Текст книги "Стрела Габинчи"

31

Клаус снял висевшие на палке холщовые штаны и приложил к себе. Они были его размера.

– Сколько стоит, хозяин? – спросил он торговца.

– Два крейцера.

– А рубаха?

– Три.

Клаус покачал головой. Им с Ригардом предстояло зарабатывать себе на жизнь тяжелой работой, но такую жизнь пижонские наряды долго не выдержали бы. Пока их капитала не хватало даже на две пары простой одежды, а ведь на что-то нужно жить.

«Надо было поменьше тогда в стену-то бросать…» – подумал Клаус, вспоминая, как швырял деньги для отвлечения погони. Впрочем, тогда он чувствовал себя загнанным зверем и думал лишь о том, чтобы спастись – где уж там деньги считать.

– Гляди, карлик… – сказал Ригард, указывая на соседний торговый ряд, где малорослый, но широкоплечий человечек помогал торговцу рыбой переставлять тяжелые ящики. – Ишь ты, и не надсадится!

– Это не карлик, это гном, – пояснил Клаус.

– Ты откуда знаешь?

– Я этих гномов на пристани перевидал.

– Так уж и перевидал, – покачал головой Ригард. – Сколько раз видел?

– Ну… два раза.

– То-то же. А чего они там делали?

– На галерах приходили из самого Тромвида. Не сами, конечно, а в качестве трюмных. Им же по росту как раз в трюме работать, веревки плести да паруса штопать.

– Крепкие они, – заметил Ригард и посмотрел в другую сторону. – Эй, смотри, вон та, рыжая, видишь?

Клаус поглядел, куда показывал Ригард, и кивнул. Девушка была хорошенькая, в чистом чепчике и коричневом платье с кружевами.

– Эх, хорошо бы нам тут работу найти, – мечтательно произнес Ригард, следя за тем, как двигается незнакомка. – Ну чистая лебедь, а?

– Что-то в Денвере ты не был таким живчиком, – заметил ему Клаус.

– Там я был при маменьке, а здесь свободный человек. – Ригард вздохнул. – Может, еще и на галеры когда-нибудь устроюсь, в плавание пойду…

– А говорят, что орки на галаматах по притоку Варбицы до Большого канала ходят, – сменил тему Клаус.

– Галамат по притоку не пройдет, – возразил Ригард, высматривая другую красавицу.

– Почему не пройдет? Плоскодонный галамат на шестах. На таких даже камень возят и руду.

– Не хотел бы я, чтобы орки к нам в Варбицу заходили. Страшные они, а еще, говорят, людей едят, только отвернись…

– Ну, не знаю, – пожал плечами Клаус и, оглянувшись, встретился взглядом с незнакомцем, зыркнувшим на Клауса через плечо мастерового.

От такого взгляда у Клауса сбилось дыхание и закололо под ложечкой, все виденные во сне кошмары сложились в этот взгляд.

– Клаус, бежим! – вдруг крикнул ему Ригард и, дернув товарища за локоть, бросился сквозь толпу, отбрасывая нагруженных корзинами горожан и степенных лавочников. Клаус бросился следом, подталкивая его в спину и оглядываясь, ожидая увидеть безумные глаза ужасного незнакомца.

Пробившись между рядами, приятели помчались вдоль каменной стены, а за ними уже неслись двое в развевающихся черных плащах.

Поворот за угол, потом в проходной двор, через угольную яму и снова на улицу, однако преследователи не отставали.

– Беги быстрее, Ригард! – крикнул Клаус и, оглянувшись, увидел у злодеев кинжалы. – Они убьют нас, Ригард, беги быстрее!

Ригард прибавил, и они понеслись вдоль сточной канавы, выложенной по краям каменной плиткой.

– Караул, убивают! – закричала с верхнего этажа какая-то баба. Прохожие прижались к стене, пропуская погоню.

