Текст книги "Шварцкау"

35

Едва сдерживая тошнотные позывы, капралы Баркли и Подольский выскочили из казармы и пришли в себя только возле беседки, где за разросшимся по деревянной решетке плющом стоял столик со старыми запыленными журналами.

В основном это была научно-познавательная литература, хотя время от времени ротные хулиганы подбрасывали сюда затертые порнографические издания позапрошлого года.

В беседке, склонившись над каким-то журналом, сидел военный фельдшер сержант Брикс. Брикс учился в медицинском колледже и должен был стать полноценным врачом, но наркотики взяли над ним верх и однажды, приняв слишком большую дозу, он очнулся уже на вербовочном пункте при полном обмундировании, стриженый и помытый, поскольку в те времена медицинские специалисты были в большом дефиците.

И хотя с тех пор Брикс не вынюхал ни одного кристаллика, некоторые из его здешних пациентов были уверены, что он с этой дури так и не слез.

– О, док Брикс! – обрадовался встрече Баркли, первым заходя в беседку. Подольский последовал за ним, а Брикс прикрыл потертый журнал другим, про достижения техники.

– Привет, ребята, вы чего такие вздрюченные? Не заболели?

– Нет, док! Мы не заболели, а вот Джек, тот реально трехнулся! – сообщил Баркли и громко расхохотался. Однако угрюмое выражение лица Брикса осталось неизменным.

– Что случилось? – спросил он.

– Он курицу сшил, – сказал Подольский, садясь на скамейку и пододвигая к себе какой-то журнал.

– Что значит «сшил»? – не понял Брикс.

– Очень просто, белыми суровыми нитками и толстой иголкой.

– А зачем?

– О, тут особая история! – снова оживился Баркли и, приподняв кепи, энергично почесал макушку. – Короче, док, наш Джек обожает кур! Не то чтобы кушать, а вообще!

– Платонически, – подсказал Подольский.

– Точно! – с энтузиазмом закивал Баркли. – Платонически! Мы ему ее пожрать купили, понимаешь? Из города службу доставки заказывали – «Курочки от Тома Томлимсона!» Слышал?

– Нет, – признался Брикс.

– Неважно! Хочешь посмотреть эту хохму?

– Да, хочу, – согласился Брикс после небольшой паузы.

– Ты под кайфом, что ли? – поинтересовался Баркли и посмотрел на Подольского. Тот пожал плечами.

– Сколько вам говорить, придуркам, что я этого кайфа уже два с половиной года в глаза не видел!

– Ладно, – махнул рукой Баркли. – Пойдем, мы тебе эту хохму живьем покажем!

– Живьем? Ты сказал – живьем? – переспросил Подольский, и они с Баркли расхохотались, но Брикс остался невозмутим. Он проследовал за обоими капралами в казарму, дошел до двери Джека Стентона и вежливо постучал.

– Входите, открыто! – крикнул хозяин.

Брикс вошел и сразу увидел курицу, о которой говорили Баркли и Подольский. Она стояла на деревянной дощечке и держалась на основании из медной проволоки – Брикс это сразу приметил. Он подошел ближе и с минуту глядел на шитую белыми нитками птицу.

– Стежки ровные… – сказал он, осторожно дотрагиваясь до ниток. – Ты где-нибудь учился этому?

– Нет, док, само получилось, – пожал плечами Джек и покосился на заглядывавших из коридора капралов.

– Тебе в медицину надо, Джек, там ты добьешься больших успехов.

– Спасибо, док, – ответил Джек, с недоумением глядя на выходящего из комнаты военфельдшера.

Уже оказавшись в коридоре, Брикс признался капралам, что птица действительно занятная и сшита на совесть.

– Очень ровные швы, даже удивительно, – сказал он и направился к выходу из казармы, но у самой двери остановился и, повернувшись к озадаченным Баркли и Подольскому, спросил:

– А в чем хохма-то была? Я что-то не понял…

36

Лейтенант Чаусер прошелся по пуговицам вторым слоем геля, затем вытащил их из планки и, расправив парадный мундир на вешалке, отошел на пару шагов, чтобы полюбоваться своей работой.

Пуговицы сияли голубоватой платиной, создавая тот самый эффект, над которым он работал уже целую неделю. Теперь, вне всякого сомнения, он превзойдет капитана Бураева, с которым состязался в этом необъявленном соревновании.

