской Съезд имел неопределённую политическую направленность, но после прибытия участников Воронежского совещания, и особенно после оглашения перехваченной телеграммы донского атамана с приказом разогнать Съезд и арестовать собравшихся, настроение делегатов значительно изменилось. Предложение М. В. Кривошлыкова объявить Съезд органом революционной власти в Области поддержали все присутствовавшие. Делегаты избрали Донской казачий ВРК под председательством Ф. Г. Подтёлкова. В резолюции Каменского Съезда говорилось: «Съезд фронтовых казаков, учитывая сложившееся положение, обсудив его, решил взять на себя революционный почин освобождения трудового казачества от гнёта контрреволюционеров из войскового Правительства, генералов, помещиков и капиталистов, мародёров и спекулянтов». Одновременно казачий ВРК предъявил ультиматум войсковому Правительству с требованием передачи власти в руки казачьего ВРК и роспуска всех действовавших против советских войск отрядов. Одновременно по указанию ВРК казаки 8-го и 43-го полков заняли станции Лихая и Зверево на севере Области. Правда, следует учитывать важное обстоятельство, что Съезд фронтового казачества объявил войну Каледину не на основе вынесенного на местах решения, а подтолкнутый попыткой Каледина разогнать Съезд и арестовать его организаторов. Тем не менее данный Съезд сыграл очень значительную роль в изменении общей политической ситуации на Дону в пользу советской власти, в усилении радикальных революционно-демократических взглядов и настроений в казачьей среде, особенно казаков-фронтовиков.

Сообщения о Каменском Съезде и его решениях вызвали большое беспокойство войсковых властных органов. На заседании Донского Объединённого правительства особо рассматривался этот вопрос, и было принято постановление о посылке в Каменскую для переговоров с образованным казачьим ВРК специальной правительственной делегации. А официальная войсковая пресса с горечью вынуждена была констатировать, что «в событиях, разыгравшихся на станции (Каменской), важно другое, перед чем военно-стратегическое значение захвата её большевиками отодвигается уже на задний план. Здесь произошёл первый открытый бунт войсковых казачьих частей, причём бунт под флагом самого откровенного большевизма».

Немаловажным было и то, что на Съезде практически полностью возобладали весьма радикальные просоветские настроения, было преодолено сопротивление более умеренно-консервативного политического течения, которое поддерживали казаки-фронтовики старших возрастов. Их оппозиция органам войскового управления не шла дальше переизбрания Круга.

В то же время в решениях Съезда вновь отчётливо проявилось настойчивое стремление казаков-фронтовиков самостоятельно ликвидировать антисоветское движение в Области, без участия красногвардейских отрядов. Об этом сообщил в своих телеграммах в СНК и Антонову-Овсеенко комиссар при командующем московскими революционными отрядами Жаворонков, принимавший участие в работе Съезда. Он полагал, что наступательные действия революционных отрядов надо приостановить, поскольку необходимо «считаться с патриотическим самолюбием казаков». Аналогичной точки зрения придерживался и Антонов-Овсеенко. В телеграмме в Совнарком он указывал: «Казаки горят энтузиазмом. Они стремятся покончить с Калединым своими руками». Антонов-Овсеенко отмечал и определённое недовольство казаков относительно стремления советских частей продвигаться в глубь Донской Области и советовал командирам революционных отрядов «действовать в высшей степени тактично» в отношении казачьего ВРК. После Каменского Съезда казаки большинства полков, причём как правительственных, так и присоединившихся к казачьему ВРК, разошлись по домам. Такое поведение отражало их нежелание участвовать в военных действиях.

* * *

Сходная во многом ситуация складывалась и на Кубани. Здесь находились уже значительные казачьи воинские силы. Постоянно прибывали и новые кубанские части с фронта. Но их личный состав, за исключением офицеров, отказывался повиноваться атаману и Краевому правительству. Казаки выходили из повиновения, открыто заявляя, что драться с братьями-солдатами не будут и требовали роспуска по домам. Правительство уже в конце декабря 1917 года с полной ясностью установило, что надеяться на регулярные казачьи войска нельзя. Верность Правительству сохранял только один 1-й Черноморский полк. Но казакам этого полка сильное противодействие оказывалось со стороны казаков других подразделений. Подтверждением может служить следующий эпизод. Когда по приказу Правительства черноморцы на станции Тихорецкой разоружили один из двигавшихся на Дон эшелонов 39-й пехотной дивизии, к ним в полном вооружении подошли казаки 16-го пластунского батальона и под угрозой расстрела из пулемётов добились возвращения солдатам оружия.