Текст книги "В ожидании чуда"

5

Кристин проснулась с улыбкой на губах: ей снилось ранчо, Антонио и Недотрога – ее первая лошадь, на которой Антонио учил ее ездить. Только что ладони Кристин касались теплые, бархатистые губы Недотроги, осторожно подбиравшей крошки сахара, и вот уже приятное сновидение рассеялось. Ощущая потерю и холод, Кристин посмотрела на потолок.

Впрочем, через несколько секунд она осознала, что ощущение холода не только в душе – оно вокруг: температура в комнате, наверное, не превышала пятнадцати градусов. К тому же было довольно сумрачно, а по белому потолку бродили какие-то неясные тени.

Из-за полумрака она решила, что еще слишком рано, но часы опровергли это предположение, и Кристин несказанно удивилась: почти девять! Давно она не просыпалась так поздно. Вылезать из-под толстого одеяла ужасно не хотелось, но Кристин пересилила себя. Сунув ноги в мягкие домашние туфли, она встала и рассеянно взъерошила волосы. Эта привычка осталась у нее с детства, и Изабель, когда они ночевали вместе, всегда потешалась над ней из-за этого. Обхватив себя за плечи и ежась от холода, Кристин подошла к окну: небо по-прежнему было затянуто низкими свинцово-серыми облаками, из которых непрерывно сыпал мелкий и нудный дождь. Ничего себе начало весны! – подумала Кристин, отходя от окна и пытаясь взглядом отыскать теплый халат.

Что-то ее беспокоило, и она стала прислушиваться к себе, пытаясь отыскать истоки своей тревоги. Наверное, это из-за сна, решила Кристин. Ей снова снилась Изабель, Антонио, ранчо Ромеро и… Господи, да ведь вчера приезжал Рик! Кристин почувствовала, как сердце заколотилось, а от прилившей крови загорелись щеки. Невольно она прислушалась, но в доме царила глухая тишина. Конечно, он уехал. Иначе и быть не может!

Она чуть было не бросилась проверять, так ли это на самом деле, но вовремя вспомнила о своем внешнем виде. Ничто и никогда не заставит ее забыть о том, как она выглядит: ни природные катаклизмы, ни самое подавленное душевное состояние! И Кристин отправилась в ванную комнату. Здесь ее ждал второй неприятный сюрприз: не было горячей воды. И дело было не в том, что она забыла включить нагреватель – некоторые вещи она выполняла автоматически, – в доме отсутствовало электричество!

Плохая новость, рассеянно подумала Кристин, принимаясь чистить зубы. Если электрики не починят линию, то к вечеру я просто превращусь в ледышку. Не говоря уж о том, что натурального кофе тоже не видать. Потому как кофемолка работала от электричества.

Мысль о вынужденном переходе на растворимый кофе повергла ее в уныние. Ничто так не бодрило Кристин по утрам, как чашечка крепкого черного кофе… Ну, кроме ледяного душа! Кристин покосилась на пластиковую кабину душа и, представив себя стоящей под ледяными струями, невольно содрогнулась. Принимать ледяной душ ее не заставили бы даже под дулом пистолета, и Кристин ограничилась умыванием.

Выскочив из ванной, она надела свободные шерстяные брюки и толстый свитер, который чуть-чуть не доставал до колен. Свитер ей подарила Мариза, которая связала его собственноручно, и Кристин просто обожала его: он был мягким и очень теплым, а в его широкие рукава было так удобно прятать озябшие пальцы… И только потом она принялась за самую трудоемкую часть утреннего туалета – сооружение прически.

«Пышная рыжая грива» – по выражению Антонио – с большой неохотой поддавалась расчесыванию, и Кристин проявила такую активность, что от энергичных движений даже согрелась. Потом она заплела волосы в косу, но несколько упрямых локонов сумели выскользнуть, и Кристин раздраженно заправила их за ухо. Беда с этими волосами: не успеешь их заплести, как через час-другой они снова выбиваются и начинают беспорядочно виться, лезть в глаза, отчего Кристин становилась похожей на настоящее пугало. Так что хочешь не хочешь, а приходится по нескольку раз в день воевать со своими кудряшками, которые в свою очередь упрямо сопротивлялись. Эта война велась с переменным успехом на протяжении всей сознательной жизни Кристин.

