Текст книги "Все до последнего страхи"

Глава 17

Когда киношники покинули ее кабинет, Келлер отдала листик на анализ, чтобы потом прогнать его результаты через систему. Затем опять вывела на экран файл о семье Пайн. Неужели сцена преступления действительно была постановкой? Если да, то кто мог желать им смерти? Или все же произошел несчастный случай и Эван Пайн, решив убить себя, нечаянно прихватил на тот свет всю свою семью? Если нет, то тогда это кто-то посторонний. Третья сторона, обставившая произошедшее как трагический инцидент. Только вот кому и зачем это могло понадобиться? Может, здесь есть какая-то связь с отмыванием денег Marconi? Если же это был наемный убийца, как полагал следователь Адлеров, то как он мог все так дотошно вычистить и не оставить образец ДНК? И откуда вообще взялась кровь? Может, Эван вступил с убийцей в схватку и ранил его?

Нет, надо остановиться или хотя бы притормозить. В отличие от Адлеров, она не снимала кино. И факты в ее случае требовали неторопливого, методичного, объективного подхода. Сначала она получит результаты тестов ДНК, потом отдаст на вскрытие тела и проведет все нужные допросы. А до тех пор нужно работать с документами и цифровыми данными.

Келлер бездумно листала страницы до тех пор, пока ей в глаза не бросилась одна деталь. За два дня до отъезда семьи в Мексику Мэгги заблокировала в социальных сетях все странички, посвященные Дэнни Пайну. Вскоре Келлер нашла причину этого: на девушку устроили настоящую травлю. В два часа ночи на нее обрушили целый поток оскорбительных и злых сообщений. Подростки способны на подлость гораздо больше других. Только вот что вызвало это? Келлер просмотрела посты на страничке «Свободу Дэнни Пайну» на Фейсбуке. Последним был размещен видеоролик, который Мэгги назвала «наводкой».

Келлер уже собралась было его посмотреть, но тут на столе зазвонил телефон. Взглянув на дисплей старого стационарного аппарата, она увидела имя начальника – Стэн Уэбб.

– Специальный агент Келлер, – официальным тоном произнесла она.

Стэн был человеком деловым, поэтому при общении с ним она старалась не выходить за рамки служебных отношений.

– Вам предстоит отправиться со мной в Вашингтон, – заявил он без прелюдий.

Поскольку до этого Стэн никогда не просил ее сопровождать его в штаб-квартиру, просьба выглядела необычно.

– Разумеется. Когда вы…

– Прямо сейчас, – его тон давал ясно понять, что у него нет ни малейшего желания куда-либо ехать.

– Сегодня? – Келлер почувствовала, как ее внутренности рухнули куда-то вниз. Когда тебя вместе с начальством вызывают в Вашингтон, хорошего не жди. К тому же ей опять не удастся провести время с Бобом и близнецами. – Все в порядке?

– Сама знаешь, как это у них бывает. Они в упор не видят местные отделения до тех пор, пока к ним не заявится репортер с вопросами об одном из наших дел.

– Это касается семьи Пайн?

– Похоже, да. Я убью Фишера за то, что он нас в это втянул.

Фишер – вашингтонский босс Стэна. Политикан, приглядывавший за отделениями ФБР на восточном побережье, стараниями которого они ввязались в это дело.

– Будь готова проинформировать заместителя директора о ходе расследования. А заодно и о подвижках в деле Marconi.

– Разумеется. Когда нам нужно выезжать?

– Десять минут назад. Полетим на самолете. Вылет в четырнадцать часов.

О времени Стэн неизменно говорил языком военных, который Келлер приходилось мысленно переводить в обычный формат: два часа дня.

Она бросила взгляд на часы. Чтобы привести все в порядок, у нее оставался всего час. Съездить домой за это время она не успеет, однако Келлер держала в офисе дорожную сумку. Время от времени она отправлялась в командировки, но специальным бортом ФБР пользовалась впервые. Кто-то наверху явно воспринял историю с семьей Пайн всерьез.

