Текст книги "Летопись смерти"
Автор книги: Алан К. Джулиетт
Жанр: Русское фэнтези, Фэнтези
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Стоит помнить: тот, кто улыбнулся Вам в лицо,
только что подал знак лучнику у Вас за спиной…
Введение. Песня, которую ты вряд ли услышишь.
Молодые влюблённые лежали на берегу ласковой реки. Её воды отражали блеск и переливы чешуек стаи рыб, мирно обнимаемых течением. Юноша обвивал пальцами ладонь своей спутницы, как ветви близ растущих деревьев переплетаются, касаясь друг друга.
Её грация, нежная кожа и лазурные, как морская гладь, глаза взывали к чувству, до сих пор не ведомому им обоим. Она сомкнула веки, подняла своё личико к небу, набрала воздуха полной грудью и тихо сказала:
– Ах, какой аромат! Неужели, в деревне принялись жечь покосы?
Он тоже принюхался, понимая смысл слов своей спутницы, юноша с умилением ответил:
– Да-а, люблю этот запах, (снова вдыхая) жатва закончилась, и пора убирать поля. Словно, безмолвный и обязательный переход лета в осень.
Девушка вдохнула ещё глубже:
– Хорошее место, здесь всегда так отрадно. Не иначе, как природа любит нас – только солнышко, только процветание… Какой нежный аромат…
Они долго к этому шли, казалось всё вокруг подтолкнуло их юные души друг к другу. Произошёл тот самый, ожидаемый и неповторимый, первый поцелуй.
Влюблённые мирно лежали у реки и их нежность окутывало тёплое осеннее солнце.
Неподалёку от пристанища любви, за покровом лесной чащи, мимо поля пшеницы полыхала деревня. Ворота были проломлены военным тараном, избы горели от пламени врага, которое обрушилось шквалом горящих стрел. Всё горело – всё уничтожалось.
Деревенские жители не ожидали нападения, а недруг ожидал отсутствия их готовности. Улицы наполнились кровью и смертью. Всех клали на землю тяжёлые военные мечи. Прятаться было негде, ярость неприятеля не находила отпора – это была не битва, это было истребление.
Пики и копья, отточенные в ночь перед своим часом, извивались в потоке танца смерти, безжалостно и точно находя своих врагов. Никого не щадило то чёрное войско. Дети падали рядом с матерями, неспособные противостоять взывали о пощаде, которой они никогда не получат. Летели головы, заживо сжигались тела, руки и ноги теряли своих хозяев. И даже небо почернело от дыма сгоравших хат, от дыма сгоравших тел, от дыма сгоравших душ…
Посреди бала преисподней возвышалась фигура. Этот человек был закован в латы, столь причудливые и блестящие, что даже цари не стали бы надевать их в походы. Фигура молча держала вытянутую руку с мечом, свободный конец которого впился в горло местного рыбака. Это отца юноши, который сбежал с вечерней рыбалки на свидание с возлюбленной, настигла рука, несущая жестокую смерть. Меч покинул глотку старого ловца рыбы. И гром прогремел гимном жестокости завоевателей, а ветер с силой развивал флаг победителя, чьё лицо закрывала железная маска, покрытая капюшоном.
Крики стихли, буря лезвий и дубин остановилась. Пылающие избы перестали гореть и теперь мирно тлели, исчезая в глазах заката. Недруги ускакали дальше, готовясь напасть на следующую цель, подбадриваемые грязной победой.
А влюблённые придавались ласке на берегу реки. Только что в их родном селении звучала музыка оркестра мечей, но они не успели на премьеру…
Часть первая.
Глава 1. Большой город.
Великий Кив – огромный центр всего континента, здесь уживаются бок-о-бок негодяи и законники, воры и благотворители, крепкие юноши и дряхлые старики. Кив – это пристанище для любого, кто готов уважать город и его законы, главные врата не закрывают без причин, и торговля происходит постоянно. Рынки полны товаров и покупателей. Тут не любят войну, но меч умеют держать и женщины. Не приветствуют пьянство, но в харчевнях разливают вино и пиво. Здесь каждый находит, что ищет, если ищет в рамках дозволенного.