Ригард с Клаусом с разбегу сиганули через забор и стали продираться сквозь палисадник с кустами смородины. Рявкнул и залился лаем чей-то пес, как струну натянув цепь. Приятели преодолели еще один забор и оказались в грязном загоне с гусями. Птицы запаниковали, забили крыльями, в воздухе закрутился белый пух.

– Вроде оторвались! – крикнул Клаус, но, оглянувшись, понял, что ошибся – оба преследователя балансировали на заборе с кинжалами в руках. Вот они спрыгнули вниз, и Клаус с Ригардом рванули дальше, искать выход из загона.

– Прибью, ворюги! Прибью! – закричал владелец гусей, выскакивая из-за угла с дубиной, но Клаус с Ригардом проскочили мимо него.

«Он их задержит!» – подумал Клаус, но хозяин вдруг дико завыл и свалился в грязь.

– Скорее, Ригард, они его зарезали!

Под истошные крики гусей Ригард подпрыгнул и, перекатившись через связанное из веток заграждение, рухнул куда-то вниз.

Клаус последовал его примеру, и приятели покатились на дно оврага, по которому проходила дорога в восточный пригород.

Преследователи оказались не такими ловкими и застряли среди веток, громко ругаясь и извиваясь в колючках.

– Вниз, Клаус! Бежим вниз! – крикнул Ригард, и они побежали под гору, мимо заросших травой обочин и стоявшей на склоне брошенной телеги.

Неожиданно там, внизу, на дорогу рысью выехали три всадника, тащившие за поводья двух лошадей под седлами.

В руках кавалеристов появились мечи, пришпорив коней, они поскакали в гору, ничуть не скрывая своих намерений.

Ригард остановился, и Клаус тоже. Приятели оглянулись: один из преследователей уже перебрался через забор, а второй вот-вот скатится под уклон. Это была западня.

– Я не хочу умирать, Клаус! – завыл Ригард.

– Давай на телегу!

– Куда?

– На телегу, придурок! Быстрее!

Они развернулись и помчались в гору, навстречу своим преследователям, которых это удивило. Ригард запрыгнул на телегу, а Клаус выбил из-под колеса камень и, подхватив гужи, поднял упиравшиеся в землю оглобли.

Телега тронулась с места и покатилась под гору, набирая скорость, да так быстро, что Клаусу едва удалось запрыгнуть на ее край.

Преследователи, почти настигнув телегу, все же отстали, не в силах бежать дальше. А телега все разгонялась, Клаусу приходилась прикладывать немало сил, чтобы удерживать пляшущие оглобли.

Увидев несущийся на них воз, скакавшие впереди всадники дрогнули и подали на обочины.

– И-и-ха! – закричал Ригард больше от страха, чем от куража. Один из всадников решил попытать счастья и повел коня так, чтобы достать Клауса мечом, но тот вздернул за гуж левую оглоблю, и та ударила кавалериста в щитки.

Смельчак вылетел из седла и отлетел на обочину – шагов на двадцать от своего коня, телега же понеслась дальше, подскакивая на неровностях и заставляя останавливаться возы на пересекавшихся дорогах.

– Они отстали! – закричал Ригард, заглушая грохот колес. Клаус оглянулся, и точно – их враги спешились и поднимались в город, поддерживая раненого товарища.

Впереди был крутой поворот, Клаус крикнул:

– Прыгаем, Ригард!

Приятели прыгнули и даже не упали, а телега понеслась дальше и, соскочив на обочину, перевернулась.

32

В вечернем воздухе пахло дымом с горьким привкусом железной окалины, таков был запах в пригороде кузниц и оружейных мастерских, а до этого были кожевни, а до них – булочные.

– Почем за постой берете, хозяин? – крикнул Клаус, заметив стоявшего на крыльце человека.

– Не берем мы, у нас мастерская.

– А вы почем? – спросил Ригард на другой стороне улицы.

– Четыре крейцера! Харчи свои.

