Текст книги "Не без греха"

Глава 15

После короткого сна Элинор разбудило ощущение чего-то мокрого и теплого у нее между ног. Открыв глаза, она увидела стоящего у кровати Себастьяна, который осторожно протирал ее. Вид крови на простыне так его расстроил, что она почувствовала непреодолимое желание утешить его.

– Мне было не слишком больно, всего мгновение.

– Прости. Я не думал, что так получится. Я не хотел.

– Но я счастлива, что это наконец случилось, – ответила Элинор, потянувшись к нему.

Себастьян лег рядом. Объятия, поцелуи, нежные ласки вскоре привели к тому, что Элинор оказалась на нем с широко раздвинутыми ногами. По телу пробежала дрожь. Она поняла его намерение, только не представляла, как это можно осуществить.

– Используй колени, чтобы поднимать бедра, – хрипло объяснил Себастьян.

Он схватил ее за талию и потянул вперед. Элинор почувствовала, как головка пениса начала медленно входить в нее. Потом он вдруг остановился.

– Что-нибудь не так? – прошептала она.

Себастьян задрожал под ней, стараясь не потерять контроль.

– Я хочу, чтобы и тебе было хорошо.

Элинор слегка передвинулась вниз, затем, следуя указаниям, села на твердый пенис, вобрав его в себя и крепко сжав внутренними мышцами. Сначала ее движения были неуклюжими, почти робкими, но Себастьян руководил ею, шепча советы, от которых она все больше краснела.

Похоже, он с удовольствием позволял ей самостоятельно устанавливать темп. Элинор нравилось быть хозяйкой положения, чувствовать свою власть, испытывая его выносливость, дразня сексуальными движениями. Внезапно он с рыком схватил ее за ягодицы и, крепко держа, мощными, быстрыми толчками вверх повел их обоих к экстазу, пока оба не лишились сил.

Элинор заснула в объятиях Себастьяна с ощущением невероятного счастья, ей даже не верилось, что такое в жизни возможно.

Ее разбудил яркий луч солнца. Открыв глаза, Элинор, к глубокому разочарованию, обнаружила, что лежит в собственной постели. Одна. Молодая служанка Люси принесла горячий шоколад и весело болтала, помогая ей умыться и одеться.

Себастьян уже сидел за обеденным столом, перед ним стояла холодная тарелка с нетронутой едой. Он вежливо поднялся и, когда Элинор села, взмахом руки отпустил слуг. У нее почему-то возникло нехорошее предчувствие.

– Мы должны поговорить, – заявил Себастьян.

Она кивнула, но им помешал Хиггинс, вошедший с докладом, что прибыл граф Хетфилд и ожидает в гостиной.

– Мой отец? – Элинор побледнела. – Что он тут делает?

Повинуясь взгляду хозяина, дворецкий мгновенно исчез, и Себастьян встал из-за стола. Проклятие! Он хотел ей все объяснить, по крайней мере попытаться объяснить, но теперь слишком поздно.

– Я думаю, граф приехал за тобой.

– Как он узнал, где меня найти? – дрожащим голосом спросила Элинор.

– Перед отъездом из Лондона я направил ему письмо с сообщением, что ты уехала со мной.

– Хотелось бы, чтоб сначала ты спросил меня.

– Прости. – Себастьян отвернулся. – Полагаю, будет лучше, если я встречусь с графом наедине. Я пришлю за тобой Хиггинса, когда мы все уладим.

Он практически выбежал из столовой. Им владела такая жажда мести, что в его душе не осталось никаких чувств, кроме неистового стремления уничтожить своего врага.

Когда он вошел в гостиную, Хетфилд мельком взглянул на него. Судя по безупречному костюму и тщательно уложенным волосам, граф не слишком торопился спасать дочь.

– И зачем вы меня вызвали сюда? – спросил он. – Какого черта, Элинор, что происходит?

Себастьян оглянулся. Проклятие! Он велел ей ждать в столовой, потому что хотел избавить ее от неприятной сцены. А теперь делать нечего. Придется играть теми картами, которые сдал.

Подойдя к Элинор, он самодовольно обнял ее за талию.

– Она со мной.

Граф прищурился:

– Вы провели ночь здесь, вместе и без камеристки?