Сегодня великий князь Святослав возвращается из похода, возвращается с победой, а значит, придворный повар уже отправил поварёнка Кильяна к пекарю, что превращает муку и воду в произведение искусства.
И вот мальчик несётся по улицам, ловко извиваясь в толпе, и крепко держа в руках два серебряных Элена – монеты, которые повару щедро давались на хлеб и выпечку.
Резво малыш добирается до пекарни. Она давно стоит тут, как только Кив заселили первые жители. Сейчас здесь гордо виднелась вывеска. Это был кекс, вырезанный из молодого ясеня, и висящий на металлических заклёпках. Запах заставлял остановиться: свежее тесто, которое уже приняло форму будущего хлеба уже запекалось в печи искусного мастера. Этот аромат разносился ветром по всей округе и будил спящий город.
Дверь открылась, мальчик ворвался в помещение, и пекарь узнал Кильяна:
– Как же давно тебя не присылали. Небось, князь воротится?
– Уже близок к городу! – бойко отвечал ребёнок, вытирая нос рукавом.
Мальчик положил монеты на прилавок и отряхнул ладони. Пекарь пригнулся к полке и достал короб без крышки, в котором к царскому столу носили хлеб, дабы не помять корочку с верхов. Кильян ухватил важную посылку обеими руками, но лёгкий хлопок по плечу остановила его:
– Возьми, вот, булку. Свежая, сладкая. Я в ней яблок положил. Угостись, малыш.
Мальчик радостно схватил подарок и, забыв поблагодарить, умчался к придворному повару.
На кухне шли приготовления, печи раскалились от жара, на них готовилось мясо. Тушились овощи, булькали супы и жарились грибы. Главный по кухне во всю ругался и махал руками, осуждая каждое неверное, по его мнению, действие. Когда Кильян забежал в этот бушующий карнавал, повар сразу схватил ящик. Мальчик попросился выйти навстречу возвращающемуся полку. Он знал, что здесь нет нужды в обычном поварёнке. Упрекающе фыркнув, повар указал на дверь и мальчонка побежал ко вратам, где уже собралась толпа.
В это утро произошло событие, которое было способно хоть на день сплотить всех спорящих. Город радостно встречает своего правителя. Кильян пробрался сквозь сжимающуюся кучу людей к самой дороге. И как раз напоролся на входящую дружину. грозный взгляд входящего во врата князя пал на неумелого ребёнка. Наконец, мальчик увидел великого Святослава так близко, что запомнил навсегда этого огромного героя былых времён: он был высок, мускулы стягивала прочная броня, князь шёл пешим, его твёрдый лысый череп был похож на таран, а усы свисали почти до ключиц.
Князь подошёл к мальчику, вылетевшему на путь дружины. Подал руку и поднял его с дороги:
– Как звать-то? – голос его был громким и твёрдым, как гром.
– Кильян, но все зовут Килькой!
Князь улыбнулся:
– Неудивительно, такой мелкий. Не бойся, дитя, силу не рост придаёт, а твёрдый дух.
Он прошёл дальше, мальчика отодвинули от пути следования воинов. Он навсегда запомнит эту легендарную фигуру.
В тронном зале всё давно было начищено до блеска. Здесь уже стояли княгиня Милена и их сын Ростислав.
Князь молча распахнул двери в залу, где его терпеливо ожидали бояре и знатные горожане. Толпа стихла, когда сомкнулась дверная щель. Святослав никогда не славился игрой лицом и тихо возвращался, каждый раз садился на трон и молча выпивал заранее подготовленный кубок вина за павших в бою. Затем, все смолкали, смотря в пол, придаваясь воспоминаниям о погибших во славу чести и долга. И вот, князь давал право слова боярам и дружинникам, выслушивал обязательные похвалы и реплики.
Когда он объявлял о пире, который собирался спустя две дюжины лун после приезда победителя, все хлопали и расходились.
Святослав подозвал советников Иллариона и Анфису, людей по праву заслуживших это почётное звание, и не единожды блиставших своей логикой и добрым советом.
– Летрия отвоёвана (князь говорил спокойно и тихо), пора пировать.
