Текст книги "Симон Петлюра. «Я родился в Полтаве и я верю в украинскую государственность...»"

Украинские мечи перекуются на орала только тогда, когда лозунг – Независимая Держава Украинская – превратиться в действительность и обеспечит этому оралу возможность пахать родную плодородную землю с её неисчислимыми богатствами не для потребностей третьего или какого-нибудь ещё интернационала, а для увеличения народного благосостояния.

Не забудем про меч; будем учиться крепче держать его в руках и одновременно будем заботиться об оживлении в нации моральных элементов её жизни – творческой любви к Родине, осторожности к врагу и мести за преступления, совершенные им, – в симбиозе которых найдем и верный путь к свободе, и программу для строительства!

Моральным четырехугольником – этим староказацким табором – будем относиться мы в переходные дни нашей истории ко всем вражеским набегам на наше единство и верность нашим идеям. Сплотимся один около другого с готовностью к взаимной помощи, и мы выдержим всё, независимо от того, откуда идет враг.

Верность есть основа не только общественной жизни. Верность идеям есть основа национального объединения. Наша верность этим идеям, за которые положили головы незабываемые рыцари вооруженной борьбы за украинскую государственность в 1917–1920 годах, будет наилучшей памятью великой их жизни».

В 1930 году в Праге Межорганизационный комитет по сохранению памяти Симона Петлюры, Комитет по сохранению памяти Симона Петлюры в Париже, Общество имени Симона Петлюры в Варшаве, редакция журнала «Тризуб» собрали и издали воспоминания соратников Главного атамана, освещающие его жизнь от учебы в бурсе до последних дней в Париже. Эти воспоминания создают живой образ руководителя Украины в годы ужасной Гражданской войны на территории бывшей Российской империи.

«Рассказывали, что в Полтавской семинарии произошел один из очередных бунтов», в котором главную роль играл Симон. Бунт был не обычного «кашеварного» плана, а имел под собой политично-национальную подоплеку. Это был широко известный потом инцидент по поводу приглашения в семинарию Н.В.Лысенко. В результате Симона, за его явный революционный и «мазепинский» дух, выгнали из старших классов семинарии. При этом, это произошло не только по желанию семинарской администрации, а по желанию архиерея. Рассказывали, что архиерей вызвал Петлюру к себе, похвалил его таланты и способности и предложил «пожалеть старого отца», оставить свои «заблуждения» и «смиренно» признать свою вину и взяться за науки. Наверно, на многих одногодков Симона это «архипастырское внушение» произвело бы величайшее впечатление, ведь уже сам факт личного приглашения к такой важной особе, какой казался семинаристам архиерей, должен был каждого привести в «трепет». Но Петлюра, выслушав «внушение», не колебался. И когда архиерей задал ему категоричный вопрос, обещает ли он «исправиться?» – то юноша также категорично заявил, что ему нечего «исправлять», так как он уверен в своем пути и что ему «идеи дороже, чем родственные взаимоотношения».

В. Королев-Старый

«Был Петлюра среднего роста, приблизительно 168–170 сантиметров. Сухощавый, а временами и просто «кожа да кости», весил приблизительно 70–75 килограмм. Только в Варшаве он немного поправился, приблизительно килограммов до 80. Часто ходил, немного нагнувшись вперед и приподняв вверх левое плечо – профессиональная походка работающего за письменным столом. Имел всегда бледное, желтоватое лицо и зеленоватые круги под глазами. Всегда был хорошо выбрит, но чуб пепельного цвета имел длинный и часто отбрасывал его с высокого чистого лба рукой назад. В тонких губах, на которых часто играла немного скептичная улыбка, если не говорил, часто держал папиросу. Курил страшно много и наверно из-за этого был таким бледным и имел, прокурены зубы, в ряду которых был один сломанный, который показывался при улыбке. Его светло-серые глаза при поворотах головы отдавали голубизной. В спокойном состоянии они не блестели, были всегда спокойны и приязны, но в ажиотаже, в который Петлюра легко входил (в последнее время – в основном в узком кругу, но не перед широкой публикой), они ярко поблескивали. Движения его обычно были резкие, а позы – неспокойные. Часами он стоял, опершись о стену, или сидел на стуле, так нагнувшись вниз, что казалось, будто бы ему было очень неудобно находиться в такой позе, и он вот-вот её сменит.

Он мог хорошо слушать и долго мог не менять первоначальной позы. Часами он сидел и подпирал подбородок рукой, так что его фигура и лицо напоминали какого-то католического монаха. Когда разговор был живой и Петлюра его вел – он не мог усидеть, а большими шагами ходил из конца в конец комнаты, часто прикуривая папиросу от своей же папиросы.