– Да.

Подавив стон, Элинор умоляюще глядела на Себастьяна. Тот отвел глаза.

– Все не так плохо, как выглядит, – сказала она и повернулась к отцу.

Хетфилд стиснул зубы.

– Это выглядит скандально. Если кто-нибудь узнает, репутация Элинор будет погублена. Раз вы призвали меня в свидетели этого скандала, Бентон, я предполагаю, что вы собираетесь на ней жениться. Немедленно.

– Предположения часто ошибочны, Хетфилд.

– Что вы хотите этим сказать? – нахмурился граф.

Себастьян безрадостно засмеялся, отпустил Элинор и подошел к камину.

– Я не собираюсь жениться на вашей дочери. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

Углом глаза он увидел, как Элинор вздрогнула и обхватила себя руками. Она больше не смотрела на него.

– Зачем же вы обесчестили ее?

– Он не… – попыталась возразить Элинор.

– Молчи! – одернул ее граф и повернулся к Себастьяну. – Ваше самодовольное выражение говорит мне, что она провела ночь в вашей постели, Бентон. Это просто забава? Наверняка вы не могли считать ее привлекательной. Так в чем дело? Сначала та карточная игра на балу герцога Уоррена, где вы лживо обвинили меня в шулерстве, теперь эта мерзость. Что вы задумали?

– Месть. – Себастьян выплюнул это слово с лютой ненавистью, которая жила в его душе.

– За что? Я вас не знаю.

– Вы знали мою мать. Или вы ее не помните?

Наступило короткое молчание. В глазах Хетфилда мелькнул испуг.

– Я помню графиню. Может, вы не поверите, но я всегда сожалел, что между нами все так плохо закончилось.

– Плохо? Ваше бессердечное пренебрежение вызвало ее смерть. И за это вы должны ответить.

– Если вы собирались вызвать меня на дуэль, почему ждали столько лет?

– Мешали обстоятельства. Кроме того, я никогда бы не запятнал безупречную репутацию матери, открыв причину ее смерти.

– А, понимаю. Вместо этого вы погубили репутацию моей дочери. Ловко.

Себастьян почувствовал себя отъявленным негодяем.

– Репутация леди Элинор не принесена в жертву, пока никто другой не знает о случившемся. Выбирайте оружие, назовите секундантов, граф. Если завтра на рассвете мы встретимся в Хэмпстеде, я клянусь не предавать гласности этот инцидент. Ваша фамильная честь будет сохранена, независимо от результата дуэли.

– А если я откажусь участвовать в этой смехотворной мелодраме, которую вы так заботливо состряпали?

– Вы уже знаете, что случится, – процедил Себастьян.

– О да, всему обществу станет известно о вашей любовной связи с моей незамужней дочерью. – Граф смахнул с рукава соринку. – Делайте свое объявление. Можете даже опубликовать его в «Таймс», если хотите.

У Себастьяна отпала челюсть.

– Вы блефуете, Бентон.

– Нисколько.

– Возможно, и нет. – Хетфилд равнодушно пожал плечами. – В любом случае для меня это не имеет значения. Если вы погубите Элинор, я отрекусь от нее, прогоню из моего дома и семьи. Меня скандал едва ли коснется. А если Уэверли откажется от Бьянки, я выдам ее за Фарли с выгодой для себя. И поскольку вы молчите, я должен определить соответствующее наказание для безмозглой Элинор. Я не приму вызова ни по какому поводу, ни при каких обстоятельствах.

На миг у Элинор потемнело в глазах. Она, конечно, ослышалась. Себастьян не мог хладнокровно планировать их любовную связь ради мести графу. Нет, это не может быть правдой. Она что-то не так поняла.

Себастьян заботился о ней. Считался с ее взглядами, просьбами, желаниями. Он хотел быть с ней. Они собирались пожениться – прямо здесь, в доме его детства, по специальному разрешению. Ночью он занимался с ней любовью. И еще рано утром. Нежно, трепетно, страстно.

И что же, теперь оказывается, что все это был обман. Жестокая, мстительная ложь?