Илларион сказал наперёд:
– Ваша победа – это блеск силы великого полководца. Кто из почётных мужей должен быть приглашён?
В таких случаях Анфиса вступала со списком известных имён, а князь соглашался или отказывал:
– Меркул и Ульян, они долго ждали такого приёма, – князь кивнул, – дружинники Всеволод и Гавер, их не было с вами в последней схватке за Летрийский форт, они помогали союзному Кронту в боях с гоннами, – князь снова одобрил выбор.
– (Илларион прервал список) А-а… ваши братья?
Давно не виделись великие князья, их судьбы разошлись дорогами на распутье, а годы лишь стёрли острые края их сложных отношений, и сейчас князья мало, что знали друг о друге. Святослав задумался на миг, затем поднял взгляд и громогласно произнёс, отзываясь эхом в опустевшем помещении:
– Почётные ли мужи мои братья? – советники недоумённо кивнули. - Зовите князей, шлите гонцов, пора праздновать, праздновать по-настоящему!
Поначалу замешкавшись, советники пришли в себя и своевременно направились к гонцам, где тут же отдали приказы.
* Первый гонец будет отправлен на Запад в Новый Каргополь. Здесь правителем стоит один из самых искусных полководцев и стратегов Камнеземья – второй по старшинству брат царского рода, князь Нестор. Редко его светлость приезжал в столицу, а если и оказывал такую честь, значит в стране разворачивались баталии, переходящие в войну. Суеверный Нестор, всё реже навещал брата. Его пророческие приезды, знаменующие сгущение туч, невольно окрестили князя «Буревестником». Все кто был знаком с государственными делами, знали, не доставаясь право правления в столице старшему брату, именно Нестор встал бы у главы империи. Герб в Каргополе – два скрещенных копья и топор, стоящий посередине, это символ силы и оружия, которыми славился город.
* Второму гонцу надлежало отправиться на Юг, к Мракоморью и, стоящему у его берегов Вышеграду. Там у штурвала правления стоит третий брат, красавец, светловолосый князь Творимир. Его синие глаза подобны морю, где молчаливо плавает флот великого моряка. Давно забыл о братьях Творимир, давно его взор уставлен в морскую даль – она манит его, чарует и привлекает. Флот – гордость и радость Вышеграда и его правителя, корабли Творимира не раз бились, словно огнедышащие змеи в водах воинственного Мракоморья. Бились и побеждали! За славу, полученную в плаваниях, называют ясного князя «Волнорезом». Герб города – ладони, держащие гнездо с птенцами – по одному на царя, символизирующие защиту семьи и отечества.
* И… третий гонец… Его цель находится на Востоке. Область, где правит младший из братьев. Его имя Василий. Князем же называть его не принято. Он правитель тюрем и копей, самые затхлые болота лежат в его владениях. За это и прозван Василий «князем отхожих мест», иным же известно его другое прозвище – князь Нелюбим. За что же? С детства братья не чтили младшего, самого любимого и милого сердцу их отца сына. Много прошло зим и лет с поры отправления Василия в город Могиль, и мало кто помнит историю его ухода. Сейчас же брата впервые зовут на пир в город, который он не видел более десятка лет… Прибудет ли? Гонцам об этом знать не суждено, у них иные обязанности. Гербом в Могили стала кирка, обвитая змеёй, символизирующие добычу пород и охрану тех, кто их добывает.
Гонцов разослали из города. Жители стали готовиться к приезду многих почётных гостей и новых лиц. Празднество победы, почести славе великих воинов!
Пламя надвигающегося праздника охладил холодный Северный ветерок; едва ли кто-либо из горожан заметил его в пылу подготовки, но ветер крепчал, крепчала уверенность – он не радуется победе, а несёт горе…
Глава 2. Путь, который выбирает Нас.
В Новый Каргополь гонец снаряжался недолго, это был город, стоящий к Киву ближе остальных. Езды же до него было около трёх дней с ночным отдыхом. Снарядив коня, Лексан – гонец, чей выезд в такой не короткий путь был первым за всю карьеру, попрощался с родной землёй и пришпорил гнедого.
