Текст книги "Клинок из черной стали"

Глава 15

Чи Хён во второй раз за последние двадцать четыре часа вышла из шатра лекарей. Если какая-то часть ее тела не получила сегодня повреждений и не распухла от ушибов и укусов насекомых, то это разве что задница. Судя по отвратительному хрусту при каждом движении, рука была сломана в нескольких местах. Тошнота и головокружение, начавшиеся после того, как девушка попробовала жуков Дигглби, постепенно сменились таким же предательским жжением в содранных локтях и коленях. Но по-настоящему невыносимо станет, если она попытается хотя бы сопротивляться боли, растекающейся по всему телу от того места, где когда-то находился нос. Разумеется, цирюльник утверждал, что нос никуда не делся, но она так и не поверила, даже отказалась посмотреть в предложенное зеркало. Лицо второго отца окончательно убедило Чи Хён, что ей лучше и не знать, насколько плохо она выглядит, – достаточно чудовищного самочувствия.

Поганый выдался денек… да и не закончилось еще ничего. Феннек выскочил навстречу, как из засады, едва она покинула белый шатер. Чи Хён предстояло возобновить прерванное совещание, подвести итоги сражения, пусть даже и несколькими часами позже, чем она изначально планировала. А также разобраться с некоторыми советниками, о чем Феннек, проявив удивительную деликатность, ни словом не обмолвился, хотя раз уж он каким-то образом догадался, где найти генерала, то наверняка знал и о том, что заставило ее здесь появиться.

– Несомненно, ты должна повторить основные соображения своим капитанам, – наставлял Феннек, пока Чи Хён с Чхве, едва не падая с ног, пробирались по темному лагерю. Снег все сыпал, грязные лужи между палатками превратились в настоящие катки. – Но если ты хочешь еще о чем-нибудь поговорить со мной наедине, я с радостью дам разумный совет.

– Да, хорошо.

Свет факелов отражался от льда и снега, и Чи Хён заметила, как оживился Феннек. Впрочем, она столько лет доверяла ему самые сложные свои проблемы, что он скорее по привычке демонстрировал, нежели действительно испытывал энтузиазм.

– По-твоему, я должна казнить ее? Откуда такое подозрение, будто меня вынуждают это сделать?

Феннек обрадовался вопросу не больше, чем если бы получил затрещину.

– Что тут сказать… Ты никому и ничего не должна.

– Это не ответ, Феннек.

– Но то, что она действовала у тебя за спиной, не может не беспокоить…

– Не действовала, а действует, Феннек. Постоянно. Она пыталась убить пленных, но это просто дурацкий нервный срыв, и меня вообще не волновала бы ее тупая кровожадность, но она норовит распоряжаться в моем собственном доме. – И куда только подевалась благостность и легкость от жучиного наркоза – напоминание о Софии мигом спустило Чи Хён на землю с небес, потемневших, как перед грозой. – Плевать мне и на то, что они с Хортрэпом обсуждали появление Врат и возрождение Джекс-Тота еще до того, как я услышала хотя бы слово обо всей этой демонщине. Но знаешь, с кем еще София переговорила раньше, чем со мной?

Феннек на мгновение задумался.

– С Сингх?

– С кем? Нет! Об этом мне ничего не известно, и в любом случае я бы не сильно удивилась… Она говорила с полковником Хьорттом! – Чи Хён едва не поскользнулась, но Чхве поддержала под локоть, не позволила сломать еще что-нибудь при падении на мерзлую землю. – София поклялась служить мне, а теперь выясняется, что она поделилась важными сведениями с вражеским командиром, даже не предупредив собственное начальство! Что за хрень?

– Очень большая проблема, как ты и сказала, – согласился Феннек. – Все даже хуже, чем я предполагал.

– Чудесно! Я понятия не имею, что за дерьмо ты имел в виду, Феннек… Может твой бедный генерал, избитый подчиненной и покусанный жуками, получить четкие сведения, не разгадывая всю ночь твои дурацкие намеки? А?

