Текст книги "Военные трофеи"

Глава 7

В катере было тесно из-за набившихся в него высоких нервничающих массудов и более коренастых, мускулистых людей, хотя большая часть последних разместилась на слайдерах. Держась поближе к подлеску, катер шел на минимальной скорости. Не имея вооружения и брони, он стал бы слабой защитой от тяжелого оружия противника, если бы его обнаружили.

Этого не случилось. Поспешно организованная контратака стала настоящим сюрпризом для криголитов. Держа наготове оружие, массуды с изумлением наблюдали за тем, как люди, сбросив привычное защитное снаряжение, прыгают с катера и слайдеров, чтобы сразиться с врагом в глубинах чистой, незамутненной реки.

Застигнутые врасплох во враждебной стихии, криголиты ничего не могли противопоставить быстрым, надолго задерживающим дыхание людям. Их водометные двигатели, предназначенные лишь для того, чтобы доставить десантников из одной точки в другую, оказались совершенно непригодными для маневра.

Лишенные техники криголиты не умели плавать. Без дыхательных аппаратов они могли продержаться под водой всего несколько секунд. Многие утонули, беспомощно размахивая неуклюжими руками и ногами. Всплыть на поверхность из-за тянувшей ко дну экипировки тоже не удавалось.

– Вижу что-то большое, – сказал Коннер, сидевший рядом с более опытным массудом, занявшим кресло пилота катера.

Страат-иен только что вернулся после очередного погружения. Стряхивая с себя воду, он подошел к сержанту и остановился у него за спиной. Находившийся поблизости массуд с удивлением посмотрел на человека, дивясь тому, как стекает вода по голой, лишенной меха коже, похожей на шкуру примитивных лепаров.

Он бросил взгляд на экран. От реки к ним быстро шла пара больших транспортов. Вот и подкрепление. Бой за командный модуль подходил к концу. Им было нечего противопоставить тяжелому вооружению.

– Всем на борт, – коротко бросил Страат-иен. – Мы сделали все, что могли. Надо уходить.

Коннер понимающе кивнул.

Даже узнав об изменении обстановки, ныряльщики не хотели отступать. Такое же настроение овладело и массудами, уже успевшими разделаться с несколькими таки всплывшими на поверхность криголитами.

Забрав на борт последнего солдата, пилот-массуд включил двигатель спасательного катера и направился в открытое море. Им не удалось воспрепятствовать победе амплитуров, но быстрая и внезапная контратака все же изрядно подпортила триумф врага.

Теперь, когда все закончилось, офицер-массуд задумался о том, почему он с такой легкостью согласился с предложенной полковником тактикой. Будучи по характеру более осторожным, он тем не менее не стал удерживать людей от безрассудного предприятия. Впрочем, недоумение быстро отступило перед удовлетворением от отлично сделанной работы. Да, они не отбили у противника модуль – и не могли этого сделать! – но заставили врага дорого заплатить за победу.

Патрули, действовавшие в верхнем районе дельты во время беспрецедентной операции криголитов, понесли тяжелые потери. Лишь немногим удалось спастись на сверхбыстрых флоутерах, спешно направленных командованием с базы Аттила. Некоторые разбрелись по болотам, надеясь со временем пробиться к своим, но большинство пали в бою. Никто не скрывал – такого поражения люди и массуды не знали давно.

Командование не стало привлекать к ответственности полковника Страат-иена, наоборот – он удостоился похвал за то, что сумел в сложных условиях организовать эффективную, пусть и не достигшую цели контратаку. Прибыв на командный модуль в тот момент, когда вражеский штурм уже начался, он вряд ли имел возможность изменить ситуацию и не был виноват в случившемся.

На базе царило настроение уныния, но не отчаяния. Никто вообразить не мог, что криголиты способны действовать под водой, а потому оборона модуля оказалась неподготовленной. В штабе сразу же приступили к разработке мероприятий, направленных на недопущение подобных случаев в будущем. Узор всегда гордился тем, что способен учиться на своих ошибках, а для подготовки очередного сюрприза амплитурам требовалось очень много времени. В конце концов они просто истощат свою фантазию.

