Текст книги "Клан Сопрано"

Сезон 3 / Эпизод 5. «Еще одна зубочистка»

Сценарист: Теренс Уинтер

Режиссер: Джек Бендер

Защита свидетелей

«Мы пытаемся найти корень проблемы». – доктор Мелфи

В этой серии события построены по принципу домино. Здесь мы имеем две истории – основную и вспомогательную. Строя серию вокруг главной истории (задания Бакале Старшему убить Мустанга Салли), авторы вводят двух новых персонажей.

Вспомогательная часть включает:

• Преступление и наказание Мустанга Салли; приказ о наказании отдает Джиджи Честоне (это его первая проверка на лидерство), а Тони одобряет его.

• Натянутые взаимоотношения Бакалы Младшего с его боссом дядей Джуниором из-за равнодушия Джуниора к тому, что у отца Бакалы диагностировали рак легких. Но потом выясняется, что Джуниор держит в секрете такой же диагноз, поставленный ему самому.

• Продолжающееся неподчинение Ральфи, его дерзкие «шуточки»[179]179
  Для «Клана Сопрано» характерна словесная жестокость с последующим почти искренним раскаянием: «Я же просто пошутил. Ты что, шуток не понимаешь?» Эти оскорбления являются мелкими, нефизическими вариантами избиений и выстрелов, которые люди терпят до тех пор, пока не осознают, что их публично унижают, и не решают дать отпор, как это делает Крис после того, как Арти постоянно наезжает на него и отпускает неприемлемые замечания относительно Адрианы.


[Закрыть], нацеленные на Джиджи, Тони и Вито – брата того человека, который находится в коме из-за Салли.

• Намерение запустить проект, последовавшее за объявлением депутата Зеллмана о решении сделать из порта Ньюарка модную современную гавань для состоятельных молодых людей, с апартаментами и стоянками для яхт там, где когда-то были доки (Зеллман – Питер Ригерт[180]180
  Характерный актер, который впервые приобрел известность как скандальный Бун в «Зверинце» (National Lampoon’s Animal House) и был звездой культового фильма «Местный герой» (Local Hero) Билла Форсайта.


[Закрыть], введенный как гость на прощании с Ливией в серии «Прощай, Ливушка»).

• Трогательное расстройство Арти Букко, узнавшего о том, что Адриана покидает место администратора в «Новом Везувии», и кризис среднего возраста, переживаемый Арти, который приводит Шармейн к решению о разводе с ним.

• Неустойчивость брака, которому нанесен очередной удар после первого сеанса совместной терапии, когда Кармела обвиняет доктора Мелфи, что та принимает сторону Тони.

• Взаимоотношения Тони с Медоу, уже испорченные ранее сделанными расистскими высказываниями о ее парне, улучшению которых не способствует фраза Тони: «А я о чем тебе говорил», сказанная после того, как отец узнал, что ее новенький велосипед украл черный.

• Сцена, когда Медоу забирает лампу с вставленным туда микрофоном к себе в общежитие, невольно доводя сюжет о наблюдении ФБР до уморительного падения[181]181
  Можно ли серьезно представить эту ситуацию в любом другом сериале; целая серия (премьера сезона) посвященная установке жучков, с помощью которых ФБР планирует посадить Тони Сопрано, идет насмарку только потому, что через четыре эпизода эгоистичная дочь просто забирает вещь со скрытым передающим устройством.


[Закрыть].

• Возмущение Тони по поводу некоррумпированного дорожного полицейского по имени Уилмор (Чарльз С. Даттон[182]182
  Бывший преступник, который снискал любовь (и проявил талант) еще в тюрьме, Даттон был звездой Бродвея («Уроки фортепьяно» – The Piano Lesson), телевидения (ситком «Рок» (Roc) студии Fox), кино («Руди» – Rudy), работал с каналом HBO, играл в «Тюрьме Оз» (Oz) и в телефильме «Во имя любви» (For Love and Country: The Arturo Sandoval Story), а также в мини-сериале «Угол» (The Corner) (продюсер и сценарист Дэвид Саймон), который приведет будущего соавтора фильма «Прослушка» (Wire) к созданию платного кабельного канала.


