Текст книги "Случайный брак с магнатом"

Глава 15

Первая реакция – закрыться.

Но какой в этом смысл?

Стас прекрасно видит, что мне плохо. И он замечает фотографии, которые лежат под ногами. Он приподнимает меня, отрывая от пола, и переносит на пуф. Я откидываюсь на прохладную стенку, трогаю ее пальцами, словно есть надежда, что этот холод остудит и замедлит мои мысли.

Стас наклоняется и собирает снимки широкой ладонью. Я отрешенно смотрю на него и понимаю, что до этого момента он не находил вкладыш. Он только сейчас осознает, что произошло.

– Они были в журнале? – спрашивает он.

– Да…

Стас грубо перебирает пальцами. Он все же проигрывает эмоциям и сжимает снимки в кулаке, перемалывая их.

– Где они были сделаны? – Он подходит ко мне и касается моего плеча. – Полина?

– В клинике, которую оплачивала Ольга.

Я запрокидываю голову и смотрю ему в глаза.

– Она знает мою болевую точку и бьет в нее, – добавляю. – Я не смогу вернуться на террасу… Не хочу никого видеть.

– Успокойся. – Стас опускается ко мне так, чтобы наши лица были на одном уровне, и проводит горячими пальцами по моей коже, он ловит мои ладони и легонько сжимает. – Не отводи глаза. Я рядом, всё хорошо.

Я делаю несколько вдохов и выдохов. Меня немного отпускает.

– Мы можем уехать? – спрашиваю его, потому что мои мысли крутятся вокруг того, чтобы побыстрее оказаться в машине и уехать отсюда.

– Зачем?

– Что?

– От чего ты бежишь? Тебе нечего стыдиться…

Я встряхиваю ладонями, вырывая их. Я сейчас слишком восприимчива к любому давлению, хватает всего крупицы, и меня вновь шатает в сторону истерики. Я пытаюсь вдохнуть поглубже, чтобы успокоиться, но мне становится не по себе от ровного взгляда Маркова. Он как будто действительно собрался вправить мне мозги прямо здесь и сейчас. Провести экспресс-терапию для впечатлительной девушки.

– Но я стыжусь, – отвечаю ему со злостью, с которой не могу ничего поделать. – Я стесняюсь себя, Стас.

Как ему объяснить?

Он же судит с позиции сильного, уверенного в себе мужчины.

Он слишком далек от моего состояния.

– Тебе, видно, сложно это понять.

Я порываюсь подняться, чтобы не быть с ним так близко. Но Марков перехватывает мой порыв. Он надвигается и закрывает своим каменным телом все пути к бегству. Жаркий воздух возмущения обжигает мои легкие, в первое мгновение я даже не знаю, как реагировать. Настолько это не укладывается в моей голове! Секунда-две… и я толкаю его в грудь обеими ладонями.

– Полина, – он тяжело выдыхает.

И это тоже царапает меня.

В его голосе нет угрозы, но есть толика снисхождения.

– Ты выбрал отличный момент, чтобы довести меня, – бросаю на эмоциях и снова толкаю его. – Хватит, Стас, я и так едва сдерживаюсь. Я не понимаю, чего ты добиваешься! Неужели этот вечер так важен? А если и важен, я все равно всё испорчу в таком состоянии!

Мои слова падают в пустоту. Я вижу по глазам Стаса, что он не слушал, а всего лишь дал мне выплеснуть негодование. Он продолжает вести свою игру. Он не отпускает меня, но чуть отклоняется. И дотрагивается до моей голени… Я не успеваю ничего сделать, как его пальцы ныряют под платье и уверенно уходят наверх. Марков интимно касается меня, словно он на самом деле мой жених.

– Стас, – у меня выходит нервная мольба. – Что ты делаешь?

Это каток, а не мужчина.

Его мягкость, предупредительность, деликатность слетают, как тонкий слой позолоты. Остается только сила, которую я увидела в нем, когда он говорил с Авериным.

– Смотри на меня. – Он кладет вторую ладонь на шею и фиксирует меня на месте. – Смотри, Полина.

– Нет, Стас, я прошу тебя…

Я сжимаюсь в тугой комок, чувствуя, что вот-вот… что он близко…

Это происходит.

