Текст книги "Передружба. Второй шанс"

Глава 14
Богдан

Мозг получает чудовищную дозу адреналина и включает аварийный режим самосохранения. В мыслях воет сирена и гремит механический голос: «Валим!» Хватаю Богдану за руку и тяну ее за барную стойку. Сгибаюсь пополам, Бо послушно повторяет за мной. Пока в зале неразбериха, мы можем успеть спрятаться в кладовых. Двигаюсь спиной к двери…

– А ну стоять!

– Так я и стою, – отвечает Захар и поднимает руки вверх.

– Вот и стой!

Богдана так сильно стискивает мою руку, что, вероятно, после того, как все закончится, я могу лишиться нескольких пальцев. Заха чуть опускает голову и легонько дергает подбородком. Это сигнал! Толкаю ногой дверь, открывая небольшой проход, пропускаю Бо вперед, а после практически выкатываюсь сам. Тихонько прикрываю за нами дверь и поворачиваюсь к Богдане, на лице которой застыл дикий ужас.

Некоторые люди боятся собак, кто-то пауков или высоты, а Бо боится полиции. Помню, как она бледнела на сценах фильмов с захватами террористов или допросами преступников. Я даже как-то спросил ее: «Почему ты ржешь над мерзкими зомбаками и монстрами, но так напрягаешься при виде копов?» Ответ, конечно, был «суперлогичным»: «Потому что монстры выдуманные, а полицейские нет». Думаю, этот страх связан с ее зашкаливающей правильностью. В мире Бо полиция приходит только к плохим людям, а она не хочет причислять себя к ним. Нас же всех пугают в детстве: «Будешь баловаться, придет дядя в форме и заберет тебя в тюрьму». Вот вам и рождение пунктика, который придется нести с собой всю жизнь.

– Кот, что происходит?

– Не знаю, – отвечаю шепотом и прислушиваюсь к происходящему в основном зале.

– Нас всех посадят?

– Нет, но лучше нам с тобой спрятаться. Выход отсюда только один, поэтому придется ждать, пока они не уйдут.

– А они уйдут?

– Должны.

Выпрямляюсь в полный рост и протягиваю руку, но Бо продолжает сидеть на корточках, искоса поглядывая на дверь.

– Может, лучше вернуться? Я же ничего такого не сделала… Или сделала? Мне нужен адвокат? Позвонить родителям?

– Успокойся, – хватаю ее за плечо и поднимаю на ноги. – Возможно, это обычная проверка. Было шумно, вот они и…

– Это не похоже на обычную проверку!

– Тише ты, – шикаю я и увожу ее в глубь темного узкого коридора.

Открываю одну из дверей и заглядываю в небольшую комнату, заставленную старой мебелью: пара круглых столов, стулья, сложенные башенкой, комод, кресло на колесиках и стеллаж с прозрачными полками вдоль левой стены. Будет где спрятаться в случае чего.

– Заходи, – киваю в сторону, отпуская руку Бо.

– А ты? – встревоженно спрашивает она и цепляется за мой джемпер, сжимая ткань в кулаке.

Вот и слетела броня. Передо мной снова маленькая девочка, которая хочет быть чистой и хорошей, и, на удивление, сейчас я не чувствую себя грязным и сломанным рядом с ней. Наоборот! Я знаю, что смогу ее защитить, и сделаю это любой ценой.

– А я за тобой, Бо, – произношу ласково.

Закрываю дверь, шумное частое дыхание Богданы отражается тихим шорохом от стен. Она опускает голову и бормочет сбивчиво:

– Что могло случиться? Зачем они пришли? Может, кого-то ищут? Кого?

Глаза привыкают к темноте. Бо с каждой секундой трясется все больше, нервно кусая губы. Если бы передо мной стояла любая другая, то я бы постебался над трусишкой, но с ней так поступить не могу, ведь знаю, что она не играет. Шагаю ближе и кладу ладони на ее подрагивающие плечи:

– Все будет хорошо, слышишь? Я обещаю.

– Что ты натворил, Кот? – шипит Богдана, резко поднимая голову.

– Я?