– Ой, дорого… – покачал головой Ригард. Они шли уже два часа, но все еще не успокоились после недавней погони.

– А как ты понял, что он нам угрожает, почему закричал мне? – спросил Клаус.

– Так я узнал того, который нас из «Пьяной елки» гнал, помнишь?

– Нет, этот был молодой – как зыркнул на меня из-за мужика какого-то, я прямо весь обмер…

– Да нет же! Он ухмыльнулся так злодейски и ножик достал – тут я понял, что надо бежать, и дернул тебя за рукав.

– Значит, они к нам с двух сторон подошли, – заключил Клаус. – Тот, который возле меня оказался, совсем незнакомый был… Но глаза – ужас просто!

Некоторое время они шли молча, поглядывая по сторонам.

– Почем постой, хозяин?

– Мы железо гнем, нету у нас постоя – дальше идите.

– А знаешь, Ригард, вспомнил я еще одного, – признался Клаус, когда они прошли еще шагов двести.

– Ну и кого ты узнал?

– Того, который по обочине ехал. Он в нас из арбалета стрелял на дороге, помнишь?

– Не помню, я тогда испугался очень. Никогда не видел, как людей убивают, а тут ужас какой-то. Я с того раза ничего не запомнил, даже как мы кошелек грабили…

– А я запомнил, очень хорошо запомнил. Будь у него снова арбалет, он бы опять стрельнул, сволочь.

Уже почти в темноте, уйдя от города миль на восемь, Клаус с Ригардом дошли до дома старухи Орсы, которая давала ночлег с харчами всего за полкрейцера, а эта цена была им по карману.

– Бабушка Орса – это вы будете? – спросил Клаус, смутно угадывая силуэт на крыльце небольшого домика.

– Я самая. На ночлег за полкрейцера?

– Так точно, бабушка, за полкрейцера.

– Ну тогда заходите, кашка пшенная уже подсолена, только вас дожидается.

– Спасибо вам, а нельзя ли огня добавить?

– Добавлю, как же не добавить, коли постояльцы появились, – сказала Орса, и вскоре в доме загорелся масляный светильник.

Хозяйка оказалась женщиной лет семидесяти, седой, с крючковатым носом и внимательным взглядом.

– Деньгу давай сразу, – сказал она, ставя на стол горшок с кашей. Клаус подал ей две четвертные монетки.

– Хорошо. Новенькие денежки-то, рубчатые, – заметила старуха и подала две деревянные ложки. – Ешьте, пока горячая.

– Спасибо, бабушка, – сказал Ригард.

– Далеко ли идете? – спросила она, садясь на лавку напротив стола.

– Пришли уже, – сказал Клаус, работая ложкой. – Работу в Слимбурге искать будем.

– Да какая тут работа? Только разве за медяки с утра до вечера, – сказала старуха и неодобрительно покачала головой.

– Другой сейчас не найти. Нам главное прилежание, чтобы обжиться. А там, может, еще чего найдем – покрепче.

– Покрепче и прямо сейчас найти можно, – сказал старуха и подала отвар из шиповника.

– И где же такое найти можно? – осторожно спросил Клаус, чувствуя, что у старухи заготовлено какое-то предложение.

– Вы свиней боитесь?

– Мы? Свиней? – Клаус с Ригардом переглянулись. – Нет, свиней мы не боимся.

– И никогда не боялись! – добавил Ригард, запивая отваром сухую кашу.

– Ну тогда вам прямая дорога на двенадцать миль к деревне Каркуш, которая стоит на озере Каркуш. У них там свинья завелась такая вредная, что решили ее извести поскорее, да только никто не берется.

– И чего за эту работу дают? – поинтересовался Клаус.

– В деревне сорок три дома, с каждого по серебряному талеру, вот и вся награда.

– Сорок три талера серебром?! – переспросил Клаус. Ему показалось, что он ослышался.