[Закрыть]), который выписывает ему штраф за превышение скорости (когда супруги возвращаются с сеанса психотерапии) и отказывается брать взятку; после звонка Тони Зеллману полицейского отстраняют от сверхурочной работы, и ему приходится подрабатывать кассиром в магазине фонтанов[183]183
  «Фонтаны Уэйна» – это реальный магазин, который находился на Шоссе-46. Там продавали декор для сада, уличную мебель и рожественские игрушки и украшения. Он закрылся в 2009 году. Им владела семья Уинтерс (не имеет отношения к сценаристу-продюсеру «Клана Сопрано» Теренсу Уинтеру), это имя дало название рок-группе, а кроме того, магазин прославился своими тщательно и с любовью подготовленными праздничными витринами.


[Закрыть].

Вместить такое количество информации в час экранного времени удается за счет четкости и ясности выражений, характерных для лучших моментов всего сериала.

Даже по меркам гангстерского фильма в сериале много ощущения смерти, представленной в виде бесконечной череды похорон и похоронных служб (в основном они касаются тех героев, которые умерли естественной смертью); сожалений о прошедших временах; напряженных дискуссии о духовности, аде, рае, грехе и искуплении, а также наблюдений за тем, как безразличные люди относятся к боли других. Искренне эмпатический персонаж, каким является Бобби Младший, выпадает из этого окружения. В серии именно с ним связаны наиболее трогательные нотки: Бобби приходит в дом Джуниора, чтобы отвезти его на похороны, решение Джуниора не ехать больно ранит его, но, узнав, что у старика тоже рак, он проникается к нему сочувствием.

– Прости, – говорит Бобби, забыв обо всех своих вполне оправданных обидах. – Я не знаю, что сказать.

– Я помолюсь за твоего отца, – бормочет Джуниор, пытаясь заглянуть за мощную фигуру парня, чтобы увидеть, что идет по телевизору. Даже в своем уязвимом положении он остается засранцем.

– Мой отец теперь ты, – говорит Бобби, видя в поведении старика только уязвимость. Затем, уже повернувшись, чтобы уйти, добавляет: – Да что это, мать вашу, происходит?

Сезон 3 / Эпизод 6. «Университет»

История (идея): Дэвид Чейз, Теренс Уинтер, Тодд А. Кесслер, Роберт Грин и Митчелл Берджесс

Телеверсия: Теренс Уинтер и Салваторе Дж. Стабиле

Режиссер: Аллен Култер

Несчастный случай на работе

«Почему боль других людей – это источник развлечения?» – Кейтлин

«Университет» – это одна из наиболее запутанных и сложных серий «Клана Сопрано», а также одна из самых тяжелых для просмотра. Она следует за двумя другими жесткими сериями – «Работник месяца» и «Еще одна зубочистка», но превосходит их в насилии, жестокости и неприкрытой правде, связывая воедино унижения и зверства, доходя до кульминации в сцене убийства молодой матери-одиночки (21 год), стриптизерши Трейси (Ариэль Кайли[184]184
  Это была всего лишь вторая роль Кайли (указанная в титрах) после работы в сериале «Закон и порядок» (Law and Order) чуть раньше в том же году. Потом она оставила актерскую деятельность и сейчас работает инструктором по йоге.


[Закрыть]), которую избивает до смерти отец ее так и не рожденного ребенка. Серия вызвала интерес телевизионных критиков и культурологов, в том числе одного из авторов этой книги[185]185
  См. в Справочном разделе.


[Закрыть]. Не перешел ли здесь «Клан Сопрано» грань, отделяющую антропологическую честность от порнографической одержимости, когда дело доходит до оскорбления женщин[186]186
  См. С. 357.


[Закрыть] и до запугивания зрителей.

Смятение чувств возникает не только из-за бандитов и танцовщиц, но и от их взаимодействия с такими людьми, которые смотрят канал HBO, отправляют своих детей в частные колледжи и могут услышать фразу доктора Мелфи о печенье Мадлен в «Баловне судьбы»[187]187
  Где они могли бы учиться и, возможно, писать работы по «Клану Сопрано».


[Закрыть]. Мы видим, как предвзято относятся «приличные люди» к девушкам вроде Трейси, когда дело не касается буквальной или фигуральной попытки трахнуть их. Когда отец Ноя, влиятельный адвокат в Голливуде, сообщает Медоу, что один из его клиентов – это Дик Вульф, создатель фильма «Закон и порядок: специальный корпус» (Law & Order: Special Victims Unit), он называет телешоу, в котором есть эпизод с точно таким же сюжетом, однако в финале серии Ральфи арестовывают за убийство, а клуб закрывают. Правда, реальная жизнь, к сожалению, ближе к «Клану Сопрано», где стриптизершу можно убить за зданием клуба, в котором она танцует, и все просто вернутся на работу.

