Текст книги "Передружба. Второй шанс"

Глава 16
Богдан

Ловлю Бо на выходе из кафе и крепко сжимаю ее плечи, не давая кувыркнуться через ступеньку.

– Ой, – пищит она, – земля шатается.

– Ага, земля.

Пытаюсь застегнуть замок на куртке Богданы, но она отталкивает меня.

– Мне не холодно!

– Я знаю, но лучше застегнуться.

– Нет! – заявляет она и пытается меня обойти.

– Лисенок, иди сюда, – строго произношу я.

– Тебе надо, ты и иди, – хохочет Бо и отбегает в сторону.

Слышу тихие смешки друзей и вздыхаю, прикрывая глаза. Чувствую, следующие полчаса станут самыми незабываемыми и веселыми в моей жизни.

– Справишься? – интересуется Маруся, повисая на Вадике.

Переглядываюсь с другом, и он с сочувствием кивает. Ему предстоит то же самое, что и мне, только ловить никого не нужно. Хотя как знать? Девушки навеселе – непредсказуемые создания. В один момент они ласковые и добрые, в другой превращаются в посланниц ада, а в третий уже маленькие плаксивые дети. Жесть…

– Конечно, – уверенно отвечаю я и ищу взглядом Богдану.

Она кружится на месте, раскинув руки в стороны, и едва не наступает себе на ноги:

– Давайте еще погуляем! Ночь такая чуде-е-есная!

Подбегаю и обнимаю ее, предотвращая возможное падение.

– В ногах запуталась, – смеется она. – Они у меня та-а-акие длинные.

Богдана поднимает ногу, вытягивая носок, и смотрит так, словно видит ее впервые. Главное – не ржать, за такое можно и по башке получить.

– Очень длинные, – отвечаю я, не в силах скрыть улыбку.

– Как шарф у исторички, помнишь? Он за ней по полу всегда таскался. И как она об него не спотыкалась? Магия?

– Да, Бо, она ведьма! – Лучшее, что я могу делать, это соглашаться с ней. – Попрощаемся с ребятами?

– Но я не хочу с ними прощаться, – мрачно произносит Богдана.

– Всего лишь до завтра. Мы немного поспим, а потом снова соберемся вместе.

– Правда?

В ее глазах столько надежды, что я готов пообещать ей что угодно. Крепче сжимаю ее в объятиях и жалею, что не умею останавливать время. Сейчас Бо смотрит на меня так, как раньше. Ни капли сомнения в голубой радужке глаз, но легкий туман дает понять, что она только наполовину со мной. Хочется думать, что это честная половина, настоящая. Та, которая не опирается в своих решениях на правила монохромного мира.

– Правда, – отвечаю я и отпускаю ее.

Богдана бежит к друзьям. Шевчуку достается поцелуй в щеку, а Марусе целых три. Еще минут пять уходит на обсуждение следующей встречи, и мы наконец-то расходимся в разные стороны, договорившись завтра повторить. Вранье, конечно, но сегодня все настроены очень серьезно.

Неугомонный Лисенок уносится вперед и влезает на бетонный выступ на краю аллеи, которая ведет к центральной улице города. Бегу следом и поднимаю руки, сооружая страховку.

– Я похожа на воздушного акробата? – спрашивает она, медленно переставляя ноги.

– Очень похожа, а теперь слезай оттуда.

– Не хочу.

– Да что ж ты такая…

Богдана останавливается и смотрит на меня сверху вниз, прищуривая глаза:

– Какая?

В голове вертится десяток ответов, но ни один из них я не могу произнести. Какая она? Офигенная. Для меня так точно. Она просто… моя. По-другому никак не объяснить. И она ведь тоже это чувствует, иначе бы не вела себя так раскованно и свободно.

Обхватываю ноги Бо выше колен. Она упирается ладонями в мои плечи и визжит, когда я стаскиваю ее с парапета:

– Отпусти! Отпусти меня!

– Не-а, – запрокидываю голову, чтобы видеть ее лицо, – идти нормально ты не хочешь, значит, я тебя понесу.

– Я пойду! Опусти, я же тяжелая. Ты меня уронишь!

– Никогда, Бо.

