Текст книги "Жить, как говорится, хорошо! А хорошо жить – ещё лучше! Афоризмы из кинофильмов"

Обыкновенное чудо

Просьбу выполним, тем более, что я могу подслушать у замочной скважины.

Разбудил во мне тетю, которую каждый мог убедить в чем угодно. Бедняжка восемнадцать раз была замужем, не считая легких увлечений.

Ах, сударыня, когда мы с вами вместе, все цветочки расцветают на лугу…

Может, никакой любви нет на свете? Может, у принцессы ангина, а я мучаюсь!

Бабочка крылышками бяк-бяк-бяк, а за ней воробушек прыг-прыг-прыг, он ее голубушку шмяк-шмяк-шмяк, ам-ням-ням да и шмыг-шмыг-шмыг!

Будете мешать, оставлю без обеда!

Был не прав, вспылил! Но теперь считаю свое предложение безобразной ошибкой, раскаиваюсь, прошу дать возможность загладить, искупить. Все. Ушел.

Весь мир таков, тут стесняться нечего! Влюбляться полезно!

Во мне проснулся дед с материнской стороны, а он был неженка!

Гости мы беспокойные, я страшный человек!

Давайте негромко, давайте вполголоса…

На беду мы встретились, полюбили друг друга..

Девочка у них родилась. Назвали Мушка. А ученик охотника женился на Оринтии, и у них мальчик. Назвали Мишень.

А кто нынче хорош?!..

Моя дочь поступает, как все нормальные люди! У нее неприятности-она палит в кого попало! Растет дочка!

Не виноват! Предки виноваты! Прадеды, прабабки, внучатые дяди и тети разные, праотцы, ну, и праматери!

А что сделал ты из-за любви к девушке?!..

– Девушка поцелует юношу, и он превратится в дикого зверя?! – Дело житейское.

Доктор тоже человек, у него свои слабости: он жить хочет!

– Здравствуйте, говорю! – Виделись!

Если хочешь указать на ошибки, то сначала похвали, мерзавец!

Зубки-жемчуг, а губки-коралл, хороши также грудь и улыбка!

– Как вы смеете?! – Смею, дорогая моя! Смею!

Как почетный святой, почетный великомученик, почетный папа римский… нашего королевства…

Как ты посмел не поцеловать девушку! Как же ты посмел!

Когда при нем душили его родную жену, любимую, он стоял возле и уговаривал: потерпи, может, обойдется! Хороший мальчик!

Кто смеет обижать нашего славного, нашего рубаху парня, как я его называю, нашего королька?

Не говорите ему, что я жаловался, а то он меня оставит без сладкого.

Кто экономит на чистоте, тот или вор, или свинья!

Летит бабочка. Головка крошечная, безмозглая, крылышками бяк-бяк, бяк-бяк, бяк… Ну, дура дурой! Воробушек тоже не лучше, береза-тупица, дуб-осел, речка-кретинка, облака-идиоты, лошади-предатели, люди-мошенники!

– Мальчика от девочки отличить не можешь! – Но вы тоже не отличили! – Что я… я?.. Есть мне время заниматься всякими пустяками!

Мне ухаживать некогда. Вы привлекательны, я чертовски привлекателен-чего зря время терять?

Не обращайте внимания, дворцовая привычка! Шпаги вон! К бою готовьсь!

Нелепо, смешно, безрассудно, безумно, волшебно, ни толку, ни проку, не в лад, невпопад совершенно…

Нету ее, любви, ваше величество, нету! Нету! Поверьте солидному состоятельному мужчине!

– Ничего сделать не смогу. – Но почему? – Почему-почему?! Потому что вырождаюсь!

От всей души поздравляю вас! Царствия вам небесного!

От любви приключаются болезни потешные, для анекдотов, как это я называю, но вполне излечимые, если их, конечно, не запустить.

Нет работы вреднее придворной! Нет!

От народец, а! Все о себе, только о себе!

Палача отняли, жандармов отняли!.. Пугают!.. Свиньи вы, а не верноподданные!

