Текст книги "Програмерзость"

14

Это означало массу звонков с просьбой об услуге. Означало необходимость много часов манипулировать как частным, так и департаментским кранчем, таращиться на вит-экран, пока глаза, казалось, не начинали самостоятельно вращаться у него в голове. Когда ему удавалось выкроить время, он как навещал Катлу Моккеркин. По каким-то не вполне понятным причинам, его присутствие успокаивало ее куда лучше, чем это получалось у Хаяки и представителей Службы Защиты Детей при СФП. Но он ничуть не возражал. Проводить время с этой не по летам развитой вдумчивой девочкой было одинаково приятно им обоим.

Так как конструирование для Катлы совершенно новой личности, способной выдержать самые тщательные поиски, требовало времени даже для специалистов из СФП, ее поместили в расположенной в районе Ногалеса резиденции, находящейся под круглосуточной охраной. Поскольку она согласилась помочь им найти улики против отца, необходимость гарантировать ее безопасность была больше, чем когда-либо. Учитывая это, ее среду обитания старались сделать все же как можно более будничной. Памятуя о ее прошлом и о том, через что ей уже пришлось пройти, все, от федералов до психунов соглашались, что чем более заурядным будет непосредственное окружение девочки, тем лучше будет для ее здоровья и благополучия. Поэтому, когда она иной раз выбиралась на одобренные экскурсии, обычно в развлекательный центр или торговую галерею поглубже на Полосе, то ее сопровождал только один сотрудник службы защиты. В то время как Хаяки выписывал петли, следуя за этой парой, двое-четверо других переодетых федералов топали следом за ними, бдительно высматривая все неожиданное, необычное и потенциально опасное.

Ничего не происходило. По просьбе озабоченной охраны, Катла с удовольствием перекрасила волосы и изменила прическу, став также пользовалась другой косметикой с целью выглядеть старше и надевая специальную обувь, делавшую ее выше ростом. Но она категорически отказывалась надевать особый набрюшник, даже для простых прогулок. Услышав об этом, Карденас улыбнулся. Можно сколько угодно менять внешность девушки, покуда та считает, что это делает ее более привлекательной. А вот такой вариант, как наложение слоя искусственного жира, начисто исключался.

Как и любой, находящимся в подобном положении, Мок не имел склонности задерживаться подолгу в каком-то одном месте. Владея множеством тщательно подготовленных резиденций как в Севамерике, так и за границей, он часто переезжал с места на место. Делалось это как для присмотра за своими предприятиями, так и с целью помешать соперникам и блюстителям порядка успеть сфокусироваться на его деятельности.

Прошло почти три недели после возвращения двух федералов с надежно опекаемой ими Катлой Моккеркин из глубин тропического леса ЦАФ, когда сидевшему у себя в закутке Карденасу пришло сообщение, что Исследовательский Отдел точно определил место, которое его сотрудники сочли самым сердцем противозаконных владений Мока. С нетерпением изучая информацию, парившую в туннеле ящика над столом, он лишь слегка удивился увидев, что центр паутины располагался не на одном из моковых изолированных аванпостов в Турции и Кайкосе, или на Кубе, или Эспаньоле, или в Нуэва-Йорке, а на самой Полосе. Старая поговорка о спрятанном у всех на виду снова оказалась верна.

Покуда Мок вамосил по свету, оперативный центр его операций оставался в самой середине его владений. Хотя никто не мог сказать наверняка, находится ли в настоящее время сам Клеатор Моккеркин в своем нервном центре, анализ передвижений этого субъекта указывал, что, судя по его истории, тот, вероятно, будет пребывать в указанном месте два месяца.

Карденас спешно сверился с календарем. У него оставалось десять дней.

– Не думаю, что это хорошая мысль.

