Текст книги "Беременность на сдачу"

Глава 16

– Можно? – интересуется Матвей, вопросительно смотря на меня.

– Да, простите. – Я отхожу и приглашаю его войти, придерживая полотенце одной рукой.

– Милый наряд, – комментирует доктор Левицкий и снимает туфли.

Я краснею, удерживая полотенце надежнее и стараясь сделать так, чтобы оно не свалилось или не раскрылось в самых “нужных” местах. Я не понимаю, как могла забыть о такой важной составляющей, как одежда. И только сейчас осознаю, что это выглядит как попытка соблазнения.

– Я ненадолго. – Стараюсь тут же уйти, но меня останавливают, ухватывая за руку.

– Я на пару минут, – спокойным тоном говорит Матвей, а во мне бушует пламя.

Я чувствую, как внутри разгорается огонь, исходящий от его прикосновения. Мы стоим там: он удерживает меня за руку, а я смотрю с удивлением и каким-то благоговением, хотя ведь должна испытывать к нему ненависть, особенно после всего, что мне удалось узнать.

– Простите. – Я наконец вырываю руку и прошу его пройти в гостиную. – Я таки оденусь. Мне будет спокойнее говорить с вами.

– Хорошо. – Он кивает и присаживается на диван, а я отхожу на пару шагов назад и скрываюсь за дверью.

Быстро забегаю в комнату, открываю шкаф, натягиваю первое попавшееся платье и белье, удовлетворенно смотрю на свое отражение и выхожу, возвращаясь к мужчине. Открываю дверь и застываю, потому что он рассматривает мои фотографии на столе, проводит рукой по снимкам, задевая их, и… оборачивается.

– Извините за ожидание. – Я улыбаюсь ему и захожу в комнату. – Так о чем вы хотели поговорить?

– Честно говоря, я забыл. – Он улыбается широкой и открытой улыбкой, а я понимаю, что это на сто, нет, на двести процентов Мэт из клуба. Это не игра воображения, не фронтальные вспышки – с этим мужчиной я познакомилась в клубе, с ним переспала и его ребенка ношу под сердцем.

– Простите, – говорю я. – То есть как забыли?

– Попал в атмосферу тепла и уюта. В моем доме не так по-домашнему, как здесь.

Кажется, я совершенно не понимаю, что он хочет сказать и к чему клонит, но стараюсь обходить острые углы и быть деловой.

– Вспоминайте, Матвей Алексеевич, – говорю мужчине. – Я уже собиралась ложиться, – пытаюсь объяснить, чтобы быстрее отправить его домой, но он только пожимает плечами и говорит:

– Я пытаюсь.

Чувствую легкую боль внизу живота, но не придаю ей значения, потому что чувствовала такие покалывания и легкое давление за сегодня уже раз десять. Я подавляю желание прикоснуться к своему животику и пытаюсь предугадать действия этого мужчины, но не получается.

– Как вы себя чувствуете, Вероника? – задает он вопрос, но мне почему-то хочется закрыться от него. Я начинаю нервничать, потому что не знаю, зачем этот мужчина возник на моем пороге в десять вечера.

– Хорошо. – Я немного кривлюсь, потому что на этот раз боль внизу чуть сильнее. – Скажите, а когда начинаются тренировочные схватки?

Вспоминаю, что где-то в интернете читала о том, что они могут быть и в двенадцать недель, но в это почему-то мало верится.

– О, вам еще далеко до них, – улыбается мужчина. – Но и они появляются не всегда.

– А на таком сроке, как у меня, бывают? – я задаю вопрос, а сама чувствую, как горячие струи стекают по ногам.

– Не бывают, – говорит Матвей и разворачивается ко мне, игнорируя фотографии. – Чувствуете себя плохо? Черт! – Я слежу за его взглядом и опускаю голову. Смотрю на свои ноги и вижу, как по ногам текут струи крови.

Матвей преодолевает разделяющее нас расстояние, дергает подол платья вверх и чертыхается еще раз. Я вижу, как он достает телефон, что-то нажимает, но после обращается к взволнованной мне:

– Прокладки у вас есть?

– Что? Да.

– Где?

