Текст книги "Особый курьер"

20

Часы показывали без пятнадцати семь, а учитывая, что улицы были практически пусты, Энрике надеялся добраться за полчаса.

Нужный дом находился в соседнем районе, и это было хорошо. Работать в центре Окленде Энрике не любил. Полиции там было больше, а проходные дворы можно было пересчитать по пальцам.

Ах, центр города… У Энрике все еще сохранился пропуск – его делал Папа Лучано для операции с часами. И хотя дел в центре больше не было, Энрике этот пропуск был необходим.

Не то чтобы очень хотелось погулять среди дорогих магазинов, просто когда у тебя есть пропуск, это успокаивает и немного греет. В Окленде полно таких, кто еще ни разу не пересекал эту границу отчуждения и всю свою жизнь провел в периферийных районах города. Энрике такая перспектива страшила. Если бы он регулярно не ездил смотреть на холеную публику, он бы, наверное, заболел.

На мосту через кольцевую дорогу прямо навстречу Энрике выскочила полицейская машина. Энрике ехал не слишком быстро, но все же сбавил скорость, чтобы не привлекать внимания сонных полицейских.

У них за спиной была длинная ночь дежурства, и беспокоить их не следовало.

«Вот-вот, двигайте дальше», – пожелал им Энрике и, проехав мост, свернул на соседнюю с Мараско улицу. На перекрестке он остановился на красный свет и, пока горел запрещающий сигнал, наблюдал за разгрузкой хлебного фургона.

Небольшой пузатый автомобильчик стоял около булочной, и грузчик, скособочившись, почти бегом перетаскивал тяжелые поддоны со свежим хлебом. Аромат свежей корочки распространялся по всей улице, и Энрике отметил, что в утреннем воздухе запах значительно сильнее и держится дольше.

Когда-то, будучи мальчишкой, он поднимался очень рано, чтобы прийти в соседнюю булочную и помочь разгрузить хлеб. За это он получал горячую горбушку, намазанную тающим маслом.

Энрике почти наяву ощутил тот далекий вкус своего детства.

На светофоре загорелся зеленый свет, и Энрике поехал дальше. Сделав еще один поворот, он остановился возле тротуара, развернув машину в сторону своего района. Если вдруг возникнут осложнения, можно будет оторваться от погони в тех местах, которые Энрике хорошо знакомы. Играть на своем поле всегда предпочтительнее.

Пройдя по параллельной улице, Энрике свернул на улицу Мараско.

Дом двадцать шесть он заметил сразу. Поеживаясь, как и положено утреннему пешеходу, Энрике прошел возле подъезда, отметив, что дверь снабжена хорошим электронным замком. Следовательно, о том, чтобы перехватить клиента в доме, не могло быть и речи.

«Лучше уж я сработаю на улице», – решил Энрике и, пройдя до магазина игрушек, перешел на противоположную сторону. Затем свернул во двор и сел на скамью, с которой был виден нужный подъезд.

Место для наблюдения было удобным, но во дворе вовсю хозяйничал дворник. Он бесцельно таскал длинный резиновый шланг, что-то бубнил и подозрительно косился на Энрике.

«Этот как пить дать станет главным свидетелем», – вздохнул гангстер и по привычке ощупал карманы, ища сигареты.

Сигарет не было, и он вспомнил, что намеренно не взял их с собой – на работе Энрике не курил.

Дверь подъезда открылась. Энрике напрягся, рука скользнула под куртку, но вместо клиента появилась женщина.

«Похожа на служанку», – решил Энрике, поскольку дом клиента выглядел довольно богато. Владелец такого дома мог себе позволить целый штат прислуги.

Служанка тщательно прикрыла дверь и пошла за покупками. Ее большая хозяйственная сумка едва не касалась земли.

«А ведь он мог отвезти ее на машине», – начал заводить себя Энрике. Для того чтобы застрелить клиента, требовалось хоть чуточку разозлиться. Совсем немного. Иногда достаточно было убедить себя, что клиент некрасиво одет.

Дверь опять открылась. Энрике снова дернулся, однако и в этот раз клиент не появился. Вместо него вышел телохранитель. Здоровый парень с цепким взглядом и рацией в руке. Он внимательно оглядел улицу, и Энрике почувствовал, как глаза охранника остановились на нем. Пришлось широко зевнуть, только тогда секьюрити отвел взгляд.

– Леман!.. Леман!.. – закричали откуда-то с верхнего этажа.

