Текст книги "Беременность на сдачу"

Глава 20

Ира действительно находит мне другого врача, и сейчас я стою возле его кабинета. Не знаю как, но подруга даже карточку со всеми результатами раздобыла, так что мне не придется все сдавать заново.

– Проходите, – из кабинета выходит молоденькая девушка лет двадцати пяти и просит меня зайти.

– Здравствуйте, – здороваюсь с доктором и улыбаюсь ему самой миловидной улыбкой, на которую только способна.

– Здравствуйте. – На меня смотрит приятная женщина лет пятидесяти, с высокой прической и густой челкой. – Проходите, садитесь, давайте карточку. – Улыбка покидает ее лицо, едва я протягиваю ей свою карту.

Она листает ее, пересматривает, а после удивленно вскидывает брови и смотрит на меня.

– У вас два плода с разными сроками? – задает она вопрос, после которого я энергично киваю. – И что же вас не устроило в предыдущей клинике? – Она оценивающе смотрит на меня и ждет ответа.

– Не сошлись с врачом, – спокойно отвечаю я.

– Правда? Там ведь отличные врачи, – возражает женщина.

– Да, но… – договорить мне не дает звук открывающейся двери, на который мы дружно поворачиваем головы.

Я не могу поверить: на пороге стоит Матвей Левицкий собственной персоной. В темных джинсах и светлом свитере он смотрится так, что я на мгновение задерживаю дыхание. Смотрю на неумолимо приближающуюся к нашему столу фигуру и ожидаю его действий. Они просты: он просит моего доктора и ее ассистентку, или кто она там, выйти.

– Нет, погодите, – вставляю я, но женщина мило улыбается мне и разводит руками.

– Что все это значит? – спрашиваю у Левицкого, едва за женщинами закрывается дверь и мы остаемся в кабинете одни. – Вы как… вы что? Почему они ушли? – От ярости я сжимаю кулаки и дико смотрю в глаза своему доктору, а он… да он же улыбается! – Да говорите же вы наконец! – кричу и толкаю его в грудь, но он стоит на месте, не делая и шага, правда, больше не улыбается.

– Умерьте свой пыл, Вероника, – с этими словами он подходит к двери, проворачивает ключ в замке и закидывает его в свой карман.

– Откройте сейчас же!

– Прекратите истерику – это раз. И два: мы выйдем отсюда сразу, как поговорим. – Он подходит ко мне, усаживает на кушетку, а сам располагается на стуле, где несколько минут назад сидела, кажется, Галина Ивановна.

Странно, но его легкий тон и уверенность вселяют в меня спокойствие. Что он, в конце концов, может сделать? Закрыть меня здесь? Вытащить из поликлиники насильно? Я усмехаюсь и откидываюсь назад, упираясь спиной в стенку.

– Я устал бегать за тобой, устал просить тебя переехать ко мне, поэтому у меня к тебе только одна просьба: давай прекратим.

– Прекратим что? – интересуюсь у него, ожидая совсем не тех слов, которые он говорит следом.

– Не делай вид, что не понимаешь, Ника, – называет меня так, как тогда в баре. – Я знаю, что ты носишь моего ребенка, и да, я сразу узнал тебя.

Я молча смотрю на него и пытаюсь совладать с обуревающими меня чувствами. Узнал. Ну конечно, Вероника, он не мог не узнать ту, с кем переспал. Я выдавливаю из себя улыбку и встаю.

– Это не ваш ребенок. – Пытаюсь уйти, но Матвей опережает меня, хватает за руку и усаживает обратно.

– Собирай свои вещи. Прямо сейчас ты переезжаешь ко мне.

– Спасибо, но в этом нет необходимости. – Со злобным взглядом высвобождаю свою руку из его цепких пальцев, однако мне вновь преграждают путь.

– Я заберу своего ребенка, как только он родится, – угрожающе начинает он. – И это случится независимо от твоих желаний.

– А что, если нет? – я усмехаюсь и с вызовом смотрю ему в глаза. Ни на минуту не собираюсь отступать. Этот ребёнок мой, и ничто не заставит от него отказаться.

– Нет? – Он приподнимает одну бровь в удивлении, а выражение его глаз дает понять, что удивлен моим выпадом.