– В ванной, кажется. – Я слабо понимаю, что происходит и что значит то, что я вижу, но, когда Матвей возвращается с прокладками и бельем, я смущаюсь.

– Вот, снимайте трусы и надевайте чистые с прокладкой. Я найду вам одежду, и мы поедем в клинику, сейчас же.

Я киваю и переодеваюсь под его пристальным взглядом. Плевать на то, что он смотрит, я могу потерять детей. Я лихорадочно собираюсь, натягиваю принесенные им за пару секунд штаны и кофту, надеваю пуховик и шапку, и через пару минут мы выходим на улицу, где Матвей тут же открывает дверь своего автомобиля.

– Надо какую-то пеленку, кровь… и я, – бессвязно бормочу я.

– Серьезно, Вероника? Готовы пожертвовать детьми, чтобы не испачкать мне обивку в машине? Садитесь, или я запихну вас внутрь.

Я прихожу в себя и залезаю на сиденье, пытаясь расположиться как можно удобнее.

– Лягте лучше, вам будет удобнее, и в вашем состоянии это оптимально.

Я слушаюсь и ложусь на спину, ноги поднимаю чуть вверх и думаю о том, что, если бы не он… непонятно, что вообще бы произошло.

Мы добираемся до больницы слишком быстро: Матвей привозит меня в дорогую клинику, но вовсе не в ту, куда обычно приезжаю я.

– Где мы?

– Успокойтесь, Вероника Сергеевна, вашим лечащим врачом буду я. – Я едва передвигаю ноги, и когда Матвей замечает это, то наклоняется, подхватывает меня под колени и спину и поднимает на руки.

Я обнимаю его за шею и утыкаюсь носом в ключицу, стараясь не дышать и вообще не сгореть от стыда.

Он дает какие-то указания, заносит меня в палату, после чего вокруг собираются какие-то девушки, рядом ставят треногу для капельницы, меня просят лечь и сжимать кулак.

Я исправно выполняю все, о чем меня просят, после чего чувствую укол в руку и сжимаюсь, расслабляясь только тогда, когда ощущаю прикосновение горячих пальцев к своей ладони.

– Что это? – Я смотрю на прозрачную жидкость, стекающую в мою вену через трубку.

– Я спасаю вас и ваших детей, Вероника, – спокойно говорит Матвей.

На протяжении часа мне колют еще и жутко болючие препараты, от которых бросает в жар. Хочется сказать, что мне ничего не нужно, но я стойко держусь, после чего Матвей говорит:

– Все. Больше сегодня трогать не будут.

– Простите, что…

– Спокойно, Вероника, я всего лишь сделал свою работу, и да, завтра мы обсудим переезд ко мне, потому что, судя по тому, что я вижу, дела обстоят не лучшим образом.

– Но…

Я пытаюсь возразить, но мужчина только поднимает руку и говорит:

– Завтра. Отдыхайте. – Он крепче сжимает мою руку, которую не выпускал из своей горячей ладони, и прощается, выходя из палаты.

Глава 17

– Вероника Сергеевна, доктор Левицкий ждет вас у себя на УЗИ. – В палату входит медсестра и ждет, когда я встану с кровати и последую за ней.

У меня практически нет нормальной одежды, и единственное, что на мне надето, – короткие шорты и майка. Сверху я набрасываю теплый халат, который мне привезла Ирка, и иду за медсестрой. Эта клиника совершенно другая, поэтому я понятия не имею, где находится кабинет Матвея.

Меня приводят в небольшое светлое помещение с огромным аппаратом УЗИ и кушеткой рядом.

– Здравствуйте, – лепечу я, едва вижу доктора.

– Доброе утро, Вероника, – тут же обращается он ко мне. – Проходите, ложитесь, посмотрим, как обстоят дела.

Я укладываюсь на кушетку и жду какого-то ужасного диагноза, который обязательно повлияет на мою способность вынашивать детей, но после осмотра доктор Левицкий просит вставать и говорит:

– У вас все в норме, за исключением небольшого тонуса. Вам придется некоторое время поберечься: меньше ходить, ни в коем случае не поднимать тяжелого, не взбираться по ступенькам. Через недельку-вторую все должно прийти в норму. – Он указывает на мягкое кресло и просит садиться, а после продолжает: – Лекарства мы отменяем, и вот еще. – Матвей смотрит на меня долгим взглядом, ждет, пока я присяду, после чего садится напротив.