В эпизоде аккуратно протягиваются нити к двум двойникам Трейси в колледже: Медоу, которую Ной использует для секса, а затем бросает, как только осознает, что их отношения могут помешать ему получить средний балл А; и соседка Медоу по комнате Кейтлин Рукер (Эйри Грейнор[188]188
  Феноменальная игра актрисы, которая возникает из ниоткуда, без какого-либо предварительного представления; она играет героиню, которая могла бы окончить жизнь в канаве, как Трейси, не будь она представителем высшего слоя среднего класса и не имей заботливых родителей, хороший университетский центр психологических проблем и друзей семьи, владеющих коттеджем в Вермонте. Грейнор все время играла взрослых, например, ведущую роль в комедийно-драматическом телесериале о стендап-комиках 70-х «Умираю со смеху» (I’m Dying Up Here).


[Закрыть]).

Убийство Трейси – это кульминация действия. До этого мы видели избиение (Сильвио бьет Трейси), случайную сексуальную деградацию (Трейси в групповом сексе всеми способами, в котором участвует и полицейский) и бессчетное количество оскорблений – больших и малых – в отношении молодых женщин, отупляющих себя алкоголем и наркотиками. Трагическая история Трейси разворачивается в «Бада Бинг» – подобное «Калигуле» вместилище жестокости, сексуальной эксплуатации и случайного насилия. Это место, где женщины получают основной доход, равнодушно вращаясь на шесте, подрабатывают в VIP-комнате, исполняя приватные танцы и оказывая сексуальные услуги крутым игрокам, а потом Сильвио, управляющий и владелец, вышвыривает их на улицу. Вход в VIP-комнату охраняет бармен Джордж, который требует с женщин за посещение пятьдесят долларов плюс бесплатный минет. Шефом крутых игроков является Тони Сопрано.

При ближайшем рассмотрении ясно, что «Бинг» отличается от борделей, описанных в «Никто ничего не знает» и в «Я, б., поскакала», только разными прибамбасами, добавленными к бизнесу. Нам говорят, что клуб заплатил 3000$ за брекеты на зубах Трейси, которые делают ее похожими на маленькую девочку с большой грудью; и, судя по замечаниям Сильвио, которые он отпускает у дома Ральфи (пока сам Ральфи смеется над ней, выглядывая из окна), она расплачивается за это по установленному графику, делая все то, что должны делать девушки в «Бада Бинг». Похоже, что клуб заплатил и за силиконовые импланты тех танцовщиц, которые были не «безупречны»; а такая операция на сегодняшний день стоит минимум 4000$[189]189
  Трио танцовшиц, открывающих эпизод, появляется на экране по мере того, насколько хороши их формы – первая с самой маленькой грудью, а последняя с самой большой; это своеобразный график эволюции женского гендерного прогресса по направлению к идеалу красоты «Бада Бинг».


[Закрыть].

Будучи эпизодом, отсылающим и к «Гладиатору», и к «Спартаку» (Spartacus), «Университет» превращает «Бинг» в арену, где танцовщицы, а не бойцы развлекают публику, и нет ни намека на восстание рабов. Единственная женщина, отважившаяся на сопротивление, заканчивает жизнь у сточной трубы, ее лицо превращено в мясо, а череп разбит. «Все, что мы можем, – это выбрать как умереть!» – выкрикивает Ральфи цитату из «Гладиатора», но конец серии «Университет» окрашен горькой иронией – Трейси не дали такого выбора, ее тело просто стало очередной проблемой утилизации. В финальной сцене три другие танцовщицы буднично говорят о том, что одна из их коллег ушла за здание клуба с Ральфи и исчезла – будто это просто очередная болтовня на работе. Вот так.

Было бы слишком мягко сказать, что «Клан Сопрано» представляет дарвинистский взгляд на общественные отношения. Это мир, в котором люди празднуют жизненный успех, если могут обращаться с теми, кто стоит ниже на социальной лестнице, как с бесчувственными слугами. Поли дразнит Вито и Бобби за то, что те выглядят как в рекламе диеты «до и задолго до» потери веса. Ральфи выбивает глаз Джорджу замком, подвешенным на цепь, и под кокаином ему кажется, что он участвует в исторической реконструкции «Гладиатора». Джордж не пишет заявление в полицию, а едет в госпиталь и возвращается на работу с повязкой на глазу, снова требуя пятьдесят долларов и минет за вход в VIP-комнату, потому что любой, даже простой бармен, занимает более высокое положение, чем танцовщицы. Тони подкалывает Медоу за то, что она выказывает ему пренебрежение, практически смеется ей в лицо, мстя за свои оскорбленные чувства; он ее отец, и она может лишь огрызнуться и закатить глаза. Даже отвратительный садист Ральфи рассказывает историю своей тяжелой судьбы, которую, правда, никто не слушает: «Мне пришлось в одиннадцатом классе школу бросить, чтобы матери помогать. Все думали, что я буду архитектором».

