Текст книги "Отягощенные злом"

Александр Афанасьев
Отягощенные злом

© Афанасьев А., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

Мы были молчаливыми свидетелями дьявольских деяний, мы прошли через многие бури, мы освоили науку лицемерия и притворства, жизнь научила нас подозрительности и скрытности, борьба измотала нас и сделала циниками. Разве мы еще на что-нибудь годимся?

Дитрих Бонхеффер

О чем я думал, когда сел и стал писать новую книгу под названием «Бремя Империи»…

Точно не о том, что она превратится в целый цикл, в целый мир, созданный, к сожалению, лишь на бумаге. О том, что когда-то будет «Бремя Империи-6», – я никак не мог подумать.

Тем не менее это свершилось, и вы сейчас открываете первую книгу шестой части цикла «Бремя Империи». И перед тем, как вы начнете ее читать, я хочу сказать немного от себя как от автора – по двум вопросам. Второй – о чем будет конкретно эта книга. Первый… первый более интересен.

Почему в этом мире получилось все именно так, а не иначе?

Наверное, у многих моих читателей уже возник вопрос: почему Российская Империя двадцать первого века мною изображена именно такой, какой изображена, а не другой? Почему, например, в ней не произошло большевистского переворота, и если не произошло – как решили вопрос с крестьянами и землей (вопрос мне уже задавался)? Почему у власти осталась династия Романовых, она же вроде как прогнила? Почему в стране не установилась конституционная монархия, почему люди не выходят на Манежку с лозунгами «Николашка, уходи», а просто живут? Интересные вопросы, да?

Начну издалека.

В одном месте я прочитал о том, как русский (советский, ну да ладно) человек приехал в Германию и обнаружил кирпич с надписью «1600 какой-то там год» в доме, в котором его поселили. Это, кстати, в художественном произведении написано было, ну да ладно. И там еще комод стоял, лет двести назад сделанный и до сих пор служащий людям. Человек этот сильно удивился – в России мы кичимся своей историей, но у нас, например, не найти в обычном доме комода двухсотлетней давности, который продолжал бы служить людям. А в Германии – найти. Наша история разрушена до основания, и не раз, а потом мы сидим и думаем: а откуда взялось поколение «Иванов, не помнящих родства»? Откуда такой разлом, такая проблема «отцов и детей»? И отцам, отвечая на этот вопрос, не мешало бы и себе задать вопрос: а вы сами уважали своих отцов и то, как они жили?

Почему-то у нас в головах до сих пор засела идиотски-сатанинская аксиома, что все перемены должны происходить через слом и полное отрицание старого. Раньше вставали с правой ноги, а теперь вот обязательно с левой, и не дай бог кто с правой! Дом не устраивает – не будем его достраивать, а снесем и построим новый. И сейчас, здесь и сейчас – душновато стало в России, застой, хочется передела и кровавых игрищ. Видимо, тем людям, которым хочется увидеть «социально справедливую» Россию двадцать первого века, хочется этого слома. Ну вот никак не могут они понять, что за сломом, разрушением – НИКОГДА НЕ ПОСЛЕДУЕТ НИЧЕГО ХОРОШЕГО. Во все, что мы ломаем, бьем, громим, выбрасываем на свалку истории или просто мусорную свалку, – во все это вложен труд и ум людей, все это что-то стоит, и новый модный комод хуже двухсотлетнего уже потому, что он не бесплатный, и мы тратим деньги на комод, когда У НАС УЖЕ ЕСТЬ КОМОД. Сумбурно немного, да? Согласен, сумбурно. Но именно это объясняет тот факт, что Североамериканские Соединенные Штаты сейчас являются гегемоном мира, а не мы. Они сумели, добились того, что больше ста пятидесяти лет война не посещала их территорию. Им не пришлось отстраивать заново то, что у них разнесли и разрушили. Им не пришлось восстанавливать общество против жесточайшей социальной войны. И даже если посмотреть на Германию – как они живут и как живем мы. Все дело в том, что они не выбрасывают комод, когда он у них уже есть. А мы – так и норовим выбросить.

