Текст книги "Грани пустоты"

II.

– Почему я должен непременно уничтожать созданный мной мир? У меня же получилось, они ожили! Настоящие люди, ты видела! Разве не этого ты хотела от меня?! – Николай наворачивал круги по маленькой комнате, не глядя Марте в глаза. Но его голос непроизвольно срывался на крик. – Как же можно! Ты убила их!

Он замер на месте, стараясь успокоить трясущиеся руки. И нутром чувствовал, что перегнул. Николай впервые кричал на наставницу и даже не мог представить ее реакцию на столь дерзкое поведение. Но дикая боль, кромсающая сердце, не позволяла молчать. Он был готов буквально на все, лишь бы спасти то немногое светлое, что родилось в царстве мрака его существования.

Николай осознавал разницу между успешно выполненным заданием и настоящей жизнью, о которой постоянно твердила наставница. Но ведь… Разве это было не оно? Ведь у них был шанс!

Марта спокойно сидела в кресле и наблюдала за первой истерикой своего ученика. Она никак не прерывала поток негодования, и лишь цепкий ледяной взор не сходил с него ни на мгновение.

– Прошу… – неожиданно зашептал Николай. Гнев сменился отчаянием, ноги подкосились, и он рухнул на колени. – Умоляю… Прошу тебя…

Голова упала на грудь, и силы окончательно покинули его. Неужели он ничего не сделает?! Уговорить, убедить, умолять. Он не может, просто не может дать им погибнуть!

– Ты закончил? – сухо спросила наставница. Николай с трудом поднял на нее глаза. – Уволь меня на будущее от подобных глупостей. Это просто люди, каких будут миллиарды. Их существование стоит не больше, чем снег за окном. Каждый мир будет стерт, пока ты учишься. Ты создаешь их для конкретной цели, и, когда она выполнена, будь добр, не забывай за собой прибрать.

Николай поднялся с колен и вытер выступившие слезы тыльной стороной ладони. Вот та цель, к которой он шел так долго, – они говорили, чувствовали, любили! И все ради того, чтобы через несколько часов раствориться в небытии. Если бы он знал заранее, если бы он мог что-то изменить…

– Мы можем закончить это прямо сейчас. – Выжидающий взор пронзительных глаз Марты продолжал сверлить его. – Достаточно одного твоего слова. Создать нового ученика займет много времени, но оно у меня есть. И я смогу учесть прежние ошибки.

С губ Николая едва не сорвалось гибельное «да», но он вовремя сдержался. Он видел, как месяцы его стараний, его первый оживший мир превратился в ничто по щелчку пальцев и как спокойно смотрела на это Марта. Сомнений в том, что она сдержит слово, не оставалось. А он не был готов превратиться в ничто.

Любое сопротивление бесполезно, все в ее власти – еще никогда прежде эта мысль не резала душу таким безысходным отчаянием.

– Пока ты играешь на сломанной скрипке, Николай. И выходит у тебя не стройная мелодия, а фальшивое дребезжание, – внезапно сказала она тише и мягче. – Потребуется много времени, чтобы создать настоящую симфонию. Сейчас это еще не жизнь, а просто ростки.

«Но разве не с ростков начинается лес?» – хотел спросить он, но почему-то промолчал. Эта борьба не имела смысла, Марта побеждала, даже не прикладывая усилий.

– То же ты сделала со своим родным миром? – шепотом спросил он в наступившей тишине.

– Уничтожила? – равнодушно уточнила Марта. – Нет, не я же его создавала. Это не мой мусор.

– Мусор… – Николай судорожно потер висок. – А я никогда не видел настоящий мир.

– Это больше похоже на конструктивный разговор. – Тон Марты потеплел. Она поднялась с кресла и выглянула в окно. – Я могу показать тебе мир, существующий уже не первое тысячелетие. Он давно умер и умирает прямо сейчас. Хочешь увидеть место, в котором я родилась?

Николай размышлял недолго.

– Да, – с мучительной решимостью ответил он. Сейчас ему казалось, что терять уже нечего. И невозможно испугаться сильнее.