– Ну а кто еще? Ты ведь сейчас прячешься, значит…

– Думаешь, они пришли по мою душу?

Богдана сверлит меня грозным взглядом, поджав губы. Так вот кем я для нее остался? Хулиганом без тормозов и совести? Убираю руки с ее плеч и делаю шаг назад.

– Из-за тебя всем влетит!

– Тогда я пойду и сдамся, раз ты так хочешь… – опустошенно произношу я и хватаюсь за ручку двери.

Бо подскакивает ко мне и кладет ладонь поверх моей, сжимая пальцы до хруста:

– Нет!

– У тебя что, раздвоение личности? То ты меня выгоняешь, то не отпускаешь. Приносишь чай, потом игнорируешь. Я тебя не понимаю, Бо. Не понимаю, чего ты от меня хочешь!

– Тихо ты!

– Сама тихо!

Она отворачивается, убирая едва теплую ладонь с моей, и тяжело вздыхает:

– Что ты сделал, Кот? Насколько все серьезно?

– Я ничего не делал. Полиция здесь не из-за меня. Да, в прошлом была пара косяков, но там уже давно все порешали.

– В прошлом? Из-за Кирилла?

Отхожу к стене и упираюсь в нее лопатками, складывая руки на груди. Я не хочу говорить на эту тему, но если она единственная, на которую согласна говорить Бо, то так тому и быть:

– Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что ты была права? Что мне не стоило связываться с Киром и его бандой? Я не могу жалеть об этом, Бо. Я многому у них научился и многое понял. За опыт, конечно, пришлось заплатить, но он того стоил.

Богдана присаживается на край стола, что стоит рядом, и внимательно смотрит на меня:

– Как именно заплатить?

Похоже на допрос, не правда ли? Лисенок боится копов, но сама с легкостью вошла бы в их ряды. Напряженно сжимаю зубы, но после короткого выдоха через нос расслабляюсь. Хочет знать правду? Хорошо. Недомолвки в прошлый раз заставили нас расстаться, пора делать работу над ошибками.

– Это было уже после того, как я вернулся из армии. Мне нужна была работа, а небольшой бизнес Кира все еще качал, вот я и присоединился к нему снова. Все шло нормально, пока Кир не перешел дорогу не тому человеку, а если точнее, не спер мобильник у какого-то мужика, работающего в суде. Техника, которую мы ремонтировали, не вся была краденая, но попадалось разное. Я только чинил и перепрошивал. Поставками и продажей занимались Кирилл и еще пара пацанов.

Бо слушает молча. Ловит каждое слово и старается не показать никакой явной реакции, но я чувствую, как она злится.

– Нас прикрыли. Был суд, – продолжаю я, а по ощущениям сдираю с себя кожу, ведь сейчас Богдана закричит на весь мир, что была абсолютно права, а я идиот, который ее не послушал. – Кир всех сдал и потянул за собой. Он получил два года условно и штраф, я и остальные по году условки.

Лисенок молчит, покусывая нижнюю губу, и я молюсь, чтобы она не сорвалась.

– Ты общаешься с ним?

– Нет.

Бо медленно кивает несколько раз, глядя в темноту.

– Ты ведь этим занимался еще в школе?

– Да.

– Я не одобрила бы. Скорее всего сама бы вас сдала.

– Не сдала, но скандал точно устроила бы, – горько усмехаюсь я.

– А сейчас ты?..

– Нет. Сейчас все законно.

– А сразу так нельзя было?

– Бо, на словах всегда легко. Я ничего не знал об этом деле, о бизнесе, просто любил ковыряться в телефонах и компьютерах. У меня не было связей, денег, опыта. Я же тебе уже говорил, в школе учат русскому языку, но жить совсем не учат.

Разговор растворяется в тишине темной пыльной комнаты. Слова, которые должны были быть сказаны очень давно, прозвучали, но уже потеряли ценность.

– Сколько осталось до конца условного срока? – тихо спрашивает Бо.

– Несколько месяцев.

– Поэтому ты решил спрятаться?

– Я, конечно, должен вести себя примерно, но спрятался я не поэтому.