– А чего ж тут удивляться? Вся деревня рыбу на озере ловит ночью при фонарях. Тем и живут, да хорошо живут – рыбу и в городе берут, и в больших селах, где свежую, а где сушеную. А свинья рыбаков по ночам караулит – как выйдут на берег, так набрасывается и рыбу жрать начинает. И людей режет…

– Как это – режет? – спросил Ригард, перестав есть кашу.

– Ну это я так выражаюся. Клыки у нее, вот ими и режет.

Старуха вздохнула и поправила платок.

– Давайте, ешьте скорее, да отведу вас в сарай. Коли надумаете за ночь, скажу, как до Каркуша дойти.

– А вы, бабушка, откуда это знаете?

– Родственники у меня там живут – племянница.

– И что же, в целой деревне некому с это свиньей справиться?

– Никто не хочет – боятся.

Старуха развела руками и снова вздохнула.

Они помолчали. Скрипнула дверь, в комнату вошла кошка. Она выпучила глаза на гостей и замерла.

– Входи, Клара, не бойся. Это постояльцы наши, – сказал хозяйка и прошла в другую комнату.

С улицы донесся отдаленный крик, потом еще один. Клаус с Ригардом переглянулись и посмотрели на хозяйку.

– Соседи это. То ругаются, то дерутся, но у них это недолго, скоро угомонятся. Ну что, наелись?

– Да, спасибо.

– Тогда пойдемте в сарай, а то поздно уже, а мы с Кларой спать рано ложимся. У нас же здесь, почитай, деревня.

33

Старуха оказалась права: драка у соседей закончилась спустя четверть часа после начала. Клаус с Ригардом устроились со всеми удобствами, на подстилке из прошлогодней соломы, а укрылись матрасом, набитым полынью, что помогало от блох.

– Как думаешь, стоит нам идти в этот Каркуш? – спросил Ригард, когда они улеглись.

– Не знаю. С одной стороны, далеко, да и дело какое-то странное – обыкновенная свинья, а все ее боятся…

– Большая свинья и дикая, – подсказал Ригард.

– Да понял я. Только свинья вряд ли умнее шершней, даже очень большая. Можно выкопать ловчую яму, закрыть ветками и положить приманку. Она сама провалится, и все дела…

– Эй, да ты здорово придумал! – воскликнул Ригард, приподнимаясь, отчего труха из мешковины просыпалась Клаусу на лицо. Он встряхнул головой и улегся удобнее.

В пристройке ударила в стену коза – главная кормилица хозяйки и ее кошки.

– Можно, конечно, и в городе остаться, только после сегодняшней беготни как-то страшновато.

– Страшновато, – согласился Ригард. – Чего они за нами гонялись, как думаешь?

– Наверно, меня узнали. Я же тогда на дорогу вышел, а самый последний из них как раз оглянулся и стрельнул в меня из арбалета.

– И чуть не попал в Эдгара… Надо было сидеть в кустах и не высовываться.

– Надо было, да только хотелось чего-нибудь найти.

– Вот и нашли, – со вздохом произнес Ригард. – А Эдгар с Дирком и от золота отказались, и дома живут.

– Зато мы мир посмотрим, – неожиданно сказал Клаус и, не дожидаясь возражений Ригарда, отвернулся к стене. – Все, давай спать. Завтра нужно пораньше подняться и на Каркуш двинуть.

– Значит, решили?

– А чего тут решать? В городе оставаться небезопасно.

– Это точно. Совсем небезопасно, – согласился Ригард и, успокоившись, вскоре уснул.

Несмотря на стук редких ночных экипажей да сонное блеяние козы, ночью приятели спали хорошо. Под утро прошел дождь, и стало сыро, отчего они продрогли даже под сенным матрасом.

Хозяйка встала рано, вывела козу из пристройки и повела на луг пастись, давая постояльцам поспать до восхода. Но Ригард первым поднялся по нужде и, прихватив пучок соломы, побежал на огород, где на пустой грядке можно было справить нужду и прикопать все следы деревянной лопатой. За ним вышел Клаус.