Пейзаж за окном резко сменился. Камин погас, и тусклый оранжевый свет проник в дом, оставляя под ногами длинные кривые тени.

Марта распахнула дверь и вытянула руку в приглашающем жесте. Полумрак, царивший снаружи, делал ее равнодушное лицо еще более устрашающим.

Не глядя в глаза, Николай шагнул за порог. Первый настоящий мир, который он видел, встретил его оглушающей тишиной. Ни дуновения ветра, ни признака жизни на многие мили вокруг.

Он поднял взгляд наверх. Оранжевые небеса слабо светились, не давая никакого представления о времени дня. С равным успехом это мог быть полдень или глубокая ночь. Сомнений не было в одном – Николай стоял посреди огромного вымершего мегаполиса. Со всех сторон к нему подступали величественные небоскребы, зияющие черными провалами. Каркас еще выдерживал необходимую нагрузку, но и ему оставалось недолго. По уцелевшим стенам почти до самой верхушки ползли стебли мертвых растений. Голые безжизненные ветки крестами оплетали все дома, будто коконом укрыв их в миг упокоения.

Николай оглянулся на Марту. Дом, из которого они вышли, пропал, и она мрачной недвижимой тенью замерла посреди улицы.

Он против воли представил ее живущей здесь. Сначала в оживленном городе, который она проходит сквозь, не замечая. Люди не касаются ее плечами, обходят стороной и тоже не видят – они принадлежат разным мирам.

Потом людей становится все меньше, они чахнут и умирают, а безразличная Марта продолжает свое немое шествие по этим улицам. Безучастная, живая и одновременно пустая внутри. Всеобщее разложение не трогает ее, как не трогают радости и печали еле дышащего мира.

И вот она остается одна. Силуэт в сером плаще бродит в пустоте. Здания еще не начали прогнивать и падать, а она уже чувствует приближение конца. Совершенно одна в городе, который теперь не принадлежит никому…

– Почему твой мир умер? – Тяжелые путы отчаяния не желали отпускать. Сегодня он слышал слишком много ответов, и хрупкое равновесие в душе отныне не поддавалось восстановлению. Еще один ответ не сделает больнее.

– Время пришло. Люди и миры столь смертны и скоротечны, что однажды ты тоже перестанешь обращать на них слишком много внимания. – Голос наставницы был все так же сух, а лица Николай не видел. Могла ли она скрывать печаль за этим безжизненным тоном?

И ради чего тогда стоит существовать? Если все умирает, а ты остаешься незыблемым памятником увяданию, холодным и бессмертным… Как увидеть смысл в кромешной пустоте?

– Ты слишком молод, чтобы сейчас это понять, – менторским тоном продолжила Марта. Будто ничего не изменилось и она преподает очередной урок своему самому удачному творению. – Нет, я не убивала этих людей, не уничтожала мир – ты это хотел спросить. Я даже не заметила, как однажды небо стало оранжевым навсегда. И я ушла отсюда после смерти последнего человека.

С оглушительным треском сверху сорвался кусок здания и полетел вниз. Николай испуганно шарахнулся, когда обломок приземлился всего в нескольких шагах от них, глубоко вспоров дорожное полотно.

– Вот почему не стоит оставлять разлагающийся мусор после себя, – спокойно произнесла Марта. – Жизнь скоротечна, а агония может затянуться.

Рассвет не принес Николаю желанного покоя. Он чувствовал на своих руках кровь невинных созданий, которых сотворил и успел полюбить…

Большую часть ночи он метался по дому из угла в угол. Панический ужас стальными щупальцами сковывал грудную клетку, слезы душили, а метель отстукивала по окну реквием угасающим мечтам. Осознание ситуации, в которой он оказался, нагоняло с запозданием. Нет, не оказался. Был создан. Нет выбора. Обязан подчиниться каждому слову и жесту. Как марионетка.

Право на собственную волю ему не предоставили с самого рождения. А он, глупец, не замечал. Как цирковое животное, он сидел в своей клетке и прилежно выполнял новый трюк в надежде, что за ним последует… А что, собственно, он надеялся получить?