– Что? – спрашиваю, вспоминая то, что он сказал пару дней назад.

– Я все еще хочу, чтобы вы переехали ко мне, Вероника. Посудите сами, вы в любой момент можете потерять ребенка или сразу двух. А так я смогу оказать вам помощь. У меня есть водитель, который всегда сможет привезти вас в больницу для осмотра.

– Матвей Алексеевич…

– Я устал слушать “нет”, Вероника. Это ваша безопасность, в конце концов. Вы должны понимать, что если бы я не приехал, то вы бы едва успели прибыть в больницу так быстро. И чем это чревато в будущем, вы понимаете?

– Да, но… вы совершенно посторонний для меня человек. И я не могу просто так переехать к вам. Вы можете сколько угодно раз уверять, что это исключительно в медицинских целях и вас интересует только профессиональная сторона, но… я не верю, – знаю, что говорю полный бред и его попросту не может интересовать что-то еще.

За эти пару дней я окончательно убедилась в том, что он меня не помнит. По его взгляду и обращению мне стало понятно, что этот мужчина забыл о той девушке, с которой развлекался в клубе, и я для него исключительно пациентка, но… я все равно не верю.

– Вы о чем? – тут же спрашивает Матвей.

– Я… просто… не понимаю зачем.

– Вероника Сергеевна, вы взрослая женщина. Вам не пять лет, чтобы чего-то не понимать. Вы – уникальный случай и ничего более. По вам можно докторскую диссертацию написать, изучать вас вдоль и поперек, а если вы будете под моим присмотром, это станет еще проще. Нет, вы не будете подопытным кроликом, но мне интересно наблюдать за вашей беременностью, а вам совершенно точно нужен мужчина, который присмотрел бы за вами.

Я киваю, на сто процентов убеждаясь, что не узнал. Это ведь хорошо? Тогда почему я начинаю злиться? Нервничать и желать убиения вот этого мужчины, сидящего напротив.

– В общем, я даю вам пару дней подумать. Сегодня вас выпишут и я отвезу вас домой, но вы пообещаете звонить, если почувствуете себя плохо. Через пару дней я жду вас в своей клинике и хочу услышать от вас правильный ответ на мое предложение.

Я нервно сжимаю ткань своего халата руками и пытаюсь перестать злиться, правда, получается ужасно плохо. Я встаю и благодарю его, а после выхожу из кабинета и возвращаюсь в свою палату, собираю немногочисленные вещи, что привезли мне сюда, и выхожу на улицу, где меня уже ждет Матвей Алексеевич.

Остаток пути мы едем в глобальной тишине. Он смотрит впереди себя, а я прокручиваю наш разговор снова и снова. В итоге Матвей помогает мне подняться в квартиру и прощается, а я достаю телефон и набираю Ирку, чтобы посоветоваться.

– Чего? – орет она в трубку. – Чтобы ты переехала к нему? А больше ему ничего не надо? Может, звезду с неба?

– Ир, – пытаюсь осадить подругу, но она гнет свою линию.

– Ника, здесь что-то не то. Левицкий не божий одуванчик, он не помогает одиноким бедным пациенткам только потому, что они уникальны.

– Я понимаю, но… он сказал, что я хорошо подхожу для докторской диссертации, – говорю и слышу истерический смех в трубку.

– Да срать он хотел на диссертации, Ника. Он их не писал никогда. Ты знаешь, сколько он зарабатывает? Эта клиника не единственное, что приносит ему деньги. Я всегда удивляюсь, почему он там работает, но ему вроде как нравится, да и зарабатывает он до фига.

– Ира, что мне делать?

– Отказываться, конечно! Если он так за тебя переживает, скажи, что переедешь к подруге. Убеди его в том, что за тобой будет кому присмотреть. Если он согласится, значит, действительно хотел помочь, если начнет уговаривать – он узнал тебя и я точно не знаю, чем это все закончится. Будь осторожна с ним, Ника.