Закончив утренний туалет, Кристин привела комнату в порядок, одновременно мысленно распланировав свой день. Все еще продолжая прокручивать в голове составленный список, она вышла из комнаты и, отметив, что в коридоре еще холоднее, отправилась в кухню. Она старательно загружала себя проблемами – думать о чем угодно, только не о вчерашнем визите Риккардо! – и поэтому только через несколько секунд поняла, что, вопреки ее предположениям, этот визит не завершен: Рик как ни в чем не бывало сидел за столом. От неожиданности Кристин застыла в очень неудобной и, наверное, нелепой позе, расширенными в изумлении глазами рассматривая Рика. На нем был только банный халат и неизвестно откуда взявшиеся летние сандалии.

– Дождь все еще идет, – невозмутимо сообщил он, – а теперь к нему добавился снег и почти ураганный ветер. По радио передали, что ливень продлится как минимум еще несколько часов. Телефон по-прежнему не работает. И электричество отключили.

Пока Рик будничным голосом цитировал прогноз погоды, Кристин зачарованно смотрела на него, словно он был восьмым чудом света, достойным самого пристального изучения. Наконец Рик умолк, и в комнате на несколько минут воцарилась напряженная, почти звенящая тишина.

– Что ты здесь делаешь? – удалось произнести Кристин, и ее голос звучал слишком хрипло и взволнованно для человека, которому абсолютно наплевать на все, что связано с Риккардо Ромеро.

– С утра мне нужна доза кофеина, но теперь сварить кофе не представляется возможным, – почти лениво пояснил он, нарочно интерпретируя ее слова как вопрос о его конкретном местоположении.

То, как он смотрел на нее, лишало Кристин самообладания, и она отступила за стойку.

– У меня есть растворимый кофе. Будешь? – Она открыла дверцу кухонного шкафчика и сделала вид, что ищет банку. На самом деле ей нужно было время, чтобы прийти в себя.

– Буду, – отозвался Рик, и Кристин на мгновение прикрыла глаза.

У нее возникла безумная мысль, что она все еще спит и происходящее – лишь продолжение ее сна. Кристин незаметно ущипнула себя за руку и ощутила боль. Все-таки не сон, а жаль… Впрочем, Кристин не до конца была уверена, что ей именно «жаль». Скорее досадно, дискомфортно и… немного больно. Совсем чуть-чуть, если рассматривать проблему в глобальном масштабе, но достаточно для того, чтобы желать его скорейшего отъезда с целью прекращения собственных мучений.

Она схватила с полки банку с кофе и со стуком захлопнула дверцу. Потом она целеустремленно двинулась к плите, где поставила греть чайник, а затем – к холодильнику, выудив из его темных, но пока холодных недр масло, банку клубничного джема и кувшинчик со сливками.

Краем глаза Кристин заметила, что Рик поднялся со своего места и достает из другого шкафчика чашки и плетенку с булочками. Похоже, он уже успел освоиться в ее кухне.

У стола они оказались одновременно, но Рик расставил все гораздо быстрее и потянулся, чтобы взять у Кристин кувшинчик со сливками. Она непроизвольно отпрянула, едва не пролив сливки.

– В чем дело? – холодно поинтересовался он, медленно распрямляясь.

– Ни в чем. Мне не нужна помощь – сама справлюсь.

– Я уж вижу, как ты справляешься… – Он кивнул на ее пальцы, сжимающие угрожающе накренившийся кувшинчик.

Кристин поджала губы и со стуком поставила сливки на стол. Пальцы противно подрагивали, а холодные ладони стали влажными. Кристин казалось, что Рик тоже об этом знает, потому что его губы искривились в неприятной улыбке. Чтобы не видеть его гримас, она направилась к плите. Этот завтрак будет нелегким испытанием для ее нервной системы. Но она не собиралась уступать и тем более отступать. Все прошло, закончилось, отболело. Рика больше нет в ее жизни, даже номинально, теперь он совсем чужой, посторонний человек. Впрочем, по-другому никогда и не было. И поэтому ей абсолютно безразличен

– Кристин, у тебя есть аспирин? Ужасно болит голова.