И это еще не зная, что их могли убить.

Почти в два часа Келлер поднялась по узкому трапу «Гольфстрима». Ей было стыдно, что она волновалась из-за первого в жизни полета на частном самолете. Работа в ФБР мало напоминала то, что показывали в телесериалах типа «Мыслить как преступник» или «C.S.I.: Место преступления», где агенты носились по всему миру на реактивных самолетах, отлавливая серийных убийц. В отделе финансовых преступлений ей больше приходилось торчать за столом в роли этакой офисной крысы, анализировать документы, писать рапорты и время от времени встречаться с представителями фирм, чтобы вырвать из их загребущих лап очередную банковскую выписку. Келлер оглядела салон. Ее ожиданий он не оправдал, хотя лететь на частном самолете было гораздо лучше, чем коммерческим рейсом – ни тебе очередей, ни жуткого ада, в который превращается полет, когда достается кресло посередине. Здесь у нее был собственный рабочий стол и отдельное кресло, но назвать обстановку гламурной можно было с большой натяжкой. По виду самолет больше напоминал обветшалый автобус компании «Грейхаунд»: потертый пластик и давно устаревший декор. Стюардессой была дородная женщина в форме из полиэстера.

Стэн уселся в кресло на другой стороне салона, на комфортном расстоянии от нее – строгий костюм, аккуратный пробор на голове, очки без оправы. Не зная о его принадлежности к ФБР, мужчину можно было принять за руководителя какой-нибудь компании или немецкого банкира.

Друзьями их было назвать сложно. В представлении Келлер отношения между ними представляли собой нечто гораздо лучшее: начальник ценил результаты, а не личное общение. При этом он не присваивал себе чужие победы, не заводил любимчиков и не пытался контролировать каждый шаг подчиненных. Как человек прямолинейный, он всегда играл по-честному. Если кто-то косячил – не молчал. Но все точно знали, что он всегда поддержит. Единственным его грешком, если это, конечно, можно так назвать, был страх перед Фишером и офисом в Вашингтоне. Хотя нет, не столько страх, сколько инстинкт самосохранения. За время работы в ФБР Келлер насмотрелась на типов из Вашингтона, которые запросто могли столкнуть тебя под автобус, если это соответствовало их нуждам. А потом сесть за руль, переехать тебя да еще сдать назад, чтобы гарантированно довести дело до конца. Когда они тебя вызывали, было полезно демонстрировать этим политиканам уважение, которого они, по их убеждению, заслуживали.

Когда самолет оторвался от земли и круто взмыл вверх, постоянно подрагивая, Келлер вкратце пересказала Стэну все, что узнала о смерти Пайнов. Судя по всему, шумиха, поднявшаяся вокруг этого дела, его немало удивила.

– Вы разве не видели документальный фильм? – удивилась Келлер.

Он покачал головой. Оно и понятно. Она подозревала, что у начальника даже телевизора не было.

– Утром я прочел статью в Times, – ответил он. – Заместитель директора сказал, что президент проявил личный интерес, так как делом семейства Пайн одержима его дочь.

Келлер уставилась на босса, не понимая, шутит тот или нет. Он всегда шутил с каменным лицом.

– От парнишки новостей не было? – спросил начальник.

– Он написал, что сотрудник консульства, обещавший встретить его в аэропорту, так и не приехал, поэтому ему пришлось самостоятельно добираться до полицейского участка.

– Чертовы копы. Без тел нам не обойтись. Несчастный случай налицо, но, если в результате вскрытия выяснится обратное…

– У меня был всего один телефонный разговор с сотрудником консульства, которому поручили это дело. Он называл меня лапочкой и заверял, что я понятия не имею, как у них там все делается, и он обо всем позаботится. Я написала ему с требованием разобраться, что там, черт возьми, происходит.