Творение, жизнь, настоящее чудо… Что он больше никогда не останется один в пустоте?

Но вместо награды он получал возможность вести дальше жалкое существование по чужому плану. Собственная жизнь была выдана ему в кредит, который придется отдавать вечно. Или пока Марте не надоест.

Но слабый луч надежды, птицей бившийся внутри, не позволял сдаваться. В конце концов, он создан по образу и подобию людей, а значит, и эта мука не обойдет его стороной.

Он должен выжить, твердила глупая птица, он должен стараться. Он должен быть – пусть пока не ясно зачем.

Около полудня вернулась Марта. К этому времени внешне Николай был полностью спокоен. Видя тщетность своих уговоров, он скрыл все чувства глубоко внутри – этого ли она добивалась? Наставница внимательно его оглядела и удовлетворенно кивнула. Против обыкновения она застыла около двери и не прошла дальше. Серое пальто мгновенно высохло от снега, снимать его она не стала.

– Ты совершил огромный прорыв в обучении, я не поздравила тебя вчера, – невозмутимо начала она.

– Рад, что смог быть полезен, – сухо ответил Николай.

– Я задумалась о некой форме поощрения в наших занятиях. И готова в качестве награды дать тебе единственное, что ты не сможешь получить сам. Время.

– Время? – растерянно переспросил Николай. Это – далеко не единственное, чего он не мог получить. И не самое желанное.

– Именно. Я перестану посещать тебя ежедневно, но с одним условием – ты не будешь ничего создавать без моего ведома.

Совершенно запутавшись, Николай лишь коротко кивнул. Улыбнувшись произведенному эффекту, Марта ушла. Свежевыпавший снег не хрустел под ее ногами.

Огорошенный неожиданной новостью Николай тяжело опустился в кресло напротив распахнутой двери. Крупные белоснежные хлопья сыпали через порог, но холода он не ощущал. Так и просидел, глядя на безмолвный лес, до самой темноты.

Страх ушел, но прежнее спокойствие не вернулось на вакантное место в груди. В свой первый в жизни выходной у него не было желаний.

Перед глазами по-прежнему стоял образ Ворса. И его растерянное лицо в последние секунды – будто он мог понять, что происходит, и удивиться, хотя Николай знал, что это невозможно. Один из постулатов, рассказанных Мартой еще в первые дни обучения, – ни одно живое существо не осознает свой конец. Как вырубить компьютер из сети, вспышка и небытие. А все мысли, чувства, воспоминания – лишь заложенная программа, которая работает, пока течет ток. Энергия, вкладываемая создателем, которую так резко оборвала наставница. Врала ли она, что «программы» ничего не почувствуют? Чтобы успокоить совесть своего слишком чувствительного ученика.

Нет. Николай был с ней уже несколько месяцев, но только теперь легко смог предугадать ответ. Ведь Марта просто не знала, что они чувствуют, и ей было решительно наплевать.

Николай взглядом окинул стол у камина, открытую книгу по астрофизике, но так и не смог заставить себя сесть за ее изучение. Он опустился на пол у огня и протянул руки вперед. Это пламя не обжигало, не могло причинить вреда. Но ведь можно представить…

И лишь несколько часов спустя, вновь с опозданием, он понял всю продуманность хода Марты. Награда была его наказанием за проявленную слабость. Она полностью лишила его последней крупицы свободы – раньше она приходила утром, каждый день в одно и то же время. Николай успевал заварить чай и разлить по чашкам ровно к тому моменту, когда она распахивала дверь. Хоть где-то в этом зыбком клочке мира у него была стабильность…

Теперь же Марта могла явиться в любой момент. Завтра, через неделю или в следующую секунду – отныне и дальше контроль стал абсолютным. Чтобы нерадивый ученик, слишком остро реагирующий на ее решения, не вздумал бороться.

А потом реальность

Николай сидел на краю небольшого озера и бросал в него маленькие камни. Они расходились кругами по ровной глади и наотрез отказывались прыгать. Но он не оставлял попыток.