Заглавная буква «А» в слове «Аркон» давала даже какой-то желтоватый отблеск, и оттого казалось, что внутри каждой пуговицы горит еще по маленькому фонарику. Удивительный эффект. Просто неподражаемый.

Неожиданно, как всегда без стука, в кабинет Чаусера ворвался майор Штурмвуд.

– Что за херня, Чаусер? Опять пуговицы шлифуешь, а операцию планировать кто за тебя будет? Папа Карло?

Лейтенант подбежал к шкафу, сдернул парадный мундир и мигом надел на себя, став источником этих желтоватых фонариков с буквой «А».

– Сэр, операция практически спланирована, осталось только переложить все на бумагу и представить вам на утверждение! – выпалил Чаусер, торопливо застегиваясь.

– Ты это не мне, ты это полковнику Гровсу должен показать! А он, между прочим, сегодня после обеда куда едет?

– Куда едет?

– Какой сегодня день, Чаусер? Ты издеваешься, что ли?

– Четверг…

– А в четверг у полковника банный день. Так что, если до обеда не уложишься, будешь надраивать свои пуговицы на дивизионной гауптвахте. Понял меня?

– Понял, – сказал лейтенант и вздохнул. Он еще ни разу не был на «губе», но ему это регулярно обещали, то майор Штурмвуд, то полковник Гровс. Говорили, будто там били по морде, даже офицеров, и это было ужасно.

– Давай уже, показывай, что накидал, – потребовал майор и, достав платок, промокнул вспотевший лоб. – Не хочу париться с тобой в соседней камере.

– Присаживайтесь, сэр, – предложил лейтенант, пододвигая начальнику стул. Тот сел, а лейтенант достал из пачки несколько листков бумаги и взялся за карандаш.

– Начинай уже, Чаусер! – заерзал майор. – Мне еще в штабе показаться надо…

– Да, сэр, начинаю, – кивнул лейтенант и, присев на другой стул, принялся набрасывать на листке фрагменты карты.

– Да ты… четвертый район, что ли, рисуешь? – догадался майор.

– Так точно, сэр! Подходы к базе «цэ-двенадцать».

– Ну-ну, – кивнул майор, выказывая заинтересованность.

– Одним словом, сэр, лучший вариант – атака лаунчмодулями. Когда «объект ноль-один» будет возвращаться с очередного задания.

– Где грохнет несколько наших машин, – добавил майор.

– Ну, необязательно, сэр! Вы слишком драматизируете ситуацию, – запротестовал лейтенант. – Он обычный человек, просто ему немного везет.

– Просто везучих фронтовая разведка в персональном порядке не ликвидирует! – в свою очередь возразил майор и снова промокнул лоб платком. – Излагай дальше…

– Поскольку в утреннее время пирометрические углы равны нулю, пройти к «цэ-двенадцатой» незамеченными лаунчмодули не могут.

– Ясен перец, не могут, – согласился майор, следя за кончиком карандаша, который вырисовывал на рукописной карте все новые обозначения.

– Но во второй половине дня магнитная ситуация меняется и углы начинают, что называется, люфтить, и вот здесь и здесь… – лейтенант карандашом сделал несколько меток, – появляются незакрытые полосы. Буквально десять-пятнадцать метров шириной.

– И что, думаешь, лаунчмодули проскочат через них невидимыми?

– Проскочат, – уверенно заявил лейтенант и улыбнулся.

– Ты чего развеселился? – насторожился майор.

– Я уже попробовал.

– Что попробовал? Гонял туда лаунчмодули?

– Да, сэр, только не кричите на меня, потому что все произошло как надо.

– Что значит «не кричите»?! – начал выходить из себя майор.

– Потому что вы, сэр, любите говорить, что наказывают тех, кто попался. А кто не попался – тому благодарность за выполненное задание. Мое задание было – спланировать акцию, и я ее спланировал. А на площадке исчезновения пары лаунчмодулей никто не заметил.

– Точно? – после небольшой паузы уточнил майор.

– Точно, я по журналу проверял. Там вылетов не обозначено.

– Ох, Чаусер… – покачал головой майор. – Доведешь ты до цугундера…

Лейтенант не ответил, он уже понял, что майор доволен.

– Ты, вообще, сам-то как?

– В каком смысле, сэр?

– Ну, здоровье, девки, бросил ли бухать?

– Я не пью, сэр. Это – Барнхофф.

– Да, точно. Ну, а с девками все у тебя наладилось?