Элинор пыталась сосредоточиться на их разговоре, но в ушах у нее зазвенело, ноги стали ватными. Она поняла, что должна сесть, и, ухватившись за край буфета, медленно преодолела расстояние до небольшого парчового дивана. Она упала на мягкие подушки, растерла предплечья, чтобы вернуть к жизни онемевшее тело. Но помочь своему разбитому, болевшему сердцу не могла.

Человек, который занимался с ней любовью, который боготворил ее тело, доставил ей такое громадное удовольствие, предал ее. Все это было умышленной хитростью, чтобы иметь возможность свести счеты с ее отцом.

«Встань, повернись кдвери, уходи отсюда», – приказывал ей внутренний голос. Но Элинор будто приросла с месту, вынужденная сносить унижение, рвавшее когтями остатки ее гордости. Она пыталась слушать и понять, о чем они говорят.

Они спорили. О ней. Нет, о дуэли. Граф отказывался принимать вызов. Ее честь ничего для отца не значила. Как и она сама.

Элинор прижала ко рту кулак, чтобы не издать ни звука и сдержать рыдания. Затем невероятным усилием подняла себя с дивана, сделала несколько пробных шагов и наконец покинула гостиную.

Ни Себастьян, ни граф не пытались ее остановить. Честно говоря, Элинор сомневалась, что кто-то из них вообще заметил ее уход.

Дрожа от гнева и разочарования, Себастьян наблюдал, как Хетфилд с умышленной медлительностью натягивает перчатки. Его план мести, так хорошо продуманный, рассыпался, словно карточный домик. Граф опять избежал расплаты.

Он спокойно уходит. И что теперь?

– Хетфилд!

Тот со скучающим видом повернулся.

– Успокойся, Бентон. Примите мой совет. Будьте джентльменом и оставьте все как есть, – самодовольно произнес граф.

Весомый ответ последовал незамедлительно. Кулак Себастьяна врезался ему в солнечное сплетение, и он согнулся пополам, хватая ртом воздух. Как только граф выпрямился, Себастьян нокаутировал его ударом в челюсть. Хетфилд рухнул на ковер.

Дверь гостиной тут же распахнулась, и вошли два смущенных лакея, которые с изумлением взглянули на поверженного, затем на Себастьяна.

– Лорд Хетфилд покидает нас, – заявил Себастьян, потирая разбитый кулак. – Проводите его до кареты.

Слуги подбежали, чтобы помочь графу подняться. Встав, он сбросил их руки и вытер с лица кровь.

– Хотя я не признаю за собой вины, я забуду об этом.

– Жаль. Я надеялся, что вы мне ответите, чтобы я мог снова уложить вас на ковер.

Граф молча развернулся и под конвоем слуг покинул гостиную.

Себастьян упал в кресло. Взбучка, заданная Хетфилду, принесла ему временное облегчение, которое быстро прошло, оставив его с раздражающим чувством несостоятельности.

Хетфилд – злобный ублюдок, лишенный чести и совести. Его обращение с матерью Себастьяна было непростительным, но и обращение с собственной дочерью было не лучше. Сознание, как мало уважает ее отец, наверняка причинило Элинор боль, которой она не заслуживала.

Себастьян виновато повернулся, чтобы взглянуть на нее, и понял, что она ушла.

* * *

Часы громко тикали, отсчитывая секунды, казавшиеся бесконечными. Элинор сидела в кресле, рядом стояла уложенная дорожная сумка. Приближающиеся шаги моментально вывели ее из оцепенения, и, когда Себастьян вошел в спальню, она уже была готова к тому, что должно последовать.

– Граф уехал? – спросила она, сжав руки, чтобы унять их дрожь.

– Да.

– Будет ли дуэль?

– Нет. Он отказался.

Себастьян выглядел таким угнетенным, что она могла бы даже посочувствовать ему. Но ее сердце застыло от боли предательства.

– Я тоже скоро уеду и перед этим должна спросить вас. Зачем?

Он, слава Богу, не стал притворяться, что не понял.

– У графа была любовная связь с моей матерью. Думаю, сразу после того как он овдовел. А когда она забеременела, он тут же отказался даже видеть ее. В отчаянии мать повесилась. Я нашел ее безжизненное тело.

Элинор вздрогнула. Боже, все оказалось намного ужаснее, чем она предполагала.

– И сколько вам было лет?

