Текст книги "Долина Дестино"

Девятнадцатая глава

1973 от начала рукописей, 5013 от нашего появление на этой планете 117 день после начала описания проекта

Не в страсти, а в чувствах кроется высшая истина,

Но как их различить не знает ни кто.

В одном слове может быть больше силы, чем в огромном романе, но это и сближает, это и даёт те силы при помощи, чего мы по жизни можем объединить на первый взгляд совершенно не связанные предметы и события. Другими словами, разум умолкает (да и не хочется его слушать) в разнообразии идей, разбивающих цельность наших возможностей, с другой стороны хотелось хотя бы в мелких поступках и каких-то мелочах быть сумасшедшим и полностью не предсказуемым. А мечта чтобы эти мелочи просто стали нормой, тобой растоптаны в моей слабости к тебе. Я извиняюсь, что занял столько твоего времени и сил всё это прочитать. Но хотел сказать тебе вот ещё, что даже если ты и победишь в этой сумасшедшей войне. Возвращаться тебе будет некуда, я со своим народом ухожу с наших земель. У нас нет выхода, кто то проклял этот край после твоего ухода. Или это сделал твой уход. Это не важно сейчас. По прежнему люблю тебя Твой Рич.

– Рич, ты не нармальный. Ради кого я всё это делаю. Ради нашего ребёнка. Делаю это я, потому что у тебя не хватило сил сделать это самому. Ева говорила так, будто её бывший муж стоит здесь, напротив неё и слушает. – Всё это потому, что ты меня ни когда не слушал. Я ещё тогда тебе говорила про то, что наше королевство проклято и надо, уходить. Сейчас ты бежишь один, без Ленада и своей Евы. Она подняла голос ещё выше, крик был больше похож на истерику. В гневе она бросила подсвечник в зеркало, стоявшее напротив. Королева ещё успела увидеть своё лицо в зеркале, прежде чем звон, родившийся при встрече, металла со стеклом заполнил зал. Кусочки с отражением полетели в разные стороны. Королева стояла в оцепенении даже не пытаясь спрятаться или увернуться от дождя со стекла. Куски, что прикасались к одежде, разрезая её падали, под ноги усыпая пол ещё более мелкими осколками. Через какое то время пол был устелен стеклянным ковром. Тишина вот, что вывело её из шока. Даже не масса мелких надрезов по коже вернули её в чувства, ни боль по всему телу, а обычная тишина, уже так давно покинувшая мир Евы. В нескольких местах, проступающая кровь начала прилипать к платью, обжигая само место надреза. Отсутствие шума, безмолвие пространства начинало её возбуждать. Боль, что она несла другим, добралась до неё, проникая в каждую её клетку и теребя чувства, пыталась заполнить тело мелкой дрожью.

– Не больно, ты не можешь страдать, ведь ты уже давно не знаешь жалости? Правда, моя королева? Чей-то знакомый голос, прозвучав сзади, обняв её за плечи. Королева наклонив плечи назад, почувствовала ими тело. Оно было как стена, о которую можно было опереться и не бояться, что ты упадёшь.

Ева так и сделала, чьи то руки прошлись по телу и застыли на талии. По голосу она догадалась, кто это, но это ещё больше стало возбуждать. Перед собой она видела разбитое зеркало, в его уцелевших частичках отражалось мужественное лицо. Внутри бороды скрывалась улыбка. В другом кусочке она рассмотрела глаза, они хотели её. В них было желание, что могло разрушить мир. Тёмные силуэты оконных рам, давали немного свету, но он сейчас мешал. Дыхание становилось неровным, Ева не могла им управлять, сердце колотилось, словно она взобралась сейчас на вершину.