Вдали шумел огромный город. Сотни людей спешили по своим делам, любили и жили. Строили, растили, разрушали. Что еще могут делать люди?

Он сделал их разными. Наделил всеми стремлениями, о которых читал и которые мог вообразить. А что-то они уже придумали сами, ведь такова их природа. Тем люди удивительны и прекрасны – и с созиданием, и с разрушением они справлялись не хуже демиурга. Они так многогранны, так идеальны в своих шероховатостях, так прекрасны, что захватывает дух!

На их фоне Николай впервые осознал свою ущербность. Все же существо, созданное Мартой, не умело так чувствовать. Не могло быть настолько наполненным жизнью, не могло ощутить столько эмоций, не могло… любить? Или ему казалось? Но ошибался он или нет – уже не имело значения.

Это озеро – его отдушина – пока было укрыто от взглядов. Зная людей, это ненадолго. Они падки на тайны, готовы бросаться с головой в любую загадку, даже если это будет стоить им жизни.

Люди всегда найдут, за что бороться. Никогда не опустят рук. Отважные, самоотверженные, сильные. Он мог бы полюбить каждого из них просто за то, что они есть. За то, что появлялись в его мире. Вопреки всему, они оживали, будто сотворенные высшим разумом, а не им. Величайшая тайна мироздания, величайшее творение… Эти удивительные создания не заслужили его и Марты.

Марта… Новый камень в бессильном отчаянии все же запрыгал по водной глади. Как скоро она найдет его здесь? Как долго ему осталось существовать?

Невесомый ветер сорвал несколько пожелтевших листков ивы, раскинувшейся над озером. Они закружились в веселом танце над водой. Их срок был отмерен и мал, но листья танцевали, не ведая своего конца. Как и весь мир, которому осталось недолго. Он отчаянно жил как в последний раз, забыв о тленности бытия и о неизбежном конце.

Николай так не мог. Отпустить и просто порадоваться.

– Чудесная работа. – Мягкий голос Марты зазвучал из-за спины. Таким теплым он не был еще никогда. Может ли это быть плохим знаком?

– Теперь я больше не нужен? Я сделал то, что ты хотела, – живой мир, живые люди. – Он произнес это так смиренно, что сам удивился.

Марта тихо рассмеялась. Почему-то она тоже не хотела тревожить покой этого места. Или ему снова показалось?

Можно было бы сказать, что этот умиротворенный уголок на краю города – идеальный подарок напоследок. Но он не хотел уходить. Что-то в нем все же было от людей – например, жажда к жизни.

– Николай, мы только в начале пути.

– Я не понимаю… Ты создала меня, чтобы я создал их…

– Ты починил скрипку, но не освоил ноты. Играешь один звук там, где нужен симфонический оркестр.

– Я совсем запутался.

– И поэтому ты сидишь здесь, чтобы больше не привязываться к своим созданиям.

Конечно, она не спросила. Она знала это, как знал и он, что больше не сможет спокойно смотреть на людей, которым предстоит умереть через день или через неделю. В любом случае слишком скоро.

– Ты пойдешь в город. Ты будешь общаться с ними, будешь узнавать тех, кого сотворил. Я не тешу себя иллюзией, что ты сможешь понять сейчас. Просто сделай то, что я прошу. У тебя неделя, потом не забудь прибрать за собой.

И она растворилась так же тихо, как пришла.

Николай выдохнул. Даже сквозь боль ему еще отмерено немного жизни. А жизнь это или жалкое существование – сейчас неважно. Он еще подышит, и это радовало.

Его срок не отмерен. И неизвестность порой звучит гораздо лучше.

Николай дал себе еще времени – теперь оно было в запасе. Сидел на берегу, уже не бросая камней, и просто любовался летом. Таким редким в его жизни солнцем, почти настоящим. Он провел на озере весь день до самого заката и смог подняться, только когда ало-рыжие лучи залили горизонт.

Поднялся и направился в город, как и приказала Марта. Именно приказала – тут не стоит строить иллюзий. И, как прилежный ученик, он отправился за новым уроком. Смотреть, слушать, чувствовать тех, кого с трудом смог создать. Люди, величайшее творение… Величайшая боль.