Его крепкие пальцы набредают на мои шрамы.

Меня бьет током в ту же секунду, я дергаюсь и лишь убеждаюсь, что не могу ничего поделать с его хваткой. Марков медленно и осторожно проводит по моей искалеченной коже, лаская, и продолжает смотреть прямо в глаза.

– На моем лице есть отвращение? – спрашивает он с холодом.

– Стас. – Из моей головы просто-напросто вылетают все остальные слова.

Происходящее закручивает жестокую бурю в моей груди. Я впиваюсь пальцами в его локоть, но это не помогает. Его широкая ладонь лежит на моем бедре под платьем, а воздух между нашими лицами становится густым. Им трудно дышать. Он щекочет горло и падает тяжелым грузом.

– Я видел твои шрамы. На фотографиях и вчера, когда ты примеряла платья. Я трогал тебя. Трогаю, – он произносит это слово и массирует большим пальцем мою кожу. – Мне не противно, Полина. Всё как раз наоборот… Я хочу тебя.

Меня хватает только на то, чтобы замереть. Я выбилась из сил, физических и моральных, и просто жду, когда он закончит. И он убирает свою ладонь с моего бедра. А потом поднимает ее к моему лицу и стирает сбежавшую по щеке слезу.

– Ты жестокий, Стас, – бросаю ему.

– Мы уедем, – он снова говорит ровным спокойным голосом. – Но не давай Ольге власть над собой. Не надо, Полина. Ее выходки не стоят твоих слез.

Мы и правда уезжаем. Я толком ничего не вижу вокруг. Стас тоже куда-то девается, я остаюсь в окружении его охранников и помощников. В их плотном кольце я спускаюсь на парковку, а оттуда меня забирает иномарка.

Мы возвращаемся в загородный дом. И на этот раз я по-другому воспринимаю высокий забор и ворота из толстых витых прутьев. Я переживаю из-за всего случившегося и не могу отогнать плохие мысли. Мне трудно принять то, что Марков позволил себе. Может, в его жестоком мире так принято, но я не привыкла к подобным методам. Он зажал меня, сковал силой и запустил ладонь под мою юбку.

Поэтому его дом начинает казаться золотой клеткой.

А в голове всплывает вопрос Нила Аверина: «Полина, вы же хорошо узнали этого человека?»

Правильный ответ – нет.

Конечно, нет!

Когда бы я успела узнать его?

Я доверилась и подписала бумаги, но я плохо представляю, какой Марков на самом деле. И я не знаю, что именно произошло между ним и Ольгой в прошлом.

– Я могу подать ужин, – отзывается домохозяйка, когда я появляюсь в гостиной. – В столовой или здесь?

– Не надо. – Я качаю головой и оглядываюсь по сторонам.

Станислава до сих пор нет.

Он остался на террасе? Решил закончить встречу, как задумывал?

Или ждет, когда я успокоюсь, чтобы не нарываться на скандал или запоздалые слезы?

Я кидаю сумочку и мужской пиджак, в который меня завернул охранник, на диван. Потом прохожу к электрическому камину и бесцельно щелкаю несколько клавиш. Техника отзывается, включая режим голубого огня и зеленых углей. Сочетание выходит дикое и совершенно оторванное от реальности. Прям как наш союз с Марковым. Наше сотрудничество только так и могло случиться, кто-то на небесах тоже понажимал наугад дурацких кнопок, и вуаля – я на правах будущей, пусть и фиктивной, супруги появилась в доме миллиардера.

Я забираю пиджак с кресла и снова закутываюсь. В нем спокойнее. Толстая ткань дарит обманчивое чувство безопасности. На мне неудобное вечернее платье, но я не хочу переодеваться. Не желаю даже на несколько мгновений оставаться без одежды. Я, наверное, и спать лягу так. И плевать, что из-за фотографий всё ближнее окружение Маркова видело мои шрамы. Логика тут не работает. Мне все равно хочется спрятаться от всего мира.

Некоторое время я кружу по гостиной, а потом поднимаюсь на второй этаж. Подходит время сна, но внутри меня усталость борется со злостью. Мне некому высказать неприятные слова. Не срываться же на персонале… Я так не умею. Но вскоре приходит другое решение – я прохожу мимо своей спальни и сворачиваю к комнате Маркова.