Она чувствовала, всё и любое движение по телу его рук приносили ей удовольствие и наслаждение. Пальцы незнакомца, тихо стали расстёгивать нижние пуговицы её верхнего корсета. Другая рука, нащупав её пальцы, пыталась ухватиться за них, словно брала в плен. Ева освободила свою ладошку, пыталась, что то сказать или сделать хотя бы вид, что она ещё не совсем готова к этому. В ней играл гнев и жажда насладиться, она чувствовала себя беспомощной и властной, всё это сопровождалось сомнением и желанием отдаться этому человеку прямо здесь. Она хотела его оттолкнуть, но страх его потерять останавливал её. Закрыв глаза, она отдалась своему женскому началу. Тревога потихоньку открывала двери, давно забытому успокоению и внутреннему чувству обладать. Она практически ничего не слышала, кроме его дыхания. Он, что-то говорил, но это было уже не важно. Она была готова сказать на всё лишь бы он не ушёл. Вдруг, на какое то мгновение в осколках на зеркале промелькнуло лицо Рича. На неё с этих жалких кусков стекла, не успевших ещё упасть смотрели глаза полные дикой страсти и желания. Она вспомнила, как она кричала и наслаждалась, как упивалась своей страстью тогда. Ей захотелось опять пройти, поэтому же коридору телесной любви не думая не о чём. Она надеялась получить ещё большее наслаждение, она желала ещё более острых ощущений, ей хотелось не просто повторить всё то, что было, но получить больше. Она была уже готова платить любую цену за свою страсть. Ей не просто хотелось ласк и нежности, ей это надо было для того, чтобы не сойти с ума.

– Да, я говорю тебе да. Повернувшись к нему и встретившись с незнакомцем глазами, она их закрыла. Ей хотелось, чтобы эта ночь тянулась вечно. Еву переполняло чувство восторга в преддверии того, что должна была принести королева темноты. – Скажи мне ни кто сюда не войдёт, ты расставил стражу.

– Да. Человек напротив был не многословен.

Ева почувствовала, что её грудь уже освободилась от корсета, и каждое прикосновение к его одежде наполняло тело истомой. Горели щёки, ладошки, нижняя часть живота, распространяя всё это тепло по телу. Её не интересовала любовь, она хотела утолить страсть. Простую жажду, заглушить обилием воды. Время не тянулось, оно просто остановилось, давая возможность насладиться до конца. Без огня в душе нельзя насладиться, так раньше она думала. Нет можно, можно просто получить наслаждение. При этой мысли она стала отвечать на его ласки. Она пролезла рукой под его рубашку сзади и прикоснулась его спины. Одно прикосновение к мужской спине стало её будоражить. Она стала гладить его спину, ощущая его сильные мускулы, воспоминания стали её переполнять и добавлять в её палитру похоти ещё больше красок любви и желания быть с кем то. Она набрала в лёгкие воздух и на секунду задержала его, чтобы тело перестало дрожать. Потом выпустив из себя всё сразу, отдалась полностью в руки своим страстям.

Даже та боль, что прошла по телу, когда её спутник на ночь, пытался освободить её руки, от рукавов не помешала ей. Прилипшая кровь к ткани открыла запёкшиеся раны на руках и по ним тонкими струйками опять потекла кровь. Его язык начал их слизывать, пытаясь этим доказать не только свою преданность, но и любовь.

– Да. Уже более громко и внятно проговорила Ева, отдаваясь полностью этому человеку. Она хотела побыть обычной женщиной, но вдруг как-то внезапно, откуда то изнутри какой-то голос стал её ругать, останавливать или предупреждать. Он ей не говорил, что она грязная и падшая, не призывал её остановиться или передумать, нет, он тихо подтасовывал ей чувства. Но было уже поздно, она почувствовала, что её подняли, чьи то руки и она, запрокинув голову, видела с каждым мгновением приближение своей кровати. Где-то вдалеке, послышались раскаты грома, за ними как почему то приказу небо окрасила молния. Разделив его на две части, она предупреждала о скором дожде. Пришедшая с этим совсем прохлада, ворвалась в комнату, пытаясь охладить чувства, двух одержимых людей одним желанием обладать друг другом. Но это уже было не возможно или кому то нужно, чтобы так произошло.

…

Стены от входа шли полукругом, переходя в чёткий квадрат со светлого мрамора с чёрными вставками. Посреди этого квадрата стояла огромная кровать, напротив её вместо окна витраж с разноцветных стёкол, объединённых в один общий узор. При помощи высоких, вырезанных из камня подсвечников с вставленными в них факелами, комната была поделена на равные части. Догорающие огни из последних сил пытались отбросить тень на стены, понимая, что буквально через час их уже ни кто не заметит, так как придёт утро и им придётся слиться с общим светом.

