Текст книги "Каждый инструмент – молоток. Правила жизни и творчества бессменного ведущего «Разрушителей легенд»"

Не бойтесь углубляться

Я начал уделять внимание вещам, которые зачаровывали меня, и это в итоге привело меня к косплею. Вовлечение в окружавшую меня жизнь открыло мне глаза на никогда не оскудевающий поток идей. Но существует другой, столь же мощный способ находить вдохновение, тот, на который я все больше и больше полагался по мере того, как становился старше и опытнее: копать прямо на дне кроличьей норы. Я имею в виду уходить так глубоко, как только возможно, в той сфере, которая вас безмерно волнует, о которой вы не можете перестать думать. Именно таким образом я культивировал другое свое творческое увлечение – копирование реквизита.

Я никогда не делал секрета из своей любви к кино. На моей горе Рашмор [13]13
  На этой горе высечены барельефы четырех президентов США. – Прим. пер.


[Закрыть] кинематографического влияния Стэнли Кубрик расположился рядом с Ридли Скоттом, Терри Гиллиамом и Гильермо дель Торо. Кубрик – один из режиссеров, вдохновлявших меня сильнее всего. Едкие социальные комментарии, неизменно глубокое чувство юмора, любовь к людям со всеми их недостатками – все это лежит в основе его фильмов и всегда отзывается внутри меня.

В 2013 году я посетил LACMA, Музей искусств округа Лос-Анджелес, чтобы посмотреть выставку, посвященную Стэнли Кубрику. Выставка проходила при участии семьи режиссера, и я надеялся, что это обеспечит мне захватывающий, сравнимый с падением в кроличью нору опыт от более близкого знакомства с творчеством человека, который так глубоко меня интересует.

Я ошибался. Все оказалось намного лучше. Выставка в LACMA произвела на меня эффект, схожий с откровением. Это была настоящая сокровищница материальных объектов, накопившихся за профессиональную карьеру режиссера. Там присутствовали кусочки всех частей процесса создания фильма: сценарии с рукописными пометками Стэнли; каталог карточек, полный заметок о жизни Наполеона; костюмы и реквизит; камеры и линзы; крохотные модели декораций; невероятные фотографии, сделанные во время съемок. Для любого поклонника Кубрика это был настоящий рай просветления.

В тот день я пришел в музей рано, чтобы хватило времени погрузиться во все. Ходил намеренно медленно и тщательно изучал выставку. Я убеждался, что увидел каждое фото, поглотил каждую деталь на каждой миниатюре, разглядел все, что доступно. Все было завораживающим… Но один предмет реквизита, один-единственный, произвел на моего внутреннего созидателя эффект разорвавшейся бомбы. Я только что завернул за угол, потратив слишком много времени, влюбленно пуча глаза на собственную камеру Стэнли Кубрика (линзы, которые использовали при съемках «Барри Линдона»!). Собрался поглазеть на большую витрину, заполненную различным имуществом из фильма «Доктор Стрейнджлав», и обнаружил прямо по центру аварийно-спасательный комплект майора Конга – маленький, но очаровательный предмет из этого изумительного абсурдистского фильма.

Что находится в этом комплекте? Вот что говорит майор Конг, когда мы видим эту штуку первый и единственный раз ближе к концу фильма:

«Проверка содержания аварийно-спасательного комплекта. В нем вы найдете: автоматический пистолет калибра 0,45 дюйма; 2 коробки с патронами; четырехдневный рацион из концентратов; аптечку, содержащую антибиотики, морфин, витамины; миниатюрный экземпляр комбинации русского разговорника и Библии; 100 долларов в рублях, 100 долларов в золоте; 9 упаковок жевательной резинки; упаковку презервативов; 3 тюбика губной помады; 3 пары нейлоновых чулок… – Огонь, можно неплохо провести уик-энд в Вегасе со всем этим барахлом!»

Что за список!

До того момента я воспринимал аварийно-спасательный комплект Конга только как элемент повествования. И вот, глядя на него собственными глазами как на реальный предмет (с другими предметами внутри, несомненно), я ощутил трепет, прошедший по всем моим внутренностям. Тот самый трепет, который знаком мне с юношеского возраста.

