Текст книги "Клаудио Раньери. Да здравствует Клаудио!"

Маркотти Габриэль, Альберто Польверози
Да здравствует Клаудио!

Gabriele Marcotti & Alberto Polverosi

HAIL, CLAUDIO!: THE MAN, THE MANAGER, THE MIRACLE

Серия «Иконы спорта»

Copyright © Gabriele Marcotti with Alberto Polverosi, 2016.

First published as Hail, Claudio! By Yellow Jersey, an imprint of Vintage. Vintage is a part of the Penguin Random House group of companies. The Author has asserted his right to be identified as the author of the Work.

© Амелина А., перевод на русский язык, 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

* * *

Моим родителям,

которые окружили меня любовью и направляли меня на каждом шагу.

Габриэль

Моему отцу,

который взял меня с собой в путешествие в мир футбола.

Альберто

Пролог

В Бристоле, штат Коннектикут, стоял знойный и влажный июльский день. Внезапно я почувствовал, как завибрировал мой мобильный телефон. Это случилось как раз в тот момент, когда по пути в студию кабельной телесети спортивно-развлекательных программ, где меня ожидала запись очередной футбольной передачи, я забежал в торговый центр, чтобы купить сэндвич. Я уже шел по парку, пытаясь удержать в руках свою еду, ключи от машины, кошелек и телефон.

Чтобы ответить на телефонный звонок, я положил сэндвич на капот своей машины, которую взял напрокат. Звонил репортер британской радиостанции Би-би-си города Лестера по имени Йен Стрингер.

«Я знаю, в это сложно поверить, – сказал он мне, – но у нас есть достоверные сведения о том, что завтра Клаудио Раньери займет вакантную должность в футбольном клубе «Лестер Сити». Он спросил, смогу ли я через полчаса подъехать в радиостудию и рассказать им о том, чем занимался Раньери после его ухода из «Челси» в 2004 году?

Я согласился. В течение следующих десяти минут я просто стоял, пытаясь вспомнить все, что произошло за пятнадцать лет с момента моего знакомства с Раньери. Полностью погрузившись в свои мысли, я бесцельно наблюдал за движением транспорта на автомагистрали вместо того, чтобы укрыться от жары в прохладной машине с кондиционером.

Я вспомнил, что его не слишком-то жаловали, когда он сменил Джанлуку Виалли на тренерском посту. А когда Виалли вернулся в команду в сентябре 2000 года, Раньери явно уступал ему по популярности. На должность этого малоизвестного футболиста назначил Кен Бэйтс, авторитарный владелец клуба. Раньери, который на тот момент совершенно не владел английским языком, стал преемником горячо любимого всеми тренера и бывшего футболиста, обладавшего выдающейся харизмой и массой положительных отзывов.

Для Раньери ситуация складывалась не самым удачным образом. Особенно в 2000 году, когда дела в Высшей лиге обстояли совершенно по-другому. Тогда иностранные менеджеры, проще говоря иностранцы, считались чем-то диковинным. Они вызывали подозрения и считались «наемниками», привносившими в классический английский футбол свой неординарный подход, альтернативные методы, тактику и манеру игры. А это, в свою очередь, только форсировало изменения, которым в 1992 году способствовало создание Высшей лиги, а в 1996 году – достижения бельгийского футболиста Босмана.

Раньери ратовал за ротацию игроков внутри команды и смену их позиций в рамках одного матча, из-за чего многие смотрели на него как на ненормального, словно он был не от мира сего. Отсюда и родилось одно из его прозвищ – «флюгер», человек, который постоянно меняет состав команды. Оно было значительно мягче, чем другие (например, «Клоунио» или «Сумасшедший Клаудио»), встречающиеся в прессе.

Он подписал контракт с газетой The Times и начал вести свою колонку, а я стал его тайным автором. В наших отношениях всегда присутствовала некая доля официальности, что на протяжении долгого времени казалось мне довольно необычным до тех пор, пока я не начал писать эту книгу.

