Текст книги "Круг Героев"

4
Вверх по витому дереву

– Как думаете, о нас троих напишут книги? – Какое-то время фамильяры шли молча, и вот наконец Гилберт заговорил. – Представьте, мы уйдем в Завтрашнюю Жизнь, а они еще будут долго-долго храниться в архивах.

– Наверняка в Огромийских исторических архивах будет целый отдел с материалами о нас, – важно произнесла Скайлар. – Вы же знаете, о Кальстаффе, Лоранелле и Горном Алхимике написана целая куча книг.

Троица направлялась на юг по немощеной дороге, которая вела прямиком к Лесу-под-Лесом. Этот лес, как и пики Кайласы, было видно издалека. Элдвин различал верхушки деревьев на горизонте, но до этих деревьев еще топать и топать целый день. И прокатиться на повозке, как в прошлый раз, не получится.

– А парад в нашу честь устроят? – мечтательно продолжал Гилберт. – До чего люблю парады!

– Что-то вы, ребята, сильно гоните коней, – заметил Элдвин. – В смысле, мы же еще даже не нашли семерых наследников.

– Ну так найдем. Это же наша судьба, – отозвалась Скайлар.

Элдвин промолчал в ответ.

– Да ладно, не важно, что там устроят в нашу честь, – гнул свое Гилберт. – Главное, чтобы мое семейство все это видело.

Элдвин скосил глаза на отцовское ожерелье. Шепчущие раковины хранили голоса его матери и сестры-близнеца и его, Элдвина, голос тоже. Вот и все, что осталось от его семьи.

– Ой прости, Элдвин, – спохватился Гилберт. – Я не хотел…

– Да ничего. Я еще не теряю надежды отыскать сестру. Это, конечно, будет та еще история. Она ведь даже не знает, что я есть на свете.

– Когда все закончится, мы тебе поможем, – твердо сказала Скайлар. – Чего бы нам это ни стоило.

Сойка и лягух, конечно, не могут быть в родстве с котом. Но в конце концов, настоящая семья – это совсем не обязательно родственники.

* * *

Когда фамильяры достигли опушки леса, уже почти смеркалось. Элдвин смутно помнил, как бродил под изумрудными кронами колоссов вместе с Джеком – тогда они с верным еще только-только познакомились. И как они наткнулись на паука-нимфу, и как напоролись на гундозверя. Хорошо бы сейчас обойтись без таких вот встреч.

Скайлар летела немного впереди, чтобы разведать обстановку.

– Ну так и с чего начнем? – спросил Гилберт. Лягух рассматривал зеленый полог, протянувшийся над головой фамильяров на многие мили.

– Ш-ш-ш! – прошипела Скайлар. – Я что-то слышу!

Элдвин прислушался. Где-то вдалеке раздавался барабанный бой. Бум-бах-бах-бум. Бум-бах-бах-бум. Звук определенно доносился откуда-то сверху.

Скайлар подлетела к изогнутому дереву с толстой корой.

– Вот, глядите, витое дерево, – сказала она. – У него ствол закручивается, получается что-то вроде лестницы. Можно взобраться.

Элдвин уперся когтями в ствол и пробежал метра полтора вверх.

– Мне годится, – сообщил он. – А ты как, Гилберт?

Присоски на лапах Гилберта, как выяснилось, отлично подходили для похода по витому дереву.

– Мы же все-таки древесные лягушки, – хмыкнул он.

Скайлар летела рядом; фамильяры поднимались все выше и выше прямо к нежно-зеленому своду из густой листвы. Они проникли сквозь листья и оказались под новым сводом, словно на втором этаже. Света на этом уровне было больше, и пестрые цветы упрямо тянулись вверх, к прорехам в плотных кронах, откуда лился свет. Сотни бабочек с бело-зелеными крылышками и белыми тельцами кружили в потоках легкого ветерка.

Над головой у Элдвина, Скайлар и Гилберта пронеслась стая дневных летучих мышей. С пронзительным визгом мыши накинулись на трепещущих насекомых: раскрыв пасти, хищники заглатывали добычу целиком. Несколько мгновений – и бабочек как не бывало. А покончив с ними, свирепые твари заметили и фамильяров.

– Сдается мне, ребята, что бабочки были только закуской, – слабым голосом промяукал Элдвин. – А мы и есть настоящий обед.