Между тем Медоу и Ной более заняты неудобствами, которые им доставляют страдания Кейтлин. Их не волнует душевный кризис Кейтлин – это лишь проблема, которую можно решить или которую можно игнорировать. Они идут с ней праздновать ее день рождения, потому что боятся, что она совершит попытку суицида и превратится в еще большую проблему. Ной не скрывает раздражения и пытается уйти, ссылаясь на то, что завтра у него рано начинаются занятия. Кейтлин идет к Ною после побега Медоу в Нью-Джерси, а когда из-за ее прихода Ной получает С за контрольную, отец Ноя подает в суд на девушку.

«Разве ты не мог попробовать поговорит с ней? – спрашивает Медоу Ноя. – Она считает нас своими друзьями». «Нам нужно установить границы», – говорит Ной, и это звучит почти столь же холодно, как фраза Кармелы в эпизоде «Цельнокожаная куртка»: «Ты не понимаешь, я хочу, чтобы ты написала эту рекомендацию». Тони говорит примерно то же самое в начале серии, когда еще до убийства Трейси отказывается принять у нее пирог дружбы.

Хотя Кейтлин и Трейси очень разные люди, их нарративные функции сходны: они доставляют проблемы другим, испытывая границы их эмпатии на прочность. Но Кейтлин – обеспеченный ребенок из Бартлесвиля, Оклахома, напуганный своим первым опытом жизни в большом городе, в то время как Трейси, происходящая из нижних слоев среднего класса, – жертва унижений, расплачивающаяся за неправильное обращение с собственным сыном. Она достаточно давно зависит от гангстеров, которые намного старше ее, и любой мог бы быть ее отцом, способным защитить ее посредством любви и денег, оградить ее от худшего в жизни.

Однако, если Трейси ищет симпатии, а порой и отваживается требовать ее, пусть с криком и наивно, самая большая проблема Кейтлин в том, что она слишком близко все принимает к сердцу. Это не просто ментальное заболевание; это нечто экзистенциальное. Как современный Холден Колфилд [герой романа Джерома Дж. Сэлинджера «Над пропастью во ржи» – Прим. пер.], она ощущает несправедливость, возможно, слишком мелодраматично, но тем не менее искренне. Она не смогла создать эмоциональный буфер между собой и окружающей действительностью. Сейчас, переехав в самый большой город США, она так потрясена существованием определенных видов боли, что, говоря о них, испытывает эмоциональный крах. Сначала она напугана смертью ребенка Линдберга, о которой она только что узнала. Она так решительно настроена считать Медоу своим лучшим другом, что, когда Медоу уезжает на пару дней домой, чтобы побыть подальше от нее, и не звонит, девушка предполагает самое худшее: «Я представила, что ты лежишь в госпитале с перерезанным горлом!» Кейтлин смотрит фильм ужасов «Уродцы» (Freaks, 1930) Тода Брауннинга, в котором играют участники реальных цирковых представлений, в том числе и люди с физическими отклонениями; она испытывает отвращение, она напугана, но не содержанием фильма, а реакцией на него других зрителей. «Ведь ты должен сочувствовать людям с уродствами. Вот этому парню без ноги. А он прыгает на руках, – говорит она. – Почему боль других людей – это источник развлечения?»

Это ее выражение сильной эмпатии (сочувствия), воспринимаемое нами как нечто комическое, даже смехотворное, больше говорит о нашей собственной привычной черствости, чем об адекватности ее реакции. А нужно лишь попробовать посмотреть на все то, что мы делаем, глазами Кейтлин и понять, что она абсолютно искренна (хотя явно страдает) в любой из своих реакций, она не маленький ребенок, как считают Медоу и Ной. Мы просто сначала неверно воспринимаем шокирующую реакцию Кейтлин на «Уродцев» как отвращение к самим людям с физическими недостатками, но на самом деле это ее выражение симпатии к ним. Ее неуважение по отношению к личному пространству Медоу мы считаем грубостью, в то время как это проекция ее фантазии на сестринскую близость. Мы ошибочно видим в ее реакции на полураздетую, бездомную женщину, использующую газетные листы вместо нижнего белья, расизм или классовое превосходство, а ведь ее гнев касается общества, которое позволяет людям падать так низко: «Как вы можете быть так бессердечны?» – спрашивает Кейтлин Медоу и Ноя, еле сдерживая слезы не из-за самого уличного зрелища, а из-за того, что другие равнодушны к нему.