Россия – 21 в романе «Бремя Империи» показана как страна, которая все-таки не выбросила на свалку истории то, что имела. Да, была кровь. Да, была несправедливость. Пострадали все. И дворяне, которых царь в обязательном порядке призвал на военную службу, чтобы укрепить армию, на которую он мог опереться против зараженной большевизмом страны (а момент, когда Россия висела над пропастью, был и тут, даст бог здоровья – опишу). И крестьяне, часть из которых получила землю, – но до этого они прошли и через карательные экспедиции, и через гражданскую войну на селе, когда правительство раздавало барам пулеметы, а кулаки покупали их за свои деньги. Но все-таки для крестьян потом тоже много чего сделали. И рабочие – Иваново-Вознесенск во время мятежа 1916 года расстреляли из осадной артиллерии, из Москвы трупы убитых в уличных боях вывозили товарными составами, в Сибири и вовсе нравы были свободные: по забастовщикам – огонь! (Кстати, почитайте о забастовках в САСШ и Англии – и там их войсками расстреливали.) Но главное то, что не произошло чудовищного срыва, когда одна часть общества принципиально отказалась от поиска общественного компромисса и пошла войной на другую. С болью, с кровью – но мятежные времена пережили и компромисс нашли. Причем какими-то своими интересами вынуждены были поступиться все.

Еще одно: тот, кто не кормит свою элиту, кормит чужую.

Русскую элиту, элиту начала двадцатого века, можно было назвать какой угодно. Но не такой. Она имела понятие о чести и совести. Это была русская элита, не чужая, и не от сохи, как Горбачев, – которая просрала страну за считаные годы. Они отстраивали страну, в это время Россия занимала первое место в мире по темпам экономического роста, второе – по численности населения, безусловно, первое – по территории. В России уже шла, причем шла очень быстро, индустриализация. И все это в нашем мире мы променяли на голод, кровь, мрак и банку скорпионов, кусающих друг друга и всех, кто попадется под руку.

На какую элиту мы променяли свою, собственную? Свердлов Янкель Мираимович, имевший брата – американского банкира, другого – французского офицера и державший наготове в сейфе деньги и награбленные ценности. Ягода Генрих Григорьевич, державший в доме коллекцию порнофильмов, – когда смотришь на его фотографию, само по себе возникает острое чувство ненависти. Дзержинский – профессиональный каторжник, наркоман (наркомания в ОГПУ была повальной). Ленин – из мелкого дворянства, родившийся у матери, у которой было четыре ребенка от четырех разных отцов. Ежов – алкоголик, педераст, буквально заливший кровью страну. Неужели это – элита, которой достойна Россия?

Что потом? Потом, увы, мелкое ворье с местечковым мы́шленьем. Горбачев получил взятку от президента Южной Кореи Ро Де У – двести тысяч долларов в чеках на предъявителя за признание СССР Южной Кореи. Интересно, было что-то более мелкое и позорное в истории России? Позорное, к сожалению, было, а вот чтобы и позорное, и в то же время мелкое?

Я прошу вас представить себе одну вещь: например, представьте себе американского политика или британского лорда, который будет иметь дело с русскими, торгуя интересами страны… даже не за сто тысяч, за два миллиона. Допустим, мы откроем офшор в Баренцевом море…

Нет, такое невозможно себе представить. Потому что там – элита. Потомственная. Уже давно наигравшаяся с деньгами и сейчас ведущая игру с властью. С властью не внутри страны, а вовне, на международной арене. У нас, увы, у власти те, кто недоел, кому чего-то недодали в детстве. Доедают сейчас, объедая страну.

Второй вопрос. О чем эта книга?

Эта книга довольно необычна, она отличается от всех предыдущих. Эта книга не о событиях в Бейруте, в Персии, в Польше, в США или в Средиземноморье – как предыдущие книги цикла. В этой книге адмирал Воронцов вовсе не главный герой, он всего лишь один из героев. И здесь речь пойдет об очень важных вещах. Не столько об Афганистане, сколько о власти в стране. О схватке за власть. О нарождении новой элиты и попытке перехватить штурвал.

