Текст книги "Всадники Апокалипсиса"

Щелчком пальцев я призвал серебряные весы и поставил их перед собой, наблюдая как мерно покачиваются круглые чаши на тоненьких цепочках. Стоило мне подумать о неразрешенном вопросе, докучающем каждую минуту, как одна из чаш весов опустилась вниз под невидимым грузом, и лишь я один мог видеть вердикт моего личного суда. Я ухмыльнулся, заставив весы исчезнуть. Что ж, кажется, я зря волновался.

Выстрелы, крики, звон падающих гильз, скачущих в танце у моих ног – вот она моя музыка, ласкающая уши громкими звуками симфонии убийства. Меня больше не мучают кошмары, я не отрицаю собственное «Я», не гнушаюсь внешности, ранее столь ненавистной, но и не продаю себя за манящие регалии. Я – Рэн Гриффит, чье имя в преступном мире рокочет титаническими раскатами грома, и это то, что я искал всю свою жизнь.

Страница XXIII
Белая ворона

Ада Диксон

Хранительница подвела меня к зеркалу, в котором клубился серый дым, так и, заманивая заглянуть под его завесу.

– Стойте! – выпалила я, пока перед глазами снова не помутнело. – Могу я узнать жизнь Мэтта, начиная с самого начала?

Хранительница одобрительно улыбнулась.

Вокруг нас развернулся более современный мир, чем в предыдущих зеркалах. По дороге спешили повозки с лошадьми и первые автомобили, из-под конвейера Генри Форда, где-то далеко были слышны гудки паровоза. Прохожие ежились от холода, пряча носы за вязаными шарфами. Землю укрывал тонкий снежный ковер, на который плавно опускались маленькие узорчатые кристаллики.

– Где мы находимся? – спросила я, предполагая почему-то Лондон.

– В Уэльсе, городе Кардифф. Седьмое декабря 1885 год.

В уме я прикинула, сколько должно быть сейчас Мэтту лет…

Совсем скоро мы очутились в покоях богатых особ, где суетно бегали врачи возле широкой кровати, где миловидная молодая женщина приходила в себя после родов. В дверь постучали, и вошла повитуха, держа на руках малыша. Молодая мама улыбнулась, принимая на руки новорожденного сына. Ребенок сонно хлопал голубыми глазками, чуть более яркими, чем у обычного человека, смотрящими на новый мир. Головку покрывал беленький пушок, словно припорошенный снегом.

– Как назовете сына? – поинтересовался врач, поправляя подушку роженице.

Недолго думая, счастливая мама ответила:

– Мэттью, – она взглянула на свое маленькое сокровище. – «Подарок Бога».

Прислуга и врач вышли, неслышно прикрыв дверь, обещая вернуться через несколько минут. Вскоре после их ухода, в коридоре послышались быстрые шаги, и в спальню вошел мужчина, так и сияющий от счастья.

Я прислонилась спиной к стене, улыбаясь и думая про себя «Мэтт похож на маму».

Новоиспеченный отец не мог налюбоваться на своего сына. Хотя мне показалось, что странная внешность ребенка, альбиноса, его неприятно смутила.

Я захотела взглянуть на Мэтта в детсадовском возрасте, и тут же одна картина сменилась другой. Взору предстало низкое здание с ухоженным двориком, на котором располагались качели, лесенки и другие детские радости.

Дверь главного входа открылась, и оттуда высыпали малыши в сопровождении нескольких взрослых. Последним плелся пятилетний Мэтт, держа руки в карманах. Он залез на самый верхний ярус лестницы и смотрел на небо за проплывающими облаками самых разных форм. Остальные дети веселились, не обращая на него внимания. Одна из воспитательниц подошла к одиноко сидящему на самой вершине мальчонке и, задрав голову, перекрикивала визги:

– Мэтти, слезай, не дай Господь упадешь. Иди, поиграй с ребятами.

Он только помотал головой, поерзав на своем насесте.

– Почему?

– А все просто, – вполне взрослым тоном пояснил маленький Мэтт. – Я среди них белая ворона. Они меня никогда не примут.

Женщина только тяжело вздохнула, покачав головой.

– Почему они его не воспринимают? – недоумевающее обратилась я к хранительнице.

– Дети просто боялись его необычной внешности.