Аварийно-спасательный комплект майора Конга выглядит обманчиво простым, но это удивительно захватывающая штука, если смотреть на него своими глазами

Когда мне было около двадцати, я жил в Бруклине и болтался рядом с киношколой Нью-Йоркского университета, изготавливая декорации и реквизит для фильмов друзей-студентов. И когда бы у меня ни возникало это чувство, оно заставляло меня спросить себя: «Что, если я сделаю вот такую штуку?» И ответ был всегда таким: «Если?!» Едва идея приходит ко мне в голову, я должен воплотить ее, даже если уйдут годы на то, чтобы начать или закончить.

Как я повторю много раз в этой книге, я получаю удовольствие от многогранных проектов высокого уровня сложности. Эта штука, кубрикианская золотая шахта, была как раз проектом под мой вкус. С помощью своих контактов в Лос-Анджелесе я получил разрешение посетить выставку снова месяцем позже, через день после закрытия, и куратор позволил мне нацепить белые хлопковые перчатки, рассмотреть и измерить каждый предмет из тех, что остались от аварийно-спасательного комплекта майора Конга. Осталось там, честно говоря, не очень много. Может быть, около 20 % из перечня. Очевидно, мне многое предстояло сделать.

Эта работа потребовала от меня фундаментального погружения в самые недра темы. Первоначальная идея пришла ко мне как результат погружения в выставку, посвященную Кубрику. Создание реального комплекта Конга потребовало, чтобы я нырнул в глубину самого комплекта.

Но что это значит – пойти глубже? Для созидателя это значит допросить свой интерес с пристрастием и разобрать на части тот волшебный трепет, который он вызывает. А значит, добиться понимания того, почему эта фиговина поймала ваше внимание и что именно в ней заставляет вас возвращаться к ней снова и снова. Значит отдать себя целиком и полностью своей одержимости.

Однажды я спросил у режиссера Гильермо дель Торо, есть ли что-то общее во всех великих фильмах, некая черта, объединяющая их в единое целое. Он сказал: ты никогда не можешь изнутри фильма понять, получится картина великой или нет, но ты можешь быть уверен, что у всякого великого кино был по меньшей мере один пылкий сторонник. Обычно это режиссер, но далеко не всегда. Сторонник, который живет, ест, спит и дышит фильмом, воплощая его в реальность, используя всю свою страсть, креативность и одержимость.

И все же, как общество, мы очень подозрительно относимся к одержимостям. В молодости, как и во взрослом возрасте, их часто рассматривают как порок, тяжкую ношу или недуг. Их заносят в списки и превращают в болезни циничные психоаналитики, которые, не задумываясь, сваливают в одну кучу серьезные вещи вроде обсессивно-компульсивного расстройства и страстное увлечение какой-либо темой. Люди, одержимые вещами – да чем угодно, – считаются сумасшедшими, зависимыми, просто выжившими из ума. Мы не в силах примириться с идеей, что некто может быть одержим какой-то страстью и одновременно находиться в здравом уме. И это просто позор, потому что, когда доходит до креативности, до созидания вещей, одержимость часто становится семенем чего-то реального. Она порождает новые идеи и с необходимой тщательностью приводит их к осуществлению.

С учетом того, что 80 % комплекта майора Конга исчезло со временем, только одержимость могла подтолкнуть меня к тем местам, где я мог добыть все необходимое, и добыть правильно.

Мой друг Билл Доран знает об этом все. Подобно мне, он реквизитор и увлеченный косплеер. Он и его жена Британи превратили эту личную одержимость реквизитом и косплеем в целый реквизиторский бизнес, именуемый Punished Props, дополненный их крайне популярными видеопрактикумами на YouTube-канале. Для Билла одержимость служит не только источником вдохновения, но и мотивирующей силой – как против неизбежных структурных ошибок, связанных с физикой, так и против убивающих мотивационный импульс приступов нерешительности.

