Текст книги "Спящий убийца"

III

Джайлс решил, что ехать в Лондон вовсе не обязательно. Хотя, будучи энергичным по натуре, он всегда старался все делать сам, рутинную работу по наведению справок, по его мнению, вполне можно было поручить кому-нибудь еще. По междугородней линии Джайлс позвонил в свой офис.

– Отлично! – с энтузиазмом произнес он, услышав ответ, которого ожидал.

Вынимая спустя некоторое время из конверта с сопроводительным письмом заверенную копию свидетельства о браке, Джайлс объявил торжественным тоном:

– Ну вот, Гвенда. Пятница, 7 августа, Кенсингтонское бюро записи актов гражданского состояния, Кельвин Джеймс Халлидей сочетался браком с Хелен Спенлав Кеннеди.

– Хелен? – вскрикнула Гвенда.

Они долго смотрели друг на друга.

– Но… но… не может быть, чтобы это была она. Я имею в виду… они расстались, она снова вышла замуж и потом уехала.

– Мы не знаем, уехала она или нет… – сказала Гвенда.

Она еще раз прочитала имя, указанное в документе: Хелен Спенлав Кеннеди.

Хелен…

Глава 7
Доктор Кеннеди

I

Через несколько дней, прогуливаясь под резкими порывами ветра вдоль эспланады, Гвенда неожиданно остановилась у одного из стеклянных навесов со скамейкой, предусмотрительно установленных корпорацией для удобства посетителей.

– Мисс Марпл! – воскликнула она.

Ее изумлению не было предела, ибо она действительно видела перед собой мисс Марпл, одетую в толстое шерстяное пальто и закутанную в длинный шарф.

– Похоже, для вас это сюрприз, встретить меня здесь, – живо отозвалась мисс Марпл. – Видите ли, мой доктор порекомендовал мне поехать на морское побережье, чтобы сменить обстановку, а ваше описание Дилмута было столь красочным, что я решила отправиться именно сюда, – тем более что здесь содержат пансион бывшие обитатели моей деревни.

– Но почему же вы не зашли к нам? – спросила Гвенда.

– Старики иногда бывают надоедливыми, моя дорогая. Молодые люди, только что вступившие в брак, должны как можно больше времени проводить наедине.

Она улыбнулась в ответ на молчаливый протест Гвенды.

– Не сомневаюсь, что вы были бы рады видеть меня. Как у вас дела? Приблизились вы к разгадке вашей тайны?

– Мы напали на след, – сказала Гвенда, садясь рядом с ней.

Она подробно рассказала о том, как продвигается расследование.

– Мы поместили объявление во многих газетах – в местных, в «Таймс» и других крупных ежедневных изданиях – с просьбой сообщить любую информацию о Хелен Спенлав Халлидей, урожденной Кеннеди. Думаю, какие-то ответы должны прийти.

– Я тоже так думаю, моя дорогая.

Мисс Марпл говорила, как всегда, безмятежным тоном, но в ее глазах сквозило беспокойство. Она бросила быстрый оценивающий взгляд на сидевшую рядом с ней молодую женщину. В голосе Гвенды не было уверенности, и выглядела она встревоженной. До нее начинал доходить «тайный смысл», о котором говорил доктор Хэйдок. Да, но отступать было уже поздно…

– Меня очень заинтриговала эта история, – произнесла мисс Марпл мягким, почти извиняющимся тоном. – Знаете, в моей жизни слишком мало волнующих моментов. Надеюсь, вы не сочтете меня излишне любопытной, если я и впредь буду интересоваться ходом вашего расследования?

– Конечно, мы будем держать вас в курсе событий, – ответила Гвенда с сердечной улыбкой. – Скажите мне свой адрес и приходите к нам в гости. Выпьем чаю, и заодно осмотрите дом. Вам ведь нужно ознакомиться с местом преступления, не так ли?

Она рассмеялась, но в ее смехе послышались нервные нотки. Когда Гвенда удалилась, мисс Марпл слегка покачала головой и нахмурилась.