Но ни понимание кратковременности успеха врага, ни похвала командования не рассеяли мрачного настроения Страат-иена, ожидавшего нового назначения. Впервые за всю свою военную карьеру он испытывал горечь поражения и еще долгое время не мог избавиться от гнетущих мыслей. Утешить его могла разве что Наоми, но и ее не было рядом. Некоторое облегчение приносили сеансы терапии, хотя и они были бессильны против тяжких воспоминаний.

Вот почему Неван так обрадовался, когда его вызвали наконец в кабинет командующего базой.

Присутствие женщины-вайса не удивило полковника, удостоившего пернатую союзницу лишь мимолетным взглядом и легким кивком. То, что вайс прилетел на планету, где шли боевые действия, было необычно, но такие прецеденты уже имели место в прошлом. Вероятно, решает какие-то проблемы, связанные с протоколом или лингвистическими сложностями, подумал Неван. Его это не касается.

Откинувшись на спинку стула, Кренский приветствовал вошедшего небрежным жестом своей настоящей руки. Другая была заменена чудесным протезом, гордостью дизайнеров-гивистамов и конструкторов-о’о’янов. Если какой-либо орган был слишком поврежден и не мог быть регенерирован, гивистамы заменяли его протезом. При этом искусственная часть тела нередко во многих отношениях превосходила настоящую.

В кабинете не было ни стола, ни окон; только сиденья, способные принять любое живое существо, и большая ваза из металлизированного стекла с пучком бледно-розового и голубого клевера. Настоящего клевера, с Земли. Его можно было понюхать. Вроде бы пустяк, но сколько сил и внимания требовалось, чтобы это скромное растение оставалось живым!

Такую роскошь мог позволить себе только командующий базы.

Наверное, клевер мог бы расти и на поверхности планеты – климатические условия Чемадии вполне это позволяли, – но над кабинетом командующего лежали пятьдесят метров базальта и два перемежающих его слоя стальных перекрытий. Вот почему присутствие живой зелени служило доказательством умения, упорства и терпения тех, кто за ним ухаживал. И, несомненно, вайс мог оценить это намного более профессионально, чем кто-либо другой, зашедший в кабинет.

– Здравствуй, полковник. – Для человека с репутацией жесткого бойца у Кренского был удивительно приятный мягкий голос. – У меня для тебя особое поручение.

Как и любой опытный солдат, Страат-иен мгновенно напрягся, услышав такое заявление.

Впрочем, детали не имели для него особого значения. Наконец какая-то работа. Наконец-то можно будет отвлечься от мыслей о недавней катастрофе, свидетелем и участником которой он стал.

– Самое время. Я уже потихоньку схожу с ума от ожидания.

– Судя по всему, наши психологи считают иначе, в противном случае они не оставили бы тебя в покое. И не жалуйся. Все, кто остался в живых после боя в дельте, проходят двойную проверку, прежде чем вернуться в строй. Ты и сам это знаешь.

– Знаю, но мне это не нравится.

Кренский одобрительно хмыкнул.

– Примерно то же говорят и другие. Ладно, можешь расслабиться. Ты ее прошел. Мне доложили сегодня утром. Я бы дал тебе еще пару дней отдыха, но обстоятельства изменились.

– Я готов ко всему. – Неван выжидающе посмотрел на командующего.

– Вот как? Ну-ну, посмотрим. – Кренский взглянул на до сих пор молчавшего вайса.

– Привет, – сказала вайс.

Прошло несколько секунд, прежде чем полковник понял, что приветствие адресовано ему.

Гостья заговорила. Голос ее звучал мелодично, звонко, с переливами тонов. Будучи прекрасными лингвистами, вайсы мастерски подражали любым голосам, будь то массуды, люди, гивистамы или лепары. В темноте даже специалист не смог бы отличить вайса от того, кому он подражал.