Привязав козу, хозяйка вернулась и, увидев, что постояльцы встали, тотчас поинтересовалась, что они надумали по поводу Каркуша.

– Мы решили взяться за это дело, бабушка, – сказал Клаус. – Кое-какой опыт уже имеется…

Он посмотрел на Ригарда, тот утвердительно кивнул. Под опытом подразумевалась битва с шершнями, но старушке рассказывать об этом приятели на собирались.

– Ай, какие молодцы! Ну и молодцы! – неожиданно обрадовалась хозяйка. – Ну пойдемте, я вам вчерашней кашки с молочком разогрею! Ай, какие молодцы!

Приятели умылись из бочки дождевой водой и прошли в дом, где подкрепились кашей, сдобренной жирным козьим молоком. Потом выслушали подробный рассказ о том, как добраться до Каркуша и к кому обратиться насчет работы.

Спустя час они уже шагали на восток, изредка оглядываясь на дорогу, потому что опасались погони.

Но погони не было. С собой у приятелей была берестяная коробка с кашей и кожаный мешок на полмеры воды. Этим их снабдила бабушка Орса, которая призналась, что раньше каждую осень получала от племянницы по большому мешку вяленой рыбы, а как появилась свинья, гостинцы прекратились.

34

Клаус с Ригардом шли до обеденного часа, не останавливаясь, шагая мимо заросших полей, заброшенных деревень и темных, как ночь, зарослей молодых елей, оттеснявших от дороги лиственный лес.

Когда солнце поднялось в зенит и идти по жаре стало трудно, приятели сделали привал в тополиной роще, чтобы поесть каши и попить воды.

Клаус подобрал потерянный кем-то костыль из узловатого ствола акации.

– Смотри, Румяный, тут даже узор имеется! – похвастался он перед приятелем.

– Да ну, тяжелый он, как железо, – отмахнулся тот, морщась при мысли, что им предстоит выйти из тени и продолжить путь под жарким солнцем.

– Ну что, двинули дальше? – спросил Клаус, поудобнее обхватывая свой трофей.

– Пойдем, – вздохнул Ригард. – Все равно здесь муравьи, даже не посидишь.

Они вышли на слабо накатанную дорогу и пошли дальше, сняв куртки и опустив голенища сапог.

– Неизвестно, есть ли там вообще какие-нибудь деревни, – сказал Ригард. Впереди был один лишь темный еловый лес, от вида которого по спине пробегали мурашки.

– Должны быть, как же иначе? Не зря же старушка на кашу потратилась, – возразил Клаус. – Миль шесть мы уже отмахали, еще столько – и увидим озеро Каркуш.

Дорога стала круто заворачивать влево, и в конце поворота друзья увидели человека неопределенного возраста, сидевшего на поваленном дереве. Увидев путников, он вскочил на ноги и бросился им навстречу:

– Как хорошо, господа, что вы мне попались! А то одному идти скучно, да и страшно – меж елками-то вон как темно!

Он огляделся, да с таким страхом в глазах, что Клаус и Ригард невольно огляделись тоже, готовые увидеть среди еловых лап затаившуюся опасность.

– Меня зовут Маконец, и я иду в город Твердикулум. Знаете такой?

– Нет, – покачал головой Клаус, с подозрением поглядывая на этого Маконца. Путь у него был вроде долгий, а ни воды, ни съестных припасов при себе не имелось.

– Твердикулум в тридцати милях отсюда. Сначала дойдем до озера Каркуш, потом направо, мимо деревни и до песчаных дюн. Там еще мили три – и большая река, а вдоль ее берега и будет город Твердикулум. Ничего, если я составлю вам компанию, а?

– Это не наша дорога, иди куда хочешь, – пожал плечами Клаус, и они с Ригардом обменялись взглядами. Что-то в этом прилипчивом попутчике казалось им подозрительным.