– Какая глупость!

Из-за угла вывернула молоденькая женщина и торопливо семенила к площадке. Я конечно сразу же ее узнала.

Мэтт подскочил на месте и, видимо забыв, что сидит на приличной высоте, рванул вперед, радостно выкрикнув «мама». Она испуганно ахнула, но мальчишка вместо того, чтобы шмякнуться, удачно зацепился ногой и повис вниз головой. Пока позволяет ситуация, Мэтт ловко слез с лестницы и побежал навстречу матери.

– Сейчас заберем Эрми и пойдем домой, – склонившись к нему, произнесла она.

Мальчик бодро кивнул и побежал обратно в здание. По пути нечаянно споткнулся, чуть не упал, но это его не остановило. Он ураганом влетел в группу, громко позвав:

– Эрми!

Из-за двери выглянула трехлетняя девочка в клетчатом платьишке. Ее милое круглое личико с чрезвычайно открытым и дружелюбным выражением привлекало взгляд. Глаза у нее были открытые, как у брата, но зеленого весеннего цвета, замечтавшиеся о неведомых детских грезах. Волнистые пшеничные волосы, собранные в две косички, сбились, касаясь плеч, говоря о том, что девочка озорная и подвижная.

– Мэтти, подожди немножко, я скоро буду готова, – высоким голоском сказала Эрми, немного сбиваясь со слов и открывая свой шкафчик. И только сейчас, запыхавшись, вошла их мать, поправляя на голове шляпку.

– Мэтт, больше никогда так не убегай, – погрозила она ему пальцем.

– Хорошо, – и он выскочил в коридор. Откуда – то с лестницы донеслось: – Я буду на улице.

– Как об стену горох… – удрученно вздохнула женщина, помогая дочке переодеться.

Я наблюдала за ним довольно долго, проматывая некоторые моменты. Мэтт рос озорным непоседливым мальцом, но с матерью и сестрой он был примерным мальчиком, с отцом же отношения не клеились. Каждый день перед сном Мэтт читал Эрми книжку, а читал он для своего возраста очень хорошо. Рос достаточно умным в отличие от своих ровесников. Ни с кем из соседских ребят он не дружил.

И вот я дошла до того момента, когда Мэтт учится в школе.

Мэтт залетел домой с недовольным видом и бросил портфель у порога.

– Что-то случилось, Мэтти? – обеспокоенно спросила мама, выбежав из кухни, откуда плыл неземной аромат.

– Мама, ну почему я таким родился? – закричал он, ударив со злости дверной косяк. – Почему в меня все тыкают пальцем? Я уже второй год учусь в этой школе, пора бы привыкнуть к «белой вороне»! Но нет! Они все издеваются и насмехаются надо мной!

Женщина присела на корточки и обняла сына, у которого бешено колотилось сердце. Из комнаты выглянула Эрми, узнавая, что за крики расточал ее брат. Казалось еще чуть-чуть и по его бледным щечкам, слегка тронутым румянцем, побегут слезы глубокой обиды.

Девочка заняла брата, рассказывая ему какие-то истории. Мэтт внимательно слушал, постепенно забывая о школе, но каково ему будет завтра? Вся жизнь свита из надругательств и насмешек. Я отвернулась от хранительницы, чувствуя, что душа разрывается на мелкие кусочки и из глаз вот-вот брызнут прозрачные слезы.

До вечера Мэтт внимал только рассказам Эрми. Она прекрасно понимала, что ему сейчас очень тяжело и всячески пыталась оградить от грусти. Сестричка была у него просто золото.

Поздним вечером дети играли в комнате, когда вежливо постучавшись, вошла старая экономка. Она была пожилой добродушной женщиной, работающей в семье Картер уже много лет. Ее седые волосы всегда были собраны в пучок и спрятаны под белым чепцом, зоркие серые глаза, кажущиеся совсем прозрачными, следили за непоседливыми детьми.

– Ну что, детки-конфетки, хотите спать?

– Нет! – воскликнул Мэтт, а Эрми вместо ответа сладко зевнула.

– Молодой человек, умываться и в кровать, – с легкой строгостью покачала головой экономка.

Мэтт надулся и выбежал из комнаты, а Эрми с помощью заботливой женщины начала натягивать ночную сорочку и расправлять кровать.

