Текст книги "Письма и дневники"

Письма Якобу Геллеру[133]133
  Якоб Геллер – богатый франкфуртский купец, торговавший сукнами.


[Закрыть] во Франкфурт-на-Майне

I

[Нюрнберг, 28 августа 1507 года]

Прежде всего, любезный господин Геллер, готов служить Вам. Ваше благосклонное письмо доставило мне радость. Но да будет Вам известно, что в последнее время я долго болел лихорадкой и поэтому несколько недель не мог работать над картиной герцога Фридриха Саксонского[134]134
  В то время Дюрер работал над картиной для герцога Фридриха Саксонского «Мучение 10 000 христиан» (Вена, Художественно-исторический музей).


[Закрыть], что принесло мне большой убыток. Но теперь я надеюсь закончить картину совсем скоро, ибо она готова более чем наполовину. Поэтому имейте терпение с Вашим алтарем[135]135
  Заказанная Геллером алтарная картина была закончена Дюрером в 1509 году. Это – трехстворчатый алтарь, центральную часть которого занимало «Вознесение и коронование Марии», на крыльях же помещены были портреты Геллера и его жены и изображения святых. По свидетельству Зандрарта, алтарь имел еще два неподвижных крыла, расписанных по заказу Геллера знаменитым современником Дюрера Маттиасом Грюневальдом. Первоначально алтарь находился в церкви доминиканского монастыря во Франкфурте-на-Майне, но впоследствии, в 1613 году, центральная его часть была вывезена курфюрстом Максимилианом Баварским в Мюнхен, где она погибла в 1674 году во время пожара. В настоящее время во Франкфурте (Штеделевский институт) сохранились лишь крылья (работы помощников Дюрера) и копия центральной части работы живописца XVII века Иобста Харриха. Из створок, расписанных Грюневальдом, одна (с изображением св. Кириака и св. Лаврентия) находится также во Франкфурте (Штеделевский институт), другая же, обнаруженная и опознанная как работа Грюневальда в 1951 году, находится в Донауэшингене.


[Закрыть], который я начну тотчас же после окончания работы для вышеупомянутого герцога, и буду трудиться с усердием, как я Вам здесь обещал[136]136
  Полагают, что Якоб Геллер заказал Дюреру алтарь, будучи в Нюрнберге летом 1507 года.


[Закрыть]. И хотя я его еще не начал, я уже получил его от столяра и уплатил ему деньги, которые Вы мне дали. Он нисколько не уступил за работу, хотя, мне кажется, не заслужил за нее так много. Затем я отдал его мастеру, который все выбелил, покрыл краской и на следующей неделе позолотит[137]137
  Речь идет, по-видимому, о золочении рамы.


[Закрыть]. Я ничего не хочу за это брать, пока не начну писать, что должно быть, если Богу будет угодно, сразу же после работы для герцога. Ибо я не люблю начинать по нескольку работ сразу, чтобы не отвлекаться. Также и герцог не желал, чтобы я писал одновременно его и Вашу работу, как я в начале предполагал. Но в утешение да будет Вам известно, что я намереваюсь, насколько Бог позволит мне и в меру моих возможностей, сделать нечто такое, что немногие могут. Желаю Вам всего лучшего. Писано в Нюрнберге в день св. Августина [28 августа] 1507 года.

Альбрехт Дюрер

II

[Нюрнберг, 19 марта 1508 года]

Любезный господин Якоб. Да будет Вам известно, что я закончу работу для герцога Фридриха через четырнадцать дней. Вслед за этим я начну исполнять Вашу работу и не буду писать никакой другой картины, пока она не будет готова, ибо таково мое обыкновение. И с особым старанием я напишу для Вас собственноручно среднюю часть. Крылья же, которые, по Вашему желанью, будут расписаны с наружной стороны гризайлью[138]138
  В Германии было в то время принято расписывать наружную сторону алтарных крыльев гризайлью, т. е. одним цветом (обычно серой краской, в подражание скульптуре).


[Закрыть], уже набросаны, и я дал их подмалевать. Мне хотелось, чтобы Вы видели картину моего милостивого господина[139]139
  Герцога Фридриха Саксонского.