Широкие плиты белого мрамора на полу были украшены тем же чёрным кантом, что и стены. Сам пол был настолько отполирован, что больше напоминал зеркал, чем камень. В одном из углов в комнате стоял мраморный стул, выходящий прямо из пола являясь его продолжением. Справа от него стоял стол с того же материала полностью сервированный на двоих. В просветах между бойницами, виднелся город. Кто-то на небе, невидимой рукой стал подбрасывать светлые тона синего в темноту. Предупреждая ночь о надобности уходить.

Ева даже не могла допустить пару дней назад, что может оказаться с этим человеком под луной один на один. Он всегда для неё был тем, что только вызывало чувство отвращения, а его речи приводили её в ярость, которую приходилось постоянно сдерживать. Теперь он здесь, рядом тихо лежит и спит. Может быть, письмо от Рича просто опустошило её, или наоборот дало толчок к каким то действиям. Да и то, что он ей написал – «Мы уходим в другие земли», он ставил точку в их отношениях. – Он же не сказал куда. Значит, мне некуда к нему идти. Тихо проговорила Ева, опуская ноги на холодный пол. Посмотревшись в него, она увидела себя. Немного покрасовавшись в своём отражении и дав огням поиграться на своём лице, она вернулась под одеяла. – Ну нет, на такое я ещё не готова. По холодному полу, босиком сама за водой. Королева я или нет? Говоря громче специально, она пыталась голосом разбудить своего нового фаворита.

Повернувшись к нему, она посмотрела на него сверху. На вид, ему было наверно столько же сколько и ей. Если и старше, то и не намного. Это был достаточно высокий, широкоплечий, состоящий из одних мышц мужчина. Годы, проведённые в седле ради войн, разукрасили его множеством мелких шрамов по всему телу. Тёмно-рыжие волосы, ещё вьющиеся спиралями, спускались до плеч. На выжженном солнцем лице, еле просматривались пару морщин уходящих в бороду и усы, где они вообще пропадали. Во сне она не могла рассмотреть его глаза, но она прекрасно помнила, что они были коричневые. Из за тёмных волос и из за бороды он немного даже напоминал Рича. Хотя она понимала, что это самообман искать сейчас, кого ни будь похожего на него. Что поразило её в этом человеке уже при первой встрече, это как он одевается. Обычно это были, какие ни будь живописные камзолы вышитые золотом, в цвет подобранные штаны и всегда белая рубашка непонятно как сохранявшая свою белизну во всех этих походах. К камзолу обычно прикреплялся меч с боку и вместо платка в боковом кармане торчали перчатки. Рубашка всегда застёгивалась так, чтобы дать увидеть любому жетон, подвешенный на толстую цепочку. Он не гармонировал с одеждой, но все разы, что они встречались до этого, он был на шее. Ей всегда хотелось подойти и посмотреть, что это такое. Теперь этот жетон был рядом, надо было протянуть руку и посмотреть. Но, что то останавливало её. Ева по большому счёту, даже не знала, как его зовут. Ей при первой встречи представили его как короля бесстрашных, так она его и звала. Или вообще обращалась к нему без имени. Ему это не мешало, а её меньше всего тогда это волновало. Она взяла цепочку в руки, и тихо перебирая каждое звено, подобралась к самому жетону. Под её рукой, будто маленький веер, раскрылись множество так же пластинок, как и первая. На каждой из них были четыре буквы покрашенные в чёрный. Только первая пластинка была на половину красная и те же четыре буквы смотрели на неё.

– И-к-и-м. Разделяя каждую букву, произнесла королева.

– Ты ещё и умеешь читать. Не открывая глаза, произнёс король бесстрашных, пытаясь притянуть её к себе поближе.