Между нами замирает ночной ветер, прислушиваясь к громкому стуку моего сердца. Безмолвие ранней весны оставляет этот момент только нам двоим. Богдана водит взглядом по моему лицу, и я практически ощущаю ее нежные прикосновения. Она расслабляет руки и соскальзывает вниз. Все еще держу ее на весу, но наши лица теперь точно напротив друг друга. Так близко, что я чувствую на коже ее дыхание. Бо касается кончиками пальцев моих щек, завороженно наблюдая за своими действиями. Застываю в неведении, боюсь спугнуть и испортить момент. Утопаю в океане наших чувств и уже не могу отличить, откуда они… Из прошлого или уже из настоящего?

– Ты помнишь наш первый поцелуй? – внезапно спрашивает Бо севшим голосом.

– Конечно, помню.

Она проводит большим пальцем по моей нижней губе и рубит меня на части следующим вопросом:

– Тебе понравилось?

– Очень. Это лучший поцелуй, который у меня был.

– А с Оксаной?

Имя Ромашовой вгоняет в ледяной ступор. Неужели Богдану до сих пор волнует эта идиотка?

– Я… – замолкаю, судорожно пытаюсь подобрать нужные и правильные слова.

Богдана опускает ладонь и сжимает пальцами мою шею, будто собирается придушить.

– Я ее ненавижу, – сквозь горечь и боль выдавливает Бо, – и тебя ненавижу за то, что вы встречались. И себя тоже ненавижу, потому что была такой глупой!

– Лисенок… – выдыхаю я, опуская ее на землю. – Все это в прошлом. Да, мы все накосячили, и я больше всех, но сейчас…

Слезы в голубых глазах блестят, точно лезвие клинка, который готовится отсечь мне голову. Крепко прижимаю Богдану к себе, холодный нос утыкается в мою шею.

– Бо, сейчас все по-другому. Нет никакой Ромашовой. Нет никого, кто встал бы у нас на пути.

– Я же верила ей, Кот, – всхлипывает она. – Я считала ее самой лучшей подругой. Она знала все. Все, понимаешь?! Как я любила тебя, как ты мне дорог. И она заставила меня смотреть на то, как вы…

Глажу ее по волосам и целую в макушку, раскачиваясь из стороны в сторону в надежде, что это поможет:

– Тише-тише. Не плачь, Бо. Прошу тебя.

Никогда не подумал бы, что мне будет так больно видеть чьи-то слезы. Я пропускаю через себя чувства Бо, и меня едва ли не выворачивает от агонии сожалений. Я был настоящим идиотом. Думал, раз мы тогда все выяснили, то произошедшее легко можно забыть и шагать дальше, но оказалось, нельзя! Нельзя, потому что индикатор боли у всех разный. Это я почти непрошибаемый, но она… Моя маленькая девочка… Мой нежный Лисенок… Она все принимает близко к сердцу, и я разбил его, оказавшись бесчувственным слепцом. Не уверен, что можно обнимать еще крепче, но я пытаюсь и шепчу, точно в бреду:

– Прости меня. Прости, родная. Пожалуйста…

Богдана сжимает ткань моей куртки и шумно выдыхает:

– Я тоже виновата. Считала, что знаю, как правильно жить, и все время поучала тебя, не желая ничего слушать. Прости меня, Кот. Я просто хотела быть для тебя важной. Самой важной. Хотела быть всем сразу: другом, девушкой и близким человеком, которому можно доверять, но я этого не заслуживала.

– Это не так.

– Так, и ты это знаешь. Я все время думала о нашем будущем, не интересуясь твоими желаниями. Я была эгоисткой. Ты, кстати, тоже. Мы друг друга стоили.

– Лисенок, у нас еще может быть будущее. В этот раз мы точно справимся.

– Не знаю… – шепчет она.

Нет, нет, нет. Я должен объясниться, должен все исправить.

– Бо, я очень боялся потерять тебя. Так сильно, что в итоге разделился на два Богдана. Один был только твоим, а второй… – Крепко зажмуриваюсь, сжимая зубы до боли в мышцах. – Больше я не совершу этой ошибки. Я расскажу все, что ты хочешь знать, выслушаю все, что захочешь сказать, только не отворачивайся от меня снова. Ты нужна мне. Очень нужна.