Пальнул я в девушку, пальнул в хорошую. По обстоятельствам, а не со зла…

Подумаешь, медведь! Все-таки не хорек! М-м? Мы бы его приучали, причесывали бы. Он бы иногда нам поплясал бы!

Плаху, палача и рюмку водки! Водку мне, остальное ему.

А где она, любовь?.. Вы ее видели?..

Ах, как это мило, очень хорошо! Плыло-и уплыло, было-и прошло!

– Не позволю! – Почему? – Мне попала вожжа под мантию.

– Пожалуюсь мужу, и он превратит вас в крысу. – А кто у нас муж? – Волшебник. – Предупреждать надо.

Потерял сознание! Остались только чувства тонкие, едва определимые: то ли музыки-цветов хочется, то ли зарезать кого-нибудь.

– Ровно в полночь. – Что в полночь? – Приходите к амбару, не пожалеете!

Тиран, деспот, коварен, капризен, злопамятен!

Сегодня я буду кутить. Весело, добродушно, со всякими безобидными выходками.

Скотина, форменная!

Со мной происходит что-то ужасное, доброе что-то!

То, что вы, сударыня, называете любовью, это немного неприлично, довольно смешно и очень приятно, очень!

У нее просто предсвадебная лихорадка.

Только раз в жизни выпадает влюбленным день, когда у них все получается! Ты прозевал свое счастье!

Тыквы сдают небогатым семьям под дачи. Дачники и живут в тыкве, и питаются ею. Пробовали арбузы сдавать, но в них жить сыровато.

У меня и яд припасен! Вчера испытал его на своем партнере. В карты играли… прелесть что такое! Помер и не заметил!

У меня профессия тонкая, нервная, я ведь этих окриков-то не люблю!

Пошел я к девушке, пошел, задумавшись…

Приготовьте посуду… тарелки-я буду все это бить. Уберите хлеб из овина-я подожгу овин.

Убивали меня сегодня уже, убивали… И что вышло?..

Хотите убить сотого медведя?

Что такое?!.. Почему вы живы, нахал!

Чувствую смутно, случилось что-то неладное, а взглянуть в лицо действительности нечем.

Это, я бы сказал, вздор! Бред, как это я называю!

Я так нормален, что даже сам удивляюсь.

Я дам вам все, что потребуется и сколько угодно горячей воды. – Горячей воды?! Она святая!

Я знаю, я подслушивал.

Я по натуре добряк, умница, люблю стихи, прозу, музыку, живопись, рыбную ловлю люблю, кошек… да-а… кошек люблю!

– Я приказ свой не отменю. – Почему? – Потому что я самодур, потому что сейчас во мне проснулась тетя родная, дура неисправимая.

Я скажу вам, сударь мой: мне бы надо бы домой, но цветочки я обидеть не могу!

Летучая мышь

– А тюрьма и сейчас качается. – Ну что ты все врешь! – Да, с-сидя-то оно не так заметно, а вот вы про-пробуйтесь пройтись, господин директор.

– Вся бе-мель развалилась, вот. – Какая бе-мель? – Ну, ме-э – бель!

Как только мое дежурство, так они тюрьму раскачивают.

Принеси мне, голубчик, чашечку коф-ф – фи… коф-ф – ф-фе.

Не крути головой, ты одними глазами так: туда-сюда, туда-сюда… Давай сначала! Туда-сюда, туда…

Подними свою ручку, вот так: согни в кулачок, отогни большой палец и приставь его к носу! Да не к моему! Ты к своему, вот так. Теперь подними кверху мизинец, вот так, и представь себе, что вот этот мизинец-мужчина. И вот ты смотри на этот мизинец, э-э… на этого мужчину, смотри, не отрывая глаз, поворачивай его так вправо, потом налево, направо…

Я по-латыни забыл, как это называется, ну, а без латыни лучше не говорить об этом.

Господи, дай мне силы не применять силу!

Арестованные под утро чуть было не свалили тюрьму!

Вот так каждое мое дежурство!