– Нет, – киваю я. – Или вы думали, я упаду вам в ноги и начну умолять не делать этого? За своего ребенка я пойду на все. – Я делаю шаг к нему и с яростью всматриваюсь в его глаза. – Я ни за что его не отдам!

– Это, конечно, похвально – такая материнская привязанность, вот только я не собираюсь оставлять своего ребенка непонятно кому. – От него веет ледяным спокойствием и уверенностью, но я не собираюсь сдаваться.

– Судя по тому, как охотно вы суете свой агрегат куда ни попадя, детей у вас может быть гораздо больше, – язвлю я и отхожу от него, внезапно понимая, что почти прижимаюсь к его широкой груди.

– Я переспал с тобой по твоей же просьбе, – ухмыляется он, чем только выводит меня из себя.

Я прекрасно помню, о чем просила его и что говорила в тот вечер. Каждая чертова секунда нашей совместной ночи откликается в голове набатом, заставляет просыпаться по ночам от желания к нему и ненависти к себе. И в эту минуту, когда стоящий напротив мужчина проявил себя в истинном обличье, я надеюсь, что смогу взять себя в руки и перестать чувствовать это притяжение.

– Вы действительно думаете, что я отдам ребенка? – решаюсь спросить у него. – Что мне никто не поможет и вы просто заберете его, как будто его и не было?

– Да, Вероника. Именно так я и думаю. Ты хотела дитя, верно? Сделала ЭКО, прошла через все процедуры. Ты получишь своего ребенка, здесь нет никаких проблем, но второго я забираю. Он не принадлежит тебе.

Я смеюсь. Зло и с ненавистью к этому мужчине. Я нарисовала себе картинку, которой нет. Провела красивыми, яркими масляными красками по прогнившему полотну в надежде, что гниль не проявится, но вот же она – собственной персоной передо мной. Увы, истинное обличье этого мужчины уже ничто не скроет.

– Я не поеду, – говорю ему. – Вам придется тащить меня насильно, потому что я не поеду.

– Поедешь. И знаешь почему? Жизнь твоих детей с сегодняшнего дня зависит от меня. Ни одна поликлиника в этом городе не возьмется за тебя, и поверь, я позабочусь, чтобы не взялись и в пределах страны. Я знаю, это жестоко, но мне нужен ребенок, а тебе уход. Подумай о втором ребенке. Ему нужно хорошее питание, ведь риск того, что плод может не выжить, есть всегда, – он констатирует сухие факты.

Без каких-либо эмоций и сожаления. Просто говорит и говорит, а у меня сердце разрывается. На глаза наворачиваются предательские слезы, и я отхожу назад, усаживаясь на кушетку.

– Тебе нельзя нервничать, – слышу холодный голос и лишь усмехаюсь.

– Вы выбрали неверную тактику, если хотели, чтобы я не нервничала.

– «Ты», обращайся ко мне на «ты», – его голос звучит все так же собранно, как будто несколько минут назад мы обсуждали не судьбу двух детей, а какой-то товар. – Я сожалею, но таково мое решение.

Глава 21

– Что-то не так? – слышу голос Матвея совсем рядом.

Мы сидим в его автомобиле, я отворачиваюсь к окну и утыкаюсь лбом в стекло, думая, как найти выход из сложившейся ситуации. Мы забрали вещи от Иры с Олегом. Я даже из машины выходить не стала, просто ждала, когда мои сумки погрузят в багажник и мы поедем. Я устала.

– Меня тошнит от запаха кожи, – спокойно говорю я, смотря на дорогу.

– Раньше все было нормально, – его голос звучит обеспокоенно, что заставляет меня повернуться к нему и удивленно распахнуть глаза.

Не найдя в его взгляде подтверждения обеспокоенности, я хмыкаю и отворачиваюсь.

– Я просто не знала, что вы за человек.

– А теперь? – внезапно спрашивает он. – Теперь знаешь?

– Знаю, – киваю скорее для себя, потому что через стекло вижу, как Матвей сосредоточен на дороге.