Он ответил на ее недовольную гримасу сдержанной, но искренней улыбкой, каких уже давно себе не позволял, и Чи Хён тоже невольно заулыбалась.

– Пока ты занималась… не важно, чем ты там занималась целый день, я узнал кое-что важное.

– Я слушаю!

– Канг Хо – не единственный, кто осведомлен о награде, назначенной императрицей Рюки. Слухи распространяются по лагерю быстрее сифилиса, и на этот раз предложено поистине великолепное лакомство. Я сильно удивлюсь, если здесь найдется хоть одна вошь, которая краем уха не слышала эту новость.

Внутри у Чи Хён все перевернулось. Генерал постоянно находится в центре внимания, и она постепенно привыкла к этому. Но теперь каждое осунувшееся лицо, освещенное слабым светом походных костров, приобрело вдруг зловещие черты.

– Такое не может замышляться всерьез, – возразила она скорее себе, нежели Феннеку. – После первой же нашей победы каждый наемник, у которого под шлемом есть мозги, должен был сообразить, что меня можно продать имперским агентам за сумасшедшие деньги, однако никто не пошел на это.

Феннек посмотрел ей за спину, она обернулась и увидела Чхве, явно притворявшуюся, что не слушает разговор. Нечто еще более темное и холодное, чем зимняя ночь, навалилось на Чи Хён.

– Или я ошибаюсь?

– Две-три неуклюжие попытки предательства мы с Феннеком легко пресекли, – ответила Чхве с таким видом, будто о подобных пустяках не стоило и упоминать.

– Подождите.

Чи Хён остановилась и осмотрелась, желая убедиться, что ни у одной из ближних палаток не откинут полог. Но нет, сырой и холодный ветер заставил наемников крепко закрыть все входы.

– Две-три? Солдаты, присягнувшие мне в верности, пытались меня убить, а вы даже не удосужились доложить?

– Не все пытались убить, в одном случае хотели похитить, – уточнила Чхве со своей вечной педантичностью.

– Тебе и так есть о чем беспокоиться, не впадая в паранойю из-за горстки мерзавцев, – заметил Феннек. – Измены и бунты – обычное дело для любого полководца.

– Значит, когда даже вы двое и то действуете у меня за спиной, я все равно не должна впадать в паранойю?

Сильно пострадавшее в драке горло мучительно сжалось, холодный воздух выстудил легкие.

– Это обязанность стража доблести – оберегать тебя от ненужного риска в ситуациях, не сулящих никакой славы. – В голосе Чхве еще труднее было уловить раскаяние, чем в лицемерных увертках Феннека. – Я не собираюсь надоедать моему генералу, беспокоиться из-за каждого предателя – все равно что наблюдать за возней червей в навозной куче.

– А что скажет страж духа? – поинтересовалась Чи Хён у Феннека. – Ты тоже не хочешь обременять меня заботой о том, как справиться с моими грешными приятелями?

– Судя по моему личному опыту, что вредно для тела, то не полезно и для духа, – пожал плечами Феннек. – К примеру, удар ножом в спину наносит вред как физическому, так и эмоциональному здоровью.

– Заткнись! – зарычала на него Чи Хён. – Оба заткнитесь. Я больше не беспомощная маленькая принцесса!

– Ты никогда не была беспомощной, – снова заспорила Чхве.

– Послушайте, я просто хочу, чтобы вы ничего от меня не скрывали. Это приказ.

– Как пожелаешь, – ответил Феннек. – И вот что еще я должен сказать по этому поводу: не ворчунов и нытиков следует опасаться, когда речь идет о награде императрицы Рюки.

– Да, я помню, о чем ты говорил сегодня утром. Но Канг Хо не пытался похитить меня во время нашей встречи, разве не так? Если он намерен заковать командира Кобальтового отряда в кандалы и отправить в Отеан, то добивается своего слишком сложными путями.