– Ну чего тебе?! – отозвался дворник, управлявший льющейся из шланга слабой струйкой воды.

– Иди попей кофейку!

– Да сейчас! – заорал в ответ Леман.

– Иди, а то кофе остынет! Опять будешь потом права качать!

– Ну, иду! – снова заорал Леман.

– Да что ж вы орете так рано? Только четверть восьмого… – послышался чей-то недовольный голос.

– А нечего так долго дрыхнуть, – возразил голос, звавший Лемана пить кофе.

– Я работаю, между прочим, допоздна.

– Знаем мы вашу работу – книжечки писать.

По улице Мараско проехал автомобиль. Он остановился напротив дома номер двадцать шесть.

Чтобы лучше видеть, Энрике подвинулся на край скамьи, однако из автомобиля никто не вышел. Энрике снова ощупал под курткой пистолет и неожиданно услышал голос:

– Что, болит?

Гангстер повернулся и увидел остановившегося возле скамьи дворника.

– Чего?

– Я спрашиваю, сердце болит? – Пока Энрике соображал, к чему такой вопрос, дворник пояснил: – Я вижу, ты, парень, жену свою высматриваешь?

– Ну да, – согласился Энрике.

– То-то, я думаю, ты какой-то странный. Сидишь в нашем дворе, а сам на улицу выглядываешь. Потом я вспомнил, что у этого Ларкина три дня как молодая особа объявилась. Стало быть, это твоя жена?

– Угу… – угрюмо кивнул Энрике, соображая, как использовать нового знакомого. – А ты-то меня узнаешь, Леман?

– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – удивился дворник.

«Вот придурок…» – подумал Энрике и пояснил:

– Так мы с тобой три дня назад пили.

– Правда? – Леман потер свой лиловый нос. – Вполне может быть. Возле стройки?

– Да, вроде. Честно говоря, я не очень помню.

– И я… – понимающе улыбнулся Леман.

– Ну, раз ты понял мою беду, друг, так, может, поможешь?

– Об чем речь? Конечно, – с готовностью согласился дворник.

– Леман! – повторился зов с верхнего этажа. – Ну куда ты подевался?! Кофе же стынет!

– Подожди!.. Я сейчас!.. – отозвался дворник.

– Горластая у тебя баба, – заметил Энрике.

– Ой, глаза б мои ее не видели, – покачал головой Леман. – Ну так чего мне делать?

– У тебя есть оружие?

– Да, у меня в подсобке есть настоящее ружье. Правда, без патронов.

– Патроны не нужны, – сказал Энрике, не отводя взгляда от подъездной двери. – Нужно, чтобы ты этих парней отвлек, а я подбегу – и по морде ему, по морде…

Энрике махнул кулаком, показывая, как он будет бить своего обидчика. Леман тут же сбегал в подсобку и притащил запыленное ружье.

– Молодец, это то, что надо, – кивнул Энрике и начал спешно объяснять дворнику задание: – Короче, так, Леман. Я подберусь поближе, чтобы напасть на него неожиданно, а ты, как только эти ребята выйдут…

– Быки.

– Чего?

– Ну, этих здоровых парней я называю быками, – пояснил Леман.

– Ну да. Когда выйдут быки и сам хозяин, ты выскочишь из-за угла и крикнешь «руки вверх!». Пока они будут на тебя пялиться, я подбегу и врежу ему в морду.

– Правильно. Давно пора, – убежденно закивал дворник.

– А жена тебе не помешает?

– Да я что, не мужик, что ли? – обиделся Леман.

– Ну, тогда я пошел.

Энрике прошел через двор и, обойдя ближайший дом, оказался почти напротив подъезда клиента. Теперь его скрывала только зелень подстриженных кустиков, однако позиция была неудобной – дверь подъезда полностью закрывал автомобиль. Пришлось проползти еще метров пятнадцать, прежде чем Энрике оказался под приемлемым углом к подъезду.

Он сел на траву и перевел дух. Последствия вчерашней пьянки все еще давали о себе знать. Энрике осторожно огляделся.

В любом из окон мог появиться кто-то из жильцов и сообщить в полицию о ползающем по кустам подозрительном субъекте.

«Лишь бы не подвел этот дурень Леман», – подумал он, хотя мог обойтись и без Лемана. Но если телохранителей окажется больше двух, то помощь дворника будет нелишней.