Пэнгборн стоял, придерживая одной рукой дверцу патрульного автомобиля. Вокруг них бурлил деятельностью гараж Ногалесского Центрального. Выли въезжающие и выезжающие патрульные машины, сновали взад-вперед машины спецобслуживания, эхом отражались от подвальных стен крики федералов и вспомогательного персонала, да порой общий гам перекрывали, а потом снова тонули в нем ругательства и вспышки волнения. Шум внутри, как и на самой Полосе, не прекращался круглые сутки.

Не застав капитана в кабинете, Карденас отследил его до подземного гаража. Сталкиваться с ним, когда тот собирался домой, было, вероятно, не лучшим способом добиться разрешения на задуманное инспектором. Но он не желал терять ни минуты.

– Я очень тщательно все продумал.

– Ты всегда все так продумываешь, Анхель, – закатил глаза Пэнгборн. – Но в данном случае меня волнует не это. Даже ты не можешь просто зайти в подобное место и попросить о встрече с боссом.

– Да не хочу я с ним встречаться. Я хочу арестовать его и привезти в участок.

– А, ну в таком случае, – отозвался с грубоватым сарказмом Пэнгборн, – это куда как облегчит дело! Это разом снимает все мои заботы. – Он пристально посмотрел на своего друга и подчиненного. – Я не хочу потерять тебя, Анхель. Ты самый лучший интуит, какого я когда-либо видел. А также замечательный партнер для игры в покер.

– Мне через несколько лет на пенсию, так что ты в любом случае потеряешь меня, вердад? – Он улыбнулся очаровывающей улыбкой, подымая кончики замечательных усов вместе со щеками.

– Я предпочел бы не отправлять тебя на пенсию в связи с полной потерей трудоспособности. Или из-за чего-нибудь похуже. – Пэнгборн мог уклониться от разговора, скользнув на водительское сиденье патрульной машины и закрыв за собой дверцу. И то, что он этого не сделал, было знаком уважения, которое он питал к инспектору – а также того, что он колебался. Карденас это чувствовал – само собой.

– Пока этого каброна не закатали куда-нибудь подальше, его дочь никогда не будет в полной безопасности. Чего б там ни утверждала и ни делала Защита Свидетелей. Кроме того, – привел довод он, – даже если бы речь не шла о будущем невинной двенадцатилетней девочки, этого хомбера все равно следует изъять из обращения.

Пэнгборн разрывался на части. Посадить за решетку такого, как Мок, ничуть не повредило бы его послужному списку.

– По крайней мере, возьми с собой Хаяки.

– Это придется проделать соло, – покачал головой Карденас. – Если я отправлюсь с отрядом, то даже если ребята в нем привычны работать в штатском, слишком велик риск, что их узнают. Такие личности, как Моккеркин всегда настораживаются, когда в их район прибывают необычные лица. Вот потому-то умные ребята и не живут в деловых густонаселенных районах. Слишком большой наплыв народа. Что же касается Фредозо, то он один величиной с целый отряд, и привлекает еще больше внимания. А вот я способен слиться с окружением. Я всегда умел это делать. Кроме того, я обычно могу определить…

– Как прореагируют окружающие тебя люди; да, да, знаю. – Пэнгборн пожевал нижнюю губу. – Ты можешь и не застать его. Исследовательский Отдел мог ошибиться, и он, возможно, ловит рыбу на Багамах или когерит где-то свою текущую позку.

Карденас красноречиво пожал плечами.

– Тогда я его не застану. Знаю, возможно и такое. Но мне хотелось бы попробовать. Ради девочки.

Шеф сдался.

– Знаю, что с тобой бесполезно спорить. Ты всегда можешь предвидеть все мои доводы. Это не значит, – добавил он строго (и больше для вида), – что я не могу приказать тебе не идти на операцию.

– Тогда мне можно затребовать транспорт?