Богдана медленно освобождается от моих объятий. Кто бы знал, как тяжело ее отпускать, но я понимаю, что ей нужно немного пространства, чтобы сбросить эмоциональный груз, который мы только что вытащили из глубины наших душ.

Черт! Как же трудно быть правильным. Единственное, чего мне сейчас по-настоящему хочется, так это поцеловать ее, как тогда в первый раз на Маруськиной кухне. Поцеловать и улететь в космос. Ощутить невесомость и забыть обо всем.

– Мне нельзя пить, – нервно усмехается Бо, вытирая слезы.

– Ничего страшного. Я никому не скажу, что ты рыдающая воздушная гимнастка.

– Спасибо.

Бо поднимает голову и смотрит мне в глаза. Надежда освещает пространство вокруг, а груз, давивший так долго, наконец-то исчезает, позволяя расправить плечи.

– Пожалуйста, Лисенок, ты же знаешь, я всегда на твоей стороне.

Она отводит взгляд в сторону, свет гаснет:

– Не всегда.

– С этого момента всегда, – высекаю новую искру силой собственного голоса.

– Мне нужно вернуться в общагу, пока она не закрылась. Который час? – устало спрашивает Богдана.

Достаю телефон из кармана и смотрю на дисплей:

– Без семи минут двенадцать. Во сколько начинается комендантский час?

– Через семь минут…

– Бежим? – предлагаю я и протягиваю ладонь.

На лице Бо появляется слабая улыбка, а после в моей руке оказывается маленькая холодная ладошка.

– Если я упаду…

– Не упадешь!

Свежий ветер в лицо, огонь в легких. Добираемся до входа в общежитие и несемся к дверям, держась за руки. На ходу проверяю время – одна минута. Остается не больше метра до заветной цели, как вдруг из тени в свет фонаря выходит высокая фигура. Руки глубоко спрятаны в карманах, суровость на лице заставляет резко затормозить. Егор смотрит мне в глаза, переводит взгляд на наши с Бо руки, а потом на ее лицо.

– Привет, – говорит он, призывая ледяной ветер.

Бо отпускает мою ладонь и складывает руки на груди. Делаю небольшой шаг вперед, загораживая ее:

– Ей нужно внутрь, пока комендант не ушел.

– А ты теперь ее адвокат?

– Егор, не дури. Поговорите завтра.

– Нет! Мы поговорим сейчас. И без лишних ушей.

– Смени тон! – вмешивается Бо, смело выходя вперед. – Ты был занят, когда я хотела поговорить, так что теперь подождешь! И вообще… – Она тычет в него пальцем, пытаясь отдышаться.

– Ты пила?

– А что, нельзя? Кто мне запретил? Ты? Что еще мне нельзя? Можно список, а то я боюсь не запомнить так сразу.

– Егор, – спокойно произношу я, – ей нужно поспать.

– Заткнись!

– Осторожно, друг, – предупреждаю я. – Я ведь хочу решить все по-хорошему. Бо, заходи в общагу.

Лисенок нетвердой походкой шагает к двери и со второго раза хватается за ручку.

– Его-то ты слушаешь, да? – выплевывает Егор, заметно пошатнувшись.

Да он и сам пьян! Класс!

– Заперто, – растерянно говорит Богдана, оборачиваясь. – И что мне теперь – на улице спать?

Пытаюсь заставить мозг думать быстрее. Должен же быть какой-то выход из ситуации.

– Поехали к нам, – вздыхает Егор, прижимая ладонь к глазам. – Места всем хватит.

Это, наверное, самая долгая поездка в такси на моей памяти. Стоит такое гробовое молчание, что страшно даже дышать. Бо дремлет на заднем сиденье рядом с Егором, а я смотрю на темное полотно дороги, пытаясь навести порядок в мыслях. Ночка точно будет веселой. Главное – отправить Бо спать, а после мы с Егором поговорим как нормальные пацаны. Хотя бы попытаемся. Уж я-то точно.

Входим в дом, никто так и не произносит ни единого слова. Если прислушаться, то можно услышать, как трещат нервы. Бо заваливается вбок, снимая кроссовки. На автомате протягиваю руку, чтобы уберечь ее от удара головой о стену.

– Я постелю ей в моей комнате, – говорит Егор и уходит дальше по коридору.