II

Джайлс и Гвенда с надеждой ежедневно просматривали корреспонденцию, и каждый раз их ждало разочарование. Им пришло лишь два письма от частных детективов, которые, заверяя их в своей высокой компетентности, выражали готовность провести собственное расследование.

– Пока в этом нет необходимости, – сказал Джайлс. – И если уж нанимать частного детектива, то нужно обращаться в солидную фирму, а не к дилетантам, рекламирующим свои услуги. Правда, я не очень понимаю, что они могут сделать, чего не можем сделать мы.

Его оптимизм (или самооценка) получил подтверждение несколько дней спустя в виде письма, написанного четким, и в то же время не вполне разборчивым почерком.

Голлс-Хилл

Вудли-Болтон

Уважаемый сэр.

В ответ на ваше объявление в «Таймс» сообщаю вам, что Хелен Спенлав Кеннеди является моей сестрой, с которой я потерял связь много лет назад. Буду рад получить какие-либо известия о ней.

Искренне ваш Джеймс Кеннеди,

доктор медицины.

– Вудли-Болтон, – задумчиво произнес Джайлс. – Это не очень далеко от нас. Жители Дилмута ездят туда на пикники. Там вересковая пустошь. Около тридцати миль отсюда. Мы напишем доктору Кеннеди и спросим, можем ли приехать к нему или же он предпочитает приехать к нам.

В своем втором письме доктор Кеннеди написал, что предпочел бы принять их у себя в ближайшую среду. В указанный день они отправились к нему.

Вудли-Болтон представлял собой деревню, беспорядочно раскинувшуюся на склоне холма, на вершине которого и находился Голлс-Хилл. Оттуда открывался вид на Вудли-Кэмп и вересковую пустошь, тянувшуюся в сторону моря.

– Довольно мрачное место, – заметила Гвенда, поежившись.

Дом доктора Кеннеди тоже производил мрачное впечатление. Его владелец, по всей видимости, с презрением относился к достижениям технического прогресса, таким как центральное отопление. Дверь им открыла темноволосая женщина грозного вида. Она провела их через пустой холл в кабинет хозяина дома, который поднялся им навстречу. Это была длинная комната с высоким потолком, вдоль стен которой выстроились забитые книгами шкафы.

Доктор Кеннеди оказался седовласым пожилым мужчиной с кустистыми бровями над проницательными глазами.

– Мистер и миссис Рид? – осведомился он, скользнув по ним острым взглядом. – Садитесь, пожалуйста, вот сюда. Миссис Рид, это, наверное, самое удобное кресло в доме. Итак, что вас интересует?

Джайлс без запинки изложил заранее заготовленную версию. Он и его жена совсем недавно вступили в брак в Новой Зеландии. Они приехали в Англию, где его жена в детстве жила короткое время и теперь пытается отыскать старых друзей и знакомых своей семьи.

Доктор Кеннеди слушал его с суровым видом и держался весьма холодно. Он вел себя учтиво, но его явно раздражала эта провинциальная сентиментальность.

– И вы полагаете, моя сестра – единокровная сестра – и, возможно, я сам являемся вашими родственниками? – спросил он Гвенду с едва уловимой враждебностью в голосе.

– Она была моей мачехой, – ответила Гвенда. – Второй женой моего отца. Конечно, я помню ее смутно, поскольку была маленьким ребенком. Моя девичья фамилия – Халлидей.

Доктор Кеннеди с изумлением воззрился на нее, и в следующее мгновение его лицо озарила улыбка. Высокомерие сразу куда-то исчезло, и они увидели перед собой совершенно другого человека.

– Боже правый! – воскликнул он. – Только не говорите, что вы Гвенни!

Гвенда радостно закивала. Давно забытое детское имя прозвучало в ее ушах ободряющим эхом.

– Да, – сказала она, – я Гвенни.

– Благослови Господь мою душу! Взрослая и уже замужем. Как летит время! Прошло, должно быть, пятнадцать… нет, конечно, гораздо больше лет! Вы, наверное, не помните меня?

Гвенда покачала головой.

– Я не помню даже своего отца. О том времени у меня вообще очень смутные воспоминания.