Лишь к концу недели он понял, что с ними было что-то не так. Эта деталь была неосязаема, неуловима настолько, что Николай не мог с уверенностью сказать – а была ли?

Вот перед ним дом, населенный людьми. Вот семья, отводящая ребенка в сад, спешащая на работу. Вот студент, проспавший первую лекцию. Вот усталый дворник, почти выронивший свой инструмент, потому что впервые залюбовался растаявшим в облаках рассветом. А вот сварливая бабка у подъезда, которую мучила бессонница, и теперь она злобно ворчала вслед каждому прохожему…

Такой привычный мир, такой нормальный, так похожий на тот, который он когда-то считал своим. И все же чего-то не хватало. В окружении ли, в разговорах, в мыслях? В том, как редко дворник поднимал глаза к небу?

Будто город, такой шумный и реальный, окутывала сонная пелена. И он шумел не на той пронзительной ноте, где отбивает ритм пульс жизни. Он вплетал в себя, лишая выбора и воли, заставляя следовать заранее прописанному сценарию…

Испугавшись, этот мир Николай закончил сам, так и не поняв, в чем была ошибка. Была ли?

III.

Марта продолжала приходить почти ежедневно. Иногда она просто рекомендовала книги, иногда просила создавать предметы. После полностью ожившего города – она давала передышку.

И терзаемый десятками противоречивых чувств Николай был ей благодарен. Он больше не спрашивал о ее конечной цели. И больше не хотел знать, что будет завтра. Впервые за свой недолгий срок он жил мгновением. И этот новый ритм успокаивал кровоточащее сердце.

Снег за окном иногда прекращался. В эти редкие дни Николай любил гулять. Он не знал, насколько велик этот лес, но до границы не удалось дойти ни разу. Сосны сменялись дубами, березами и елями, также усыпанными белоснежным покрывалом, – картина почти не менялась. И, куда бы он ни шел, в конце пути его ждал все тот же дом.

Есть ли что-то еще в этом мире, кроме бесконечной зимы? И где жила сама Марта?

Вопросы повисали без ответа, но Николай и не старался его найти. Сейчас он просто собирал, копил их и откладывал на чердак своего сознания. Однажды он будет готов задать их. Однажды он соберется с силами и узнает, в чем смысл всего. Однажды ему не будет так нестерпимо страшно думать об этом.

Однажды может никогда не настать.

Впереди снова показался дом, рядом с которым в ожидании застыла Марта. За эти месяцы он так и не научился читать ее лицо, мимика слишком редко выдавала эмоции – если они вообще у нее были.

– У меня есть задание поинтересней. На этот раз экспериментировать в твоем мире буду я, если ты не против.

Николай молча кивнул, что бы это ни значило. Сегодня он просто делал то, что она скажет.

Красная луна

Старая подъездная дверь пятиэтажки мерзко резанула слух протяжным скрипом, выпуская из прокуренного полумрака высокого мужчину в идеально отглаженном сером костюме-двойке. Он раздраженно взглянул на часы и прибавил шагу. Без двадцати девять утра, такое опоздание не скроешь.

Прохладное ноябрьское солнце уже не резало глаза, но больше не отдавало тепла покрытой первым инеем земле. Холодные окна соседних домов нехотя пропускали лучи в крохотные квартиры. Замерзшая дорога тихо похрустывала под отполированными черными туфлями. Улицы давно опустели, понедельник беспощадно загнал людей по офисам и заводам, не оставив никого без дела. И лишь последний опоздавший клял все на свете, иногда припускаясь легкой трусцой.

Пойманная в последний момент маршрутка также была пуста. Черноволосый водитель вальяжно раскуривал сигарету одной рукой, второй набирал на телефоне СМС, придерживая руль коленкой.

– А можно побыстрее, пожалуйста, – раздраженно произнес мужчина. Он брезгливо отряхнул самое, как ему показалось, чистое сиденье и нехотя опустился на него.