– Сейчас принесу.

Когда она вернулась, чайник уже вскипел, и Кристин налила кипяток в кружку Рика.

– Ты присоединишься? – Он смотрел на нее насмешливо и раздраженно одновременно. – Уверяю, что я совершенно… не опасен.

– Да, я тоже выпью кофе. – Кристин старательно проигнорировала его намек и даже смогла внутренне порадоваться тому, что сейчас ее голос звучит как надо – вежливо и равнодушно.

Однако ее «присоединение» было условным: она не стала садиться за стол, а встала возле окна, привалившись бедром к подоконнику и грея ладони о горячую кружку.

– Нужно запустить генератор, – выдал Рик очень ценную идею. – Я хотел это сделать, но подвал заперт. Я займусь этим после завтрака.

– Ничего не получится, – отозвалась Кристин. – Генератор в нерабочем состоянии.

– Ты уверена?

– Более чем. Месяц назад тоже была проблема с электричеством, и Маркус попробовал его запустить. У него не получилось, – лаконично сказала она, всем своим видом давая понять, что, если Маркусу не удалось это сделать, не удастся уже никому, а генератору самое место на свалке.

После этих слов в кухне надолго воцарилось молчание.

– Ты немногословна сегодня, – снова подал голос Рик, словно ему было в тягость это молчание.

– Я не собираюсь развлекать тебя милой беседой во время завтрака.

Она даже завтраком его кормить не обязана!

– Сколько агрессии… Тебе это совершенно не идет, Кристин.

– Я не собираюсь обсуждать с тобой собственную персону. Как долго ты намерен здесь находиться?

– Пока не знаю. Думаешь, я был бы не рад убраться отсюда? Уверяю, что сделаю это с огромным удовольствием при первой же возможности.

– Но ты не можешь оставаться здесь, – сделала Кристин упор на последнем слове. – Думаю, тебе следует перебраться в мотель…

– Исключено. Я не собираюсь перебираться ни в какой мотель. К тому же у меня даже нет сухой одежды… кроме этого халата.

Кристин напряглась. Он имеет в виду, что на нем кроме халата вообще ничего нет?!

– Что ж, Рик, у меня таких проблем нет: я могу пожить в мотеле, пока ты здесь.

– И как ты это объяснишь?

– Я никому и ничего не собираюсь объяснять, – отрезала Кристин.

– В этом городе у всех слишком большие уши. И длинные языки.

Как и в любом другом подобном городке. Он был слишком мал, чтобы такое событие осталось незамеченным. Ведь самым любимым времяпрепровождением местных жителей было перемывать косточек соседям и совать носа в чужие дела.

Но когда Кристин представила, что ей придется провести с Риком наедине несколько часов в доме, ей стало не по себе.

– Я что-нибудь придумаю, – упрямо сказала она.

– Не глупи, – почти грубо сказал Рик и со стуком поставил кружку на стол. – Вряд ли в такую погоду кому-нибудь придет в голову отправиться к тебе в гости. В такой дождь ни один человек в здравом уме не высунет нос на улицу. А своим поступком ты только вызовешь… ненужные разговоры.

Рик был довольно убедителен и чертовски прав, и от этого Кристин стало еще хуже, а в душе поднялась волна жгучего протеста. Ей страшно захотелось сделать все наперекор ему, разозлить его, причинить ему боль…

Если она сейчас не остановится, то вполне может наломать дров.

Эта мысль отрезвила и напугала. Она столько времени старательно убеждала себя, что ей все равно, а на поверку оказалось, что ее спокойствие не более чем фикция: ее боль не только не унялась, а стала шире и глубже. Она разъедала душу, превращая ее в бездонную черную пропасть.

На этой печальной ноте Кристин решила притормозить. Потому что в противном случае она ударится в другую крайность – начнет жалеть себя, что в данном случае вообще недопустимо. И, принимая во внимание ее чувства, сейчас нужно срочно найти выход из сложившейся ситуации. Несколько минут Кристин только и делала, что напряженно искала этот выход. И не находила.