Эта книга – несмотря на жанр альтернативной истории – злободневна, я пытался создать ее именно такой. Уже двенадцать лет мир находится в состоянии войны. Глобальной войны с терроризмом. Под эту войну и в связи с этой войной созданы уникальные технологии контроля, уничтожения, прослушивания. Под лозунгом обеспечения безопасности – в самых демократических странах попраны права и свободы человека. Нашу переписку читают без ордера, за нами следят без ордера, людей хватают и сажают в тайные тюрьмы без надлежащей юридической процедуры, наконец, любого могут просто убить, от Осамы бен Ладена и до Анвара аль-Авлаки, американского, кстати, гражданина. Мало кто знает о «черных четвергах» в Белом доме, когда рассматривают и утверждают цели для БПЛА, о том, что существуют математические модели и все чаще БПЛА наносят удары не по конкретным целям, а по «моделям подозрительного поведения».

Я хочу, чтобы люди, прочитавшие эту, книгу задумались – а что, если все это выйдет из-под контроля? Гражданские механизмы сдерживания военных как раз и существуют, чтобы держать все это под контролем. Но сейчас – механизмов сдерживания не существует.

Эта книга как раз поднимает эти вопросы. Надеюсь, вам понравится…

Ночь на 20 августа 2014 года

Священная Римская Империя

Не было и речи о том, чтобы оставить все как есть. Просто – не было речи.

Из Швейцарии, где мне ярким светом светило пожизненное заключение, я выбрался в Священную Римскую Империю. Взял автобусный билет на Базель, из Базеля позвонил по нужному телефону. Резидентура направила мне экспресс-почтой документы, с которыми я миновал границу, находящуюся всего в нескольких сотнях метров от границ города Базель. Всего пара часов ожидания – и я был уже на земле потомков варваров, разоривших Рим. Теперь, получается, дважды разоривших.

В Мюльхайме, городке, известном тем, что это единственный город с числом населения меньше двадцати тысяч, в котором есть пятизвездочный отель, я сделал две вещи: нанял машину и купил свежий выпуск «Зюд Дойче Цайтунг». В прессе (наверное, всего мира) – на первых полосах тема одна – ядерный взрыв в Риме. Приблизительная мощность около пятидесяти килотонн в тротиле, эпицентр – в самом центре Рима. Эксперты указали на чрезвычайно высокий уровень радиации и огромный выброс долгоживущих радиоактивных элементов. Как бывший Наместник в Персии я хорошо знал, что это означает, – приходилось, знаете ли, столкнуться. Первое – взорван не армейский заряд последнего поколения, а самодельная бомба, возможно, что и с кобальтовой рубашкой. Второе – Риму конец. История древнейшего, возможно, самого древнего города на Земле завершилась. Какой-то новый Нерон спалил его дотла, и теперь уже навсегда. Больше там никто жить не будет. Все, точка. Зона отчуждения.

Германские парашютисты высаживались в городе, чтобы оцепить зону заражения, не допустить просачивания пострадавшего населения, а также артефактов из зоны поражения в благополучные районы. Зная немцев, можно было не сомневаться в методах, какие они для этого изберут.