– Ну конечно – первая жена Халлидея была родом из Новой Зеландии. Помню, он говорил об этом. Наверное, прекрасная страна.

– Это самая чудесная страна на свете – но я полюбила и Англию тоже.

– Вы приехали на время или обосновались здесь?

Он позвонил в колокольчик.

– Мы должны выпить чаю.

На пороге появилась встретившая их женщина.

– Чаю, пожалуйста… и горячие тосты с маслом… или пирог… или что-нибудь еще.

– Хорошо, сэр.

Окинув гостей недобрым взглядом, почтенная экономка скрылась за дверью.

– Вообще-то я небольшой любитель чая, – неуверенно произнес доктор Кеннеди, – но мы должны отметить эту встречу.

– Очень любезно с вашей стороны, – сказала Гвенда. – Нет, мы приехали не на время. Мы купили здесь дом.

После некоторой паузы она добавила:

– «Хиллсайд».

– Ну да, в Дилмуте, – рассеянно произнес доктор Кеннеди. – Ваше письмо пришло оттуда.

– Поразительное совпадение, – продолжала Гвенда. – Не правда ли, Джайлс?

– Да, пожалуй, – согласился Джайлс. – Просто невероятно.

– Он был выставлен на продажу, – сказала Гвенда.

Заметив на лице доктора Кеннеди недоуменное выражение, она пояснила:

– Это тот самый дом, где мы жили много лет назад.

Доктор Кеннеди нахмурился.

– «Хиллсайд»? Но ведь… Ах да, вспомнил, они сменили название. Он назывался… Святая… кто-то там… Если не ошибаюсь, этот дом расположен на Лихэмптон-роуд, ведущей в город, по правую сторону?

– Совершенно верно.

– Надо же, как вылетают из головы названия. Одну минуту. «Сент-Кэтрин» – вот как он тогда назывался.

– И я действительно там жила, не так ли? – сказала Гвенда.

– Ну конечно же.

Он смотрел на нее с нескрываемым любопытством.

– А почему вам захотелось вернуться туда? Ведь вы вряд ли многое помните, а?

– Да, это так. Но почему-то меня не покидает ощущение родного дома.

– Ощущение родного дома, – повторил доктор.

Эти слова были произнесены без всякого выражения, но Джайлс вдруг задался вопросом: о чем он думал в этот момент?

– Поэтому я надеялась, что вы расскажете мне об отце, Хелен и… – Гвенда на мгновение запнулась, – обо всем остальном.

Он в раздумье посмотрел на нее.

– Наверное, ваши родственники в Новой Зеландии знали немногое. Да и откуда им было знать? Собственно, рассказывать особо нечего. Хелен – моя сестра – возвращалась из Индии на одном корабле с вашим отцом. Он был вдовцом с маленькой дочкой. Хелен пожалела его, а может быть, влюбилась в него. Он был одинок, а может быть, влюбился в нее. Что между ними произошло и как развивались события – неизвестно. По прибытии в Лондон они поженились. В то время я как раз жил там. Кельвин Халлидей производил хорошее впечатление, правда, вел себя немного нервно и выглядел довольно усталым. Но они казались счастливой парой – тогда.

Последовала небольшая пауза, после чего он продолжил свой рассказ:

– Однако не прошло и года, как она сбежала от него с другим. Вероятно, вам известно об этом?

– А с кем она сбежала? – спросила Гвенда.

Доктор Кеннеди устремил на нее взгляд своих проницательных глаз.

– Она не говорила мне. Наши отношения с ней не были доверительными. Я видел – этого невозможно было не видеть, – что между ними существуют какие-то трения. Причины я не знал. Я всегда придерживался традиционных ценностей и верил в святость супружеской верности. Хелен ни за что не стала бы откровенничать со мной на подобную тему. До меня доходили слухи, но конкретное имя никогда не упоминалось. У них часто останавливались гости из Лондона и других мест Англии. Думаю, это был один из них.

– Значит, развода не было?

– Хелен не хотела развода. Так сказал мне Кельвин. Именно поэтому я пришел к выводу – вероятно, ложному, – что она сбежала с женатым человеком, жена которого, возможно, была католичкой.