Неван оглядел вайса. По крайней мере нет обычных для пернатых украшений. Слегка приглушенная естественная окраска и менее яркий хохолок выдавал женщину.

– Это Лалелеланг с Махмахара, – представил гостью Кренский. – Она историк. Или что-то вроде этого.

– Очень рада познакомиться, полковник Страат-иен, – произнесла гостья и, слегка распушив перья, протянула правое крыло.

Он осторожно пожал предложенную «руку», чувствуя под пальцами хрупкие ороговевшие перья. Интересно, ему еще ни разу не приходилось видеть, чтобы вайс решался на такой контакт с человеком. Как и многие другие особи, они избегали физического взаимодействия с людьми без крайней необходимости. Лалелеланг представляла собой исключение, чувствуя себя довольно комфортно среди больших, вздорных, непредсказуемых приматов. Возможно, это объяснялось ее профессией.

Неван повернулся к Кренскому:

– Так что с моим назначением?

Командующий кивнул в сторону гостьи:

– Наша гостья и есть твое назначение, полковник.

Неван мигнул.

– Не понимаю.

Кренский сцепил пальцы и твердо посмотрел в глаза Страат-иену.

– Ее профессия…

Полковник выдержал взгляд командующего.

– Да, историк. Но какое это имеет отношение ко мне?

– Нашу гостью особенно интересует то, как взаимодействуют между собой различные особи в условия боевой обстановки. Ей нужен гид.

Полковник снова напрягся и непроизвольно взглянул на терпеливо ожидавшую гостью. Та вздрогнула, но не отвернулась. А не знает ли она о существовании Ядра? Или, может быть, подозревает что-то? Мысль эта пришла ему в голову совершенно неожиданно. Неван заставил себя успокоиться. Тот факт, что эта вайс историк и, очевидно, работала среди людей, вовсе не означал, что она знает что-то о тайнах выходцев с Коссуута.

– Я не могу принять это назначение, – твердо сказал Неван.

Но и Кренский не собирался отступать.

– Ничем не могу помочь, полковник. Решение принято на более высоком уровне, и я не в силах его отменить. Нужен человек определенного звания и знакомый с боевой обстановкой. Были рассмотрены несколько кандидатур. Выбор сделан, хочешь ты того или нет.

– Это какое-то безумие. Не могу же я… – Он замолчал, боясь, что не сдержится и допустит непростительную грубость в адрес гостьи. – У меня есть незаконченные дела. Я надеялся вернуться в дельту.

– Мотив мести, – неожиданно сказала вайс, и Неван резко повернулся к ней.

– О чем ты говоришь?

– Меня всегда интересовал этот вопрос. Вы, люди, способны на любые извращения логики для оправдания своих действий, хотя при этом и признаете нелогичность. Столь сложная ментально-эмоционально-физическая рационализация – явление уникальное и представляет собой важный стимул для моих исследований.

Такого ответа Неван никак не ожидал. Легко рассуждать о других, пользуясь общими положениями. А здесь перед ним стояло существо, которое спокойно и невозмутимо смотрело ему в глаза, хотя должно было бы дрожать от страха. Интересно, как эта птица будет таскаться за ним по болотам, стараясь не испачкать свои чистенькие перышки.

Картина получалась настолько нелепая, что Неван чуть не рассмеялся и снова попытался убедить Кренского в абсурдности его решения. Командующий терпеливо выслушал подчиненного и улыбнулся, покачав головой:

– Вопрос закрыт.

– А что случится, если она, находясь под моей ответственностью, попадет в боевую ситуацию? – спросил наконец Неван.

– Обо мне не надо беспокоиться, полковник. Я уже была в таких ситуациях.

– Что? – В Неване проснулось любопытство. – Я не ослышался? Вайсы не участвуют в боях. Гивистамы и с’ваны очень редко. Лепары – никогда. Вайсы тоже.

– Я – исключение. Насколько мне известно, единственное. Я была в бою на Тиофе. Вместе с людьми и массудами.