Раскол Италии был практически неизбежен. Вопрос лишь в том, на две или на три части. Промышленно развитый Север, скорее всего, под названием Падания примет столицей Милан и станет вассалом Священной Римской Империи Германской Нации. Или даже войдет в нее, как вошла Франция. Южная Италия, скорее всего, примет столицей не слишком близко расположенный к зоне заражения Неаполь, из которого, может быть, придется людей эвакуировать – в намного меньший по размерам Таранто, главную базу ВМФ Италии. Вопрос будет в том, с кем останется Сицилия: предпочтет остаться в унии с Южной Италией или отделится? Опыт отдельного существования у Сицилии был очень большой, плюс обида на Муссолини, его рейды не были забыты – там вообще ничего не забывают. И если отделится, то с кем будет Сицилия? Можем попробовать даже мы – и с Сицилией, и с Южной Италией. Опыт противорадиационных мероприятий, лечения заболевших лучевой болезнью после Персии у нас большой, на юге Италии явно будут искать противовес Германии – и мы подходим как нельзя лучше. Монархическая страна – на юге Италии всегда тяготели к монархии, к тому же у итальянцев осталась добрая память о русских моряках, сто лет назад первыми пришедших к ним на помощь после землетрясения. Да и Австро-Венгрия, давний враг Италии, – и наш враг тоже. Для нас же – еще один курорт, наподобие Крыма, пара десятков миллионов подданных, довольно приличный флот с четырьмя, пусть не самыми большими, авианосцами и несколькими очень приличными десантными кораблями плюс возможность серьезно поговорить о колониях. Да, еще вопрос в том, что будет с колониями. Сомали переходит к Священной Римской Империи, больше некуда, да и не возьмет никто. Думаю, германцы быстро наведут там должный порядок. А вот из-за Триполитании возможна жестокая война Священной Римской Империи с Францией. Мирного договора у них до сих пор нет, итальянские силы в Триполитании склонятся скорее к французам, а Франция достаточно сильна, чтобы не упустить шанса…[1]1
  Франция на африканском континенте возникла в двадцатом году, когда эвакуировавшиеся из Европы французские войска заняли оборону в Алжире, колонии Франции. Рейхсвер, переправившийся через Средиземное море в двадцать первом, попытался взять Алжир, но безрезультатно. Поняв, что сопротивление серьезное, немцы ушли в глубь континента, за более значимыми территориальными призами. В двадцать втором году была провозглашена Французская Республика, существования которой не признали ни Германия, ни Россия. Начиная с этого года Священная Римская Империя и Французская Республика, возродившаяся волей судьбы на африканском континенте, находятся в состоянии временно приостановленной войны. Мирный договор так никогда и не был заключен, новая Франция не признала суверенитет Германии над континентальной Францией и заявила целью своего существования возврат на европейский континент и освобождение европейской Франции.


[Закрыть]

И эта история не завершилась для нас. Точка и здесь не поставлена.

Мрачные мысли о геополитике и о будущем европейского континента занимали меня все время, пока я добирался до Штутгарта. Там проходил скоростной автобан, на котором не существовало ограничений скорости, по нему я намеревался добраться до Берлина. Оттуда – или в Санкт-Петербург, или… надо подумать куда.

Отец…

Я ведь так и не узнал, что он делал в Риме перед тем, как произошло покушение на Папу, с кем он встречался и зачем. Наверное, и не узнаю никогда – Рима больше не существует. Существуют руины – и не те, на которые можно водить туристов, а радиоактивные. Как минимум на несколько десятков лет там будет зона отчуждения, если мы, люди, не придумаем, как загнать обратно в подземелье дракона, которого до этого по собственному зломыслию выпустили.

Мысль о том, что смерть барона Карло Полетти и взрыв в Риме связаны между собой, не давала мне покоя – и не будет давать весь отпущенный мне провидением остаток жизни. Слишком серьезное совпадение, чтобы на него не обращать внимания, а насколько я знал барона Карло, он вполне способен был и на такое. Этот человек мстил всему миру за свою страшную судьбу и добился в мести немалых успехов. И хоть его убил не я – от этого не легче…

До Берлина я добрался под ночь, загнав нанятый «Даймлер» на предельных скоростях. Город был оцеплен, проверяли документы – реакция вполне понятная, никому не хочется быть следующим. На улицах – усиленные патрули, вывели даже добровольных помощников из Югендвера. То, что меня не задержали по пути в посольство на Унтер ден Линден, – не более чем везение. Перевязанного человека, выглядящего как герой Шипки, просто должны были задержать, хотя бы по закону подлости…

В посольстве я полностью переменил одежду, попросил сжечь все, что на мне было. Черт знает, что на ней может быть – от радиоактивной пыли до последнего поколения жучка, которым меня «наградили» германские спецслужбы, желая посмотреть, куда я направлюсь[2]2
  Современный жучок может представлять собой липкую маленькую полоску, иголку – не заметишь, как подцепят.