Раньери родился в Риме, однако он говорил и делал все совершенно по-другому, не так, как знакомые мне жители Рима. В нем сочетались безмолвная теплота и церемонная вежливость. Годы спустя люди начнут говорить о нем как о джентльмене, и совершенно ясно почему. Ведь он и был джентльменом. Однажды его жена в шутку пожаловалась, что, вернувшись в Рим, он снова стал «настоящим римлянином», то есть начал говорить и действовать так, как типичные жители Рима. Но когда он уехал из столицы, он вновь приобрел те черты, о которых нам так хорошо известно сегодня: неуемный пыл, бушующий энтузиазм, теплота без надменности и доброта без фамильярности. Меня поразило, что он никогда не жаловался на то, как частенько его высмеивали в СМИ. Безусловно, футбольные тренеры должны обладать недюжинной закалкой и не обращать внимания на подобные оскорбления, но одно дело – критиковать действия, а другое – самого человека.

Все началось после того, как Роман Абрамович купил «Челси». Этого бы не случилось, если бы не победа над «Ливерпулем» в последний день сезона 2002/2003 года. Этот матч позволил команде не просто выжить, но и процветать в течение долгого времени.

В тот день я был в Майами-Бич, где должна была состояться свадьба моего близкого друга и по совместительству фаната «Челси». Мы встали пораньше, чтобы посмотреть матч в темном спортивном баре, в квартале от Атлантического океана. Когда мы вышли на солнечный свет, я подумал о Раньери и о том, что в следующем сезоне, возможно, его начнут уважать немного больше.

Но вместо этого ему лишь посочувствовали, потому что вскоре стало ясно, что, несмотря на ряд возражений, в «Челси» он надолго не задержится. Что, впрочем, сыграло ему на руку. Он встретился с трудностями лицом к лицу и выстоял. Он сломался только однажды, но, к несчастью для него, это случилось во время одного из крупнейших событий, в полуфинале Лиги чемпионов в матче против Монако.

Я издалека наблюдал за его карьерой и лишь иногда говорил с ним, когда он уходил со стадиона «Стэмфорд Бридж». Я заметил, как он снова и снова и в «Парме», и в «Ювентусе», и в «Роме» бросает вызов судьбе. Я знал, как сильно он хотел вернуться в Англию, ведь английский футбол во многих смыслах был его привычным местом обитания.

От моих воспоминаний о Раньери меня оторвал телефон, который снова завибрировал. Это был журналист с радиостанции Би-би-си Лестера. Под палящим дневным солнцем я весь взмок от пота. Мой сэндвич (точнее, как его называют здесь «саб») превратился в поджаренный панини на раскаленном капоте машины.

Я не помню точно, что именно рассказал журналисту о дальнейших планах Раньери по поводу «Лестер Сити», или «лис». Возможно, я отозвался о нем как о «надежном партнере», который способен сделать все наилучшим образом в неблагоприятных условиях и рад работать с тем, что есть.

Но я знаю наверняка, что я даже и представить себе не мог того, что случится потом.

Никто не мог.

Габриэль Маркотти

* * *

У меня сложились непростые отношения с моим любимым рестораном, расположенным на хорватском острове Хвар.

Плюсы: в течение нескольких часов сибас, выловленный из моря сетями, сразу же отправляется в духовку, а оттуда уже на тарелку и, соответственно, в желудок. От рассвета до заката. И с этим ничто не сравнится.

Минусы: есть Wi-Fi. А это значит, что даже на отдыхе, несмотря на попытки отгородиться от потока информации, невозможно перестать следить за событиями, происходящими во внешнем мире.

Именно так я узнал, что 13 июля 2015 года Клаудио Раньери стал новым тренером «Лестер Сити».

«Неплохо, – подумал я, – он стал частью Англии, и он счастлив работать тут. Но Лестер не Лондон. Что, черт возьми, он делает здесь?»

Через десять минут я получил ответ на свой вопрос. Он здесь, чтобы выиграть лигу.