– Полагаю. А то ведь знаю, придется иначе следующие десять дней слушать тебя, а здесь и без того хватает суматохи. Езжай, езжай. Катись отсюда. – Он неуверенно махнул рукой и занял наконец сиденье в своей машине. – Отправляйся в еще одну экспедицию, трать деньги Департамента. Все равно я вижусь с тобой, только когда тебе что-то нужно. – Положив ладонь на ручку дверцы, он поднял взгляд на глядящего на него удовлетворенного старшего полицейского. – А где, собственно, расположен этот преступный командный центр? Ты сказал, что он на Полосе.

– В Масматаморосе, – кивнул Карденас.

– Едва-едва в пределах нашей юрисдикции, – крякнул капитан. – Слишком далеко для трубы. Воспользуйся авиарейсом. Он прямо в Масмате?

– Не совсем. По словам выследивших его спецов, он на самом краю восточного конца, на воде. На искусственном архипелаге, который построили еще в тридцатые напротив берега Южного Падре.

– Это имеет смысл, – задумчиво кивнул Пэнгборн. – Легко заметить непрошеных гостей, два десятка путей бегства в случае нападения. Я как-то читал о нем. Сам там никогда не бывал.

– Вот потому я и должен отправиться туда один, – сказал ему Карденас.

– Хотел бы я сказать, что ты сумасшедший, да только знаю, что это не так. Об этом сказано в твоем личном деле. Береги себя, Анхель. Я хочу сам провозгласить все лучшие тосты, когда ты будешь уходить на пенсию. Если в итоге не уйду раньше тебя.

Карденас отступил, и Пэнгборн закрыл дверцу патрульной машины. Мощный гидроэлектромотор загудел, оживая, и машина плавно соскользнула с зарядной люльки. Инспектор глядел ей вслед, пока она не свернула и не исчезла в машинном водовороте гаража. А затем круто повернулся и направился к ближайшему лифту.

Второй раз за два месяца ему пришлось заказывать билет на шатл.

Пока корабль снижался над Масматаморосом, ему еле-еле удалось различить сквозь покрывающую все дымку обширную торгово-промышленную застройку, которая покрывала плавный изгиб побережья Севамерики, словно бурые водоросли на зачерствевшей тортилье. Строгие меры по охране окружающей среды предотвращали выброс в атмосферу худших загрязнителей и токсинов, но не могли полностью ликвидировать промышленные отходы. Только умерили.

Обзор-то, черт возьми, безусловно поумерили, разочарованно размышлял он. Но это не имело значения. Он здесь не в отпуске.

Масмата была концом Полосы, крайней точкой, последней остановкой на линии индукционной трубы, тянувшейся через весь континент до отдаленной Санхуаны. За ее пределами расстилался уже зеленовато-голубой Мексиканский залив. А в промежутке находился лишь огромный Порт-Изабель, чья углубленная и искусственно поддерживаемая в таком виде гавань соединяла этот самый восточный конец Полосы с остальной Севамерикой и миром.

Международный аэропорт Сиснерос был сооружен в изрядном отдалении от побережья, на севере основного коммерческого пояса и вдали от любой угрозы штормовой волны. Автомобиль быстрофазной индукции отвез его от аэровокзала прямо в центр Масматы, откуда он отправился на местном транспорте в Порт-Изабель. Покамест он не беспокоился о том, как бы его не заметили, и без труда сливался с толпами. Вот за пределами Порт-Изабеля, вне торгового центра Полосы, ему придется быть поосторожней.

Узкая песчаная коса, тянувшаяся на десятки миль на север в Техас и на юг вдоль побережья Тамаулипаса состояла, если судить по карте, из островов Северный и Южный Падре, а также тех, которые ограничивали большую лагуну Мадре с юга. На самом же деле эти полужидкие поднятия дна залива представляли собой беспрестанно меняющийся лабиринт из неустойчивого песка и ила. Они были неоценимым даром природы в качестве преграды от гонимых ураганами волн. Охраняемые более ста лет в качестве пристанищ для отдыха и заповедников дикой природы, они могли похвалиться очень редкой коммерческой застройкой, за исключением самых северных и южных оконечностей.