– Бюрократы вонючие. – покачал головой Стэн. – Говорю как бюрократ по призванию. Будем надеяться, наш парень справится. А если местные станут ему препятствовать, я позвоню в посольство и узнаю, не смогут ли помочь наши люди в Мехико.

Час спустя Келлер уже ехала на заднем сиденье такси, тесно прижавшись к начальнику и глядя в окно. В отличие от хмурого Манхэттена, в Вашингтоне стоял прекрасный весенний день. Мраморные правительственные здания сияли на солнце, а памятник Вашингтону врезался в голубое небо.

Таксист ворчал, ругаясь на плотный трафик и объясняя им, что наступил самый пик цветения вишни.

– Никогда не понимал, почему из-за этих розовых цветочков все так сходят с ума, – ругался он, без конца сигналя, пока они на черепашьей скорости ползли по Двенадцатой стрит в центр города.

Келлер подумала о своей семье. Вскоре они сядут на поезд в Вашингтон. Близнецы обожали музеи, любили ходить по гравийным дорожкам вокруг Национальной аллеи, покупать мороженое и кататься на каруселях. Это, по большому счету, все, что Келлер знала или хотела знать о Вашингтоне.

Наконец они подъехали к зданию ФБР: массивному бетонному, лишенному любых украшений строению, знававшему лучшие дни. Разговоры о переезде ходили уже не первый год, однако на этом пути неизменно вставала политика (а что же еще?). Водитель высадил их на Девятой, и Келлер с ним расплатилась. Таковы были принятые в ФБР правила этикета: независимо от званий и должностей, за такси всегда платил младший агент. Она представила, как Стэн, фэбээровец до мозга костей, подвергал себя такому же унижению во время поездок с Фишером.

Пройдя целый ряд проверок документов, металлоискатели и прикладывание электронных карт, они оказались в приемной заместителя директора ДеМартини. Вскоре появился и он сам – мужчина с опухшим лицом. Вместо того чтобы пригласить Стэна и Келлер к себе, он лишь коротко кивнул:

– Идите за мной.

Им пришлось поднажать за ним. Заместитель директора был высокий, не ниже шести футов и двух дюймов[17]17
  6 футов и 2 дюйма – примерно 188 см.


[Закрыть], что в сочащейся тестостероном федеральной структуре было предпосылкой для взлета на самый верх.

– Через семь минут я должен в общих чертах рассказать директору о деле этой семьи. Что на данный момент нам известно?

Первым заговорил Стэн, предоставив рапорт, точно, как швейцарские часы.

– В эту поездку они отправились на весенние каникулы младших детей. Билеты забронировали в самый последний момент, буквально накануне отъезда. Умерли, по всей видимости, на третий день, в среду. Именно тогда были отключены их телефоны и прекратилась любая активность в социальных сетях. Через пару дней они пропустили обратный рейс. Нашла их горничная компании по управлению недвижимостью, когда пришла навести порядок перед приездом следующих гостей. Мексиканцы утверждают, что это несчастный случай.

– В электронном письме вы упоминали умышленное убийство.

– В эти детали вас посвятит агент Келлер.

Запыхавшись на ходу, она попыталась перевести дух. Подражая Стэну, отрапортовала в рубленой полицейской манере. Только факты, мэм.

– Первоначально нам сообщили, что смерть наступила в результате утечки газа. Но местные власти отказались с нами сотрудничать. У нас до сих пор нет тел, но, судя по фотографиям с места происшествия, могла иметь место постановка.

Де Мартини остановился и прищурился, ожидая дальнейших подробностей.

Келлер рассказала ему о визите Адлеров, описала снимки матери семейства с перевернутой вверх ногами книгой, о синяках на запястьях девушки и об окровавленных останках отца. О необыкновенно чистой обстановке дома. Но самое главное – о капельке крови.

– Но если так, то почему туда не отправились наши эксперты? Или, если уж на то пошло, почему у нас до сих пор нет тел? – спросил Де Мартини.