Летучие мыши сделали круг и вернулись к фамильярам. Элдвин и Гилберт продолжали карабкаться как ненормальные, но ясно было, что до следующего зеленого этажа им не дотянуть.

– Скайлар, настало время для хорошенькой иллюзии, – встревоженно проквакал Гилберт.

– Иллюзии тут не помогут, – печально сказала сойка. – Дневные летучие мыши добычу ищут не глазами, а ушами.

– Что же нам делать? – в ужасе завопил Гилберт.

– Для начала хотя бы говорить потише, – посоветовал Элдвин.

Слишком поздно: хищники хором издали торжествующее шипение и, как по команде, раскрыли пасти. Но внезапно зеленый покров наверху приоткрылся, и оттуда вынырнуло исполинское крылатое насекомое. Оно очень походило на съеденных малюток-бабочек – и окрас такой же, и узор на крыльях. Только размер у него был какой-то невообразимый. Бабочка-великан слопала пять летучих мышей в один присест и еще трех – во второй.

Элдвин с Гилбертом издали вздох облегчения и поскакали дальше на следующий уровень. А крылатое чудище тем временем устроило летучим мышам настоящую бойню.

– Как я погляжу, мамаша-бабочка расстроилась из-за деток, – пропыхтел Гилберт.

– Если это мамаша, то с папашей я бы встретиться не хотел, – ответил Элдвин.

Кот и лягух прорвались через зеленый покров и очутились в стране великанов. Насекомые и цветы здесь были просто громадными. Гигантские пауки плели сети размером с замок; жуки-олени, которые и так-то не маленькие, здесь были ростом под стать настоящим оленям. Даже изящные божьи коровки своим жутким видом больше смахивали на драконов. «Теперь-то понятно, каково блохам, что живут в моей шерсти», – заметил про себя Элдвин.

– Эй, мы что, вдруг сделались маленькими? – пискнул Гилберт.

– Нет, – покачала головой Скайлар. – Подозреваю, это сок колоссов. – Сойка махнула крылом в сторону отверстия в стволе, откуда потихоньку сочился алый сок. Муравей – уже довольно большой – жадно присосался к липкой струйке. Через какое-то мгновение лапы муравья начали расти, а сам он стал пухнуть как на дрожжах.

– Кальстафф вроде бы говорил, кто сок надо смешать с пряной лавой, иначе роста не получится, – заметил Элдвин.

– Так и есть, только это про людей и зверей, – пояснила Скайлар. – А с насекомыми, видно, все по-другому.

Бум-бах-бах-бум. Бум-бах-бах-бум.

Барабанный бой делался громче и громче.

– Кажется, мы приближаемся к обезьяньей деревне, – с надеждой проквакал Гилберт.

Все трое продолжили подъем. Лапы у Элдвина уже начали уставать. Еще бы: и по земле-то милю пробежишь – запыхаешься, а тут все вверх и вверх.

Следующий зеленый свод был уже близок… Хоть бы за ним нашлась наконец эта деревня ревунов. Но там, за пологом листвы, оказалось всего лишь небо, расцвеченное роскошным закатом. Кот и лягух стояли на кроне дерева, словно на травянистом лугу, и облака плыли совсем низко: протяни лапу – и коснешься. Фамильяры добрались до самой вершины Леса-под-Лесом – и ни единого ревуна вокруг. Хуже того: барабанный бой стал звучать глуше.

– Наверное, прячутся, – предположил Гилберт. Хотя это и так все понимали.

Элдвин смотрел по сторонам. Сначала ему казалось, что никого и ничего здесь нет. Но, приглядевшись внимательнее, он увидел хижины, тут и там искусно спрятанные среди верхушек деревьев. Скайлар тоже эти хижины заметила и полетела прямиком к ним. Элдвин с Гилбертом с опаской ступили на зеленый покров – но оказалось, что он очень плотный и вполне их выдерживает. Подходя к хижинам, Элдвин заметил, что они выстроились вокруг огромного деревянного помоста. На нем стояли барабаны, а рядом какая-то постройка вроде амбара и гробница. Скайлар уже уселась на помосте и вертела головой, озираясь по сторонам.

– Банши, выходи! – звала она. – Я знаю, что ты здесь.

Элдвин с опаской покосился на сойку. Она, часом, не свихнулась?

– Э-э-э… Скайлар, – деликатно начал он. – А ты уверена, что там кто-то есть?

– Не знаешь разве, какой дар у обезьян-ревунов? – прочирикала Скайлар. – Невидимость, вот какой. – И снова прокричала: – Банши!