– Спасибо тебе, Ир. Правда, спасибо.

– Да за что спасибо. И да, я не шучу насчет переезда, если случай реально сложный, давай к нам. Я почти все время дома, присмотрю за тобой, у нас и прислуга есть.

– Я не хочу переезжать, – упираюсь.

– А тебя и не спрашивают. Или к нему, или к нам. – Я знаю, что Ирка улыбается, потому что чувствую нотки смеха в ее голосе.

– Ладно. Я подумаю.

– Думай, подруга, и не нервничай.

Мы прощаемся, я отключаю звонок и пытаюсь понять, что делать дальше. Подпрыгиваю, когда слышу трель дверного звонка, и иду, чтобы открыть. На пороге стоит Дима с мужчиной и женщиной в строгих костюмах.

– Орлова Вероника Сергеевна? – первой приходит в себя женщина.

– Да.

– Меня зовут Озерцева Лилия Петровна, а это мой помощник Лашин Тимофей Семенович, мы прибыли по требованию вашего мужа Орлова Дмитрия. – Она кивает в его сторону и продолжает: – Мы узнали, что вы незаконно выселили его из квартиры, когда он имеет полное право на проживание в ней.

– Вы кто?

– Судебные приставы, и у нас есть документ, согласно которому Дмитрий имеет право жить в квартире.

– Какой документ? Это моя квартира, – возражаю я, но женщина только улыбается и говорит:

– Не думаю. – Она протягивает мне документы и комментирует: – Квартира принадлежит вам и вашему мужу в равных долях.

Глава 18

Я медленно оседаю на стул и безжизненно смотрю на то, как Дима затаскивает чемоданы внутрь. С победоносным выражением лица и ехидной полуулыбкой он заносит вещи сначала в прихожую, а после тянет их в нашу спальню. Я молчу и думаю, что делать. Мысль о том, чтобы согласиться на предложение Матвея, уж слишком сильно давит, но я отгоняю ее и понимаю, что лучше всего к подруге.

– Как тебе удалось это провернуть? – спрашиваю у своего скоро бывшего мужа.

– Молча. – Он спокойно пожимает плечами. – Ты же дурочка в таких делах, Вероника. Помнишь, мы ездили к нотариусу? Так вот там ты эти бумаги и подписала. Помнишь, какой ты была? Доверчивой, влюбленной дурочкой, смотревшей мне в рот. Ты такой бы и осталась, если б не тот инцидент. Каюсь, прогадал. – Он опускает голову, как будто ему и вправду жаль, но я ни на минуту не думаю, что это действительно так.

– Хорошо, что я открыла глаза, – спокойно говорю ему.

Я не нервничаю, не истерю, сохраняя ледяное спокойствие. Надеюсь на благоразумие нашего суда и то, что закон не оставит мать с двумя детьми на улице. А еще попробую попросить подругу найти мне адвоката, который разгромил бы иск Димы и разобрал его на атомы и молекулы.

Дима смеется и уходит шуршать в спальню, а я набираю подругу и прошу ее заехать за мной.

– Ты таки решила переехать? – спрашивает Ирка.

– Мне не оставили выбора, – со вздохом отвечаю ей.

– Матвей?

– Дима.

– А этот что учудил? – задается вопросом подруга.

– Приезжай – увидишь.

Я поднимаюсь со стула и захожу в спальню, где уже вовсю орудует Дима. Механическими движениями он складывает свои вещи в шкаф и при виде меня снова улыбается, видимо чувствуя, что победил. Я не хочу ссориться и что-то говорить, я просто достаю свой чемодан и складываю туда все, что Дима швырнул на кровать, освобождая место под свои шмотки.

– И что ты делаешь? – спрашивает он.

– А что? Незаметно? – огрызаюсь я.

– Ты куда-то собираешься? – осведомляется он. – Неужто к своему докторишке?

Я молчу, потому что не хочу спорить и выходить на ссору. Пока, на удивление, я совершенно спокойна.

– Так куда ты собираешься, Ника? – Дима подходит ближе и хватает меня за руки, не давая складывать вещи.