– Двенадцать.

– Слишком юн для мести. Но почему вы так долго ждали?

– Я обещал бабушке не сталкиваться с графом. А когда несколько месяцев назад она умерла, я получил свободу действий.

– Вы собирались убить его?

Себастьян пожал плечами.

– Возможность ранить противника существует всегда, будь то шпага или пистолет. Я бы не чувствовал никаких угрызений совести, если бы нанес роковой удар.

Отчасти Элинор понимала его жажду крови, хотя не могла принять его методы.

– К несчастью, граф довольно ловко расстроил ваш искусный план, не так ли? Теперь мне ясно, что сначала вы хотели сделать жертвой Бьянку, намереваясь погубить репутацию моей сестры. – Он кивнул. – А знаете, тогда бы все могло закончиться по-другому. Полагаю, отец не слишком уважает Бьянку, просто она имеет для него большую ценность. Он привез ее в Лондон, чтобы выгодно сбыть с рук. Но вовлечение Бьянки в такой грязный скандал очень затруднит его задачу. Он может бросить ее хищникам, как поступил когда-то со мной. Если не виконт Фарли, найдется еще кто-то, готовый заплатить за честь женитьбы на дочери графа. Наш отец не связан никакими правилами и нормами, кроме собственных. А моральные нормы ему вообще чужды. В этом вы с ним похожи.

Конечно, сравнение Себастьяна с его врагом было наглостью, но Элинор не могла удержаться, чтобы не сказать это.

Себастьян отвел взгляд.

– Я знаю, мои поступки нельзя оправдать событиями прошлого. Но я не хотел тебя оскорбить и сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить и сохранить твою репутацию.

Она притворно засмеялась:

– Не слишком ли поздно, милорд?

– Я так не думаю. Лишь мы трое знаем, что ты оставалась здесь прошлой ночью.

– Мне плевать на мнение света обо мне, я боюсь, что моя глупость может повредить Бьянке. Я никогда себе не прощу, если она пострадает из-за того, что меня так легко одурачить крупицей мужского внимания и лестью. Должно быть, вы забавлялись, наблюдая, как старая дева с радостью делает из себя дурочку. Хотя одному Богу известно, чего вам стоило поцеловать меня.

– Напротив. Целовать тебя всегда было огромным удовольствием. Я знал, это было неправильно. Клянусь, Элинор, ты должна мне верить, я пытался удержать себя, но был не в состоянии тебе сопротивляться.

Он прав. Она не могла сваливать вину за случившееся только на него.

– Да, я лишила вас такой возможности. Явилась прошлой ночью к вам в спальню и вела себя как шлюха.

Себастьян вздрогнул.

– Боже мой, это было совсем не так, Элинор.

Сердце у нее сжалось от боли в его голосе, и она выругала себя за то, что оказалась дважды дурой.

– Не так?

– Это было прекрасно. Воспоминание о том, как мы занимались любовью, я буду хранить как сокровище. Пусть даже и не имею на это права.

Он смотрел на нее с такой нежностью и сожалением, что Элинор едва не потеряла тонкую нить самообладания.

Она резко встала.

– Я уезжаю.

– Что ты намерена делать?

– Пока не знаю.

Элинор вдруг испугалась. В Лондон она вернуться не могла. Уехать в их поместье и жить там под угрозой, что появится граф и выгонит ее из дома? Она глубоко вздохнула и расправила плечи.

– Но я не собираюсь до конца дней утопать в жалости к себе и раскаянии. Вы этого не стоите.

– Тут наши мнения совпадают.

Она бросила на него испепеляющий взгляд и направилась к двери, захватив по пути свою дорожную сумку.

– Погоди! Куда ты собралась?

– К тете. В Бат. Она даст мне убежище.

– Ты уверена? Может, следует написать ей и дождаться приглашения?

– Тетя Джейн – сестра моей бабушки с материнской стороны. Она незамужняя, великодушная женщина и никогда не любила графа. Мы встречались только два раза, но постоянно обмениваемся письмами. Она приютит меня, пока я не улажу свои проблемы.

Сказав это, Элинор почувствовала уверенность, которая помогла ей успокоить вихрь паники. Она смотрела, как Себастьян роется в кармане, и вдруг догадалась о его намерении.