Хотя Медоу не так холодна к Кейтлин, как Ной, она не испытывает к ней настоящего сочувствия и по большей части не обращает внимания на ее страдания. Она пытается уколоть своего отца, называя его «Мистер Понимание, у которого нет собственных проблем»; причем делает это сразу после рассказа о том, какие неудобства доставляет ей тяжелое душевное состояние Кейтлин. Медоу держится от Кейтлин подальше по той же самой причине, что и Ной, который устанавливает «границы», и ее отец, отталкивающий Трейси: как только ты начинаешь смотреть на надоедливого или трудного человека как на человеческое существо, которое не такое сильное или уравновешенное, как ты сам, ты начинаешь ощущать вину за то, что не любишь его.

«Выбрось это из головы, Кейтлин», – говорит ей Медоу, повторяя фразу, которую Тони использует всякий раз, когда кто-то плачет в его присутствии.

В серии «Университет» есть почти незаметные связи: камера движется от Ральфи, который входит в Трейси, пока она делает минет полицейскому, до появляющейся в кадре Кейтлин, которая встает с колен и шепчет: «О, Боже. Это было так ужасно». Невозможно придумать более точного и простого определения того, что мы видим.

Кейтлин в некоторых отношениях двойник Трейси. Однако и Медоу тоже ее двойник – особенно в сценах женщин с их бойфрендами. Отношение Ноя и к Кейтлин, и к Медоу (обе угроза его высокому среднему баллу) во многом напоминает отношение Ральфи к Трейси: он использует ее для секса, когда ему нужно (в частности это видно в сцене первого раза Медоу; Ной не собирается надевать презерватив, пока девушка не начинает настаивать на этом), и тут же спокойно бросает ее, как только она начинает мешать ему. Ральфи хочет войти в семью Априла посредством женитьбы; он продолжает опекать Джеки Младшего как начинающего гангстера и как приемного сына и пытается вернуть уважение, которое, по его мнению, он потерял, когда Тони обошел его с продвижением. Как только Трейси встает у него на пути, он тут же кончает с ней. И Ральфи, и Ной дурачат своих девушек, делая вид, что заботятся о них, но в конечном итоге Ной посылает Медоу, как Ральфи посылает свою шлюху, так же прерывая отношения, как Ральфи разрывает с Трейси – одним ударом просто выбрасывая ее из свой жизни.

Почти все мужчины в этом эпизоде (если не во всем сериале вообще) смотрят на женщин (если это не их матери, жены и дочери) лишь с точки зрения собственной выгоды. Когда Кейтлин объявляет, что таблетки помогают ей, если принимать их с водкой, Ной запирается в комнате (он хочет хорошо выспаться ночью), вместо того чтобы остаться и помочь. Тони относится к Трейси, по его же собственным словам, как к «работнику». Но, благодаря тонкой игре Джеймса Гандольфини, у нас возникает ощущение, что Тони, имея дело с Трейси, постоянно подавляет свои добрые импульсы. Позже (возможно, растревоженный ее признанием, что она обругала своего сына и ее саму обругали, и думая об отношениях с собственным ребенком и своем страхе передать ему гены Сопрано) он предупреждает ее: «Еще один ребенок тебе нужен так же, как гребаная дырка в башке».

И в результате она эту дырку и получает. Видя труп Трейси у ограждения, только Тони реагирует более-менее по-человечески.

– Двадцать лет, – произносит Тони, – девчонка.

– Ну да, – добавляет Поли.

Но всего несколькими мгновениями ранее Тони бил Ральфи и кричал, что тот позорит клуб, но при этом ни слова – об убийстве человека. Когда позже Мелфи на совместном с Кармелой сеансе терапии спрашивает у него, почему он так молчалив, он отвечает, что у него «работник» погиб «из-за несчастного случая на работе».