– Это тебя не касается, – зло шиплю ему в лицо.

– Касается, и еще как касается. Ты ведь все еще моя жена – надеюсь, ты помнишь это? Так что я вправе знать, где и с кем ты находишься.

– Ты ошибаешься, Дима, если считаешь, что вправе что-то спрашивать. Ты потерял это право сразу же, как запихнул член в другую бабу. – Я вырываю руки из его захвата и продолжаю закидывать вещи в чемодан.

– Я изменил тебе в день нашей свадьбы. И знаешь с кем? – он смеется, зло выплевывая слова. – С твоей двоюродной сестрой Инкой, помнишь ее? Она так соблазнительно выглядела на свадьбе, что я просто не мог удержаться, чтобы не нагнуть ее в туалете. – Он смеется, а я просто жалею себя и о том, что не увидела истинную натуру мужчины, с которым прожила, раньше.

От мыслей меня отвлекает звонок в дверь. Дима быстро шагает к выходу, чтобы открыть, а я и не собираюсь его останавливать. Пусть. Главное сейчас – собрать вещи.

– Ты какого хрена здесь забыл? – слышу ор Ирки с порога. – Не трахается тебе с белобрысой?

– И тебе привет, шлюшка, – ржет Дима, отчего меня передергивает.

Он никогда таким не был. Да, не принимал Иру и Свету, но чтобы так открыто оскорблять – никогда.

– А что же только шлюшка? Спермотоксикоз, Димочка? Ничего умнее придумать не смог? – голос Иры становится все ближе, а после она заходит в комнату. – Весело у тебя тут, – продолжает подруга. – Помочь с вещами?

– Давай.

– Эй, курица, – Дима заходит в комнату и обращается к Ирке, – ты все равно ее не увезешь. Надо будет – полицию вызову, но моя жена останется в моей квартире.

Подруга останавливается посередине комнаты с моим бельем в руках и удивленно смотрит на Диму, после чего швыряет вещи на кровать и уверенными плавными шагами подходит к нему ближе.

– Я надеюсь, ты не забыл, чья я жена? Или у тебя плохо с памятью? Так я могу напомнить. – Она тычет пальцем ему в грудь и продолжает: – Одно мое слово – и Олег тебя в порошок сотрет, Димасик. Ты же на работу устроиться не сможешь. Не только в нашем городе, но и в соседних, а может, и по всей стране. – Ира улыбается и отступает назад, а я думаю о том, что никогда бы не смогла быть такой уверенной в себе и спокойной. – Поэтому… – Она делает паузу, после чего продолжает: – Забейся в угол, покройся пылью, милый.

Я знаю, что Дима притормозит, и победоносно улыбаюсь, когда вижу, как он поджимает губы, а после и вовсе выходит из комнаты.

– Что он здесь делает? – спрашивает Ира.

– Он здесь живет. – Пожимаю плечами и, когда вижу, что подруга ждет объяснений, продолжаю: – Я вписала его владельцем квартиры еще в самом начале нашей семейной жизни и не знала об этом. – Я горько улыбаюсь. – Была наивной дурочкой, смотрящей ему в рот. Его слова, между прочим.

– Вот же гад. – Ирка дергается в сторону выхода, но я хватаю ее за руку.

– Давай не будем. Помоги мне собрать вещи и уехать. Я потом решу, что делать дальше, ладно?

Ирка кивает, но я вижу, что она недовольна таким положением вещей и наверняка уже разработала план по уничтожению моего бывшего мужа. Я с радостью его послушаю, но не здесь и не сейчас, потому что на данный момент все, что меня интересует, – убраться из квартиры подальше.

Собрав сумки, Ира набирает своего водителя, который тут же приходит за ними и вытаскивает их на улицу, помещая в багажнике. Я залезаю в машину, и мне становится немного легче. Нет, я не собираюсь пускать все на самотек, но и скандалить сейчас не хочу. Я вспоминаю наставления доктора Левицкого: “Беречь себя и не нервничать”. Именно этим я и собираюсь заниматься.

– О нет, – слышу стон Ирки, когда мы уже подъезжаем к ее дому.