– Ну, уж если ты проснулся, то будь любезен принеси мне воды. Сопротивляясь его рукам, пытаясь сесть около него, произнесла королева. Усевшись поудобней, Ева стала поправлять чёлку назад, делая вид, что её всё вокруг не интересует. Заметив, что его рука тянется к её груди, она натянула одеяло до шеи, подобрав под себя колени. – Всё Иким, ночь закончилась пора вставать. Скажи, Иким это твоё имя, и что это вообще за украшение на шее такого мужчины как ты?

– Читать ты умеешь, как я уже сказал. Да это моё имя. Но оно для врагов и для тех кто хочет жить со страхом в груди, даже после того как победил.

– А по попроще, для обычной женщины, что ещё не проснулась с утра. Можно объяснить.

– Да. Мы бесстрашные, но не бессмертные. Сражаясь, перед нами идёт наше общее имя. Но если кто то погибнет, и мы его не успеем забрать с поля боя, то прочитав это имя, любой будет всю жизнь вспоминать его. Хоть он и сразил одного из нас. Нет среди нас ни одного война, что погибает без сражения. Оставляя имя после себя, оно даёт прорасти в сердце врага страх в виде воспоминаний о прошедшем бою. Любое поражение, должно быть началом к более громкой победе. Количество пластинок, это страны где мы были. Мы же не варвары носить части от погибших в бою с нами, на каждой пластинке имя пишется на родном языке будущего врага. Так мы знаем и где и когда были.

– Всё, как то сложно. Опуская ноги опять на пол, закутавшись полностью в одеяло, с лёгкой усмешкой произнесла Ева. – Если не ты, то я сама возьму воды, со стола. Может быть, тот, кто накрывал, был добр, и собрал сок для нас в ночи. Повернувшись назад, она увидела Икима, в той же позе на кровати и ещё с более наглой улыбкой, на лице дошедшей до глаз, где вообще гулял ураган похоти. – Так тебя можно звать по имени или нет? Вкратце ты можешь ответить?

– Можешь если тебе это надо, и имеет значение.

– Для меня уже ничего не имеет значение. Скрутившись калачиком в стуле около стола, наливая себе воды с кувшина, тяжело вздыхая, ответила она. – Нет, время пора браться за дела.

– За какие дела, на стакан воды я согласен, но не боле. Улыбнувшись лёжа на спине, и подложив руки под голову, произнёс король. Показывая своим видом, что ни куда он не собирается идти, и он вообще хочет спать. – Я думаю, что мы позовём прислугу, и она нам всё подаст.

– Ты не бесстрашный, ты сумасшедший, какая прислуга может быть. Забудь эту ночь и меня тоже.

– Ева, посмотри на стол, ты думаешь, это добрые духи с гор принесли нам немного еды и заодно тарелочки с кухни захватили. И, что такое забудь. Расскажи мне, тебе много чего в этой жизни удалось забыть?

– Давай не будем про меня, вся долина только и делает, что говорит, про Еву. Давай лучше про тебя и, что предстоит сделать.

– То, что ты собираешься сделать или как ты говоришь поручить сделать мне. Это сейчас не имеет значение. Приподняв верхнюю часть тела, подкладывая под себя подушки, ровным и командным голосом произнёс король. – Но если ты думаешь, что я появился сегодня из-за того, что мне просто с кем-то захотелось провести ночь? Ты ошибаешься.

– Да я вообще ничего не думаю, давай позавтракаем и спустимся в зал по разным лестницам. За этим зеркалом, есть потайная дверь, выйдешь через неё. С тем духом, что накрыл этот стол, я надеюсь, ты знаешь, что делать?

– Ева я люблю тебя. С первого дня как увидел тебя у себя во дворце, я решил, что ты будешь моя.

– Твоя? Или любишь? Раздели эти две вещи. Твоя уже была, можешь повесить себе ещё одну пластинку на шею.

– Я воин и говорить с женщинами мне много не приходилось. Но я говорю искренне. То, что я говорю это правда. Как я могу это доказать?

– Не надо ни чего, ни кому доказывать. Ты сам веришь в то, что ты говоришь?

– Верю, и готов тебе это доказать.

– Уложив меня ещё на одну ночь, в очередном захваченном замке. Достойно настоящего война. Для тебя слово любовь, очередная победа. Но поверь мне Иким это не так.