Кренский кивнул:

– Все верно, Неван. Я сам видел ее досье. Ее даже чуть не убил какой-то мазвек.

Неван колебался.

– Ты… ты нашла оружие?

– Нет. – Она задрожала от мысли об оружии. – Нет, конечно. Хотя и могла бы. Дело в том, что мне трудно пользоваться им.

– Верно. – Неван почувствовал себя немного увереннее. В конце концов, Вселенная все же не перевернулась. – У тебя действительно есть боевой опыт?

– Есть.

– Возможно, это ничего и не значит, – задумчиво сказал он. – Бой это не яд. Иммунитет не вырабатывается.

– Я прекрасно понимаю это, полковник. У меня свои интересы, и я должна быть в полном порядке. Всю жизнь я посвятила изучению взаимодействия людей с другими особями в боевых условиях. Я согласна с тем, что опасность существует, но я лучше всех своих сородичей подготовлена к ней. За последние годы я выработала и довела до совершенства приемы профилактического характера, помогающие мне сохранять спокойствие в самых трудных ситуациях. Это и фармакологические препараты, и психологические упражнения.

– Но в бою этого мало, – возразил Неван. – Если в тебя стреляют, надо стрелять в ответ.

Она едва заметно вздрогнула, надеясь, что полковник этого не заметил. В конце концов, эти люди всего лишь солдаты, хотя и высокого ранга. Вряд ли им есть дело до таких тонкостей. Ведь они привыкли к другому, более грубому выражению чувств.

– Стрелять придется тебе, полковник Страат-иен.

Неван неожиданно для себя улыбнулся. Ситуация была неприятной, но эта вайс вызывала у него восхищение.

– Отдаю должное – нервы у тебя крепкие, поджилки не трясутся.

«Поджилки не трясутся»? Лалелеланг прекрасно знала язык людей, но некоторые выражения порой ставили ее в тупик.

– Да, нервы у меня крепкие. Возможно, вам обоим будет интересно узнать, что коллеги считают меня почти безумной. Я не считаю, что безумие обязательное условие для успешной работы с людьми, а потому не могу согласиться с ними.

Слушать ее – то же, что слушать музыку, подумал Неван. Похоже, ей все-таки удастся его убедить.

Помогало и то, что у него не было выбора.

Он заговорил нарочито медленно:

– Если я соглашусь, то тебе надо запомнить: в боевых условиях ты должна делать то, что я скажу. Мне наплевать, кем тебя считают в твоем мире, какие у тебя титулы и награды. Скажу «прыгай» – ты должна прыгать. Скажу «заткнись» – должна заткнуться. Если я прикажу тебе свернуться в комок и закрою тебя в ящике – ты подчинишься. Без вопросов. Без промедления.

– Лишь бы ты не приказал мне лететь, – сухо ответила вайс. – Мы утратили эту способность миллионы лет назад и сейчас можем лишь немного парить в воздухе. Если ты прикажешь мне лететь, я, конечно, постараюсь, но предупреждаю – мне это занятие никогда не нравилось. – Вайсы не обладали тем чувством юмора, которое отличало с’ванов, хотя другие обычно не понимали их тонких реплик.

Занявшись изучением людей, Лалелеланг поневоле столкнулась с необходимостью освоить и сферу юмора, что позволило ей сейчас в присутствии двух людей продемонстрировать свои способности.

– Да, признаюсь честно, таких, как ты, я еще не встречал, – сказал Неван.

По выражению его лица и позе она поняла, что полковник согласен принять ее. В этом отношении чувства и мысли людей, выраженные простыми и явными способами, мог читать даже вайс-ребенок.

– Просто я хорошо подготовилась к работе, – объяснила она. – Вряд ли мое присутствие доставит тебе удовольствие, но обещаю, что не буду путаться у тебя под ногами или мешать работать. Считай меня, если сможешь, всего лишь особым регистрирующим устройством.