– Что такое? – Пытаюсь разглядеть причину ее восклицания, но ничего не вижу. – Что, Ира?

– Машина Левицкого, – она указывает на ту самую серебристую иномарку, – приехал к Олегу, наверное.

Мне не нравится то, что происходит, хотя бы потому, что я до сих пор не могу разгадать Матвея. Не знаю, как он поступит, увидев меня в доме своего партнера по бизнесу. Не решит ли он, что я попросту пренебрегла им и нашла более легкий и удачный вариант?

– Эй, – Ирка дергает меня за руку, – расслабься. Ты же моя подруга. Они обычно сидят в кабинете, мы попытаемся незаметно прошмыгнуть.

Увы, незаметно не получается, потому что, как только мы заходим в дом, мужчины спускаются по лестнице нам навстречу. Олег коротко кивает мне и улыбается Ирке, а я решаюсь перевести взгляд на Матвея и сталкиваюсь с его потемневшими глазами, не обещающими мне ничего хорошего.

Глава 19

– Здравствуйте, Матвей Алексеевич, – прихожу в себя первой и стараюсь изобразить самую искреннюю улыбку, на которую только способна.

– Добрый день, Вероника. – Он приподнимает уголки губ, изображая скорее оскал, нежели улыбку, и я сжимаюсь под его взглядом.

– Вы знакомы? – тут же осведомляется Олег, переводя взгляд то на меня, то на Матвея.

– Да, знакомы. Она моя пациентка.

– Милый, помнишь, я тебе рассказывала, что запишу подругу к тебе в клинику к Матвею? Так вот я записала Нику. – Ира ослепительно улыбается своему мужу, и он коротко кивает, смотря на нее с таким теплом, что у меня щемит сердце.

У меня ведь никогда не было такой семьи, заботливого мужа, готового сдувать с меня пылинки, и самое главное, что я и не замечала этого. Жила в иллюзии любви и счастья, прозрев только тогда, когда мой муж трахнул другую на моих глазах. Я глупая, бесспорно, но, смотря на свою подругу, размечталась о таком. Вот где нужны дети, вот какой семье не хватает маленького чуда, которое стало бы чудесным дополнением их счастью.

А я… я даже не знаю, будет ли в моей жизни тот, кто станет любить моих детей так же, как и я. Будет ли у них любящий отец, который с радостью пойдет гулять на детскую площадку, возьмет на себя заботы по приготовлению молочной смеси, сменит меня ночью, когда я окончательно выбьюсь из сил.

– Ника, значит, – из раздумий меня вырывает насмешливый голос моего доктора.

Я поворачиваю голову и замечаю, что Ира с Олегом проследовали на кухню, скрываясь за дверью. Я делаю шаг в их сторону, но меня останавливают крепкие уверенные мужские руки, которые обхватывают меня за талию и толкают к стене. Я делаю пару неуверенных шагов и вжимаюсь в твердую поверхность сзади, совершенно не понимая, что происходит.

– И что же вы делаете здесь, Ника? – Его рука все еще покоится на моей талии, а горячее дыхание обжигает кожу на щеке, так что хочется отодвинуться и не вдыхать его до боли знакомый запах.

– Отпустите меня. – Я поднимаю руки и упираюсь ладонями ему в грудь, отталкивая, но он стоит на месте и молчит.

Изучающе смотрит на мое лицо, пробегает взглядом по губам, спускаясь ниже. Он так смотрит, что я теряюсь. Не понимаю, что происходит и куда я попала, убегая от бывшего мужа.

– Упрямая, да? – Наконец он поднимает голову и смотрит мне в глаза. – Куда-нибудь, лишь бы не ко мне?

– Я не знаю вас.

– Ну да. А Ирину с Олегом, значит, знаешь?

Да он насмехается надо мной. Стоит как неприступная скала, не давая возможности пошевелиться и вздохнуть. Я ведь действительно стараюсь не дышать им, чтобы не чувствовать этот древесный аромат с цитрусом и мятой. Нет, только не он. Я не хочу снова прикрыть глаза и забыть обо всем, выбросить из головы слова подруги, которые действительно стали забываться.

– Отпустите, Матвей Алексеевич, – шепчу я и жду, когда он отступит, но вместо этого он только приближается и наклоняется ко мне.