Кристин бросила быстрый взгляд на Рика. Он выглядел злым – наверное, тоже от безнадежности ситуации, в которой оказался – и уехать не может, и отпустить ее тоже, – и каким-то взлохмаченным. Схватив со стола пластиковую бутылочку с аспирином, он высыпал на ладонь сразу несколько таблеток – словно это были мятные леденцы – бросил их в рот, запил остатками кофе и поморщился.

Кристин поставила свою кружку на подоконник, только теперь обратив внимание на то, что Рик выглядит немного странно. Конечно, нужно сделать поправку на сложившиеся обстоятельства – вряд ли у него был повод чувствовать себя комфортно, но и эта поправка не оправдывала его болезненного внешнего вида.

– С тобой все в порядке?

– Пока не знаю, – отрывисто сказал он. – Просто болит голова.

– А ты не заболел часом?

– Боже, какая забота!.. – мгновенно ощетинился Рик, как дикобраз во время нападения хищника.

– Я просто спросила.

– Обещаю, что не доставлю тебе… хлопот! – Он умело изобразил заминку и сардонически усмехнулся, заставив Кристин почувствовать себя чудовищем в человеческом обличье.

Следовало это понимать так: Рик натерпелся по полной программе: у него болит голова, он вымок и не выспался, застрял на этой проклятой ферме против своей воли с женщиной, которая не вызывает у него ничего, кроме жгучей антипатии. Будь проклят тот час, когда он решился на эту поездку! Не иначе у него случилось временное помрачение рассудка!

Недовольство всем и вся было написано на его лице, и Кристин поняла, что, оставаясь в пределах досягаемости Рика, она рискует нарваться на новую грубость или даже ссору. Этого ей хотелось меньше всего.

Нужно уходить: сослаться на неотложные дела, придумать себе какое-нибудь трудоемкое и очень ответственное занятие, которое займет ее настолько, что она забудет о его присутствии хотя бы на некоторое время. А там, возможно, и случится какое-нибудь чудо, и он уедет, исчезнет из ее жизни, чтобы никогда больше в ней не появляться!

– Надеюсь на это… – со всей возможной холодностью произнесла Кристин, оторвалась от подоконника, вымыла свою кружку и поставила ее в шкаф. – Ладно, Рик, у меня есть кое-какие дела. Так что, извини, но я оставлю тебя.

Он ничего не ответил, но, уходя, Кристин чувствовала его взгляд. Она надеялась, что ее отступление не выглядит бегством. У нее нет причин прятаться от Рика, просто действительно накопилась масса дел: нужно собрать вещи, перекрыть воду и газовый баллон, накрыть мебель чехлами… Впрочем, последние два пункта следует сделать перед самым отъездом.

Кристин вошла в спальню, открыла платяной шкаф и достала чемодан. Вещей у нее совсем немного: ровно столько, сколько она привезла с собой. Кристин принялась опустошать полки, вытаскивая стопки одежды и складывая их в чемодан. Печальный вздох – это единственное, что она могла себе позволить: все-таки эта маленькая ферма несколько месяцев была ее домом, и она даже успела привыкнуть к этому месту. Может быть, потом ей даже будет не хватать всего этого. Поймав себя на минорной ноте, Кристин невольно усмехнулась: что за причуды, ведь она давным-давно решила считать это место своей ссылкой, которая, как известно, не может вызывать никаких положительных эмоций!

– Черт, в этом доме холоднее, чем на Северном полюсе!

– Тебя не учили стучаться? – не поворачиваясь, резко произнесла Кристин, захлопнула крышку чемодана и поднялась с колен.

– Вообще-то дверь была приоткрыта.

Кристин обернулась и увидела Рика: засунув руки в карманы халата, он стоял, привалившись к дверному косяку.

– Что ты делаешь?

– А как ты думаешь? – вопросом на вопрос ответила она. – Мы разводимся, и я уезжаю из этого дома.

– По-моему, ты торопишь события: у нас на руках еще нет решения суда.