– А мой отец?

– Он тоже не хотел развода.

Доктор Кеннеди говорил короткими отрывистыми фразами.

– Расскажите мне об отце, – попросила Гвенда. – Почему он вдруг решил отправить меня в Новую Зеландию?

Кеннеди на несколько мгновений задумался.

– Я думаю, ваши новозеландские родственники надавили на него. После краха второго брака он, по всей видимости, решил, что так будет лучше.

– Почему он не отвез меня туда сам?

Доктор Кеннеди бросил взгляд на каминную полку в поисках ершика для чистки трубки.

– Трудно сказать… У него было довольно слабое здоровье.

– А что с ним случилось? От чего он умер?

В этот момент открылась дверь и в комнату вошла исполненная презрения экономка с подносом в руках. На подносе лежали тосты с маслом, стояла вазочка с вареньем, но пирога не было. Неуверенным жестом доктор Кеннеди предложил Гвенде разлить чай. После того как она сделала это и взяла тост, он произнес с притворной веселостью:

– Ну, теперь расскажите, что вы сделали с домом? Многое в нем изменили? Я, наверное, и не узнаю его сейчас.

– Мы немного переоборудовали ванные комнаты, – сказал Джайлс.

Не сводя глаз с доктора, Гвенда повторила:

– От чего умер мой отец?

– Я действительно не знаю, моя дорогая. Я уже сказал, его состояние здоровья оставляло желать лучшего, и в конце концов он уехал в санаторий – где-то на восточном побережье. Года через два после этого он умер.

– Где конкретно находился этот санаторий?

– К сожалению, не могу сказать. Не помню.

Он явно что-то недоговаривал. Джайлс и Гвенда переглянулись.

– Можете вы хотя бы сказать, сэр, где он похоронен? – спросил Джайлс. – Гвенда очень хочет посетить его могилу, что вполне естественно.

Доктор Кеннеди склонился над камином и принялся чистить трубку перочинным ножом.

– Понимаете, – глухо произнес он, – мне не хотелось бы углубляться в прошлое. Культ предков – это анахронизм. Нужно думать о будущем. Вы – молодые здоровые люди. У ваших ног лежит целый мир. Смотрите вперед, а не назад. Какой смысл класть цветы на могилу человека, которого вы фактически не знали?

– Я хочу увидеть могилу отца, – не сдавалась Гвенда.

– Боюсь, не смогу помочь вам.

Доктор Кеннеди был вежлив, но холоден.

– Прошло много времени, и моя память сейчас не та, что была прежде. Я потерял связь с вашим отцом после того, как он уехал из Дилмута. Кажется, он написал мне однажды из санатория – который, как я уже сказал, по-моему, находился на восточном побережье, – но даже в этом у меня нет уверенности. И я понятия не имею, где он похоронен.

– Очень странно, – заметил Джайлс.

– Ничего странного. Видите ли, связующим звеном между нами была Хелен. Я всегда очень любил ее. Она намного младше меня, и я, как мог, занимался ее воспитанием. Выбирал для нее наиболее подходящие школы и все такое прочее. Хотя что греха таить – Хелен отличалась ветреностью. Будучи еще совсем юной, она связалась с весьма сомнительным молодым человеком. Возникла серьезная проблема, которую я благополучно разрешил. Потом она решила уехать в Индию и выйти замуж за Уолтера Фейна. Это был неплохой парень, сын лучшего в Дилмуте адвоката, но, говоря откровенно, страшный зануда. Он всегда обожал ее, а она была к нему равнодушна. Тем не менее она согласилась приехать к нему в Индию. Однако довольно скоро я получил от нее телеграмму с просьбой выслать деньги на обратную дорогу. Деньги я выслал, и по пути в Англию она познакомилась с Кельвином. Этим и объясняется, почему мы с Кельвином не поддерживали отношения после ее ухода от него.

Помолчав немного, он вдруг спросил:

– Где сейчас Хелен? Можете мне сказать? Я хотел бы повидаться с ней.

– Мы этого не знаем, – сказала Гвенда.