И хотя вопрос был чисто риторический, его тон недвусмысленно указывал – ему совсем не нравилось, когда агентам Федерального бюро расследований помогали посторонние, тем более киношники.

– Это все местные. С нашими агентами говорить отказались, а тела согласились отдать только после того, как за ними лично приедет ближайший родственник. Сегодня мы отправили туда сына Пайнов.

– А не могли как-то посодействовать наши люди из Госдепа?

– Не уверена, что они бы проявили рвение.

Стэн бросил на нее взгляд: это она, похоже, сказала зря.

– Черт бы их всех побрал, – выругался Де Мартини. Достал телефон, потыкал в него большим пальцем и произнес в микрофон: – Соедините меня с Брайаном Куком из Государственного департамента. Я знаю. Скажите, что это очень важно.

На несколько долгих мгновений он застыл в ожидании, затем продолжил:

– Б. К.? Как ты там, черт возьми?

С этими словами Де Мартини опять зашагал вперед, а за ним Стэн и Келлер.

– Послушай-ка, я подошлю к тебе пару своих агентов, которым надо кое в чем помочь. Сможешь уделить им немного времени? Да, в течение часа.

Он еще немного послушал, хохотнул над какой-то шуткой собеседника и сказал:

– Я твой должник. Давай как-нибудь в ближайшее время погоняем шары в «Чеви». Я попрошу Надин выкроить в моем графике время.

Де Мартини сунул телефон в карман и опять остановился, на этот раз перед дверью кабинета директора.

– Если не ошибаюсь, вы сказали, что отец семейства как-то связан с одним из наших текущих расследований?

– Да, он работал в Marconi, – объяснил Стэн, – но за пару недель до поездки в Мексику его уволили.

Де Мартини покачал головой с таким видом, будто не имел об этом ни малейшего представления.

– Мы держим Marconi на мушке уже два года. Отмывание денег и все в таком духе. Фирма является банком картеля Синалоа.

– И вы к ним до сих пор не нагрянули?

Келлер хотела было ответить, что прямой контакт с Marconi может свести на нет два года упорного труда, однако Стэн ее опередил.

– Завтра утром первым делом отправимся к ним.

– Держите меня в курсе. Администрация, – с горестным вздохом добавил он, – проявляет к этому делу чрезвычайный интерес. И я не хочу узнавать последние новости из Washington Post.

– Будет сделано, – заверил его Стэн.

– Кук из Госдепа обеспечит все, что вам потребуется в Мексике. Ступайте к нему в приемную на Си-стрит, а когда основательно встряхнете Marconi, не забудьте прислать мне рапорт.

Стэн и Келлер кивнули. Де Мартини развернулся и, не попрощавшись, толкнул дверь в кабинет директора.

– Две сотни миль ради шести минут, – сказала Келлер, глядя на Стэна.

– А тебе хотелось удостоиться более длительного приема?

Они зашли в лифт и спустились на первый этаж.

– Меня удивило его распоряжение о Marconi, – произнесла Келлер, – в том смысле, мы ни к чему не готовились, и это может поставить под угрозу существенную часть нашей работы. Если они поймут, что мы решили за них взяться, тут же бросятся уничтожать документы. И все может оказаться зря. У нас нет ни малейших доказательств, что гибель Пайнов так или иначе связана с Marconi или картелем.

Стэн посмотрел на Келлер и в своей привычной саркастичной манере ответил:

– Ты же не станешь разочаровывать дочь президента, правда?

Глава 18

МЭТТ ПАЙН

Мэтт подошел к столу дежурного в небольшом полицейском участке. Местечко обладало точно таким же шармом, что и тюрьма Дэнни на севере штата Нью-Йорк, и представлял собой такое же обветшалое одноэтажное строение с низкими потолками и убогим ковровым покрытием.

– Здравствуйте, – обратился он к сидевшей за стойкой женщине средних лет с очками на носу.

Та бросила на него взгляд.

