Текст книги "Клан Сопрано"

Алан Сепинуолл
Клан Сопрано

THE SOPRANOS SESSIONS

Matt Zoller Seitz and Alan Sepinwall

© Matt Zoller Seitz and Alan Sepinwall, текст, 2019

© И.Н. Мизинина, перевод, 2021

© А.И. Стрельцов, перевод, 2021

© Laura Lippman, предисловие, 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2021

* * *

Посвящается Сьюзан Олдс, Марку Ди Ионно, Уолли Строби, Розмари Парилльо, Энн-Мари Коттон и остальным участникам нашей банды из золотой эры «Стар-Леджер» в 90-х.

С любовью, простой парень и гений

Предисловие. За что платишь, то и получаешь

До 2002 года я видела всего один эпизод «Клана Сопрано»: случайно наткнулась на него в номере мотеля на севере штата Нью-Йорк. Мне понравилось то, что я увидела, но у моих бережливых родителей был целый список вещей, за которые ни в коем случае не стоит платить, и пакет «премиум» на кабельном телевидении был первым пунктом в этом списке. Обычное кабельное к этому не имело никакого отношения; телевидение должно быть бесплатным. Поэтому, посмотрев один эпизод в 1999-м, я благополучно забыла об этом сериале. Спустя три года и три сезона, все, что я знала о «Клане Сопрано» – это то, что однажды Тони Сопрано повез дочь на день открытых дверей в колледж, и все пошло не по плану.

Затем я решила купить дом со своим на тот момент парнем и будущим мужем, который тогда снимал собственное шоу для канала HBO – «Прослушку». В нашем новом доме на кухне лежал зеленый ламинат, прямо как у Кармелы Сопрано, у нас была подписка на HBO и отличная коллекция бесплатных DVD. Поэтому, когда весной 2002 года челюстная операция заставила меня несколько дней отдохнуть от работы, я сделала себе сырное суфле и с головой погрузилась в сериал. Я надеялась, что «Клан Сопрано» отвлечет меня от зубной боли, пока я не засну.

За эти три дня спала я очень мало.

Так же, как и миллионы зрителей до меня, я подсела на этот сериал и включала его каждое воскресенье в течение следующих пяти лет. После окончания сериала в 2007 году я пересматривала его целиком как минимум шесть раз.

Драматические телесериалы стали теперь популярным жанром, но лишь немногие смогли достичь планки, поставленной «Кланом Сопрано». Его можно не только смотреть от начала до конца, но и наслаждаться и отдельными эпизодами вне общего контекста. Есть такой тип художественных произведений, который многие пытаются воспроизвести, но немногим это удается: связанные между собой короткие истории с общей сюжетной аркой. Так устроен и «Клан Сопрано». Эпизоды, которые кажутся нам несвязанными, на самом деле содержат важные для общей истории элементы; однако ими можно наслаждаться и по отдельности.

Мне кажется, что сделать сериал такого высокого качества Чейзу помогли годы работы на относительно традиционных голливудских проектах, таких как «Досье детектива Рокфорда» и «Северная сторона». Нельзя перевернуть жанр с ног на голову, не имея о нем самых глубоких знаний. Чейз и его команда сценаристов, очевидно, досконально изучили фильмы про мафию, понимая, что для их героев это знакомый жанр. Персонажи не только участвовали в шутке – они ее создавали.

В конце концов, я стала немного одержима «Кланом Сопрано». Это может прозвучать как оксюморон, но вы поймете, прочитав книгу, что у этой одержимости есть несколько уровней. Те простые наблюдения, которые делала я («Ого, это Джозеф Ганнасколи, который потом сыграет Вито Спатафоре, в роли второстепенного персонажа в первом сезоне»), – ничто по сравнению с теми деталями, которые раскрывают читателю Сепинуолл и Сайтц в этой книге.

Следует сказать несколько слов о наших проводниках в мир «Клана Сопрано». Хотя я отлично помню свое знакомство с сериалом, я весьма смутно припоминаю то, как впервые столкнулась с работой Алана и Мэтта; однако могу точно сказать, что это произошло больше десяти лет назад. Вероятно, это произошло в процессе чтения их потрясающего комментария к «Прослушке». Я продолжила читать их, меня восхищал их энергичный подход к анализу телевидения. Сложно представить, чтобы кто-то думал о сериях «Клана Сопрано» больше, чем Алан и Мэтт, – кроме, конечно, Дэвида Чейза и его сценаристов, а также покойного Джеймса Гандольфини.

Возникает неизбежный вопрос: что насчет концовки? Не хочу ничего раскрывать, но скажу, что «Разговоры о “Клане Сопрано” подарили мне, наконец, покой. Я смотрела «Сделано в Америке» в одиночестве, пока мой муж был в тысячах миль от меня в Южной Африке и снимал мини-сериал для HBO.