– Какая жалость! Прочитав ваше объявление, я подумал, что…

Неожиданно он взглянул на них, и в его глазах вспыхнули искорки любопытства.

– Скажите, зачем вы дали это объявление?

– Мы хотели связаться с…

Гвенда запнулась.

– С тем, кого едва помните?

Доктор Кеннеди пристально смотрел на нее.

– Я думала… что если смогу связаться с ней, она расскажет мне об отце…

– Да-да, понятно. Извините, что не смог оказаться полезным вам. Память уже совсем не та, да ведь прошло столько времени…

– По крайней мере, вы можете сказать, какого профиля был этот санаторий? Туберкулезный?

Лицо доктора Кеннеди вновь превратилось в неподвижную маску.

– Да-да, скорее всего, туберкулезный.

– Тогда мы сможем довольно легко найти его, – сказал Джайлс. – Большое спасибо вам, сэр, за предоставленные сведения.

Он поднялся с кресла, и Гвенда последовала его примеру.

– Благодарю вас, – сказала она. – И все же приезжайте к нам в «Хиллсайд».

Когда они выходили из комнаты, Гвенда бросила через плечо прощальный взгляд на доктора Кеннеди, который стоял у каминной полки и с озабоченным видом крутил свой седой ус.

– Он, несомненно, знает что-то такое, о чем упорно не желает говорить, – сказала Гвенда, садясь в автомобиль. – Ах, Джайлс! Я уже жалею, что мы затеяли все это…

Они посмотрели друг на друга и почувствовали, как им обоим в душу заползает страх.

– Мисс Марпл была права, – сказала Гвенда. – Не следовало нам ворошить прошлое.

– Вовсе не обязательно продолжать это расследование, – неуверенно произнес Джайлс. – Гвенда, дорогая, пожалуй, так будет лучше.

Гвенда покачала головой:

– Нет, Джайлс, нельзя оставить все как есть. Мы не успокоимся и будем вечно высказывать предположения и предаваться фантазиям. Нет, нужно продолжать… Доктор Кеннеди ничего не сказал нам по доброте душевной – но это плохая доброта. Мы должны выяснить, что произошло в действительности. Даже если… даже если мой отец является тем самым человеком, который…

Заканчивать фразу не было необходимости.

Глава 8
Бред Кельвина Халлидея

Когда на следующее утро они гуляли в саду, из дома вышла миссис Кокер и объявила:

– Прошу прощения, сэр. Вас просит к телефону доктор Кеннеди.

Оставив Гвенду в обществе старика Фостера, Джайлс прошел в дом и взял трубку.

– Джайлс Рид слушает.

– Это доктор Кеннеди. Я долго размышлял о нашей вчерашней беседе, мистер Рид. Существуют определенные факты, которые, на мой взгляд, вам и вашей жене следует знать. Вы будете дома, если я приеду к вам сегодня?

– Разумеется. В какое время вас ждать?

– В три часа вас устроит?

– Вполне.

Тем временем Гвенда беседовала в саду с Фостером.

– Не тот ли это доктор Кеннеди, что когда-то жил в «Уэст Клифф»?

– Думаю, тот. Вы знали его?

– Он считался здесь лучшим доктором, хотя и не пользовался такой популярностью, как доктор Лэзенби. Тот был веселым – шутил, смеялся, а доктор Кеннеди был слишком серьезным – говорил коротко, сухо, но дело свое знал хорошо.

– Когда он оставил практику?

– Давно. Лет пятнадцать назад. Говорили, у него стало плохо со здоровьем.

В этот момент из дома вышел Джайлс.

– Он приедет после обеда, – сказал он, предваряя вопрос Гвенды.

– Очень хорошо.

– А вы знали сестру доктора Кеннеди? – спросила она Фостера.

– Сестру? Она была намного моложе его, ходила в школу, потом уехала за границу. Я слышал, что потом она вернулась сюда после того, как вышла замуж, но довольно скоро сбежала с каким-то парнем. По слухам, она всегда была взбалмошной. Не помню, чтобы я когда-нибудь ее видел. Тем более некоторое время я работал в Плимуте.