– Тогда почему?

– Действительно, – усмехаюсь я, – почему?

Богдана обнимает себя за плечи, глядя в сторону двери. Представляю, какой это для нее стресс. Она ведь всегда была максимально правильной, а теперь прячется в каморке от полиции с почти уголовником. Лучше ей не слышать эту шутку.

– Как думаешь, что там происходит?

– Не знаю. Наверное, ищут малолеток или что-то запрещенное.

– Но они ведь не найдут? – с надеждой спрашивает Бо.

– Вряд ли, правда, есть кое-что…

– Что?

– Клуб не зарегистрирован. Заметят деньги под баркой и могут предъявить Егору за незаконную деятельность.

Богдана округляет глаза.

– Я не знала…

– Не злись на него, Бо.

– Вот только не надо его защищать. У вас прикол какой-то все скрывать от своих девушек?

– Чтобы сохранить их спокойствие и уберечься от скандалов? Да! Иногда это единственный выход.

– Знаешь что?..

Топот пары тяжелых ботинок доносится из-за закрытой двери и становится все отчетливее. Сгребаю Богдану в охапку и влезаю в крошечный проем между стеной и торцом высокого стеллажа, который сразу приметил для укрытия. Сердце подпрыгивает к горлу, но через мгновение я забываю о полиции, неприятностях и вообще обо всем, потому что тяжелое горячее дыхание касается моей шеи. Мы так близко. Ладони Бо упираются мне в грудь, мягкие волосы щекочут подбородок. Вдыхаю сладкий запах мармеладных мишек и нагретых солнцем одуванчиков, сердце падает и разгоняется до предела. В моих руках сейчас девушка, которую я очень любил и, похоже, до сих пор… Открывается дверь, по стене бегает желтый круг света фонаря. Богдана, кажется, совсем перестает дышать, и я крепче сжимаю ее в объятиях. Я не дам ее в обиду. Никому. Даже себе.

Богдана

Зашкаливающее чувство страха ощущается липким холодным потом на лбу и спине. Еще немного – и у меня начнется истерика. Держаться помогает только мысль, что я не одна. Богдан прижимает меня к груди, и я крепко зажмуриваюсь, концентрируясь на тепле его тела. Кот был моим первым защитником, не считая отца. Именно он своим примером показал мне, что не нужно бояться монстров и чудовищ, но то, что происходит сейчас, более чем реально. В голове пляшут картинки возможного будущего, как меня отчитывают в универе перед деканом, а потом звонят родителям и говорят, что их дочь попала в полицию. Сердечный ритм доходит до критической отметки, и я задерживаю дыхание, чтобы не издать ни единого лишнего звука или шороха. Короткий глухой щелчок закрывающейся двери звучит приятнее музыки. Напряжение потихоньку отпускает, но не пропадает совсем. Опасность миновала, а надолго ли?

– Ушел?

– Вроде да, но пока лучше не шуметь. Он может проверять и другие комнаты.

Кот проводит ладонями по моей спине, шея покрывается мурашками, а воздуха становится катастрофически мало. Крепкие мышцы груди напряжены под моими ладонями. Одежда Богдана пропитана ароматом мужской туалетной воды, и этот пряный шоколадный запах кажется таким знакомым. Богдан вдруг опускает голову и касается носом моего виска.

– Что ты делаешь? – шепчу я.

– Тоже хочу тебя понюхать, – произносит он без тени стеснения.

– Я тебя не нюхала!

– Тише. Полицейский может вернуться.

Упоминание об опасности заставляет замереть и подчиниться, но уже через секунду подвох становится слишком очевидным, потому что Богдан снова глубоко вдыхает и, кажется, даже улыбается. Я этого не вижу, но чувствую. Напрягаю руки, чтобы создать между нами хоть немного расстояния.

– Отпусти меня.

– Ладно-ладно, не нервничай.

Кот убирает руки с моих плеч, и я поспешно выбираюсь из закутка. Неловкость и стыд превращают лицо в сковороду, на которой легко можно нажарить яиц для целой футбольной команды, а чувство вины беспощадно нокаутирует. У меня ведь есть парень, а я только что обнималась с Богданом! Как я это объясню?!