– В этой игре могут участвовать его старые друзья, – возразил Феннек, приблизившись и понизив голос. – Я потому и спросил, говорила ли София с Сингх, что кавалересса вечером прошла за частокол, и что-то мне подсказывает: она это делала вовсе не ради бесед с пленными имперцами. Понимаешь, что это означает?

Еще бы Чи Хён не понимала.

– Возможно, конфликт с тобой заставил Софию пересмотреть свою роль в восстании, – продолжал Феннек, вероятно приняв гневное молчание за растерянность. – Когда-то она занимала твое место, ей ли не понимать, что у тебя после сегодняшней неудачи просто не остается другого выбора, кроме ужесточения дисциплины. Слишком многие видели, как одна из твоих офицеров пыталась хладнокровно прикончить тебя. А генерал обязан думать о своей репутации. Как поступила бы сама София, если бы кто-нибудь из капитанов бросил ей вызов на глазах у всех, а потом…

– Вот засранка! – прорычала Чи Хён. – После всего, что я для нее сделала… и для Сингх тоже, ведь я платила ее драгунам вдвое больше, чем другим наемникам. Ррр… Что ж, у нас впереди очень интересный разговор.

– Я не утверждаю, будто они что-то задумали, – поспешил добавить Феннек, следуя за Чи Хён по скользкой дороге к командирской палатке. – Сингх – близкая подруга Софии. Возможно, ходила к ней с советом подчиниться твоей воле… или просто желала удостовериться, что с ней все в порядке.

– Разве это похоже на нее?

– Не то чтобы очень.

– Я тоже так думаю, – кивнула Чи Хён. – Хортрэп всегда оставался темной лошадкой, мой папочка о чем-то сговорился с таоанцами, Марото сбежал и может выдать наши планы королеве. Я начинаю думать, что напрасно связалась с твоими старыми дружками.

– Не припомню, чтобы предлагал нанять кого-то из них, – заметил Феннек.

– Марото не прислуживает империи, – впервые за весь вечер вступила в разговор по собственной инициативе Чхве. – Готова поклясться в этом своим честным именем.

– Феннек, никто и не сомневается в том, что ты достоин полного доверия, – сказала Чи Хён. – Что же касается тебя, Чхве, я думаю, что составить правильное мнение о Могучем Марото тебе мешает пар, поднимающийся от твоих штанов.

– Моих… штанов? – возмутилась Чхве, но Чи Хён была чертовски зла на все вокруг, чтобы щадить ее самолюбие.

– Ты же виделась с ним после возвращения с гор. Ответь прямо, разве тебе не хотелось заняться любовью с этим обезьяноподобным варваром?

– Я… Он… Страсть никогда не затмевала мне рассудок, – запинаясь, ответила обычно сдержанная Чхве, и это было так подозрительно, что Чи Хён едва не стошнило, когда она мысленно представила резвящихся в постели Марото и Чхве.

– Почаще повторяй себе эти слова, – посоветовала она своему стражу доблести. – Будет лучше для тебя, да и для меня тоже, если он не окажется шпионом, но мы не можем это проверить, пока не поймаем его. А сейчас я должна обсудить с остальными Негодяями более неотложные вещи. Я подумываю о том, чтобы вытащить Софию из ее конуры и послушать, что скажет. В Кобальтовом отряде накопилось слишком много сухостоя, а ночь такая холодная, что не мешало бы разжечь костер и погреться.

Азгаротийские шакалы только начали собираться вокруг навеса, когда шипение факела спугнуло их, и София, уже почти перелезшая через частокол, спрыгнула обратно. Цепляться одеревеневшими пальцами за скользкие столбы удавалось с таким трудом, что она обрадовалась внезапной отсрочке и засунула кисти под мышки, ожидая, когда охранники пройдут мимо. От беседы с Сингх в голове прояснилось, и теперь идея принять вызов разъяренных имперцев казалась куда более хлопотной, чем просто перебраться за ограду и выйти из игры.

– Капитан София? – спросил старший из двух охранников почтенного возраста и сурового вида, похожих если и не как родные братья, то уж точно как двоюродные.