– Неплохо, – произношу на выдохе.

Тут роскошно. Дизайнеры называют такой стиль современной классикой и требуют за него кусачий ценник. Красивая мебель из дерева, дорогие светлые ткани, изящная отделка стен и потолка, лепнина и картины в строгих рамах. Стас определенно умеет брать от жизни всё. Я же довольно киваю, когда понимаю, что моя догадка оказывается верна. В спальне есть дверь в его личный кабинет. И судя по бумагам на рабочем столе и кофейной чашке на подоконнике, им пользуются.

Я склоняюсь над листками и перебираю их ладонью, чтобы они разлетелись веером. Я сама не знаю, что ищу. Но я точно не испытываю угрызений совести. Я падаю в его кресло с высокой спинкой, обтянутой черной кожей, и мой взгляд натыкается на ящики. Первый и второй хранят всякие офисные штучки и новенький планшет в заводской упаковке. А вот третий ящик закрыт на ключ.

– Он должен быть здесь, – сообщаю себе, подбадривая, и переключаю внимание на столешницу.

Я по второму кругу перебираю бумаги и безделушки, которые украшают рабочее место Стаса. И ключ находится под маленькой православной иконкой. Я вытаскиваю его и завожу в замок.

Подходит.

Два оборота, и третий ящик с легкостью распахивается.

Тут моя решительность все-таки дает сбой. Я заношу ладонь и вдруг останавливаюсь, словно кто-то невидимый решил одернуть мои пальцы. Хотя с чего бы? Марков не стеснялся со мной. Ни с моим телом, ни с моей биографией. Он заказал отчет о моей персоне. Или не заказал, а его служба безопасности по умолчанию готовит многостраничную справку по каждому человеку, который появляется в его круге. Но это не меняет дела. Он может узнать обо мне всё, если пожелает.

Одного касания до вещей в ящике хватает, чтобы стало ясно, что тут хранится личное. Сверху лежат фотографии, которые когда-то были в рамках. Их углы смяты, а поверхность поцарапана, словно их срывали со стен. И на этих снимках запечатлены дни брака Стаса и Ольги. Стандартные счастливые фотографии, которые найдутся в каждой семье.

Я смахиваю их и вдруг чувствую, как мои пальцы холодеют…

Слишком резкий переход от блаженства к беде. Под семейными снимками лежат совершенно другие фотокарточки. Они выглядят так, будто их делали криминалисты. Я раскладываю их в ряд и вижу черный внедорожник, измятый и изуродованный в жутком ДТП. Потом в кадре оказывает выстрелившая подушка безопасности, на которой отпечатались следы крови. Следующий кадр фиксирует внутренности машины. Какие-то узлы и системы. Потом идут вовсе данные с экрана бортового компьютера авто.

Я прячу все документы и фотографии назад. Сердце бьется так быстро, что невозможно сделать глубокий вдох. Я плохо понимаю, что нашла в столе, но внутри рождается безотчетная тревога. А вместе с ней уверенность, что нельзя, чтобы Марков поймал меня за этим занятием. С каждой секундой градус недоверия растет сильнее. Даже странно, что вчера я позволила Стасу поцеловать себя…

Сейчас я испытываю совсем другие эмоции. Словно стрелка качнулась в противоположную сторону.

Я осторожно закрываю ящик, оглядываю стол, проверяя, чтобы всё выглядело как раньше, и иду к двери. Я толкаю ее и шагаю через порог. Всего через мгновение я улавливаю шорохи и понимаю, что мой план провалился. Я поднимаю глаза и вижу удивленное лицо Маркова. Он стоит у кровати, на которую уже бросил пиджак. Его длинные пальцы застывают на пуговицах рубашки, а с губ слетает выдох, который напоминает усмешку.

– Я не услышал тебя, – бросает он и продолжает расстегивать рубашку. – Ты что-то искала?

Его взгляд меняется.

Заостряется, становится испытующим.

Он явно видит, что со мной что-то происходит. Может, даже чувствует недоверие, которое впрыснул в мой кровоток сегодняшний вечер.

– Я заблудилась. Дом слишком большой…

– Только не это, Полина, – с холодом произносит Стас. – Не делай из меня идиота.