Я написал ему в WhatsApp, как я делал на протяжении практически всего сезона: «Клаудио, постарайся не слишком напортачить с «Лестером».

Когда в следующий раз я подключился к Wi-Fi, я прочел ответ: «Вот об этом уж точно не стоит беспокоиться».

Пару месяцев спустя я понял, что он был прав. Поводов беспокоиться не было. «Лестер» с успехом начал сезон.

Я снова написал ему: «Что, черт возьми, ты делаешь? Уж не думаешь ли ты победить в Высшей лиге?»

Несколько минут спустя он ответил мне: «Хахахаха» (возможно, это связано с особенностями его поколения, но он никогда не использует смайлики).

Наступила середина декабря. «Лестер» парил на пике славы. Раньери вернулся в Рим и решил навестить мое издательство Corriere dello Sport. Когда он вошел, я заметил блеск в его глазах: «В центр поля я поставил парня, который может взять любой мяч где угодно, – сказал он, и лицо его засияло от радости, – он настоящий осьминог».

Так он окрестил футболиста Н’Голо Канте, которому это прозвище пришлось очень кстати.

В апреле «Лестер» одерживает победу за победой. Весь мир неустанно наблюдает за их успехами. У них есть все шансы стать чемпионами в матче на стадионе «Олд Траффорд».

Я пишу ему: «На игру «Манчестера» невозможно смотреть, но я не думаю, что это конец».

«Ты прав, – отвечает он мне, – но мы не сдвинемся. Ни на йоту. Мы не сдадимся просто так».

Все остальное стало уже историей, если не легендой.

Я знаю его двадцать пять лет, и, возможно, больше всего мне нравится в нем именно то, что он практически не изменился, точнее, ничто не изменило его за все это время. Он остается все тем же парнем, которого я встретил в 1981 году в небольшом отеле в Ампеццо, коммуне на северо-востоке Италии. Тогда он был седеющим «ветераном» и работал в предсезонном тренировочном лагере в Катандзаро. Он выделялся среди остальных: был серьезным, исполнительным и улыбался. Он совершенно не казался легкомысленным, он пытался докопаться до самой сути как в работе, так и в отношениях с другими людьми. Затем мы пошли каждый своей дорогой, но нам довелось снова встретиться в 1993 году.

Тогда он был тренером «Фиорентины», а я ее корреспондентом. Мы оба повзрослели и стали ближе.

Я становился поклонником любой команды, которую он тренировал. Откровенно говоря, когда он работал с «Ромой» и звание чемпионов буквально ускользнуло у него из-под носа, у меня внутри все перевернулось. Однако если это было необходимо для того, чтобы через шесть лет выиграть в Высшей лиге, игра стоила свеч.

Я не знаю, чувствует ли Клаудио то же самое. И я не знаю, обменял бы он сезон 2015/2016 года «Лестера» на титул чемпионов Высшей лиги для «Ромы». В конце концов, он ведь не просто житель Рима и бывший игрок «Ромы», он настоящий «романист».

Но мне все равно. Я говорю то, что чувствую. «Лестер» того стоил.

Не считая болельщиков «Тоттенхэма», в тот волшебный сезон мы все в какой-то степени поддерживали «Лестер». Сначала с небольшой долей симпатии, затем с любопытством, удовлетворением, страстью, энтузиазмом и, наконец, с благоговейным трепетом.

По всему миру болельщиков «Лестера» охватила волна радости, когда Уэс Морган забил гол на стадионе «Олд Траффорд». Точно такие же чувства испытывали болельщики «Ромы» благодаря голу Франческо Тотти, болельщики «Ювентуса» – благодаря голу Пауло Дибалы, болельщики «Реала» – благодаря голу Криштиану Роналду, «Баварии» – благодаря голу Томаса Мюллера и «Барсы» – благодаря голу Лионеля Месси.

Благодаря Раньери «Лестер» стал образцовой командой, на историю которой может сослаться любой.