Когда экран потемнел, а звук затих, я была уверена, что выключили электричество. В мае 1988 года в Балтиморе произошел сбой электросети прямо перед последним эпизодом «Сайнфилда», который привел к отключению кабельного телевидения у тысяч людей, так что я, вероятно, слишком этого боялась.

Как только я поняла, что экран погас не от сбоя электросети, я почувствовала себя… объектом насмешки. Я потратила на «Клан Сопрано» довольно много времени. Я даже посетила премьеру первых двух эпизодов четвертого сезона, которая запомнилась мне тем, что я сидела напротив Уильяма Стайрона, который от души хохотал над сценой, где Адриану так сильно тошнило, что ее пудель от нее спрятался. Я была искренним и вдумчивым фанатом, способным, например, узнать Уильяма Стайрона в «Радио-Сити мюзик-холле». Я хотела и заслуживала грандиозной концовки, вроде играющей в финале второго сезона песни «Thru and Thru». К тому времени я уже написала семь криминальных романов о частном сыщике из Балтимора и считала, что если я когда-нибудь решу закончить свою серию книг, то сделаю это так, чтобы вознаградить своего читателя по максимуму. Мои ощущения после концовки «Клана Сопрано» стали одним из самых больших разочарований, среди которых «Супербоул» 1969 года, Кубок мира 1969 года и решение исполнительных продюсеров HBO назначить съемки шоу моего мужа так, чтобы они совпадали с моим книжным туром.

Я абсолютно серьезно утверждаю, что книга Алана и Мэтта помогла мне залечить эту рану. Теперь я понимаю, что Чейз столкнулся с такой же дилеммой, как и Л. Фрэнк Баум, который хотел перестать писать о стране Оз – оригинальной стране Оз, не той, про которую HBO снял сериал, – однако это противоречило желаниям юной читательской аудитории. В какой-то момент Баум решил поступить следующим образом: он сделал страну Оз невидимой для остального мира и заставил Дороти Гейл, на тот момент уже постоянную жительницу страны, написать записку: «Вы больше ничего не услышите о стране Оз, потому что мы полностью изолированы от мира». Однако это не сработало; Баум написал еще восемь книг о стране Оз, а другие писатели продолжили серию даже после его смерти. «Только я думал, что завязал, как они снова меня в это втягивают!»[1]1
  Цитата из третьей части фильма «Крестный отец», которая иронически обыгрывается в первом сезоне «Клана Сопрано».


[Закрыть] Звучит знакомо?

Как автору завершить историю Тони Сопрано, монстра, которого миллионы еженедельно пускали в свои дома на протяжении восьми лет? Это не Чейз меня обманул, а Тони, который провернул тот же трюк с доктором Мелфи. Однако, в отличие от доктора Мелфи, у меня не хватило духу повернуться к нему спиной. Сцена в «Хольстене», которая воспринималась тогда как провокация, теперь кажется одной из самых логичных концовок в истории телевидения. «Клан Сопрано» меньшего и не заслуживал.

Он также заслуживает эту книгу – увлекательное собрание выводов, фактов, наблюдений и анализа. Когда я узнала, что Алан и Мэтт работают над диалогами, я в шутку их попросила: «Не могли бы вы, пожалуйста, объяснить значение песни из 1950-х под названием «The Three Bells», которая использовалась в двух сериях подряд в шестом сезоне?» Они это сделали, и даже более подробно, чем я рассчитывала. («Классическая аранжировка времен Эйзенхауэра с приторной гармонией – это своеобразная музыкальная машина времени, которая отправляет слушателя не в настоящую Америку 1950-х, а в идеализированное представление о ней белого среднего класса».) Мимо этих парней не проходит ничего. Если бы ФБР использовало такие же дотошные методы расследования в деле о семье Сопрано, Тони бы сел в тюрьму уже в конце первого сезона. Представьте, сколько бы мы потеряли.

Лора Липпман

Балтимор, Мэриленд

Март 2018

Введение. Это продолжается снова и снова

Человек заходит в офис психотерапевта. Он говорит, что страдает от панических атак и теряет сознание дома и на работе. «В последнее время, – говорит он, – у меня ощущение, что это начало конца. Все лучшее позади».

Публика молчит. Кто умер?

Я скажу вам кто.

Человек везет свою дочь на день открытых дверей в колледж. Встречает бывшего друга-предателя и душит его посреди бела дня. Пока они с дочерью в отъезде, его жена почти изменяет ему со священником, но дело заканчивается исповедью.