– Я пришлю тебе адрес, на который можно отправить необходимые бумаги. Думаю, так будет лучше для нас обоих.

– Но ты не можешь решать за меня.

– Ты хочешь предложить другое решение? – Кристин сделала вид, что удивлена.

– Точно! Ты останешься здесь до тех пор, пока я не решу, что ты можешь уехать.

Это невероятное по своей наглости заявление возмутило ее до глубины души.

– Неужели ты думаешь, что можешь… можешь заставить меня выполнять твои… требования?

– Я еще пока твой муж, и ты будешь выполнять мои требования, – с нажимом произнес Рик.

– Как мило, что ты вспомнил об этом, – процедила Кристин.

– Ты никуда не пойдешь, – повторил Рик, и на этот раз в его голосе зазвучал металл.

Кристин посмотрела на него холодно и отстраненно, как посмотрел бы танк на жука, который осмеливается заявить, что перекрыл дорогу.

– И что в связи с этим ты собираешься предпринять? Запереть меня?

– Если до этого дойдет…

Похоже, он не шутил. Но Кристин тоже не собиралась подчиняться, а заявление Рика было, по меньшей мере, абсурдным. Он не имел никакого права не только распоряжаться ею, но и вообще высказывать собственное мнение. Он оскорбил ее, унизил, бросил одну на этой ферме и несколько месяцев игнорировал ее, он приставил к ней соглядатая… И после этого он смеет заявлять, что он ее муж и что она должна ему подчиняться?!

Все обиды всплыли разом, едва не заставив Кристин задохнуться от гнева.

– Но ты, кажется, слегка опоздал с этим заявлением и своими требованиями!

– Ты так думаешь? – Он изобразил озабоченность, словно его и в самом деле взволновал этот вопрос.

Нет, это совершенно невыносимо! Она немедленно уезжает и пусть он тут делает, что хочет!

Кристин рывком подняла с пола чемодан и направилась к двери, всем своим видом показывая, что, если Рик не поспешит убраться, она протаранит его этим чемоданом. Рик посторонился, пропуская ее, но, когда Кристин, пыхтя от натуги, проходила мимо, как бы невзначай проронил:

– Хотелось бы мне знать, каким образом ты собираешься покинуть ферму.

– Что? – Кристин повернулась, и ее взгляд привлекла рука Рика, которую он вынул из кармана халата: на указательном пальце покачивались ключи от ее джипа!

Чемодан выпал из ее руки.

– Немедленно отдай мне ключи от моей машины!

– Но, дорогая, – увещевательным тоном произнес Рик, – мы же пока не делили имущество, и, значит, оно пока общее. Следовательно, половина этого джипа принадлежит мне.

Кристин никогда не думала, что ее можно довести до белого каления, но Рику это удалось. Ее пальцы невольно сжались в кулаки, все мускулы напряглись, как перед прыжком, а волосы, кажется, поднялись дыбом.

– Ну-ну… – удивленно протянул он, продолжая покачивать ключами перед ее носом. – Это что-то новенькое… Никогда еще не видел тебя в таком состоянии.

– Отдай ключи… – задыхаясь, выговорила Кристин. Ее голос был похож скорее на шипение разъяренной кошки, чем на человеческую речь.

– И не подумаю. – Вся снисходительность и мнимое спокойствие слетели с него в мгновение ока, и лицо Рика стало злым и неприятным. – И перестань вести себя, как… примитивная малолетка. Не все вопросы можно решать силовыми методами… Тем более с такими данными, как у тебя!

Этими словами он практически пригвоздил Кристин: в порыве гнева она уже собиралась наброситься на него, чтобы добыть ключи посредством насилия. Она оцепенело стояла перед Риком, не чувствуя ничего, кроме опустошения.

– Вот так-то лучше. – С этими словами он просто повернулся и ушел, оставив Кристин одну.

Она смотрела в его удаляющуюся спину.

Чертов мужлан, деспот, сатрап, тиран и супостат, вяло подумала она. Как он смеет так со мной поступать?! И как я сразу не разглядела, кто передо мной – в тот самый день, когда мы впервые встретились, или чуть позже, когда я узнала его лучше? Почему я позволила себе зайти так далеко?..