– Я не стану рассказывать Егору об этом.

– Не о чем рассказывать, – злобно шиплю я, глядя на Богдана.

– Конечно, – отвечает он, приподнимая уголок губ в хитрой усмешке.

– Слушай, Кот, – набираю в грудь побольше воздуха, – я не знаю, что ты там задумал, но лучше прекрати. У нас с Егором все отлично, и я не хочу, чтобы ты это испортил. Да, ты мне небезразличен, и мы можем нормально общаться, только давай держать дистанцию.

– А чего ты боишься, Лисенок? Что старые чувства снова…

– Нет! – вздрагиваю от резкости собственного ответа. – Я не боюсь, потому что точно знаю, этого не случится. Просто мне не хочется ранить Егора. Заставлять его волноваться или еще хуже – ревновать.

– Ревность – отличный мотиватор.

– Это не мои методы.

Кот дергает бровью, всем своим видом показывая, что не воспринимает мои слова всерьез.

– Тебя что-то смущает? – спрашиваю я раздраженно.

– Ну-у-у… Раз уж мы вспомнили про Кирилла…

Это грязный прием, но бьет он точно в цель.

– Если тебе интересно, то я не горжусь этим выкидоном.

– Это было глупо, но результат того стоил, верно?

– Даже не знаю, что тебе ответить, Кот. С одной стороны, мы и правда стали ближе благодаря той ситуации, а с другой… Что нам мешало сделать это раньше? Страхи? Комплексы? Мы сами виноваты, что, будучи лучшими друзьями – беру последнюю фразу в воздушные кавычки, – так и не научились по-настоящему открываться друг другу.

– Да, – серьезно кивает он, – ты абсолютно права.

Смотрим в глаза друг другу, и впервые за время с нашей новой встречи между нами нет неприязни или ментальной вражды. Это принятие. Честное принятие и осознание своих и общих ошибок, которые мы допустили. Выхожу из боевой позиции. Раунд окончен.

Забираюсь на стол, чтобы дать дрожащим ногам отдохнуть. Кот переворачивает стул, ставит его передо мной и усаживается задом наперед, положив руки поверх спинки.

– Бо, я клянусь, что не буду лезть в твои отношения с Егором, идет? И предлагаю тебе дружбу. Как ты на это смотришь?

– Ничего не получится.

– Ты ведь сама сказала, что волнуешься за меня, разве это не повод, чтобы дать нам шанс?

– Я баба в состоянии лайтовой истерики. Не задавай мне таких сложных вопросов.

– Уверен, ты справишься, – весело отвечает Кот.

Смотрю сквозь темноту в его глаза, и мне что-то уже невесело:

– Зачем тебе это?

– Потому что ты единственный мой настоящий друг.

– Это неправда.

– Мне лучше знать.

Медлю с ответом, пытаясь отыскать верный. Меня тянет к Коту, нечего отрицать. Душа и даже тело знают, что он не чужой. И я на самом деле волнуюсь за него, хоть иногда и готова дать по наглой кошачьей морде.

– Вспомни свою переписку с Глоссариусом, – подкидывает дров Богдан. – Признайся, тебе понравилось.

Вот сейчас именно тот момент, когда хочется его стукнуть.

– Я еще злюсь на тебя из-за этого. Ты меня обманул.

– Ты не оставила мне выбора, но я ведь признался. Сам.

– Молодец какой, – в возмущении трясу головой. – И что теперь, грамоту хочешь?

– Хочу положительный ответ.

– А других вариантов нет?

– Почему? Есть. Ты можешь сказать: «да», «конечно», «я согласна», «разумеется»…

– Все эти ответы – положительные, ты в курсе?

Богдан состраивает забавную рожицу:

– Тогда других вариантов нет.

– Я подумаю, Кот. Сейчас меня больше волнует, что происходит там, в зале, и долго ли нам еще здесь сидеть.

– Хорошо, я готов подождать.