В путь юноша пустился бодро, везя ценное послание, гонец был скор и осторожен. К полудню им пришлось остановиться у ручья: конь хотел пить, а Лексан отдохнуть. Позволить себе спать было несколько преступно, но прилечь у воды хотелось безумно. Осмыслив все «за» и «против», он расположился у бегущего потока чистого ручейка, привязав спутника к юной липе. Солнце грело, вода подпевала птицам, нежащимся в тени деревьев. И, как следовало ожидать, Лексан мирно зазевался, после чего уснул. Сквозь гладкую идиллию природной гармонии он услышал шорох, будто в его карманах кто-то рылся. Раскрыв веки, юноша замер. В его одеянии, и правда, шарилось маленькое существо. Ростом чуть ниже пожинаемой пшеницы, худощавое и розовощёкое, в штанишках и одном сапоге, это неведомое создание жадно рыскало по карманам. Когда же оно нащупало письмо, свёрнутое в свиток, лежащее в сумке под боком гонца, Лексан схватил существо.
Окончательно проснувшись, парень понял – это безвредный шалун, дух зерновых полей, жадина – полевик.
Малыш стал извиваться, и стонать, пытаясь вырваться из крепкого людского хвата. Лексан сжимал руку и попытался успокоить плута:
– Чего ты ёрзаешь, я не кусаюсь. – Полевик не унимался. – Вы же лакомства любите, посмотри на меня. Я отпущу, а ты подождёшь тут, уговор?
Полевик недоверчиво покосился, попятился, посмотрел вниз и кивнул, не поднимая глаз. Лексан осторожно отпустил маленькую ручку и медленно отошёл к коню, нащупав выездную сумку, он на секунду отвёл взор от малыша, чтобы кое-что достать. Быстро обнаружив необходимое, он улыбнулся и поднял глаза. Его зрачки забегали по траве, полевика не было… Лексан грустно выдохнул: чего было ждать от пугливого создания?
Вдруг, ему в ноги стукнулось что-то. Новый знакомый запыхался и пробежал дальше, на место, где обещал стоять. Лексан очень удивился, его согрела мысль о том, что нелюдимое существо доверилось человеку. Он отпустил сумку, достав глиняную ёмкость, покрытую тканью. После, гонец медленно зашагал в сторону существа. Полевик засуетился, но юноша остановился, выдохнул и подошёл на расстояние не ближе трёх шагов. Затем он отмотал ткань и протянул коротышке горшочек с мёдом. Старые рассказы твердили – дай полевику немного мёду, найдёшь в нём друга, крепче камня. Но мало кому удавалось найти этих проказников, а оказаться подле них с мёдом в руках и того реже.
Существо, насколько это было возможно, широко растянуло глаза, и его рот приоткрылся. Затем оно стало переводить взгляд то на золотой мёд, то на Лексана. Так несколько раз продолжалось, пока негодник не достал деревянную ложку из своих штанишек и не сунул её в мёд. Зачерпнув густую жижу, он жадно впился в сладость. Почти прогрыз дно ложки и вылизал остатки с рукоятки. Сунув прибор в карман, малыш набросился на гонца, повалил на землю и крепко прижался к новому другу, вопя и ёрзая. Лексан рассмеялся, а существо крикнуло: – Лисик!
– Тебя так зовут? – едва перестав смеяться спросил Лексан.
– Лисик! Лисик! Зовут Лисик! Лисик зовут! – голос его был высоким, больше походя на детский.
Едва уняв коротышку, юноша поднялся с земли и отряхнулся. Полевик тяжело и глубоко дышал, едва сдерживая смех радости – это был поистине невероятный случай, человек старается держаться от нелюдей подальше, но не сегодня, только не в этот раз и не с этим парнем: Лекскан воспитан людьми старого, более мирного времени, времени, царившем на материке до великих завоеваний; стариковские нравы отличались миролюбием, прилежным желанием сделать мир лучше, помогать тем, кому нужна помощь.
– Малыш, ты живёшь где-то рядом? – Лексан продолжал отряхивать подол своего бордового кафтана.
– Рядом, рядом! – вопил полевик.