– Сэр! Проблемы с сексом были у Тилленвагена! С выпивкой – у Барнхоффа! – звонким от возмущения голосом напомнил Чаусер.

– Да хрен вас поймет, вы для меня все на одно лицо, – пробурчал майор, поднимаясь и одергивая китель. – Ты вот что, доделывай прямо на бумаге, но поскорее – полковник слинять может.

– Я быстро, сэр. Полчаса – и готово.

– Одно только мне непонятно, – майор проверил, как сидит на нем кепи, и откашлялся. – Непонятно мне, как ты его выслеживать собрался? Ну, придут лаунчеры, а он, скажем, где-то в неизвестном месте обретается, этот твой «объект ноль-один». Ты ведь так его называешь?

– «Джек Стентон» – звучит слишком по-свойски. Лучше уж «объект ноль-один».

– Да, так значительно лучше.

– После обеда он постоянно появляется в техпарке. Так что мы будем проскакивать в наше окошко невидимости, смотреть, разведывать, а если заметим его пешим – ударим, заметим на ходу его робота – тоже ударим. Где-то он да окажется. Кстати, можно даже по казарме шарахнуть и решить вопрос с этой «це-двенадцать» окончательно. Они нам уже столько палок в колеса понавставляли, что заслужили хорошую трепку.

– Нельзя по казарме, – с долей сожаления произнес майор. – У нас с тардионами что-то вроде негласной договоренности имеется – казармы не трогать. Вот техпарки было дело – жгли, но казармы… Они ведь тоже могут ответить – мало не покажется. Поэтому будем придерживаться правил.

– Это война, какие тут правила?

Майор оглянулся на дверь и понизил голос:

– Чаусер, ты бы не орал, там ведь в коридоре курьеры ходят. Если солдатня узнает, на что ты меня толкнуть пытаешься, тебе тардионы родственниками покажутся.

– Извините, сэр.

– Ничего, считай ничего не было. И еще вопрос по существу – айрбот охранный там имеется?

– Летает какой-то, но он не страшен, наведение на цель ему выдают радары.

– Стало быть, не заметят.

– Не заметят, сэр.

– Ну ладно, рисуй, я зайду через полчаса. У меня еще одно дело в хозчасти.

37

Возвращаясь с позднего ужина, где давали вино, Джек вдыхал свежий воздух песчаных долин и перечислял про себя все то, что ему предстояло сделать в ближайшее время.

Проверить «таргара» на ходу – после перешлифовки ходовой части это необходимо. Посмотреть, как механики собирают копию, и научиться ею управлять – Тильгаузен обещал сделать его самоходным.

Еще следовало раздобыть рыбного клея, который, как посоветовал повар Мустафа, на копченую курицу сядет, как масло в кашу. То есть – хорошо. А вот от использования искусственных лаков он Джека предостерег, рассказав историю, как однажды для поддержки многоярусного свадебного торта использовал алюминиевую конструкцию, которую приклеивал каким-то новомодным электросварочным клеем. В результате торт взорвался, обрушив подвесной потолок зала, а Мустафе после этого пришлось бежать в другой город, а потом и на вербовочный пункт – повезло еще, что на поваров была срочная заявка.

– Рыбный клей, Джек, это самое лучшее. Он даже укроп к фруктовому мороженому приклеивает так, что не оторвешь.

Когда Джек подошел к казарме, он заметил капитана Хольмера, оседлавшего столитровую крашеную бочку, непонятно зачем оставленную возле небольшой клумбы. Капитан слегка покачивался, словно ехал на лошади, и смотрел в сторону заходящего солнца.

– Привет, Джек! – громко приветствовал он.

– Здравия желаю, сэр.

– Иди сюда!

Джек подошел, а капитан продолжал ехать куда-то на запад, по одному лишь ему ведомой дороге. Он был крепко выпивши и источал запах свежего коньяка.

– Сэр? – произнес Джек, заглядывая Хольмеру в лицо.

– Садись сюда – на кирпичики, – сказал тот, указывая на побеленную оградку из кирпичей, которую сержант-хозяйственник выкладывал самолично.

Сейчас он стоял на крыльце и смотрел на Джека немигающим взглядом, однако капитан его не видел.

– Садись, чего встал? Ты мне солнце загораживаешь.

Повернувшись к сержанту, Джек красноречиво пожал плечами и сел, дескать, приказ командира и все такое. Сержант вздохнул и ушел в казарму.