– Клянусь, если вы попытаетесь дать мне денег, я вас ударю.

Он беспомощно опустил руки.

– По крайней мере возьми мою карету. Она удобна и безопасна. Ты не можешь путешествовать в дилижансе без сопровождения горничной.

– О да, опять моя драгоценная репутация.

– Элинор, пожалуйста. Будь разумной.

Как ни печально, Себастьян прав. Не имеет смысла отказываться, поскольку другого выхода у нее все равно нет. Как сказала бы ее шотландская экономка: «Ничего не доказывает девушка, которая назло своей лошади идет пешком».

– Я беру вашу карету, – ворчливо согласилась она. – Но я должна ехать сейчас.

Он кивнул.

– Потребуется несколько минут, чтобы запрячь лошадей.

Затаив дыхание, Элинор спускалась с лестницы, Себастьян шел за нею. К счастью, им не попался никто из слуг, было бы слишком унизительно встретить миссис Флорид или Хиггинса. Она могла представить, какие пересуды идут сейчас на кухне и в помещении для прислуги.

Элинор с тревогой бродила по фойе, пока Себастьян отдавал распоряжения. Хотя он быстро вернулся, ей показалось, что прошло несколько часов. То ли увидев, то ли почувствовав ее состояние, он не предложил ей руку, и они в напряженном молчании вышли из дома.

Элинор быстро забралась в карету и захлопнула дверцу, чтобы избежать окончательного прощания. Она знала, что не вынесет ни слова, ни даже взгляда Себастьяна, и запретила себе глядеть в окно, пока они не выехали на главную дорогу.

Лишь тогда она заметила, каким голубым было небо, как ярко светило солнце, какой стоял теплый, прекрасный день. Таким днем хорошо гулять в саду или читать под тенистым вязом. А лучше всего провести день в обществе Себастьяна, в его объятиях.

Слезы неудержимо катились по щекам. Она плакала не только о том, что потеряла, но и о том, чего уже не будет иметь: любящего мужа, который бы уважал и понимал ее, детей, чтобы растить и нежно любить.

Но горше всего она рыдала потому, что никогда не разлюбит Себастьяна, несмотря на его предательство.

Глава 16

Путешествие в Бат прошло на удивление спокойно. Кучер был умелым, два грума – отлично подготовленными. Они выбирали самые чистые, безопасные гостиницы, заказывали еду, комнаты и свежих лошадей. Платили за все тоже они, хотя Элинор ни разу этого не видела.

С ней обращались предельно вежливо и почтительно. Даже погода оставалась превосходной. В общем, путешествие было приятным, но Элинор днем и ночью могла думать лишь о причине своей поездки в Бат. Хотя она старалась овладеть положением, взять себя в руки, теперь ее преобладающим чувством стал гнев. На Себастьяна за его бессердечное обращение с нею. На себя – за то, что оказалась такой наивной дурочкой. На отца – за его жестокость ко всем женщинам в его жизни.

Когда они подъехали к дому тети, Элинор уже впала в такое оцепенение, что могла действовать только благодаря силе воли. Один из грумов проводил ее к входной двери, он же сообщил дворецкому, кто она и кого хочет видеть.

Тете Джейн хватило одного взгляда на ее безжизненное лицо. Элинор сразу провели в лучшую гостевую комнату, светлую, красивую, в желтых тонах, с изящной французской мебелью.

После теплой ванны и чашки крепкого чаю Элинор легла на большую кровать с пологом, свернулась калачиком под бледно-желтым атласным одеялом и забылась сном.

Она два дня не покидала постель, заставляя себя проглотить несколько кусочков еды, которую приносила ей служанка.

На третий день Элинор буквально подтащила себя к туалетному столику и апатично сидела, пока служанка укладывала ей волосы, а затем помогла надеть простое дневное платье. Идя в столовую, она все еще не знала, что скажет тете Джейн, как объяснит свой визит.

– Рада тебя видеть на ногах, Элинор, – улыбнулась тетя и опустила лорнет, висевший на серебряной цепочке. – Ты лучше себя чувствуешь?

– До некоторой степени.

Тетя Джейн кивнула:

– Сядь. Горячая еда вернет цвет твоим щекам.