– Зачем он приезжает? – спросила Гвенда Джайлса, когда они шли в конец террасы.

– Узнаем об этом в три часа.

Доктор Кеннеди прибыл точно в назначенный срок и, окинув взглядом гостиную, заметил:

– Странно снова оказаться здесь через столько лет.

После этого он без всяких предисловий перешел к делу:

– Насколько я понимаю, вы твердо намерены найти санаторий, где умер Кельвин Халлидей, и выяснить все подробности, какие только можно выяснить, касательно его болезни и смерти?

– Совершенно верно, – сказала Гвенда.

– Конечно, для вас это не составит особого труда. И я решил, что правда станет для вас меньшим шоком, если вы узнаете ее от меня. Заранее прошу извинить меня, ибо я вынужден сказать то, что, по всей вероятности, причинит вам, Гвенни, душевную травму. Но ничего не поделаешь. Ваш отец не болел туберкулезом, а санаторий, в котором он находился, в действительности был психиатрической лечебницей.

– Психиатрическая лечебница? Значит, он потерял рассудок?

Лицо Гвенды приобрело мертвенно-бледный оттенок.

– Его так и не освидетельствовали, и, по-моему, он не был сумасшедшим в привычном смысле слова. Он пережил сильное нервное потрясение и страдал навязчивой идеей, а в больницу лег по собственной воле и, разумеется, мог покинуть ее в любой момент, по своему усмотрению. Однако его состояние только ухудшалось, и в конце концов он умер на больничной койке.

– А что это за навязчивая идея? – спросил Джайлс.

– Ему казалось, что он задушил свою жену, – сухо ответил доктор Кеннеди.

Гвенда испустила сдавленный крик. Джайлс взял ее холодную руку в свою.

– Он действительно?..

– Что?

Доктор Кеннеди уставился на Джайлса.

– Нет, конечно же, нет. Об этом не может быть и речи.

– Но… но откуда вам это известно?

– Дорогое дитя! В этом никогда не было никаких сомнений. Хелен оставила его ради другого мужчины. И без того его психика уже некоторое время находилась в крайне неуравновешенном состоянии: бредовые идеи, болезненные фантазии. А уход жены окончательно добил его. Сам я не психиатр. У них есть объяснения в отношении подобных случаев. Если мужчина предпочитает, чтобы его жена умерла, нежели оказалась неверной, он способен внушить себе, что она мертва. И даже что это он убил ее.

Джайлс и Гвенда переглянулись.

– Значит, вы абсолютно уверены, что он не совершал того, в чем обвинял себя?

– Абсолютно уверен. Я получил от Хелен два письма. Первое из Франции – примерно через неделю после ее отъезда, второе – через шесть месяцев. Нет-нет, это был всего-навсего бред больного человека.

Гвенда тяжело вздохнула.

– Пожалуйста, – сказала она, – расскажите мне все, что вам об этом известно.

– Я расскажу вам все, что только смогу, моя дорогая. Начнем с того, что Кельвин некоторое время пребывал в довольно странном невротическом состоянии. Он обращался ко мне по этому поводу. Сказал, что ему снятся тревожные сны, которые всегда заканчиваются одинаково: он душит Хелен. Я пытался докопаться до корня проблемы. Думаю, в раннем детстве он пережил какой-то конфликт. Очевидно, его родители не были счастливы вместе… Ладно, не будем вдаваться в подробности. Они представляют интерес только для врача. Я предложил Кельвину проконсультироваться у психоаналитика – у меня есть несколько знакомых высококлассных специалистов. Но он и слышать не хотел об этом. Считал ерундой. У меня сложилось впечатление, что они с Хелен не очень ладили, но он никогда не говорил об этом, а я не хотел задавать ему столь щекотливые вопросы. Все открылось, когда однажды вечером – помню, это была пятница – он пришел ко мне домой. Я вернулся из больницы и обнаружил его у себя в приемном кабинете. Он ждал меня уже около четверти часа. Едва я вошел, он посмотрел на меня и сказал: «Я убил Хелен». В первый момент я не знал, что думать. Он выглядел совершенно спокойным. Я спросил: «Вы хотите сказать, вам опять приснился сон?» Он ответил: «На сей раз это не сон. Это правда. Она лежит там. Я задушил ее. – Затем, после небольшой паузы, так же невозмутимо добавил, демонстрируя полное присутствие здравого смысла: – Вам следует пойти со мной в дом. А потом вы сможете позвонить оттуда в полицию». После некоторых колебаний я снова выгнал автомобиль из гаража, и мы поехали сюда. В доме было темно и тихо. Мы поднялись в спальню…

– В спальню? – перебила его Гвенда.