Спасибо, попробуйте луковые кольца… в кафе-мороженом «Хольстен». Человек пришел туда, чтобы поужинать с семьей. Он выбирает в музыкальном автомате песню группы Journey и наблюдает, как заходят его жена и сын, а дочь пытается справиться с параллельной парковкой (целую вечность). Он окидывает взглядом помещение, а затем…

Что случилось, кто-то выключил микрофон?

Что, ждете панчлайн? Или это и есть панчлайн – не только к самой загадочной, противоречивой и обсуждаемой концовке телешоу в истории, но и к одному из лучших сериалов в истории телевидения?

Все это шутки, но в то же время и не шутки. Во-первых, это знаменитые сцены из «Клана Сопрано», гениального телешоу, которое непонятно как воспринимать, вплоть до концовки, которая может значить одно, может значить другое, а может – и то и другое вместе.

«Клан Сопрано» был странным, удивительным, жестоким и темным сериалом, который идентифицировал себя как драму.

Впрочем, в то же время он был смешнее многих ситкомов. Создатель шоу Дэвид Чейз на протяжении всего сериала обманывал наши ожидания.

Погасший экран в конце и в самом деле играет роль панчлайна для этой сцены и для всего сериала в целом. Точно так же, как и первая встреча Тони Сопрано с доктором Мелфи или его воссоединение с Фебби Петрулио, это не тот панчлайн, который мы ожидаем услышать, и не тот, которого мы жаждем до тех пор, пока Чейз его не вводит.

Непредсказуемость сериала была его главным двигателем. До «Клана Сопрано» считалось, что зрителю нужно думать лишь о том, что произойдет дальше, а герои сериала не менялись и не переживали внутренних конфликтов. Идеальное телешоу должно было заполнять время между рекламными роликами. Существовало множество правил. Нельзя было употреблять определенные слова, показывать определенные сцены, рассказывать определенные истории. Правило номер один: не расстраивать людей.

«Клан Сопрано» был не первым шоу, посягнувшим на эти запреты: «Все в семье» подарил нам неприятного (но до определенных пределов) главного героя; «Блюз Хилл-стрит» поместил драматический сериал в неоднозначное этическое поле; «Полиция Майами: отдел нравов» опроверг представление о том, что телесериал не может выглядеть так же хорошо, как фильм. «Клан Сопрано» не был первым сериалом, который создавался так, словно правил не существовало вовсе; вспомним, помимо всех прочих, шоу «Заключенный», «Твин Пикс» и первый оригинальный телесериал HBO «Страна Оз» (где в главных ролях отметилась актриса Эди Фалько).

Однако это был первый сериал, который проигнорировал все правила и стал невероятно популярным.

Со времен «Я люблю Люси» ни одно шоу так часто не становилось объектом подражания. Внедорожник Тони Сопрано включил задний ход в 1999 году, и к 2019 году телевидение до неузнаваемости изменилось. Все те аспекты телешоу, которые раньше шокировали зрителя, стали общим местом: сериализация; нарратив и моральная неоднозначность; антигерои и злодеи в качестве главных персонажей; в конце концов, красота. Однако в 1999 году все это выглядело очень смело: от неизвестного актера Джеймса Гандольфини в главной роли до неожиданных поворотов, которые в конце концов стали для зрителей чем-то привычным и даже желаемым.

Сериал превратился в феномен практически с самого своего начала, а мы стали теми, кто описывал его изнутри. Мы – телевизионные критики издания «Стар-Леджер», родной газеты для Тони Сопрано и Дэвида Чейза. Мэтт присутствовал на съемках первого сезона и взял одно из немногих интервью известного своей закрытостью Гандольфини. Во время съемок второй половины сериала, Алан взял у Чейза единственное интервью, которое тот дал на эту тему.

Мы видели, сколько усилий и дотошности, граничащей с одержимостью, вложили Чейз и его команда в это шоу. Мы отвечали на гневные телефонные звонки от итало-американских активистов, выступающих против клеветы на свой народ и читали восхитительные электронные письма от других итальянцев, которых телешоу заставило гордиться своей национальной идентичностью и родным штатом. Мы видели, как этот телесериал, как и «Люси», в корне поменял телеиндустрию и ее восприятие. «Клан Сопрано» заставил телевидение стать лучше, а зрителей – более придирчивыми. Ему не всегда удавалась борьба на всех фронтах – мы слышали отклики множества кровожадных зрителей, которым хотелось меньше разговоров и больше убийств. Однако в конечном счете ему это удалось лучше, чем даже сам Чейз мог вообразить. А ведь Чейз, устав от старого формата телевизионных шоу, надеялся, что HBO не понравится пилот, и он сможет сделать из этого фильм.