Взрывная экспансия Полосы Монтесумы от Санхуаны на Тихоокеанском побережье и на восток вдоль старой границы между США и Мексикой, а затем на юг от Рио-Гранде дошла до своего предела в Масматаморосе и в Порт-Изабеле. Истощив несколько десятков лет назад все доступные для застройки места на побережье близ Порта, многочисленные и нетерпеливые коммерческие круги объединились, лоббировали и в конечном итоге добились разрешения на строительство не на защищенном законами острове Южный Падре, а позади него.

В дно вогнали тысячи не поддающихся коррозии композитных свай и поставили стабилизируемые компьютером платформы. За песчаной косой поднялись одно за другим плавающие или фиксированные строения. Прямо за самим островом выросли дома и кодо от умеренно до очень дорогих, дающие своим обитателям доступ к водным путям Саут-Бея, Байя-Гранде и Мексиканского залива. За переживающим бурный рост жилым районом позволили расцвести торговой и экологически безопасной промышленной застройке. Позади нее ближе к материку проходил каботажный водный путь, оживленный более чем когда-либо благодаря перевозкам на север продукции макиладор Полосы. Такая организация дела устраивала всех, кроме «зеленых». Но и те давно оставили попытки спасти что-либо, за исключением изолированных осколков первоначальной биосферы Полосы и перенесли свою борьбу в края с более восприимчивой обстановкой.

Обе бухты, устье Рио-Гранде и плотная застройка в регионе, известном под вольным названием Западный Падре, обслуживались колоритным набором больших паромов и маленьких водных такси. Холеные, высокоскоростные личные суда на подводных крыльях пересекали пути менее быстроходных, но более маневренных амфибий на воздушной подушке и древних моторных катеров. Посреди этого вдохновенного судового хаоса с невероятным апломбом туда-сюда крейсировали кажущиеся самоубийцами владельцы прогулочных парусных яхт. А над всеми ними высились громадные туши грузовых и транспортных судов, плавающих под флагами десятка государств.

Посреди этого соленого южно-техасского варева Карденас дружески болтал с водителем своего катера на воздушной подушке и пытался не обращать внимания на тот судовой бедлам, сквозь который они в настоящее время продвигались, постоянно петляя. Инспектор никогда особо не увлекался морскими прогулками. Чем раньше взятое напрокат суденышко пристанет к Западному Падре #4, тем лучше для него. Он попытался скрыть свои чувства от водителя катера, чтобы у того не пробудилось любопытства в отношении одинокого путешественника среднего возраста, который, несмотря на затаенный страх перед водой, тем не менее собирался провести свой отпуск в плавучем отеле.

По этой же причине он изо всех сил постарался не демонстрировать чувство облегчения, когда катер плавно поднялся по причальному пандусу и свернул на пролетную улицу. Втискиваясь на свободное место в потоке местных водных машин, водитель заехал в подъездную ячейку избранной его пассажиром гостиницы. Карденас выбрал это жилище по буклету, ориентируясь на совершенно обыденные и все же достаточные удобства – и из-за близости к тому, что по утверждению Исследовательского Отдела, являлось центром империи Мока на Полосе.

Из его номера открывался вид на ряд опрятных, но неопределенного вида кодо, которые занимали следующую к западу полосу искусственной территории. За ними, отделенные от туристического и жилого пояса водным протоком, располагались первые торговые и промышленные строения. Со своего балкона на третьем этаже инспектор не мог видеть здания где, если повезет, трудился в настоящее время Клеатор Моккеркин. Мок несомненно узнал об убийстве обманувшей его жены вскоре после совершения. И все последующие дни вплоть до нынешнего Моккер, несомненно, пребывал в пароксизме досады из-за отсутствия сведений о месте, где находилась его дочь – его «маленькая кудрявая моллисфера», поправился Карденас. Та же надменная уверенность, которая натолкнула Мока на вверение истории и архивов всех его незаконных предприятий замечательному мозгу своей необыкновенной дочери теперь, должно быть, причиняла ему невыносимый дискомфорт.