Мальчишка специально пропустил ванную, зайдя на кухню, где у окна сидела его мать, смотря на дорогу с едва уловимой грустью в глазах. Он залез на стул, положив голову на руки.

– Когда папа приедет?

– Скоро, Мэтти, скоро.

В дверь громко и грубо постучали. Мэтт с его матерью настороженно переглянулись. Женщина сказала сыну не выходить в коридор, а сама пошла открывать дверь.

На пороге стоял пьяный до потери сознания ее муж, шатаясь как после качки на море.

– Что случилось, Джек? – встревожено спросила она, попятившись на пару шагов.

– Анжела, любимая, я потерял все, над чем работал всю свою жизнь. Моей фирмы больше нет!

– И это повод для того, чтобы так напиваться? – спокойно отреагировала она, будто не задумавшись о сказанном ее мужем.

– Ты сдурела?! На что мы теперь будем жить?! Я работал над этим делом всю свою жизнь!

Из кухни, поднимая ветер, выскочил Мэтт и со всей силы ударил отца в живот.

– Не смей так разговаривать с мамой! – закричал он. Его грудь вздымалась от глубоких вздохов в порыве злости.

– Закрой рот, крысиное отродье!

Как… как он его назвал? У меня просто в голове не укладывалось. Пусть даже в нетрезвом состоянии, но как можно такое говорить своему ребенку?

В комнате повисла давящая тишина. Мэтт застыл словно статуя, не делая никаких движений, разве что изредка моргал.

Проглотив оскорбление, мальчишка стремительно вылетел на улицу, скрываясь в лесу, растущем рядом с домом.

– Мэтт, вернись! – кричала его мать, пускаясь вдогонку, но он убежал уже слишком далеко. Несмотря на это, она продолжала его искать, иногда пугая птиц окликами сына. Было видно, что она очень беспокоится и хочет как можно быстрее отыскать своего ребенка, но как бы она его ни звала, он не откликался. Анжела заглядывала буквально под каждый куст, за каждое дерево, но его нигде не было. Над верхушками проносилось монотонное уханье филинов, от которого, вздрагивая, разлетались птицы. Женщина запыхалась от долгих безрезультатных поисков и устало сновала по улицам, едва сдерживаясь от горячих слез. Мэтт как под землю ушел.

– Где он? – спросила я, тоже начиная беспокоиться.

Хранительница «поплыла» вглубь леса, и я хвостиком бежала сзади. В какой-то момент мне показалось, что я услышала треск веток. Дальше я уже сама следовала на звук.

Поджав под себя колени, под толстым стволом старого дуба, сидел Мэтт, ломая тонкие сучья. Его лицо не выражало никаких эмоций, во взгляде присутствовала только пустота.

Солнце неспешно опускалось за горизонт, погружая город в алые сумерки. На улице заметно холодало, а Мэтт сидел в одной тонкой рубашке, подрагивая от ледяного ветра.

Недалеко от этого места раздался характерный хлопок. Затем последовал еще один.

– Бека, не вздумай! – затронул слух знакомый голос.

– Рэн, я все равно рано или поздно сделаю это! Я не могу, не хочу быть Чумой!

– Умерь пыл, – своей обычной невозмутимостью одернул ее Голод.

– Телепатия сводит меня с ума, – безумно хихикала девушка, попутно всхлипывая в истерике.

Мэтт превратился в слух, выглянув из-за ствола старого дуба. Он наблюдал за сумасшедшей особой и незнакомым ему молодым человеком, пытавшимся ее успокоить. Тихий, но дребезжащий смех Беки пробирал до самых костей.

– Ты чувствуешь? – с задыхающимся воодушевлением произнесла она, выдержав паузу.

– Что именно?

– Присутствие ангела… да, это ангел!

– Какой еще ангел?

– Нет-нет! – она замолкла, словно подбирая нужное слово. – Не могу описать это чувство… но… небесный дар…

– Бека, что за бред ты несешь?

Хлопок. Девушка исчезла, больше не сказав ни слова. Рэн чертыхнулся и тоже испарился, чтобы отыскать ненормальную спутницу.

Мэтт повертел головой, но только что споривших не нашел. Решив, что надо бы поскорее вернуться домой, он побежал к выходу из леса. В ночном безмолвии звоном отдавался любой тихий шорох, и становилось немного не по себе.