В ее голосе отчетливо прозвучало изумление. Доктор Кеннеди удивленно посмотрел на нее.

– Да, будто бы там все это и произошло. Разумеется, когда мы вошли в спальню, никакой мертвой женщины, лежащей на кровати, там не было. В комнате царил полный порядок – даже покрывало не было смято. То есть это была чистой воды галлюцинация.

– Что же сказал мой отец?

– Он продолжал твердить, что задушил Хелен, и явно верил в это. Я уговорил его принять успокоительное и лечь спать в гардеробной. Затем я тщательно осмотрел дом и нашел в мусорной корзине в гостиной скомканную записку, которую оставила Хелен. Дословно я ее содержание не помню, но смысл был таков: «Прощай. Мне очень жаль, но наш брак с самого начала был ошибкой. Я уезжаю с единственным человеком, которого когда-либо любила. Прости меня, если можешь. Хелен». Очевидно, Кельвин пришел домой, прочитал записку, поднялся наверх, там у него случилась галлюцинация, и он отправился ко мне, убежденный в том, что он убил жену. После этого я переговорил с экономкой. В тот вечер у нее был выходной, и она вернулась домой поздно. Я привел ее в комнату Хелен, и она проверила ее вещи. Все было ясно. Хелен упаковала свою одежду в чемодан и сумку и все забрала с собой. Я еще раз осмотрел дом и не нашел ничего необычного – во всяком случае, тела задушенной женщины нигде не было. Утром мне пришлось повозиться с Кельвином, прежде чем он убедился, что у него была галлюцинация. А может быть, он только сделал вид, что убедился. Как бы то ни было, в конце концов он согласился лечь в больницу. Через неделю, как я уже говорил, пришло письмо от Хелен. На конверте стоял штемпель Биаррица. Она писала, что собирается перебраться в Испанию. Я должен был передать Кельвину, что она не хочет развода и что ему лучше забыть ее как можно скорее. Я показал письмо Кельвину. Говорил он очень мало. Спустя некоторое время он отправил новозеландским родственникам своей первой жены телеграмму с просьбой забрать дочь. Устроив все свои дела, он лег в очень хорошую частную психиатрическую лечебницу, чтобы пройти соответствующий курс лечения. Однако все оказалось напрасно. Он умер там спустя два года. Я могу дать вам адрес этой лечебницы. Она находится в Норфолке. Ее директор работал там в ту пору врачом, и он, наверное, сможет предоставить вам подробную информацию о вашем отце.

– Вы говорили, что получили от своей сестры еще одно письмо, – сказала Гвенда.

– Да. Через полгода. Оно пришло из Флоренции, и вместо обратного адреса на конверте было указано «до востребования, мисс Кеннеди». Хелен писала, что, вероятно, с ее стороны было несправедливо по отношению к Кельвину не дать ему развод, хотя сама она его не хотела. Если он хотел развода и я сообщил бы ей об этом, она прислала бы ему необходимые документы. Прочитав письмо, Кельвин сразу же заявил, что не желает развода. Я написал об этом Хелен. С тех пор у меня не было о ней никаких известий. Мне неизвестно, где она живет и жива ли вообще. Вот почему ваше объявление вызвало у меня такой интерес. Я надеялся хоть что-нибудь узнать о ней.

Немного помолчав, он добавил:

– Мне было крайне неприятно, Гвенни, рассказывать вам все это. Но вам непременно нужно было знать. Мне остается лишь пожалеть, что вы не отказались от этой идеи…