Еще больше сходства им придавала сетка длинных тонких шрамов, покрывавшая оба лица. Старые боевые отметины поблескивали в свете факела.

– Она самая.

Охранники изумленно переглянулись. Вероятно, получая приказ, они не поверили, что речь и в самом деле идет о ней. София нетерпеливо топнула ногой. Чуть раньше другие охранники раздали пленным котлы и хворост для костра, но София не испытывала ни малейшего желания присоединиться к какой-нибудь группе имперских солдат, собиравшихся к жалкому огню, как мухи к теплому дерьму.

– Говорите, зачем вас послали, или я буду дальше морозить задницу! Не очень-то приятно мерзнуть, когда перед твоим лицом размахивают горящим факелом.

– Генерал приказала доставить вас в свою палатку, – объяснил тот, кто был чуть моложе. – И опустите на лицо капюшон. Она не желает, чтобы весь лагерь видел вас после того, что вы натворили.

– О боги! Не может быть!

София в задубевшем плаще попыталась изобразить реверанс.

– И нужно надеть вот это, – добавил старший таким тоном, словно успокаивал испуганную лошадь.

Он показал наручники, но проявил похвальное благоразумие, не рискнув подойти ближе. София совсем уже было решила отправить их со всем этим дерьмом назад к Чи Хён, чтобы девчонка не думала, что способна заставить ее пройти по лагерю в кандалах, но увидев, как встревожились охранники, смилостивилась. Вздорная соплячка может наказать этих недотеп за неисполнение приказа, а София уже и так доставила немало неприятностей безвинным солдатам, когда уговорила охранников отдать пленных кавалеристов в свое распоряжение.

– А серебряных у вас не было? – спросила она, вытянув руки перед собой.

– Боюсь, что нет, – отозвался старший и добавил, едва заметно наклонив голову: – Ваше величество.

София кивнула и позволила ему защелкнуть наручники, мысленно возвращаясь к плану Сингх. Сколько в нынешнем Кобальтовом отряде ветеранов вроде этих двоих, кто четверть века назад служил под другим синим знаменем? Много ли знающих, по крайней мере, кто она такая и за что сражалась?

Возможно, некоторые наемники обрадовались бы маленькому бескровному перевороту… но большинству нет до нее никакого дела. С годами София твердо усвоила, что лучше не рассчитывать на поддержку посторонних.

– Будьте любезны следовать за мной, миледи, – произнес младший охранник и повел ее вперед, освещая дорогу факелом.

София была тронута рыцарским благородством изуродованных шрамами старых солдат, что проявили уважение к Поверженной Королеве даже в ее нынешнем незавидном положении.

– Почту за честь, господа, – ответила она и послала воздушный поцелуй ближайшей кучке азгаротийцев, следуя за кобальтовыми солдатами в надежде сказать пару теплых слов командующей ими самозванке.

Все теперь зависело от встречи с капитанами – если Чи Хён когда-нибудь сместят, то именно этим вечером. Она позволила себе пофантазировать о том, как обманом выведет всех их из палатки и прикажет расстрелять; однако, даже если бы эта уловка сработала, осталась бы нерешенной одна маленькая проблема: все эти потенциальные предатели были чертовски ей полезны. Нет, единственный способ обезопасить свое будущее и подтвердить статус бесспорного и бессменного командира – это встретить интриганов с открытым забралом, говорить ровным, спокойным голосом, смотреть твердо и без колебаний надрать им задницу, если потребуется.

Помедлив возле входа в штабную палатку, где все давно уже собрались, Чи Хён посадила на локоть дремлющего демона, затем быстро оглянулась на двоих новых капитанов и глотнула бодрящего зимнего воздуха. Она должна справиться.

– Ладно, мальчики, – шепнула она стоявшим за спиной вновь назначенным офицерам. – Если что-нибудь пойдет не так, вы знаете, что делать.