Элинор села и, хотя не чувствовала голода, взяла серебряную вилку, чтобы не выглядеть неблагодарной.

– Я читала вчерашнюю «Таймс», – сказала тетя и жестом отпустила слугу, когда он налил ей кофе. – О тебе ни слова. Думаю, это хороший знак.

– Да, – прошептала Элинор. – И все же сообщение может появиться. Думаю, будет честно предупредить тебя.

– Я почтенная женщина, принятая во всех лучших домах. Прости за хвастовство, но многие считают меня столпом нашего узкого круга. Тем не менее я не ханжа. – Тетя Джейн потрепала ее по руке. – Полагаю, в трудную минуту отец бросил тебя?

Элинор проглотила комок.

– Мы чужды друг другу, и, по всей вероятности, это уже навсегда.

– Печально. Для него. Правда, не скажу, что удивлена. Граф всегда был дерьмом. – Элинор поморщилась. – Если хочешь поделиться со мной, я выслушаю тебя и дам совет.

– Прости, я… я пока не могу.

– Ничего страшного, – успокоила ее тетя Джейн. – Благодаря предусмотрительности моей матери, я женщина с независимыми средствами. А поскольку ты уже вышла из-под опеки графа, то можешь оставаться здесь сколько захочешь.

Элинор почувствовала облегчение.

– Я не хочу навязываться. Если ты не держишь компаньонку, может, возьмешь меня?

– Ты дочь графа, Элинор, леди по рождению и воспитанию. А леди не унижают себя работой.

– Я не привыкла к безделью, тетя, и намерена быть тебе полезной.

Тетя Джейн смягчилась.

– Я очень рада, что ты приехала, дорогая. По неизвестной причине граф умышленно препятствовал моим встречам с тобой и Бьянкой. Я всегда хотела близких отношений с вами обеими и чрезвычайно сожалею, что не сумела этого добиться. Увы, женщины имеют мало влияния в нашем обществе. Всем заправляют мужчины. И мы должны разумно это обстоятельство использовать. Как бы то ни было, я рада, что могу тебе помочь. Тем более что другой семьи у меня нет.

– Моя благодарность не имеет границ, тетя Джейн. Если бы не ты, я не знаю, куда бы могла пойти, что бы со мной стало.

– Выше голову, девочка. Тебе рано еще быть такой сентиментальной. И если ты закончила возить еду по тарелке, я бы хотела показать тебе наш дом.

У Элинор перехватило горло, и она не могла сдержать рыдания.

– Поплачь, дорогая. Потом утри слезы, подними голову и пошли к черту всех, кто заставил тебя страдать.

Следующие две недели Элинор жила по непривычному для нее распорядку. Завтрак с тетей Джейн, сопровождаемый обсуждением новостей в газете. Оставшаяся часть утра посвящалась корреспонденции, хотя она писала только Бьянке, не получая ответа. Неизвестность расстраивала Элинор, однако не удивляла, так как ее письма мог перехватывать граф.

Затем Элинор читала или вышивала, пока тетя Джейн распоряжалась по хозяйству. После чая следовали визиты, посещение магазинов или прогулка в парке. Вечером были званые ужины, карточная игра, концерты. Благодаря тетиному влиянию Элинор легко приняли в небольшое провинциальное общество. Если причины ее неожиданного появления в Бате и обсуждались, то не в присутствии Элинор. Она всегда оставалась вежливой и сдержанной, радуясь, что не встретила здесь никого из лондонских знакомых.

В конце концов она привыкнет к скромной и простой жизни провинциальной благовоспитанной леди. А принимая во внимание обстоятельства, Элинор знала, что она была очень счастливой женщиной. Если даже не всегда это чувствовала.

Она постоянно скучала по Бьянке и с тревогой думала о том, что мог рассказать граф младшей дочери. Когда она поделилась беспокойством с тетей Джейн, та одобрила ее намерение соблюдать осторожность, поскольку Бьянка еще жила под опекой графа и подчинялась его прихотям. А когда она выйдет замуж, восстановить отношения будет намного легче. Что же касается свадьбы, они поедут даже без приглашения.