Я также поддерживал его, потому что он это заслужил. Мне было обидно, что собственная страна не оценила его по достоинству. Все считали, что он никогда ничего не выигрывал, потому что Высшая лига и Лига чемпионов – это единственное, что имеет значение. Это то, что определяет успех.

Он завоевал свой первый чемпионский титул в том возрасте, когда по-настоящему и в полной мере мог оценить его. Этот титул не привнес ничего нового в его футбольную карьеру, он всего лишь предоставил ему шанс сыграть в Лиге чемпионов и дать болельщикам (и не только болельщикам «Лестера») возможность испытать новые эмоции и воплотить свои новые мечты.

Раньери никогда не оглядывался назад. Он не помнил о том, что когда-то соотечественники называли его «минестраро» (глупый каламбур о перегретом супе), или же о том, что в Неаполе его хотели отстранить от должности только за то, что он имел наглость возомнить себе, что клуб сможет победить и без «особенного» Диего Марадоны, который заявил, что слишком стар и его срок годности истек.

Ему шестьдесят четыре года, и он ни разу не посмотрел в зеркало заднего вида. В мае 2016 года я признался, что мне хочется обнять его. «А мне хочется обнять каждого, кто верил в нас», – сказал он.

Это невозможно и заняло бы слишком много времени. Вот скольких людей он обратил в свою веру благодаря последнему сезону.

Альберто Польверози

1
Создавая легенды

Мы часто видим в новостях «хорошего Клаудио», который всегда улыбается и шутит. Но есть и «плохой Клаудио»

Возможно, вам знакома история Ромула и Рема.

Согласно Плутарху, греческому историку, который затем стал римским гражданином, примерно в 771 году до н. э. женщина по имена Рея Сильвия забеременела от Марса, бога войны. Что вызвало немало проблем.

Рея Сильвия была потомком древнегреческого героя Энея (от греч. Aeneid – слава). Ее отца, Нумитора, сверг его злой брат Амулий. Нумитор был королем Альба-Лонги, поселения, которое располагалось в одном дне пути от современного Рима. Чтобы быть уверенным, что никто из детей и внуков Нумитора не сможет отобрать у него трон, дядя Амулий умертвил всех наследников-мальчиков, а девочкам приказал стать весталками, жрицами, которые давали священный обет безбрачия.

Все это, конечно, замечательно, но Марс был очень привлекательным и властным парнем (к тому же еще и богом), и Рея не устояла. Она родила двух прекрасных близнецов: Ромула и Рема. Когда Амулий узнал об этом, он, разумеется, пришел в ярость и приказал убить новорожденных. Однако слуга, которому царь отдал такое поручение, не смог заставить себя выполнить приказ. Вместо этого он положил их в корзину и оставил ее на берегу реки Тибр. Во время прилива, что было довольно частым явлением, малышей унесло течением.

Так они попали к волчице, которая вскормила их, и к дятлу, который делал все то, чем обычно занимаются дятлы. Это позволило малышам выжить до тех пор, пока их не нашел местный пастух, который подобрал их и вырастил как своих сыновей. Когда мальчики повзрослели, они оказались втянуты в конфликт с пастухами, вставшими на сторону Амулия, что в конечном итоге помогло им вернуться в Альба-Лонгу, убить Амулия и вернуть Нумитору, их деду, о котором они ничего не знали, его законный трон.

После чего они отправились вниз по реке Тибр и решили основать свой собственный город. Единственной проблемой стало то, что братья (как это частенько происходит между братьями) никак не могли решить, где возвести город, и повздорили из-за этого. Ромул настаивал на том, чтобы построить его на Палатинском холме, тогда как Рем выбрал Авентинский холм. Они воззвали к небесам и, в конце концов, что, впрочем, неудивительно, решили основать каждый свой город.

Несмотря на кровные узы, каждый из братьев безжалостно поносил и высмеивал город своего оппонента, а когда Ромул начал возводить стены вокруг своего города, Рем поднял его на смех. Это задело Ромула. В ярости он убил своего брата, Рема. Затем он завершил строительство своего города и назвал его в свою честь: Рим (лат. Roma. – Прим. переводчика).