Недолгое молчание прерывает тихий, ни к чему не обязывающий разговор, который спасает от дурных мыслей и быстро набирает обороты. Болтаем с Богданом о всякой чепухе, обходя неудобные темы стороной, и в какой-то момент я напрочь забываю о пропасти в два года. Звучат истории и приглушенный смех, паузы, в которых оживают воспоминания, и шутки, понятные только нам двоим.

Короткий сигнал о входящем сообщении звучит точно выстрел. Вытаскиваю из кармана телефон и снимаю блокировку.

– Это Ася. Спрашивает, где я, и пишет, что полиция уже ушла.

Быстро набираю ответ и спрыгиваю на пол:

– Идем?

Богдан совсем не торопится вставать с места, и я будто слышу его мысли: «А нам обязательно уходить?»

– Конечно, – наконец-то отвечает он, поднимаясь, – идем.

Выходим в зал, от атмосферы вечеринки и праздника не осталось и следа. Егор, Захар, Славик и Ася с Темой сидят за одним из столов, на лицах скорбь и печаль. Подхожу к ним, глядя на Егора, и обращаюсь в первую очередь к нему:

– Что случилось?

– Бо, где ты?.. – Он переводит взгляд в сторону и понимающе кивает: – Ясно.

– Нам удалось отсидеться в комнате с мебелью, – объясняет Кот. – Какого, хм, черта это было? Что им нужно?

– Кто-то из обиженных гостей настучал, что здесь не просто частные вечеринки, – хлестко произносит Егор. – Кот, ты ни с кем сегодня не цеплялся?

Вспоминаю девиц, которых я отшила, и уже собираюсь признаться, но Богдан летит вперед меня:

– Ничего такого, со всеми был вежлив. Есть восемнадцать и паспорт – проходи, нет – гуляй. Так чем все закончилось?

Егор молча опускает голову, и вместо него в разговор вступает Захар:

– Чем-чем? А ты как думаешь? Пришлось отсыпать им столько, сколько было, а на слишком веселых присутствующих написали протоколы и забрали в участок. Полицаи план на неделю вперед выполнили. А еще они нас запомнили и обещали присматривать.

Шагаю ближе к Егору и кладу руку ему на плечо:

– Мне так жаль.

– Бо, езжай домой с друзьями, – говорит он и небрежно снимает мою ладонь, быстро разжимая пальцы.

Непонимающе хлопаю глазами. Тема встает из-за стола, глядя на меня:

– Поехали!

Бросаю растерянный взгляд на Кота и получаю одобряющий кивок. Значит, мне и правда лучше уйти?

– Ладно… Всем пока, – медленно произношу я и иду к выходу.

В машине такси царит удушающее молчание, слышен только шум дороги и сухой кашель водителя. Смотрю в окно, ночной город совсем не кажется таинственным или красивым. Моя романтичная натура обиженно забивается в дальний уголок души, уступая место недовольной бабуле, которая хочет борщ, вязаные носки и спать. Официально заявляю, ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое февраля – худшая за последние пару лет! И даже удивительно, что роль Богдана на похоронах моего настроения не отрицательная, а положительная. Наш разговор остается единственным лучиком света за весь вечер. Кот, как и прежде, хорошо меня чувствует и понимает. Это не изменилось, несмотря на все, что мы пережили, и сколько воды утекло.

Автомобиль останавливается рядом с общежитием, коротко прощаюсь с Темой и покидаю машину.

– Бо, погоди! – окликает он меня.

Оборачиваюсь, стараясь показать одним взглядом, что не хочу говорить о произошедшем, но кого это волнует. Тема коротко целует Асю и легонько подталкивает ее вперед. Она посылает мне робкую улыбку и быстрым шагом направляется к крыльцу.

– Ну что?! – спрашиваю я, всплескивая руками.

– Хотел узнать, как ты?

– Прекрасно, разве не видно?!

– Злишься на Егора?

– Еще один глупый вопрос, Фролов. Тебе пора отдохнуть, теряешь хватку.

– Вот только на мне не нужно срываться, Лисецкая. Лично я тебе ничего плохого не сделал.

Стыдливо опускаю взгляд и произношу на выдохе:

– Прости, Тем. Я не в духе.