Гын Джу откинул с лица маску и хитро улыбнулся, барабаня пальцами по навершию меча с четырехтигриным клинком. Мрачный нахмурился и посмотрел на верхний солнценож на своей перевязи так, будто это кусачее насекомое, которое, возможно, еще улетит само, не дожидаясь, когда смахнут. Чи Хён захотелось подойти и расцеловать обоих, чтобы забыть о других проблемах. Ей еще предстоит подумать, как выпутаться из этой нелепой романтической неразберихи, которую она сама же и устроила, но сначала нужно разобраться с неотложными делами. Убедившись, что Мохнокрылка удобно устроилась на здоровой, но бесполезной сейчас левой руке, Чи Хён откинула полог и вошла в палатку с таким видом, словно ее не волновало ничто на всей Звезде.

– Какая радость, что вы наконец-то присоединились к нам – и привели ваших гостей!

Хортрэп приглашающе указал на стол, за которым сидел вместе с Сингх и Феннеком, попивая рубиновый сосновый ликер и закусывая колбасками, сыром и пудингом. Чхве встала за пустующим стулом, но Чи Хён, вместо того чтобы занять его, обошла вокруг примитивной карты долины с расставленными на ней фигурками солдат. Не глядя ни на кого из троих Негодяев, она отпихнула тарелки с угощением, заслонявшие часть карты, и принялась переставлять красные статуэтки в соответствии с утренними маневрами Таоанского полка. Это были те самые фигурки, которыми она со своим вторым отцом много раз пользовалась на военных играх в Хвабуне.

Проследив за перемещением имперцев к лагерю кобальтовых, бледнокожий ведьмак заметил:

– О, это мне не очень нравится: нас окружают, верно?

– Любопытно, – подалась вперед Сингх, отправив в рот завернутую в тонкий лист бетеля горстку орехов с тубаком. Очевидно, разговор с набитым ртом не нарушал представлений кавалерессы о хороших манерах. – Похоже, они просто намерены запереть нас здесь, но не собираются атаковать немедленно. Хотя зачем им ждать подкреплений, имея такое численное превосходство, притом что наши солдаты обессилены после сражения?

– Не сомневаюсь, они понимают, как эта стратегия помогла Пятнадцатому полку, – напомнил Хортрэп. – Я уже говорил утром: идея насчет вчерашнего ритуала целиком принадлежит Цепи, а не империи. Таоанский полковник может решить, что это наша работа. В таком случае было бы благоразумно…

– Я убедилась, что таоанцы правильно понимают вчерашнее происшествие, – перебила его Чи Хён. – Я рассказала полковнику Ждун все, что знаю сама, и предложила объединиться с Кобальтовым отрядом, чтобы вместе наступать на Диадему. Она обещала подумать, но в то же время заявила, что нам не удастся уйти не прощаясь.

Все потрясенно молчали, затем Хортрэп оглушительно захохотал. Феннек и Сингх обменялись озабоченными взглядами, и кавалересса произнесла:

– Довольно самоуверенное предложение для командира более слабой армии.

– Мы воюем не с солдатами и офицерами, не с одной из провинций, – объяснила Чи Хён. – Наш враг – погрязшая в коррупции столица, и в особенности – дурное влияние Вороненой Цепи. Только что цеписты в угоду своим безумным амбициям уничтожили целый имперский полк, поэтому можно с уверенностью заключить, что они задумали свергнуть королеву и захватить власть.

– Если только багряная королева не дала свое благословение на столь необычный способ ведения войны, – снова взял серьезный тон Хортрэп. – Раз уж мы пустились в рискованные рассуждения, то почему бы не предположить, что она попросту перешла на сторону цепистов?

– Потому что она этого не делала, – резко возразила Чи Хён. – Я сама допрашивала полковника Хьортта и убедилась, что весь план с возвращением Джекс-Тота не был известен королеве Индсорит. И это означает, что вчерашним принесением в жертву тысяч имперских солдат Черная Папесса объявила войну не только королеве, но и всем народам Звезды.