– Я и не собиралась. – Я отворачиваюсь, потому что Марков скидывает с покатых плеч рубашку и машинально переносит ладони на ремень. – Я пойду к себе, мне тоже нужно лечь.

– В кабинете есть камера. Там круглосуточно идет запись.

Эти слова заставляют меня затормозить. Я оборачиваюсь к Стасу через плечо и вижу, как он резко сдергивает с кровати покрывало. Оно летит на пол вместе с его одеждой. Но Марков не стал снимать брюки, словно вспомнил, что между нами всего лишь фиктивные отношения. И он ждет моего ответа. Я замечаю, что он боковым зрением держит меня в фокусе и заставляет себя успокоиться. Потушить агрессию, которая исходит от его мощного силуэта темными волнами.

– Ты не привык, чтобы тебе перечили, – говорю, а взгляд непроизвольно соскальзывает с его волевого лица ниже.

Если подумать, у Маркова предельно честная внешность. Хищная, брутальная, подсказывающая, что с ним лучше не играть в игры.

– Тебя выводит из себя мое поведение, – добавляю, вглядываясь в его черты и мускулы. – Ты напряжен.

– Я пытаюсь понять, что с тобой происходит.

– А я пытаюсь понять, какой ты человек на самом деле. Чего мне ждать от тебя…

– Что ты нашла в кабинете? – он перебивает меня.

К чему таиться?

Он чувствует. Читает меня как открытую книгу. И чертовы камеры. Я верю, что они действительно есть в кабинете.

– Ты попадал в аварию?

– Отлично. – Марков скалится. – Значит, рылась в моих вещах.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Нет, я не попадал в аварию.

Он делает уверенный шаг в мою сторону. Я сжимаю ладони в кулаки, потому что организм подсказывает единственно верную реакцию – отступить и вообще побыстрее покинуть комнату. Но я вздергиваю подбородок и продолжаю смотреть на холодное лицо Маркова. Кажется, я умудрилась задеть его за живое. Его состояние далеко от той бури, которая полыхнула, когда Ольга явилась к нему в квартиру пьяной, но я тоже сейчас не рождаю в нем положительных эмоций.

– А кто попадал? – спрашиваю его.

– Зачем тебе это, Полина? Иди лучше спать, тебе нужно прийти в себя после встречи…

– Ты снова не отвечаешь на мой вопрос.

– А я и не обязан! – его рык опаляет мое лицо, и тут я все-таки даю слабину и отступаю от Маркова на шаг. – Хватит, Полина. Ты накрутила себя на пустом месте. Иди в свою спальню, завтра поговорим.

– Ты мягкий и обходительный, только когда я послушная. Теперь я вижу это.

– Да, я жесткий человек. Мы разобрались с этим, можем спать?

– Ольга называла тебе жестоким и эгоистичным.

«Ты самый жестокий и эгоистичный человек, которого я знаю».

Оказывается, в моей голове хранится ее фраза дословно. Она бросила ее Стасу в лицо, но вот мне не стоило припоминать ее. Я вижу по реакции Маркова, что заступила за красную черту.

– Она все-таки залезла тебе в голову, – бросает он с ядовитой усмешкой. – И об аварии успела рассказать?

Я не понимаю, о чем он.

– И что она сказала? – спрашивает Марков. – Что я сделал это специально? Что хотел ее убить?

– Я не…

– Я любил ее, а она сошла с ума. Вот и вся история. – Он касается ладонью подбородка, растирая. – Ольга не может иметь детей после аварии. И винит меня в этом, потому что в тот день я взял ее машину. Я торопился в офис и сел в ее седан, который стоял перед домом. Она же потом поехала на моем внедорожнике. И не справилась с управлением.

Повисает нехорошая пауза.

Все слова вылетают из моей головы. Меня колют ледяные иголки, которые прорастают между нашими с Марковым телами. Он снова закрывается, стирая напрочь минуту откровенности. В следующую секунду он выдыхает со злостью, словно я застала его врасплох и сорвала признание, которое не предназначалось для чужих ушей.

– Завтра приедет юрист, – сообщает Стас, кидая взгляд на наручные часы.

– Зачем?

– Тебе нужно повторить пункты нашего договора. Все требования и неустойки.

– Думаешь, я забыла?