Остаток пути мы едем в полном молчании, и к концу меня действительно начинает тошнить, а еще я жутко голодная, потому что с утра не стала есть, чтобы сдать анализы. Замечаю, как мы подъезжаем к огромным кованым воротам, Матвей нажимает какую-то кнопку, и ворота открываются. Ловлю себя на том, что сижу с полураскрытым ртом. Быстро его закрываю, но не могу сдержать шокированного выражения лица и удивленного взгляда. Это сколько же ему клиника приносит?

Я рассматриваю дом из окна автомобиля, поэтому, когда дверца открывается, я чуть подаюсь вперед и чувствую уверенные и крепкие мужские руки на своих плечах.

– Аккуратнее, – слышу его глухой голос и поднимаю глаза, встречаясь с его взглядом.

Поспешно отворачиваюсь и стряхиваю его руки со своих плеч. Вылезаю из автомобиля и отступаю подальше от мужчины, чтобы не чувствовать его запаха и не пропитываться чертовски обволакивающей и порабощающей аурой. Пока я осматриваюсь, Матвей достает из багажника сумки.

– А как же прислуга? – с усмешкой спрашиваю я, кивая на тяжелые баулы.

– Прислуга в доме, – спокойно говорит он. – Я познакомлю тебя со всеми, не переживай.

Матвей ловко берет две мои огромные сумки в одну руку и направляется ко мне, хватает меня ладонью под локоть и ведет за собой, правда, я вырываюсь почти сразу и остаток расстояния до двери иду сама. По пути смотрю на огромный особняк, обнесенный огромнейшей территорией с вечнозелеными растениями и деревьями. Подобные дома я видела только по телевизору, в фильмах и сериалах, а еще в каталогах дизайнеров, считая, что подобные сооружения проектируют только мультимиллиардерам.

Огромные панорамные окна, несколько балконов на втором этаже, широкий бассейн на территории, небольшая беседка со встроенным баром, множество растений и несколько гаражей, из чего я делаю вывод, что серебристая иномарка – не единственная машина Матвея. Осматриваюсь по сторонам и задумываюсь над тем, чем зарабатывает этот мужчина. О жутко дорогих приемах я осведомлена, но неужели этих денег хватает на содержание такого громадного особняка?

– Проходи. – Матвей пропускает меня вперед.

Едва сделав пару шагов, я замираю на полпути, смотрю на внутренний интерьер, и мне становится не по себе. По коже пробегают мурашки, а сердце сковывает страх. Огромная лестница в центре разделяет первый этаж на две части. В правой стороне располагается огромная плазма, широкий диван для большой компании и стеклянный столик. Слева я замечаю несколько дверей, ведущих в другие комнаты, и пару высоких зеленых растений в горшках.

Полы из натурального красного дерева отлично сочетаются со светлыми пастельными тонами обстановки, с громадной люстрой на потолке, которая, почему-то вызывает у меня приступ смеха и непонимания. Я снова перевожу взгляд на лестницу и замечаю, что примерно на середине она разветвляется, разделяя, видимо, и второй этаж так же, как и первый.

Матвей бросает мои сумки где-то у дивана и скрывается за одной из дверей. Возвращается оттуда со стаканом в руках, который тут же протягивает мне:

– Вот, выпей. Ты завтракала? – Я мотаю головой и беру стакан с яблочным соком. Удивленно смотрю на него, не веря, что он запомнил сок, который я пила.

– Не любишь яблочный? – Моя вера разбивается на мелкие осколки, разлетающиеся по всей гостиной. – Принести другой?

– Нет, спасибо. – Я делаю пару глотков и отвлекаюсь от болезненного контакта с его глазами, которые заставляют меня ежиться как от холода.

– Идем, я покажу тебе второй этаж, после познакомлю с персоналом и тебе приготовят поесть. Проголодалась?

– Матвей, я…

– Все обсуждения отложим до момента, когда у меня будет время, Вероника. Сейчас его катастрофически нет. У меня есть час, который я потрачу на экскурсию по дому, после я оставлю тебя здесь одну и уеду на работу, это понятно? – Он вопросительно смотрит на меня и после моего короткого кивка хватает за руку и ведет за собой.

– Лестница разделена надвое, как ты уже успела заметить. Правая сторона для гостей, приемов, здесь обычно остаются гости и родственники на время пребывания в доме.