– Может проводить тебя к дому? В этих краях часто бродит недоброе – хищник с пустым животом, да людь с пустой головой.
Лисик широко раскрыл рот, будто желая громогласно согласиться, но смущённо остановился и хмуро выдохнул тяжёлый воздух:
– Жил…
– (Лексан смущённо переспросил) Как это, жил?
– (Некогда весёлое существо прикрыло глаза грязной ручкой и всхлипнуло) Жил… давно…
После этих слов малыш рванул с места к зарослям ажины, вытирая слёзы своей маленькой рукой. Лексан было бросился за ним вслед, однако солнце затянули тяжёлые громовые тучи, а время не играло гонцу на руку. Тучи – спутники долгой осени уже медленно поглощали небесное светило, и выбора не оставалось, нужно было ехать дальше. Высший приказ – первостепенное дело.
Подняв горшочек, парень завернул его в полотенце и положил в дорожную сумку. Конь был напряжён, это крепкое животное таило в себе небывалый потенциал. Лексан заполучил гнедого совсем недавно, и уже успел привыкнуть к этому величественному мускулистому жеребцу. Вообще у гончих лошадей не было имён, не считалось честью называть способ доставки как-либо. Но не по доброй воле это воплощение силы стало носить на своей спине гонца. Дело в том, что конь был воспитан в известной царской конюшне, его ждало будущее великого чемпиона в скачках не только области Великого Кива, но мирового уровня. Однако у судьбы, видимо, свои планы на каждого из нас, и в одном из заездов конь не одолел крутой поворот, и с силой налетел на забор, снеся колья и оставив правый глаз на одном из них.
Теперь юный гонец ухаживал за, явно потускневшим, животным. Мир суров, у него свои критерии, и если ты не можешь быть лучшим, то остаётся исправно служить, став запасным, второсортным.
Глава 3. Победы и награды.
На пути следования возникло маленькое селение, Камнеземный край полон таких, именно эти людские пристанища составляют основу необъятного государства.
Лексан неспешно вёл коня ко вратам, охранял которые один единственный стражник, как и многие в его роде это был немолодой, полный и небогатый мужчина, который где-то и когда-то поднимал меч во славу страны, а теперь доживал тихие годы старческого покоя.
Гонец негромкой поступью подошёл к стражнику и заявил, как подобает посыльным на княжеской службе – громко, внятно и с присущей гордостью:
– Княжеским указом в три великих города высланы гонцы! В Каргополь лежит мой путь, путь первого гонца. Смею просить ночлега у вашего…
Невероятно озлобленный взгляд прилетел в его глаза, стражник, видимо дремлющий на тихом посту, безжалостно остановил неумелого юнца негромким предупреждением:
– Ненормальный, а?!(голос его был низкий и прокуренный) Чего кричишь? На уши деревню поднять решил? Так для того здесь и стою, чтоб неумех отгонять.
Оскорблённый такой не дружелюбностью к царскому представителю, Лексан было извергся вулканом красноречия, но инициативу перехватил второй стражник, вышедший из кустов:
– Ну, что такое? Уже отлить нельзя, чтобы кто-то воздух не попортил.
Лексан, возмущённо, повторил заранее подготовленную речь:
– Княжеским указом в три великих города высланы гонцы! В Каргополь лежит мой путь…
– (второй стражник перебил его) Ненормальный, что ли?!
Это было последней каплей терпения в чаше тяжёлого дня. Измотанный дорогой и неудачным дневным сном, Лексан вдохнул воздуха, сколько помещалось в его груди, и громко выдал:
– Сутки напролёт одни деревья и поля! Ни зверя, ни птицы, а только пустые дороги! И вы, невежды, так царского посла встречаете! Кол по вам плачет, чумы на вас нет!
Переглянулись бывалые стражники, да расхохотались над юношей. Им уже давно не доводилось встречать гостей из столицы, и неразумной казалась идея называть себя послом княжеской воли.
Лексан покрылся холодным потом, он не имел ввиду, что способен так гневаться. Сейчас казалось, что всё учение, дарованное в гончих лагерях, обучение ясноизлаганию и красноречию – пустая трата юношеских лет. Не этого ожидал гонец, совсем не этого.