Энрике почувствовал легкое головокружение. Это было очень некстати. Осторожно привстав, он посмотрел на машину, однако стекла ее были затемнены и водителя за ними видно не было.

«Этот парень тоже может оказаться с пушкой», – подумал гангстер.

– Леман, скотина! Ты придешь домой или нет?! – донеслось со двора.

– Не сдавайся, Леман, – вполголоса попросил Энрике, и в этот момент дверь подъезда открылась.

Энрике быстро вытащил пистолеты и щелкнул предохранителями.

Первым показался тот самый секьюрити, который выходил в первый раз. Он что-то сказал водителю, и тот завел мотор.

Охранник еще раз посмотрел по сторонам и передал по рации команду. Дверь снова открылась, и появился второй секьюрити, а за его плечом уже маячила шляпа клиента. Телохранитель на секунду задержался, потом отступил в сторону, пропуская его вперед.

«Невысокий седой человек в очках…» – вспомнил Энрике слова Папы Лучано.

Клиент уже шел к машине, и первый секьюрити открыл для него дверку. Второй охранник надежно прикрывал Ларкина корпусом, а дворник со своим ружьем все не появлялся и не давал Энрике возможности выстрелить наверняка.

Делать было нечего, Энрике решил стрелять из неудобной позиции. Однако в этот момент первый охранник выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в сторону, откуда должен был появиться Леман. Бедняга не успел даже крикнуть «руки вверх!».

Одновременно с секьюрити открыл огонь и Энрике. Он выстрелил двенадцать раз, но только одна пуля попала Ларкину в правое плечо. Еще несколько достались охраннику, и тот упал, подмяв под себя клиента.

Пока Энрике стрелял в Ларкина, первый секьюрити стрелял в него самого. Одна из пуль прошла в сантиметре от левого уха, неприятно прошелестев в воздухе.

Из машины выскочил водитель. В его руках был дробовик.

«Пора уходить». Энрике быстро присел, и посланный в него заряд картечи угодил в окно первого этажа. Посыпались осколки, откуда-то издалека донеслись первые полицейские сирены.

«Сегодня они быстро», – отметил Энрике. Он побежал через двор и угодил в большую лужу, которая натекла из брошенного шланга.

Когда гангстер оказался в узком переулке, полицейские сирены доносились уже с улицы Мараско. Вторя им, разливались трелями сирены карет «Скорой помощи».

Энрике без труда нашел свою «Лансию» и, сев за руль, спешно перезарядил пистолеты. Рассчитывать на то, что клиент умрет в больнице, не приходилось, поэтому следовало рискнуть.

Энрике развернулся и смело въехал на улицу Мараско, разыгрывая из себя случайного водителя. Он ехал прямо на скопление полицейских машин и суетившихся возле носилок людей в белых халатах.

Как и положено удивленному автомобилисту, Энрике сбросил скорость и, подчиняясь раздраженным жестам полицейских, объехал поле боя по тротуару. После этого он прибавил газу и, свернув за угол, погнал машину на то же место, где она стояла. Именно там должны были проследовать обе кареты «Скорой помощи», и в первой из них, это Энрике определил точно, находился недостреленный клиент.

21

Носилки закатились внутрь фургона, и доктор Портер забрался следом за ними. Охранник Ларкина тоже встал на подножку, но Портер попытался его остановить:

– А вот вам сюда нельзя – вы посторонний.

– Какой же я посторонний? Я его телохранитель!

– А для меня вы посторонний. Не уберегли человека, значит, теперь я несу ответственность за его жизнь. Поскольку я…

Охранник не дал доктору договорить и оттолкнул его в сторону.

– Ай! – вскрикнул доктор и, споткнувшись о носилки, едва не упал на стойку с аппаратурой.

– Ольгерт… – простонал раненый.

– Я здесь, сэр, – наклонился над Ларкином телохранитель.

– Ну так что, закрывать двери-то? – обратился к доктору санитар-водитель Муни.

– Закрывай и скорее поезжай! – приказал охранник. Санитар тут же подчинился и громко хлопнул дверью.

– Как там Гамильтон? – спросил Ларкин. Тугая повязка мешала ему дышать, но его ранение было нетяжелым.

– Пока жив, сэр, но его дело худо.

Завелся двигатель, и машина тронулась с места. Качнувшись на тротуарной бровке, она заставила Ларкина болезненно сморщиться, и доктор тут же вспомнил о своей роли.