До этого мы писали совместные критические работы о сериалах «Безумцы» и «Во все тяжкие». Этих теледрам не было бы, если бы не «Клан Сопрано». Но, поскольку «Клан Сопрано» появился еще до эпохи возрождения телевидения, мы не помнили его так же хорошо, и поэтому эту книгу пришлось писать практически с нуля[2]2
  Даже главы об эпизодах, которые мы по отдельности писали на протяжении последних двух сезонов и те, что Алан написал еще раньше о первом сезоне, пришлось переделать.


[Закрыть]. Будет ли она интересна спустя столько лет, или то, что раньше шокировало и казалось смелым, покажется теперь, после многочисленных имитаций, обычным клише?

Впрочем, это неважно. Теперь, освободившись от оков ожидания следующего сюжетного поворота и зная обыкновение Чейза игнорировать катарсис, мы можем увидеть эту вещь такой, какая она есть на самом деле.

Замечательно, что нам удалось увидеть съемочную группу и уникального Джеймса Гандольфини за работой. При всем уважении к Брайану Крэнстону, Джону Хэмму, Элизабет Мосс и другим, пересмотрев сериал, мы пришли к выводу, что Тони – лучший герой за всю историю теледрамы.

Мы решили назвать эту книгу «Разговоры о “Клане Сопрано”». Конечно, это отсылка к отношениям Тони и докторам Мелфи, но не только. Мы знали, что впереди новая серия интервью с Чейзом, где мы снова поговорим об источниках сериала, проанализируем все его знаменитые сцены[3]3
  Мы сделали одно важное исключение: русский из «Тощих сосен» – самый нелюбимый предмет разговора для Чейза. Вместо этого мы включили в книгу избранные моменты конференции 2017 года, посвященной эпизоду, которую Мэтт провел вместе с Чейзом, сценаристом Теренсом Уинтером и режиссером Стивом Бушеми.


[Закрыть] и даже еще раз обсудим концовку. Но мы не ожидали, что наши беседы выльются почти в сеансы психотерапии. К примеру, Чейз может и не помнить в деталях события двадцатилетней давности, но зато прекрасно помнит, что подвигло его повернуть сюжет так, а не иначе, так что разговор часто принимал неожиданный оборот.

«Разговоры о “Клане Сопрано”» делятся на три части:

1. Эссе о каждом эпизоде, который необходимо читать во время просмотра (все они написаны так, чтобы зритель не боялся спойлеров).

2. Интервью с Чейзом, разбросанные по времени в зависимости от темы разговора. Не стоит читать их до того, как закончите смотреть сериал целиком.

3. Выдержки из наших статей в «Star-Ledger» за все годы, включая написанный Мэттом портрет Гандольфини и многое другое.

Независимо от того, смотрите ли вы «Клан Сопрано» впервые или возвращаетесь к нему, словно к старому другу, мы надеемся, что книга откроет вам нечто новое, а из бесед с Чейзом вы узнаете, как снимался этот великолепный сериал.

Наслаждайтесь и не забудьте оставить официантке чаевые.

Первый сезон / эпизод 1. «Пилот»

Написан и снят Дэвидом Чейзом

Я проснулся этим утром

«Хорошо, если ты – один из первых, кто этим занимается. Я знаю, что слишком опоздал. Мне кажется, что я – один из последних. Все лучшее уже позади». – Тони

Пилотный эпизод «Клана Сопрано», сделанный ветераном телевидения Дэвидом Чейзом[4]4
  Чейз работал сценаристом на лучших теледрамах 70-х, 80-х и 90-х годов, включая остроумный сериал про частного сыщика «Досье детектива Рокфорда», странноватое шоу «Северная сторона» и драму про эпоху борьбы за гражданские права «Я улечу». Ему надоело телевидение, и он написал пилотный эпизод «Клана Сопрано»; он надеялся, что HBO не выпустит его в эфир и ему удастся, досняв еще час, сделать из этого фильм и поехать с ним в Канны.


[Закрыть], вышел в эфир 10 января 1999 года без масштабной промокампании. Правда, предшествующим летом телекритикам выслали на кассете VHS первые четыре эпизода, и им с трудом удалось убедить зрителей, что шоу заслуживает внимания.

Скептицизм публики был вполне обоснованным. Хотя в 90-х появились «Твин Пикс», «Секретные материалы», «Скорая помощь», «Полиция Нью-Йорка», «Баффи – истребительница вампиров», «Моя так называемая жизнь», «Страна Оз», зрителям все еще сложно было поверить, что телесериал может представлять собой нечто большее, чем «неплохо для телевидения». Отдельные фильмы могут быть искусством; это понимали все на протяжении сорока последних лет. Телевидение же? Вряд ли.