– Ева это судьба. И она может подарить нам много прекрасного, если мы захотим.

– На сколько прекрасна судьба, может знать только сам человек. Оставь это мне, не обманывай себя.

– Нельзя быть жестокой потому, что ты так захотела. Нельзя отвергать лишь потому, что ты так решила. Посмотри вперёд, я уверен, что если хоть немного призадумаешься, ты уже сейчас захочешь многое вычеркнуть от туда. Только нужно набраться сил и сказать себе самой правду. Он это говорил специально громко, чтобы хотя бы привлечь своим голосом её внимание. Понимая, что словами ей сейчас не взять. – Ты же прекрасно понимаешь, что будет с долиной если не Атикин снесёт эту чёртовую стену.

– Говоря правду лучше всего врать. Не получив ни какого ответа на это она продолжила говорить. – Кто бы говорил. Королева произнесла это с такой жестокостью и злостью, что признание Икима уже не имело, ни какого смысла. Он понял, его слова утонули в её пустоте. Но страх задержавшийся на лице, говорил, что не всё, так как она говорит.

– Сними маску, почему ты боишься признаться себе, что ты хочешь ответить мне да. Где пропала та Ева, что была со мной ночью. Где та настоящая мать, что готова снести всё, перед собой лишь бы увидеть своего сына.

– Не твоё дело. Твоё дело исполнять приказы и убивать. За этим я тебя и наняла. Ты принесёшь мне сумку мага, где будет ключ от границ долины Дестино. Произнесла она торжественным тоном, в голосе не было ни одной нотки сомнения, за которую можно было бы зацепиться и попробовать вернуть её к разговору о прошлой ночи. – А откуда ты знаешь про Ленада. Вдруг поменявшись в тоне, спросила она. Их глаза на мгновение встретились, пытаясь объясниться в тишине.

– Про Ленада уже знают многие, кроме него самого. Нельзя скрыть, то, что лежит у тебя в руках да ещё не помещается там. Усмехнулся он, не сводя с неё своего взгляда.

– Иким я требую, чтобы ты мне сказал, откуда ты знаешь про Ленада. Ева пыталась вспомнить каждый их разговор, любое слово, что могло натолкнуть его на эту мысль. Перебрав в своей голове всех, тех кто мог это рассказать ему она проронила одно слово. – Атикин?

– Он слишком труслив для такого шага.

– Анил?

– Именно, он. Вместо сумки оставил мне весточку о твоём сыне.

– Прекрати смеяться, или я….

– Что ты? Что ты можешь сделать. Советую тебе успокоиться. Говоря это, он подошёл к ней и сел около её ног.

– Встань, не надо мне это всё.

– А, чего ты хочешь?

– Я хочу то, что мне по праву принадлежит. Я хочу моего сына. И не важно мне, сколько людей погибнет. Не интересует меня, цена. Это не мая прихоть, это моё желание выдержанное временем. Оно не пропало, а наоборот усилилось. Значит, оно имеет право жить и цена это ни то, что может меня остановить.

– А когда ты получишь сына, ты будешь счастлива?

– Счастлива? Я не знаю, что это такое. Всю жизнь я боролась, пытаясь доказать свою правоту и победив сразу понимала, что это всего лишь на всего очередное поражение. Мне сегодня никого не жаль, но в этом не я виновата. С этими словами она встала со стула и сбросив с себя одеяла, перешагнув через Икима прошла к своей одежде. Не стесняясь своей ногаты, она начала одеваться, выражая к нему своё презрение и отсутствие хоть какого то интереса.

– Что ты будешь делать со своей победой, когда ты её получишь? Народ тебя возненавидит, а сын может не принять. Ты про это не подумала.

Вместо ответа Ева схватила за руку Икима и потащила его к витражу. По дороге она вытащила один из факелов со стены, затушив его о пол.

– Ты куда меня ведёшь. Что с тобой происходит? Произнёс король, заглянув ей в глаза. Они были переполнены гневом, лицо сильно покраснело предавая ещё более ужасающий вид. Она сейчас напоминала сама факел, что только, что затушила.