Хохот стих, вытерев бегущую слезу, первый стражник обратился к гонцу с радушным видом:
– Наш край такого знатного индюка давно не видал, небось, готовился, а? Посол царской воли?
Ярость Лексана разгорелась новым пламенем. Ну, уж нет! Такого обращения к себе он позволить, точно, не мог:
– Уж индюк хотя бы горд, не то, что два облезлых петуха!
Смутился взгляд пожилого стража, искривилась его пропитая физиономия. Недоброе возникло в умах, обруганных на ровном месте.
– Петухи говоришь? – монотонно произнёс пожилой стражник. – Так, что ж. Петух, видать, не страшен фифе городской. Быть может, ножку его попробовать желаешь? Подойди же, есть для тебя угощение.
Второй стражник облокотился о деревянный забор, это не сулило добра, но если старший взялся обидчика урезонить, так и лезть не стоило. Старший грозно сжал в руке меч, не точенный, но на бесповоротный шаг способный. Лексан не планировал биться с теми, у кого хотел просить ночлега. Но путь назад оказался закрыт. Одним неуверенным, но стойким движением обнажил гонец свой короткий стальной клинок, который часто встречался звонким пением с другим оружием на тренировках. Однако крови сей меч не видел, хотя, казалось, увидеть желал.
Сошлись под блеклым светом факелов два металлических орудия. Дышал огнём юный гонец, то нападая, то отходя от размытых временем ударов старого вояки. Шаги их были осторожны, но полны решимости. Клинки звучно бились, с каждым разом раззадоривая ярость своих хозяев. Едкий взгляд второго стражника был направлен на опасную потасовку. Он знал, что делать, если наставник будет проигрывать…
– Сопляк мягкотелый! Не меч тебе в руках держать, а зеркальце! – вскрикивал между атаками старший стражник. Гонец, достойно держащийся перед врагом, не менее колко выпаливал:
– Ты не то, что зеркальца, и члена удержать, небось, не можешь, не обоссавшись!
Словно подбрасывая поленья в пылающий костёр, оппоненты бросались то яростными атаками, то яростными речами. Битый временем, мужчина не смог увернуться от очередного выпада. Рука, держащая меч, была глубоко ранена острым оружием. Выдохнувшись, стражник упал на землю, придерживая окровавленную конечность. Лексан и сам потерял силы и вздыхал, будто не дыша целую вечность.
Молодой стражник не упустил шанса и подкрался к усталому гонцу, сильно оттянув кинжал в своей руке, он был готов нанести смертоносный удар в спину юноши. Но вдруг, его сбил с ног пожилой хранитель врат. Так как Лексан стоял прямо перед поверженным соперником, он не мог не отшатнуться и тоже не упасть. Так, лёжа на пыльной дороге, трое мужчин переглянулись. Затем старший прижал руку к телу, медленно поднялся, видя, откровенно ошалевший взгляд своего товарища, и произнёс:
– Двое бьются, значит их клинки должны сиять(глядя на второго стражника) Ты лезть решил, когда он меч опускает? И это доблесть в наши дни?! (его речь прервалась кашлем) Кхе-кхе. Не смотри на меня взглядом одичавшего пса. Не ты это начал, чтобы заканчивать. А теперь живо за ворота, позови лекаря. А мы здесь обождём.
Молодой стражник, не поднимая кинжала с земли, видя решительный вид своего наставника и кровь, стекающую на сухую землю, не мешкая рванул вглубь деревни. Лексан наблюдал, восстанавливая дыхание. Пожилой стражник подкосился и было не упал, но гонец подоспел и ухватил мужчину. Затем юноша отвёл его к воротам, где усадил на деревянный табурет. Ранение было серьёзным, но, видимо, не первым в жизни стражника, и тот намеренно прижимал окровавленную руку к телу. Тяжело дыша, мужчина произнёс:
– Попить… у факела фляга.
Лексан осмотрелся, действительно, в паре метров от табурета лежала металлическая вещь. Гонец кивнул стражнику и поднёс сосуд. Стражник впился во флягу, давясь делал неглубокие глотки, последний из которых сплюнул на землю. Лексан принюхался и почуял не совсем воду, вернее совсем не воду. Кинув не доверительный взгляд, он услышал:
– Чего? Ты ж не святой, кажись, чтоб осуждать старика?