[Закрыть]. Посольский доктор осмотрел меня, наложил новую повязку и сказал, что лучше бы мне лечь в больницу для возможно более полного обследования. Вместо этого я переоделся в хлопчатобумажный спортивный костюм, которые тут были расходным материалом[3]3
  Имеется в виду, что ни в какой другой одежде входить в «пузырь» не разрешалось.


[Закрыть], и спустился в «пузырь» – защищенный от прослушивания центр связи в подвале посольства.

Конечно же, в Санкт Петербурге, как и в Лондоне, как и в Берлине, как и в Вене, как и в Токио, как и в столицах всех держав мира, работал оперативный штаб. Не мог не работать. Ядерный взрыв в центре крупного города есть угроза самой наивысшей степени, какая только может быть, и пока не разберутся, что произошло, никто не может быть спокоен.

С облегчением среди собравшихся я увидел Юлию. Надеюсь, и она увидела меня с облегчением…

Председательствовал Путилов.

– Рады вас видеть, господин вице-адмирал, – поздоровался он, – вас сочли погибшим.

– Значит, долго буду жить, господин действительный тайный советник, – сказал я.

– Мы прочли ваш доклад, сударь. Возникли вопросы.

Даже несмотря на то, что линия защищенная, я не такой дурак, чтобы говорить по ней. Доклад я надиктовал на цифровой диктофон, затем полученный файл перегнали на шифровку, зашифровали, после чего специальной программой разрезали на несколько частей и отправили каждую из них по отдельности. Алгоритм сшивания отправили отдельно, совершенно другим путем. Даже если немцам удастся перехватить все части файла – чтобы понять, как именно надо его сшивать, придется потратить время. А его-то как раз нет. Ни у них, ни у нас.

– Готов ответить, коли будет такая возможность.

– Прежде всего относительно ваших обвинений. Вы уверены в них?

– На девяносто девять процентов.

– Девяносто девять?

– На сто нельзя быть уверенным ни в чем.

– Принятыми мерами, – заговорил старший офицер ВВС со знаком спутника на погонах[4]4
  Военно-космических сил в этом мире не существует. Военное освоение космоса производится силами ВВС, точнее – САК ВВС.


[Закрыть], – удалось установить присутствие в Средиземном море одного из двух сохранившихся ударных авианосцев ВМФ Великобритании, а также королевской яхты «Британия» с Его Величеством Королем Англии на борту. Вы продолжаете настаивать на своих выводах?

– Я указал, – сказал я, – на тех, кто создал почву и все это время вел серьезную закулисную игру, многие детали которой мне неизвестны. Что произошло в точности – я не знаю, о чем и написал в отчете.

– Германское правительство, – помедлив, сказал Путилов, – обвинило во всем нас. Они публично заявили, что мы скрыли от всего мира правду о том, что происходило в Персии, о ядерных экспериментах и о результатах, которых добились персидские ученые, и о том, что ядерное оружие вышло из-под нашего контроля. Они предъявили доказательства того, что взрыв в Риме по своим характеристикам во многом схож со взрывом в Бендер-Аббасе. Они требуют создания международной комиссии под эгидой МАГАТЭ и раскрытия всей полноты информации по персидской ядерной программе.

– Они требуют?! – психанул я. – Плевать, что именно они требуют! Эти ублюдки облажались дальше некуда! Это они вели там какую-то игру! Это они играли с Ватиканом, пытаясь поставить туда своего Папу. Это они достоверно знали о том, что происходит в Африке, но вместо того, чтобы пресечь это, что-то скрывали и тянули до последнего. Господи, я просто поверить не могу! Они разлили там не одну канистру бензина – а теперь обвиняют нас в том, что произошел пожар?!

– Вообще-то, сударь, – рассудительно сказал сидящий рядом с Путиловым невысокий, похожий на финна или немца человек в мундире САК[5]5
  Стратегическое авиационное командование. В этом мире авиация была поделена аж на четыре части: Стратегическое авиационное командование, занимающееся и дальней разведкой тоже, авиация ВВС и ПВО, армейская авиация и палубная авиация ВМФ, которая входила в состав ВМФ Империи. Ах да, еще у морской пехоты была собственная авиация поддержки, они единственные эксплуатировали СВВП.