– Я уже ничего не думаю.

Глава 16

Утром вместо юриста приезжает Элина. Я рассеянно здороваюсь с помощницей, когда вижу ее в столовой. Потом снимаю чашку с подставки кофемашины и глубоко вдыхаю горьковатый аромат. Жду, что он то ли пробудит меня, то ли что-то сделает с «похмельем». Я не пила вчера, но состояние до сих пор ужасное и заторможенное. И я не знаю, радоваться тому факту, что Маркова не видно, или нет.

Он вообще ночевал здесь?

Или уехал, оставив меня в своем загородном замке одну?

Я определенно разозлила его вчера. Меня понесло из-за нервотрепки, да и нет во мне встроенной функции «безоговорочного доверия». Я повидала в жизни не самых приятных моментов, чтобы оставаться беззаботной девчонкой с ясным и наивным взглядом.

– История со снимками выплыла наружу, – сообщает Элина и кладет передо мной планшет. – Три сайта со светскими новостями опубликовали фотографии, которые были вчера в журнале. Эти фотографии уже подхватили многочисленные паблики с желтыми новостями, так что чистить и требовать удалить бесполезно.

Я смахиваю с экрана новости, не желая вновь смотреть на свои шрамы.

– Это тоже Ольга постаралась?

– Думаю, да. – Элина кивает. – Первая статья появилась еще вечером, она подготовилась заранее.

– И что мы будем делать с этим?

– Ничего. – Элина убирает свой планшет. – Можно дать официальный комментарий, но в любом случае это лишь вопрос времени. Пресса знает твое имя, а значит, найдет твою историю. Журналисты умеют раскапывать и более засекреченные факты, это их хлеб.

– Вскоре появятся статьи, как меня облили кислотой?

– Могут и твою подругу найти для короткого интервью. Ту, с которой тебя перепутали в подъезде…

– Я поняла, о ком речь.

Элина что-то помечает в заметках.

– И самого виновника, – добавляет она задумчиво.

– Но он в тюрьме.

– Организуют свидание, законом разрешается.

Я прикладываю ладони к вискам. Нет ничего хуже, когда самые страшные воспоминания вот так догоняют и заполняют собой всё вокруг. Словно нет никакого прошлого, словно они и есть мое настоящее.

– Я лишь хочу сказать, что шторм публичности можно только переждать. Пресса пошумит несколько дней и успокоится, переключится на другие информационные поводы.

Ее спокойный прохладный голос задевает меня. Для нее это всего лишь работа. И оно понятно. Не ее личные фотографии утекли в интернет, где каждый второй может глумиться и лезть в подробности моей личной жизни.

– И потом Маркову на руку эта ситуация, – я нервно усмехаюсь.

Элина поднимает на меня глаза и хмурится.

– Ты же работаешь в пиаре, – продолжаю. – Ты точно знаешь, как нужно подать новости о моих увечьях так, чтобы твой босс выглядел кандидатом на канонизацию. Мои шрамы не стали преградой для наших отношений, он любит меня такую, какая я есть, и вообще, ему плевать на модельные стандарты, хотя он может позволить себе самых роскошных и сексуальных женщин.

Я взмахиваю ладонью, устав подбирать слова.

– Уверена, ты придумаешь формулировки изящнее. Но суть я же правильно уловила?

Я заглядываю ей в глаза. Элина немного теряется, словно ждет подвоха.

– Я еще не обсуждала это со Станиславом Олеговичем, – коротко отвечает она.

– Как скажешь. – Я пожимаю плечами. – А где договор?

– Договор?

– Станислав Олегович сказал, что мне нужно повторить пункты.

Элина вновь выглядит сбитой с толка.

– Ты потеряла свою копию?

– Нет, мне обещали своего рода лекцию юриста.

Я не могу сдержаться и язвлю. Хотя уже догадываюсь, что Марков остыл и забыл вызвать ко мне юриста.

– Не бери в голову, – говорю Элине, которая уже прикидывает, кому звонить насчет договора. – На сегодня есть расписание?

– Да, ты сегодня сопровождаешь Станислава Олеговича на открытии жилого комплекса. Он произнесет короткую речь и перережет красную ленточку.