– У вас будут ночевать родственники? – удивленно спрашиваю, после чего мысленно одергиваю себя.

Конечно же, у него есть родственники, Вероника, и неудивительно, если они останутся на ночь.

– Я стараюсь сократить подобные ночевки до минимума, но пару раз в год случается. Тебя информирую на случай, если вдруг придется принимать гостей. – Я киваю, соглашаясь с рациональностью объяснений. – Левая сторона моя. Я там работаю, сплю, иногда ем и занимаюсь спортом. Предпочитаю, чтобы туда не заходил никто, кроме прислуги, это понятно?

Он только что сказал мне, чтобы я не совала свой нос в ту часть дома, где проживает его сиятельство? Пфф, и не собиралась!

– Вероника, этот момент понятен?

– Да, более чем.

– Отлично.

Мы поднимаемся на второй этаж. Правая часть полностью отделена огромной стеной, а слева замечаю коридор с несколькими дверями вдоль стен. Мы заходим в ту, что расположена почти в центре.

– Это твоя комната. На время пребывания здесь я буду спать в соседней, чтобы помочь тебе, если в этом будет необходимость. Если буду отсутствовать – оставлю вместо себя кого-то из персонала, чтобы ты чувствовала себя в безопасности.

Я киваю и осматриваю свою комнату: большая двуспальная кровать с темным шелковым постельным бельем, несколько прикроватных тумбочек и шикарный темно-синий ковер в центре. Мой взгляд приковывает огромный шкаф-купе и зеркало с косметикой, духами и коробочками с украшениями. Собираюсь съязвить и спросить, после кого мне досталась комната, но тишину разбивает его холодный голос:

– Одежда и обувь в шкафу, косметика и украшения на тумбочке куплены для тебя, – будто прочитав мои мысли, поясняет Матвей. – До тебя из женщин здесь никто не жил. Из родственников, разумеется.

– Ты что, гей? – невольно вырывается вопрос.

– Очень остроумно, Вероника, особенно учитывая, что ты носишь моего ребенка, зачатого вполне естественным путем. Ты же помнишь каким? – хрипло раздается рядом с моим ухом его голос, а после его уверенная рука с тугими канатами вен отбирает у меня сок.

Глава 22

Я вздрагиваю, когда стакан с глухим звуком опускается на деревянную поверхность тумбочки, но на то, чтобы повернуться, просто не хватает сил. Сердце буквально выпрыгивает из груди, а руки моментально становятся влажными от волнения. Матвей не делает никаких попыток приблизиться или прикоснуться, но я спиной чувствую, что он смотрит, оценивает, буквально выжигает дыру в спине и заставляет мое тело покрываться мурашками.

– Лучше бы мне забыть, – глухо отвечаю я и разворачиваюсь.

В нос тут же ударяет его запах – терпкий, с нотками мяты и некоторой горечи. Я поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом. По коже тут же разбрасывается куча иголок, потому что он смотрит так же, как тогда в клубе, – с желанием, восхищением и заинтересованностью. Я жадно ловлю этот взгляд и примеряю его на себя, понимая, что это временно. Вот сейчас он изменится, грозно посмотрит на меня и выдаст фразу, после которой я возненавижу его еще больше, окончательно пойму, что он не человек, а чудовище, способное пойти на все, лишь бы добиться своего.

Но вместо этого он делает шаг ко мне, обвивает мою талию и прижимает к себе, второй рукой хватает меня за подбородок и нежно проводит пальцами по щеке. Я замираю. Наверное, должна оттолкнуть его, поставить на место и напомнить, что еще час назад он сказал, что заберет моего ребенка, а я… я не нужна ему.

Да, я должна, но у меня попросту нет на это сил, потому что несмотря на все сказанные слова я верю действиям и тому, как он смотрит. Как пожирает меня одним взглядом. Я ведь не рисую это. Вот он, мужчина, с которым у меня был лучший секс в жизни. Он рядом со мной, обнимает и смотрит так, будто важнее меня нет в этой жизни. Внутри тут же поселяется надежда на то, что он не собирается отбирать моего ребенка, что ему, возможно, нужна я.