– Ничего, – ласково говорит он, шагая ближе. – Я все понимаю, Бо. Честно. Окончание вечера было…

– Ужасным? Отвратительным? Идиотским? Выбирай любое. Все подходит.

– Слушай, я не хочу никого выгораживать, но все-таки кое о чем сказать должен.

– О чем?

– Егор, конечно, сжестил, но попробуй войти в его положение. Ему пришлось хуже всех, это его клуб и его деньги. Он наверняка винит себя сейчас за то, что другие пострадали, да и его репутация тоже. Думаю, он повел себя так с тобой, потому что не хотел показывать слабость.

– Ты его выгораживаешь, – подмечаю я.

– Я пытаюсь тебе объяснить, чтобы ты не изводила себя глупыми мыслями. Не принимай его реакцию лично на свой счет, хорошо? Он успокоится, и вы нормально поговорите.

– Угу…

– Ты меня услышала?

– Услышала! Иногда мне кажется, что скоро придется приплачивать тебе за сеансы психотерапии.

– У тебя нет столько денег, – усмехается Тема. – Сеанс окончен, теперь дуй в общагу.

– А у вас с Асей все в порядке? Эти громилы вас не тронули?

– Нам тоже удалось спрятаться. В туалете есть маленькая комната для швабр. Было тесновато, но…

– Без подробностей, пожалуйста! – Я морщу нос.

– Не строй из себя монашку, Бо. Сама ведь больше часа сидела в темноте с Котом. Он к тебе не приставал? Сейчас еще не март, но уже близко.

Горячее дыхание срывается с губ, кожа на шее печет, словно ее касаются руки из густой лавы.

– Не неси ерунду, Тем. Между нами ничего нет и не будет.

– Я спрашивал не об этом, – серьезно произносит он.

– Нет. Конечно, нет, – качаю головой, шагая назад. – Я пошла, холодно на улице. Спокойной ночи и спасибо, что проводил.

– Спокойной… – задумчиво отвечает Тема.

Когда я вхожу в комнату, Ася уже сидит в халате на своей кровати и старательно стирает макияж ватным диском. Стягиваю куртку с плеч и снимаю обувь. Подхожу к подруге и сажусь рядом, протягивая руку. Ася передает мне бутылочку с косметическим молочком и упаковку ватных дисков. Сохраняем уютное молчание до тех пор, пока обе не превращаемся в настоящих себя.

– Как ты? – устало спрашивает Ася.

– Бывало и лучше. А ты?

– Бывало и хуже, – хихикает подруга.

Слабо улыбаюсь ей в ответ и выбрасываю остатки красоты, размазанной по ватке, в мусорное ведро.

– И-и-и? – весело тянет Ася. – Час в замкнутом пространстве с бывшим, да, Бо? У меня только два варианта: вы либо должны были лупить друг друга, либо сосаться до звезд в глазах. И, судя по тому, что вышли вы без синяков и с целыми носами…

– Остановись, Шерлок, Ватсона сейчас стошнит.

– А если серьезно?

– Если серьезно, то мы вроде как помирились.

– Ого! – Ася так широко распахивает глаза, что мне хочется протянуть ладонь на случай, если они вдруг выпадут.

– Мне тоже верится с трудом.

– И что теперь? Как же Егор?

– А с Егором вроде как поссорились, но это не значит, что я возвращаюсь к Коту! Мы друзья. Не больше.

– Чувствую, намечается очередная драма.

– Почему?

– Я бы, например, не хотела, чтобы Тема дружил с Ларисой.

– Это совсем другое. В первую очередь мы с Богданом были друзьями, а потом уже все остальное.

– Бо, я не прошу тебя оправдываться передо мной. Я всегда буду на твоей стороне, даже если ты решишь завести гарем, но приготовься к тому, что Егору это вряд ли понравится.

– Мне тоже много чего не нравится!

Приглушенно жужжит телефон. Вытаскиваю его из кармана куртки, висящей на стуле, и сажусь на свою кровать, читая сообщение.

Егор: «Прости».