– Ангел… – заворожено прошептала Бека, внезапно появившись за спиной у Мэтта. Мальчишка вскрикнул от неожиданности, резко обернувшись на голос, и отшатнулся назад, увидев ее горящие жаждой глаза. – Помоги мне! – она вцепилась ему в плечи мертвой хваткой и встряхнула с чрезмерной силой. – Прошу, помоги мне, ангел!

– Мисс, я никакой не ангел, я обычный мальчик! – заверял ее Мэтт, пытаясь вырваться из цепких объятий.

С затрудненным дыханием, она вонзила ногти в маленькие детские плечи. Он зажмурился от боли, вырываясь изо всех сил.

– Помоги мне! Избавь от этого ужаса!

– Отпустите меня! – выкрикнул он ей прямо в лицо.

Бека затравленно глянула на мальца и толкнула, уронив на холодную чуть сырую землю. Мэтт испуганно пополз назад.

Лицо Беки скривилось в устрашающей ухмылке, а грудь дергалась в беззвучном смехе. Медленно вытянув руку, она призвала вишневого цвета лук, моментально нацелив стрелу на Мэтта. Округлившимися глазами он бросил один взгляд на оружие и тут же припустил с недетской скоростью, теряясь в массивных стволах деревьев.

– Ты боишься, – истерически шептала Бека, копошась в его мыслях. – Хочешь домой… хочешь забыть эту ночь как простой кошмар…

Мэтт бежал, не оглядываясь. Дыхания и сил уже не хватало. Он зажмурился, морщась от нехватки воздуха, и вдруг во что-то врезался, упав на твердую почву. Подняв глаза, мальчик побелел от страха. Над ним, держа лук в дрожащих руках, словно каменная крепость возвышалась Бека. Ее тонкие пальцы сорвались, и стрела угодила Мэтту между ребер. Его крик вознесся к небу, острым лезвием рассекая слух. Кровь запятнала белую рубашку, расползаясь больше и больше. Мэтт разрывался от крика, пытаясь избавиться от злосчастной стрелы, но тщетно. Она начинала медленно и мучительно разъедать его плоть, будто сжигая раскаленным до предела железом.

Бека что-то безучастно бормотала себе под нос, еще раз прицеливаясь в область сердца. Это было неимоверно трудно, оттого что Мэтт весь извивался, в приступах адской боли.

Неловко натянув тетиву, она начала терять сознание, в итоге выпустив из пальцев стрелу.

Мэтт замолк, почувствовав, как сердце пронзило острие наконечника. Настала нерушимая тишина, и лишь последний беспросветный вздох, застывший на лице, полном отчаяния, страха и слез.

Страница XXIV
Неизмеримая цена

Ада Диксон

Нас выкинуло из зеркала, откуда пробивался яркий свет. Секунда, и стекло заволокло волной тумана.

Я закрыла лицо руками, приходя в себя от увиденного.

– Поверить не могу, – тихий шепот сорвался с моих губ. – И что было потом? – спросила я, отводя взгляд.

– Желаешь заглянуть под черный занавес?

Теперь меня мучило сомнение. Стоит ли мне знать жизнь Мэтта? Когда я только об этом заикнулась, Тори тут же оборвала разговор. Что же такого случилось с ним, о чем он не хочет вспоминать? Прости, Мэтт, но я хочу знать, что тебя беспокоит с того времени.

Я кивнула и почувствовала, как земля уходит из-под ног.

Мы стояли в том же самом лесу, где жизнь Мэтта упорхнула свободной птицей. Мальчишка лежал на земле под пробивающимися из-за края горизонта ранними лучами солнца.

Он резко распахнул глаза и сел, ощупывая свои раны. Но, ни стрел, ни ран на теле не было. Как же знакомо это чувство…

По его лицу было видно, что он ничего не понимает. Невозможно выжить от прямого попадания стрелы в сердце, но сейчас он жив и здоров.

Мэтт поднялся на ноги, немного пошатнувшись. Дорогу домой он нашел быстро. На улицу в этот момент вышел его отец с кружкой кофе и подобрал утреннюю газету. Заметив сына, он чуть не выронил чашку из пальцев, но сумел ее удержать. Мэтт неуверенно подошел к нему, стыдливо подняв глаза, в которых также присутствовала и глубокая обида.