– Я не осуждаю(обиженно произнёс гонец).
– Хах, ну надо же. А ты ведь просто искал ночлега, а?
– Да, всего-то искал ночлега.
– Ну, будет тебе место у нас. Только есть дело одно. Наклонись поближе, я скажу.
Лексан спустил голову к высохшим губам стражника, а тот, что было сил, отвесил гонцу левым кулаком, благополучно сломав нос. Юноша опять упал на землю, недоумённо глядя на стражника и придерживая бегущую кровь.
– Ну не могу же я перед своими так в грязь лицом упасть. Завтра же будут галдеть, мол, Морвасу какой-то юнец чуть руку не отхватил, так тот даже не задел обидчика! – захихикал, сквозь хрипящий кашель стражник, а Лексан сидел с выпученными глазами, глядел на мужчину и, пусть всем видом осуждал и гневался на него, глубоко в душе понимал, что старик прав: не вправе он был так рьяно биться, это не был честный поединок. Время не играло на пользу старости, и гонец едва заметно улыбнулся.
В поле зрения появился запыхавшийся второй стражник, за ним мчался здоровенный мужчина и ещё, по меньшей мере, двое.
Морвас поднял лицо и кивнул на кровоточащую руку. Высокий крепкий мужчина, без слов расстегнул кожаную сумку, натянутую через плечо, достав чистый кусок плотной ткани, ловким движением крепко обмотал раненую конечность стражника, постепенно теряющего сознание от боли и поднял этого толстого кряхтуна, как юную девицу на огромных волосатых руках.
Второй же, молодой стражник, впопыхах оставивший оружие на земле кинулся за кинжалом, неосторожно сунул его в ножны и подошёл к Лексану:
– Смотритель тебя видеть желает, к себе зовёт. За коня и снаряжение не думай, хлопцы управятся.
Лексан держал нос, периодически отряхивая руку от крови, и недоверчиво прошёл через ворота. Но услышав конский голос, быстро обернулся и крикнул двоим:
– К коню справа не подходить! Он слеп на тот глаз, боится той стороны.
Похлопыванием по плечу, стражник привлёк внимание юноши и они вошли в деревню. Вечерело и тучи сгущались под давлением осени. Впереди виднелся тот самый лекарь с Морвасом на руках, он ударом ноги распахнул дверь и скрылся в тёмной избе. Стражник завернул вправо, и Лексану довелось разглядеть деревенские постройки. Они были совсем не похожи на Кивские хоромы – это были маленькие избы, сколоченные из деревянных брусов, крыши которых были застелены плотным прессом соломы. Людей было не много, а те, кто оказывался на улице, просто сидели на лавках или грелись у костров.
Стражник подвёл гонца к, вовсе не отличимой от других, избе. Постучав, он услышал отклик и открыл деревянную дверь. Кинув взгляд Лексану, он подал знак, что дальше гонец пойдёт один. Юноша вошёл в светлое помещение и дверь за ним закрыли.
Посреди освещённой комнаты стоял колотый стол на котором лежали стопки бумаг, мешочки и свечи, за этим громоздким набором восседал рыжебородый мужчина, средних лет и по его плотной шее свисала металлическая цепь с черепом птицы и перьями, как кулон. Мужчина читал жёлтую мощёную бумагу и, казалось, не замечал, что к нему вошли. Лексан, прикрывая нос платком, который он достал перед появлением у чиновника, собрался с мыслями и решил представиться:
– …(не успев издать даже звука, он был тут же перебит)
– Ночлега боем у нас ещё не просили( смотритель опустил бумагу и поднял глаза к юноше), значит ты утверждаешь, что являешься послом воли великого Кивского князя? – голос его был спокойным и ровным, словно летний вечер. – Выходит и знак царского причастия у тебя имеется?