Пистолет Рика Декарда из «Бегущего по лезвию бритвы»:

Версия 1 (1987)

Версия 2 (1996)

Версия 3 (2008)

«Не имеет значения, что именно ты созидаешь. Не имеет значения, насколько ты хорош. Ты неизбежно столкнешься с чем-то, что не знаешь, как сделать, или что-то пойдет не так с материалами, или ты выйдешь за лимит времени, или случится что-то еще. И если ты не предан своему занятию, если ты не одержим им, то ты остановишься, – сказал Билл, когда мы обсуждали первую крупную вещь, которую он изготовил целиком ради удовольствия – доспехи капитана Шепарда из восхитительного видеошутера от третьего лица Mass Effect. – Но если я целиком в деле и если я тащусь от него, то я не почувствую полного кайфа, пока не закончу штуковину. А это значит, ничто не сможет меня остановить. Вообще ничто».

Именно так я чувствовал себя, глядя на аварийный комплект майора Конга. И такие же чувства я испытывал по поводу каждого предмета реквизита, сделанного для себя самого, начиная с самого первого – бластера Рика Декарда из «Бегущего по лезвию бритвы». Я потратил добрую часть 30 лет, совершенствуя и совершенствуя это оружие. Фактически я изготовил три различные версии после того, как впервые увидел «Бегущего» в 1985-м, и каждая следующая была сделана лучше и ближе к оригиналу, поскольку я становился все более опытным в тех навыках, которые требовались, чтобы создать нечто подобное.

За эти 30 лет я переехал из Нью-Йорка в Сан-Франциско, поработал на множество театральных компаний как декоратор, поработал на съемках сотен рекламных роликов как реквизитор (в мастерской Джейми Хайнемана и других), поработал более чем на дюжине фильмов как реквизитор Industrial Light&Magic, женился, завел детей, делал телешоу на пару с Джейми на протяжении 14 лет, женился снова, и ни одно из этих событий даже близко не подошло к тому, чтобы вытеснить пистолет Декарда из моей головы. Где-то в ее задней части я никогда не прекращал над ним работать. Если я не возился с физическими деталями, то пересматривал фрагменты фильма, где он был виден, или изучал в Интернете технологию изготовления подобных предметов, или пытался добраться до людей, которые могли знать людей, работавших с исходным реквизитом, – тех, кто мог бы при желании поведать мне, какие куски металла соединили, чтобы получилось это офигительное фантастическое оружие. В результате последняя версия, которую я создал, была настолько близка к оригиналу, насколько это было возможно в моем случае.

Именно торчащий флаг одержимости привлек меня к аварийно-спасательному комплекту, выделил его из всех прочих предметов, которых было так много на выставке, посвященной Кубрику. И я сам замахал этим флагом, погрузившись в воссоздание предмета из «Доктора Стрейнджлава».

По мере того как я рылся в деталях, в моей голове понемногу формировался метавопрос: почему сцена с комплектом так выделена в фильме? Что она говорит нам такого важного? Зачем она потребовалась Кубрику?

Для непосвященного «Доктор Стрейнджлав» выглядит абсурдистской историей о ядерной катастрофе, приведшей наш мир к концу. Злодейский генерал, убежденный, что русские желают украсть его бесценные телесные жидкости, запускает цепь событий, которая приводит американские бомбардировщики с атомным вооружением в пределы России. Американские власти лихорадочно вмешиваются, чтобы все исправить, и оказываются в состоянии отозвать все самолеты, кроме одного, получившего попадание и пострадавшего так, что он может лететь не выше 200 футов над землей; именно поэтому его не видят ни американские, ни русские радары. Неустрашимая команда бомбардировщика во главе с майором «Кингом» Конгом упрямо тащится к точке назначения и исполняет все, что положено исполнять, чтобы миссия оказалась успешной. И одна из их обязанностей – проверить, в порядке ли аварийно-спасательные наборы, необходимые в случае экстренного покидания самолета. Майор Конг, которого играет голливудский характерный актер Слим Пикенс, зачитывает список того, что содержится в наборе, по внутренней связи, получая подтверждения от членов экипажа, в то время как полет продолжается согласно уставу. Это странный и приятный перерыв в напряженном повествовании – освежающее дыхание ближе к концу фильма. Вы наблюдаете за группой людей, которые направляются навстречу почти неизбежной гибели, считая упаковки жвачки и женских чулок, исполняя свой долг с холодным профессионализмом, единичным для данной картины.