К тому же «Клан Сопрано» был сериалом о гангстерах. Этот жанр наряду с вестернами, мюзиклами и нуаром помог построить индустрию массового кино и продолжал порождать коммерчески успешные и обласканные критиками картины даже тогда, когда остальное послевоенное кино переживало не лучшие времена. Только в 1990 году вышли «Мой голубой рай», «Король Нью-Йорка», «Состояние исступления», «Перекресток Миллера», «Крестный отец-3» и «Славные парни», мощная картина, снятая в Бруклине и на Лонг-Айленде и ставшая самым популярным фильмом Мартина Скорсезе. В «Славных парнях», как и в «Клане Сопрано», мафиози – непримечательные жители пригорода, а организованная преступность – чистейшая форма капитализма. Эта стилистика стала источником вдохновения для шоу Чейза: переплетение насилия и юмора, а также эклектическая музыкальная составляющая, включающая в себя оперу, саундтреки из телешоу, поп и рок (например, песню Мадди Уотерса «Mannish Boy», которую воспринимают в ассоциации со «Славными парнями»). В «Клане Сопрано» также появляются многие актеры из пресловутого фильма: Майкл Империоли, Тони Сирико[5]5
  Сирико сыграл в «Славных парнях» Тони Стэкса, одного из тех, кто засовывает голову почтальона в духовку. Поли Уолнатс выглядел как самый аутентичный преступник в сериале по той причине, что у Сирико есть вполне реальное криминальное прошлое. Он был арестован двадцать восемь раз, начиная с семилетнего возраста, когда он украл пару монеток из газетного ларька, и заканчивая тюремным сроком за вооруженное ограбление и хранение оружия. Сирико утверждает, что попробовать себя в актерской профессии его вдохновила труппа актеров, выступавшая в тюрьме, где он отбывал наказание. К тому времени, как он появился в «Славных парнях», он сыграл двадцать семь ролей в фильмах и умирал в тринадцати из них, включая фильм Джеймса Тобака «Пальцы», в котором он погибает в результате драки на кулаках и на ножах с Харви Кейтелем, спустившим обоих нападавших вниз по лестнице из сорока ступеней. Он получал пулю в ногу и спину, когда член вражеской группировки увидел, как Сирико целует его девушку на ступенях церкви. Он часто разрабатывал сложные маскировки для ограблений и однажды попался, когда во второй раз решил ограбить одно и то же место в одном и том же светлом парике.


[Закрыть], Винсент Пасторе[6]6
  Звезда «Славных парней», получивший прозвище «парня с вешалкой», Пасторе и до этого играл в основном гангстеров в кино и на телевидении.


[Закрыть] и сама доктор Мелфи – Лоррейн Бракко[7]7
  Самая известная звезда «Славных парней» в «Клане Сопрано», Бракко впервые прославилась в роли жены Генри Хилла, а затем держала планку в таких фильмах как «Знахарь» и «Планер».


[Закрыть]. Так что «Клан Сопрано», казалось, должны были бы воспринять как сериал по мотивам «Славных парней».

Кроме всего прочего, любимчик Скорсезе Роберт Де Ниро только что снялся в комедии о гангстере, проходящим курс психотерапии «Анализируй это». Фильм должен был выйти в марте 1999 года, менее, чем через три месяца после премьеры «Клана Сопрано», а его трейлер уже крутили в кинотеатрах. Некоторые критики решили, что «Клан Сопрано» тоже будет легкой комедией. Возможно, дело было в неудачном «Моем голубом рае», где Стив Мартин играл роль мафиози, который не может отпустить свое криминальное прошлое, а может быть, в название сериала, которое ассоциировалось с довоенными представлениями об итальянских эмигрантах, оперными ариями и скатертями в красную клетку.

Однако этот ошибочный образ скрывал за собой нечто большее. Чейз создал гибрид фарсовой комедии, семейного ситкома и криминального триллера, сделанный в стиле американской новой волны 70-х, сочетание высокого и низкого, нечто вульгарное и в то же время утонченное. Неприличные сцены (обнаженные тела, жестокие убийства, наркотики, ругань и ретроградские сантименты) соседствуют с элементами постмодернистского романа, диалектического театра и европейского артхауса середины века.

Склонность к авторефлексии можно увидеть уже в первой сцене, где Тони смотрит на статую в кабинете доктора Мелфи. Возникает дополнительный смысловой пласт: шоу дает широкой аудитории историю предательств и убийств, которую они ожидают увидеть в сериале про гангстеров, но также и психотерапию, анализ сновидений, экономическую и социальную сатиру, комментарий к токсичной маскулинности и патриархальному строю, а также интертекст, насыщенный отсылками к истории вымышленных и реальных гангстеров, итальянских эмигрантов и Америки.