Ответа опять не последовало. Нет, а если подумать: как можно найти невидимку, желающего спрятаться? И тут кто-то словно коснулся Элдвиновой шерсти. И это точно не был ветер.

– С виду они вполне безобидные, – произнес женский голос. Спустя секунду перед фамильярами из ниоткуда возникла обезьяна-ревун со светло-коричневой шерстью. – Боюсь, здесь нет никого по имени Банши.

И вдруг кто-то как дернет Элдвина за хвост! Кот, подскочив, обернулся, но за его спиной никого не было.

– Симка, – строго сказала рыжеватая обезьяна, – так себя не ведут.

Та, кого отчитали, оказалась молоденькой сконфуженной обезьянкой.

Вслед за ней еще несколько ревунов появились из воздуха.

– А тут, наверху, есть еще деревня ревунов? – спросила Скайлар.

– Нет, ревуны живут только здесь, – ответила рыжеватая обезьяна.

– Банши ушла из деревни много лет назад. Она сделалась фамильяром, – объяснила Скайлар.

– Многие из наших сородичей отправились помогать волшебникам, – кивнула ее собеседница.

– Но Банши должна была вернуться назад, – не отступала Скайлар.

Ревуны понимающе переглянулись.

К фамильярам шагнула обезьяна с ярко-рыжей шерстью и глазами навыкате:

– Вы, должно быть, говорите об Элбаре. Банши – это ее нижнее имя.

– Вы не скажете, где нам найти ее? – оживилась Скайлар.

– Она все больше сидит на облачной ветви, медитирует, – ответила рыжая обезьяна, указывая ввысь на ветку, что тянулась с помоста прямо к облакам. Фамильяры задрали головы и разглядели одинокую фигурку на фоне неба.

Тем временем обезьяны все появлялись и появлялись из воздуха – их уже было около сотни. Некоторые так и стучали в барабаны, но большинство просто уставилось на странных пришельцев из нижнего мира. В глазах ревунов светилось любопытство. «Похоже, гости им в диковинку», – подумал Элдвин. А о Троих из Пророчества здесь, кажется, и слыхом не слыхивали.

Обезьяна со светло-коричневой шерстью – видимо, она здесь была главной – подвела фамильяров к сплетенной из лиан лестнице. Элдвин и Гилберт полезли по ступеням вверх, Скайлар парила рядом. Когда они ступили на ветвь, полого поднимавшуюся вверх, розовые и лиловые отблески заката уже угасли и в темно-синем небе начали вспыхивать звезды.

На самом конце ветви, скрестив задние лапы и закрыв глаза, сидела обезьяна. Она медленно и ритмично ударяла в обтянутый шкурой барабан, словно подыгрывая ветру. Тонкие черты обрамляла густая черная шерсть.

– Банши! – обрадованно выкрикнула Скайлар.

Обезьяна тут же открыла глаза.

– Гилберт, Скайлар, глазам не верю! – Банши вскочила и пылко обхватила сначала сойку, потом лягуха передними лапами и хвостом. – А это кто с вами? – спросила она, заметив Элдвина.

– Я Элдвин, фамильяр Джека.

– А, братишки Марианны, – заулыбалась обезьяна. – Он что, уже дорос до фамильяра? Я-то помню его еще крохой, с меня ростом. – Банши осеклась и оглянулась. – Так, погодите-ка, а где ваши верные? И что вы вообще тут делаете?

– Так ты ничего не знаешь? – спросила Скайлар.

– О чем? – не поняла Банши. – Я живу в воздухе, в милях от земли. Новости сюда доходят нечасто.

– Ну тогда ты многое пропустила, – затараторила Скайлар. – Огромии грозит страшная беда. Новое Воинство Мертвецов уже шагает по нашей земле. Ты нужна нам, чтобы спасти королевство. Мы должны привести по одному наследнику каждого…

– Согласна, – быстро сказала Банши.

– …каждого из Первых Столпов… Так ты уже согласна? – переспросила Скайлар.

– Ну да. Я с вами.

– А ты не хочешь сначала выслушать все?

– Да зачем? – пожала плечами обезьяна. – Я сижу и жду хоть какой-то возможности искупить то, что натворила. Торчу тут, среди облаков, уже битых три года наедине с совестью. Вся такая невидимая, даже если меня видно.

– Это из-за Галлеона? – спросил Гилберт.