Я не ожидала, что меня ждет новый выход в свет уже сегодня. Но мне не нужно открывать договор, чтобы знать, что я обязана сопровождать Маркова. Это моя работа. Или мой хлеб, как выразилась Элина.

После помощницы ко мне приезжает человек из службы безопасности Стаса. Он уточняет, когда и сколько раз я бывала в клинике, которую оплачивала Ольга. Я догадываюсь, что Марков поручил начать своего рода расследование. И это тоже злит меня. Он зашевелился, когда беда случилась, но не смог защитить меня от выходок бывшей жены. Хотя обещал.

Я стараюсь не думать о том, как буду себя чувствовать посреди посторонних людей. Мне бы побыть пару дней в четырех стенах, чтобы привести мысли в порядок. Но такой опции нет. Зато есть черный седан представительского класса, который подают к дому около шести вечера. Я молча сажусь в него и прикрываю глаза. Мне даже удается задремать, пропустив большую часть поездки.

– Первая парковка, – говорит водителю мужчина в черном костюме.

Он распределяет машины гостей и отправляет нас в вип-сектор. Мы заезжаем прямиком в просторный бокс, в котором уже стоят два внедорожника Стаса. Я только успеваю заметить их и подумать, что это означает, что он уже здесь, как слышу его голос. Зычный, давящий…

– Где твои люди?! – Марков не повышает голоса, с его металлическими интонациями это совершенно лишнее, он может «отделать» и шепотом. – Чем они занимаются?! Как можно было потерять человека?!

Я выхожу из седана и смотрю поверх его крыши. Мощный силуэт Маркова я нахожу сразу, хотя он, судя по всему, даже не обратил внимания, что в гараж заехала еще одна машина. Он слишком сосредоточен на охраннике, который стоит перед ним с каменным лицом.

– Парни работают, – пытается оправдаться охранник.

– Работают?! – Марков затыкает его рыком и выбрасывает ладонь вперед, он сжимает ворот его рубашки и скручивает так, что ткань трещит. – Тогда где Ольга?! Где она?!

– Нужно еще время, мы найдем…

Лучше бы он молчал.

Стас только сильнее распаляется, из-за чего мне становится страшно. Мне чудится, что он вот-вот ударит охранника по лицу. Смачно и жестоко. То, что в руках Стаса таится свирепая доза силы, даже я – девочка – понимаю. Поэтому меня несет вперед. Я подскакиваю к ним и повисаю на локте Маркова точно в тот момент, когда он выбрасывает руку вперед. То ли для того самого удара, то ли для обычного толчка.

– Стас, – выдыхаю и встречаюсь с ним глазами.

В первую секунду он не понимает, что вообще происходит. Почему какая-то девица держит его и лезет в мужской разговор. Но через мгновение он признает меня, и тогда с его губ слетает матерный выдох.

– Не надо, – прошу его и коротко качаю головой.

Марков берет еще секунду, после чего немым жестом отсылает охранника прочь. Тот сразу исчезает, словно владеет магией. Я же убираю ладонь с локтя Стаса, запоздало понимая, что это можно было сделать и раньше. Но он так странно влияет на меня. Как гипноз, честное слово. Во мне гуляют и злость, и усталость, потому что приходится разгадывать его поведенческие ребусы – чего он добивается? чего хочет на самом деле? какой он настоящий? – и притяжение! Чтоб его!

Я смотрю куда-то вниз между нашими телами. Собираюсь с мыслями, которые норовят сплести лабиринты в черепной коробке.

– Я могу задать вопрос? – спрашиваю его.

– Мы теперь будем общаться так?

– Что?

– Зачем ты спрашиваешь разрешения? Что за мода вдруг?

Видимо, зря я остановила взбучку охранника. Марков не успел излить на него весь негатив, так что его раздраженный тон теперь полагается мне.

– Хорошо, тогда я просто спрошу. – Я запрокидываю голову и смотрю ему в глаза. – Я беспокоюсь из-за того, что услышала. Твои люди не знают, где сейчас Ольга?

– Ты же всё слышала.

– Стас…

– Мои люди скоро найдут Ольгу. Ее отец тоже ищет ее. Скорее всего, она поехала к кому-то из приятелей. У нее есть парочка охранников, они могли помочь ей уехать скрытно. Но этих усилий не хватит надолго.