– Сами-то откуда будете? Из Слимбурга?

– Угадал, – обронил Клаус.

– А куда теперь? Прогуляться или как? Гляжу, у вас одежка-то богатая. Из купеческих будете?

– Из купеческих.

– А я и сам из купеческих был… Только обеднели мы…

Вытягивая попутчиков на никчемные разговоры, Маконец продолжал их пытать и, как показалось Клаусу, уж очень часто поглядывал в лес.

Это продолжалось с полчаса, а потом темы для разговоров у Маконца иссякли и он понес полную чепуху.

– Я тут на реке раков ловил… И поймал – много… – Он присел, как будто поправить на башмаке язычок, и покосился на чащу, откуда вдруг вылетела перепуганная птица. – Они здоровенные, фунтов по пяти каждый и эта… синего цвета…

– Не бывает синих раков, да по пяти фунтов весу, – оборвал его Клаус, поудобнее перехватывая трофейный костыль, а Ригард поднял с обочины большой кусок сколотой гальки и спрятала за спину.

– Выходи, Брук! Мне нечего больше говорить! – завопил назвавшийся Маконцем попутчик, и, тотчас, сломав несколько веток, на дорогу выскочили два рослых оборванца – один с топором, другой с дубинкой.

– Давай кошельки, щеголи! – закричал тот, что был с дубиной.

– Да, кошельки давай! – закричал Маконец и, выхватив из башмака нож, бросился к Клаусу, но тот встретил его ударом костыля, а Ригард швырнул камнем в ближайшего к нему разбойника, а затем подхватил оброненный Маконцем нож и встал рядом с Клаусом.

Разбойники переглянулись. Обычно, стоило им появиться, путники пугались и делали все, что им скажут, но эти оказались не такие.

– Отдавайте кошельки и проваливайте! – потребовал один из громил, замахиваясь дубиной.

– Да, отдавайте кошельки… – простонал с обочины Маконец, ощупывая голову.

– Держи! – крикнул Клаус и, присев, ударил палкой громилу по голени. Тот взвыл, а его напарник отпрянул в сторону, и Клаус тут же приложил его по лбу.

Дорога была свободна, и приятели рванули вперед, не дожидаясь, пока разбойники оклемаются. Они бежали минут десять, постепенно уставая и замедляя бег. Остановились возле балки, по дну которой бежал ручей, и решили отсидеться у водоема, в который впадал этот ручей.

– Это должно быть рядом, смотри – чайка озерная! – сказал Клаус, указывая на белую птицу с красным клювом.

Они спустились в балку и двинулись вдоль густого кустарника, надежно скрывавшего их от возможной погони.

35

К озеру Каркуш приятели вышли ближе к вечеру, по кочковатой дороге, проходившей по старой просеке. Пока они шли по берегу, вдоль темного, лишенного звуков леса, у Клауса не раз возникало желание вернуться в Слимбург. Не страшила даже возможная встреча с грабителями, таким пугающим казались этот лес и дорога. Удерживало лишь то, что ночевать пришлось бы в этом же лесу, да и перед Ригардом было совестно, ведь он во всем полагался на него, Клауса.

– Здесь что, птиц совсем нет или они уже спят? – спросил он, когда Клаус уже уловил запах дыма из деревенских труб.

– Спят, конечно.

– Но солнце же еще высоко, – возразил Ригард, указав на густую синь небосвода над макушками елей.

– Стало быть, у здешних птиц натура другая, – пояснил Клаус.

– А как же здесь рыбу в город вывозят, если дорога такая непроезжая? – не унимался Ригард.

– Должно, по воде возят, да и город, может, другой, а вовсе не Слимбург.

– Оно конечно, – согласился Ригард, и какое-то время они шли молча. Ригард посмотрел на Клауса, явно собираясь спросить еще о чем-то, но тут кочковатая дорога вдруг вывела их на укатанный проселок, обильно удобренный конским навозом.