Подойдя к разноцветному стеклу, она размахнувшись рукой со всей силой ударила по ним. Прорубив дырку она стала орудовать факелом как мечом. Только мнимый враг были осколки стекла, ломающиеся под её напором. Через какое то время вместо витража была дырка в стене. С неё очень хорошо была видна городская площадь. Шум и падающие цветные стёкла собрали пару зевак внизу, но не надолго. Не видя продолжения всему этому, они быстро стали расходиться.

– Подойди сюда, и посмотри вниз. Скажи, что ты видишь? Произнесла она, пытаясь отдышаться, усаживаясь на подоконник. Она закрыла лицо, подставив лицо восходящему солнцу. Лёгкий ветерок, идущий с севера, таил в себе прохладу и воспоминания о зимних стужах. Обдувая её лицо, он пытался потушить огонь, пылающий не только на щёках, но и в душе этой женщины.

– Людей, народ, дома, людскую утреннюю суету тех, кто пытается начать свой новый день. Король пытался скрыть свои чувства и отвечал, на каком-то автомате, лишь бы ответить. Понимая, что молчание, сейчас приведёт к новой волне гнева.

– Народ, отвергнувший свою судьбу и став стадом, ради мнимой тишины. Жизнь для них темнота, и они готовы поклясться, что большего им не надо. Как можно уважать тех, кто даже не пытается защитить себя. Ты как настоящий воин, хотел бы встретиться с таким врагом на поле боя. Я отвечу за тебя – «Нет, это ниже моего достоинства». Их жизнь это эпизод истории без продолжения, существование без борьбы равносильна самоубийству и это удел слабых. Всё остальное это – грёзы и детские мечты, самообман и самоуничтожение. Это нельзя пожалеть, над этим нет надобности, плакать. Так кого ты мне предлагаешь пожалеть. Себя или их там внизу.

– Ты готова к поражению? Вместо ответа, понимая, что он уже в голове у Евы созрел и поменять его нет ни каких возможностей, спросил король.

– Готова ли я к поражению? Чего стоит жизнь, если в ней нет падений и взлётов. В чём смысл дня? Если он просто меняется на ночь, не неся в себе ничего нового. Чего стоят чувства? Если в них нет переживаний и надежды, разочарований и ярких побед. Ничего это не стоит, я уверена в этом. Я готова ради одного триумфального мгновения, что вознесёт меня как птицу к небу и поднимет над всеми этими муравьями на двух ногах – на всё. Я хочу найти ту тропинку, что петляя между этой суетой, приведёт меня в храм личного счастья. Моего счастья, где я буду королева, и править балом буду я. Не ты Иким, не Анил со своей магией и не Атикин со своей музыкой, а Я. И для этого мне нужен мой сын, мой Ленад – у меня его обманным путём забрали. Взяли с люльки, когда он был ещё младенцем и мои груди были переполнены молоком именно для него. Ты думаешь, мне нужна власть, она мне нужна лишь ради того, чтобы получить то, что по праву принадлежит мне. Я потом готова поменять её на краюху, чёрствого хлеба, что даже нельзя будет сгрызть. Возможность отомстить меня не греет и не радует, они сами себя лишили жизни, войдя вероломно в мою жизнь. Ни кто не может быть счастлив, за счёт чужой судьбы. Поверь мне Иким, я это знаю.

– Я готов принести сумку от Анила. Ты отвергала меня. В твоём сердце нет места для меня, и ты это смогла объяснить почему. Но не унизила и за то спасибо. Ты получишь своего Ленада, но всё остальное, что ты найдёшь в долине моё. Ты согласна? Протягивая руку для пожатия, произнёс Иким. В долине Дестино так делались все сделки, и рукопожатие в этом случае было сильнее любой печати в договоре.

– Согласна! Всё остальное мне и не надо. Пытаясь выделить последнюю фразу, как главную во всём этом разговоре, ответила уставшим голосом, но заметив в его глазах усмешку и какую-то недоговорённость, побоялась ему протягивать руку.

– Я сказала, что то смешное.