Я пришел к такому заключению: тот факт, что люди с бомбардировщика являются самыми компетентными и профессиональными героями, вовсе не случаен. Я думаю, Кубрик хочет, чтобы мы поняли: трагедия войны в том, что ее часто задумывают безумцы, а ведут профессионалы. Он также очевидный поклонник банальных разговоров: они существуют в той или иной форме почти в каждом из его фильмов. Это обмен репликами, который не обязательно движет вперед сюжет, но позволяет глубже погрузиться в мир кинокартины.

Второй вопрос, который у меня возник, был такой: почему именно эти предметы? Частью моего исследования стало изучение содержимого многих аварийно-спасательных наборов, которые выдавались авиаторам со времен Второй мировой до той эпохи, когда примерно происходит действие «Доктора Стрейнджлава». И я признал, что производственная команда Кубрика сделала свою работу хорошо: большая часть того, что перечисляет майор Конг, была бы включена в аварийно-спасательный набор того времени. Однако все начинает выглядеть странным, когда мы добираемся до предметов вроде губной помады, презервативов и нейлоновых чулок… тут мы оказываемся далеко в стороне от того, что могло находиться в нормальном наборе [14]14
  Да, солдатам выдавали презервативы, но насколько я могу судить, в аварийно-спасательный набор их никогда не включали.


[Закрыть].

Так что же говорит нам Кубрик, помещая в набор эти предметы? Лично я думаю, что он добавляет новую историю, связанную с потенциальным выживанием экипажа самолета. Он позволяет нам узнать, что по абсурдистским законам его мира американским летчикам для бегства может потребоваться золото на взятки русским мужчинам или помада с чулками на взятки русским женщинам. Добавив всего лишь несколько предметов, мозг Кубрика напечатал еще один трехмерный слой его необычайной истории и вложил новый подсюжет (если они выживут, то как сбегут?) в наши головы.

Эти вопросы, которые я задавал сам себе, были вовсе не случайными, они появились после тщательного – до малейших деталей – изучения банального, на первый взгляд, предмета реквизита. Я нашел ответы на дне моего исследования, ответы, которые также помогли мне добыть информацию о том, как я смогу сделать дубликат набора, какие материалы я буду использовать и почему именно такие. В целом идея повторить комплект майора Конга появилась из моей одержимости фантастическими киноисториями и из глубокого интереса к тому, что они значат вообще и для меня лично. Отправившись по пути изучения и редупликации, я получил новое, более глубокое видение того, как работает режиссер, чьи фильмы я нахожу бесконечно занимательными и вдохновляющими. До такой степени, что я позже использовал многие идеи, заложенные в киноработах Кубрика.

Используйте свои мозги

Я всегда полагал, что создание чего-либо великого требует хорошей идеи, которая воплощается с искренним почтением к совершенству и честности. Для меня такие идеи чаще всего рождаются из скрупулезной оценки меня самого, моего мира, того, что меня окружает, моей культуры и моих интересов. Когда столкновение с работой другого человека позволяет мне сдвинуться на уровень глубже – персонаж ли это какой-то истории или объект в фильме, – мое желание воплотить этого персонажа или воспроизвести этот объект основывается на попытке понять, почему он так повлиял на меня, и затем поймать историю вдохновения в физической форме. Но я также признаю, что процесс формирования идей и работы с вдохновением уникален для каждого человека и каждой творческой задачи.