[Закрыть]; я убежден, что она бы Вам очень понравилась. Я работал над ней почти целый год, но выручил мало. Ибо я получу за нее не более 280 рейнских гульденов, за это время я столько же проживу. И поэтому говорю Вам, что если бы я не хотел сделать Вам особого одолжения, никто не уговорил бы меня писать что-нибудь по заказу. Ибо я упускаю из-за этого лучшее. При сем посылаю Вам размеры картины в длину и в ширину. Всего лучшего. Писано в Нюрнберге во второе воскресенье поста [18 марта] 1508 года.

Альбрехт Дюрер

III

[Нюрнберг, 24 августа 1508 года]

Любезный господин Якоб. Я получил Ваше последнее письмо, из которого понял, что Вы желаете, чтобы я хорошо исполнил картину, но я и сам намерен это сделать. Узнайте же, насколько она продвинулась. Крылья снаружи написаны гризайлью, но еще не покрыты лаком, внутри они целиком подмалеваны, так что можно начинать писать поверх; главную же часть я подготовлял очень старательно в течение долгого времени; она прописана двумя добротными красками, по которым я начинаю подмалевывать. И я намерен – таково же, как я понял, и Ваше желание – подмалевать ее четыре, пять или шесть раз для большей чистоты и прочности, а также употреблять лучший ультрамарин, какой я только смогу достать. И ни один человек, кроме меня, не должен положить там ни одного мазка, так что я потрачу на это много времени. Поэтому, я полагаю, Вы не будете беспокоиться. И я решил сообщить Вам мое решение и сказать, что я не могу написать для Вас такую картину за 130 рейнских гульденов, ибо я понесу убыток [140]140
  Если учесть, что в 1503 году Вольгемут получил за швабахский алтарь 600 гульденов, то 130 гульденов были весьма скромной ценой за алтарную картину.


[Закрыть]. Ибо я должен от многого отказаться и потратить много времени. Но обещанное Вам я выполню честно. Если вы не хотите платить за нее выше договоренной суммы, то я сделаю ее такою, что она все же будет намного лучше, чем плата; если же Вы согласитесь дать мне 200 гульденов, то я приведу в исполнение мое первоначальное намерение[141]141
  Как явствует из первого и последующих писем, речь здесь идет об обе– щании, данном художником Геллеру, исполнить эту картину с особенной тщательностью.


[Закрыть]. И впредь я не согласился бы написать еще такую картину, даже если бы мне предложили 400 гульденов. Ибо я не заработаю на этом ни пфеннига, так как на это уходит слишком много времени. Поэтому сообщите мне Ваше решение, и когда оно станет мне известно, я возьму у Имгофа 50 гульденов[142]142
  Ганс Имгоф вел денежные дела Дюрера.


[Закрыть], ибо я еще не брал никаких денег. Настоящим вверяю себя Вам. Знайте также, что за всю свою жизнь я никогда не начинал работы, которая нравилась бы мне самому больше, чем Ваша картина, которую я теперь пишу. И я не буду заниматься никакой другой работой, пока ее не закончу. Мне жаль только, что зима застигнет меня так скоро. Дни станут короткими, так что много не сделаешь. Должен попросить Вас еще об одном. Если Вы знаете кого-нибудь, кому нужна картина, предложите ему изображение Марии, которое Вы у меня видели[143]143
  Неясно, о каком изображении Марии идет речь; по мнению Ланге и Фузе, это может быть «Мадонна с цветком ириса» (Прага, Национальная галерея).


[Закрыть]. Если сделать хорошую раму, это была бы хорошая картина. Ибо Вы знаете, что она выполнена чисто. Я отдам ее Вам дешево. Если бы я должен был для кого-нибудь ее написать, я взял бы не менее 50 гульденов, но когда она стоит готовая у меня в доме, ее могут повредить. Поэтому я хочу дать Вам право продать ее дешево, за 30 гульденов. Чтобы она не осталась непроданной, я готов отдать ее даже за 25 гульденов. Я потерпел на ней большой убыток. Всего лучшего. Писано в Нюрнберге в день св. Варфоломея [24 августа] 1508 года.