– Я начинаю бояться ее, – признаюсь, потому что глупо скрывать очевидное.

– А еще ты продолжаешь не доверять мне, – вдруг произносит Марков и касается пальцами моего плеча, он поправляет мой пиджак и следит за моей реакцией. – Как вчера закрылась, так и осталась в панцире.

– Ты наблюдательный. Главное, чтобы мне сегодня не пришлось много говорить. Я вряд ли смогу поддерживать непринужденные беседы.

– Можешь быть хмурой и молчаливой. После вчерашней истории с фотографиями никто не удивится, если ты будешь не в духе.

– Как удачно, – я нервно усмехаюсь. – История со снимками дважды сыграла тебе на руку. Во-первых, это отлично для твоей репутации. Ты теперь идеальный мужчина, которому плевать на шрамы любимой.

– А во-вторых?

– А во-вторых, теперь не нужно переживать, как я справлюсь с ролью фиктивной невесты. Любой мой прокол можно списать на нервное напряжение из-за скандала со снимками.

Марков буквально испепеляет меня взглядом. Этот словесный пинг-понг дорого мне стоит, я не привыкла ходить по самому краю и чувствовать, как где-то здесь начинается бездна. Я даже не могу объяснить себе, почему задеваю его и кидаю обвинения, пусть и не прямым текстом.

Что на меня нашло?

Зачем, Полина?

Если я опасаюсь, что он опасный и двуличный игрок, то зачем лезу на рожон? Наоборот, надо улыбаться и делать вид, что я наивная дурочка в пятом поколении. Целее буду. Но я не могу так. Меня буквально несет, словно близость Стаса выбивает почву из-под моих ног и заставляет говорить всякие глупости. И даже больше. Мне хочется встряхнуть его. Словно если потрясти его хорошенько, то я смогу снова разглядеть того предупредительного и обаятельного мужчину, который успел запасть мне в душу. Я как будто хочу побыстрее избавиться от своих сомнений. И поэтому специально задеваю его и тоже слежу за его реакцией.

– Занятно, – замечает Стас и снова касается моего пиджака, сбивая с него невидимую пылинку. – Мне уже становится любопытно, все ли браки такие? Даже фиктивные?

– Какие «такие»?

– С тонной недоверия и обвинений. Я уже всё это проходил с Ольгой. Видел, как красивая женщина смотрит на меня с холодом и кидает фразы, из которых выходит, что я последняя сволочь.

Он переводит взгляд на наручные часы и продолжает говорить, не отрывая взгляда от циферблата.

– Если хочешь думать, что это я дал приказ слить твои фото прессе, то продолжай. Мне так даже привычнее. Я ведь тоже переживал, как буду играть в фиктивные отношения, а тут по накатанной. Дерьмовый брак у меня был, я прекрасно знаю, как себя вести в нем.

Он усмехается. После чего резковато опускает ладонь и подхватывает мои пальцы. Его неожиданное прикосновение обжигает меня. И дело не во внезапности, а в том, как он касается. Жестко, властно, по-хозяйски. Я чуть не царапаю его, но Марков уверенно перебирает пальцами и берет мою ладонь в тиски.

– Значит, ты будешь вести себя так? – спрашиваю его. – Использовать силу?

Я даже не драматизирую. Нет ни малейшего шанса, что я смогу освободить руку. Стас намного сильнее, и он не стесняется показать, кто в нашей паре носит брюки.

– Ты уже дошла до обвинений в домашнем насилии? – Он щурится. – Или подождешь, когда я поцелую тебя при людях?

– Я не хочу с тобой целоваться.

– Придется, милая. Я ужасный тиран.

– Стас, я серьезно…

– Я тоже.

Он вдруг наклоняется и подхватывает меня на руки. Теперь я в буквальном смысле теряю почву под ногами и лишь хлопаю ресницами, пытаясь понять, что на него нашло. А вот он замирает на мгновение. Через это же мгновение я догадываюсь, что он ждал, что я размахнусь и влеплю ему смачную пощечину. Но с моей заторможенной реакцией можно успеть лишь стукнуть по спине, когда противник уже развернулся и пошел по своим делам.

– Ты понесешь меня к гостям? В высшем обществе так принято?