То, как я прихожу к своим историям, как добываю идеи того, что сотворить, часто появляется из моей любви к кино. Но ваши идеи могут прибывать откуда угодно, ведь они плавают повсюду. Это ваш интерес и ваша одержимость создадут гравитацию, которая притянет идеи к вам и сделает их вашими. Если вы ощущаете эту тягу, это стремление, когда что-то захватывает ваш интерес, то УДЕЛЯЙТЕ ЭТОМУ ВНИМАНИЕ. Настройка громкости интерес-детектора – долг творца, ученый ли вы, которому требуется гипотеза, художник с пустым холстом на раме или трубадур с замолчавшей гитарой. Мы все наделены мозгами и способностью делать с их помощью замечательные вещи, но что мы сделаем с собственными мозгами – целиком зависит от нас.

За пределами этого нет никакой магической формулы для того, чтобы начать. Требуется только, чтобы вы участвовали в жизни своего мира, уделяли внимание тому, что вас интересует, следовали за своими «тайными страстями», рождающимися из интереса, и никогда не боялись идти глубже, впадать в одержимость своим делом, копать на дне кроличьей норы, если необходимо… чтобы найти ту великую идею, которая ждала там все это время именно вас.

2. Списки

Когда я был моложе, то вы, попытавшись сказать мне, что надо составить список дел прежде, чем начинать проект, наткнулись бы на горячее неприятие этой идеи. Написание списков – смерть креативности! Опустошающий инструмент упорядоченной, методичной, измеренной, скучной вселенной. Творчество – это конструктор из радуги, оживляющий полет на крыльях воображения… или что-то вроде того. Отрезать эти крылья чем-то столь банальным и привычным, как список, – грех, это контрпродуктивно. Сочинение списка замедлит все дело. Это только препятствие, которое не стоит втискивать между моментом вдохновения и процессом созидания.

Я думаю, что множество творческих людей смотрят на инструменты планирования подобным образом, по крайней мере в некоторые отрезки жизни. Планирование – для родителей. Списки – для бухгалтеров, учителей, бюрократов и других агентов подавления творчества. Но дело в том, что списки вовсе не находятся вне процесса созидания, они являются его частью. Это естественная часть любого масштабного замысла, нравится нам это или нет. Даже когда я был молодым художником, живущим в Бруклине сразу после окончания школы и принципиально отказывавшимся составлять списки, мой мозг все же пытался каталогизировать все штуки вокруг меня всякий раз, когда я занимался работой. А что такое каталог, как не систематизированный список?

Сейчас я люблю списки. Люблю длинные детальные списки. Люблю большие хаотичные списки. Мне нравится редактировать неупорядоченные списки, придавая им законченную форму, а затем составлять отдельный список из их заголовков. Каждый проект, в котором я задействован, включает в себя составление списков. Я делаю их для организации процесса, само собой, но также для оценки ситуации, для того, чтобы получить импульс, чтобы снизить стресс и совершенно контринтуитивным образом (по крайней мере для 18-летнего меня) улучшить свои творческие способности и освободить мышление. Существуют дневные списки, существуют проектные, бывают списки «вещей, которые нужно упорядочить». Я составляю списки тем, требующих изучения, списки людей, с которыми работаю, и того, что им от меня нужно, чтобы их часть проекта могла выполняться. Я составляют списки того, что надо купить, что требуется найти, и указываю, когда все пункты списка должны до меня добраться. И в конце концов, я надеюсь, существуют «финишные» списки, которые говорят мне, что я подбираюсь к завершению. Я понимаю, что это звучит в стиле Доктора Сьюза [15]15
  Полное имя – Теодор Сьюз Гайсел (1904–1991), известнейший американский писатель, автор книг для самых маленьких; по его текстам часто учатся писать. – Прим. пер.


[Закрыть], но это не такое уж и глупое сравнение, потому что если списки и делают что-то, то в первую очередь задают ритм и смысл любому проекту, маленькому или большому.

Впервые я осознал свою природную склонность к составлению списков еще в 1979 году, когда мне было 12 лет. Родители тогда как раз обзавелись кабельным телевидением. Раньше мы, как и все вокруг, обходились шестью или семью каналами. Были три больших сети – CBS, NBC, ABC, – также PBC и всякое барахло в пустыне ультравысоких частот, вполне достойное того осмеяния, которому его подверг «Странный Эл» Янкович в фильме «Ультравысокая частота» через 10 лет [16]16
  Видите, я составил список, даже не собираясь этого делать!