Богдана поднимает голову и смотрит на меня глазами, полными ужаса. Она не знает, что делать и как себя вести. Да, Лисенок, это все из-за тебя, правильная ты наша. Но я не хочу винить ее в открытую. Какой смысл? Мы сделали выбор, и вот куда он привел. А когда было легко?

– Иди, – мягко произношу я, стараясь вселить в нее немного уверенности. – Все будет в порядке. Ложись спать, а вопросы будем решать утром.

– А вы?

– Бо, я же сказал, все будет хорошо. За нас не волнуйся.

– Но…

– Ты мне веришь?

Она молча кивает несколько раз, нервно закусывая нижнюю губу. Хочет верить, но не может. Что ж, придется доказать на деле. Егор возвращается к нам, его голос пропитан злобной печалью:

– Богдана, тебе нужно полотенце? Хочешь принять душ или?..

– Нет, – качает головой Бо, опуская подбородок. – Я… я уже с ног валюсь.

– Тогда ложись. Я сменил постельное белье и положил второе одеяло, если вдруг замерзнешь.

Богдана медленно шагает вперед. Сердце замирает, ожидая пронзающего удара. Лисенок останавливается рядом с Егором, и он обнимает ее, прижимаясь щекой к рыжей макушке. Егор смотрит на меня, не моргая, грея в объятиях ту, которая до ломоты в костях нужна мне. Теперь я понимаю… понимаю, что она чувствовала, глядя на меня и Оксану. Это ад. Нет, даже хуже, ведь ты ничего не можешь сделать, потому что боишься навредить и все разрушить.

– Спокойной ночи, – говорит Егор, отпуская ее.

– И вам тоже, – отвечает Бо и скрывается за поворотом.

Если бы по нашей истории снимали фильм, то сейчас бы раздался грозный раскат грома, а крупным планом взяли бы мои глаза и глаза Зеленского. После завязалась бы нешуточная драка – со сломанной мебелью и разбитыми окнами. Мы швыряли бы друг друга и каждый раз смело вскакивали до тех пор, пока один из нас не потерял бы сознание. Жаль, что мы не в кино. Собираю волю в кулак и делаю глубокий вдох, вспоминая, что и кому обещал. Я умею проигрывать, но это не значит, что сдамся сейчас.

– Ну что, ревнивец, – склоняю голову, – поговорим?

– Да, друг, видимо, придется.

Садимся на кухне напротив друг друга. Руки на столе, головы гордо подняты. В нас обоих уже достаточно горячительного, поэтому от дополнительного допинга отказываемся, заварив по чашке горячего крепкого чая.

– Я хочу, чтобы вы перестали общаться, – выдвигает первое требование Егор. – Ей я, конечно, запретить не могу, но с тобой-то мы можем договориться.

Представляю в руках бейсбольную биту и с силой отбиваю первый мяч.

– Исключено.

– Она моя девушка, – приводит самый болезненный аргумент Егор.

– Я помню.

– Так какого черта ты вытворяешь?!

– Я не сделал ничего запрещенного. Бо никогда не позволила бы. Мы друзья.

– Я не слепой, Кот. У меня есть глаза, и я вижу, как ты на нее смотришь и как она на тебя реагирует.

– А я тебя предупреждал с самого начала – не лезь.

– Я слушал ее, а не тебя. Она пошла мне навстречу. Сама! А теперь перебежками носится к тебе. Как, по-твоему, я должен себя чувствовать?

– Фигово, верю, но и мне не легче. И ей, кстати, тоже.

Егор громко выдыхает, его уже начинает не на шутку потряхивать. Он хватается за чашку так стремительно, словно она может удержать его от необдуманных действий.

– Егор, давай по-чесноку? Ты нормальный пацан. У меня нет к тебе никаких претензий как к человеку. И при другом раскладе я был бы только рад, что рядом с Бо именно ты. Возможно, вы реально сошлись бы и все у вас получилось, но…

– Но расклад такой, что ты здесь!

– Да. Я здесь. И я никуда не уйду. Бо не бросит тебя первой. Не предаст и не обидит. Она боится делать людям больно. Боится перейти на сторону зла, – показываю воздушные кавычки. – И я даже не знаю, хорошо это или плохо.

– Она уже это сделала. Сегодня. Она выбрала тебя, а не меня. Тайную встречу.