Вот, вы говорите-один, а вас двое!

С моей женой сидели и пили мой портвейн!.. Мести час настал для нас! Рябчик умер от нервного шока!

Эту чашу пью за встречу нашу, за веселье до утра!

Москва слезам не верит

Засосало мещанское болото.

Все в Москву лезут, будто она резиновая.

И давно это тебя так на солененькое потянуло?

– А как ваша фамилия, а? – Ну, моя фамилия вам ни о чем не говорит. – Ну все-таки скажите, пожалуйста, а? – Смоктуновский, ну… что?

А шнурки тебе не погладить?

В квартиру всех пускать, никого не выпускать! В случае сопротивления открывайте огонь.

В сорок лет жизнь только начинается, это уж я теперь точно знаю.

Валил бы отсюда по-скорому, а то как бы не огорчить!

Вечер перестает быть томным.

– Вон они, три волосинки в шесть рядов. – Сейчас модно носить лысину.

Все и всегда я буду решать сам. На том простом основании, что я мужчина.

Вы знаменитость, вы привыкли, что вам девушки сами на шею вешаются. А я не такая.

Дальше всех, я думаю, Роберт пойдет. Рождественский. Не слышали? Есть в нем какая-то сила, дух бунтарский.

Где они, мужики-то? Повыродились все к черту! Ты посмотри, кто сейчас в театр ходит, на выставки… Одни же бабы. А эти лежат на тахте и в телевизор глаза пялят. Или по пивнушкам сидят. Сорока еще нет, а животы отрастили, мятые все какие-то, ботинки нечищеные…

Георгий Иванович, он же Гога, он же Гоша, он же Юрий, он же Гора, он же Жора здесь проживает?

– Для нее социальный статус человека выше, чем его… мой… личный статус. – Переведи.

А чего это вы в темноте сидите? Мы? Телевизор смотрим.

– А что вы читаете? – Книжку.

Прекратите обниматься, вы что забыли, что находитесь в общественном месте!

Если б мне сейчас удалось выпить стакан газировки-пить ужасно хочется, – то я был бы абсолютно счастлив.

Работаем мы в разных местах, но жить, я надеюсь, будем вместе.

Доктора наук, кандидаты, шашлык-все настоящее, и говорили они чистую правду.

Жив-здоров и даже довольно упитан.

И чего им только, мужчинам, надо, не понятно!

Интеллектом явно не изуродован.

– Как там погода? – С утра шел дождь. – А что вообще в мире делается? – Стабильности нет. Террористы опять захватили самолет.

Какие люди-и без охраны!

Машина, если с ней правильно обращаться, сто лет может сохраниться.

С бумагой в стране напряженка!

Мне рыбы нельзя. Аллергия. Да, судороги начинаются.

Москва-это большая лотерея. Ведь можно сразу все выиграть.

Мужчины предпочитают женщин интеллигентных профессий.

Наш человек!

Строгий, но справедливый.

Какое общежитие?.. А-а, это бабушка шутит. К нам вчера гости из Новосибирска приехали, так она нашу квартиру общежитием стала называть.

Не учи меня жить, лучше помоги материально.

Сейчас будут деньги копить на телевизор, потом-на стиральную машину, потом холодильник купят. Все, как в Госплане, на 20 лет расписано. Глухо, как в танке!

Ничего не будет. Ни кино, ни театра, ни книг, ни газет… Одно сплошное телевидение.

Ну, гад, этого я тебе никогда не прощу!

– Особые приметы имеются? Ну там, шрам на лице… – Да вроде нет. – Есть. У него после аппендицита шрам.

– По какой дороге поедем? – По асфальтированной.

– Предлагаю дружить домами. – Согласен. Встречное предложение: дружить семьями.

– Раньше ты не была такой жестокой. – Учителя хорошие были.

– У тебя ж все по правилам, а в жизни еще и лотерея есть. Вот я всегда лотерейные билеты покупаю-Выиграла? – А как же! Два раза по рублю.

У меня станок сломался, который деньги печатает.