Неван разгадал ее игру: пытается втереться в доверие. Впрочем, это не имело значения.

– Ладно. Я все равно не могу ничего изменить.

– Спасибо, полковник. – Кренский улыбнулся как человек, у которого гора свалилась с плеч. – Надеюсь, у вас все сложится удачно. Мы всегда рады помочь укреплению связей с союзниками.

– Ну да, – пробормотал Неван. «Особое регистрирующее устройство»? А почему бы и нет? Его мысли уже переключились на дела. Хорошо бы попасть в состав ударной группировки, которая готовится для ответных операций в дельте.

Приходилось признать – ей действительно удавалось держаться в тени и не путаться под ногами.

Вскоре после поражения в дельте было решено не пытаться отбить у врага захваченный командный модуль. Замысел состоял в другом – ударить крепко и быстро, прежде чем противник успеет закрепиться. С этой целью позиции криголитов подвергались почти непрестанному артиллерийскому обстрелу, что затрудняло возведение оборонительных укреплений.

Общее командование ударной группой было передано генералу-человеку. Обойдя внешние рукава дельты на быстроходных слайдерах, люди и массуды должны были миновать район, где находился прежний командный модуль, и ударить по расположенному дальше по реке главному пункту обеспечения. В случае успеха операции размещенным в дельте войскам криголитов пришлось бы отбивать атаки противника, полагаясь только на воздушные поставки. Кроме того, они были бы отрезаны от подкрепления.

Конечно, отрезанной могла оказаться и сама ударная группировка, и тогда положение врага укрепилось бы, но смелость всегда влечет за собой риск.

Лалелеланг внимательно наблюдала за всеми приготовлениями. В подготовке операции люди проявляли точность и настойчивость, которых им так не хватало в общественной жизни и личностных взаимоотношениях. Нетрудно было понять, что всю свою жизнь они вели того или иного рода боевые действия.

Расслабляться они позволяли себе только с массудами, единственными боевыми товарищами. Массуды шли навстречу, но посторонний легко замечал, как нелегко им дается эта притворная фамильярность. По темпераменту массуды ближе к вайсам или с’ванам, чем к людям. Даже эти воины с некоторым отвращением воспринимали своих союзников, по-настоящему наслаждавшихся войной, а не воспринимающих ее как неизбежное зло, противное укладу жизни любого цивилизованного общества.

Все это необычайно привлекало Лалелеланг. Накапливая информацию, она понимала, что не сумеет переработать ее до конца жизни. Что ж, ее дело продолжат ученики. Хотя, конечно, жаль, что она не сможет проанализировать все сама. Сбором материала славы не заработаешь, так что все почести достанутся другим, тем, кому посчастливится обработать, изложить и опубликовать. Такие мысли беспокоили ее постоянно.

Но, в конце концов, она занимается этим не для славы.

Глава 8

Войска Узора нанесли удар по дельте перед рассветом, когда над рекой и ее притоками еще лежал густой туман. Отряды Страат-иена мчались на закамуфлированных слайдерах, разгоняя не успевших проснуться зверей и птиц.

Группа полковника Невана состояла наполовину из людей и наполовину из массудов. Последние заметно нервничали из-за близости воды, и, наблюдая за ними, Лалелеланг забыла о собственном волнении.

Первой целью слайдеров стал длинный, едва поднимающийся над водой остров, один из нескольких десятков, деливших основной поток на сотни рукавов, которые и составляли дельту. На этом острове криголиты возводили какое-то сооружение.

Лалелеланг не видела самого боя, до нее долетали лишь приглушенные звуки, чему она была очень рада. Их большой флоутер, превращенный Страат-иеном в командный пункт, находился в некотором удалении от схватки, и в обязанности персонала входило управление огнем и координация действий наступающих.

Лалелеланг встретила нескольких раненых людей и массудов, но принятые препараты и психологическая подготовка сохранили ее эндокринную систему в равновесии и позволили относительно спокойно продолжать работу.