– Я пришел к сеньору Гуттиэресу, – Мэтт заглянул в бумажку с фамилией следователя, полученную от агента Келлер.

Дежурная что-то быстро ответила на испанском. Он не понял ни слова, но по тону понял – она на него сердится.

– Меня зовут Мэтт Пайн, – произнес он медленно и громко, будто это могло как-то помочь. Показал дежурной паспорт, но лишь озадачил ее.

После чего достал из сумки газету, которую ему дала Келлер, положил ее на стол, ткнул пальцем в фотографию и сказал:

– Это моя семья.

Женщина посмотрела на газету, подняла глаза и уже внимательнее взглянула на него поверх очков, после чего опять затараторила на испанском.

Если б не трагизм ситуации, ее можно было бы назвать комичной. Ни дать ни взять сцена из «Трудностей перевода»[18]18
  «Трудности перевода» – американская мелодрама 2003 г. от режиссера Софии Копполы.


[Закрыть].

Мэтт произнес единственную фразу на испанском, которую вынес из старших классов школы.

– No hablo español[19]19
  Я не говорю по-испански.


[Закрыть].

Женщина умолкла и сердито вздохнула. Потом долго разглядывала парня, явно что-то обдумывая, и наконец ткнула пальцем в фамилию детектива на клочке бумаги в его руке. После показала пальцем на дверь.

– Ага, сеньор Гуттиэрес ушел… А когда он…

Но тут же осекся и показал на часы на стене за спиной женщины – старомодные, круглые, с белым циферблатом и черными цифрами, из тех, которые можно увидеть в начальных классах.

– В котором часу вернется сеньор Гуттиэрес? – Мэтт ткнул в фамилию детектива, а потом опять на часы.

До женщины дошло. Она встала и показала на цифру «9». Ага, получается, он будет в девять вечера. Хотя нет – она изобразила, будто укладывается спать, снова подошла к часам, показала на «9», обвела пальцем по кругу циферблат и опять ткнула в «9». Завтра утром. В девять.

Значит, уехать отсюда сегодня не получится. Мэтт подумал было поговорить с другим полицейским, но в участке, похоже, больше никого не осталось.

Солнце снаружи медленно катилось за горизонт. Мэтт зашагал к маячившей далеко впереди главной дороге. Миновал захудалую автомастерскую, круглосуточный магазин без единого окна и ресторанчик с куриным фаст-фудом, судя по нарисованному от руки петуху на вывеске. Чувствовал он себя как в некоторых районах Нью-Йорка – в безопасности, но все же начеку.

К нему подбежал грязный пес.

– Привет, приятель.

Мэтт рискнул почесать бродягу за ушами. У того спуталась шерсть, кое-где виднелись шрамы, но настроен тот был дружелюбно. При взгляде на его морду казалось, что он улыбается. Мэтт не удержался и тоже улыбнулся ему. Пес взвизгнул, словно пытался что-то сказать.

– Проголодался?

Бродяжка посмотрел на него. Мэтт расстегнул «молнию» сумки и вытащил пакет сухих крендельков, которыми кормили пассажиров в самолете. Пес заплясал, наворачивая вокруг него круги.

– Не самая здоровая еда, но да ладно, держи, – Мэтт вывалил на землю содержимое пакета. – Еще увидимся, Смайли.

Мэтт зашагал дальше к главной дороге, а пес побежал за ним в надежде перехватить что-нибудь еще. Автострада 307 представляла собой длинный ряд магазинов, баров, ресторанов и пунктов обмена валюты. На табуретках у входных дверей сидели продавцы, туристы кочевали от одного магазинчика к другому, покупая безделушки.