Альбрехт Дюрер

«Мне кажется, основанием для венецианской поговорки, что все города Германии слепы и только Нюрнберг видит одним глазом, послужило то, что люди ваши[144]144
  То есть нюрнбержцы.


[Закрыть] блистательно выделяются остротою ума и особенно деятельной натурой, что видно по сделанным их руками произведениям искусства. Ибо все давно убедились, что созданные у вас произведения великолепны и более других отвечают желаниям людей. Мнение же это более всего пробудил в Италии своими произведениями Апеллес наших дней Альбрехт Дюрер, так что итальянцы, – которые неохотно хвалят немца, то ли из зависти, очень свойственной этому народу, то ли потому, что, согласно давнишнему мнению, они считают нас тупыми и непригодными ко всему, что требует ума, – настолько восхищаются им, что не только добровольно ему уступают, но некоторые из них даже сбывают свои произведения под его именем, чтобы сделать их более ходкими[145]145
  Речь идет, вероятно, об известном итальянском гравере Маркантонио Раймонди, который подделывал гравюры Дюрера.


[Закрыть]».

Ульрих фон Гуттен. из письма Вилибальду Пиркгеймеру

IV

[Нюрнберг, 4 ноября 1508 года]

Любезный господин Якоб Геллер. В последнем письме я сообщил Вам о моем честном и не заслуживающем порицания решении, на что Вы в гневе пожаловались моему шурину[146]146
  В письмах Геллеру трижды упоминается некий «шурин» Дюрера. В двух случаях речь идет явно о каком-то родственнике художника, проживавшем во Франкфурте и служившем посредником между ним и заказчиком. Поскольку в третьем случае говорится о состоявшейся в доме шурина встрече Геллера и Дюрера, обычно полагали, что здесь упомянут какой-то другой родственник Дюрера, живший в Нюрн– берге (Мартин Циннер?), и что встреча имела место в 1507 году, когда Геллер приезжал в Нюрнберг и заказал алтарь. Э. Пановский считает, однако, более вероятным, что упомянутая встреча художника с Геллером состоялась в сентябре – октябре 1508 года во Франкфурте, куда Дюрер, возможно, ездил в связи с выполнением заказа, и что, следовательно, во всех трех случаях говорится об одном и том же франкфуртском родственнике художника (см.: Е. Panofsky, Albrecht Dürer, т. II, London, 1948, стр. 5).


[Закрыть] и сказали при этом, что я нарушаю свое слово. С тех пор я получил также Ваше послание через Ганса Имгофа и был поистине удивлен сказанным там по поводу моего последнего письма. Ибо Вы обвиняете меня в невыполнении обещания. От подобного я до сих пор всеми был пощажен, ибо, я полагаю, поведение мое достойно порядочного человека. И я хорошо знаю, что я Вам писал и обещал. Вы помните, что в доме моего шурина я отказался дать обещание сделать нечто хорошее по той причине, что я этого не могу. Но исполнить для Вас нечто такое, что немногие могут, – на это я согласился. И я положил на Вашу картину столько труда, что это заставило меня послать Вам вышеупомянутое письмо. Я знаю также, что когда картина будет готова, она очень понравится всем художникам, и она будет оценена не ниже 300 гульденов. Я не взял бы и втрое больше договоренной суммы, чтобы снова написать такую же. Ибо я пренебрегаю собой, терплю убыток, взамен же получаю лишь Вашу неблагодарность. Знайте, что я беру наилучшие краски, какие могу достать. Одного только ультрамарина мне нужно на 20 дукатов, не считая остальных расходов. Убежден, что когда картина будет закончена, Вы сами скажете, что никогда не видели более красивой вещи. И я не думаю, что сумею написать среднюю часть от начала и до конца скорее, чем за тринадцать месяцев. И я не стану делать никакой другой работы, пока она не будет окончена, хотя это и приносит мне большой убыток. Ибо сколько, по-Вашему, я проживу за это время? Вы бы не взяли и 200 гульденов, чтобы оплачивать мои расходы. Вспомните, что Вы мне постоянно писали о материалах! Если бы Вам понадобилось купить один фунт ультрамарина, Вы лишь с трудом достали бы его за 100 гульденов, ибо я не могу купить ни одной доброй унции дешевле, чем за 10 или 12 дукатов. И потому, любезный господин Геллер, мое письмо не так уж против правил, как Вам кажется, и я не нарушил этим своего обещания. Вы также снова указываете мне, что я обязался написать Вам картину с величайшим старанием, на какое я только способен. Но этого я, разумеется, не делал, иначе я был бы безумцем, ибо тогда я едва ли осмелился бы закончить ее в течение всей моей жизни. Ибо с большим старанием я едва успеваю сделать за полгода одно лицо. В картине же почти сто лиц [147]147
  Это, конечно, преувеличение.