С таким аналитическим умом вам надо работать в бюро прогнозов.

Тогда, когда всего добьешься в жизни, больше всего волком завыть хочется.

Трудно с тремя, а когда трех научишься организовывать, потом уже число не имеет значения.

У вас взгляд незамужней женщины. – А что, незамужние женщины смотрят как-то по-особенному? – Конечно. Они смотрят оценивающе. Так смотрят милиционеры, руководящие работники и незамужние женщины.

Поздравляю! Ты уже начала в транспорте знакомиться.

Учу тебя, учу-толку ни грамма. Ведь в этой Третьяковке только одни командировочные или гости столицы.

Я не знаю, если уж в Моссовете!.. Ну, хорошо, вам мы поможем, есть у меня один резерв.

– Я, если хочешь знать, за всю жизнь только с одной девчонкой и дружил. – А-а – а… Вот видишь!

Полюбить-так королеву, проиграть-так миллион!

– Что это с вами? – А это вы меня в краску вогнали.

Чтобы генеральшей стать, надо за лейтенанта замуж выходить да помотаться с ним по гарнизонам лет двадцать, по тайге всякой, по пустыням.

Это комок нервов.

– Я вот в научные залы ленинской библиотеки пропуск достала. – Зачем? – Представляешь, какой контингент! Академики, доктора, философы. – Ну и что? Будешь смотреть, как они читают? – Много ты понимаешь! Там еще курилка есть.

Осенний марафон

– А вот у вас за рубежом грибные леса есть? – За рубежом грибных лесов нет. – Грибные леса везде есть!

А вот руки-то я вам не подам!

А полы тебе помыть не требуется? А то я вымою, ты свистни.

– Андрей, там было много новых слов. – Да, да, наверно. – Я запомнил, это может быть интересно.

Андрей, дом, где я спал, как называется? Трез-ве-ва-тель? – Вытрезвитель.

– Бузыкин, хочешь рюмашку? – Не-е. – А я люблю, когда работаю. Допинг.

– Вино утром вредно. – Всего по сто пятьдесят разговора, чистая формальность.

– Вот у вас в Дании такие заграничные куртки на улицу выкидывают? – Нет. Это чистый хлопок, это дорого. – А у нас выкинули. Чуть-чуть рукав порвался-и выкинули.

Все народы мира должны с ним пить!

Выпейте Билл, он все равно заставит.

Жалко мне эту дурочку. Промурыжишь ты ее до 40 лет, как меня мой Володька, и бросишь.

Коза кричала нечеловеческим голосом. Это я не мог оставить.

Значит, ты меня первый ударил-это хорошо. Купи цветы. Секретарше.

– Ремонт затеяли? – Маленький раскордаж.

– Монинг! – Монинг! – Вы готов? – Джаст э момент. Доложусь жене.

Говорил тебе, Палыч, купи машину. Сейчас на ней и ездили б.

Тот самый Мюнхгаузен

Неужели вам обязательно нужно убить человека, чтоб понять, что он живой?!

– Болтает? – Молчит. – Умный мальчик. Далеко пойдет.

В Германии иметь фамилию Мюллер-все равно, что не иметь никакой.

– Все шутите. – Давно бросил. Врачи запрещают. – С каких это пор вы стали ходить по врачам? – Сразу после смерти.

На вопрос священника, хотим ли мы стать мужем и женой, мы дружно ответили: нет! И нас тут же обвенчали.

Все решение-в талии. Как вы думаете, где мы будем делать талию? На уровне груди.

– Выгнал на улицу жену с ребенком! – Каким ребенком?! Я офицер! – Выгнал жену с офицером!

– Высочайшим повелением приказано считать подсудимого бароном Мюнхгаузеном! – Правильно. И вот тут некоторые стали себе позволять нашивать накладные карманы и… обуживать рукав! Вот этого позволять мы не будем!

– А грудь? – Что грудь? – Оставляем на месте? – Нет, берем с собой.

– Где командующий? – Командует.