– Больной, вам лучше не разговаривать. А вы, – доктор Портер посмотрел на Ольгерта, – сядьте на скамью и не мешайте мне работать.

Охранник не стал спорить и занял место на скамейке, а Портер, несмотря на дорожную качку, довольно уверенно сделал Ларкину обезболивающий укол.

– Сегодня я должен был перевести деньги, – подал голос раненый. Лекарство начало действовать, и лицо Ларкина разгладилось. – Нужно обязательно перевести деньги, Ольгерт.

– Мы вызовем в больницу вашего секретаря, сэр, и он все сделает, – предложил охранник.

– Да… Так мы и сделаем… – согласился Ларкин и прикрыл глаза.

– Что с ним? – забеспокоился телохранитель.

– Ничего страшного – он спит. – Доктор постучал в окошко кабины и крикнул санитару: – Муни, подъедешь к восьмому боксу! Понял?

Санитар-водитель утвердительно кивнул. Когда доктор умолк, Муни повернулся к напарнику:

– Ну что я тебе говорил? Когда дежурят Липси и Кох – никаких выездов, а стоит только нам с тобой заступить на смену, так сразу – бах-тарарах, езжайте за покойником.

– Так он вроде не покойник еще, – возразил второй санитар, Санни Приго.

– Не покойник, – согласился Муни, – но что-то я не припомню, чтобы доктор Портер привез кого-нибудь живым. А ты?

– Я тоже.

Машина выехала на проспект, и Муни включил сирену.

– О, а я даже не заметил, что сирена не работала, – удивился Санни.

– Я тоже случайно обратил внимание.

– Инструкцию нарушаешь…

– Дал бы лучше закурить.

– Ты что? У нас на борту больной, – возразил Санни.

– Больной на носилках, а мы с тобой в отдельной кабине.

– Инструкцию нарушаем, – опять проворчал Санни, но сигареты все же достал. Прикурив одну, он передал ее Муни.

– М-м-м… – благодарно закивал тот, делая глубокую затяжку.

– Ты осторожно, а то вон ту таратайку зацепим.

– Не зацепим, – выпустив облако дыма, заверил Муни. – А и зацепим – ничего страшного. Старая «Лансия» стоит гроши.

– Может, и гроши, но рожа у водилы вон какая… – заметил Санни Приго.

Муни покосился на водителя «Лансии» и отметил, что у того действительно зверское лицо, к тому же украшенное перебитым носом. Санитар так засмотрелся, что едва не выехал на встречную полосу.

Неожиданно водитель «Лансии» подрезал «Скорую помощь» и, обогнав ее, выжал тормоза, подставляя свою машину под удар.

– А-а! – закричал Муни, тоже выжимая тормоза до упора.

«Скорая помощь» пошла юзом и боком ударилась в заднюю часть «Лансии». От сильного толчка двигатель заглох, и только сирена продолжала надрываться как ни в чем не бывало. Мимо проносились машины, их пассажиры вертели головами, рассматривая произошедшую аварию.

– Да что же он наделал, сволочь! – держась за голову, промычал Муни. При ударе он достал головой до боковой двери.

– Ой… мамочки мои… – донесся откуда-то снизу стон Санни Приго.

– Эй, ты где там? – спросил Муни и вдруг заметил, как мимо кабины пробежал человек.

Спустя секунду что-то громко застучало по корпусу «Скорой помощи».

«Это же выстрелы!..» – испугался Муни и упал под сиденье.

Выстрелы не смолкали. Муни чувствовал, как пули впиваются в стенки фургона и разрывают перегородки из листовой стали.

«Только не в меня… Только не в меня…» – повторял про себя санитар. Затем он услышал крик. Да, это был крик. Полный ужаса вопль доктора Портера.

Прозвучал еще один выстрел, и крик оборвался.

«Теперь он придет за мной!..» – ужаснулся Муни и засучил ногами, пытаясь забиться в угол, но лежавший здесь Санни не позволял этого сделать. Муни поднатужился и затолкнул бесчувственное тело напарника под самый руль.

– Меня нельзя убивать… нельзя… – поскуливал Муни, вспоминая о глупой, но преданной молодой жене; о домике, купленном в рассрочку – с последним взносом через полгода; о кожаном пальто бригадира Минкуса, которое удалось украсть с таким трудом. Теперь оно лежало на работе в шкафчике, и, если он, Муни, сегодня умрет, кому оно достанется?