– Я не справилась. Я должна была сделать больше. Кальстафф всегда твердил нам, что долг фамильяра – помогать верному, что бы ни случилось. А я позволила ему втянуть себя в этот поединок. И все из-за каких-то дурацких сантиментов.

– А я думал, это было романтично, – протянул Гилберт.

– Может, и романтично, да только он из-за этой романтики потерял все, – покачала головой Банши. – Свою магию. Свое достоинство. Доверие людей, которых должен был защищать. – Она помолчала мгновение и добавила: – И меня.

– А что такое стряслось между вами? – спросила Скайлар.

– После того злосчастного поединка я предлагала Галлеону вернуться в Каменный Ручей. Ну кто еще мог придумать, как вернуть эту склянку с его магией, как не Кальстафф? Но Галлеон уперся. Он и так чувствовал себя страшно униженным. Так что вместо возвращения к учителю он давай слать в Каменный Ручей те хвастливые письма. И это мой верный, такой могущественный волшебник! Я просто не могла на все это смотреть. В общем, мы сильно повздорили и наговорили друг другу всякого. И он объявил, что больше я ему не фамильяр. Не хочу, говорит, тебя видеть, и все тут. И что мне было делать? Фамильяр до конца жизни связан нерасторжимыми узами со своим верным. Не могла же я вернуться в лавку в Бриджтауэре: эй, ребята, ничейный фамильяр никому не нужен? Ну я и отправилась домой. – Банши глубоко вздохнула и хлопнула в ладоши. – Хватит об этом. Так что там насчет «спасти королевство»?

– Ты одна из семерых наследников, которых мы должны отыскать и привести к древнему Резному Камню, – сказала Скайлар. – И теперь мы немедленно отправляемся в Сумрачные холмы.

– А в этом-то унылом местечке вы что забыли? – удивилась Банши.

– Нам нужен бладхаунд.

– А, ясно, – кивнула обезьяна. – Симеон, брат Завулона.

– Именно. И мы рассчитываем попасть туда к рассвету.

– Попадете через час, – заверила Банши. Она закинула барабаны за спину и издала тот самый рев, что подарил ревунам их название. На ее зов из амбара на помосте вылетел красно-серый мотылек размером с небольшой плот и завис над Банши и Троими.

– Запрыгивайте, – велела Банши. – Надеюсь, к полетам вы привычные?

Гилберт выпучил глаза еще больше обычного.

– Э-э-э… ну, если честно… у меня был довольно трагический опыт с ястребом-громовником, – промямлил он.

Но спутники Гилберта уже карабкались на спину мотыльку, так что выбора у лягуха не оставалось.

– Нет, это наше правило, что большинство решает, мне определенно не на лапу, – проворчал Гилберт и неохотно полез следом за друзьями.

– Элбара! – позвал голос из крытой листьями хижины. – Куда это ты, детка?

– Мир в опасности, мама, – ответила Банши. – Так что к обеду не жди.

Обезьяна живо сгребла поводья, болтавшиеся на шее мотылька. Она прямо сгорала от желания поскорее отправиться в путь, Элдвин это чувствовал.

– В Сумрачные холмы! – воскликнула она и решительно дернула поводья. Исполинское насекомое устремилось ввысь. Даже Скайлар предпочла не лететь рядом, а покрепче держаться, устроившись у него на спине.

Элдвин сразу понял, что кататься верхом на огромной бабочке – совсем не то, что летать с волшебной палочкой. Сколько раз он смотрел на мотыльков, бешено мельтешащих возле пламени свечи, и от одного этого зрелища всякий раз его мутило. А теперь на таком вот мельтешащем мотыльке ему приходится сидеть, удерживаясь изо всех сил. Гилберту тоже приходилось несладко – он побелел как полотно. А вот Банши, напротив, вся сияла улыбкой.

Лес-под-Лесом становился все меньше и меньше и наконец превратился в зеленый холмик вдалеке. Один из семи наследников найден; на один шаг Трое из Пророчества приблизились к цели. Но Банши – это самая легкая из их задач. В голове у Элдвина все крутился и крутился вопрос: а что же будет с остальными шестью? Получится ли отыскать их, пока не стало слишком поздно?

5
Сумрачные холмы

Великанская бабочка петляла в темноте, и от нее испуганно шарахались птицы. Гилберт сидел, уткнувшись носом в лапы.

– А ты скажи: «Мы идем туда, где хорошо», вдруг поможет, – посоветовал Элдвин, не зная, как еще поддержать друга.