Говорят ведь, юмор, он полезный. Шутка, мол, жизнь продлевает. – Не всем. Тем, кто смеется, продлевает, а тому, кто острит, укорачивает.

Господи! Он дерзок, он часто готов спорить с тобой, но ведь ты, Господи, старше, ты мудрее. Ты должен уступить. Уступи, Господи! Ты уже столько терпел! Ну потерпи еще немножко!

Дочь аптекаря-она и есть дочь аптекаря!

Его высочество, извините за выражение, мажет и мажет!

– Если вчера было 31 мая, то сегодня какое? – 32–е!

Есть пары, созданные для любви, мы же были созданы для развода.

Женись непременно. Попадется хорошая жена-станешь счастливым, плохая-станешь философом. Не знаю, что лучше.

Все приходится делать самому!

Из Мюнхгаузена, господа, воду лить не будем.

Каждый день к девяти утра я должен идти в ма… магистрат. Я не скажу, что это подвиг, но вообще что-то героическое в этом есть.

– Когда меня режут, я терплю. – Знаю. – Но когда дополняют, становится нестерпимо.

Любовь-это теорема, которую нужно каждый день доказывать.

– Мне сказали: умный человек. – Ну мало ли, чго про человека болтают!

Мы уехали с супругой в свадебное путешествие. Я-в Турцию, она-в Швейцарию. И три года жили там в любви и согласии.

Он действительно стрелял в оленя. Но через дымоход.

Я пригласил вас, чтоб сообщить вам пренепри-ятнейшее известие. Черт возьми! Отличная фраза для начала пьесы. Надо будет кому-нибудь предложить.

Подсудимый благодарит городские власти и одновременно как бы шутит со своей возлюбленной.

После увертюры-допросы. Потом последнее слово подсудимого. Залпы. Общее веселье. Танцы.

С восьми утра до десяти-подвиг.

Семь часов утра. Разгон облаков, установление хорошей погоды.

Ужасный мальчик. Весь в отца!

Умное лицо-это еще не признак ума, господа. Все глупости на земле делаются именно с эти выражением лица.

– Утка. С яблоками. Она, кажется, хорошо прожарилась. – Она, кажется, и соусом по дороге облилась. – Да? Как это мило с ее стороны!

Часы пробили три, барон-два, стало быть, всего пять.

У меня был друг-он меня предал. У меня была любимая-она отреклась. Я улетаю налегке.

– Человек может поднять себя за волосы? – Обязательно. Мыслящий человек просто обязан время от времени это делать.

– Чем же вы занимаетесь-то? – Ничем. Живу.

Сократ как-то мне сказал…

– Это не мои приключения. Это не моя жизнь. Она приглажена, причесана, напудрена и кастрирована. – Обыкновенная редакторская правка.

Я всегда относился к вам с симпатией. Я уважал ваш образ мыслей. Свободная линия плеча, обуженные панталоны. Вы могли бы стать примером для нашей молодежи!

Я старый больной человек, и у меня слабое сердце, мне врачи запретили волноваться.

Трое в лодке, не считая собаки

– Вы еще не в саду? – Не-ет! – Идите в сад. – Вы там будете петь? – Вы там будете слушать.

Бифштексов не будет, будут блинчики.

Идите рыдать в сад в окружении своей очаровательной семьи. Всю семью в сад!

– Неужели вы думаете, что можно слушать комические куплеты с таким вот уныло-постным лицом. Я вас очень прошу, выйдите с ним в сад. – С кем? – С лицом.

Но насколько б было лучше, если б не было липучих, приставучих, надоедливых мужчин.

Сэм Сэруэль!.. Ой, извините меня.

Ужасный-ужасный, кошмарный-кошмарный, безумный-безумный девятнадцатый век!

Комические куплеты. Это и есть комические куплеты.

О бедном гусаре замолвите слово

– Чем угощаете, голубчики? – Извините, ваше сиятельство! Опять икрой. – Опять? Безобразие.