– Нет, мне нельзя умирать. Нельзя…

Муни лежал на полу и трясся, забыв, где он находится, ничего не видя и не слыша. Перед его взором возникали то жена, то украденное у бригадира пальто, то сцены из далекого детства.

Внезапно кто-то рванул дверь кабины, и Муни, решив, что это последние минуты его жизни, заверещал так, словно его свежевали заживо. Открывший дверь человек отпрянул назад, и Муни увидел, что незнакомец держит в руке пистолет. Это напугало санитара еще сильнее, и он обессиленно зарыдал.

– Спокойно, я полицейский! – крикнул человек с пистолетом. – Выходите, вам не причинят вреда.

– Правда? Большое спасибо. Я сейчас, – отозвался Муни, чувствуя, что его штаны безнадежно испорчены.

22

Как только обе кареты «Скорой помощи» проскочили мимо, Энрике тронул с места свой старенький автомобиль и не спеша поехал следом.

Он знал, что Ларкин отделался слишком легко, а его охранник, напротив, не имел шансов выжить. В каретах «Скорой помощи» был весь набор реанимационной техники, и Энрике допускал, что там уже идет напряженная работа.

«Нет, долечить клиента я вам не дам», – подумал он и, прибавив газу, начал сокращать дистанцию.

Он снова проехал мимо знакомой булочной, но уже не смог уловить никаких запахов. Сейчас Энрике был только охотник. Какие там горбушки, если он шел по следу, не вспоминая даже про обещанные тридцать тысяч кредитов!

Обогнав «Лансию», а затем и кареты «Скорой помощи», проскочили три полицейские машины. Самым последним пронесся серый микроавтобус с бригадой криминалистов.

– Правильно, ребята, – одобрительно проговорил себе под нос Энрике. – Поработали, а теперь отдыхать.

Словно прислушавшись к его рекомендациям, полицейские машины свернули с дороги и вскоре исчезли.

Энрике улыбнулся и достал пистолеты. Больше он не имел права на ошибку.

Первая «Скорая помощь» вышла на проспект и сразу же включила сирену. Ее противные звуки неприятно резанули Энрике по ушам. Следуя примеру первой, сирену включили и на второй машине. Прибавив ходу, кареты помчались по скоростной полосе. Чтобы не отстать от них и не сорвать задание, Энрике пришлось выжимать из своей старушки «Лансии» все возможное.

Когда он приблизился к шедшей первой машине, двигатель «Лансии» стал работать с перебоями и возникла опасность, что гонка будет проиграна. Не желая больше ждать, Энрике смело повел «старушку» на скоростную полосу и, дерзко подрезав карету «Скорой помощи», заставил ее вильнуть. Затем выжал тормоз и покрепче вцепился в кресло.

«Лансия» еще двигалась на заклиненных колесах, когда ее догнала «Скорая помощь» и ударила так сильно, что Энрике от сотрясения едва не потерял сознание. Через пару секунд туман в голове рассеялся, и тут выяснилось, что пара ребер справа, скорее всего, сломана.

Превозмогая боль, Энрике подобрал с пола упавшие пистолеты и, с трудом открыв дверь, выбрался на проезжую часть.

Прихрамывая, он обошел медицинский фургон и, не обращая внимания на вторую машину, открыл огонь по двери.

Пули ложились ровной строчкой, словно невидимая игла прошивала стальные листы, чтобы стянуть их невидимыми нитями. Расстреляв все патроны, Энрике сменил обоймы и снова принялся расстреливать фургон, следя за тем, чтобы строчки пулевых отверстий выходили как можно ровнее.

Решив наконец, что с охраной покончено, он выстрелил в замок и, держа пистолет наготове, рванул ручку двери.

Как он и ожидал, охранник и клиент уже были нашпигованы свинцом и не подавали признаков жизни, однако Энрике все же сделал контрольный выстрел.

В углу зашевелился какой-то парень в забрызганном кровью белом халате. Энрике поднял пистолет, и человек в халате громко закричал. Может быть, если бы он не вопил так противно, Энрике не стал бы стрелять, но этот крик… Энрике не выносил никаких криков.

23

Такси доставило Энрике прямо в район Энтуш к неброскому, скромному особнячку, в котором жил Папа Лучано.

Изящная ограда высилась на добрых четыре метра и, несмотря на кажущуюся легкость, могла выдержать таранный удар грузовика. Перед самым домом росли четыре старых каштана. На них в любое время года прыгали разноцветные йоркские попугайчики.