6

Кристин и Риккардо встретились на третий день пребывания Кристин на ранчо Ромеро. К тому времени Изабель успела прожужжать ей все уши о своем старшем брате, но поступающая в распоряжение Кристин информация порой была такой противоречивой, что девочка просто-напросто терялась.

– Он славный и знает кучу всяких историй, – увлеченно повествовала Изабель. – И очень, очень смелый. Однажды лошадь папы понесла, и Рик остановил ее, представляешь? А ведь ему было всего шестнадцать лет. Я едва не умерла от страха, когда это увидела, а папа сказал, что Рик спас ему жизнь. Иногда он бывает более придирчивым и требовательным, чем родители. Он сводит меня с ума своими требованиями… А какой он нудный! Стоит раз послушать его нотации – и на второй раз у тебя заломит все зубы от тоски! А когда он начинает рассуждать о необходимости и нужности всяких правил и ограничений? Все сплошная скука! А его приятели?! Это просто кошмар! А вообще Рик зазнайка и самонадеянный тип. У него такое самомнение! – Изабель широко развела руки, показывая размер самомнения Рика. – И все потому, что девушки вешаются ему на шею, а он воспринимает это как должное. Ух, как я их за это ненавижу! Даже Джули, моя подруга, вообразила, что может крутить шашни с моим братом. Но это было бы уже слишком, и я быстро остудила его пыл…

Ну и так далее. Изабель оказалась кладезем всевозможной информации о Рике – в детальных описаниях и без оных, эмоциональных и суховатых. Одно не вызывало сомнений: Изабель просто боготворила своего старшего брата и Кристин все больше и больше хотелось познакомиться с Риккардо!

Третий день для Кристин был почти судьбоносным – ей предстояло впервые в жизни сесть в седло. Антонио, верный своему обещанию, горел желанием сделать из Кристин лучшую наездницу в округе. До «лучшей наездницы» было так же далеко, как до Китая, но за эти два дня Кристин не только успешно преодолела робость и подошла к лошади, но и почти научилась ее седлать! Не бог весть какие достижения, но Антонио вел себя так, словно успехи Кристин были потрясающими.

Воистину лучшего учителя, чем Антонио с его ангельским терпением и безграничным самообладанием, не сыскать во всей округе! – думала Кристин, но заявление Антонио, что завтра ей предстоит самостоятельный рейд по периметру двора, несколько омрачило восторженность девочки. Не слишком ли Антонио торопит события? Антонио сказал, что события он не торопит и Кристин это завтра поймет сама.

Из-за волнения ночью она почти не спала и была готова к подвигу, едва заалело небо на востоке. Она умылась, почистила зубы и, облачившись в старенькие джинсы, которые становились ей уже маловаты, и просторную футболку, села у окна ждать условленного часа. Предстояло выждать еще три часа, пока проснутся обитатели ранчо, потом разбудить Изабель, которая обещала присутствовать при столь знаменательном событии, и найти Антонио у конюшен.

Ровно в семь часов, как они с Изабель и договаривались, Кристин тихонько постучала в дверь подруги и, получив невнятное подтверждение «я уже проснулась… кажется…», пробралась к входной двери, нахлобучила стетсон и вышла во двор.

Солнце светило вовсю, но воздух после ночи был еще прохладен и свеж. Кристин зажмурилась, подставляя солнцу лицо и вдыхая полной грудью. Стетсон свалился с головы и повис на шнурке за ее спиной, а волосы рассыпались по плечам. Кристин чувствовала едва заметное дуновение ветерка и тепло солнечных лучей, ласкающих кожу, и улыбнулась.

Внезапно до ее слуха долетело ржание лошади и топот копыт, и девочка быстро открыла глаза. На двор стрелой влетел Зевс. Этот конь был гордостью Габриеля, однако немногие обитатели ранчо к этой «гордости» осмеливались приблизиться – животное обладало поистине дьявольским характером. Конюх, который ухаживал за Зевсом, называл его адским отродьем. Сама Кристин не осмеливалась даже приблизиться к стойлу.