[Закрыть], – лучшей защитой всегда было нападение. Обвини противника в том, в чем виноват сам.

– У нас немцы уже «противник»? – успокаиваясь, сказал я. – Как бы то ни было, я прошу санкцию на активную операцию в зоне Средиземного моря. Существует единственный известный мне человек, который имеет немало информации о произошедшем. Его я упомянул отдельно в своем отчете. Считаю необходимым срочно провести операцию по его изъятию. Если нам удастся взять под контроль этого человека – мы выиграем дважды. Вполне вероятно, узнаем о том, что произошло, и более чем вероятно – заставим заткнуться Берлин. Этот человек знает многое о грязных делишках РСХА.

– Этим уже занимаются.

– Прошу позволения лично принять участие в операции.

Путилов покачал головой:

– Вы же сами понимаете – вы не в том состоянии, чтобы принимать участие в подобной операции.

– Я не собираюсь высаживаться на берег. Но если я приму участие в его допросе – он расколется быстрее. Я знаю кое-какие имена, даты, факты, которые не знает никто. Он быстрее расколется.

Путилов быстро сдался.

– Хорошо. Возможно, это и в самом деле не будет лишним. В рапорте изложена вся известная вам информация?

– Да.

– Хорошо. Очень хорошо. Приведите себя в порядок, сударь. Игра не закончилась…

14 августа 2014 года

Северная Италия

Виа Мадонна деи Прати

– Башня, Башня, я Вертикаль три, Вертикаль три, мы на подходе. Прошу обстановку по секторам два, три и четыре…

Позывной Башня принадлежал самолету ДРЛОУ, дальней радиолокации и управления, барражирующему над Альпами, примерно в том месте, где сходится граница Швейцарской Конфедерации и Итальянской Республики. Позывной Вертикаль три – группе из двух спасательных вертолетов «Юнкерс» в специальной комплектации. Эти вертолеты взлетели меньше часа назад с площадки южнее Мюнхена, они принадлежали к пятьсот одиннадцатой учебной эскадрилье Люфтваффе. В районе Гармиша располагался один из центров подготовки горнострелковых подразделений Рейхсвера.

Люди из Гармиша были в резерве, их не планировали привлекать к операции. Но операция «Пламя», направленная на то, чтобы ликвидировать угрозу ядерного террора и одновременно взять под контроль Итальянскую Республику вместе с ее достаточно привлекательными колониями и триполитанскими запасами нефти, пошла несколько не по сценарию. Германские силы были атакованы, штаб уничтожен, руководителя операции попытались убить. Попытка сыграть на противоречиях между римской диктатурой и Ватиканом обернулась провалом – при непонятном посредничестве две стороны примирились и сообща выступили против Германии. Чудом оставшийся в живых руководитель операции, доктор Манфред Ирлмайер, с опозданием связался с Берлином и сообщил об экстренной ситуации. Генерал-полковник полиции Кригмайер, начальник РСХА, приказал немедленно действовать, опираясь на те силы, которые доступны в данный момент. Но прежде чем был разработан удовлетворительный план действий, грянул взрыв в Риме и все пошло к чертям собачьим…

Первым делом надо было вытащить оказавшегося вне контроля Ирлмайера, который многое знал и мог попросту погибнуть…

В каждом из двух вертолетов было по восемь бойцов – два штурма. В основном – инструкторы, золотой запас любой армии, люди с пятнадцати-двадцатилетним опытом ведения боевых действий, регулярно тренирующиеся сами, занимающиеся с личным составом, своими глазами видевшие ошибки в десятках самых разных тактических ситуаций. Если их бросают в бой – значит, дела обстоят совсем скверно…

Долина показалась под брюхом неожиданно, они на скорости проскочили альпийский хребет, и вертолеты заскользили вниз, стараясь не стать мишенью для ракетчиков и зенитных установок, которые тут вполне могли быть. Здесь, на склонах Альп, снег сошел, территория вечных снегов была намного выше…

– Вертикаль, я Башня. Прошли точку два, снижайтесь.