Начальные кадры отражают эти особенности. Они выглядят достаточно простыми: вот герой, вот здесь он живет. Однако нам показывают несколько вещей, которые не совпадают с нашими ожиданиями и готовят к тому, что этот сериал – не простая гангстерская сага.

Сюрприз № 1. Мужчина за рулем. Если этот полноватый, лысеющий водитель, отрывающий билетик из парковочного автомата, и есть главный герой сериала и босс мафии (что довольно быстро становится очевидно), то внешность у него совсем не подходящая, он больше похож на второстепенное лицо в мафиозной структуре.

Сюрприз № 2. Музыка. «Woke Up This Morning» группы Alabama 3 или A3. Теперь все ее знают, как главную тему из сериала «Клан Сопрано», а в 1999 году это была совершенно неизвестная композиция. Грохочущий бас, дребезжащие синтезаторы, вокал в духе Леонарда Коэна и повторяющиеся стенания губной гармошки сигнализируют, что это не привычная зрителям гангстерская история. Если не брать в расчет таких странных аутсайдеров жанра, как «Король Нью-Йорка», фильмы о гангстерах, снятые после 1970 года, чаще использовали в качестве саундтрека оркестровые композиции («Крестный отец», «Состояние исступления», «Перекресток Миллера»); послевоенный поп, блюз и рок (см. любую современную криминальную драму от Скорсезе) или их сочетание («Донни Браско»). В пилотном эпизоде будет и такая музыка, однако актуальность и неожиданность A3 все же сбивает зрителей с толку.

Сюрприз № 3. Съемка. Последовательность кадров, снятая телережиссером Аликом Сахаровым 35-миллиметровой камерой без разрешения на дороге, выбранной менеджером локаций сериала Джейсоном Минтером, – это как будто случайно выхваченные планы Нью-Джерси, склеенные в необычной, рваной манере. Обычно склейку делают на сильном ритмическом месте, а здесь кадры держатся на экране непредсказуемое количество времени. В начальных титрах не соблюдается традиция показывать актеров рядом с их именами, – создатели предпочли стиль журналистских расследований, который создает особую атмосферу.

Сюрприз № 4. Сразу после появления логотипа HBO мы видим снятый на трясущуюся камеру кадр, где сходятся границы перспективы – на самом деле это снятый с низкого ракурса потолок тоннеля Линкольна, соединяющего Нью-Джерси и Нью-Йорк. Если вы хорошо знакомы с этим тоннелем и фильмами о гангстерах, то вы удивитесь: свет в его конце трансформируется в вид на Нью-Джерси. Гангстеры с восточного побережья едут в Нью-Джерси, только когда скрываются от погони или хотят избавиться от трупа. Множество классических гангстерских саг сняты на Манхэттене и/или близлежащих к нему районах Нью-Йорка, потому что Манхэттен имеет куда более представительный вид; туда попадают персонажи, которые Добились Успеха. Истории про бандитов с восточного побережья могут переместиться в Бруклин (если рассказывают про злодеев средней руки, живущий в дюплексах со своими пожилыми матерями), или восточнее Лонг-Айленда, где покупают себе дворцы короли преступного мира. Дальше – только запад Чикаго (вторая по популярности локация для съемок фильмов о гангстерах), Лас-Вегас, Рино или Лос-Анджелес. Помимо отдельных картин-аутсайдеров (редких фильмов, снятых в маленьких городах, где по сюжету бандиты скрываются или застревают в фильмах-нуар), негласное правило такое: снимайте где угодно, но не в Нью-Джерси, если не хотите, чтобы ваши герои выглядели как неудачники.

Поэтому, въезжая в Нью-Джерси, а не покидая его, «Клан Сопрано» обозначает свое намерение изучить как место, где его герои проживают, так и их характеры, а также проанализировать связь между ними. Мысы Ист-Оранжа, начинающиеся сразу за Ньюарком, обладают хотя бы своеобразным послевоенным очарованием, но мы минуем их вместе с героем и, проехав через лес, поднимаемся на холм, где паркуемся рядом с домом из бледного кирпича, лишенным какой бы то ни было архитектурной индивидуальности[8]8
  Для тех, кто прожил в Нью-Джерси всю жизнь, маршрут, который Тони выбирает, чтобы попасть домой в Северный Колдуэлл, покажется абсолютно бессмысленным: он проезжает через весь Медоулендс, через тоннель Холланда и различные части Хадсона, Пассайо и Эссекса. Однако, если титры должны отражать типичный день, когда он останавливается по различным гангстерским делам (водопроводная компания, например, расположена в тени эстакады Пуласки, которую он в одном из кадров проезжает), тогда весь его путь имеет смысл, даже если местным хочется закричать, чтобы он съехал на Трассу 3 – Запад.