– Любопытно, – проговорил Феннек, наливая своему генералу густой ликер. – Это правда, что во всех мятежах Цепи начиная со времен Софии таоанцы принимали сторону королевы, а не папы, так что план, в принципе…

– Если только мой второй отец не убедил Ждун продать меня императрице Рюки, – перебила его Чи Хён, внимательно следя за Сингх. – Либо кто-нибудь из присутствующих здесь, в лагере, имеет схожие намерения – передать меня таоанцам в обмен на свободный выход из окружения для Кобальтового отряда. Если Цепь действительно способна поднять со дна океана погибшую империю, то противиться ее мощи, пожалуй, бессмысленно. Возможно, и Таоанскому полку, и Кобальтовому отряду лучше перейти на сторону победителя, а не становиться на путь обреченных. Что вы на это скажете, кавалересса Сингх?

Ни один мускул не дрогнул на лице Сингх, только усы сверкнули в свете фонаря. Краем глаза Чи Хён заметила, как Хортрэп открыл рот, чтобы сказать что-то остроумное, но передумал. Не отводя взгляда от своего генерала, кавалересса медленно поднялась и сплюнула прямо на середину стола. Если бы Чи Хён не была так оскорблена видом красноватой слюны на синей фигурке, изображающей генерала, она бы непременно восхитилась точностью плевка.

– Ответьте честно, кавалересса, о чем вы говорили сегодня с Софией? – процедила Чи Хён.

– О многом, – сверкнула в ответ багровыми зубами Сингх. – Но ведь вы хотите узнать, не замышляли ли мы отстранить вас от командования, а потом выгодно продать, угадала?

– Я восхищена вашей проницательностью, – сказала Чи Хён, ожидая, что кавалересса рванет к ней вокруг стола.

Или же первым шевельнется Хортрэп? А может, Феннек?

Сингх подняла руку и медленно потянулась к складкам своего черного сари, даже не пытаясь скрыть это движение. Вот и началось…

– Мы обсуждали такую возможность, но в конце концов капитан София отклонила ее. – Сингх подняла испачканную фигурку, быстро вытерла носовым платком и вернула на место.

– Почему? – спросила Чи Хён, стараясь ничем не выдать облегчение.

– Она очень высокого мнения о вас, генерал Чи Хён… Как же она это сказала? – Сингх дернула себя за усы. – Ах да, она сказала, что мы слишком стары для подобных замыслов, к тому же вы стоите намного дороже той награды, которая за вас обещана. По ее словам, случившееся вчера подтверждает, что Вороненая Цепь превращается в величайшую за все времена угрозу для Звезды, и если кто и способен возглавить войну с ней, так это именно вы.

Чи Хён не нашла что ответить, но Хортрэп нарушил молчание вместо нее:

– Кто мог знать, что у Баньши-с-Клинком, Холодного Кобальта, такое ангельское сердце.

– Не увлекайся, – одернул его Феннек. – Если София считает, что после той безумной выходки возле Врат двух-трех банальных любезностей и уверений в том, что она ничего не замышляет против Чи Хён, будет достаточно, чтобы спасти ее от виселицы, то она жестоко ошибается. Как наш генерал сможет восстановить порядок в отряде, если помилует напавшего на нее капитана?

– Не думаю, что с этим возникнут проблемы, – с довольным видом заметила Сингх.

– Это еще почему? – снова обретя способность говорить, поинтересовалась Чи Хён.

– Потому что она давно перелезла через частокол и сбежала, – ответила кавалересса. – Я не спросила, куда она решила направиться, потому что была бы обязана поделиться этими сведениями со своим нанимателем, но уверена, отыскать Софию будет непросто. Все равно что гоняться за призраком.