– Вас понял, ухожу с канала. Конец связи…

Два вертолета резко снизились, буквально стелясь над землей, пошли направлением на юго-юго-восток. Внизу – тусклые огни костров, едва светящиеся змеи дорог с застрявшими на них машинами, темнота. Беженцы. Пулеметчики за пулеметами, штурман не отрываясь смотрит на экран радара. Все не понарошку, всерьез.

В берлинском оперативном центре, расположенном в бывшем бункере штаба ПВО «Берлин» (сам штаб переехал в куда более защищенное место), на основном экране была загружена карта Северной и Центральной Италии. Карта была интерактивной, она создавалась из миллионов снимков, передаваемых на землю в оцифрованном виде. Расположение цели, возможные угрозы, дружественные и враждебные силы – все налагалось прямо на картинку. На боковых экранах намного меньших размеров транслировалось изображение с нашлемных камер бойцов и с систем ориентирования вертолетов, превращая происходящее в некий аналог интерактивной компьютерной игры.

Картинка задергалась…

– Вышли к цели. Начинают десантирование, – сказал один из офицеров.

Как и положено по правилам, один вертолет сел, другой – остался в воздухе, нарезая широкие медленные круги над местом посадки, чтобы при необходимости поддержать собрата огнем пулеметов и ракет.

– Десант на земле!

Пулеметчик прикрытия остался у вертолета, нацелив ствол ручного пулемета на едва теплящиеся огни костров вдали – селение. Бойцы спасательной группы рванулись вперед, ориентируясь на засеченный маяк. В качестве маяка использовался пойманный некоторое время назад сигнал от сотового телефона.

Ферма. Скотный двор. Тени животных, тепло. Непонятно, где хозяева…

– Стрелять только в ответ, – приказал старший из парашютистов, – начинаем поиск…

Доктор Манфред Ирлмайер лежал в рощице у дороги, трясясь от холода, страха и ненависти. Именно такое, совершенно неизвестное ему ранее сочетание чувств поработило его. Не помня страха много лет, сейчас он испытывал именно его и оттого был готов убить…

Секеш был рядом – и Ирлмайер больше всего почему-то ненавидел его. Возможно, за спокойствие, возможно, за храбрость. Возможно, за то, что он стал свидетелем его, Ирлмайера, унижения. Его, генерал-лейтенанта полиции, провели как мальчишку.

Но еще страшнее он ненавидел Коперника и всех римских кардиналов.

Ублюдки, прелюбодеи, мужеложники, воры, подонки всех мастей! Они не просто провели его – они бросили вызов всей Германии. Твари, присвоившие себе право ДАВАТЬ ИСКУПЛЕНИЕ. Не прощать, не давать прощение – а именно давать искупление. Торговцы пустотой, приватизировавшие право высшего суда – суда совести.

Ничего. Только бы выбраться отсюда…

– Идут! – негромко сказал Секеш.

Ирлмайер вслушался – и услышал едва слышный рокот, более похожий на шум далекого водопада.

– Лежите…

Ирлмайер понимал, что без Секеша он бы не добрался сюда и вообще погиб бы в том доме в Болонье. Но это не мешало ненавидеть…

Секеш внимательно всматривался в темноту…

С севера. Скорее всего, наши…

Гул нарастал уже по экспоненте, вертолеты были совсем рядом. Не гул, а назойливый, почти монотонный шум, что указывало на применение специальных технологий подавления шумов.

Источники шума разделились.

– Идем?

– Нет, подождем…

Секеш выжидал чего-то еще минут десять, потом поднялся, держа руки над головой.

– Держите руки выше, экселленц. У этих людей легкая гашетка…

15 августа 2014 года

Средиземное море

Летающая лодка фирмы «Дорнье», устаревшее, но все еще надежное средство передвижения, взлетела с озера Липензее, расположенного к северу от Берлина, примерно в два часа ночи по берлинскому времени. Лодка была переполнена пассажирами, буквально ногу было некуда поставить. Но те, кто летел на ней, знавали и худшие виды пыток…

Одна из них – докладывать высшему начальству о провале. Да еще в присутствии своего непосредственного начальника. В японской культуре есть такое понятие, как сеппуку – «разрешать живот», – в европейском переводе это харакири. Делая сеппуку после провала, японец избавляет себя от позора и уходит на тот свет с гордо поднятой головой. В европейской культуре такая форма самонаказания, как ритуальное самоубийство, практически отсутствует, только офицеры раньше стрелялись, если не могли выполнить приказ. Ирлмайер считал это глупостью: нужно жить, для того чтобы иметь возможность отомстить, нанести ответный удар. Но иногда – как в этот день, к примеру, – Ирлмайер понимал, почему люди все-таки стрелялись. Ему еще никогда в жизни не было так стыдно.