– Кто там? – спрашивает Ася.

Смотрю на экран, и сердце слабо сжимается, прежде чем вернуться к обычному ритму.

– Егор.

– Ответишь ему?

Задумываюсь на несколько мгновений. Тема прав, как и всегда. Вряд ли Егор обрадовался случившемуся, но было бы неплохо, перед тем как раскручивать нелегальный бизнес, включить мозг и подумать о последствиях. С одной стороны, мне его жаль, а с другой – сам виноват! И почему почти все парни пытаются прыгнуть выше головы? А лечить потом эти разбитые головы приходится их девушкам. И где справедливость?

Богдана: «Проехали. Ты сам как?»

Егор: «Нормально».

Богдана: «Ложись отдыхать и выспись хорошенько, а завтра уже решишь, что с этим делать».

Егор: «Ответь мне на один вопрос».

Мне уже не нравится начало, но я терпеливо жду продолжения.

Егор: «Ты все еще моя девушка?»

Медлить нельзя, но буквы расплываются перед глазами, а колючая дрожь в пальцах мешает набрать ответ. Спроси он это еще сегодня днем, я бы не раздумывала, но сейчас… И дело не в Богдане, а в том, что именно мне напомнил сегодняшний инцидент. Егор требует от меня честности и открытости, а сам скрывал часть своей жизни. Все это я уже проходила, и итог был не очень веселым.

Богдана: «Ты в этом сомневаешься?»

Егор: «Я не хочу сомневаться в тебе, Богдана, и хочу тебе верить».

Богдана: «Могу сказать тебе то же самое».

Егор: «Я не собирался врать, просто не было подходящего случая, чтобы рассказать».

Богдана: «Подходящий случай придумали начинающие обманщики».

Егор: «Этого больше не повторится».

Богдана: «Надеюсь, что так и будет».

Егор: «Будет. Спокойной ночи! *смайлик-поцелуйчик*»

Богдана: «Спокойной ночи! *смущенный смайлик*»

И пусть смайлики должны отражать выражения лиц собеседника, мне далеко до милой улыбающейся мордочки. Я скорее похожа на желтый круг с недовольным взглядом и минусом вместо рта. Переодеваюсь в пижаму, разрешив себе принять душ завтра утром, и залезаю под одеяло. Ася тоже ложится и выключает настольную лампу, погружая комнату во мрак.

– Все нормально? – спрашивает она.

– Да.

– Тогда спокойной ночи.

– Ага, и тебе.

Ни о каком спокойствии не может быть и речи. Открываю приложение «ВКонтакте» и кликаю по значку «Черный список». Затаив дыхание, снимаю последний блок, и страница Богдана появляется на экране. С аватарки на меня смотрит хмурый Кот, ну прямо мистер Бед бой. Больше сотни друзей, музыка скрыта. Та-а-ак… Еще фотки. Тридцать пять штук.

Листаю кадры, вглядываясь в лица. Пацанские компании, бары, клубы, даже фото из «Чайки» есть. Последнее фото вызывает непрошеную и неконтролируемую улыбку. Богдан сидит на лавочке, подогнув одну ногу, и щурится от слепящего солнца. Знаю, кто сделал снимок, это была я. Ранняя весна, где-то через неделю после моего дня рождения. Мы гуляли вместе и размыто, без четких определений, говорили о нашем будущем, перепрыгнув десяток лет. Кот сказал, что хочет завести лабрадора, назвать его Укроп и познакомить с Редиской. Я тогда чувствовала себя такой счастливой…

Палец замирает над кнопкой «добавить в друзья». Черт! И чего я так трясусь? Мы же все выяснили, и это будет четким ответом на его предложение. Пора уже признаться хотя бы себе, что мне его не хватало. Происходящее пугает, конечно, но я не хочу отказываться от возможности все наладить. Может быть, нам действительно суждено остаться друзьями? С этого мы начали и этим закончим. Наша дружба была силой, это отношения уже стали слабостью.

Кончиком пальца касаюсь экрана. Заявка отправлена. Ставлю телефон на блокировку и убираю под подушку. Теперь точно можно спать.