Совершенно не заботился о своей одежде. Но, имея обычно потертый костюм и мятые воротнички или невыразительного цвета пальто и шапку, часто носил кожаные перчатки. Руку имел маленькую, костистую, типично интеллигентскую. С военного времени ходил преимущественно в обычной военной шинели, а на шее имел повязанный башлык. Зимой носил смушковую серую шапку.

Голос Петлюры был тенор баритонального тембра. Публичные речи начинал тихо и обычно незначительными фразами. Ясно, что так было и задумано – не говорить сразу основные мысли и не использовать ораторских приемов, пока слушатели не приготовятся внимательно слушать. Тихий в начале речи его голос дальше набирал большую силу, а ясные, простые выражения, в которых чувствовалась настоящая, выношенная уверенность, охватывали все больше и сильнее слушателей. В речах Петлюры не было ничего театрального, надуманного, заранее приготовленного, ни красноречивого жеста – а тем временем его ровная речь, что в начале казалась даже бледной, блеклой, незаметно брала за душу, чаровала и привлекала даже настроенных против него слушателей. Она почти не оставляла в памяти фраз или слов, но приносила аудитории ясную, убедительную мысль».

В. Королев – Старый

«О революции Петлюра говорил, что она неминуема, что народ уже прозревает и что нужно направить все усилия на то, чтобы скорее приблизить революцию, а когда она наступит, то нужно идти в рядах народа и помогать ему не только словом и делом, но и самим собою. Чувствовалось, что это не была поза молодого человека, однако, признаюсь, мне все-таки казалось, что у Петлюры мало активности в его характере, так как он всегда держался спокойно и сдержано, не смотря на свою молодость. Это была моя ошибка. За спокойным взглядом и выдержкой скрывалась сильная воля в этом молодом человеке.

Петлюра был далек от чванливости. Он хорошо знал Украину, может даже лучше иных патентованных знатоков, очень любил народ, понимал его интересы и был готов всего себя отдать на служение ему, но не звонил об этом ни в большие колокола, ни в маленькие колокольчики».

Ф. Щербина

«В первый раз я услышал Симона Петлюру как оратора военных масс на первом военном съезде, где я был в числе наблюдателей, прибыв в Киев по делам своей пулеметной команды. Впечатление от речи Петлюры осталось колоссальное. В каждом его слове слышалась искренность, какая-то захватывающая задушевность и глубокая вера в победу тех идей, которые он провозглашал. Тогда же, в этом одушевлении, с которым съезд слушал оратора, а потом в этом взрыве оваций и криках «Слава!», которые заглушили его речь, сразу было видно, что единственным вождем украинского воинства является Симон Петлюра. В нем не только увидели, но и почувствовали военные украинские массы своего естественного вождя. За ним они были готовы идти на бесконечные жертвы.

Совершенно логично и естественно, что Петлюра был выбран председателем на первом войсковом съезде, а потом и председателем Всеукраинского Военного Генерального Комитета, который должен был проводить организацию украинского воинства.

Несмотря на все запреты, препятствия, аресты, на призыв Петлюры на второй войсковой съезд съехалось вчетверо больше делегатов, чем было на первом съезде, разрешенном начальством.

Для Петлюры не было сомнений в том, что в результате украинской борьбы современности должна быть образована независимая держава, но он хорошо знал и фактическое состояние наших национальных сил, и силы противников. Он видел абсолютный перевес врагов над нами».

В. Кедровский

«Все идут на Софийскую площадь, где должны читать Универсал.

От имени Центральной Рады выступил председатель М.Грушевский, от имени Генерального Комитета С.Петлюра:

«Из уст в уста, из хаты в хату, из села в село, по всем просторам Украины пусть прозвучит весть, что мы сами будем творить волю и обновление нашей земли. Пусть знают все, что отныне на страже нашей правды будет стоять весь вооруженный украинский народ, и все, что нам принадлежит по праву, нашим и будет!».

И. Гаврилюк

«В чем же секрет того, что С.Петлюра – этот скромный социал-демократ с самого начала революции на Украине выдвинулся на роль популярнейшего её руководителя?

Мне кажется, что главный секрет этого в том, что Петлюра был чрезвычайно энергичный, преданный идее энтузиаст с великой верой в украинское дело. В начальной стадии революционного движения личное влияние вообще играет большую роль. В условиях украинской революции Петлюра показал ценные черты характера – он умел воодушевлять людей, умел вести за собой массы, звать их к тяжелой борьбе и жертвам. Поэтому имя Петлюры очень быстро стало известно во всех закутках Украины, как символ борца смелого и преданного.

Свое революционно-национальное настроение он умел передавать другим. Особенно он умел влиять на казаков, чем объясняется его большая популярность в армии.