– Ты Хирша не видел? – спросил капитан, перестав раскачиваться.

– Не видел, сэр. На ужине его не было.

– Опять, наверное, печенья нажрался… Ты-то в порядке?

– Я в порядке, сэр.

– Но было трудно?

– Просто неожиданно. – Джек вздохнул. – Они, похоже, пятую зенитку поставили, пока мы летели. Как врезали по «середняку», так он нас едва ли не сразу сбросил и ушел весь в дыму.

– Тоже, думаешь, предательство?

Капитан перекинул ногу через бочку и сел обыкновенно, как на скамейке.

– Необязательно, – пожал плечами Джек. – Такое и раньше случалось – приезжаешь, а там сюрприз. Ждали два «грея», а пришло четыре «гасса».

– Бывает, – согласился капитан и сделал попытку положить ногу на ногу, однако с первого раза у него не получилось.

– У вас какой-то праздник, сэр?

– Чего? – переспросил капитан, но потом кивнул. – Да, праздник. Прищучил одного подлеца…

Капитан хохотнул и тут же замолчал, хитро поглядывая на Джека.

– Я допил весь свой «Грейнджер»… Полтора литра, блин…

– А зачем?

– Затем, что… Затем, что бутылку уже открыл, так чего она стоять будет? Коньяк он… он выдыхается… коньяк. А потом и вторую прикончил, чтобы ей не было… как это? – Капитан покрутил в воздухе пальцем. – Не так одиноко! Гуманный выстрел, так сказать…

Сказав это, Хольмер на минуту вырубился и как будто стек по бочке, став похожим на намокшую плюшевую игрушку. Но неожиданно очнулся, посмотрел на Джека вполне осмысленным взглядом и сказал:

– Печень чувствую, понимаешь?

– Нет, – признался Джек.

– Отчетливо чувствую печень. Потому что – возраст. Или должность дерганая, как думаешь?

– Не знаю, сэр, я ведь не пью.

– Ты ведь не пьешь, Джек, и молодец. И что интересно, когда был лейтенантом – пил до полу… обморочного состояния и печень не чувствовал…

Капитан сделал несколько непонятных жестов, как будто танцевал одними руками.

– Не чувствовал я, будучи лейтенантом, печень, теперь чувствую. Почему это, а, Джек Стентон? Говори, это же ты у нас в университете учился? Ты?

– Нет, сэр. Я дальше школы не пошел.

– А вот я тебе скажу.

Хольмер поднял вверх руку и стал раскачиваться всем телом, как будто подавал кому-то знак.

– Айрбот, – неожиданно произнес он, заметив проплывавшего в вечернем небе охранника. – Так вот в чем суть вопроса, Джек…

Капитан перевел взгляд на Джека и положил ему на плечо руку.

– Лейтенант не чувствует печень, когда пьет, а капитан – чувствует, и это потому, что у них разная анатомия. Понимаешь? С карьерным ростом меняется и анатомия человека. То есть не человека, а офицера, Джек. Офицера!

Это был еще не конец, Джек видел, что капитан собирается сказать ему что-то еще. И не ошибся.

– Там, у офицерского блока… – произнес тот и кивнул куда-то в сторону заходящего солнца, – стоит автомобиль, Джек. Городской, понтяжный вездеходец, чтобы девок удивлять.

Джек неопределенно пожал плечами, он не понимал, к чему клонит капитан.

– В этом вездеходе к нам приехал Отто Лилиенталь, выдающий следователь из контрразведки. По крайней мере так мне его отрекомендовал майор Стоун. Помнишь Стоуна?

– Да, сэр.

– Так вот, это он порекомендовал нам Отто Лилиенталя.

– Он будет искать предателя?

– Да, он будет искать предателя. Перед тем как прикончить полбутылки «Грейнджера», он пообещал мне начать работу с утра.

Джек удивленно поднял брови, и капитан это заметил.

– А ты думал, я один выпил весь коньяк? Нет, братец, контрразведка, она того… она всегда рядом…

Капитан поднялся с бочки и какое-то время стоял ровно.

– Ты вот что… ты после завтрака давай ко мне…

– Завтра?

– Стентон, ну о чем ты спрашиваешь? Завтрак и будет завтра…

– Хорошо, сэр.

– Ну, спокойной ночи…

Капитан с трудом повернулся и пошел в сторону офицерского корпуса.

Где-то на востоке громыхнули раскаты отдаленной канонады – фронтовая артиллерия утюжила лесные дороги в тылу врага.