– Поможет, как же, – горестно проквакал лягух. – На такой высоте ничего не помогает.

Бабочка внезапно устремилась вниз. Все погрузились в туман; ничего не стало видно дальше кончиков мотыльковых усов. До этого полет протекал довольно бодро, а тут вдруг на Элдвина накатила черная тоска. Он понял, что ужасно скучает по Джеку и горюет о родителях и сестре. И зачем он вообще ввязался в этот поход?

Может, друзья скажут что-нибудь в утешение. Обернувшись, Элдвин увидел, что сойка и лягух тоже порядком приуныли. Даже Банши скисла. И куда только подевалась вся ее неуемная энергия?

– Ты тоже это чувствуешь, да? – спросила Элдвина Скайлар.

– Ага, глубокую печаль, – кивнул кот.

– Постарайся не поддаваться ей, – предупредила сойка. – Это туман Сумрачных холмов.

Мотылек штопором устремился вниз.

– Тпру, малыш, тпру! – закричала Банши, натягивая поводья. Но насекомое, словно не слыша, так и неслось вниз. – На него тоже как будто действует туман. Он не слушается, – сказала обезьяна фамильярам.

Мотылек даже перестал махать крыльями – словно в нем умерла всякая надежда. Элдвин что было мочи вцепился когтями в мохнатую спину бабочки. Его спутники тоже приготовились к жесткой посадке. Несколько мгновений – и вся компания на мотыльке грянулась оземь. От удара Элдвин ослабил хватку и, не удержавшись, звучно грохнулся с бабочки. До чего же трудно было подниматься. И вовсе не потому, что он поранился или ушибся – сердце Элдвина налилось такой тяжестью, что тянуло к земле, словно гиря.

Наконец он кое-как встал на все четыре лапы. Ни мотылька, ни друзей сквозь густую пелену тумана было не разглядеть.

– Гилберт, Скайлар! – слабым голосом позвал он.

– Я тут, – без всякого выражения отозвалась Скайлар.

– Мне так тоскливо, – простонал Гилберт. – Что со мной такое?

Элдвин через силу поплелся на звуки их голосов. Вот Гилберт, вот Скайлар – вроде бы ему полагается радоваться при виде друзей, но он не радуется.

– Это хуже, чем в тот день, когда я чуть не скинул Элдвина с Предательского моста за рюкзак с мушками. – Гилберт скорбно глядел куда-то в пустоту.

– Ох, до чего ужасный был день. – Скайлар свернулась, превратившись в комочек перьев, и спрятала клюв под крыло. – Идите без меня.

Глядя на своих печальных товарищей, Элдвин вдруг сообразил, что про Банши-то они совсем забыли.

– Банши, – прошептал он. – Как она там, совсем одна? – Лапы у Элдвина подкосились, к глазам подступили слезы. – Ей, наверное, так страшно…

– Не реви, – всхлипнул лягух. – А то и я разревусь.

Элдвин шмыгнул носом.

Спустя мгновение кот и лягух хором плакали навзрыд.

Гилберт подскакал к Элдвину, обхватил его перепончатыми лапками и уткнулся в кошачью шерсть.

И внезапно Элдвину полегчало. Печаль как будто развеялась, и он снова стал самим собой.

– Спасибо, Элдвин, – квакнул лягух. – Мне гораздо лучше.

Гилберт уже собрался отстраниться от Элдвина, но тот остановил его.

– Слушай-ка, – сказал Элдвин, – а ведь я, кажется, понял. Дружеская поддержка – вот средство против тумана.

Гилберт положил лапу на плечо Элдвину, а кот, шагнув к сойке, коснулся лапой ее крыла. Подействовало мгновенно: Скайлар подняла голову и огляделась.

– Видите, – мяукнул Элдвин. – Я же говорил. Нам просто нужно не отпускать друг друга, и все будет хорошо.

– Нужно найти Банши, – сказала Скайлар.

– Банши! – завопил Гилберт.

После падения беднягу-мотылька еще несколько метров тащило по земле – осталась широкая борозда. Элдвин пошел по ней, касаясь хвостом Скайлар; Гилберт скакал, положив лапу коту на плечо. Фамильяры быстро наткнулись на безжизненное тело бабочки; рядом съежилась Банши. Троица кинулась к ней.

– Банши! – окликнула Скайлар.