– Ты совсем не знаешь эту семью, – приглушенно говорит он.

Я с ужасом понимаю, что он вдыхает мой запах и целует мою шею. Проводит влажным поцелуем по коже и заставляет мое тело трепетать и требовать ласки. Еще больше.

Я же хочу его.

Несмотря на все, что знаю, несмотря на преграды, стоящие между нами, и то, что он, возможно, самый жестокий человек, я хочу его. Он волнует меня настолько, что я готова поддаться, закинуть руки на его шею и впиться поцелуем в его пухлые губы.

– Эй, Мэтти, – слышу голос подруги. – Ну-ка, отойди от моей подружки, – голос Ирки приближается.

Я распахиваю глаза как раз тогда, когда Матвей отходит на пару шагов, отпуская меня из плена своих рук и дурманящего запаха.

– Ну вот что ты тут устроил, а? – Ирка тычет кулачком в его плечо. – Напугал Вероничку. – Ирка хватает меня под руку и тянет к себе. – Тебе что, девчонок из клуба мало?

– Вероника моя пациентка, Ира, – он говорит так, что не остается сомнений в его правоте, при этом он не оправдывается. Просто констатирует голые факты, отчего я отвожу взгляд и стараюсь смотреть куда-нибудь в сторону, но только не на мужчину, который при каждом удобным случае смотрит на меня.

– Да-да, наверное, поэтому ты зажал ее в углу, как загнанную лань. – Ира отмахивается от мужчины и берет меня под руку. – Идем, я покажу тебе твою спальню.

– Ира, – его голос разрезает тишину, прозвучав, как мне показалось, слишком угрожающе, – оставь Веронику и дай мне с ней поговорить.

– Послушай…

– Нет, это ты послушай, – прерывает подругу. – Она моя пациентка, и мне необходимо сказать ей несколько слов.

– В другой раз. – Ира пожимает плечами и подталкивает меня к лестнице, где меня ждет Глория – постоянная домработница. – Покажи Веронике ее комнату, – говорит подруга, после чего меня как куклу передают в руки другой женщины. – Прости, Никусь, но тебе реально лучше уйти, я быстро выпровожу его и вернусь.

Я киваю и иду за Глорией, но почему-то мне кажется, что стоило остаться и послушать Матвея. Не то чтобы я не доверяла подруге, но его слова о том, что я не знаю эту семью, и еще его взгляд – злой, нервный и убийственно страшный, – направленный на подругу, заставляет ежиться и испытывать гамму не самых положительных эмоций. Я начинаю бояться своего доктора и надеяюсь, что Ира поможет мне перейти на постоянный осмотр к кому-то другому.

Глория проводит меня в светлую спальню, учтиво открывает передо мной дверь и просит располагаться. Говорит, что принесет все необходимое в течение часа, и удаляется. Я осматриваюсь в комнате, выполненной в светлых голубых тонах, и понимаю, что здесь удобно, но жутковато. Олег любитель антикварной мебели, и все его комнаты обставлены не современными дизайнерскими шкафами, а старинными комодами, не кроватями с мягкой периной, а ложами с балдахинами. А еще эти картины…

Я уже не уверена, что сделала правильный выбор, потому что вряд ли смогу уснуть здесь, но мои раздумья прерывает Ирка, ворвавшаяся в комнату.

– Прости, что заставила тебя ждать, но Матвей, кажется, начал подозревать. Я еле тебя спасла от его лап. – Она смеется, а когда замечает мой растерянный взгляд, произносит: – Странно здесь, да? Я и сама до сих пор не привыкну, Никусь, но Олег очень любит такую обстановку, строгий стиль, все дела. Но если хочешь, я попрошу его на время вышвырнуть все это и обставить комнату по-нормальному.

– Нет, что ты, – я поспешно отказываюсь. – Не нужно, я привыкну. – Выдаю одобряющую улыбку и в подтверждение своим словам сажусь на кровать и тяну подругу за собой.

– Слушай, – тут же говорит Ира, – тебе нужно срочно менять доктора, и у меня, кажется, есть кое-кто на примете.