Элинор сидела в гостиной с книгой в руке, тетя Джейн изучала недельное меню. Тишина была умиротворяющей, атмосфера приятной. Все испортил дворецкий.

– Там у входа джентльмен, мадам, – доложил он и протянул визитную карточку на серебряном подносе.

– В такое время? Еще слишком рано для визитов. – Тетя Джейн посмотрела на карточку. – Ты уверен, что джентльмен спрашивает меня, а не леди Элинор?

– Он спрашивал вас, мадам.

– Джентльмен явно пришел не в тот дом, – проворчала тетя Джейн. – Я не знакома с ним и ни с кем из его родственников.

– Как зовут джентльмена, тетя? – с беспокойством спросила Элинор.

Та опять взглянула на карточку.

– Виконт Бентон.

Книга Элинор упала на ковер. Она думала, что уже преодолела боль, а теперь она снова всколыхнула ее.

Дворецкий посмотрел на нее, затем перевел взгляд на тетю Джейн.

– Сказать ему, что вас нет дома?

– Элинор?

– Отошлите его.

Дворецкий поклонился и вышел. Элинор подняла книгу и положила на колени. Сердце у нее колотилось от страха. Почему он здесь? Что ему надо? Это не имеет значения. Она не желает видеть его, слушать его ложь.

В дверь гостиной тихо постучали, затем появился дворецкий.

– Простите, что снова прерываю вас. Но виконт недвусмысленно дал мне понять, что не уйдет, пока не поговорит с вами.

– Какая наглость! – Тетя Джейн встала. – Позови Джорджа и Гарри, пусть они силой удалят этого человека.

– Подождите! – воскликнула Элинор. Ей очень бы хотелось увидеть, как Себастьяна выбрасывают на улицу, но пожилым слугам тети Джейн эта задача не по плечу. – Наверное, ты уже поняла, что я знакома с виконтом. Думаю, будет лучше, если мы согласимся принять его.

– Хорошо, покорюсь твоему желанию. Но мне это не нравится.

Через несколько минут дворецкий вернулся в сопровождении непрошеного гостя. Он был все таким же красивым и прекрасно ухоженным, но выглядел изменившимся. Правда, Элинор не могла определить, в чем именно. А может, это она смотрела на него другими глазами.

– Виконт Бентон, – процедил дворецкий с явной досадой в голосе.

– Леди. – Себастьян поклонился.

– Я позволила вам войти только потому, что моя племянница считает это единственным способом избавиться от вас, – заявила тетя Джейн, прежде чем он закончил поклон. – Но я не в восторге от вашего визита. И я не привыкла, чтобы мне угрожали в моем собственном доме, милорд. Пэру королевства следовало бы иметь лучшие манеры.

– Сожалею, что причинил вам неприятности, мэм. Но я полностью сознавал, что иначе леди Элинор не приняла бы меня. Тогда мне пришлось бы встретить ее в публичном месте, и я боялся, что ей это причинит еще большее страдание.

– Не пытайтесь выставить себя в превосходном свете, милорд, – решительно сказала Элинор. – Мы оба знаем, что вы не принимали во внимание моих чувств, когда составляли ваши коварные планы.

– Элинор, пожалуйста. Мы должны поговорить.

– Мне больше нечего сказать вам.

– Тогда послушайте.

– Не знаю, смогу ли.

– Десять минут, – умолял он.

Десять минут? Выдержит ли она? Сумеет ли пробыть в его обществе так долго, не потеряв самообладания и чувства собственного достоинства?

– Хорошо, десять и ни минутой больше. Тетя Джейн, ты могла бы оставить нас?

– Я буду ждать за дверями гостиной. С самыми крепкими из моих слуг. Один возглас, и мы тут же войдем.

Когда дверь закрылась, Элинор сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Десять минут, и Себастьян навсегда уйдет из ее жизни. А потом она, возможно, избавится от этого ужаса.

– Я привез вам письмо от Бьянки, – сказал он, сунув руку в нагрудный карман.

– Она знает, что произошло? Что рассказал ей граф? – Элинор нетерпеливо схватила послание.

– Очевидно, ваш отец вообще ни словом ей не обмолвился. Вернувшись в Лондон, я тут же встретился с Уэверли, решив, что это единственный способ поговорить с Бьянкой. Она была вне себя, когда обнаружила, что вы уехали.