– А может, проще повесить тебя, голубчик? – Так… ваше сиятельство, веревку-то ведь фальшивой не сделаешь! – Для такого дела и настоящей не жалко!

Вот и поговорили!

Вот тебе варенье от Зизи, вот тебе ватрушка от Лулу, а вот пирог с грибами от самой мадам.

Врешь! Плетнева голыми руками не возьмешь!

Вы благородный человек, но и мы, карбонарии, понимаешь, тоже не лыком шитые!

Вы со мной так не разговаривайте. Я потомственный дворянин. Или вам еще раз тортом заехать?

Граф добрый, мухи не обидит. Сатрап, он и есть сатрап!

Дайте мне поручение, а уж особым я его и сам сделаю.

Для того я над вами командир, чтобы на столько дураков хоть один умный был.

– Думаю после спектакля рискнуть. – Тут либо думать-либо рисковать.

Кого мы только не играем! Короли! Герцоги! Рыцари! Ни одного современника! Ну и репертуар! Порядочному артисту убежать не в чем!

Запомни мое лицо, душегуб! Я к тебе по ночам являться буду!

Всех не переловишь, Артюхов!

Вставай! Карбонарий хренов!

Болтают все. Не на всех пишут.

Бубенцовы-это такая фамилия!

Перевод с английского языка на губернский.

Помните, у Лермонтова? «И скучно, и грустно, и некому руку подать…» Это поэт просто про меня написал.

Я старый больной человек! У меня семья, у меня астма!

Но женское сердце нежнее мужского, и сжалиться может оно надо мной.

Козьма Прутков сказал однажды: настоящая жизнь в городе начинается тогда, когда в него входят военные. Впрочем, может быть, он этого и не говорил.

– Мои орлы газет не читают, книг в глаза не видели, никаких идей не имеют! – Не надо перехваливать!

Не оскверняйте святого! Ах, не здесь! И не сейчас! А сегодня. Вечером. Я приду к вам домой…

Не я дело веду. Бумага его ведет.

Нет благородных людей в России! Нет! Не доросли! Рылом вот не вышли!

Я невольно жду чего-то, мне чего-то смутно жаль…

О бедном гусаре замолвите слово. Ваш муж не пускает меня на постой.

Театр-ремесло, бунт-призвание.

– Очень уж она щуплая. – В каждой губернии свой масштаб.

– Посторонних в полк не пускают. – Это я-то им посторонняя?! Ну вы скажете, господин хороший!

Приехал бы этот граф ко мне! Лет 20 назад. Живым бы не ушел!

Проверка, господа! Это проверка! Стреляйте! Проверка это. Проверка.

Работает машинка-то! Нам бы только иностранное ругать.

– Ты б хоть книжку какую прочитал! – А зачем, Иван Антоныч? – Хотя правильно. Тебе, может, и не к чему.

Убогий ты какой-то, Мерзляев. Жалкий, ей-Богу!

– Хотелось, как лучше! – Не надо, как лучше. Надо как положено.

Через год в каждой избенке народилось по мальчонке. Глотки драли, что сычи! Тоже будут трубачи!

Что ж ты, собрат, не подобно эпохе оделся?

Шутки для девочек поберегите!

Экий розанчик!

– Это они, мои сподвижники. Ох, они отомстят за меня! Ох, отомстят! – Так разукрасить могут только они. – Кто? – Сподвижники.

Я за вами слежу, барышня. Вы мое первое задание. Можно сказать, мой дебют. Вы идите, как идёте, но умоляю вас, не торопитесь! Помните, я старый больной человек.

Формула любви

– Для чего живёт человек на земле? Скажите. – Как же так сразу-то? И потом, где живёт? Ежели у нас, в Смоленской губернии-это одно, ежели в Тамбовской губернии-это другое.

– Никакое это не произведение, а Содом с Го-моррой! – Разве их две? Вроде одна… – Чего одна? – Одна Гоморра…

Жуткий город: девок нет, в карты никто не играет. Вчера в трактире украл серебряную ложку-никто даже не заметил: посчитали, что её вообще не было.