Тем не менее нашелся смельчак, который оседлал Зевса, и Кристин с замиранием сердца рассматривала наездника, который сидел в седле как влитой. Зевс умерил бег, затанцевал на месте, а потом встал на дыбы. Но седоку все было нипочем, и вот уже адское отродье укрощено, а храбрец легко спешился и потрепал чудовище по холке. Конь всхрапнул и закосил взглядом, нервно вытанцовывая на месте. Потом всадник под уздцы повел Зевса к конюшням, а Кристин зачарованно провожала его взглядом. И вдруг ее как молнией поразило: она поняла кто это. Рик, Риккардо Ромеро!

Дыхание у нее отчего-то прервалось, а перед глазами поплыли цветные круги. Девочка изо всех сил сжала пальцы, так что они хрустнули. Так вот он какой, Риккардо!

– Привет! – раздалось у нее прямо над головой, и, вскинув голову, она увидела Рика собственной персоной.

– Здравствуйте… – пролепетала она в ответ.

Рик улыбнулся, а Кристин от избытка непонятных чувств совсем перестала дышать.

– Ты – Кристин, верно? – сказал он глубоким бархатистым голосом, и Кристин кивнула. – А я Риккардо.

– Я не знала, что вы приехали, сеньор Риккардо, – удалось произнести ей.

– Сегодня ночью, пока все спали. И давай без «сеньора» и на «ты». Договорились?

Кристин снова кивнула, во все глаза глядя на Рика.

– Почему ты проснулась так рано?

– Антонио будет учить меня ездить верхом, – выпалила она и нервно облизала губы.

Только что она стала свидетельницей демонстрации поразительного искусства. Рик с легкостью справился с лошадью, к которой Кристин никогда бы не осмелилась приблизиться.

– Это хорошо. Только не советую для урока брать Зевса. По крайней мере, в первое время, – шутливо сказал он.

– Конечно, сеньор. Я думаю, мы возьмем его для второго урока.

Рик удивленно взглянул на нее, а потом расхохотался.

– Это мне нравится, молодец, не растерялась. Ну так беги, Антонио уже седлает лошадь. И будь, пожалуйста, осторожнее.

– Конечно. Рик, спасибо…

Кристин не успела как следует поблагодарить Риккардо за заботу, как позади нее раздался истошный визг, от которого она едва не оглохла, а через секунду Изабель повисла на шее брата, как маленькая девочка.

– Рик! – вопила она. – Рик, ты приехал!

– Приехал, – смеясь, подтвердил он. – Бель, своим криком ты просто оглушила меня. И бога ради скажи, что заставило тебя подняться раньше девяти?

– Кристин сегодня будет в первый раз ездить верхом! – провозгласила Изабель. – И я должна при этом присутствовать.

– Понятно. Идите, увидимся за завтраком.

И Рик ушел в дом, а девочки направились к конюшне.

Кристин неотрывно думала о Рике. Изабель что-то быстро и возбужденно говорила, но Кристин не слышала ни слова. Рик занимал все ее мысли, он просто поразил воображение бедняжки! Если Изабель и Антонио были темноволосыми и смуглыми, то Рик оказался жгучим как ночь: с волосами цвета воронова крыла, смуглой кожей и очень темными глазами. И он был высоким, очень высоким…

– Кристин, мы уже пришли! – окликнула ее Изабель, и девочка увидела Антонио, который шел навстречу, ведя под уздцы оседланную лошадь.

Лошадь показалась Кристин огромной и чрезвычайно кровожадной. И тут она струсила. Сердце у Кристин заколотилось где-то в горле, а ладони стали мокрыми и липкими. Нет, она не может… просто не в состоянии даже приблизиться к животному ближе чем на пару шагов. Может быть, она попробует завтра. Или через неделю… А лучше вообще никогда!

– Рик, ты тоже решил присоединиться?

Кристин обернулась и увидела подходившего к ним Риккардо. Почему он вернулся?

– Конечно. Учитывая ажиотаж, это будет незабываемое зрелище. Надеюсь, вы не против?