Хорошо, подумал Карденас. Он вспомнил почти обезглавленное тело Сурци Моккеркин. Пусть этот леперо помучается, пока Карденас не сможет задержать его по подозрению в найме убийц. Инспектор полагался на свое знание личностей такого типа, как Мок, которое позволит ему произвести арест. Мужчины и женщины вроде Моккеркина всегда пребывали настороже, ожидая нападения конкурентов или тяжеловооруженных блюстителей порядка. Но Моккеркин не может ожидать одного человека, да притом физически невзрачного. Обычно репутации человека, безжалостно разбирающегося со всяким, кто лез в его дела, вероятно, хватало, чтобы одинокие оперативники держались от него подальше.

Новенький спиннер, содержащий почти всю информацию, которая хранилась в его предшественнике лежал в чехле за пазухой Карденаса. Потребовалось меньше пяти минут на отгрузку нужных файлов из центрального хранилища СФП и полдня для оформления их в соответствии с личными требованиями владельца. В кармане брюк лежал голком. Под правой штаниной к голени был пристегнут прозрачный фликер. Заряженный мощными быстродействующими нарколептическими ампулами, он мог одним выстрелом завалить любого индивида и держать его парализованным до шести часов без ущерба для здоровья. Он и обойма из четырех шприцев были изготовлены целиком из прочного нейтрального пластика и композитов, делавшими их невидимыми для металлодетекторов. Квадратный, размером с пачку стимстиков, он не возбудил бы подозрений, если его изображение выдаст на экран ультразвуковой, рентгеновский или магнитно-резонансный сканер.

В другом внутреннем кармане его волнистого темно-бордового плаща хранилось более серьезное устройство. Сделанный из неметаллической и неэлектропроводной керамики, шокер стрелял крошечными заряженными шариками на расстояние в двадцать метров. При контакте шарик мгновенно насыщал цель всей силой аккумулированного электрического заряда. А силы этой хватало, чтобы свалить навзничь даже такого великана, как Хаяки, и удерживать в таком положении около часа. На большем расстоянии ни от того, ни от другого оружия не было большого толку, но он отправлялся на операцию отнюдь не в качестве снайпера. Насколько он мог предвидеть, неизбежные столкновения произойдут в помещениях.

Другое снаряжение лежало в остальных карманах плаща и брюк. Талию под самым краем брюк стягивал тактический мед-пояс, содержавший полдюжины прижатых к коже крошечных прохладных сенсоров. Происходящий от своего чуть более мощного военного эквивалента, этот пояс был его самым ободряющим агрегатом, полевым госпиталем.

Как бы сильно не стремился Карденас встретиться с человеком, о котором столько слышал и читал за последние три недели, чтобы арестовать его, инспектор заставил себя быть терпеливым. Этот затраченный на путешествие день был напряженным, но не особенно длинным. Ему надо было поесть и хорошенько выспаться. Завтра он осуществит хранящееся в сверхоперативной памяти спиннера судебное предписание об аресте. Терпение, как он знал по долгому опыту, спасло жизнь куда большему числу полицейских, чем любая огневая мощь.

Мимо проносились или проплывали высокоскоростные машины службы доставки и весьма вместительные туристические баржи. Они поздоровались с водителем нового нанятого им водного такси на слипе позади отеля. Быстрый взгляд показал, что водительница еще одного стоявшего тут такси не обращала ни малейшего внимания ни на путешественника, ни на своего более удачливого конкурента. Вместо этого она уткнулась носом в считыватель. По воде дрейфовали тусклые пятна масальсы.

Пусть и не на подводных крыльях и не на воздушной подушке, этот катерок был привлекательным антиком, так же как и его водитель.