«Давненько я здесь не был», – подумал Энрике, подходя к калитке. Видеокамера проследила за движением гостя и, опознав своего, открыла замок. Словно по волшебству, калитка плавно отворилась, и Энрике шагнул на территорию главы клана Лучано.

Поврежденные ребра нестерпимо ныли, левая нога едва гнулась в колене, но он старался не подавать виду, ведь сегодня он был победителем.

Испуганные появлением нового человека, попугайчики вспорхнули и, покружившись в воздухе, вернулись на свое дерево.

«Раньше они меня не боялись», – отметил про себя Энрике и ступил на крыльцо дома.

В холле его встретил малознакомый парень. Он поздоровался с Энрике и указал на жесткий диванчик:

– Садись, Папа Лучано сейчас спустится.

Энрике кивнул и, хотя ему было удобнее стоять, сел на предложенное место.

Спустя пять минут послышались шаги и по лестнице в сопровождении своего помощника Педро Гуина в холл спустился сам Папа Лучано.

Едва Энрике поднялся с диванчика и сделал шаг навстречу, как Гуин тотчас закрыл Папу своим телом и, стремительно подойдя к Энрике, требовательно протянул руку.

Энрике понял этот жест. Гуин отвечал за безопасность Лучано и изымал оружие у всех, кого Папа удостаивал своей аудиенции.

Гуин стоял с протянутой рукой, демонстрируя свою власть, а Энрике намеренно не отдавал ему пистолеты, показывая, что подчиняется только Папе.

– Сдай оружие, – процедил сквозь зубы Гуин, и второй охранник, который встречал Энрике в холле, поднял пистолет.

Папе Лучано ситуация показалась забавной, он хрипло засмеялся:

– Ладно, ребята, не будем ссориться, ведь мы же играем в одной команде. Пока ты был в отпуске, Энрике, у нас тут изменились правила, поэтому тебе придется отдать Гуину пистолет. Не думаю, чтобы тебя это огорчило, ведь у тебя их два. – И Лучано снова зашелся хриплым смехом.

Получив подтверждение от Лучано, Энрике отдал Педро один пистолет, а потом, чуть помедлив, и второй тоже.

Инцидент был исчерпан, и Папа пригласил Энрике сесть рядом с собой.

– Что за войну ты там устроил, сынок? Полиция просто встала на уши. Неужели нельзя было тихонечко тюкнуть этого поганого аптекаря, и дело с концом?

– Если бы можно было тихонечко, это не стоило бы тридцати тысяч.

– Ай-яй-яй, Рико, неужели ты устроил целую войну только для того, чтобы отработать свои деньги? – За шутливым удивлением Папы Лучано сквозило удовлетворение. Он знал, что дело сделано. Если бы Коррадо не покончил с клиентом, он бы не явился за деньгами. – Ну так что там было?

– Он ходил с двумя телохранителями. Это были умелые парни, да еще водитель машины держал под сиденьем дробовик, – пояснил Энрике. Он знал, что Папу никакими рассказами не проймешь, и говорил только в расчете на Педро Гуина и второго парня. Пусть знают, кто здесь настоящий мастер.

– И ты все сделал с первого раза?

– Нет, Папа, в первый раз я его только задел, а окончательно достал уже в карете «Скорой помощи».

– Вот так Рико! – Лучано всплеснул руками и хлопнул себя по сухим коленям. – Вот так молодец! Порадовал меня, старика. Ну раз такое дело – Педро, рассчитайся с ним.

Повинуясь команде босса и старательно скрывая свою неприязнь, Гуин подошел к Энрике и положил на журнальный столик три пачки. Это были новенькие купюры в банковской упаковке. Энрике любил именно такие, и Лучано об этом помнил.

Не дожидаясь, пока Коррадо рассует деньги по карманам, он поднялся, давая понять, что больше никого не задерживает. Педро вернул Энрике пистолеты, и тот направился к двери.

– Да, чуть не забыл, Рико, – сказал ему в спину Папа Лучано. – Твоя девчонка путается с каким-то сутенером. Как его, Педро?

– Хэнкс.

– Вот-вот, – кивнул Лучано. – Ты смотри за ней, а то вчера я уже просил своих ребят, чтобы они разъяснили этому Хэнксу его права.

– Спасибо, Папа, – поблагодарил Энрике.

– Не за что, сынок…