У Элдвина к горлу подступил комок – то ли из-за тумана, то ли от настоящей грусти. Что же выходит, не успели они обрести нового друга, как тут же его потеряли? Фамильяры осторожно перевернули обезьяну на спину. Банши дышала, но взгляд ее был совсем пустым, словно она умерла.

– Это Завтрашняя Жизнь? – спросила Банши.

– Нет. – Скайлар вспорхнула обезьяне на плечо.

Почувствовав дружеское крыло, Банши тут же приободрилась. Глаза ее снова наполнились жизнью.

– Нам нельзя отпускать друг друга, – объяснила Скайлар. – Иначе туман снова окутает нас скорбью.

– Не отпускать так не отпускать, – согласилась Банши. – Раз уж ты там сидишь, можешь поклевать блох у меня на загривке.

– Я, пожалуй, обойдусь, – поморщилась Скайлар.

– Ну и где нам искать вашего бладхаунда? – спросила Банши.

– Точно я не знаю, – покачала головой Скайлар. – Знаю лишь то, что Симеон поселился здесь после смерти своего верного.

Четверка разбилась на пары: Скайлар с Банши шли впереди, а Элдвин с Гилбертом – за ними. Оставив позади лежащего мотылька, они вступили в густое облако тумана. Им навстречу попались три женщины в длинных коричневых платьях и сандалиях; лица их были закрыты. Держась за руки, женщины понуро плелись и тихонько всхлипывали. Они даже не глянули в сторону фамильяров и Банши: просто пробрели мимо и скрылись в тумане.

– Сюда приезжают оплакивать близких в годовщину их ухода, – объяснила Скайлар. – Кто-то всего на день, кто-то на неделю. А кто-то вообще остается здесь насовсем и живет на вершинах холмов, слушая голоса усопших, в зыбкой надежде хоть мельком увидеть дух любимого существа.

Они двинулись следом за исчезнувшими в тумане женщинами. У подножия пологого холма неспешно тек ручей. Гилберт, завидев его, тут же скакнул к воде, заодно подтащив и Элдвина. Кот опустил морду в ручей, чтобы напиться. Но, сделав глоток, Элдвин принялся яростно отплевываться.

– Фу-у, она соленая! – скривившись, мяукнул он.

– Говорят, в ручье, что огибает Сумрачные холмы, течет не вода, а слезы, – произнесла Скайлар. – Слезы живых и умерших – тех, кто спустился с холма и остался здесь.

– А полминуты назад нельзя было сказать? – возмутился Гилберт, вытирая язык.

Скайлар и Банши двинулись дальше. А Гилберт все стоял по щиколотку в воде и цепко удерживал Элдвина, не давая тому идти дальше.

– Если ты задумал тут купаться, мой тебе совет… – начал было Элдвин.

– Не-не, – мотнул головой лягух. – Я что-то вижу.

Объяснений Элдвину не требовалось. Значит, у Гилберта новое видение. Сейчас он видит прошлое, настоящее или будущее в этом потоке слез.

– Это что, Скайлар? – спросил Элдвин, заглядывая лягуху через плечо.

Ошибиться было невозможно: на почти неподвижной глади ручья виднелся сам Гилберт, словно окаменевший, а голубая сойка парила над ним и мерила его ледяным взглядом.

– А смотрит-то как, – пробормотал Гилберт. – Еще злее обычного.

– Астула Йаджмада! – нараспев прокричала сойка.

Сильно взмахнув крыльями, Скайлар соединила маховые перья – одно чисто голубое, другое с черным пятнышком на кончике, – и откуда ни возьмись появилось багровое копье. Оно метнулось вперед и поразило Гилберта прямо в грудь.

Гилберт – настоящий, не из видения, – в ужасе отшатнулся, а его двойник на глади ручья с криком упал замертво.

– А-а-а-а-а-а-а-а! – орали оба Гилберта.

– Скажи, что нам все приснилось, – сказал Гилберт Элдвину.

Элдвин помолчал, а потом выдавил:

– Э-э… а что именно?

– Этого не может быть, – твердо произнес лягух. – Просто не может быть. Чтобы Скайлар меня убила?

– Гилберт, ты, главное, не переживай так, – забеспокоился Элдвин. – Ну подумаешь, какое-то видение…

– Какое-то видение?! Легко тебе говорить. Это не тебя угробит твой лучший друг!

– Ты же сам говорил, что твои видения не всегда точны.