– Я наблюдал за тобой, – будничным тоном говорит Матвей. – Ждал, когда ты признаешься, что второй ребенок мой, смотрел, какая ты… – Он гладит мою скулу большим пальцем, а я задерживаю дыхание, чтобы не спугнуть момент, возникший между нами.

– И-и-и… – Он не дает мне договорить, прикладывая к губам указательный палец.

– Ты не оправдала моих надежд, Вероника. Моему сыну или дочери нужна мать, которая сможет принимать верные, обдуманные решения, а ты… о чем ты сейчас думаешь? – Он скользит пальцами ниже, касается чувствительной коже на шее и уводит ладонь за затылок, перебирая мои волосы. – Ты думаешь о поцелуе, Вероника. О том, как мои губы коснутся твоих, как мой язык пленит твой рот.

Я смотрю на то, как шевелятся его губы, как он слегка ухмыляется и обнажает ровные белоснежные зубы, и понимаю, что он прав. Я жажду его поцелуя, хочу, чтобы он коснулся моих губ и сделал все то, о чем говорит. Я неосознанно облизываю губы языком и ловлю то, как взгляд Матвея темнеет, он шумно выдыхает и выдает:

– Ты ведь хочешь меня. В твоих мыслях я наверняка зашел дальше, чем просто поцелуй, гораздо дальше.

На мгновение мужчина прикрывает глаза, после чего в его взгляде нет ничего, что напоминало бы чувства, полыхавшие несколько секунд назад. Он смотрит отстраненно, холодно и расчетливо, а с его губ срывается:

– Мне не нужна женщина, не способная контролировать свои желания, а моему сыну не нужна мать, думающая о том, как бы ее трахнул едва знакомый мужик.

Напряжение разряжает звонкий шлепок. Не сразу понимаю, что именно я становлюсь тому причиной, но, когда понимаю, уже поздно. На щеке Матвея проступают красные полосы, а взгляд начинает гореть опасным огнем, но мне плевать. Я вырываюсь из его захвата, но мне не дают этого сделать. Крепкие мужские руки удерживают меня на месте.

– Предпочитаю не получать пощечин просто так, – холодность его голоса поражает и удивляет.

– Просто так? – язвлю я. – Ты только что назвал меня женщиной, готовой переспать с первым встречным, – я наконец перехожу на «ты», потому что отвечать ему вежливо больше нет ни желания, ни сил.

– А разве это не так? – с ухмылкой спрашивает он. – Или не ты сняла меня в клубе?

– Ты делаешь выводы по одному поступку?

– Мне этого достаточно.

– Рациональность, говоришь. – Я прищуриваю глаза и триумфально смотрю на него. – Где же ваша рациональность, Матвей Алексеевич? – Я прижимаю ладонь к его затвердевшему паху и продолжаю: – Спустилась ниже пояса?

– Естественная реакция организма. – Он пожимает плечами и слегка толкает бедрами, позволяя почувствовать всю длину.

Я резко отдергиваю руку и вспоминаю момент, когда его член наполнял меня у стены клуба. Чувствую, как лицо заливает краска стыда, а после его руки отпускают меня.

– Я мужчина, Вероника, и мне позволительны случайные связи с женщинами. А ты… ты будущая мать, и твое поведение совершенно неподобающе.

– Чего? – взрываюсь я. – Может, мне похоронить себя и забыть о сексе? Ты слышишь, что несешь?

– Спокойно, тебе нельзя волноваться. – И снова его ледяная холодность и размеренность, снова эта чертова маска, за которой нет ни единой живой эмоции.

– Да пошел ты на хрен! – шиплю я. – Ни ты, ни твои чертовы тараканы не имеют права указывать мне, что делать.

– Пока ты в моем доме, будешь жить по моим правилам. И оскорбительные слова тебе также не идут. Они лишний раз доказывают, что ты не та женщина, которая должна воспитывать моего ребенка.

– Я с радостью уеду отсюда. – Я улыбаюсь и прохожу мимо, направляясь к двери, но сильная рука тут же перехватывает мое запястье.

– Ты никуда не пойдешь, – властным голосом произносит мужчина.

– Давай проясним. Я остаюсь в твоем доме, вынашиваю детей, не думаю об удовольствии, уделяя внимание только своему состоянию, а после родов отдаю тебе сына или дочку. Ничего не забыла? – На самом деле у меня в голове не укладывается весь этот бред, но я таки произношу и жду… жду, что он скажет, что пошутил.