Джек вздохнул и пошел к себе. Он думал о том, стоит ли сейчас обращаться к сержанту-хозяйственнику насчет рыбного клея или лучше отложить это на завтра?

38

Ночью Джеку неожиданно приснилась Китти Холланд из деревни – во всех подробностях, а ведь накануне он думал только о сборке курицы.

Проснувшись, Джек сходил в туалет, а потом, уже в коридоре, услышал странные звуки, доносившиеся откуда-то со стороны комнаты отдыха. Решив выяснить, что это могло быть, он зашаркал по коридору, отмечая, как к этим странным стонущим звукам примешивался храп, доносящийся через тонкие двери кубриков.

Войдя в комнату отдыха, Джек оказался в полной темноте, однако, включив на ощупь свет, увидел Рифа Памфилда – нового пилота, стоявшего под вытяжкой для курения и исполняющего на губной гармошке какую-то заунывную пьесу.

Риф не сразу обратил внимание на включенный свет, должно быть, слишком глубоко погрузился в свои фантазии. Потом, наконец, прервался, вытер гармошку о майку и, выйдя из-под колпака, сказал:

– Там самая лучшая акустика, такое ощущение, что играешь не на шмитцеле, а на органе…

– Шмитцеле? – переспросил Джек. Слово показалось ему забавным.

– У нас в деревне – в горном Штойбере – так называют губную гармошку.

Риф сел напротив ТВ-бокса и включил какой-то канал.

– Ну ладно, пойду спать, – сказал Джек и, выйдя из комнаты, притворил дверь.

Вернувшись в кубрик, он лег, но уснул не сразу, какое-то время размышляя о том, как сделать курицу похожей на живую. Стоит ли укрепить ее папье-маше с рыбным клеем? Из чего делать перья, чтобы смотрелись как настоящие?

А спустя несколько часов – утром Джек проснулся бодрым и отправился на завтрак, где в этот раз давали омлет с грибами и зеленью, блинчики со сливовым джемом, а также на выбор – чай, кофе, какао и сплит.

Джек выбрал чай. Плотный завтрак настроил его на деловой лад, и Джек стал раздумывать, пойти ли ему к капитану Хольмеру, который после вчерашнего наверняка еще спал, или наведаться в техпарк и посмотреть на копию «таргара»?

Выйдя из столовой, он направился в техпарк и спугнул местную достопримечательность – кота по кличке Ренегат. Ренегата в городке любили и кормили по десятку раз на день, от чего животное выглядело, как воротник дорогого пальто. Но Джек этой любви не разделял, за пристальным взглядом немигающих кошачьих глаз ему чудилась какая-то измена.

Что по этому поводу думал кот, Джек не знал, но подозревал, что недоверие у них взаимное.

Ренегат еще какое-то время занимал мысли Джека, и он даже не догадывался, что где-то магнитные аномалии планеты сжимали зоны радарного покрытия сильнее, чем предполагалось. Запас пересечения зон в пятнадцать процентов быстро сменился на девять. Потом осталось всего семь процентов, пять и, наконец, защитный фронт распался, оставив между зонами узкие коридоры, через которые, по заученным наизусть программам, к тардионским позициям рванулись заряженные лаунчмодули.

Их было четыре, один основной и три в резерве, и при необходимости эти четыре уродливых цилиндра с крылышками могли уничтожить половину гарнизона «це-двенадцать».

Над оградой техпарка виднелись полукруглые крыши ангаров, солнечный свет отражался в них, как в искривленных зеркалах, посылая в небо солнечных «зайчиков».

Джек подумал, что следует присмотреться к этому коту повнимательнее, ведь он мог оказаться скотоплексом – разведывательным роботом противника. Правда, однажды Джек видел, как кот гадил возле забора, но это еще ничего не значило, хорошо бы вызвать техника по котам, чтобы он мог проверить этого Ренегата.

«Нужно не забыть сказать капитану», – подумал Джек и вспомнил, что техники по котам назывались ветеринарами.

Войдя во двор техпарка, он по привычке стал пересчитывать сидевших на главном ангаре голубей, оставлявших на стенах строений белые потеки. Тильгаузен считал голубей вредными птицами и грозился перестрелять, а Джеку они нравились, поскольку были похожи на курицу, стоило лишь выкрасить их в подходящий цвет.