– Пап, я… – его речь оборвала пощечина, адресованная отцом. Мальчик опешил, держась за покрасневшую от удара щеку.

– Как ты посмел вчера убежать?! Мать слегла с больным сердцем, а он гуляет ночью неизвестно где!

Услышав, что маме плохо, Мэтт пулей залетел в дом, подбежав к кровати Анжелы. Она была неизмеримо рада, что с ее ребенком все хорошо. Правда ее напугала порванная и заляпанная кровью одежда, но Мэтт заверил ее, что он цел и невредим.

Прошло несколько дней после ужасной ночи. В городе стали твориться странные вещи. Ни с того, ни с сего, в городе вспыхнула эпидемия чумы. Число умерших от болезни зашкаливало. В школах и других учебных заведениях объявили карантин. Некоторые предприятия, заводы закрыли на время.

К счастью никого из семьи Картер не затронула эта ужасная болезнь.

Мэтт бежал из аптеки домой, торопясь принести лекарства Эрми. Девочка простудилась и лежала дома с ангиной.

Мэтт завернул за угол, как вдруг кто-то схватил его за руку и исчез вместе с ним, оставив только пакет с разбившимися лекарствами.

– Эй, отпусти! – верещал пацан где-то на крыше здания. «Похититель» под именем Рэн отпустил его и подошел к краю крыши. – Не буду спрашивать, как мы здесь очутились, но хотя бы скажи, что тебе от меня надо!

– Я хочу, чтобы ты некоторое время пожил отдельно от своей семьи.

– О чем ты говоришь? Скорее рак свистнет, и рыба запоет, чем я оставлю свою семью!

– Ты не понимаешь! – повысил голос Рэн, впившись в наглого мальца взглядом. – Ты виноват в распространении эпидемии! Из-за тебя умирают десятки и сотни людей! И именно из-за твоей беспечности могут пострадать твои близкие!

– Что ты имеешь в виду?

– Ты стал одним из Всадников Апокалипсиса – Чумой. И не думай, что я сошел с ума! Теперь ты понимаешь, почему до сих пор жив? Почему не умер той ночью?

Мэтт немного помолчал, не зная, что ответить. Рэн разговаривал с ним как с осознанным взрослым человеком, невзирая на его возраст. Ведь и вправду появилось объяснение всем недопониманиям.

– Я никуда с тобой не пойду! – напористо крикнул Мэтт. – И с моими родными все будет хорошо!

– Твоя сила слишком быстро растет, – спокойно сказал Голод, после чего, издав характерный хлопок, Мэтт трансгрессировал туда, где его поймал Рэн.

– Как?! – спросил он сам себя. Его взгляд упал на разбившиеся флаконы. Нашарив в карманах еще немного денег, он огляделся вокруг, снова забежал в аптеку и устремился домой.

– Я вернулся! – крикнул с порога мальчишка, отдавая экономке пакет. Ее лицо выглядело обеспокоенным. – Что-то случилось?

– Миссис Анжела… – при этих словах Мэтт сорвался с места, пулей оказавшись в комнате родителей.

Анжела болезненно глянула на сына, слабо улыбнувшись. Ее грудь быстро вздымалась и опускалась от нехватки воздуха. Лихорадка усиливалась с каждой минутой, на лице кое-где проступали темные пятна, а на теле стали со временем образовываться ужасные чумные бубоны, которые она старательно прятала от детей, дожидаясь прибытия доктора.

– Мама… – протянул Мэтт, подойдя к краю постели. Женщина находилась в тяжелом состоянии. Из соседней комнаты послышался громкий кашель Эрми.

– Я люблю тебя, Мэтти, – тяжело выговорила она.

Мэтт дотронулся до ее холодной ладони, и в следующий миг глаза женщины застыли, а частое дыхание стихло, погрузив комнату в тишину.

– Мама? – неуверенно позвал мальчишка. Его глаза наполнились слезами. – Мама! Прошу тебя, не умирай! Мама! Мамочка, проснись! – тряс бездыханное тело мальчик. – Ну же, очнись, – и слезы безудержно стекали по красным разгоряченным щекам. – Открой глаза, мамочка! Мама! – разносил по всему дому свои крики Мэтт, рыдая перед телом матери.