– Да, именно так. – Он пожимает плечами, после чего поднимает руку, смотрит на часы и говорит: – Мне пора. Я пришлю экономку, она познакомит тебя со всеми.

– Нет, стой, – кричу ему вслед. – Мы не договорили.

– Я все сказал. – Он скрывается за дверью, а я сжимаю кулаки и начинаю обдумывать план мести. В том, что месть будет, я не сомневаюсь. Не собираюсь спокойно сидеть и ждать дня родов, а потом сделать поклон его высочеству и отдать ребенка. Ни. За. Что.

Глава 23

– Здравствуйте. – Я неловко переминаюсь с ноги на ногу, пытаясь привлечь внимание полноватой женщины, что-то записывающей в тетради.

Наконец она обращает на меня внимание и поднимает голову, чтобы оценить своим пронизывающим взглядом. Я едва нашла в себе силы, чтобы спуститься и найти экономку, которая почему-то не пришла, хотя Матвей сказал, что попросит ее познакомить меня с домочадцами.

– Простите, – говорю я. – Мне бы найти экономку. Матвей…

– Да, – быстро перебивает меня женщина, – это я. Извини, не было времени, чтобы зайти к тебе, но ты спустилась. Я Ангелина Дмитриевна, управляющая домом. Сейчас здесь осталось не так мало народа, но завтра с утра познакомлю тебя со всеми, правда не уверена, что тебе оно нужно. Ты ведь ненадолго здесь? – Она приподнимает бровь и вопросительно взирает на меня, будто я та самая кость, которая может стать ей поперек горла.

Информация, льющаяся из ее рта, едва устраивается в моей голове, правда имя женщины я забываю сразу же. Что-то со мной точно не так. Она смотрит на меня и ждет ответа, а я пожимаю плечами и выдаю:

– Как Матвей Алексеевич решит.

Она хмыкает и отворачивается к тетрадке, снова что-то записывая. Я жду, когда же женщина снова обратит на меня внимание, но ей, кажется, плевать.

– Простите, не могли бы вы…

– Не могла, – слишком резко отвечает женщина. – Я сейчас занята.

– Но Матвей…

– Ой, ладно, – нехотя она встает из-за стола и направляется ко мне.

Едва женщина встает, я замечаю огромную грудь, которая натягивает ткань блузки спереди до предела. Создается впечатление, что крохотные пуговички вот-вот оторвутся и все внутреннее богатство вывалится наружу. На ней темно-синяя униформа с какой-то эмблемой на груди, надпись на которой я не успеваю прочитать, потому что женщина быстро разворачивает меня к двери и буквально выпихивает в гостиную.

Минут за двадцать я знакомлюсь со всем персоналом, правда едва ли запоминаю хотя бы половину из тех, кто мне был представлен. Одна из девушек все же запоминается – Кристина, стройная длинноногая красотка с красивыми вьющимися волосами, пухлыми губами и широко распахнутыми глазами. Она больше похожа на куклу Барби, чем на уборщицу, но Ангелина Дмитриевна представляет ее именно так.

Девушка смотрит на меня как на прокаженную, да и остальные явно удивлены, если не сказать больше.

– Ну все, все, расходитесь, – машет руками экономка. – Знакомство окончено. Тебе что-то нужно? – тут же спрашивает у меня женщина.

– Поесть, – спокойно говорю я. – Не завтракала, Матвей обещал, что меня покормят.

Экономка закатывает глаза и цокает языком, но все же ведет меня на кухню, где мне накрывают на стол. Мне определенно не нравится сложившаяся в доме аура, да и Ангелина Дмитриевна явно позволяет себе больше, чем должна.

Тем не менее я отгоняю тревожные мысли и с удовольствием поглощаю легкий салат, несколько паровых котлет и выпиваю стакан персикового сока. Не зная, должна ли помыть тарелку или оставить ее на столе и просто уйти, решаю, что, если вымою, корона с меня не упадет, да и мне полезно больше двигаться.