У Мэтта заурчало в животе. Как и Смайли, ему тоже хотелось есть. Он понял, что у него уже целые сутки во рту маковой росинки не было. Аппетит напрочь пропал. Есть, как и заниматься другими обыденными вещами, теперь казалось неважным. Но на одном отчаянии долго не проживешь. Увидев перед собой небольшой продовольственный магазин с баром, он решил чего-нибудь перекусить, а потом найти, где переночевать. Мэтт уселся за высокой барной стойкой и заказал у официантки, к счастью, говорившей по-английски, мексиканское пиво и два тако. В чужой монастырь…

Мэтт оглядел помещение. В дальнем углу обосновалась крикливая, вульгарная компания молодых женщин – живое воплощение понятия «гадкие американцы». Через пару столиков от них расположилась четверка туристов из Японии, которые тихо сидели в своих чистеньких поло, сложив руки. За барной стойкой вперемешку собрались отдыхающие и местные.

Интересно, почему его родители отправились именно в Тулум? Раньше о поездке в Мексику никто из них даже не заикался. В Интернете этот город описывался как потрясный и расположенный вдали от проторенных туристических маршрутов, обожаемый знаменитостями. Отец такие точно не любил. Возможно, кто-то из этих самых звезд – где бы они ни были, Мэтт пока уж точно ни одной не видел – предложил помощь по делу Дэнни. Это звучало гораздо правдоподобнее решения родителей ни с того ни с сего отправиться в небольшой весенний отпуск. Особенно если учесть, что мама была в Небраске. Бессмыслица какая-то.

Мэтт надеялся отыскать на туристических сайтах место для ночлега, но после нескольких попыток не нашел ни одного доступного варианта даже в дешевом мотеле. Можно попытать счастья прямо на месте, не исключено, что информация обновляется с опозданием. К тому же может отыскаться пара ночлежек, слишком убогих для Интернета. Он отправил агенту Келлер сообщение с просьбой посмотреть, не может ли его куда пристроить ФБР, хотя после того, как обещанный сотрудник консульства даже не удосужился встретить его в аэропорту, особых надежд он не питал. В худшем случае ему предстояло провести всю ночь на ногах. Ему не привыкать.

Когда Мэтт вывел на экран еще один сайт, к нему вдруг обратилась молодая девушка в джинсовых шортах и бикини.

– Привет, – поздоровалась она, глядя на него глазами лани, и плюхнулась на табурет напротив.

У нее были шелковистые волосы и высокие скулы.

– Привет, – с любопытством ответил он, поискал глазами группку отвратных американок, полагая, что она одна из них, но те уже ушли.

– Прошу прощения, ты не против, если я пару минут с тобой посижу? Видишь тех двух ребят за стойкой за моей спиной? Не хочу, чтобы они решили, будто я здесь одна.

Мэтт метнул в сторону бара быстрый взгляд и увидел двух суровых мужиков с татуировками, склонившихся над пивом.

– Обещаю, я не охотница на парней.

У нее были пухлые губы, а стоило ей улыбнуться, как все лицо будто озарялось светом.

– Да без проблем. Что, достали?

Девушка кивнула, накручивая на палец прядку волос.

– Обещаю: как только они уйдут, я сразу оставлю тебя в покое.

Мэтт не сказал этого вслух, но он был совсем не против компании. Сегодня выдался долгий, наполненный одиночеством день.

– Кстати, меня зовут Хэнк, – представилась она.

– Хэнк… – повторил он.

– Мой папа хотел мальчика, – привычно объяснила девушка, как будто ее то и дело спрашивают, откуда у нее такое необычное имя.

Говорила она с акцентом уроженки Среднего Запада, с характерной для сельской местности мелодичностью. Мэтту сразу вспомнился гнусавый говор Кейлы, когда они только познакомились и она еще не начала его скрывать.

Хэнк без всякого повода оглушительно захохотала, потом потянулась вперед, накрыла руку Мэтта своей ладонью:

– Прости, это на случай, если они за нами наблюдают.

Когда официантка принесла пиво и тако, Мэтт спросил, не взять ли чего Хэнк, но та заказала только стакан воды.

– Мне почему-то подумалось, ты не из тех, кто пьет воду… – заметил он.