– Я сразу написала, чтобы успокоить ее. Должно быть, граф перехватывал мои письма.

– Видимо, так.

– Что вы сказали Уэверли? Как объяснили случившееся?

– Я просто сказал, что это моя вина, что из-за меня вы поссорились с отцом и поехали в Бат к своей тете, чтобы переждать, когда уляжется пыль.

Легкий румянец окрасил щеки Элинор.

– То есть они не знают правды?

– Никто. Даже тень скандала не коснулась вашего имени, кстати, моего тоже. Ваша репутация спасена, Элинор.

– Значит, я могу вернуться ко всему тому, что было до того, как это произошло? – Она мельком взглянула на него. – Простите, сэр, если я не благодарю вас за спасение меня от окончательного унижения.

Ее вялый, бесстрастный тон и боль в измученном взгляде ударили его, словно хлыстом. Себастьян хотел ей что-нибудь объяснить, попытаться все уладить, прошептать слова, которые бы она поняла и приняла. Но он потерял на это право, когда предал ее.

– Я привез кое-что еще. – Он протянул ей лист бумаги.

Элинор с подозрением взглянула на него, потом нерешительно вытянула лист из его пальцев.

– Что это?

– Объявление о нашей свадьбе. Я отдал его в «Таймс», когда вы согласились.

– Выйти за вас?

Ее скептический тон задел Себастьяна больше, чем он хотел бы признать. Когда-то она уважала его, даже вообразила себе, что любит. Но теперь она испытывала к нему только ненависть и отвращение.

– Брак – разумный выход для нас обоих, а для меня и единственный способ загладить вину.

Заметив ее изумление, Себастьян ожидал, что она сейчас оскорбит его своим отказом. Вместо этого Элинор зажала рот ладонью, как будто почувствовав дурноту. Все оказалось намного хуже, чем он предполагал.

– Очевидно, вы решили, – наконец произнесла она, – что я недостаточно еще страдала и не в полной мере наказана за отцовские грехи. Или ваш ум настолько поглощен жаждой мести, что вы не ведаете, что творите.

Он скрестил руки на груди.

– Хотя у вас нет причин верить мне, я делаю это предложение в здравом уме. Я не так богат, как некоторые, однако располагаю значительными средствами и назначу вам щедрое содержание. Как моя жена, вы будете иметь финансовую стабильность, положение в обществе и свободу делать что захотите.

Элинор поняла, что он говорит серьезно.

– Жена подчиняется воле мужа. В подобной договоренности нет свободы.

– Юридические документы могут быть составлены с включением условий, дающих вам права, которых вы требуете. Кроме поместья Чезвик, у меня есть собственность на побережье. Можем съездить туда перед женитьбой. Если вам понравится, можете использовать ее по своему усмотрению.

– Мы не будем жить вместе?

Он кивнул.

– Я хочу жить с вами, быть вашим мужем. Но я знаю, что вам нужно время, пока вы будете готовы к этому. Я подожду. Многие аристократические пары живут раздельно.

– Вы предлагаете мне брак по расчету? Чтобы вести прежний образ жизни?

– Нет, произойдут значительные изменения. Я верю в святость брачных клятв и намерен их сдержать.

– Вы не из тех мужчин, кто способен до конца дней хранить обет безбрачия, – ответила Элинор.

– Да. Поэтому, когда мы поженимся, я оставлю за собой право завлечь вас в мою постель и в мою жизнь.

Она покраснела, и у него мелькнул луч надежды.

– Что бы ни произошло между нами, вы не можете отрицать нашего влечения друг к другу. Это дает нам шанс.

Элинор медленно покачала головой:

– Вы преследовали меня, чтобы добраться до графа.

– Мотивом действительно была месть, но чувства, возникшие к вам, были истинными. Мои поступки были аморальными, но мой интерес не был фальшивым, а желание – притворным. Вы стали мне очень дороги, Элинор.

– До такой степени дорога, что вы лгали, хитро управляли мной, пользовались моим легковерием, чтобы добиться чего хотели?

Себастьян поежился. Конечно, его поступки достойны порицания, но они все же не исключают его чувств к ней.

– Может, вы примете во внимание мои чувства?