Так, если верить мифам, и родился Вечный город. Не все жители Рима верят в эту историю, но каждый знает ее. В том числе и Клаудио Раньери. Он вырос в районе Сан-Саба, к югу от центра города, и частенько слышал миф о создании Рима и истории города. У подножия Сан-Сабы находятся знаменитые термы Каракаллы, построенные в III веке н. э. За ними простирается Авентинский холм – один из самых захватывающих видов в Риме, с которого через небольшую расщелину в стене открывается потрясающая панорама Рима – именно ее Раньери любил больше всего.

По другую сторону холма, вдоль реки Тибр пролегает Тестаччо – один из наиболее характерных для Рима рабочих районов. Именно здесь жил Марио, отец Клаудио, который владел мясной лавкой. Этот район можно сравнить с лондонским Ист-Эндом. Как и его английский близнец, в то время Тестаччо был наполовину населен джентри, а наполовину – яппи, тем не менее, жителей переполняло стойкое чувство гордости за место своего проживания. В истории Рима именно Тестаччо считается двигателем, который способствовал развитию всего города. Рим расположен на удалении от воды, в двадцати милях от Средиземного моря, и еще со времен Римской империи плоты, поставляющие товары и сырье из всех уголков мира, чтобы прибыть в итальянскую столицу, шли против течения (изначально их тянули волы, а затем они пользовались энергией пара). Тестаччо был основной римской гаванью.

Свое название район получил из-за того, что во времена Римской империи масла и другие жидкости перевозили в терракотовых горшках. В Риме горшки освобождали от содержимого и, поскольку их нельзя было использовать повторно (на горшках оставались масляные пятна, а таких чистящих средств, которые доступны нам на сегодняшний день, тогда не существовало), их разбивали на черепки и выбрасывали неподалеку от реки. В итоге из этих черепков образовались огромные кучи, которые позже превратились в небольшие холмы. Самый большой холм достигал порядка 170 футов в высоту. Позже его склон покрыли трава и деревья (в конце концов, природа всегда побеждает). Холм стали называть Монте Тестаччо в честь латинского слова testae, которое дословно переводится как «сломанные терракотовые горшки».

К 1870-м годам на место плотов пришли железные дороги, и район пришел в запустение, поэтому городские власти сровняли его с землей, а освободившуюся территорию застроили муниципальным жильем, так как после приобретения Италией независимости численность городского населения начала стремительно расти. Постепенно город окутала целая паутина новых улиц, которые очень отличались от старых районов, избежавших реконструкции. Эти улицы стали символом римского духа, преисполненного гордости и умения приспосабливаться. В этом мире Раньери провел свои первые двадцать с небольшим лет. Не в самом Риме, а в треугольнике, образованном Авентинским холмом, районами Сан-Сабой и Тестаччо к юго-западу от столицы.

Марио работал на семью Джорджетти, которая владела самыми крупными скотобойнями и компаниями по упаковке и поставке мяса в Риме. Затем он основал собственное дело, с нуля построив мясную лавку. Он позиционировал себя поставщиком качественных мясных продуктов как для богатых семей Рима, которые поручали выбор мяса своим поварам, так и для местного населения.

Вся семья, Марио с женой Ренатой, дочерью Паолой и тремя сыновьями, Маурицио, Карло и Клаудио, жили в Сан-Сабе, выше по склону холма от Тестаччо. Сан-Саба в свое время также был застроен по проекту городских властей, однако до начала 1900-х годов район представлял собой сельскую местность, не считая монастыря Сан-Сабы XVII века, который считался одним из богатейших в Европе.