[Закрыть], не считая одежд, пейзажа и других имеющихся в ней вещей. К тому же неслыханно делать нечто подобное для алтаря. Кто все это увидит? Но я полагаю, что я написал Вам так: я выполню картину с большим или с особым старанием в зависимости от срока, который Вы мне дадите. И я считаю Вас человеком, который, если бы даже я и дал подобное обещание, сам не стал бы настаивать на его исполнении, узнав, что это принесет мне убыток. Но поступайте, как Вам угодно, я же сдержу свое обещание. Ибо я желал бы быть безупречным по отношению к каждому, насколько это в моих силах. Но если бы я Вам не обещал, я знал бы, как мне поступить. Я счел себя обязанным ответить Вам, чтобы Вы не думали, что я не читал Вашего письма. Но я надеюсь, что когда картина будет готова и Вы увидите ее, дело пойдет лучше. Поэтому имейте терпение. Ибо дни коротки, и потому, как Вы знаете, дело не может двигаться быстро. Работы же много, и я не хочу ее сокращать, ибо я надеюсь на обещание, данное Вами моему шурину во Франкфурте[148]148
  По-видимому, Геллер обещал заплатить требуемую сумму, если картина ему понравится.


[Закрыть]. Также не ищите покупателя для моего изображения Марии, ибо бреславльский епископ[149]149
  Бреславльский епископ Иоганн Турцо.


[Закрыть] дал мне за него 72 гульдена, и я его продал. Вверяю себя Вам. Писано в Нюрнберге в 1508 году в субботу после дня Всех Святых [4 ноября].

Альбрехт Дюрер

Три беседующих крестьянина. 1497

Мужчина в латах верхом. 1498

V

[Нюрнберг, 21 марта 1509 года]

Любезный господин Якоб Геллер. Прочитал внимательно Ваше письмо. Да будет Вам известно, что с Пасхи я все время усердно пишу Вашу картину, но не надеюсь закончить ее до Троицы. Ибо я положил много трудов на одну эту вещь[150]150
  В тексте: «auf ein einig ding». Иногда эта фраза интерпретируется иначе: «на каждую деталь этой картины».


[Закрыть]. Я не стану Вам об этом много писать, но я надеюсь, Вы сами увидите, сколько трудов я на нее положил[151]151
  О чрезвычайной тщательности подготовительной работы к этому алтарю свидетельствуют многочисленные штудии, сохранившиеся в различных собраниях.


[Закрыть]. Не беспокойтесь также насчет красок, ибо я израсходовал на нее красок более чем на 24 гульдена. И если уж они не хороши, я полагаю, Вы нигде не найдете лучших. И я трачу на это много усилий и времени, хотя это мне и невыгодно и задерживает меня. Вы должны мне также поверить, что, говоря по совести, я не стал бы делать второй такой картины менее чем за 400 гульденов, ибо, если даже я получу от Вас столько, сколько я просил, я больше израсходую и проживу за такое долгое время. Можете судить, как выгодно идут мои дела. Но все эти затруднения не помешают мне довести до конца это дело себе и Вам во славу, дабы картину могли увидать многие живописцы, которые, может быть, объяснят Вам, хороша она или плоха. Поэтому имейте терпение еще короткое время, ибо картина в нижней части совсем готова, только еще не покрыта лаком, наверху же надо доделать еще несколько ангелочков. И я очень надеюсь, что она Вам понравится. Я допускаю также, что она может не понравиться иным ценителям искусства, которые предпочли бы какую-нибудь мужицкую картину[152]152
  В тексте: «Baurntafel». Ланге и Фузе толкуют это выражение как «алтарная картина для деревенской церкви» (см.: Lange – Fuhse, стр. 54). Однако нам кажется более правильным перевести здесь «мужицкая картина», по аналогии с употреблением Дюрером слова «bäurisch» в значении «мужицкий», т. е. грубый, в трактате о пропорциях.