В комнату вбежала перепуганная экономка и тут же остановилась в дверях, держась за сердце.

– Нет! Что я наделал?! – он схватился за голову, содрогаясь в истерике. Вдруг кто-то сзади обхватил его, закрыв глаза и увлекая за собой в невесомость, а Мэтт все плакал, пытаясь докричаться до небес. – Мама, прости меня! Я не хотел, чтобы все так получилось!

Он даже не заметил, как оказался в незнакомой комнате. Рядом его успокаивал тот самый незнакомец, недавно говоривший с ним на крыше.

Мэтт, свернувшись клубочком на полу, захлебывался горькими слезами, не переставая звать маму.

– Что с ним? – спросила подоспевшая Тори у Рэна. Тот вкратце рассказал, что произошло, и у рыжей аж перехватило дыхание. – Ты сообщил Доре?

– Да, она скоро будет.

Прошла неделя. Мэтт уже знал всех в этом доме, но ни с кем он толком не разговаривал. Дора обучила мальчика контролю, и, надо сказать, он все схватывал на лету. Кроме того, она была его учителем, ведь в школе Мэтт больше не появлялся. О нем заботились и ухаживали, пытались раскрыть его для себя, но Мэтт замкнулся ото всех – был неразговорчив и отстранен.

Это огромное потрясение. Все мы чем-то пожертвовали за свою вторую жизнь, но Мэтт заплатил слишком большую цену.

Утром, когда все только просыпались, он уже сидел в библиотеке, читая книгу. Его очень привлекали интересные энциклопедии, будь они о науке или же о мифах.

В один из дней позвонив в дверь, так же безбашенно как и всегда, влетел Элвин, брат-близнец Доры, с радостными криками. Все его радушно встретили, но ситуация помрачнела, когда он узнал о новом Море. Он облил Беку самыми последними ругательствами, затем сам же себя осадил за аморальное отношение к мертвым, и направился в библиотеку, где Мэтт уже дочитывал очередную книгу.

Неожиданно для меня, Эл вежливо постучался и тихонько вошел. Мэтт машинально поднял на него глаза, но тут же вернулся к захватывающим строкам. Грек присел на корточки рядом с мальчишкой и протянул руку для знакомства.

– Привет, меня зовут Элвин, а тебя? – он открыто улыбнулся, пытаясь завоевать доверие белячка.

– Мэтт, – ответил он, слабенько улыбнувшись в ответ. Улыбка появилась на его лице первый раз с того момента как он сюда попал.

Глаза мальчика скользнули ниже. Он приложил руку к груди Эла, там, где билось сердце.

– Оно странное, – проговорил он загадочным тоном.

Элвин недовольно поджал губы, но ничего не ответил. Он опустился рядом с Мэттом на диван и поинтересовался:

– Что читаешь?

– Сборник Оскара Уайлда.

Отныне Эл всегда был рядом с ним, ему все-таки удалось подобрать ключик к его сердцу.

* * *

Мэттью Картер

1900 г., поселение близ города Кардифф

Вот уже который раз я сбегаю с занятий, а Дора, пыхтя как паровоз, пытается найти меня по всему дому. Надоели учения! Живу как в военном лагере: питаюсь по расписанию, гуляю по расписанию, а занятия по контролю своей силы отнимают больше половины свободного времени. Мне уже 15 лет, я хочу найти себе девушку!

Да, так я думал каждый день, листая в своей комнате журнальчики эротического содержания, которые я усиленно прятал от всей семьи. Разве что Элвин мог поговорить со мной на любую тему, в том числе и на самую пикантную, обсуждая женский пол с подростком. С остальными членами семьи мне было сложновато ладить: Дора была слишком серьезная, Тори слишком вспыльчивая, Рика слишком молчаливая, а Рэн слишком ловелас! Все девушки расстилались у его ног, стоило ему пальчиком повести. У-у-у, как же я завидую!

Единственное, что пока скрашивало мои будни – это музыка. Эл потихоньку учил меня играть на гитаре, разучивая со мной различные аккорды, складывающиеся в мелодии, а затем и целые песни.