– Они, может, не всегда понятны – это да, – кивнул Гилберт. – Но суть-то у них верная! Вспомни хоть видение о косой ведьме, которая оказалась Паксахарой. А то видение в Потоке Времени, что уплыло к твоему отцу. И теперь вот это!

– Нет, погоди. – Элдвин не желал сдаваться так просто. – Скайлар, помнится, говорила про твое видение с маленькими гиппопотамчиками, которые должны были на вас напасть. И выяснилось, что это всего лишь соленый укроп.

– Ну было такое, – после долгой паузы неохотно признал Гилберт. Хотя чувствовалось, что Элдвин его не убедил.

– И с каких это пор Скайлар мечет копья крыльями? – гнул свое Элдвин, кладя лапу на плечо другу.

– Ни с каких, – покачал головой Гилберт.

– У нее разве есть черное пятно на кончике крыла?

– Не-а.

– Думаешь, ты настолько бесишь Скайлар, что она готова тебя убить?

– Да вряд ли, – ответил Гилберт все еще с некоторым сомнением в голосе.

– Эй, не отставайте там! – крикнула Скайлар, успевшая вместе с Банши уйти далеко вперед.

Гилберт аж подпрыгнул.

– Да, госпожа, уже бегу, госпожа, – проквакал он. – Только не убивай меня!

* * *

Элдвин с Гилбертом нагнали обезьяну и сойку. Все четверо поднимались к первому гребню Сумрачных холмов. В тумане, пронизанном лунным светом, виднелись сотни и сотни фигур – скорбящие, что нашли временный приют здесь, на склоне холма. Кто-то спал прямо под открытым небом, кто-то бродил по кругу.

Элдвин прошел мимо бородатого мужчины, который восклицал, обращаясь к камню:

– Герти, вернись! Я останусь тут! Не уйду, пока не вернется Герти!

Элдвин окинул взглядом холмы: на вершинах тут и там стояли фигуры, тоскливо кричавшие что-то в туман. Фамильяры и Банши углублялись в толпу скорбящих, и Элдвин начал слышать шепот – разные голоса бормотали что-то, все время перебивая и заглушая друг друга, так что ни единого слова было не разобрать.

– Что они говорят? – спросил Гилберт.

– Это проклятие Сумрачных холмов, – объяснила Банши. – Все приходят сюда за весточкой из Завтрашней Жизни, а получают вот это.

– Тут и свихнуться немудрено, – заметил Элдвин.

Скайлар заговорила с пузатой свиньей, молча сидевшей неподалеку.

– Мы ищем бладхаунда по имени Симеон. – Ответа не последовало. Скайлар повысила голос в надежде привлечь внимание свиньи. – Пса коричневого окраса, с черными лапами и длинными отвислыми ушами. Тебе такой не встречался?

– Здесь все кого-то ищут, – скорбно поведала свинья. – Как давно он скончался?

– Он еще жив.

– А, значит, один из нас, скорбящих. – Свинья задумалась. – Хм, имя вроде незнакомое. А вам известно, когда он попал сюда?

– Мне говорили, что уже несколько лет назад, – ответила Скайлар.

– Тогда вам стоит поискать на гребне холма. – Свинья указала вверх. – Все одержимые там. Люди и животные, что вконец утратили рассудок. – И тут свинья уставилась на пустое место примерно в метре от себя. – А теперь, прошу прощения, должна вас покинуть. Семейство зовет. Время обедать, знаете ли.

Свинья отошла и уселась поодаль.

– Налей, пожалуйста, похлебки, – произнесла свинья, обращаясь к пустоте. Потом она сделала такое движение, будто берет что-то с воображаемой тарелки. – Ммм, просто объедение!

Элдвин и все остальные решили, что пора двигаться дальше и оставить свинью совершать свою горькую трапезу. Четверо животных зашагали к вершине; толпа скорбящих – людей и животных – делалась все плотнее.

И вдруг в сознании Элдвина зазвучали голоса – и звучали они по-особенному, обращаясь только к нему. Мало того, ему стало казаться, что он видит, как в тумане мелькают призрачные фигуры. И среди них черно-белый кот. Это же Баксли, его отец! Баксли принял страшную смерть от руки Некро, усмирителя зверей, обратившего его в хрусталь. Элдвин вывернулся из-под лапы Гилберта и устремился за призраком. Но едва он приблизился к зыбкой фигуре, как та растворилась в тумане.