– Она не знала, что я буду там.

– Я слышал твой разговор по телефону.

– Мне позвонил наш бывший одноклассник, он встречается с подругой Бо. Девчонки собирались встретиться вдвоем, а он предложил сделать сюрприз и устроить вечер памяти. Стечение обстоятельств.

– Она пьяная вдрызг! Хочешь сказать, ничего у вас не было?

– Ничего за гранью дружбы.

– Это пока, – ядовито усмехается Егор. – Кот, я к тебе тоже нормально отношусь, но мы в таком положении, что ни о каком доверии и речи быть не может.

– И все же я кое-что хочу сказать тебе предельно честно.

Проглатываю ком в горле, выбирая, кому молиться: Богу или проповеднику Артему, которому этот разговор точно дался бы куда проще, ведь он умеет, говнюк, подбирать слова.

– Я люблю ее, Егор. Я не уверен в ответных чувствах, но то, что между нами что-то есть, отрицать не стану. Я очень обидел Бо в прошлом, и она меня так и не простила до конца, но я готов ждать. Она пока сама не понимает, что ей нужно, а мы путаем ее еще больше.

– Это она тебе сказала?

– Сам догадался.

Егор дергает бровями и делает несколько глотков чая. Тоже подношу чашку к губам, понимая, что нам нужна передышка.

– Мы в тупике, Кот. Тебе так не кажется?

– Кажется.

– Выбор ведь все еще за ней.

– Хочешь, скажу, чем все закончится, на мой взгляд? Мы ее раздавим. Я хорошо ее знаю, Егор. Богдане всегда с трудом удается выбирать себя, она слишком добрая для этого, но если дойдет до предела, то мы оба ее потеряем.

– У тебя ведь уже был шанс, и ты его упустил. Может, пора все-таки отстать от нее?

– И упустить второй?

– Она тебе его дала?

– Егор, я останусь ее другом. Не знаю, как тебе объяснить, но я не могу… не могу отступить. Да и не хочу, уж прости. Я точно не такой добрый, как она.

Егор ставит чашку на стол с громким стуком и поднимается на ноги, не глядя на меня.

– Я спать, – сухо бросает он.

– Ага, – отзываюсь я и думаю о том, что сон вряд ли придет к нему, да и ко мне тоже.

Богдана

Пробуждение, точно как в фильмах ужасов с элементами похищения. Открываю глаза, незнакомая обстановка сковывает страхом тело. Каждая мышца напряжена, а мозг судорожно пытается вспомнить, где я и как здесь оказалась. Последнее, что помню четко и ясно, так это мои слова в кафе: «Я никогда не напивалась до беспамятства». Кажется, миссия выполнена.

Обвожу взглядом небольшую спальню. За окном светит солнце, озаряя скромный интерьер: кровать, узкий шкаф до потолка, компьютерный стол, заваленный журналами и бумагами, тумбочка, на которой лежит одинокая расческа, несколько плакатов на стене с неизвестными мне людьми.

Я здесь уже была. Точно! Переодевалась, когда мы с Егором катались с горки. Егор… Воспоминания выливают на голову ведро ледяной воды. Сонливость и тяжесть в голове рассеиваются, а паника захватывает в плен остальные чувства, потому что теперь я вспомнила все, что натворила.

– Черт! – рычу я, откидывая в сторону одеяло, и выбираюсь из постели.

Бегу к двери, но застываю перед ней, глядя на голые ноги. Неплохо бы одеться для начала. Перевожу взгляд на окно, голос в голове тихо шепчет: «Это выход». Да, прыгать здесь невысоко. Можно сбежать и… Что? Прятаться до конца жизни? Избегать их обоих? Нет! Это ни фига не выход! Злость показывает голодный оскал, она готова сожрать меня за то, в какое положение я поставила и Кота, и Егора. Что было вчера, после того как они отправили меня спать? Чем все закончилось? Только бы не…

Непослушными руками хватаю джинсы и с трудом их натягиваю. Вновь шагаю к двери, но на глаза попадается еще одна важная деталь гардероба. Лифчик! Снимаю через голову толстовку, надеваю белье и онемевшими пальцами мучаю застежку на спине. Ну когда уже придумают какие-нибудь магнитные замки? Бесит же! Хотя, я слышала, есть ведьмы, у которых получается с первого раза справиться с злополучными крючками. Они продали душу дьяволу, не иначе.