С надвинутым на глаза капюшоном София, скользя и спотыкаясь, брела по спящему лагерю. Снег зарядил снова, двое стражников хранили почтительное молчание. Печальная, должно быть, картина: разжалованного капитана Кобальтового отряда с очевидной неохотой ведут на суд конвоиры, помнившие ее еще королевой. Однако настроение Софии в первый раз за весь этот нелепый день начало подниматься. Конечно, раны продолжали болеть и холодный ветер пронизывал до костей, но она чувствовала, что наконец-то справилась с демоном, мучившим ее со дня трагедии в Курске. Несомненно, побег из лагеря еще до рассвета дал бы куда больше шансов на спасение, но София надеялась убедить девчонку, и та отпустит ее с миром в обмен на дурацкую клятву никогда не поднимать против нее оружие или что-нибудь еще в этом роде. Обе прекрасно понимают, что живая София намного полезней, чем мертвая, а ее раскаяние даст гарантии куда боле надежные, чем любое другое состояние духа.

– Сюда, миледи, – сказал охранник с факелом.

Палатка, к которой они подошли, стояла далеко от той, где совет собирался утром. Ничего удивительного – Чи Хён постоянно меняла местоположение своего штаба, чтобы запутать вражеских шпионов и убийц. Встревожило Софию другое: она не увидела у входа тяжеловооруженных телохранителей генерала. В темных промежутках между еще более темными палатками вообще не было никого, за исключением самих конвоиров.

Прежде чем София успела осознать всю глубину проблемы, охранник с факелом приподнял полог неосвещенной палатки, а второй с куда меньшей почтительностью, чем до сих пор, вдруг толкнул в спину. София удержалась на ногах, но едва успела развернуться, как охранники набросились на нее. Да, руки скованы, но противников всего двое, так что, сохранив хладнокровие, можно проскочить мимо них и оказаться на…

На земле. Кто-то, притаившийся в темноте, сделал ловкую подножку. Она повалилась на спину и откатилась в угол теперь уже освещенной факелом палатки, пытаясь увернуться от удара сапогом.

Не вышло.

За первым пинком последовал его брат-близнец, а затем ей основательно надрали задницу. Одни удерживали ее на земле, другие наносили удары. Наконец ей крепко связали лодыжки и накинули петлю на шею. София запаниковала и попыталась свистом вызвать Мордолиза, однако хлесткая пощечина напомнила, что у нее больше нет демона. Петля затянулась и потащила ее вверх, расплывчатые пятна кулаков и сапог чуть отстранились, и София разглядела лица нападавших – двух женщин и одного из охранников; второй, вероятно, стоял у нее за спиной и натягивал веревку на виселицу, наскоро сооруженную в центре палатки. Когда петля снова потащила вверх, жестоко избитая София с трудом встала на колени, затем на ступни и наконец поднялась на цыпочки. Скользкая грязная земля зашаталась под ней, и она едва не упала, но в последний момент удержала равновесие.

– Охренеть, глазам своим не верю, – сказала старшая из женщин, лицо которой было изуродовано точно такими же шрамами, как и у двух охранников. – Холодный Кобальт.

– Ты уверена, что это именно она? – засомневалась вторая женщина, моложе первой и единственная из всех четверых, у кого не было отметин на лице.

Она явно нервничала, в то время как остальные пребывали в восторге.

– О, я никогда не забуду ее лицо, – отозвался стоявший за спиной у Софии охранник, затем подтянул веревку еще немного и зашел с другой стороны, чтобы взглянуть на пленницу. – К счастью, эта сука нас не узнала, иначе нипочем бы не вывести ее из-за частокола.

София попыталась опуститься на пятки, но охранник успел привязать к чему-то веревку, так что почти не было слабины: чуть шевельнешься, и петля стянет горло. Сердце колотилось с такой силой, что могло разорваться еще до того, как Софию вздернут… но хуже, что эти четверо засранцев абсолютно правы – она понятия не имеет, кто они такие.

– Это правда, синеволосая ведьма? – спросила старшая из женщин. – Ты и в самом деле не помнишь Карилемин?