– Доброе утро, сэрьор. Куда вас отвезти? – Статный покрытый густым загаром водитель бросил оценивающий взгляд на небо. – Неплохой денек для пляжа. Или вы предпочитаете Си-такеа Парк? Я слышал, что там сейчас мигрирующая стая гринд.

Воспользовавшись поручнем, Карденас осторожно спустился в катер.

– Нет, спасибо. Я здесь по делу. – Он кивнул за корму. – Спасибо, просто за угол.

Разочарованно бормоча что-то себе под нос в досаде на мелочного пассажира, водитель спрыгнул в катер и занял место за пультом управления. Утро выдалось погожее, и он свернул акриловый купол катера. Негромко фырча и подняв волну, катер попятился от слипа, остановился, а затем двинулся в узкий водяной проток.

Движение на противоположной стороне промышленной зоны выглядело куда более оживленным, чем в туристическом поясе, поскольку та выходила на каботажный водный путь и вспомогательный порт Лагуна-Виста в каких-то пятнадцати киломах. Большие пассажирские суда на подводных крыльях, курсирующие вдоль деловитого побережья залива, с ревом неслись на север в сторону Порт-Арансаса, Корпус-Кристи и Галвестона и на юг к Ла-Песке и Тампико. Огромные баржи на воздушной подушке, наполненные сельскохозяйственной и химической продукцией, курсировали по центру водного пути. Прогулочные суда и местный транспорт держались около берегов, стараясь избегать волн, подымаемых более крупными судами. Движение по водному пути, конечно, не сплошным потоком, размышлял Карденас, но все же оживленное, как после полудня в Агуа-При, когда у дневной смены самый разгар работы.

Ночь и туман создали бы более подходящую атмосферу для вторжения. А вместо этого – яркий и резкий дневной свет Южного Техаса, да пятна бледной беловатой дымки по темно-сапфировому небу, походящей на диетический майонез на голубом маисовом хлебе.

Когда они приблизились к адресу, который он дал водителю катерка, Карденас еще раз проверил свое снаряжение. Это ведь был не Ногалес и не Нако. Он здесь действовал переодетым в штатское. Опасаясь возможных утечек ни он, ни его департамент даже не уведомили власти Масматы или Порт-Изабеля о его прибытии. И брошенный в голком призыв о помощи не пригонит в два счета тактическую команду на вертушке. Он был предоставлен самому себе.

Такое происходило не в первый раз, и ему, пожалуй, нравилось подобное положение вещей.

Но это нисколько не усмиряло мотыльков, которые в настоящее время трепетали у него внутри. Внешне он выглядел словно путешествующий бизнесмен, готовящийся нанести визит собрату-предпринимателю. Водитель водного такси определенно не почувствовал никакого несоответствия. Высадив своего клиента на невзрачном пассажирском причале, он снял с карточки Карденаса сумму гонорара плюс чаевые и отбыл, ворча на манер таксистов всего мира.

Оставшись один на плавучем причале, инспектор переключил внимание на возвышавшиеся у него за спиной здания. Слишком массивные, чтобы стоять на плотах, они покоились на не боящихся ураганов пилонах, вогнанных глубоко в дно водоема. Фундаменты из укрепленного бетона были залиты в сложную систему переплетающихся тросов из цветных металлов. За исключением помещенных на видном месте логотипов и адресов, эти коммерческие строения мало чем отличались друг от друга.

Цель его путешествия выглядела достаточно невинно: мешанина взаимосвязанных сборных металлических зданий, казавшихся и по отдельности и вкупе ничем не примечательными. Белый, как яичная скорлупа, купол, венчавший самое высокое строение, защищал чувствительные антенны внутри от разрушительного действия погоды, но сам по себе едва ли возбуждал подозрения. Вся прочая коммерческая застройка щеголяла схожими защитными приспособлениями. А многие похвалялись и несколькими, похожими на бородавки из слоновой кости на панцирях спящих черепах.