[Закрыть]. Об этом я не печалюсь, я жду похвал только от людей понимающих. И если Мартин Гесс[153]153
  Мартин Гесс – франкфуртский живописец.


[Закрыть] будет хвалить ее Вам, Вы этому вполне можете верить. Вы можете также расспросить некоторых друзей, которые ее видели, они скажут Вам правду, как она выглядит. Если же, когда Вы увидите ее, она Вам не понравится, я оставлю картину себе. Ибо меня очень просили, чтобы я продал эту картину, а для Вас написал другую. Но я далек от этого и намерен честно сдержать данное Вам обещание. Также и Вас я считаю честным человеком и надеюсь на Ваше письмо, не сомневаюсь также, что Вам понравится мое усердие. Итак, готов служить Вам, чем могу. Писано в Нюрнберге в 1509 году в среду после второго воскресенья Великого поста [21 марта].

Альбрехт Дюрер

«Cреди художников немецкого Возрождения Альбрехт Дюрер выделяется не только силой своего дарования, но и широтой интересов и разносторонностью знаний. Глава прогрессивного направления в немецком искусстве XVI века, реалист, в творчестве которого решительно торжествует верность разуму и натуре, он первым среди художников северных стран Европы обратился к освоению научных основ искусства. Жажда знаний, стремление к широкому образованию – характернейшая черта Дюрера. Живописец и гравер, он пробовал свои силы и в архитектуре, занимался теорией фортификации, изучал математику, интересовался различными областями естественных наук. он не был чужд и гуманитарных знаний – был знаком с латынью, читал древних авторов, даже сочинял стихи… Дюрер воплотил новый тип художника-ученого, уже привычный в Италии, но еще неизвестный на его родине».

Цецилия Нессельштраус

VI

[Нюрнберг, 10 июля 1509 года]

Любезный господин Якоб Геллер. Из Вашего письма Гансу Имгофу я узнал о Вашем неудовольствии из-за того, что я до сих пор не прислал Вам картину. Я очень огорчен этим, ибо пишу Вам истинную правду, что я все время усердно работал над этой картиной и никакой другой работы в руках не держал. И, может быть, я давно бы ее закончил, если бы захотел с ней спешить. Но я надеялся таковым усердием доставить Вам удовольствие, а себе – славу. Если же получилось иначе, то я очень сожалею об этом. И так как Вы пишете дальше, что если бы Вы не заказали мне раньше картину, Вы никогда бы этого не сделали, а также, что я могу оставить картину себе, то на это я Вам отвечу: даже если бы я должен был потерпеть убыток на этой картине, я пошел бы на это, чтобы сохранить Вашу дружбу. И если Вы раскаиваетесь в сделанном и предлагаете мне оставить картину у себя, то я согласен и сделаю это охотно. Ибо я могу выручить за нее на 100 гульденов больше, чем дали бы мне за нее Вы. Но впредь я не взял бы и 400 гульденов, чтобы написать еще одну такую же. И я тотчас же готов был вернуть 100 гульденов, которые я получил раньше от Ганса Имгофа, но он не захотел взять их без Вашего согласия. Так что Вы можете поручить ему или кому Вам будет угодно принять 100 гульденов, и я их тотчас же уплачу. Вы не должны иметь из-за этой картины никакого убытка или огорчения. Ваше доброе расположение мне гораздо дороже, чем картина. Остаюсь всегда, если Вам угодно, Вашим добровольным слугой.