За спиной со скрипом открывается дверь, застываю на месте, растерявшись. Половина мозга еще точно спит или ловит отходняки.

– Бо, – тихо зовет Кот.

С особой яростью принимаюсь дергать застежку, но удача сегодня точно не на моей стороне.

– Ты уже проснулась?

– Нет, – шиплю я. – Я гуляю во сне.

– Серьезно?

– Кот, ты не видишь, я одеваюсь? Закрой дверь!

– Тебе помочь?

Мурашки бегут по плечам вниз, слышатся тихие мягкие шаги в такт с ударами моего бедного сердца. Прикосновение холодных пальцев к коже похоже на легкий удар током. Смущение смешивается со странным приятным чувством, на котором я стараюсь не концентрироваться. Кот справляется с застежкой за секунду. Быстро ныряю в толстовку и оборачиваюсь, чтобы шибануть взглядом эту наглую морду, но серые глаза разбивают мое нападение в два счета.

– Пожалуйста, – улыбается Богдан.

Ищу следы побоев на его лице, но помимо легкого отека под глазами ничего болезненного не вижу. С облегчением вздыхаю, забыв о неловкой ситуации. Это не самое страшное, что меня ждет сегодня.

– Вчера все было очень плохо?

– Нет, но тебе нужно поговорить с Егором. Он на кухне.

Закрываю глаза, со страхом представляя, в каком сейчас настроении Егор. Богдан кладет ладони на мои плечи и легонько их сжимает.

– Лисенок, – ласково говорит он, – не бойся, хорошо? Будь собой и будь честной. Вот и все, что нужно сделать. Ты же знаешь, что так правильно.

Чувствую, как к моей щеке прижимаются теплые мягкие губы, в горле вырастает огромный ком сожаления. Хочется послать к черту все и просто… просто… Что же ты сделал со мной, идиот? Как я так близко тебя подпустила? Опять!

– С Восьмым марта, Бо. Если что, я буду в мастерской. Крайнее крыльцо этого дома, на двери вывеска.

Открываю глаза, когда перестаю ощущать рядом его тепло. Кот стоит в дверном проеме и лукаво улыбается.

– Только загляни сначала в ванную. Запашок от тебя, как от Петровича. – Он называет имя бомжа, которого мы в детстве кормили конфетами.

– Пошел ты!

– Уже ушел!

По совету моего закадычного, реально хочется схватить его за кадык, друга, сначала иду в ванную, а уже после отправляюсь на кухню. Егор стоит у плиты ко мне спиной. Запах жареных яиц и кофе, будто будильник для желудка. На столе в вазе стоит букет белых тюльпанов, и укол вины болезненно ощущается в районе груди и смешивается с кровью.

Пора признаться, у нас с Егором ничего не получится. Нет между нами искры. Мы оба пытались, старались, но так и не вспыхнуло. Мы затушили друг друга, а не зажгли. Мне так хотелось влюбиться в нормального парня – доброго, милого, внимательного. И Егор именно такой! Но нельзя выбрать любовь головой, а не сердцем. Притворяться и выдавливать чувства – мука. Самая настоящая.

– Привет, – тихо произношу я.

– Привет! Кот сказал, ты любишь болтунью на завтрак и сладкий кофе с молоком, – в его интонации столько горечи.

Кот сказал… Выпендрился в очередной раз? Молодец какой!

– Подошло бы что угодно, – напряженно произношу я, заламывая пальцы.

Егор оборачивается и кивает на стол:

– Садись, Бо, тебе нужно поесть. Как себя чувствуешь?

– Нормально.

– А если честно?

Взгляд у Егора прямой и открытый, но очень тяжелый. В его вопросе нет подвоха, он просто желает услышать правду, но это и давит. Он просил меня быть честной, а я нарушила обещание. Сажусь за стол и упираюсь локтями в столешницу, сооружая подставку для тяжелой головы, наполненной сомнениями и переживаниями.

– Если честно, то отвратительно. Вчера…

– Погоди, – перебивает Егор и ставит передо мной тарелку с яичницей и чашку горячего кофе. – Сначала поешь, а когда немного полегчает, мы поговорим.