– Конечно нет! Мы даже очень «за»! – за всех ответила Изабель, и Кристин обреченно поняла, что все мосты сожжены и ей придется сесть на эту лошадь. Даже если это будет последнее, что ей удастся совершить в этой жизни!

С самым решительным видом, который была в состоянии изобразить, Кристин подошла к лошади и взялась за уздечку. Кобыла повернула голову и посмотрела на нее с недоумением и растерянностью – так, во всяком случае, решила Кристин. Воспользовавшись замешательством животного, Кристин попыталась сымитировать движения, которые накануне демонстрировал ей Антонио. И у нее получилось!

И вот Кристин уже сидит в седле, вцепившись в уздечку мертвой хваткой, и с ужасом смотрит на землю, которая оказалась почему-то слишком далеко…

– Все хорошо, у тебя здорово получилось, – ободряюще сказал Антонио, но Кристин едва расслышала эти слова.

Животное под ней переминалось с ноги на ногу, и Кристин казалось, что она на палубе корабля, находящегося в эпицентре тайфуна. Седло было ужасно скользким, стремена – узкими, а уздечка больно впивалась в пальцы.

– Попробуй немного расслабиться, – посоветовала Изабель, – ты слишком напряжена, и Недотрога это чувствует и нервничает.

Легко сказать – попробуй расслабиться! Кристин посмотрела на дергающиеся уши лошади, и у нее внезапно возникла ассоциация с кошачьим хвостом, который начинает нервно подергиваться, когда животное раздражено. Следуя этой теории, Кристин решила, что лошадь не в восторге от проводимого эксперимента.

– Антонио, я не могу… – прошептала она.

– Конечно можешь. Держись покрепче.

Кристин хотела завопить, чтобы ее немедленно сняли, но Антонио медленно повел лошадь за собой, и голос у Кристин окончательно пропал. Сейчас ее заботило лишь одно – удержаться в седле, и она прилагала к этому все мыслимые и немыслимые усилия.

– Прекрасно, Кристин, держишься молодцом. У тебя здорово получается, – минут через десять подбодрил ее Антонио, и тут Кристин поняла, что все эти десять минут он говорил не переставая, но она от страха не слышала ни слова.

Но теперь Кристин осмелилась взглянуть по сторонам и увидела, что Изабель и Риккардо с интересом наблюдают за ней.

– Тебе уже лучше? – тут же отреагировала Изабель.

– Гораздо лучше, – выдохнула Кристин.

За эти десять минут она получила такую порцию страха, которой вполне хватило бы на целый год, и даже как-то устала дрожать. В конце концов, самое большее, что ей грозит, – это свалиться под копыта Недотроги… Но этот вариант уже не казался неизбежным. Кристин чуть расслабила сжатые пальцы и слегка «отпустила» спину. Стало гораздо легче. Еще через десять минут она решила, что кобыла довольно милое и дружелюбное создание и, может быть, Антонио удастся сделать из нее, Кристин, если и не великую, то хоть какую-нибудь наездницу.

– На сегодня, кажется, хватит, – подвел итог Антонио. – Слезай, Кристин.

– Думаю, для Кристин это будет весьма затруднительно, – с непонятным смешком сказал Риккардо, осторожно снял девочку с лошади и поставил на землю. – Все в порядке? – спросил он, и Кристин кивнула.

На самом деле все было просто ужасно – спина мокрая от пота, а ноги дрожали так, что Кристин едва удерживала себя в вертикальном положении.

– Никогда не видел, чтобы так боялись лошадей, – сказал Рик, и от этих слов в голове Кристин что-то перевернулось.

Он посчитал ее совсем слабой, трусливой и изнеженной! Этого она допустить не могла.

– А я и не боюсь! – храбро (тем более что опасность уже миновала) заявила она. – Я просто еще не совсем освоилась.

– Кристин два дня назад в первый раз увидела живую лошадь! – тут же пришла ей на помощь Изабель.

– И у нее все здорово получается для новичка. Просто замечательно! – вторил сестре Антонио, и поддержка двух союзников окончательно укрепила дух Кристин.