[Закрыть]. Но кабель! О мой бог. С пылу с жару – 50–60 каналов для изучения. И подобно многим моим ровесникам, почти подросткам, я начал искать на них то, чего не мог обнаружить на обычном ТВ.

Мне не понадобилось много времени, чтобы обнаружить золотую жилу. Наткнуться на нее мне повезло среди всякого киношного барахла, меж которого встретился «Китайский синдром» – ядерная катастрофа 1979 года, где снимались Джейн Фонда и Майкл Дуглас. Но вовсе не напряженный сюжет и не атомный апокалипсис, показанный в прямом эфире, привлекли мое внимание, о нет. Его притянули РУГАТЕЛЬСТВА. Для двенадцатилетки зрелище ругающихся с экрана людей оказалось большим откровением, чем перспектива всеобщей аннигиляции. Поскольку обычное телевидение представляло нам кастрированную версию реальности, которая никогда не интересовала меня ни тогда, ни сейчас, кабельное оказалось окном в настоящий мир. Именно так ребята постарше говорили на игровой площадке, когда взрослых не было рядом. Именно так разговаривали друзья моих родителей на наших ежемесячных вечеринках, когда думали, что дети спят. Так мои родители говорили прямо передо мной (богема!). Люди на кабельном телевидении, персонажи, которые матерились, были просто более реальными.

А затем был Джордж Карлин [17]17
  Джордж Карлин (1937–2008) – американский комик, актер, писатель, сценарист и продюсер, обладатель четырех премий «Грэмми». – Прим. ред.


[Закрыть].

Годом ранее Карлин записал второй выпуск того, что впоследствии стало четырнадцатью невероятными комедийными шоу для только что появившегося кабельного канала HBO. «Джордж Карлин: снова!» оказалась одной из трех передач, куда попали расширенные версии записи от 1972 года с его альбома Class Clown, названной «Семь слов, которые вы никогда не скажете на телевидении». Я не собираюсь упоминать эти слова здесь – именно для этого придумали Интернет, – но вы должны понимать, какой отравляющий эффект на 12-летнего меня оказало прослушивание этих терминов по ТВ, повторение их снова и снова, сопровождаемое диким смехом и аплодисментами аудитории.

Дальше пошло еще лучше. Карлин признался зрителям, что эти семь грязных словечек были только «моим оригинальным списком, и я знаю, что он не полон, но это только разминка». И затем он выставил еще 25 новых, чтобы повторить весь цикл заново. Я никогда не слышал большую часть этих ужасных/прекрасных выражений. Мой разум был потрясен. Такая восхитительная грязь! Я захотел этот список, но это было непросто.

Дело было задолго до появления DVD, а первый скромный видеомагнитофон для массового рынка появился лишь несколько лет назад и стоил невероятно дорого. Если я хотел этот список ругательств, я должен был просто ждать, когда передачу Карлина покажут снова, чтобы с помощью ручки и бумаги зафиксировать все, что можно, с максимальной скоростью. Но не так-то это было легко. Он выплевывал последние 20 слов за какие-то 30 секунд, и многие оказывались заглушены смехом зрителей. Мне пришлось посмотреть выпуск по меньшей мере полдюжины раз за месяц или около того, чтобы быть уверенным, что я получил их все, – сверяя каждый список с предыдущим и убеждаясь, что все зафиксировано правильно.

Само собой, список доставлял мне удовольствие в силу того, что был полон непристойностей, но еще и потому, что это было максимально доступное мне, ребенку, приближение к завершенности, к полноте. Никакими способами я не мог собрать все LEGO или все фигурки из «Звездных войн» – двух моих главных увлечений до появления кабельного телевидения. Несомненно, это была моя первая настоящая коллекция, и сейчас, из настоящего, я могу видеть, что именно в тот момент во мне родился коллекционер-завершитель.