– Я девчонка из Оклахомы, так что обойдусь.

– Так и думал! Средний Запад. Мы с тобой, можно сказать, земляки. Раньше я жил в Небраске.

– Так ты у нас «кукурузник»?[20]20
  «Кукурузниками» в шутку называют жителей штата Небраска.


[Закрыть] Тогда мне лучше было попытать счастья с теми двумя козлами, – с улыбкой произнесла она. – А где ты жил в Небраске?

– Мы давно оттуда уехали, к тому же ты все равно не слышала об этом городке.

– А где обосновался сейчас?

– В Нью-Йорке. Учусь в Нью-Йоркском университете. Но мой дом теперь недалеко от Чикаго.

Мэтт опустил взгляд на стол. Разве он может теперь называть Нейпервилл своим домом? Разве для него там что-то осталось? Подняв глаза, он увидел, как Хэнк внимательно его разглядывает.

– Я так понимаю, ты кого-то ждешь… – предположила она. – Друзей, да?

Мэтт покачал головой:

– Нет, я здесь совершенно один.

Она склонила голову набок, с любопытством посмотрела на него, однако ничего не спросила.

– А ты? Тоже приехала сюда одна? – Он опять скользнул взглядом по мужчинам за стойкой, которые ей досаждали.

Девушка нахмурилась и ответила:

– Меня пригласили сюда на девичник. Хотя и невесту, и ее подруг я терпеть не могу.

– Даже так?

Немалый же путь ей пришлось проделать сюда ради тех, кто ей не нравится.

– Это невеста моего брата, – объяснила девушка.

– Вот оно что.

– На что только не пойдешь ради близких, правда?

Мэтт почувствовал, как у него заныло в груди, и сделал глоток пива.

– Все ее подруги напились и дико меня бесили, – продолжала она, – поэтому, когда они направились в очередной бар, я намеренно от них отстала. Но что делать, если брат счастлив с ней?

– Эфемерная погоня за счастьем… – пробормотал Мэтт.

Бог свидетель, он и сам до некоторых пор к чему-то такому стремился. И еще недавно не знал, что такое депрессия или тоска. Несмотря на трения в семье, он никогда не сомневался, что родные его любят. У него были близкие друзья, окружившие его заботой, о которых он, в свою очередь, тоже заботился. Но в груди у Мэтта постоянно шевелилось ощущение пустоты, от которого он не мог избавиться с того самого момента, как для него начался новый отсчет времени.

– В университете я взял курс счастья, – сказал он.

Хэнк уставилась на него, широко распахнув глаза.

– Погоди-ка, ты хочешь сказать, в этом твоем колледже, который обходится дороже, чем дом в Аркоме, вас учат быть счастливыми?

Эти слова она произнесла с таким видом, будто была поражена до глубины души.

Мэтт улыбнулся, понимая, как это звучит:

– Курс назывался «Наука счастья». На нем мы не столько разбирали, как быть счастливыми, сколько изучали вопросы душевного благополучия и здоровья. Хотя нам действительно показали несколько упражнений, делающих человека счастливее.

– Ну да, одно из них заключается в том, чтобы иметь богатеньких родителей, – с улыбкой произнесла Хэнк.

– Да нет, счастливым человека делают не деньги, не статус и даже не невеста.

Она подалась вперед, желая узнать секрет.

– Все дело в доброте, – продолжал Мэтт, – исследования показали, что человек, совершая в день пять хороших поступков, чувствует себя счастливее. Только по какой-то причине их должно быть именно пять. А почему, я забыл.

Хэнк прищурила глаза.

– Так вот почему ты разрешил мне здесь присесть – чтобы выполнить дневную норму? – Она опять улыбнулась.

В этот момент подошла официантка и принесла воду. Мэтт посмотрел на Хэнк.

– Уверена, что не хочешь ничего заказать?

– А знаешь что… Почему бы и нет? Возьму-ка я «Маргариту».

– Тогда несите сразу две.