– Нет, моя королева. Просто рад, что мы поняли друг друга. Заметив её руку около своей он подложил свою снизу и, прикрыв женскую ладонь своим большим пальцем спросил – «Ты когда ни-будь убивала, сама?». Их глаза опять встретились, и он пытался не отпускать её взгляд. Держа их в заложниках, пытаясь обменять на честный ответ.

– Ты знаешь, у меня была сестра Ева близнец…….. Она замолчала. Пытаясь понять, хочет ли она продолжать то, что сейчас слетело с её уст. Нужно ли ей вообще раскрываться перед этим человеком. Мысли были прерваны хрипящим тихим голосом Икима. В нём был слышен испуг, восторг и удивление сразу, что было тяжело понять сам вопрос.

– А, ты кто? Скрип открывающейся двери и залетевший ветер с разбитого витража забрал вопрос, обернув взгляды обоих на дверь. При входе стояла, одна из жриц королевы держа в руках новый камзол и чистую рубашку для Икима.

Пометки на полях… С одной стороны всё понятно, но я не вижу истинную историю жизни Евы. Я лично её писал, и проконтролировал, чтобы именно так всё и произошло. 117 дней взяло главным героям выстроиться в одну шеренгу, чтобы дать общий сюжет продолжения. Вся её дальнейшая история сгорела или её отдали огню в руки, это не важно. «Клянусь богом, бога нет» – эту фразу он произнесёт через пару глав. Но товарищи судьи наверху захотите ли вы услышать правду про себя, вот в чём вопрос. Мне придётся это восстанавливать всё равно, хотя бы ради Анила. Я больше его не предам, как произошло в первый раз.

Кроме этих ещё более-менее сохранившихся глав, есть отрывки и фразы. Комментировать я их не буду, но приложу без времени, и без номера главы и так поймут про кого это.

Ещё Главы сохранившееся после пожара, или просто те отрывки, что Анил решил для меня сохранить.

…

Любовь – этим словом так часто пользуются, что уже по-моему, и смысл его давно уже стёрт и затерялся где то между фразами – «Мне надо» или ещё хуже «Хочу».

– Я даже никогда не задумывалась, могу ли я любить, да мне всегда казалось это должно прийти само собой и не по совету тётушки и рассказам девушек с долины, где я жила. Илеш отвечала как-то нехотя, да и как можно ответить на то, чего не знаешь.

– Я больше чем уверена, что никого никогда не любила, пожалуй, кроме моей тётушки и её дочери и то вряд ли, – вытирая накатившиеся слёзы со щёк, говорила в полголоса Илеш. За то время, что они уже в пути лицо обветрилось, и кожа была уже не так нежна как прежде. Подумала она, вытирая мокрые щёки.

– Я не уверена даже, что понимаю, что это слово значит. Любовь? В селении, где она росла у тётушки, эта тема была закрыта. Она всё время ждала, что к ней приедут её родители и заберут. Да и кто они, она узнала так поздно, что успела в душе их уже проклясть. А любовь её тётушки к ней, тоже была ущербной, ведь кроме сухого имени Илеш (она не слышала слова дочь) та ни как её не называла. Она была не более чем орудием добывания денег в её руках. Каждый год гонец привозил в дом деньги и какие-то подарки от папы. Она холила и лелеяла её, выкармливала её грудью как свою, но лишь затем, чтобы поддержать в ней жизнь. Я же для неё была ничто. Пустое место. Умирая, уходя в мир иной, она вспомнила, что мне можно бросить доброе слово как кость собаке, что охраняет двор. До этого момента, меня не было: я просто появлялась, за обеденным столом как сосед, изредка заходивший попить воды к вдове. Она ни разу ни взяла меня на руки, ни разу не приложила лечебные мази к моим ссадинам. Её дочь – вот все, что у меня было, да и то лишь тогда, когда тётушка не была дома, мы могли играться нормально и ни кого не боялись. Любить? Затрудняюсь даже сказать, могу ли я сегодня ответить на этот вопрос. Вообще существует ли она, Ленад, или ты просто хочешь меня как любую из тех, кто был у тебя во дворце? Илеш сказала это и повернулась к нему лицом. Сев напротив него на пол, она поджала ноги под себя и положила голову на них. Она выглядела уставшей, после дневного прохода. Давно сбившись со счёту дней и ночей, перестав даже запоминать – что было утром, она просто мечтала выспаться и отдохнуть.