Писано в Нюрнберге во вторник [перед] днем св. Маргариты [10 июля] 1509 года.

Альбрехт Дюрер

VII

[Нюрнберг, 24 июля 1509 года]

Любезный господин Якоб Геллер. Ваше письмо, адресованное мне, прочитал. И так как Вы пишете, что не имели намерения отказываться от картины, то я на это скажу, что я не могу знать Ваших намерений. Но когда Вы пишете, что, если бы Вы не заказали картину, Вы бы этого больше не сделали и что я могу оставить ее у себя так долго, как захочу, я не могу понять это иначе, как выражение вашего сожаления об этом деле, на что я Вам и ответил в моем последнем письме. Но по просьбе Ганса Имгофа и принимая во внимание, что Вы заказали мне эту картину, а также потому, что мне было бы приятнее, чтобы она стояла во Франкфурте, чем где бы то ни было в другом месте[154]154
  Дюрер особенно заботился об упрочении своей славы во Франкфурте, где в дни ярмарок собиралось много приезжих и где он часто продавал свои работы.


[Закрыть], я согласен послать ее Вам на 100 гульденов дешевле, чем я мог бы получить за нее. Ибо хотя сначала Вы и заказали мне ее за 130 гульденов, Вы помните, о чем я Вам после того писал и Вы мне. И я почти хотел бы, чтобы я написал ее такою, как Вы мне заказали. Она была бы готова в полгода. Но принимая во внимание, что Вы меня обнадежили, а также желая Вам услужить, я работал над нею около года и израсходовал на нее на 25 гульденов ультрамарина. И могу сказать Вам истинную правду, что при том, что Вы мне даете за эту картину, я должен еще потерять на ней свое. Выручать один и тратить три – так я долго не выдержу. Но поскольку я теперь знаю, что вы не хотите такого моего разорения, то, хотя я могу выручить за нее по меньшей мере на 100 гульденов больше, чем от Вас, я готов выслать Вам ее без промедления. И если она Вам понравится и Вы захотите принять ее с благодарностью, Вы увидите, что она стоит 200 гульденов, которые я за нее прошу, и даже больше. Если же, когда Вы ее увидите, это мое предложение покажется Вам неприемлемым или неподходящим, то доставьте мне эту картину обратно из Франкфурта. Как сказано выше, я знаю людей, которые дадут мне по меньшей мере на 100 гульденов больше; но я надеюсь, что когда Вы ее получите, Вы с благодарностью примете это мое предложение. Теперь я тщательно ее запакую. Вы же тем временем можете сообщить Ваше решение Гансу Имгофу, и как только он мне его от Вашего имени передаст, я тотчас же вручу ему картину. И если бы я не имел намерения оказать Вам услугу в знак благодарности, я мог бы извлечь из нее гораздо большую выгоду. Но Ваша дружба дороже мне, чем такие малые деньги. Надеюсь все же, что Вы не захотите, чтобы я понес еще больший убыток, ибо Вы меньше, чем я, нуждаетесь в деньгах и посредством их властвуете и повелеваете[155]155
  В тексте: «Hoff aber, Ihr sollt über das meines grossen Schaden nit begehren, da Ihr des [Geldes] minder dann ich notdurftig seit, damit schafft und gebiett». Мы даем это место в интерпретации Ланге и Фузе (см.: Lange – Fuhse, с. 56).


[Закрыть]. Писано в Нюрнберге во вторник перед днем св. Якова [24 июля 1509 года].

Альбрехт Дюрер

Волынщик. 1514

«Я желал бы, чтобы Дюрер сделал мой портрет. Кто не мечтает о портрете работы столь великого художника? Но как это осуществить? Он начал в Брюсселе рисовать меня углем, но, вероятно, я уже давно изгладился из его памяти. Если он может сделать что-нибудь по памяти и с помощью медали[156]156
  Речь идет о серебряной медали (1519) с портретом Эразма работы антверпенского художника Квентина Массейса. Посылая эту медаль Пиркгеймеру в 1523 году, Эразм писал, что он недоволен ею и хотел бы заказать другую. По-видимому, он имел в виду Дюрера, однако Дюрер уклонился от этой работы, и Пиркгеймер заказал для Эразма медаль в Базеле.