Песня группы «Кинкс» под названием «Жизнь на тонкой линии» (Living on a Thin Line) проходит красной нитью через всю серию, выполняя функции хора в греческом театре. Стихи об упадке империи воскрешают в памяти не только конкретно Англию, но и Рим (благодаря сосредоточенности Ральфи на «Гладиаторе»). Это и о них, о мафии, которая переживает некоторый упадок из-за закона РИКО; и о Соединенных Штатах – о стране, чье происхождение порочно, так она создавалась на кладбище жертв геноцида – коренных жителей Америки, на что намекает шутка Ральфи о последних словах Кастера. Песня также говорит о древней циклической природе всех видов жестокости, которые мы видим, а также о равнодушии – как личном, так и общественном. Этот эпизод заканчивается там же, где начался – на сцене. Сирены с силиконовой грудью едва двигаются, корчась перед мужчинами. Другие танцовщицы, другие стихи, но та же песня.

Сезон 3 / Эпизод 7. «Второе мнение»

Сценарист: Лоуренс Коннер

Режиссер: Тим Ван Паттен

Кровавые деньги

«Одно вы никогда не сможете сказать: что вам об этом не говорили». – доктор Краковер

«Второе мнение» – это середина третьего сезона; нечто вроде замкового камня арки. Он начинает триптих серий настолько тяжелых, что некоторые зрители чувствуют себя оскорбленными, однако упор на беседы смягчает ситуацию и ориентирует на размышления – возможность посмотреть на положение Кармелы (моральное и духовное) в данный момент, на то, как она жила в прошлом и на то, что мы видели на экране два с половиной сезона назад. Это шанс и для Кармелы, и для зрителя собраться с мыслями и решить – продолжать или прекратить все.

Это центр диалога Кармелы и психотерапевта доктора Краковера[190]190
  Фамилия Краковер созвучна с фамилией Зигфрида Кракауэра, немецкого социолога, общественного критика и теоретика кино, который работал в области фотографии, киноискусства, цирковых представлений, танцев, рекламы, архитектуры и туризма и рассматривал современные технологии как портящие нормальные механизмы человеческой памяти, как наносящие нам вред. Кракауэр также написал работу «От Калигари до Гитлера» (From Galgari to Hitler) – судьбоносный текст для студентов-кинематографистов, книга, в которой киноискусство довоенной Германии рассматривается как культурный феномен, предсказавший подъем нацизма; анализ отношений Тони и Мелфи ведется, возможно, с этих позиций.


[Закрыть] (Салли Бойар[191]191
  Тонкий, пронзительно умный характерный актер, который играл в таких фильмах, как «Садовый король» (The King of Marvin Gardens), «Собачий полдень» (Dog Day Afternoon), «Автомойка» (Car Wash) и «Честь семьи Прицци» (Prizzi’s Honor); умер 23 марта 2001 г. в возрасте 77 лет, когда ждал автобус в Квинс, за две недели до того, как серия вышла на экран.


[Закрыть]), который вклинивается в попытки Кармелы оправдать себя. Кармелу вынуждают признать свою роль «деблокиратора» в браке с Тони, так как она живет на его «кровавые деньги» и старается не вникать в детали того, как он их зарабатывает. Не удивительно, что именно в этом эпизоде Тони и Кармела общаются с Энджи – вдовой убитого информатора Пусси, которая хочет получить деньги по тайному соглашению с Тони; как раз эти деньги Кармела могла бы использовать для пожертвования в Колумбийский университет, дабы гарантировать там особое внимание к Медоу. Кармела сталкивается с Энджи в супермаркете и приглашает ее на ужин – пассивно-агрессивное отрицание реальности; обе это сознают, каждая на своем уровне. Кармела выслушивает Энджи, описывающую свою финансовую ситуацию, и рассказывает об этом Тони, возможно, ощущая свою вину за то, что никогда не интересовалась судьбой Пусси. Однако Тони врывается в дом Энджи, бьет по ее кадиллаку бейсбольной битой[192]192
  Как и в сцене на гольф-поле, где Тони и Фьюрио угрожают доктору Кеннеди, здесь также происходит откровенная демонстрация силы босса из Нью-Джерса. Но Тони не может сопротивляться гневу, охватившему его.