Впрочем, он поборол в себе чувства, недостойные офицера РСХА, тем более такого высокого ранга. Правила изменились, и времена изменились – от бесчестья больше никто не стреляется, не дождетесь. От бесчестья стреляют. Убивают.

Когда Его Величество Кайзер спросил, как, по его мнению, нужно выправить ситуацию, что еще можно исправить, доктор Ирлмайер без промедления ответил: нужно захватить генерала Анте Младеновича. Прежде чем это сделают русские, англичане или кто-то еще, черт возьми. Только он может знать об истинных шагах Католической Церкви, о том, что, ко всем чертям, произошло в Риме, откуда там взялся заряд. Генерал Анте Младенович и его наемники, которых он вербовал, обучал и отправлял во все стороны света, были новыми крестоносцами, ударными отрядами церкви, новыми католическими псами-рыцарями. Генерал был в курсе дел по Сомали, по Конго – по всему, в общем. И если Салези ди Марентини игрался с обогащением урана – он тоже должен был это знать. Не мог не знать…

Вместе с Ирлмайером летело выделенное директором РСХА (со снисходительной усмешкой на губах) отделение девятой группы погранвойск. Это малочисленное, но превосходно обученное подразделение было создано в системе пограничной стражи как экспериментальное еще в семидесятом. Задача – борьба с внутренним терроризмом. После того как Кайзер запретил использование частей Рейсхвера внутри страны, пограничная охрана оказалась едва ли не единственным хорошо вооруженным и экипированным по рейхсверовским стандартам подразделением, имеющим право действовать на территории самого Рейха. Пограничная охрана считалась элитой, туда брали с огромным отбором – и хотя это подразделение имело недостаточную квалификацию в общеармейском бою, в боях в городским условиях равных им не было.

Довольно неторопливая лодка плюхнулась на воду Адриатики примерно в пять утра по Берлину. С ТДК «Бавария» спустили большую надувную лодку и перевезли двумя рейсами прибывших на корабль. На корабле было шумно, промозгло и сыро. Матросы не спали больше суток и были изрядно вымотаны, корабельные каюты были полупустыми – все десантники остались на берегу. Одетые в противорадиационные костюмы моряки поливали из шлангов вертолеты, проводя первичную обработку от радиации. На постах никто не стоял, в том числе и те, кто должен был, – палуба была пуста.

Таща за собой баулы, они прошли по скользкой, залитой водой с каким-то порошком палубе в надстройку, где пути прибывших разошлись. Пограничники отправились в опустевшие каюты морских десантников отдохнуть – Ирлмайер направился в штаб, который на кораблях первого ранга был отделен от капитанского мостика.

– Офицер на палубе! – заорал охранявший штаб гренадер, стоило ему только появиться в просторной, с экранами и пультами операторов БПЛА комнате.

– Вольно, вольно…

Ирлмайер с горечью подумал, что сюда новости еще не дошли – здесь он всесильный шеф четвертого управления. Оставаться в этом качестве ему еще недолго: наверняка Кригмайер подыскивает место. Учитывая его звание – генерал-лейтенант сил полиции Рейха, – место будет высоким, даже почетным, но при этом мало чего значащим. Его могут отправить в Латинскую Америку или в Бурскую Конфедерацию… налаживать связи с тамошними спецслужбами. Или могут отправить в Интерпол с мыслью выдвинуть его на должность генерального директора, когда будут выборы. Могут поставить на кадры… нет, на кадры не поставят. Кригмайер не дурак, он никогда не сделает такой ошибки, как отдать врагу кадры.