[Закрыть], тогда пусть он сделает для меня то же, что он сделал для тебя, которого он изобразил немного слишком толстым».

Эразм Роттердамский. Из переписки с Пиркгеймером по поводу заказанного им Дюреру гравированного портрета (1523–1526)[157]157
  История этой переписки такова. Известно, что во время нидерландского путешествия Дюрер несколько раз встречался с Эразмом и рисовал его, видимо, намереваясь сделать впоследствии его портрет. Но дальше предварительных рисунков дело не пошло. Возможно, что Дюрер охладел к этому портрету в связи с тем, что он разочаровался в Эразме после того, как выяснилась позиция, занятая последним в отношении Реформации, и не оправдались возлагавшиеся на него наде– жды. Эразм, однако, не оставил мысли получить свой портрет работы Дюрера. В 1523–1525 годах в письмах к Пиркгеймеру он постоянно передает привет художнику и напоминает о портрете. Сделанный Дюрером в 1524 году гравированный на меди портрет Пиркгеймера навел Эразма на мысль просить Дюрера сделать нечто подобное и для него. Дюрер взялся за это с видимой неохотой. Он долго откладывал исполнение работы и лишь в 1526 году, после многократных просьб, сделал гравированный на меди портрет Эразма. Портрет не очень удался Дюреру, в нем меньше сходства, чем в большинсте аналогичных его работ. Эразм остался им недоволен.


[Закрыть]

Дезидерий Эразм Роттердамский. 1526

VIII

[Нюрнберг, 26 августа 1509 года]

Прежде всего, любезный господин Якоб Геллер, готов служить Вам. В ответ на Ваше последнее письмо посылаю Вам картину, хорошо упакованную и снабженную всем необходимым. Я препоручил ее Гансу Имгофу, который заплатил мне еще 100 гульденов. И поверьте мне, что, по совести, я еще теряю на этом свои собственные деньги, не говоря уже о потерянном времени. Также мне хотели дать за нее здесь, в Нюрнберге, 300 гульденов. Эти 100 гульденов мне бы тоже хорошо пригодились, если бы я не послал ее Вам, чтобы доставить Вам удовольствие и оказать услугу. Ибо сохранить Вашу дружбу для меня дороже, чем 100 гульденов. Мне приятнее также, чтобы эта картина была во Франкфурте, чем в любом другом месте во всей Германии. И если Вы думаете, что я поступил несправедливо, не оставив оплату на Ваше усмотрение, то это произошло от того, что Вы написали Гансу Имгофу, что я могу оставить картину у себя так долго, как я захочу. Иначе я бы охотно предоставил это Вам, даже если бы я потерпел на этом еще больший убыток. Ибо я надеюсь, что если бы я обещал Вам сделать что-нибудь за 10 гульденов, мне же самому это обошлось бы в 20 гульденов, Вы сами не захотели бы, чтобы я понес такой убыток. Так что я прошу Вас быть довольным, что я беру с Вас на 100 гульденов меньше, чем я мог бы за это получить. И скажу Вам, что картину даже хотели взять у меня силой. Ибо я написал ее с большим старанием, как Вы увидите. И она написана лучшими красками, какие я только мог достать. Она подмалевана и написана лучшим ультрамарином и прописана им пять или шесть раз. И когда она была уже готова, я еще дважды ее прописал, чтобы она сохранилась на долгие времена. Я знаю, что если Вы будете содержать ее в чистоте, она останется чистой и свежей пятьсот лет. Ибо она выполнена не так, как обычно делают. Поэтому велите содержать ее в чистоте, чтобы ее не трогали и не брызгали на нее святой водой. Я знаю, ее не будут порицать, разве что с целью досадить мне. И я убежден, она понравится Вам. Меня же никто не уговорит написать еще одну картину, над которой надо столько работать. Господин Иорг Таузи сам предложил мне сделать изображение Богоматери в пейзаже таких же пропорций и размера и столь же старательно, как эта картина. За это он хочет дать мне 400 гульденов. Но я ему наотрез отказал, ибо я должен был бы тогда стать нищим. Ибо заурядных картин я могу сделать за год целую кучу, так что никто не поверит, что один человек может все это сделать. На этом можно кое-что заработать, при старательной же работе не сдвинешься с места. Поэтому я буду держаться гравирования. И если бы я делал это до сих пор, я был бы сегодня на 1000 гульденов богаче. Знайте также, что я заказал за свой счет новую раму для средней части, она стоила мне более 6 гульденов. Старую же я снял, ибо столяр сделал ее грубо. Но я ее не скрепил, так как Вы этого не хотели. И было бы очень хорошо, если бы Вы велели скрепить раму винтами, чтобы картина не потрескалась. И при установке придайте ей наклон на два или три пальца, чтобы она не отсвечивала. И если я через год или два или три приеду к Вам, надо будет снять картину, чтобы проверить, вполне ли она просохла. Тогда я покрою ее снова особым лаком, какого теперь никто больше не умеет делать, тогда она простоит еще на сто лет дольше. Но не давайте никому другому покрывать ее лаком, ибо все прочие лаки желтые и Вам испортят картину. Мне самому было бы жалко, если бы была испорчена вещь, над которой я работал более года. И когда ее будут распаковывать, будьте при этом сами, чтобы ее не повредили. Обходитесь с нею бережно, ибо Вы сами услышите от Ваших и чужих живописцев, как она сделана. И кланяйтесь от меня Вашему живописцу Мартину Гессу. Моя жена напоминает Вам о подарке, который остался за Вами[158]158
  В тексте: «Trinkgeld» – буквально «чаевые», здесь – «подарок». Подобные подарки членам семьи, помощникам или слугам в виде денег или какой-либо вещи были в то время в обычае.