А голова предмет тёмный и исследованию не подлежит.

Коли доктор сыт, так и больному легче. Слово лечит, разговор мысль отгоняет.

– Карета сломалась, кузнец в бегах, так он в Васильевской гостинице сидит, клопов кормит. – Клопов? Великий человек, магистр-и клопов? – Так они, сударь, не разбирают, кто магистр, а кто не магистр.

Матант, не будем устраивать эль скандаль при посторонних!

И сия пучина поглотила ея в один момент. В общем, все умерли.

Не умеете лгать, молодой человек. Все люди разделяются на тех, которым что-то надобно от меня, и на остальных, от которых что-то нужно мне. Мне от вас ничего не нужно. Выкладывайте, что вам угодно.

– Маргадон! Почему открыта дверь? – Экс-кьюз ми, магистр! – Что экскьюз ми? – Варварские обычаи: ключи раздают, а замков нет.

Не надо громких слов, они потрясают воздух, но не собеседника.

Сильвупле, дорогие гости! Сильвупле… Жеву-при… авекплезир… Господи прости, от страха все слова повыскакивали.

– Дядь Степан, ихний кучер на меня в лорнет посмотрел. Чего это он, а? – Чего, чего. Зрение слабое. – Бедненький!..

– Степан! У гостя карета сломалась. – Вижу, барин. Ось полетела. И спицы менять надо. – За сколько сделаешь? – За день сделаю. – А за два? – Ну. За. Сделаем и за два. – А за пять дней? – Ну, ежели постараться-можно и за пять. – А за десять? – Ну, барин, ты задачи ставишь! За десять дён одному не справиться, тут помощник нужен-хомо сапиенс!

Это зачем же они её так крепют?

Кто ест мало, живёт долго, ибо ножом и вилкой роем мы могилу себе.

У меня воз сена стоит десять рублей. Стоить-то оно стоит, да никто ж его не покупает.

Ежели один человек построил, другой завсегда разобрать может.

Вчера попросил у ключницы три рубля-дала, мерзавка, и не спросила, когда отдам.

– Откушать изволите? – Как называется? – Оладушки. – Оладушки. оладушки… Где были? У бабушки. Селянка, у тебя бабушка есть? – Нету. – Сиротка, значит.

– Подь сюды. Хочешь большой, но чистой любви? – Да кто ж её не хочет. – Тогда приходи, как стемнеет, на сеновал. Придёшь? – Отчего ж не прийти? Приду. Только уж и вы приходите. А то вон сударь тоже позвал, а опосля испугался. – А она не одна придёт, она с кузнецом придёт. – С каким кузнецом? Не, нам кузнец не нужен. Что я, лошадь, что ли?

Меня предупреждали, что пребывание в России действует разлагающе на неокрепшие умы.

– А потом вас там публично выпорют как бродяг, и отправят в Сибирь убирать снег… – Весь? – Да. Снега там много.

Огонь тоже считался божественным, пока Прометей не выкрал его. Теперь мы кипятим на нём воду.

Для бегства у меня хватит мужества!

Все пришельцы в Россию будут гибнуть под Смоленском.

Дядя Степан, помог бы ты им, а? Ну грех смеяться над убогими. Ну ты посмотри на них! Подневольные ж люди, одной рыбой питаются. И поют так жалостно!..

– Погоня? – Погоня, Ваше Величество. – Это замечательно. Когда уходишь от погони, ни о чём другом уже не думаешь.

– Маргадон, один надо было зарядить… А вы, оказывается, бесчестный человек, Маргадон. – Конечно! Если б я был честный, сколько бы народу в Европе полегло! Ужас!

Статуя здесь ни при чём. Она тоже женщина несчастная. Она графа любит…

– Травами хорошо бы ещё подлечиться. Отвар ромашки, мяты… У вас в Италии мята есть? – Ну откуда в Италии мята? Видел я их Италию на карте: сапог сапогом, и всё.

– Ему плохо? – Не-ет, ему хорошо. – Хорошо? – Живым всё хорошо.