Как и было приказано, она держалась поближе к полковнику. За те дни, пока шла подготовка к операции, Лалелеланг узнала его довольно хорошо. Он не показался ей каким-то исключительным: обычный компетентный офицер, хороший стратег, умело взаимодействующий с подчиненными, как с людьми, так и с массудами. Не имея возможности наблюдать его в бою, она не сомневалась, что при необходимости полковник мог бы столь эффективно проявить себя в схватке с противником, как и за штабным столом.

Страат-иен был ниже ростом и мускулистее большинства людей, и, хотя он все равно возвышался над ней, Лалелеланг, разговаривая с ним, чувствовала себя комфортнее, чем с другими. Даже во время боя, в моменты неопределенности и напряжения, полковник оставался неизменно вежлив с ней и уже не раздражался из-за того, что какая-то вайс с самого утра ходит за ним, как привязанная.

Порой Лалелеланг даже казалось, что Неван восхищается ее способностью адаптироваться к условиям, в которых любой другой вайс уже давно бы свалился дрожащей кучкой перьев в ближайшем темном уголке.

Тем не менее иногда он воспринимал ее с необычайной подозрительностью и необъяснимой настороженностью. Она пыталась, но так и не находила причин этих странных, непредсказуемых сдвигов в отношении Невана к ней. Создавалось впечатление, что полковник отчаянно старается скрыть что-то очень личное. Возможно, какие-то свои слабости. Лалелеланг, впрочем, не особенно интересовало, как это влияет на него: она подходила ко всему чисто профессионально.

Заинтригованная Лалелеланг стала задавать полковнику невинные, ничего не значащие вопросы, когда замечала его излишнюю подозрительность. Это настораживало Невана еще больше, до такой степени, что угрожало их отличным рабочим отношениям, которые она терпеливо строила исходя из детального знания человеческой психологии. Почувствовав напряжение, Лалелеланг отступала, справедливо полагая, что лучше подождать, пока ворота откроются, чем пытаться взломать их. Ей было чем заняться, было что изучать, было чему посвятить свое время.

Она с интересом и любопытством наблюдала за тем, как он руководит войсками, как излагает свои планы. Не раз ей приходилось видеть, как Страат-иен или кто-то другой из людей отдает распоряжения, в результате которых гибнут разумные существа. В этом-то и заключался специфический дар людей: они могли делать то, на что не способны другие. Каждый день открывал перед Лалелеланг ошеломляющие и часто ужасные перспективы.

Иногда люди проявляли нетерпение, сталкиваясь с осторожностью массудов. Высокие, с глазами-прорезями воины с достоинством воспринимали их укоры, но лишь потому, что в военных делах именно люди обычно принимали правильные решения.

Как только началось наступление, Неван почти забыл о присутствии гостьи. Он был слишком занят, чтобы беспокоиться из-за нее, и Лалелеланг, верная обещанию, старалась ему не мешать.

Операция развивалась успешно, когда криголиты предприняли мощную контратаку, наводнив дельту флоутерами и скидами. Тут и там вспыхивал огонь, смертоносные лучи метались под водой, срезая болотную растительность. Самонаводящиеся ракеты скрывались под речной гладью или за деревьями, выжидая, пока в радиусе их действия окажется какая-нибудь подходящая цель. Сражение протекало настолько быстротечно, что ни одна из сторон не сочла возможным вызвать воздушную поддержку.

Флоутеры и слайдеры рыскали по лесу, метались над озерцами и протоками в поисках противника. Более тяжелые скиды вели себя сдержаннее, предпочитая вести огонь ракетами с более безопасных позиций.

Внутри хорошо защищенного транспорта, превращенного в полевой штаб, Лалелеланг чувствовала себя отстраненной от реального боя, от крови, хотя криков и суеты хватало и здесь. Люди и массуды сновали туда-сюда; лица первых искажали страшные гримасы, вторые выражали свои чувства отчаянным подергиванием и почесыванием.