Но из-за Элдвинова плеча раздался другой голос, женский, такой знакомый:

– Элдвин…

Он развернулся и, пристально вглядевшись в туман, различил еще одного мэйденмирского кота. Точнее, кошку. Он столько раз слышал ее голос в шепчущей раковине. Это была мать Элдвина, Корлисса.

– Мама? – прошептал Элдвин.

– Твоя сестра… – Голос таял в тумане.

– Моя сестра? Что с ней? – крикнул Элдвин.

И в ответ словно издалека прозвучало еле слышное:

– Ярдли.

И Корлисса исчезла.

Гилберт больше не держал его за хвост, так что вся скорбь здешних мест разом навалилась на Элдвина. Его охватила неизбывная печаль, еще горше прежней.

– Мои родители, – тихо произнес Элдвин, обращаясь к Банши, Скайлар и Гилберту. – Они здесь. Я видел обоих. И мама пыталась сказать мне что-то о сестре.

– Да, – ответила Скайлар, – так оно и бывает. Эти послания от мертвых всегда неполные. Поэтому скорбящие и не уходят отсюда.

Наверное, сойка права, но ведь Элдвин сейчас так близко к родителям, которых не помнил. И он вот-вот получит ответ на вопрос о сестре. Зачем еще идти куда-то? Дружеское похлопывание Гилберта вернуло кота к действительности.

– Ты как, в порядке? – спросил лягух.

Элдвин кивнул. Хотя какое уж там «в порядке».

Четверо продолжили путь к гребню холма, следя за тем, чтобы не отпускать друг друга. Чем выше они поднимались, тем острее Элдвин чувствовал дыхание Завтрашней Жизни. Каждое дуновение ветерка было как мелькнувший мимо призрак. Элдвин озирался в надежде еще раз увидеть родителей – хотя бы на секундочку. Но вместо них, к своему удивлению, он разглядел мудрое лицо Кальстаффа: старый волшебник пристально смотрел на Элдвина из тумана. Губы Кальстаффа шевелились, он словно пытался что-то сказать, но слова не долетали до Элдвина.

– Кальстафф! – позвал он. Ведь нужно же спросить: а вдруг Пророчество о Троих – такое же бессмысленное, как и те, о которых писал Кальстафф? Что, если у Троих ничего не выйдет? – А мы сумеем…

Но закончить вопрос Элдвин не успел: Кальстафф исчез.

– Духи приходят и уходят, – сказала Банши. – Еще одна злая насмешка холмов.

– А о чем ты хотел спросить? – поинтересовалась Скайлар.

Элдвин медлил с ответом, решая, надо ли посвящать Скайлар в свои сомнения.

– Да просто хотел узнать, надежны ли стены погреба, где прячутся наши верные, вот и все, – соврал он.

Скайлар, похоже, не прочь была бы продолжить расспросы, но тут Гилберт радостно пихнул Элдвина:

– Гляди, это Завулон!

Все повернулись, чтобы посмотреть на фамильяра Кальстаффа, едва различимого в тумане. Гилберт поскакал ему навстречу. Элдвин не сомневался, что призрак исчезнет, едва лягух окажется поблизости, но Гилберт пылко обхватил собачью лапу, а пес и не думал таять.

Элдвин, Скайлар и Банши подошли поближе, и Элдвин заметил, что сойка как-то странно смотрит на Завулона.

– Гилберт, это не Завулон, – произнесла она наконец. – Это его брат.

– Ты о чем? – не понял Гилберт. Затем он присмотрелся к бладхаунду и наконец сообразил: – Симеон?

У пса под глазами темнели круги, а шерсть выглядела совсем неухоженной.

– Молчите, – приказал бладхаунд. – Девятьсот восемьдесят один, девятьсот восемьдесят два, девятьсот восемьдесят три…

– Ты что это делаешь? – спросила Скайлар.

– Каждую тысячу секунд раздается голос моего верного, – рассеянно произнес Симеон. – Девятьсот восемьдесят шесть, девятьсот восемьдесят семь, девятьсот восемьдесят восемь…

– Ты слышал о войне Паксахары против Огромии? – продолжала Скайлар. – Она ведет в бой новое Воинство Мертвецов, чтобы захватить королевство.

– Девятьсот девяносто три, девятьсот девяносто четыре, девятьсот девяносто пять…

– Нам нужна твоя помощь, – не отставала Скайлар. – Чтобы победить Паксахару, нам нужно отыскать наследников каждого из Первых Столпов.