О нет, София прекрасно помнила проклятый Карилемин, из-за которого она окончательно решила отречься от багряного престола. Как только узнала о жестоком обращении с пленными юниусианскими мятежниками, сразу же поспешила туда, чтобы закрыть трудовой лагерь, но зло уже свершилось… И вскоре после возвращения Софии в Диадему одна из выживших нанесла визит прямо в тронный зал. Возмездие созревало так долго, как мог бы придумать только поэт, и вот теперь София ответит за все то, в чем двадцать с лишним лет назад обвиняла ее королева Индсорит.

– Я помню Карилемин и сожалею о случившемся там. Сознаю, что это ничего не меняет, но я вовсе не желала и не приказывала…

Стоя на цыпочках, трудно говорить и одновременно удерживать равновесие. Вряд ли этот разговор мог принести какую-то пользу, но София все равно хотела объясниться и попросить прощения. Чего никогда бы не сделала для Индсорит.

– Что ты не приказывала? – усмехнулся один из охранников. Глаза Софии наполнились слезами, и она с трудом различала людей. – Мы стояли прямо перед тобой, когда ты произносила свою речь и назначала экзекуции.

– Мы завербовались в этот отряд, надеясь наконец-то поквитаться с тобой, но выяснили, что не ты здесь командуешь, и были страшно разочарованы, – вступила в разговор женщина. – Кое-кто уже собрался дезертировать, но я уговорила остаться, сказала, что это легкий заработок – почти такой же легкий был у Холодного Кобальта, пока она не предала нас.

Карилемин. Ну конечно же. Теперь София вспомнила этих засранцев, хотя и очень смутно.

– Так вы… – Ноги вдруг задрожали, и София едва не потеряла равновесие. – Вы не юниусианские пленные, вы те самые мерзавцы, которые мучили их и морили голодом.

– Ты хотела сказать – допрашивали, чтобы узнать, где они спрятали свои драгоценности, перед тем как их поймали и заставили трудиться на общую пользу, – поправил один из мужчин.

– Драгоценности, которые мы могли бы использовать против нашей любимой багряной королевы, – добавил второй. – К тому же с таким количеством изменников не справиться без железной дисциплины, иначе они снова поднимут мятеж. Голодные лучше исполняют приказы, чем сытые.

– Мы старались ради блага империи, но ты, приехав в лагерь из своего замка, не стала слушать тех, кто преданно тебе служил, – продолжала женщина.

– Ты больше заботилась об этих гребаных врагах, чем о своих верных солдатах, – поддакнула вторая.

София вспомнила, как ее едва не стошнило от увиденного, от запаха, который встретил ее на усеянном камнями поле и в приспособленном под жилье коровнике. А еще вспомнила, как проклинала саму себя больше, чем солдат, что замучили до смерти многих юниусианцев. Теперь, осознав, кем были на самом деле эти четверо, она не могла поверить, что они затаили обиду. София так устала от войны и смерти, что приказала казнить только офицеров, управлявших лагерем, и пощадила простых солдат.

– Разве я не проявила к вам милосердия? Куда больше милосердия, чем было у вас самих?

– Милосердия?! – выкрикнул мужчина. – Позволила юниусианской мрази высечь нас – и называешь это милосердием!

– По твоему приказу нас выпороли, а потом изгнали как изменников, – напомнила женщина.

– Но правосудие все равно свершится, и ты…

– Так вы хотите правосудия? – рыкнула в ответ София. Эти засранцы могут лишить ее жизни, но не заставят и дальше слушать лицемерные жалобы. – Правосудие свершилось бы, если бы мой старый демон проглотил вас живьем. – Она опять свистнула Мордолиза, будто в подтверждение своих слов. – Но видите ли, в чем дело: правосудия не существует. – Она свистнула в третий раз, чтобы самой в этом убедиться. – Вот оно, ваше правосудие, жалкие плаксы, – всего лишь свист в темноте.

– Эй, как ты смеешь с нами… – возмутилась одна из женщин, но София уже не слушала.

Такой вот дерьмовый конец ее дерьмовой жизни.

– Увидимся в преисподней, неудачники, – сказала она и со всей силы ударила пятками об землю.