Не было ни зубчатых стен, ни башен, ни бойниц, предназначенных для того, чтобы бдительные сотрудники службы безопасности поливали беспощадным огнем водный путь и пешеходные дорожки. Строение походило на обыкновенный склад, выкрашенный в зеленый цвет для слияния с естественным и искусственным окружением. На стене красовалось начертанное высокими белыми буквами из промышленного пластика название ТАЙИШ ИМПОРТ И ЭКСПОРТ. На первый взгляд, данное здание ничем не отличалось от десятков других деливших с ним водный проток.

Простояв на причале минут двадцать, Карденас не увидел никого, кто бы входил в здание или выходил из него. Это не означало, что оно было заброшенным. Те, кто работал в нем, вполне могли быть заняты делом. Или же тут мог быть подводный вход, вне поля зрения проплывающих мимо судов, равно как и любых патрулирующих властей. Учитывая характер многих аспектов бизнеса Мока, Карденас ожидал чего-то подобного.

Fortuna favet fortibus, часто провозглашал философ Баркс. Стараясь быть готовым ко всему, инспектор направился к ближайшим видимым дверям. Остановившись перед углубленной в стену металлической дверью, которая была столь же непримечательной, как и остальное строение, он нажал на кнопку звонка. Сознавая, что его сканируют, он постарался принять как можно более непринужденный вид.

На звонок никто не ответил. Он попробовал опять, несколько раз, но без толку. То ли в настоящее время никто не наблюдал по монитору за этим входом, то ли наблюдавшие манкировали своими обязанностями. Отступив на несколько шагов, он изучил взглядом подымавшуюся перед ним рифленую зеленую стену. Расположившееся на коньке крыши трио чаек старательно игнорировало его присутствие. Немногие проделанные в глухой стене окна были длинными, узкими и располагались весьма высоко. Недосягаемо высоко.

Стараясь производить впечатление человека заблудившегося, одинокого и безвредного, он принялся обходить здание кругом. Обратная сторона ничем не отличалась от фасада, за исключением того, что выходила она не на открытую воду каботажного водного пути, а на стоящее напротив другое, более крупное промышленное строение, из которого доносилось гудение работающих механизмов. Западный Падре #4 отделяла от Западного Падре #5 узкая полоска воды, подобный переулку канал.

С этой стороны имелась большая подъемная въездная дверь, размеры которой проектировались с расчетом на приличные габариты доставляемых грузов. Четверо рабочих при помощи крана с присосками выгружали с причалившей в канале челночной баржи пару больших упаковочных ящиков. Грубоватый нетерпеливый капитан баржи давал трудившимся на причале рабочим громкие, полезные и не всегда серьезные советы.

Сделав глубокий вдох, Карденас состроил самую деловую мину и подошел к рабочим. Сосредоточенные на выполняемой задаче, те не обратили внимания на неброско одетого незнакомца. Инспектор с миг понаблюдал за их деятельностью, словно заинтересовавшийся турист, прежде чем обратиться к тому, кого он принял за старшего.

– Я ищу вашего босса. У меня спецдоставка из самого Ногалеса.

Ни вопрос, ни утверждение не вызвали у рабочего ни малейшего намека на подозрение. Сосредоточив все внимание на тяжелых ящиках, он ткнул большим пальцем через плечо.

– Внутри. Высокий парень в синей каске.

– Спасибо. – Карденас повернулся и вошел в главное здание. Его никто не остановил.

Он оказался в большом складе, освещенном свисающими с потолка лампами. Ящики и цилиндры аккуратно стояли на четко отмеченных поддонах или хранились в огромных судовых контейнерах. Погрузочные механизмы праздно стояли там, где их оставили, дожидаясь руководства.

Другие рабочие обоих полов занимались шунтеньем товаров или инструктировали роботов для выполнения различных задач. Все помещение пронизывала атмосфера спокойной эффективности. Большая часть сотрудников ходила в отлитых на заказ касках, защищавших головы от падающих предметов.