Лексан, вновь взволнованный тем, что его перебили умерил свой пыл и кивнул. Потянувшись свободной рукой к сумке, он обнаружил, что она была оставлена на спине коня. Юноша смутился, решив попросить отлучиться за знаком, но дверь раскрылась, и молодой стражник снова показался в поле зрения. В его руках была кожаная сумка гонца, Лексан провёл взглядом ход стражника к столу и не стал встревать, когда смотритель раскрыл её и, порывшись, нашёл знак – это была медная, блестящая фигурка, изображающая кулак, сжимающий свиток.
Смотритель неспешно рассматривал блестящую фигурку, привлекающую своими металлическими переливами в лучах горящих свечей.
– Сомнений нет, ты из княжеского двора. Мы чтим высокопочтенных гостей, но скажи, на милость, зачем ты ранил моего стражника?
Закипающие эмоции подступили к горлу, и Лексан хотел было разразиться скандалом, ведь это его так недостойно встретили у врат. Но гонец выдохнул и беспристрастно ответил:
– Недостойный поступок, от имени царского двора и моего собственного, приношу извинения пред вашим ликом. – Конечно, тяжело было сохранять спокойный тон, зная, что твоя вина лишь в желании защитить свою честь. Но совесть не позволяла осуждать уже побеждённого соперника.
Смотритель нахмурился, но в следующий же миг его лицо разгладилось в широкой улыбке:
– Ха-ха-ха, и впрямь индюк городской!
Глаза юноши раскрылись, будто ему только что штык сунули пониже спины.
– Не гневайся мой мальчик! – радушно продолжил смотритель. – Под княжеским надзором вас учат учтивости, это ладное дело, но не в наших местах. Мне по нутру твоё отношение – достойно не лить грязь туда, где и так не чисто. Видишь ли, мне сообщили, что парни на воротах неохотно встретили незнакомца. Прости их, здесь люди простые, им непривычно слышать гордую городскую речь. Значит, Морвас познакомил тебя со своим кулаком?
– (Лексан ещё больше захотел рассказать всё, как было, но ограничился немногим)Крепкая рука, и кости тяжёлые.
– Ха-ха, поглядите-ка! Дружок, да ты не гонец, ты дипломат! Сколько же можно? Я знаю, что твой нос пострадал после этой вашей схватки(он посмотрел на молодого стражника), видимо Морвасу досадно проиграть вчистую,– и они оба хохотали.
Лексан стоял, раздираемый желанием кинуться на них с кулаками, и желанием рассмеяться с ними в голос. Смех стих, и смотритель вложил знак в сумку, протянув её к краю стола:
– Кров и горячая еда для тебя, мой мальчик, покуда я слежу за порядком в деревне, всегда будут ждать в корчме «Сети рыбака». Что скажешь (обращаясь к стражнику), Клор, достойна ли будет плата такому гостю?
Клор, улыбался и, глядя на гонца, уверенно сказал:
– Да, смотритель, такой человек заслуживает пожизненный кров.
– Тогда не мешкай, проводи юношу к таверне, да скажи, что я распорядился о лучшем ложе да лучшем блюде.
Лексан поблагодарил смотрителя, который всё так же радушно улыбался ему, поднял сумку со стола, закинув её через плечо, и двинулся вслед за Клором. Они шли неспешно, молодой стражник уверенно вёл гостя по глинистой дороге, а луна старалась пробиться сквозь стену непроходимых туч. Факелы освещали путь, дорога была не длинной, и спустя несколько изб они оказались у деревянного входа в двухэтажный рубленый дом. Над дверью была вывеска, с выжженной надписью «Сети рыбака».
Тишину деревенского вечера разрезал громкий гул, доносящийся из людного места, после того, как Клор отворил дверь. Войдя в шумное заведение, Лексан учуял сильный запах пива, доносившийся из каждого уголка пропитого здания. Он смешивался с табачным дымом и запахом потных немытых рук, и преобразовывался в мистическую симфонию повседневного мужицкого отдыха.
В дальнем углу, по центру залы стояла стойка за которой находилось место корчмаря. Его каменное безучастное лицо выдавало бывалого держателя подобного заведения. Он, молча, вытирал прокопчённой тряпкой деревянную кружку, глядя в мешанину деревенского разгулья.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?