Транспортный корабль был самым крупным из задействованных в операции средств. Что-то более громоздкое стало бы легкой мишенью для дальнобойных орудий противника. Здесь имелось все необходимое для управления боем; достаточно опытная команда, средства связи, собственное тяжелое вооружение. По сути, такие воздушные суда играли роль нервного центра любого скоротечного наступления.

Лалелеланг испытывала определенные неудобства от скученности, но не могла не признать высокой эффективности работы экипажа.

По крайней мере так было до тех пор, пока некий самонаводящийся заряд не подобрался к ним вплотную и не разорвался прямо под транспортом.

Автоматические сенсоры моментально взяли на себя управление двигателями и отвели корабль в сторону. Второй взрыв, прогремевший справа под накренившимся судном, подбросил его и едва не перевернул.

Вслед за взрывами к месту происшествия примчались несколько криголитских флоутеров. Окружив терпящий бедствие транспорт, противник пытался захватить его, а не просто уничтожить.

Все, кто не имел непосредственного отношения к управлению полетом, схватились за оружие и поспешили навстречу атакующему врагу. Среди них оказался и Неван, присоединившийся к группе массудов. Никем не замеченная Лалелеланг последовала за ним с неизменным рекордером.

Она даже не увидела, как этот криголит спрыгнул с потолка. Криголиты, используя свои шесть конечностей, могли передвигаться по таким поверхностям, которые недоступны даже проворным людям. Повернувшись в воздухе, насекомообразное существо приземлилось на четыре лапы и направило на Лалелеланг какое-то жуткого вида оружие. Но выстрела не последовало – вероятно, криголита смутила ее внешность. На решение вопроса – друг это или враг – ушло несколько драгоценных секунд.

Этого оказалось достаточно, чтобы кто-то, оказавшийся за спиной криголита, резко рванул его голову назад. Тонкая шея переломилась, как сухая ветка, а из подергивающегося тела ударил фонтанчик зеленой крови. Липкие капли попали на перья Лалелеланг, ее клюв и шею. Почувствовав, что вот-вот лишится сознания, она мысленно сосредоточилась на необходимости привести в порядок рекордер.

Обезглавленное тело криголита, поддерживаемое четырьмя конечностями, содрогнулось и завалилось набок, как сломанная детская игрушка. За ним стоял Неван, тот самый человек, к которому она в последние дни стала относиться как к сложному и развитому существу. Он тяжело дышал – мышцам требовался приток свежего кислорода.

В руке Неван держал оторванную голову врага. Посмотрев на Лалелеланг, он отбросил голову в сторону, и она покатилась по палубе. Хотя бой продолжался, Лалелеланг наблюдала за своим спасителем, жалея лишь о том, что поблизости нет какого-нибудь укромного уголка, забившись в который она могла бы принять стимулятор. Конечно, спрятавшись, можно было пропустить редкий шанс увидеть людей в момент крайнего напряжения.

Лалелеланг по-прежнему била дрожь, но сознания она не потеряла. Годы упорной подготовки не прошли даром. Страат-иен все так же смотрел на нее. Его поза, лицо выражали одобрение, уважение… и что-то еще, что-то, не поддающееся определению.

Потом он повернулся и ушел.

Массудам приходилось нелегко. Они не только отбивались от лезущих на транспорт со всех сторон криголитов, но и продолжали руководить операцией.

Лалелеланг подумала о том, что если противник захватит транспорт, то проблема сохранения самоконтроля отойдет на второй план. Несомненно, амплитуры очень обрадуются, если заполучат в плен вайса.

То, как люди отражали атаки криголитов, являло собой жуткое зрелище, и Лалелеланг стала убеждать себя, что наблюдает не за настоящим боем, а всего лишь просматривает сделанную кем-то другим запись. Это помогало отстраниться от событий и воспринимать картины смерти как нечто абстрактное.

В ходе боя за контроль над транспортом случился примечательный эпизод.