Карденас проложил себе дорогу к центру деятельности, останавливаясь иногда, чтобы спросить, как пройти, – пока наконец тот, кого он искал, не появился в поле зрения. Ростом этот человек не уступал Хаяки, но выглядел куда менее массивным. Пренебрегая депиляторами, он щеголял густой щетиной на темной коже. Глаза у него были такими же черными, как волосы, а нос – выдающимся. В одной руке он держал небольшой коммерческий спиннер, жестикулируя им при разговоре с двумя рабочими.

Отвернувшись в сторону, Карденас сделал вид, будто внимательно разглядывает близстоящий цилиндр с ярлыком «Скоропортящийся Товар – Молниеносно Засушенные Фрукты» на английском и португальском. Когда происходящий у него за спиной разговор закончился, и двое рабочих ушли, он быстро двинулся к высокому мужчине в синей каске. Одна рука скользнула в карман к шокеру, а указательный палец лег на спусковой крючок.

Темные глаза перевели взгляд на него. На лице высокого человека проявилось любопытство, но не подозрение.

– Да, чем могу помочь?

– У меня спецдоставка из Ногалеса. – Рука его стиснула шокер. – Для Мока.

Черты лица высокого мужчины исказила искренняя озадаченность.

– Для чего?

– Не для чего, а для кого. Для Мока. – Что-то тут не так, понял Карденас. – Для Клеатора Моккеркина.

Явно сбитый с толку, высокий бригадир медленно покачал головой.

– Никогда о нем не слышал. Я Йогеш Чанай, бригадир дневной смены. Вы уверены, что этот парень здесь работает?

Замешательство бригадира, увидел Карденас, было откровенным и неподдельным. Это понял бы любой компетентный интуит, а инспектор был куда более, чем просто компетентным.

– Тогда мне нужно поговорить с вашим боссом.

– Здесь такого нет, – уведомил его без всякого негодования Чанай. – Днем во главе всего объекта стою я. – Сдвинув на затылок каску, он почесал лоб, обдумывая требование визитера. – Могу дать вам несколько корпоративных адресов в Нуэва-Йорке. Это поможет?

– Нет, этого не требуется. – На мгновение растерявшись, Карденас размышлял над своим следующим шагом. – Мне нужно сделать доставку этому конкретному парню. Мне сказали, что он работает здесь.

– Ну, – отозвался весельчак Чанай, – похоже что кто-то направил вас не туда. – Он начал было поворачиваться, чтобы идти по своим делам, но остановился. – Слушайте, возможно он работает в пристройке.

Карденас постарался выказать не более, чем сдержанный интерес.

– В какой пристройке?

– Внизу. Компания содержит пристройку для обработки данных. Для сбора сведений, исследований, такого рода дел. Ну знаете, пережевывание кранча? Не самое интересное занятие. – Он усмехнулся. – Я сам не большой поклонник сбора статистических данных. Никогда туда не спускался. Не видел почти никого, кто б входил туда или выходил оттуда. Как мне представляется, там все в основном автоматизировано. Как тому и следует быть. Никак не связано со мной и моей бригадой.

Инспектор благодарно кивнул.

– Полагаю, мне следует проверить и спросить.

– Можете попробовать. – Это Чанай сказал не очень-то ободряюще. – Только если там сегодня никого нет, вы не сможете войти.

– Полагаю, мне все равно следует попытаться.

– Идите через вон ту застекленную дверь. Там есть лифт, но без ключа вы не сможете им воспользоваться. Пожарная лестница слева. Нужно спуститься всего на два этажа. Каботажник здесь не так уж глубоко.

– Спасибо, – кивнул Карденас. Направляясь к указанной двери, он несколько раз незаметно оглянулся через плечо. На лице, как и в позе бригадира не отражалось никаких признаков тревоги или беспокойства. Похоже, он не обращал никакого внимания на передвижения визитера.