Сан-Саба создавался не для рабочего класса, а для размещения канцелярских работников среднего класса: клерков, библиотекарей и чиновников, которые работали в недавно созданных министерствах Рима, после того как он стал столицей Италии. Район состоял из улиц и малоэтажных домов, которые в большинстве своем имели собственный сад и дворик и располагались вокруг пьяцца Бернини – площади, названной в честь знаменитого скульптора и архитектора XVII века. Именно на этой площади Раньери впервые играл в футбол. Сан-Саба не считался фешенебельным районом, однако он был намного более светским и вдохновляющим, чем Тестаччо.

ВАМ ИНТЕРЕСНО, ЧТО БЫ НЫНЕШНИЙ РАНЬЕРИ СКАЗАЛ ТОМУ ЧЕТЫРНАДЦАТИЛЕТНЕМУ РАНЬЕРИ В 1965 ГОДУ? ВОЗМОЖНО, ОН ПОСОВЕТОВАЛ БЫ ЕМУ НЕ БРОСАТЬ УЧЕБУ.

В Риме 1960-х годов дети проводили свободное от учебы время в приходских молодежных клубах или же если их родители были приверженцами другого политического направления, то в таких же светских клубах. В приходских клубах были специальные залы, оборудованные для спортивных тренировок, командных игр и занятий прикладным искусством, а в более общем смысле клубы служили местом для молодежной «тусовки». В своем интервью для ныне несуществующей газеты Gazzetta TV Раньери вспоминает: «Каждый день я приходил в клуб, где оставался до восьми часов вечера. Сначала нужно было зайти в церковь, где нас угощали печеньем с джемом и отпускали играть».

Приходской клуб Сан-Сабы располагался неподалеку от дома Раньери, однако тот, что находился в Тестаччо, был больше и имел залы, которые были оборудованы намного лучше, например, поле для мини-футбола, где игры шли без перерыва. «В команде было пять человек. Та команда, которая первой забивала три гола, оставалась на поле и продолжала играть, – вспоминает Раньери, – проигравший уходил с поля, а на его место вставала новая команда».

Клаудио был спортивным ребенком, который любил спорт. До шестнадцати лет он также играл в баскетбол. Пик его баскетбольной карьеры наступил тогда, когда его баскетбольный клуб выбрал его запасным во взрослую сборную третьего дивизиона. И хотя он так и не вышел на поле, для юноши это был очень волнительный момент.

Футбол, без сомнения, был его страстью, однако не единственной. Он довольно тесно общался с ребятами из Сан-Сабы и Тестаччо. Они редко покидали пределы района, но не были лишены фантазии и использовали любую возможность. Один из его самых близких друзей того времени, Маурицио Беррути, рассказывает, как приходские клубы всеми силами старались оградить мальчиков от влияния улиц вплоть до того, что купили ребятам печатный пресс, чтобы они могли издавать собственный журнал. Он назывался «Треугольный клуб», Раньери вел в нем юмористическую колонку. Ребятам даже разрешили переоборудовать одну из церковных комнат в нечто наподобие ночного клуба.

«На самом деле это были смежные друг с другом подвалы, – вспоминает Беррути, – но мы соответствующе украсили их, соорудили танцпол и установили цветомузыку». Что ж, ведь это был конец 60-х. Лето любви уже было не за горами, и Рим поддался новым веяниям моды.

Тогда Раньери было четырнадцать лет, и учеба отошла для него на второй план. Он работал посменно в мясной лавке, хотя далеко не так много, как любят говорить его поклонники. «Я был самым младшим. В основном работали мои братья, а я не так-то уж был и нужен, – рассказывает он, – на самом деле то, что я был самым младшим членом семьи, давало мне много свободы».

Вам интересно, что бы нынешний Раньери сказал тому четырнадцатилетнему Раньери в 1965 году? Возможно, он посоветовал бы ему не бросать учебу. Ему так и не удалось получить образование в учебном заведении, хотя с возрастом (начиная с двадцати лет и позже) он полностью перешел на самообразование. Он был очень любопытным молодым человеком и любил читать. И, вероятно, нет ничего неожиданного в том, что полвека спустя, в октябре 2016 года, Университет Перуджи, основанный в 1308 году, удостоил его диплома с отличием. Это стало особым моментом его жизни. На традиционной церемонии вручения, которая полностью проходила на латинском языке, новоиспеченный выпускник, стоя в мантии и шляпе, до глубины души был тронут этим жестом.