– Парень, ты уже опоздал, куда спешить? – спокойно ответил водитель.

Мужчина в костюме тихо прошептал пару неласковых слов сквозь зубы, но возмущаться не решился.

Пригородные пятиэтажки в неспешном танце потянулись за окном. Начавшийся со сломанного будильника день не предвещал ничего хорошего.

Буквально пару остановок спустя маршрутка резко дернулась и остановилась, пропуская внутрь нового пассажира. Молодой человек в растянутом полосатом свитере поспешил занять кресло напротив, пока транспорт не тронулся, и поправил на носу старые очки со сломанной дужкой. Его растерянный взор немного поблуждал по маленькому салону и остановился на попутчике.

– Я тоже проспал, – неуверенно начал он разговор.

Мужчина в костюме молча кивнул в ответ. Только болтливых студентов ему не хватало, чтобы утро заиграло новыми красками разочарования. Предстоящая выволочка от начальства не добавляла дружелюбия.

– А день сегодня такой, – беспечно ответил водитель, выкидывая сигарету и вскрывая пакет с семечками. – Я с утра говорил – на красную луну ничего хорошего не жди.

– Красную? – спросил студент. Это обыденное явление неожиданно удивило его.

– А то ж! Краснющая, как кровь! – водитель выплюнул шелуху в окно, в последний момент уйдя от столкновения с иномаркой.

Повисла неприятная, гнетущая тишина. Чтобы еще больше не портить себе настрой, мужчина в костюме громко произнес:

– Так она всегда красная!

– Ну, то красная, а сегодня была… как же ее… вспомнил! Алая.

Маршрутка пересекла незримую черту, отделяющую нищие спальные районы от города, в котором кипела жизнь. Скромные пятиэтажки сменились блестящими на солнце стеклянными высотками, торговыми центрами и тоннами бетона, заменяющими мегаполису зеленые парки. Лицо студента озарилось внезапным пониманием, а водитель все не унимался.

– У меня прабабка ведьмой была, завсегда такие вещи нюхом чуяла. На такую луну жди беды – вот я и не спешу никуда. Лишнего мне не надо, а того, что предначертано, не избежать.

Мужчина перевел взгляд со студента на водителя, прикрыл ненадолго глаза и вновь посмотрел на дорогие часы. Стрелки неумолимо приближались к половине десятого, а маршрутка кралась по крайней полосе, наотрез отказываясь вливаться в быстрый поток слева. Новая остановка принесла очередного пассажира.

Миловидная девушка лет двадцати в разноцветной юбке и легком пальто впорхнула в салон, потряхивая густой копной русых кудряшек. В другое время и при других обстоятельствах ее личико, безусловно, заслужило бы пару комплиментов. И, чем бог не шутит, при благоприятных обстоятельствах дорогой ресторан и оплаченный люкс в отеле в центре города. Только не в этом хипповском наряде.

Она одарила присутствующих радостной улыбкой, но место заняла в самом конце салона, переведя все свое внимание на город за окном. Студент внимательно осмотрел ее и довольно улыбнулся. Странный парень.

– Николай, – студент протянул руку.

От неожиданного жеста мужчина в костюме растерялся, мысли чайкой вспорхнули из головы, и он бездумно протянул руку в ответ.

– Константин.

Теперь пристальный взор заслужил он сам. Такой необычный, будто студент боялся, что его попутчик внезапно растворится в воздухе. Костю внутренне передернуло, и неосознанное желание поскорее добраться до пункта назначения захлестнуло его с головой.

– Жанна, – откликнулась девушка с другого конца салона. Ее фиалковый взгляд прошелся вскользь по Николаю и надолго задержался на Косте. Покоряющий взгляд, что тут сказать. Странный студент мгновенно вылетел из головы, уступая место приятным фантазиям.

Опоздание на работу уже не казалось таким фатальным. А девушку и переодеть можно. В конце концов, не зря же он заводил два отдельных счета в банке – один на предстоящую ипотеку, а второй – на развлечения. Отказывать себе в подобных удовольствиях попросту вредно для здоровья. Особенно в преддверии затяжной ипотеки.