Вымыв посуду, я оставляю ее сушиться и выхожу в гостиную, где ожидаемо никого нет. Решаю немного прогуляться по дому, а после выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Правда, на улицу я не успеваю, потому что экскурсия по дому занимает много времени. Я осматриваю почти всю половину на втором этаже, а после спускаюсь на первый и натыкаюсь на огромное помещение, где есть парилка, бассейн, бар с алкоголем и большие окна с видом на территорию.

Здесь меня и находит Кристина. Девушка заходит в помещение так тихо, что я узнаю о ее присутствии, только когда она задает вопрос:

– И надолго ты здесь?

Я разворачиваюсь и смотрю на ее уверенную позу и сложенные на груди руки. Мне совершенно непонятно, почему экономка, а теперь вот уборщица так рьяно спрашивают о том, долго ли я здесь пробуду.

– Прости, не думаю, что могу ответить на этот вопрос. – Я обнимаю себя руками и отворачиваюсь.

Завороженно смотрю на территорию, укрытую снегом, и на мгновение мне кажется, что я, как Золушка, по стечению обстоятельств попала в неведомый мир. Правда, мужчина, выходящий из автомобиля, совсем не походит на прекрасного принца, скорее на злую мачеху. Я улыбаюсь своим мыслям и смотрю, как Матвей направляется в дом. Его освещает свет фонарей, и, когда он поднимает голову вверх, я тут же отхожу от окна, хотя почему-то уверена, что он увидел меня.

– На что ты надеешься? – слышу голос Кристины, о которой, к своему собственному стыду, напрочь забыла.

– О чем ты? – спрашиваю у нее, хотя предпочла бы просто промолчать и обойти ее стороной.

– Ты прекрасно знаешь о чем! – Она закатывает глаза, и только сейчас я вижу сходство с экономкой: Кристина или дочь Ангелины, или родственница, потому что они действительно очень похожи.

– Нет, не знаю. – Я делаю пару шагов в сторону, хотя понимаю, что просто так обойти девушку и выйти не получится, а стремительно бежать к выходу будет не слишком красиво, хотя, по правде говоря, хочется именно этого.

– Какого черта ты приехала в этот дом к чужому мужчине? – Я вскидываю голову и буравлю девушку взглядом. Слова о чужом мужчине резко отдают в ушах и набатом бьют по голове, лишая способности разумно мыслить.

– Не думаю, что это тебя касается, Кристина, – голос Матвея громом раздается со стороны двери, и единственное, на что я способна, – медленно развернуться и встать столбом.

Его взъерошенные волосы и помятое лицо красноречивее любых слов говорят о том, что он устал. Видимо, смена в клинике была не самой легкой. Одергиваю себя. С чего бы мне думать о том, устал он или нет?

– Прости… те, – говорит Кристина и виновато опускает голову.

– Иди занимайся делами, – коротко бросает ей и отходит, чтобы девушка могла выйти.

Когда Кристина выходит, я снова отворачиваюсь, надеясь, что мне не придется разговаривать с Матвеем и он просто уйдет, но моим надеждам не суждено сбыться. Я слышу его медленные, но уверенные шаги и вздрагиваю, когда они затихают за моей спиной.

– Осмотрела дом? – коротко спрашивает Матвей.

– Да.

– И как?

Он что… интересуется моим мнением? Не поворачиваясь, пожимаю плечами и как можно равнодушнее говорю:

– Впечатляет.

Мне действительно понравился его особняк, но издавать восторженные возгласы не собираюсь.

– Я могу пользоваться бассейном? – спрашиваю у него, решая, что, возможно, нам стоит поговорить спокойно, без претензий друг другу и резких слов.

– Можешь, но только со мной.

Его ответ выбивает воздух из моих легких. Я быстро вдыхаю новую порцию кислорода и поворачиваюсь, решая, что ослышалась.

– Прости, что?

– Глубина бассейна больше стандартной, поэтому будешь плавать под моим присмотром. Это в первую очередь безопасность, Вероника. – Он устало выдыхает и трет пальцами переносицу, после чего продолжает: – Я немного отдохну и осмотрю тебя. – Он усаживается в кресло, откидывая голову на спинку и прикрывая глаза, а я думаю о том, что с удовольствием встала бы сзади и сделала ему массаж.

Если бы мы были парой, конечно.