[Закрыть] и предупреждает женщину, чтобы та больше никогда не просила денег у Кармелы. Взвешивая этот и другие известные ей факты, включая и измены, которые Тони не отрицает, Кармела говорит доктору Краковеру, что она хочет помочь мужу, потому что «он хороший человек, хороший отец». И Краковер обезоруживает ее. «Вы говорите мне, что он преступник в состоянии депрессии, склонный к гневу, постоянно изменяющий вам, – замечает он. – И это, по-вашему, хороший человек?» Он утверждает, что суть проблемы Кармелы в том, что она вышла замуж за бандита, и у нее никогда не будет шанса «успокоить [свое чувство] вины и стыда» и стать по-настоящему счастливой, до тех пор пока она не уедет из дома, не заберет детей («которые пока еще живут с ними») и не подаст на развод. Его реакция на ее заявление доходит почти до презрения, особенно когда Кармела говорит, что священник убеждает ее остаться с Тони и попытаться сделать его лучше. Краковер в ответ на это спрашивает: «Как именно?» Когда Краковер говорит, что он не возьмет за свои услуги деньги, Кармела идет прямо в расставленную ловушку, рассуждая о новых финансовых договоренностях, которые ей следует обсудить с Тони, прежде чем он перекроет источник ее доходов. Тогда доктор обрывает ее: «Вы не слушаете. Я не беру с вас плату, потому что не могу брать кровавые деньги. И вы тоже не можете».

Рассмотрим соображения, по которым Кармеле рекомендован Краковер. Это больше, чем простое направление к врачу. Мелфи хочет, чтобы Тони не только разобрался в себе, она хочет, чтобы он понял себя и стал лучше. Но нам очевидно, а возможно, и Мелфи тоже (благодаря ее беседам с собственным психотерапевтом), что пока Тони остается преступником, он лучше не станет. Однако, пытаясь подтолкнуть Тони к признанию правды о себе самом, Мелфи не судит Тони и не ощущает своего превосходства над ним. Она скорее подходит к его криминальному бизнесу как проблеме здоровья, решение которой поможет освободить его жизнь не только от панических атак, но и от убийства.

И повторим еще раз: в сцене с Тони Мелфи также представляет и себя, и свои взгляды. Все побочные сюжетные линии об ее эмпатии и сопричастности демонстрируют, как трудно дистанцироваться от такого необычного, харизматичного и порой возбуждающего человека, как Тони (здесь есть и некая «химия»; когда Эллиот спрашивает, привлекает ли Тони ее с сексуальной точки зрения, ее нежелание отвечать подтверждает, что «да», хотя бы немного). Тяготение-отвращение сериала к насилию, запугиванию и деградации – это другая сторона сцен вроде тех, что разыгрываются в этой серии между Кармелой и двумя психотерапевтами.

Возможно, один сеанс Кармелы с Краковером больше похож не на терапию, а на агрессивное вмешательство, так как Мелфи посылает ее к нему в надежде, что Кармеле поставят ультиматум, которого избегает сама Мелфи. Но врач не должен говорить пациентам, что им следует делать. Заметим, что первый сеанс Мелфи с Кармелой один на один начинается так же, как и первый сеанс Тони. Кармела, как и Тони (известный кадр), рассматривает картины, сидя между ногами статуи женщины, руки которой сомкнуты над головой («Статуя мне не нравится»); и Мелфи быстро ведет пациента к размышлениям о ее жизни в отношении связи с преступным миром. Кармела интересуется, не связаны ли «колебания настроения» и периоды молчания ее мужа с недавней смертью его матери. Она жалуется, что живет «с этим двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю». А Мелфи упоминает подавленное состояние Тони из-за гипотетического «молодого человека» (в действительности Трейси), погибшего в «уплотнителе мусора». Это становится для Кармелы указанием на то, что Мелфи откуда-то знает про уплотнитель. «И что же это, по вашему мнению?» – спрашивает Мелфи, и ее спокойный голос и взгляд подтверждают, что она знает: Тони изменил детали «несчастного случая на работе». Упомянув о том, что «у Тони офис в стрип-клубе», который, как точно знает Кармела, место сборища гангстеров, и, как, возможно, она догадывается, реальное место «несчастного случая на работе», Кармела говорит Мелфи, что беспокоится, помогут ли Тони все ее усилия. И затем начинает плакать.

Следующий шаг Мелфи – это направление Кармелы к Краковеру – психотерапевту, который говорит: «Многие хотели бы оправдать нынешние проблемы тем, что случилось в детстве. Вот во что превратилась психиатрия в Америке». Он рассказывает о прощении – терапевтическом ответе на признание, но без ладана и рясы. Прощение прошлых грехов плюс акты покаяния и обещание «грешника» попытаться стать лучше. Краковер сам этим не занимается. Вряд ли Мелфи отправила Кармелу к нему, не предвидя его реакцию. В действительности Мелфи выбирает для Кармелы такого психотерапевта, который выскажет ей свое мнение о ее жизни с Тони – сходное с мнением самой Мелфи, но более резкое.