Константин стряхнул невидимую пылинку с костюма и придал лицу непроницаемое выражение. То самое, которое выгодно подчеркивало его скулы и так нравилось девушкам. Про себя он прозвал его «лицо Давида». На самом деле так когда-то выразилась одна из его любовниц, которой он пару раз снимал люкс (не вести же шикарную девушку в маленькую однушку в пригороде). Но теперь он помнил лишь ее васильковые чулки и эту фразу.

– Такая теплая погода для ноября, – вновь встрял студент. Ну чего же тебе не сидится спокойно?!

– Удивительная, но приятная, – прошелестел в ответ нежный голосок Жанны.

– Не зря ученые так часто говорят о глобальном потеплении, – вступил в дискуссию Константин, принимая мнимый вызов студента – уж ему он девушку не проиграет. – Скоро везде климат будет как в тропиках.

– Да это осень вся дьявольская! – вмешался водитель, отплевываясь шелухой. – Не зря моя прабабка…

Девушка звонко рассмеялась. Быть может, из простой вежливости.

Дорога изогнулась под девяносто градусов к горизонту, резко уходя вверх. Пассажиры схватились за сиденья, но Костя не удержался и свалился в конец маршрутки. Да что там, не очень он и пытался, рассчитывая на мягкое приземление в объятья лесной нимфы. Зато Николай схватился намертво, издав испуганный, совсем не мужественный вопль.

– Что происходит? – в тон студенту вскрикнула Жанна.

Но Костя, приземлившись на спасательные подушки так близко от вожделенной цели, мягко приобнял ее. Он отправил неудачливому сопернику презрительный взгляд и успокаивающе заворковал девушке на ухо.

– Чего предначертано – не избежать, – флегматично изрек пристегнутый ремнями водитель и выловил из-за сиденья упавшую пачку семечек. Они даже не рассыпались при смене горизонта.

А Николай испугался не на шутку. Он ошарашенно блуждал глазами по окнам, за которыми спокойно продолжал свое суетливое шествие поток дорогих иномарок. Теперь дорога шла вертикально вверх, но вокруг ничего не менялось. Люди спешили по своим делам, полностью игнорируя новое направление гравитации.

– С вами все в порядке? – крикнул он вниз, где лежали попутчики.

– Кажется, – неуверенно произнесла девушка, наигранно отбиваясь от томного шепота. – Что это было?

– Дорога вильнула, – чуть громче произнес Костя, слегка отстраняясь. Одурманивающий приступ желания, порожденный близостью фиалковых глаз, немного отступил. – Ученые утверждают, что глобальное потепление плавит асфальт. Я считаю, что дорожные службы должны поучаствовать в решении этой проблемы.

Он улыбнулся собственной шутке, но натолкнулся на неприязненный взгляд Николая. Желание шутить напрочь отбило.

Маршрутка вновь остановилась, подбирая голосующего прохожего. Ничуть не смущаясь заваленного горизонта, в салон вошла дама средних лет, на ходу поправляя дорогую шляпку.

– До «Сити Молла» идете? – деловым тоном произнесла она.

– За ваши деньги – хоть на край света! – пошутил водитель, отжимая кнопку автоматического закрытия дверей.

Дама удовлетворенно кивнула и заняла пустующее место напротив Николая. Пол маршрутки прогнулся под ее шагами, чуть не чиркнув асфальт. Но женщину сей факт не смутил, и она выпрямилась на сиденье как ни в чем не бывало.

– Фантасмагория какая-то, – прошептал студент, но все внимание Кости было вновь поглощено соседкой. Начальник сам не дурак по бабам, он поймет. Будильник бы не понял, а вот прекрасную Жанну, особенно если получится сделать с ней фото для достоверности… Утром, конечно.

Дама в шляпке аккуратно сложила картонные пакеты из дорогих супермаркетов рядом с собой, уперев основание в соседнее сиденье, и осуждающе взглянула на парочку внизу. Константин мгновенно устыдился.