Но в 1960-х годах, когда Клаудио с друзьями организовали футбольную команду «Сан-Саба Пёплз», которая выступала в местной молодежной лиге, он даже и подумать не мог о знаменательном моменте, который случится в его жизни через пятьдесят лет. Раньери был вратарем. «Вся проблема заключалась в том, что с вратарской позиции Раньери видел все поле и не мог не поддаться искушению давать другим ценные советы, – рассказывает Беррути, – и его злило, когда мы не следовали им. Очень злило».

Вскоре после этого он вступил в свой первый «официальный» клуб («официальный», в отличие от непрофессионального «Сан-Саба Пёплз», который был создан Клаудио и его друзьями). Он назывался «Додичезимо Джаллороссо», двенадцатый красно-желтый игрок. Согласно названию, это был один из дочерних клубов ФК «Рома». Здесь Раньери играл на позиции центрального нападающего, в основном из-за своего физического телосложения, из-за умения. Его первого тренера звали Клаудио Антонеллини, а второго тоже Клаудио – Клаудио Гриппо. Именно он помог молодому человеку и организовал его встречу с тренерами «Ромы».

«Это случилось в конце второго сезона, – вспоминает Раньери, – Эленио Эррера лично пришел посмотреть на нас, и я играл в нападении. В этот день все прошло отлично, и я стал игроком “Ромы”».

Раньери относился к Эррере с некой долей скептицизма, однако все мы прекрасно понимаем, насколько важна была эта встреча для Клаудио, молодого ярого болельщика «Ромы». Эррера был легендой: он был обладателем чемпионских титулов испанской лиги в 1950-х годах (два титула завоевал с «Атлетико» и два – с «Барселоной»), а затем он переехал в Италию, где выиграл еще три титула с «Интером». Благодаря ему «Интер» два раза подряд становился чемпионом Европейских кубков, кроме того, он представил миру свое видение тактической схемы «катеначчо». Когда мяч оказывался у соперников, все футболисты под руководством Эрреры переходили в защиту, что ужасно раздражало оппонентов. Однако когда команда возвращала мяч себе, то их игра превращалась в красивые, свободные, словно срежиссированные контратаки. Практически такой же тактики придерживался Раньери сорока пятью годами позже на стадионе «Кинг Пауэр».

Играть под руководством Эрреры было сродни просмотру в «Манчестер Юнайтед», когда сэр Алекс Фергюсон молча стоял за воротами, изучая каждое движение Клаудио.

Его первым тренером в юниорской сборной «Ромы» был еще один выдающийся человек – Гвидо Мазетти. В то время Мазетти было около шестидесяти пяти лет. До Второй мировой войны, из-за которой были приостановлены игры Высшей лиги, он был вратарем «Ромы» на протяжении тринадцати сезонов. Он также был членом итальянской сборной, которая выиграла Кубок мира 1934 и 1938 годов. Тренеры восхищались усердием Раньери, однако никто не мог сказать, есть ли у него будущее как у бомбардира или вообще как у профессионального футболиста. И все же желание работать и настойчивость Раньери не позволяли выгнать его из команды.

В следующем сезоне он перешел в команду запасных под руководством Антонио Требициани. Один из его товарищей по команде, Мауро Сандреани, впоследствии стал успешным тренером Высшей лиги и правой рукой Антонио Конте, тренера национальной сборной. «Я очень хорошо помню Клаудио в молодости, – рассказывает он, – он был очень многообещающим игроком, одним из самых перспективных. Он не обладал творческим подходом или особыми навыками, но он был стойким, выносливым, всегда шел до конца и никогда не сдавался».