Сбежав из-под крыла суровой Пандоры, я устремился в мою любимую обитель из всего дома, а именно в творческую мастерскую! По мере приближения я стал улавливать чарующие звуки испанской гитары, извлекаемые виртуозными движениями рук моего наставника и просто хорошего друга.

Подкравшись к двери, я аккуратно заглянул в щель и увидел целую палитру творческих исканий Элвина, который заставлял гитару петь так, что мелодия прокрадывалась глубоко в душу и пробегала прохладной волной по всему телу. Когда-нибудь я обязательно научусь мастерски владеть музыкальным инструментом и превзойду учителя!

От моих амбициозных мыслей, устремленных в далекое будущее, меня отвлек гулкий звук падающей гитары, разлетевшийся сдавленным эхом по всей комнате и постепенно угас в едва уцелевшей деке.

– Эл? – обеспокоенно позвал я, открывая дверь настежь.

Короткий вдох ворвался в легкие и с грохотом упал на сердце, утопшее в болоте страха и волнения. Схватившись за сердце, мой друг упал на колени и тяжело дышал, откашливаясь будто от невероятных физических нагрузок с хриплыми стонами боли.

– Эл, что с тобой?!

– Не подходи! – испуганно и в то же время грубо выкрикнул он, моментально вскочив на ноги, отчего его занесло и покачнуло, как на корабле во время шторма.

– Что случилось?! Тебе плохо?!

– Все… Все нормально. Ай, зараза! – выпалил он, сминая свитер на груди и оттягивая его от шеи, которую, казалось, что-то душило.

– Я могу чем-то помочь? – обеспокоенно спросил я, протягивая к нему руки, но Элвин шарахнулся в сторону, избегая любого контакта со мной.

– Не трогай! Пожалуйста, Мэтт, отойди от меня на безопасное расстояние!

Я не стал спорить и отдалился на другой край комнаты, искренне не понимая, что происходит. Я не мог ничего для него сделать, но позвать на помощь также не получалось – все горло сдавило удавкой страха, не позволяя выдавить из себя хоть каплю звука.

Я лишь стоял и смотрел, как Эл кусает губы до крови, заживо сдирает с себя кожу, разбивает голову о стену. К счастью, вскоре все это прекратилось, и, видя, как он обессилено сползает по стене на пол, я краем уха услышал его гневный шепот, адресованный самому себе: «не смей трогать Мэтта, тварь». Я не знал, к кому он обращается, к кому постоянно взывает. Он никогда не показывал мне свою силу, никогда даже не заикался о ней, но я чувствовал, я знал, что с ним что-то не так. Не могу объяснить, то ли он был одержим демоном, то ли это было раздвоение личности, однако такие всплески случались нечасто, но если случались, то он непременно отдалялся от меня, неважно насколько сильно я хотел ему помочь.

– Прости, что напугал, – глухо отозвался он, поднимая на меня покрасневшие глаза. – Почему ты не на занятии?

– Мне надоели занятия, я больше не хочу…

– Мэтт, тебе необходимо научиться контролировать свою силу! Это для твоего же блага.

– Я уже умею ее контролировать! Почему я не могу выйти в город?!

– Потому что потом новости будут пестрить сенсациями о новой эпидемии чумы.

Он разговаривал со мной очень холодно и натянуто, что колко отзывалось у меня внутри отзвуками обиды. Он не хотел принимать мою помощь, не хотел отпускать меня в город как и все другие, и почему-то сейчас настаивал на усиленной учебе, хотя раньше мог пошутить и посмеяться, снисходительно относясь к моим прогулам. Поджав губы, я развернулся и вылетел из дома, убегая прочь от наскучивших будней и от самого себя.

С момента моего последнего пребывания в городе, Кардифф заметно изменился: на улицах появилось больше машин, индустриализация шла полным ходом, набирая обороты, которые уже нельзя было остановить, а люди, наверное, остались все те же, разве что мода сменилась. Открылось куда больше магазинов, манящих сверкающими витринами, и, проходя мимо них, я с восторгом разглядывал диковинные вещицы. Всюду сновали джентльмены в цилиндрах и с утренними газетами и леди, теперь обретающие собственную самостоятельность и занятость на бирже труда. Светило яркое летнее солнышко, на небе не было ни облачка, а ветерок игриво разговаривал с листьями деревьев, шумящих ему в ответ.