Группа массудов, среди которых было несколько раненых, отступала по коридору, в котором затаилась Лалелеланг. Неожиданно им навстречу вышел человек – темноволосый, невысокого роста сержант, обратившийся к массудам через транслятор. Лалелеланг хорошо знала этот язык и потому без труда поняла как его призыв, так и ответ массудов.

Предложение сержанта не показалось ей достаточно убедительным, особенно принимая во внимание состояние тех, к кому он обращался. Тем не менее массуды остановились, глядя на человека какими-то удивительно пустыми глазами. Потом они повернулись и побрели назад, навстречу противнику. Сержант, сжимая в руке пистолет, последовал было за ними, но внезапно остановился, заметив наблюдающую за ним Лалелеланг. На какое-то мгновение их взгляды встретились. Она хотела опустить глаза, но не смогла это сделать.

Не говоря ни слова, человек отвернулся и побежал по коридору.

Изо всех сил стараясь не обращать внимания на оглушающие крики и эхо разрывов, Лалелеланг попыталась проанализировать случившееся. Сам по себе короткий разговор, невольно подслушанный ею, не нес какой-либо загадки. Его смысл был очевиден, а приказ, отданный сержантом, короток, ясен и понятен.

Тем не менее шесть массудов, позабыв о своих ранах, подчинились одному-единственному человеку и вернулись, чтобы продолжать бой. Охваченные страхом, поддавшиеся панике, они вдруг позабыли обо всем, кроме воинского долга.

И это сделал человек.

Что-то со свистом пронеслось над головой, и Лалелеланг пригнулась, снова ощутив прилив страха. О случившемся надо подумать, но только позже, в более располагающей к анализу обстановке. Все записано на рекордере. Сейчас ее задача именно в этом: фиксировать, а не отвлекаться на разбор происходящего.

Благодаря умелому руководству Невана и других офицеров, а также стойкости всего экипажа, как людей, так и массудов, криголитов удалось выбить с корабля. Они отступили, но атаки на транспорт продолжались. Теперь противник поставил перед собой другую цель: решив, что захват штаба не стоит огромных жертв, он нацелился на уничтожение судна. В этот критический момент на помощь обороняющимся прибыл десяток слайдеров, что изменило соотношение сил.

Получив внезапный удар с тыла, криголиты вынуждены были защищаться сами, а потрепанный транспорт, оставляя за собой хвост дыма, медленно ушел к берегу, под защиту леса.

В суматохе боя Лалелеланг потеряла из виду Невана, и ей понадобилось немало времени, чтобы отыскать его наконец в центральной рубке, где он снова принял на себя руководство операцией.

Увидев гостью, полковник улыбнулся, стараясь не обнажать при этом страшных белых зубов, после чего занялся своими делами. Рекордер продолжал работать. У Лалелеланг были и запасные приборы, но она все же радовалась, что бесценный материал удалось сохранить.

Когда Страат-иен наконец поднялся из-за приборной панели, Лалелеланг набралась смелости шагнуть к нему и спросить:

– Как у нас дела?

Застигнутый врасплох Неван чуть было не ответил ей так, как отвечал своим подчиненным, но вовремя сдержался и смягчил остроту выражений.

– Дали тараканам как следует. Пусть теперь отмывают свои задницы в реке. – Он бросил взгляд на приборы. – Наступление на базу снабжения замедлилось, но сейчас снова набирает ход. Не сомневаюсь, что мы выдавим их отсюда.

– Значит, поражение все же обратилось победой? – полюбопытствовала Лалелеланг.

Он усмехнулся.

– Можешь поспорить на свой чудный хохолок, что мы их одолеем. Посмотри. – Неван повернулся к ряду небольших овальных экранов, висевших чуть ли не под самым потолком.

Беспилотный разведчик, находившийся где-то высоко над вражеской базой, передавал картинку штурма этого объекта. В какой-то момент объектив закрыло пламя взрыва, экраны мигнули, но тут же снова заработали в прежнем режиме. Внизу замелькали флоутеры и слайдеры, вступившие в бой с защитниками базы.