Нерезультативные нападающие, не показавшие достойного результата в молодежной сборной, не добиваются большого успеха. Раньери вспоминает то время, когда он стремился забивать как можно больше голов, но путь к звездам лежал через тернии. Он бросил школу, чтобы полностью сосредоточиться на футболе и в то же время больше работать в лавке отца. Он знал, что это было его запасным вариантом на случай, если с футболом ничего не выйдет. Он чувствовал, что ему действительно повезло, ведь не у каждого есть семейный бизнес, которым можно заняться, если не получится реализовать свои мечты.

«Иногда я играл на позиции центрального нападающего, иногда атакующего полузащитника, но я забивал мало голов, – рассказывает Раньери, – и с каждым матчем мне становилось все сложнее и сложнее. Возможно, я чересчур переживал из-за этого».

Мы часто видим в новостях «хорошего Клаудио», который всегда улыбается и шутит. Он очень терпеливый и требует лишь упорной работы и ничего больше. Он прекрасно понимает, что в спорте выигрывает только один и нужно учиться принимать поражения. Иногда вы проигрываете по собственной вине, иногда соперник оказывается лучше вас, а иногда вам просто не везет. В футболе, как и в жизни, важно соблюдать баланс и быть дальновидным. К тому же необходимо уметь проигрывать с достоинством.

Но есть и «плохой Клаудио». Он не может мириться с неприятными ситуациями, не любит терпеть поражения и не может принять тот факт, что тяжелой работы иногда бывает недостаточно. Сбейте его с ног десять раз, и все десять раз он встанет и пойдет дальше. «Для меня было крайне важно строить свою профессиональную карьеру в течение столь долгого времени, – рассказал он в итальянском консульстве в Лондоне после сезона 2015/2016 года, – я никогда не сдавался, никогда не принимал поражения. Хотите обыграть меня? Только через мой труп!»

Джанфранко Дзола знаком с Раньери вот уже порядка двадцати пяти лет. «Я вижу в нем некое раздвоение, – говорит он, – возможно, в каждом из нас в какой-то мере живут два человека, и обычно мы выбираем ту или иную сторону. Но чтобы добиться своей цели, необходимо принять ту другую, «темную» сторону. Мне кажется, иногда я сталкивался с его темной стороной. Если она у вас есть, дайте ей волю».

По иронии судьбы именно «плохой Клаудио» принимал такие решения, которые заставляли его сменить игровую позицию и спасали его карьеру. Если вы согласны с теорией о том, что взмах крыла бабочки в определенное время и в определенном месте порождает череду событий, которая может привести к цунами в любой точке земного шара, тогда смело можно сказать, что «Лестер» никогда бы не достиг успеха в 2015/2016 году, не наступи тот судьбоносный день во время сезона 1972/1973 года. Если бы тогда Раньери не встал на позицию защитника, он никогда не стал бы профессиональным футболистом, а без карьеры профессионального футболиста он никогда не стал бы тренером. Что, в свою очередь, означает, что в 2015/2016 году «Лестер Сити» играл бы под руководством другого человека. И, возможно, они никогда не стали бы чемпионами Высшей лиги. С другой стороны, успех Раньери, возможно, лишил Сан-Сабу великолепного мясника.

«Раз в неделю мы, молодежь, играли с основным составом, и обычно арбитром был сам Эррера, – вспоминает Клаудио, – я играл на позиции центрального защитника, и, в конце концов, меня заметили Альдо Бет и Серджио Сантарини – два знаменитых опытных центральных полузащитника. Они без конца лупили меня, но, разумеется, Эррера никогда не пресекал нарушения своих первоклассных игроков. И, естественно, я по понятным причинам не мог им отомстить». Если проанализировать события прошлого, то можно сказать, что это был некий ритуал: опытные игроки били молодых футболистов только потому, что им было это дозволено, ведь тренер, как правило, молчал. Должно быть, ему казалось, что это закаляет характер.

«Однажды я решил, что хочу стать защитником, – рассказывает Клаудио, – я самостоятельно принял такое решение, мои тренеры отнеслись к нему скептически, и мне пришлось понести за это наказание».