[Закрыть]. Как раз такое место, которое мужчина без всякого воображения, чью сеть местных точек по продаже автозапчастей только что выкупили «Pep Boys», купил бы для своей жены.

Сюрприз № 5. Символический смысл путешествия Тони.

История ассимиляции в Америке имеет одну составляющую, если вы – урожденный белый англосакс-протестант и две, если вы – иммигрант.

Первый компонент – миграция с востока на запад, предсказанная Хорасом Грили («Отправляйся на Запад, юноша!») и воплощенная в столь обожаемых Тони Сопрано вестернах – фильмах о непреклонных индивидуалистах и суровых мачо. Они описывают не только напряженные отношения между цивилизацией и фронтиром, но еще и переосознание собственной идентичности в американском духе. Герой отправляется на Запад, чтобы оставить позади свое прошлое (часто темное) и стать кем-то другим. Когда мы видим Тони впервые, он едет (в определенном смысле) на Запад.

Второй компонент – движение от больших и порочных городов, где иммигранты первого поколения воссоздавали примерные копии своей родины в районах, название которых начинается со слова «маленькая», или в ближайших пригородах. Дома были небольшими, но хотя бы со своей лужайкой. Семьи иммигрантов второго поколения могли жить в домах, похожих на тот, который мы видим в титрах «Клана Сопрано» и чувствовать себя победителями – или хотя бы теми, кому побег удался. Их дети могли играть в бейсбол на пустырях, принять участие в параде в честь Дня независимости на главной улице, есть курицу по-королевски, хот-доги и яблочный пирог, а не только спагетти, ло-мейн или локс. Это место, где Джузеппе, Анджелина, Мюррэй или Това могут растить детей с такими именами, как Райан или Джейн.

Эта зашифрованная миграция, где простая поездка на автомобиле символизирует стремление стать «настоящими» американцами, разделяемое и третьим поколением иммигрантов. Внуки первых мигрантов все больше отдаляются от городов и оседают в жилых кварталах, возведенных на месте полей и лесов – местах, где еще не сформировалось местное сообщество, где олень может съесть твои розовые кусты, а для того, чтобы зимой съехать с холма, приходится крепить к шинам цепи.

В таком месте и живет со своей семьей водитель. Путешествие, символизирующее культурную траснформацию, начинается с потолка тоннеля Линкольна и заканчивается там, где герой паркуется рядом с просторным домом, расположенным среди холмов северного Нью-Джерси[9]9
  Дом семьи Сопрано расположен в Северном Колдуэлле, штат Нью-Джерси. Его использовали как для съемок интерьера, так и для съемок экстерьера в период производства пилота, однако в следующих сериях использовался уже исключительно экстерьер. Интерьер точно воспроизвели в студии «Silvercup» на Лонг-Айленде, Квинс. Вид, который открывается в окнах – это кадры Северного Колдуэлла в очень высоком разрешении, отраженные на огромных экранах.


[Закрыть], и выходит из машины. Эта последовательность из 59 кадров в течение восьмидесяти девяти секунд отражает вековую историю американских иммигрантов на восточном побережье.

Однако образ водителя, захлопывающего дверь автомобиля и покидающего кадр, представляет собой неутешительный итог этого путешествия. В нем есть оттенок незавершенности и неустойчивости, усиленный звуком, который производит игла, царапающая пластинку в песне (универсальный знак, сигнализирующий о том, что что-то обрывается на полуслове). Кольца на мясистых пальцах Тони, густой и темный волосяной покров на его руках, сигара в его зубах, дым, который он выпускает, когда смотрит в зеркало заднего вида на те места, где он вырос, но никогда не будет жить: все эти детали описывают лидера и отца, который был воспитан в определенных традициях, но надеется стать чем-то большим. Или хотя бы чем-то иным.

Первый кадр – Тони Сопрано (Джеймс Гандольфини[10]10
  Наиболее запоминающиеся образы, в которых Гандольфини отметился до «Клана Сопрано», представляли собой второстепенные роли крутых парней: бандит, с которым в фильме «Настоящая любовь» Патрисия Аркетт дерется в ванной, один из моряков на подводной лодке в «Багровом приливе» и бородатый каскадер, которого избивает Джон Траволта в картине «Поймать коротышку».


[Закрыть]) сидит в нарядной комнате, причем кадр выстроен так, что Тони находится как бы между ног статуи. Статуя представляет собой женскую фигуру с голой грудью. Ее руки скрещены за головой. Обычно люди не держат их в таком положении, если только не позируют или не делают растяжку. Очертания рук статуи напоминают крылья то ли ангела, то ли демона. Локти, направленные вверх, можно принять за рога. Тело худое, но крепкое. Статуя воплощает в себе тайну, власть и силу без доблести.