– Ну вот, должно, деревня за тем поворотом! – обрадованно сообщил Клаус и улыбнулся, впервые за последнее время.

– Уверен, что так! – поддержал его Ригард, и они зашагали быстрее.

Перед самым поворотом, на обочине, приятели увидели смятые молодые елочки и размашистый знак в виде косой засечки на стволе столетней ели. Срезанная чем-то острым, еловая кора свисала до самой земли.

– Ишь ты, постарался кто-то, – сказал Ригард.

– Делать им тут нечего, – произнес Клаус, не представляя, кто и как мог нанести дереву такую рану.

А между тем он оказался прав – за крутым поворотом показались первые дома Каркуша и часть другого берега озера, с черной и глубокой водой.

Появились первые живые звуки, прятавшиеся до этого на молчаливой дороге. Скрип весельных уключин на озере, стук молотка, куриное квохтанье и звон цепи.

Первый дом, до которого дошли Клаус с Ригардом, оказался нежилым, с темными окнами и припорошенным пылью крыльцом. Зато уже в следующем жили люди.

– Добрый вечер, хозяин, не подскажете, где дом Гизеллы? – спросил Клаус у старика с всклокоченными седыми волосами, который распутывал расстеленную на траве сеть.

Тот встал с табуретки и, оставив работу, подошел к забору. Затем выглянул на дорогу, идущую к лесу, и, наконец, ответил:

– Четвертый дом вот от того, тесаного…

Старик указал на дом с новой пристройкой, находившийся на другой стороне улицы.

– Спасибо, – сказал Клаус, и они пошли дальше, а старик остался у забора, глядя на разряженных по-городскому чужаков.

– Странный он какой-то, – сказал Ригард. – Ох, а жрать-то как хочется…

– Может, племянница бабушки Орсы нас и покормит, – предположил Клаус. Где-то неуверенно залаяла собака, но тут же замолчала, словно испугавшись собственной дерзости.

– Слушай, а чего у них все заборы поломаны и дома в бревнах? – спросил Ригард о том, что Клаус приметил еще на доме старика, у которого спрашивали дорогу.

Заборы стояли на месте, но они носили следы многочисленных ремонтов. Штакетник был разного размера, а кое-где его обломки оказались сшиты некрашеными досками и жердями.

Основания домов укреплялись бревнами, скрепленными коваными скобами, а ставни на окнах, с набитыми на них толстыми досками, выглядели более чем основательно.

На новых оплетках из бревен на стенах и ставнях то тут то там попадались косые зазубрины, которые Клаус тотчас сравнил со знаком на вековой ели.

– Добрый вам вечер, хозяин, здесь ли живет Гизелла, племянница Орсы? – спросил Клаус у молодого человека, который выглядел на пару лет постарше их с Ригардом и занимался тем, что раскладывал по корзинам вываленную на деревянные мостки рыбу.

Отставив корзину, молодой человек взглянул на незнакомцев, потом поднялся на крыльцо и, приоткрыв тяжелую, окованную железом дверь, крикнул:

– Мать, к тебе какие-то городские! Выйди!

И, спустившись, снова занялся сортировкой рыбы.

Вскоре на пороге показалась женщина лет сорока. Она вытирала руки о фартук, внимательно вглядываясь в лица незнакомцев.

– Мы от вашей тети Орсы, – пояснил Клаус. – Она сказала, что здесь для нас есть работа…

– Мы пришли свинью выгнать! – громко объявил Ригард, которому надоели эти полунамеки.

Разбиравший рыбу молодой человек резко поднялся, и они с матерью обменялись быстрыми взглядами.

– Ну, входите, – сказала хозяйка.

Клаус отворил расшатанную калитку, и они с Ригардом прошли во двор.

– Поднимайтесь в дом, а ты, Рой, позови старосту.

Молодой человек вытер руки о ветошь и пошел через палисад к соседнему дому.