Несмотря на ее традиционалистскую веру в «лечебные разговоры» по методике Фрейда, в Мелфи скрывается кто-то еще – тот, кто верит в общественный договор и хочет, чтобы все стали лучше, чем они есть, ради их же собственного блага. На некоторых сеансах с Тони, включая и самый первый, она не только принуждала его говорить о матери, но и заставляла признать в качестве главной причины его депрессии (а возможно, и единственной причины) связь с преступным миром. Тони редко вступает с Мелфи в прямую конфронтацию, потому что, делая это, он бы соглашался с необходимостью изменить жизнь и стать кем-то другим. Эта мысль пугает всех, не только гангстеров, а само действие требует слишком много работы от того человека, который ленив во всем, кроме еды, убийства, кражи, выявления и устранения доносчиков и трахания.

К тому же социальная структура общества делает почти невозможными изменения – если только человек не попадет в систему защиты свидетелей или решит бежать прочь и жить в безвестности (а возможно, в нищете). Но и в этом случае он не перестанет волноваться, что в дверь постучит высокий итальянец в черной кожаной куртке и с волосами, собранными в хвостик. Как в мире Тони, так и в более цивилизованном мире, у которого он сидит на шее, существует установленный порядок – цепочка команд, без которой развалится вся система. Эпизод «Второе мнение» показывает, что случается, когда люди разрывают эту цепочку.

Энджи Бонпенсьеро умоляет о помощи более отзывчивую Кармелу, а получает в итоге от Тони разбитую машину в качестве наказания. Кристофер жалуется Тони на шуточки и другие унижения, которые он терпит от Поли («Я думаю, ты мог бы приказать этому хрену»), только для того, чтобы получить в ответ угрозы за стукачество старшему. Дядя Джуниор, по настоянию Тони, обращается за вторым мнением по поводу лечения рака, и его хирург доктор Джон Кеннеди[193]193
  Джуниор, к досаде Тони, глубоко уважает этого доктора, потому что он тезка его любимого президента. Когда Тони напоминает, что во время пребывания Кеннеди на посту был нанесен первый серьезный удар по мафии как национальной силе, Джуниор говорит: «Это был его брат», то есть Роберт Кеннеди, министр юстиции Джона.


[Закрыть] (Сэм Макмюррей[194]194
  Актер кино, телевидения и озвучки, возможно, более всего известный по ролям Глена в «Воспитывая Аризону» (Raising Arizona), дантиста (отца Нила) в «Хулиганах и ботанах» (Freaks and Greeks) и руководителя Патрика О’Бойла в «Короле Квинса» (The King of Queens).


[Закрыть]), будучи недовольным, начинает избегать Джуниора, не желая иметь дело с пациентом, который не хочет слепо довериться ему. Тони вмешивается в сюжетные линии Энджи, Кристофера и Джуниора, чтобы восстановить статус-кво, как он его понимает: всем надлежит заткнуться и делать то, что от них ожидают в соответствии с правилами, принятыми мафией и модифицированными Тони Сопрано. Ясно, что все, кому не нравится его вердикт, окажутся под угрозой получить клюшкой для гольфа или пятиться в пруд[195]195
  Фьюрио, слегка ударив доктора Кеннеди по голове, произносит своеобразное извинение: «Вам пчела на шляпу села».


[Закрыть]. Эпизод связан сценами, в которых персонажи в конечном итоге признают авторитет, будь то Тони (он заставляет Кеннеди уделять особое внимание Джуниору) или Кеннеди (заметим, как легко он сбывает Джуниора доктору Мете, благословляя его как священник и игнорируя таким образом приказания Тони с помощью более умного хода). Кармела избегает давления Тони, потому что она единственный персонаж в фильме (кроме боссов Нью-Йорка и ФБР), который имеет возможность противостоять ему хотя бы иногда. Она также (в замечательной сцене, в которой Эди Фалько в основном снята со спины) обходит ультиматум Краковера, заставляя Тони пожертвовать всю сумму (50 000$) «бандитам с Морнингсайд-Хайтс» – Колумбийскому университету. Это финансовый ответ на духовную проблему и способ избежать реального вопроса.