– Зачем ты так? – Ленад встал и подошёл к окну.

– Я люблю тебя и могу объяснить тебе, что такое любовь. Это не просто хочу, что этого я не скрываю, но сегодня это не главное. Он повернулся к ней и сделал шаг к ней на встречу. Тишина мешала, он ждал ответа или хотя бы малейшей реакции, но её не было.

– Скажи мне, ты хоть раз видела себя в зеркало. Ты не можешь понять, насколько ты красива и насколько в тебе сочетается страсть с неописуемой нежностью. Ты знаешь, она любого подкупает своей невинностью.

– Ну, зеркала это королевская забава, да и что мне говорить с тем, кого я не услышу. У Илеш засверкали глаза, и в них первый раз за вечер появился огонёк.

– Ты хочешь быть моим зеркалом, стань им и расскажи мне всё, что ты видишь.

– Ты лучшая женщина в долине, я лично ни кого, ни когда красивей чем ты встречал.

Твоя золотая копна пышных волос красиво рассыпана по всей спине. Чувственное и нежное лицо с мраморным оттенком молока украшено маленьким носиком, по две стороны там расположены горящие пламенем глазки. В этом огне я бы сгорел, если бы ты дала. Но твои алые и нежные губы что-то шепчут и не дают мне уснуть, – с первого дня как я встретил тебя.

Они созданы, чтобы их не просто целовали, но и отнесли к величайшим проказам магии, и конечно эта белоснежная кожа, приятная при малейшем прикосновении к ней, как шёлк. Ленад очень серьёзно отнёсся к своей миссии и продолжал.

– Несомненно, ещё и другое, что эта высокая женщина, с тонко-очерченной талией и высокой грудью может быть королевой.

– Ленад может быть не стоит спешить. Я не могу тебе всего рассказать, но мы не можем быть вместе. Илеш всем телом ощутила вдруг мелкую дрожь, что сопровождалась слабым покалыванием по коже.

Непонятный и очень нежный аромат заполнил комнату. Буквально через мгновение этот запах чего-то сладкого, напоминавший какую-то пряность, исчез. Точнее не пропал, а растворился в воздухе. Как будто ты выходишь на улицу зимой сначала холодно, потом привыкаешь и это уже норма так же и это ощущение теплоты, и какого то доверия уже перебралось в внутрь не только тела, но и души. Смущение и тревога резка пропала, и её заменило чувство ей до этого не знакомое. Это было влечение к Ленаду, ей тяжело было объяснить это, но где то в глубине все чувства ликовали. Тело вообще стало ватным и все мысли направленные до этого на сопротивление, перестроились и она спросила.

– Всё это про меня? – улыбаясь как ребёнок, похвалившего мама, воскликнула Илеш. Очередная волна не понятных ощущений накрыло её и опять какой-то, тонкий аромат пробежался по телу. Пройдя снизу вверх, как будто источником был распускающийся цветок, упавший около её ног, он, пролетев через ноздри, вошёл в тело и согрел его. Его слова были как подтверждение ощущений, каждое слово приобретало новые краски, и утренняя симфония, поменяв пару строчек в партитуре, прозвучало только для неё в ночи.

– Я даже не назвал половины, мне мешают звёзды сказать всё. У Ленада выскочила фраза и застыла в воздухе, потому что он увидел её глаза – Значит, я прекрасна, вполголоса, разделяя каждую букву, боясь кого-то испугать, – заговорила Илеш.

– Расскажи мне, что ты знаешь, читала, слышала или просто думаешь об отношениях между мужчиной и женщиной, о страсти, что может загореться лишь от одного прикосновения к телу. Он продолжал стоять к ней спиной. Но уже за то время, что они были вместе, он понял, что ему не надо говорить она читает его мысли. Тишина была заполнена чувствами, ожидавшими выхода. Он чувствовал как первый раз, только лишь потому, что очень боялся её обидеть и потерять.