Джека вдруг захватила новая мысль: а что, если поймать голубя, раскрасить его в куриные цвета и держать в клетке, какие они видел в птичьих магазинах в городе? Но тут его внимание привлекло движение у дальнего ангара. Джек даже остановился от неожиданности – в его сторону шагал настоящий «таргар»!

Да, он заметнее переваливался из стороны в сторону, ведь ходовая была неоригинальной, но метров с пятидесяти отличить его от настоящего было трудно.

Чуть поодаль стоял Пальмер – нынешний заместитель Тильгаузена. Он держал в руках какую-то коробочку, без сомнения, это был дистанционный пульт управления.

Внезапно полсотни голубей разом взлетели с крыш, хлопая крыльями так неистово, что это напоминало взлет восьмилопастного геликоптера. Над парком промелькнули стремительные тени, и Джек интуитивно бросился на пыльный грунт. Раздался грохот сдвоенного взрыва, мелкий мусор и камешки хлестко ударили по стенам ангаров, а затем Джека припечатало упругой ударной волной, и он закашлялся от попавшей в рот и нос пыли.

Приподнявшись, сквозь плотное облако пыли он увидел несколько перевернутых коробок из-под запчастей, летающие по воздуху куски пластика и обломки механизмов вперемежку с расщепленными деревянными брусками, из которых собиралась конструкция робота-двойника.

Со стороны пожарного блока зарыдала, забилась в истерике сирена, а на дальних рубежах загрохотали зенитки – служба ПВО заметила лаунчмодули лишь на выходе из охраняемой зоны.

Кряхтя и постанывая, с земли поднялся Пальмер, его лицо было окровавлено, но двигался он сам. Джек тоже встал, и в этот момент из ангара появился Берт Тильгаузен. Он посмотрел на пыльную завесу, на весь этот разгром во дворе и большую воронку.

– Что это было? – спросил старшина, приглядываясь к Джеку – не получил ли тот ранений.

– Что-то промелькнуло вверху, и сразу взрыв, – ответил тот и закашлялся.

В парк стали забегать люди – пилоты обеих рот, бойцы пожарного взвода и фельдшер Брикс.

– Это лаунчи, Берт! – закричал оказавшийся рядом Пальмер. – Они ударили прямо по модели! Я вел его к Джеку, показать хотел!

– Не кричи, я и так слышу, – ответил Тильгаузен.

– Видимо, его оглушило, – пояснил фельдшер и начал протирать кровоточащее лицо Пальмера дезинфицирующей салфеткой. – Он оглушен, потому и орет. Пойдем со мной в медпункт! Я тебе раны обработаю!

Фельдшер стал знаками показывать Пальмеру, что он от него требуется. Тот посмотрел на Тильгаузена, и начальник кивнул, дескать – иди.

Раненого увели, а Джек с отсутствующим видом стал смотреть на бегавших по двору бойцов пожарного взвода, которые проверяли, в порядке ли система пожаротушения. Но ни вода, ни пламегасящая пена нигде не протекали.

К Джеку подошел Папа Рико.

– Ты в порядке?

– В порядке. Рвануло-то далеко.

– А куда они целились?

– Понятия не имею, – соврал Джек, хотя уже догадался.

Тильгаузен тоже отрицательно покачал головой, дескать, ничего не знаю.

– Там тебя Хольмер ищет, – сказал Папа Рико.

– Сам? – уточнил Джек.

– Пехотинца присылал.

– Хорошо, сейчас пойду.

Папа Рико ушел, и Джек с Тильгаузеном остались одни.

– Что мне теперь делать, Берт? Они достанут меня…

– Не дрейфь, первый раунд ты уже выиграл.

– Как это?

– Очень просто. Теперь арконы знают, что накрыли тебя в твоей собственной машине, и на какое-то время оставят тебя в покое.

– А потом?

– Потом – суп с котом, – ответил Тильгаузен. – Будет новый раунд, и я уверен, ты снова обхитришь их.

Джек вздохнул и начал отряхиваться.

– Я пойду к своим, Джек, нужно дать распоряжения…

– Иди Берт, только…

– Что?

– Скажи мне, только честно, может кот оказаться котоплексом – разведывательным роботом противника?

– Это ты про Ренегата?

– Да.

– Ренегат не может, он проверенный.

– Как проверенный?

– Во-первых, он жрет много – роботу такого не выдержать, а во-вторых – он кошку покрывал, которая у поваров живет. Так что Ренегат полностью проверенный, не сомневайся.