Я гулял по улицам и наслаждался долгожданной свободой, полной грудью вдыхая свежий воздух. Не было печали, вот только… не стоило мне ослушиваться наставлений.

Спеша увидеть по-новому выстроенную набережную, я не заметил, как случайно толкнул прохожего и тут же повернулся к нему, чтобы извиниться.

– Прошу прощения, сэр! Я не… эм, сэр?

Мужчина, которого я случайно задел, рухнул на колени, с ужасом смотря на свое тело, стремительно покрывающееся омерзительными струпьями. Вскрикнув от неожиданности, я отшатнулся, но споткнулся о бордюр и упал на мостовую, испуганно глядя на жертву моей безответственности. Я не мог уже ничем ему помочь, не мог забрать обратно ту инфекцию, подаренную ему по нелепому недоразумению, не мог вернуть угасающую подобно спичке жизнь. Я просто сбежал… трусливо закрыл глаза на свою ошибку и пустился наутек, преодолевая улицы Кардиффа, еще совсем недавно манящие меня своей красотой. Я бежал через проспекты, площади, рынок, развернувшийся неподалеку от порта; черт, как же я не подумал, что в столь людном месте смогу задеть каждого второго, убегая от своей же глупости.

Я опомнился, когда ком отвратительных звуков настиг меня и, обернувшись, я готов был провалиться сквозь землю на том же месте, где и стоял. Что же я наделал?!

Несчастные горожане мучительно изнывали от неожиданно свалившейся на них болезни, которая никогда не приходит так внезапно. Во всяком случае, они не знали, что именно поразило их организм, они лишь взывали о помощи, просили позвать врача, заходились рыданиями, видя, как расползается плоть прямо на глазах. Теперь уже и зараженные, прикоснувшись к здоровым людям, делали их жертвами чумной болезни. Зараза распространялась мгновенно, острой косой выкашивая целый город.

Кто-то из всей обезумевшей толпы заметил меня, единственного, кого не тронула болезнь, и вся масса народа кинулась на меня в мольбе о помощи. Они тянулись ко мне, хватались за одежду, дышали прямо в лицо омерзительным запахом гнили. Я был напуган, невероятно напуган! Скинув с себя цепкие обезображенные руки, я пустился бежать, старался уйти как можно дальше от этого кошмара, который сам же посеял. Но я не хотел! Я не знал, что все так выйдет!

Не видя ничего перед собой, я удирал как загнанный кролик и вдруг врезался в кого-то, отчего больно шмякнулся на заднее место. Подняв глаза, я увидел перед собой Элвина и готов был разрыдаться прямо перед ним.

– Эл, я..! Прости! Я не хотел!

Он был явно зол. Рывком подняв меня за шкирку, он направился обратно в город, откуда доносились жуткие стоны умирающих больных.

– Стой! Куда ты?! – спрашивал я и хотел вырваться из его крепкой хватки, но это было бесполезно.

Произошедшее в следующий миг повергло меня в шок.

Взмахнув рукой, Эл погрузил весь город в пучину страха и отчаяния, отдавая его на съедение адским языкам черного пламени. Сам город оставался цел и невредим, но люди, охваченные огнем мрачного цвета, сгорали заживо; стараясь потушить внезапно разгоревшийся пожар, они бросались в водоемы, выливали на себя ведра воды, но все было бесполезно – огонь не потухал и сжигал их живую плоть, разнося над городом едкий запах дыма и смрад горящего мяса.

– Что ты делаешь?!

– Прибираюсь за нерадивым ребенком, – сухо и холодно ответил Эл, спокойно глядя на картины адских мук.

– Нет! Прекрати! Пожалуйста, – умолял я, с непреодолимым чувством вины глядя на умирающих в огне невинных людей.

Я хотел отвернуться, закрыть глаза, чтобы не видеть этот кошмар, но Эл безжалостно схватил меня за голову обеими руками и повернул мое лицо к страшному суду.

– Не отворачивайся! Смотри, что ты наделал. Смотри внимательно, как заживо сгорают люди по твоей вине!

– Это слишком жестоко… – проскулил я, силясь отвести руки Элвина от моего лица, но он держал меня настолько крепко, что, казалось, вот-вот раздавит мне череп.

– Жесток не я, а ты.

Не хотелось признавать, но это было действительно так.