Какой же он все-таки заботливый. Таких сейчас мало. Лично я встречала всего парочку парней с подобным набором: Тема, Егор и… Да и все, наверное. За Егором, конечно, тоже есть косяки, но я понимаю, откуда ноги растут. Я должна была держаться от Богдана подальше, и тогда… В голове звучит раскатистый смех родом из преисподней. Внутренний критик ликует. Я конкретно облажалась.

Беру вилку в руки и принимаюсь за завтрак, Егор залипает в телефоне, изредка поднимая на меня взгляд. Атмосфера становится все более гнетущей, и я, не выдержав, отодвигаю наполовину пустую тарелку.

– Я наелась. Спасибо.

– Пожалуйста, – отвечает Егор, отрываясь от телефона.

– Нам нужно обсудить…

– Просто ответь на один вопрос, Бо. Только ответь честно, ладно? Тогда мы узнаем, есть ли смысл вообще что-то обсуждать.

Дыхание перехватывает. Если вопрос будет о чувствах к Богдану, то я не смогу на него ответить, ведь сама еще не разобралась. Все слишком сложно и запутанно.

– Ты видишь меня своим парнем? – четко произносит Егор, глядя мне в глаза.

Выстрел в упор пробивает насквозь. Я не смогла бы сформулировать более выверенный вопрос, чтобы разом разобраться во всем, не копая слишком глубоко. Набираю в грудь побольше воздуха, рассматриваю милые кудряшки, плавные черты лица, губы, которые сейчас напряжены и сжаты в тонкую линию.

Я ужасный человек. Глупая! Глупая курица!

– Богдана, это простой вопрос. Я тебе уже говорил, что готов бороться, но если у меня есть хотя бы один шанс из ста. Да или нет?

– Егор, – горло обдает жаром судорожного вдоха, – ты очень хороший…

На его лице появляется вымученная улыбка:

– Значит, нет.

– Прости меня, – с ресниц срывается пара соленых капель. – Я не…

– Не надо извиняться. Ты ведь и себе врала, не только мне. Я знаю, что ты хорошая, Богдана. Этим ты меня и зацепила. Казалось, такая девушка точно не сделает больно, но, видимо, судьба у меня такая.

– Не говори так.

– А ты не жалей меня. Это неприятно.

– Но мне жаль, что все вышло вот так…

– Да, – кивает Егор, глядя в пустоту, – и мне тоже.

– Мы можем…

Взгляд Егора заставляет меня умолкнуть на полуслове.

– Не можем. Ты извини, но это уже слишком. Это сказки. Не бывает дружбы после отношений, и ты, как никто, должна это понимать.

Опускаю голову. И что теперь? Все? Это все? Даже не могу понять, от чего хуже – от последствий вчерашнего вечера или от себя самой.

– Я вызову тебе такси, – вежливо произносит Егор, чем ранит еще сильнее.

Лучше бы он кричал. Лучше бы выставил меня за дверь. Обозвал! Его спокойствие острее ножа. Тихая боль внутри меня звучит громче истошного вопля.

– Не нужно. Я пройдусь пешком. Спасибо за… за все.

Встаю из-за стола, Егор вытаскивает букет из вазы и протягивает его мне. Кисти рук вдруг становятся неподъемными.

– С праздником, Бо!

Стою, как оловянный солдатик, хлопая мокрыми ресницами.

– Возьми. Он твой. Это всего лишь цветы. Они ни в чем не виноваты.

Принимаю ядовитый букет и прижимаю его к груди.

– Удачи тебе, – печально улыбается Егор. – И, Бо, у меня просьба…

Понимаю без слов.

– Я постараюсь не попадаться тебе на глаза.

– Я могу пообещать то же самое.

Выхожу на улицу с букетом прекрасных тюльпанов, а в глазах стоят слезы. Ласковое весеннее солнышко целует щеки, слезы текут все быстрее. Бросаю взгляд на соседнее крыльцо. Где-то там сейчас Кот, но я не хочу его видеть. Не могу…

Разворачиваюсь и быстрым шагом иду по тротуару. Сейчас есть только одно место, где я действительно хочу находиться, где мне станет лучше. И я доберусь туда во что бы то ни стало, иначе просто свихнусь.