– Тебе будет так удобнее шипеть мне в лицо.

Я ловлю себя на мысли, что мы странно смотримся со стороны. Невозможно понять, флиртуем мы или ругаемся. Ведь флирт бывает агрессивным? Таким, что искры летят как шальные пули?

Я все-таки пытаюсь вывернуться из горячих рук Маркова. К счастью, он опускает меня на пол, когда мы оказываемся у двери. Тут дежурят двое мужчин в черных жилетках, со списками гостей. Но наших имен никто не спрашивает, мы молча проходим последний рубеж охраны и попадаем в большой зал, который гудит от десятков разговоров. Гости уже собрались и переговариваются между собой, то и дело бросая взгляды на сцену. Там горят экраны с презентацией жилого комплекса, а красная лента натянута между двумя тумбами, которые символизируют новые дома.

– Суфлер не работает. – К нам подскакивает встревоженный ассистент Маркова. – Какая-то неполадка…

– Я помню речь, – бросает Стас.

– Сейчас будет выступать Никитин из администрации, потом ваша очередь.

Марков кивает и увлекает меня вперед. Мы проходим в первые ряды, хотя держимся в стороне. Это даже странно. Стас привел меня, чтобы показать всем, что у него теперь есть невеста, но не тащит меня в гущу чужаков. Мол, можно только смотреть.

Неужели он думает, что мне так легче?

Да мне как раз от взглядов и плохо!

Я стараюсь выглядеть уверенно, только мне не удается поднять глаза выше одного метра от пола. Я на подсознательном уровне боюсь пересекаться с другими людьми. Понимаю, что это глупость и что мне нечего стыдиться, но это происходит на уровне рефлекса. Я не могу пересилить себя. Сжимаюсь и зачем-то вспоминаю, как вчера всем раздали буклеты с моими фотографиями из клиники.

И из-за этого завожусь еще сильнее. Эмоции как будто выбирают выход не через слезы и отчаяние, а через злобные волны в сторону Маркова.

Он-то непоколебимый образчик мужской самоуверенности. Скорее вселенная схлопнется и поместится в ушко иголки, чем он перестанет излучать волны: «Всё могу, всё получу!»

Вообще, я завидую людям, которым плевать на чужое мнение. Не на словах, а на самом деле. В минуты бравады я тоже могу сказать, что слушаю только свои желания и не иду на поводу у чужих представлений о том, как надо жить. Но, как известно, дьявол кроется в мелочах. Сколько раз я отказывалась от новых впечатлений, не решаясь переступить внутреннюю черту?

Например, я не явилась на встречу жильцов дома, в который переехала, когда устроилась на новую работу после реабилитации. Я мило с ними общалась в чате и действительно хотела повидаться. Но не решилась. В чате легко спрятаться за аватаркой: выбрать свое лучшее фото и «облагородить» его фильтрами. А в жизни я струсила. Я до сих пор не могу понять, что на меня нашло, но я начала сомневаться и сравнивать себя с другими жильцами. Все они сразу стали мне казаться очень успешными, красивыми и остроумными. Словно между мной и ними вдруг образовалась пропасть, а противный голос в голове стал нашептывать: «Ты будешь выглядеть хуже всех. Еще и скажешь что-нибудь глупое. Испортишь всё впечатление о себе. Лучше дома остаться». И это при том, что у меня уже была карьера, я много раз общалась с людьми на больших должностях, но я так легко и так быстро накрутила себя, прибив самооценку к плинтусу всего за пару часов, что никуда не поехала. И такое со мной случалось не один раз.

– Сколько ты будешь на сцене? – спрашиваю Стаса, устав от молчания.

Я делаю короткую вылазку и бегло осматриваю людей, которые расположились рядом со сценой. Мое внимание привлекает высокая брюнетка с острыми скулами. Она буквально пожирает Маркова глазами и явно ждет момента, когда он посмотрит в ее сторону. Только он глядит то на своего ассистента, который уточняет график мероприятия, то на меня.

– Минут пять, – отвечает Марков.

Брюнетка настолько завлекла меня, что я не сразу понимаю, к чему Стас произнес это. Потом я рассеянно киваю и наблюдаю, как к Стасу подходит менеджер, чтобы показать дорогу за кулисы.