[Закрыть]. Но я ничего от Вас больше не требую. Настоящим вверяю себя Вам. Читайте по смыслу, я торопился. Писано в Нюрнберге в воскресенье после дня св. Варфоломея [26 августа] 1509 года.

Альбрехт Дюрер

«Среди многих редкостных вещей, находившихся в его доме, был и написанный на тонком полотне с натуры портрет Альбрехта Дюрера, написанный самим Альбрехтом и посланный им в дар Рафаэлю Урбинскому, о чем говорилось в другом месте. Портрет этот был вещью редкостной, ибо написан был с большой тщательностью гуашью, как акварелью, и Альбрехт закончил его, не пользуясь белилами, которые ему заменял белый цвет полотна, тончайшие нити которого так хорошо передавали волосы бороды, что ничего подобного не то что сделать, но и вообразить себе невозможно. портретом этим, просвечивающим с обеих сторон, Джулио очень дорожил, и он мне его показывал как чудо, когда при его жизни я ездил по своим делам в Мантую».

Джорджо Вазари. из жизнеописания Джулио Романо («Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих»)

IX

[Нюрнберг 12 октября 1509 года]

Любезный господин Якоб Геллер. С радостью узнал, что моя картина Вам понравилась, так что мои труды не пропали даром. Рад также, что Вы довольны ценой, и это справедливо, ибо я мог иметь за нее на 100 гульденов больше, чем Вы мне дали. Но я не захотел этого и предпочел оставить ее Вам. Ибо я надеюсь таким образом сохранить в Вашем лице друга там внизу, в Ваших местах. Моя жена благодарит Вас. То, что Вы подарили ей в знак внимания, она будет носить на память о Вас. Также мой младший брат благодарит Вас за два гульдена, которые Вы ему подарили[159]159
  Вероятно, Ганс Дюрер помогал брату в работе над алтарем. Считают, что ему принадлежит роспись крыльев.


[Закрыть]. И сам я тоже благодарю Вас за оказанную честь. Так как Вы спрашиваете меня, как украсить картину, я посылаю здесь свой рисунок, как бы я это сделал, если бы она была моей. Но Вы можете сделать это, как Вам угодно. Желаю всего лучшего. Писано в 1509 году в пятницу перед днем св. Галла [12 октября].

Альбрехт Дюрер

Жительница Нюремберга, этюд костюма. 1500