– На алую луну дороги вечно скачут, – недовольно произнесла она, косясь на Жанну. – А распущенные нравы всегда одинаковы.

Жанна тоже устыдилась, убрав руку соседа, которая уже успела забежать под юбку. Костя замолчал, отпустил Жанну и вновь вспомнил про опоздание.

– Оставишь телефончик? – произнес он тоном заправского мачо и накрутил на палец заманчиво торчащую кудряшку. Жанна бросила последний взгляд на недоумевающего Николая и, не дождавшись ответной реакции, быстро начеркала номер на клочке бумаги.

– У бизнес-центра! – гордо крикнул Костя водителю вверх и поднялся. Идти по новой горизонтали оказалось значительно удобнее, чем он предполагал. Еще шаг, и земля на месте, а Жанна уносится вперед вместе с суеверным водителем и шквалом иномарок вечно спешащего города. Возможно, он ей даже позвонит.

Константин выкинул из головы опоздавшую маршрутку, сделал шаг в сторону офиса, и мир растворился в небытии. Столь же привычном, как ежедневный поход на работу.

* * *

– Разве так можно?! Почему никто не обратил внимания? Как будто град выпал, и ничего особенного! В мире есть механика, физика, законы Ньютона и все научные достижения, которые человечество постигало с таким трудом, методом проб и ошибок, ценой собственных жизней. Ученые твоего же мира, чьи знания остались в этой библиотеке! – Николай с волнением расхаживал по собственной комнате, заставленной книгами, и постоянно обводил все собрание руками. Будто он мог удержаться за последний оплот незыблемости в своем маленьком мирке.

– Они ведь просто люди, – снисходительно улыбалась Марта, сидя в кресле. – Я хотела показать тебе, что возможно абсолютно все, на что готово твое воображение. Это не магия, это вседозволенность. Нет границ, нет законов физики и других обыденных рамок.

– Но ведь физика не рамка, не дурацкий закон, которым можно пренебречь! Это основа Вселенной, ее фундамент и кирпичи.

– Кирпичи, – протянула Марта и усмехнулась. Такой веселой он ее еще не видел. – Николай, начинай мыслить шире, иначе у нас ничего не выйдет. Это по законам Вселенной ты создаешь миры, оживляешь людей? А в каком учебнике можно про это почитать?

Он оценил абсурдность своих аргументов, но сдаваться не хотелось. В этом доме они обсуждали создание материи силой мысли, в этом доме он начинал и заканчивал свои творения… Но банальная игра с гравитацией выбивала его из колеи. Хотелось крутить пальцем у виска и повторять, что это невозможно. Некоторые вещи работают так и не иначе.

Но только что Марта на примере доказала ему обратное. Рамок на самом деле не существовало. Почему это так сложно принять?

– В моей ненаписанной диссертации, – угрюмо ответил он, замирая напротив Марты. – Но ведь это выдумка! Университет, моя кафедра, моя тема – все это придумала ты, создавая меня.

Сказать это вслух оказалось еще сложнее, чем принять. Николай физически ощутил, как затрещал по швам в этот момент. Зато ушедшая вверх дорога сразу показалась мелочью.

– Быть может, все вокруг – это выдумка, даже мы с тобой? А законы, к которым ты так прикипел, – это дурацкая попытка людей все структурировать. Классификация спасает их сознание от хаоса. А ты выше этого.

– Мое сознание ничто не спасет? – тихо прошептал Николай.

Марта задрала бровь и оставила вопрос без ответа. Теперь она сочтет его слабаком.

Руки Николая предательски вздрогнули под взглядом наставницы, а в голове ожил образ из первого дня их знакомства. Черный балахон и белоснежные, как чистый лист, волосы. Наставница легко превращается в палача, а он – в бесполезный отработанный материал.

– Я понял, перестань, пожалуйста, – произнес он. – Хаос сама суть демиурга. Вот мой урок.

С легкой улыбкой на лице Марта растворилась в воздухе, нарушив десяток законов человеческой науки. Николай вздохнул с облегчением, и тишина ночного дома укрыла его спасительным покрывалом.