Второй кадр – крупный план статуи с точки зрения Тони, от солнечного сплетения и выше: он смотрит на нее снизу вверх, словно с трепетом, ужасом и благоговением.

Это женщина со множеством загадок.

Первый кадр показывает Тони так, словно он ребенок, который не отрываясь смотрит заставку, из которой сам же и вышел.

Кроме того, этот образ напоминает процесс испражнения. Тони – дерьмо, вышедшее из тела своей матери, которая обращается с ним соответствующим образом. Как мы узнаем позже, Тони – «консультант по менеджменту в сфере утилизации отходов», который довольно часто дерьмово себя чувствует, потому что его дядя – официальный глава мафиозного клана, держащегося на плаву лишь благодаря Тони; потому что его сын – идиот, а дочь-бунтарка ненавидит свою мать; потому что мафия переживает не лучшие времена и «дела стремятся к упадку»; и, прежде всего, из-за своей матери, Ливии (Нэнси Маршан[11]11
  Маршан на протяжении пяти сезонов была звездой сериала «Лу Грант» в роли богатой владелицы газеты по имени миссис Пинчон, а также играла Клару в оригинальной телеверсии «Марти» Пэдди Чаефски вместе с Родом Стайгером.


[Закрыть]), чей профиль немного напоминает профиль статуи, на которой так сосредоточен Тони.

Ливия – суровая, вечно недовольная женщина, неспособная принять ту любовь, которой ее пытается одарить Тони. Она ворчит, что Тони не заботится о ней, хотя он обеспечивает ее жизнь в доме, где он вырос вместе со своими сестрами; тот самый дом, который она неожиданно начинает воспринимать как свой маленький Эдем, как только понимает, что сын собирается перевезти ее в дом престарелых.

В результате того эмоционального дефицита, который герой переживает в детстве, и гнетущих патриархальных устоев итало-американской мафии у Тони появляются сложности в общении с женщинами. Мы видим это на примере отношений Тони и его жены Кармелы (Эди Фалько[12]12
  Фалько отметилась в трех сезонах сериала от HBO «Страна Оз» во второстепенной роли тюремной работницы Дайан Уитлси. Шоураннер «Страны Оз» Том Фонтана поступил благородно и отпустил ее, когда Эди поступило предложение от HBO более заметной роли.


[Закрыть]), которая знает, что он ей изменяет и говорит ему прямо перед МРТ, что он после смерти попадет в ад; на примере его отношений с дочерью Медоу (Джейми-Линн Сиглер), которая ненавидит Кармелу за то, что та строит из себя праведницу, будучи женой гангстера; а также на примере его отношений с любовницей («бабой на стороне») Ириной[13]13
  В пилотном эпизоде ее играет Сибериа Федерико; затем – Оксана Бабий (также упомянутая в титрах как Оксана Лада).


[Закрыть], девушкой из Казахстана, упрямо продолжающей надевать кепку с надписью «JFK». Есть еще танцовщицы из «Бада Бинг», стрип-клуба и заведения для отмывания денег, где Тони – частый гость: тихие, доступные, полуголые, но совершенно не интересные для Тони и других гангстеров, воспринимающих их как часть интерьера.

Тони очень по-разному ведет себя с мужчинами и женщинами. Над мужчинами вроде своего протеже, племянника Кристофера (Майкл Империоли[14]14
  Еще один выходец из «Славных парней» (там он играл Спайдера, жертву вечных издевательств Джо Пеши), а также частый гость в фильмах Спайка Ли. Империоли был единственным постоянным членом каста «Клана Сопрано», который отметился еще и в качестве сценариста.


[Закрыть]), он добродушно подтрунивает. По сценам в мясной лавке становится очевидно, что эмоционально он расположен к мужчинам намного больше. Когда Тони находится в компании женщин, он либо ведет себя подчеркнуто вежливо и проявляет заботу, либо раздражается, грубит и предстает в роли собственника – в зависимости от самих женщин. Лучше всего он ведет себя с Медоу, которая к отцу настроена не так радикально, как к матери. Однако Тони постоянно кажется подавленным и катастрофически беспомощным среди женщин, что напрямую связано с детским восторгом, хищным предвкушением и сковывающим отвращением – и все это отразилось в том, как Тони смотрит на статую в кабинете доктора Мелфи.

Угол, подчеркивающий возвышенность статуи и приниженность Тони, сохраняется в серии динамичных кадров, которые перемещают нас все ближе к ним обоим. Тони смотрит на статую не отрываясь, словно это поможет ему понять, что же в ней приковывает его взгляд.