Он был весь захвачен вооруженной борьбой с противником, поэтому на дела общего политического характера он не всегда обращал должное внимание.

Борьба 1919 года, начиная с Киева, шла в таких всеобще не благоприятных условиях, что, объективно говоря, тяжело было говорить о её шансах на полный успех. Историческое значение этой борьбы заключалось в другом: в пробуждении национального сознания украинского народа, в воспитании в нем традиций борьбы за собственное, независимое существование. Необходимо было твердо держать знамя украинской независимой демократической республики, так как, кроме защиты социальных интересов, только под таким знаменем в это время с наибольшей силой происходило оформление и усиление национально-политического сознания разбуженного народа.

В 1920 году, в период массового выезда активных украинских сил за границу и перехода других к большевикам, а также при отсутствии постоянного законодательного органа, Петлюра был единственным широко популярным в массах украинского народа национальным руководителем, который твердо шел дорогой борьбы за независимую украинскую державу.

Последовательной демократической политикой удалось сберечь знамя Украинской Народной Республики незапятнанным даже в тяжелейший период прихода на Украину черных реакционных сил – армии Деникина. В обстоятельствах грандиозного революционного движения на Украине этим был создан мощный фундамент для быстрого оформления и кристаллизации национально-политического сознания украинского народа.

На протяжении целого года продолжалась непрерывная упорная борьба за независимую украинскую республику. Великих жертв стоила эта борьба. Тысячи и тысячи семей украинских оплакивают сыновей и отцов, которые полегли в борьбе за великую идею Свободной Украины. Воспоминания об этих тяжелых кровавых жертвах не сотрутся, пока жив украинский народ. Эта борьба пробудила и укрепила сознание украинского народа как нации, а её отзвуки отозвались далеко за границами Украины, обратив внимание целого мира на украинскую проблему.

Несмотря на все неудачи и даже ошибки, от которых никто не гарантирован, Симон Петлюра, которому судьба судила встать во главе великого освободительного движения молодой украинской нации, останется исторической личностью, так как своей верой в победу, своим напором, непоколебимостью в достижении основной цели – добиться независимости Украины – он безоговорочно это заслужил».

И. Мазепа

В революции 1917–1920 годов украинский народ переживал детский период своего развития. Эмпирично искали народные массы «наилучшую программу», переживали иллюзии и разочарования.

В этих обстоятельствах украинским политическим руководителям в борьбе 1919 года приходилось вооружиться большим терпением, быть скорее педагогами разворошенных масс, чем властью, которая может использовать все, даже самые острые способы, для поддерживания своего авторитета. Эта тактика была продиктована тогдашними отношениями на Украине, и она в итоге себя оправдала. Ожегшись на большевистских экспериментах, на реакции Деникина, разочаровавшись в хаотичных восстаниях, украинские массы все надежды начали связывать с организованным фронтом украинской регулярной армии. Постепенно усиливался центр УНР политически и организационно, и уже появилась возможность завершить этот «педагогический» период украинской освободительной борьбы. В массах росли сознание и ориентация на единый национальный и демократический центр УНР, который последовательно вел борьбу против чужих оккупационных сил, не опуская своё знамя вниз.

Народ без оружия, армия без патронов, без одежды, без медикаментов жили верой, великой непоколебимой верой в своё дело освобождения, наперекор всяким препонам и трудностям. Будущие поколения не забудут героических усилий Украины в 1919–1920 годах и будут почитать память всех тех, что «без надежды все-таки надеялись», просто и честно шли на страдания и смерть, чтобы обеспечить свободное развитие своей страны.

В этой борьбе, в бесконечных массовых восстаниях, которые поглотили столько жертв, закалялась воля нации к независимой жизни, кристаллизовалась политическая индивидуальность Украины.

И именно во время наибольшего напряжения освободительной борьбы, в конце 1919 года, популярность вождя украинской армии Петлюры выросла на Украине до необычайных, просто легендарных размеров».

В. Феденко

«История решила так, что во главе молодой украинской армии стал Симон Петлюра. Он был нашим военным национально-политическим идеологом. Текст и содержание этой идеологии – в значительной мере те традиции, которые установила и оставила нам наша минувшая освободительная борьба. Эти традиции создавались на тернистом пути украинской армии к независимости Отчизны и освящены кровью лучших сынов нации.

Российская императорская армия была прекрасной армией, но только для императорской России. Даже для российских добровольческих армий офицеры бывшей российской армии показали себя неподходящими. Это и было причиной скорого разгрома этих армий, несмотря на полное материальное обеспечение при всеобщей поддержке государств Антанты.

Армия представляла собой большую силу. Тот, кто считает, что армию можно очень легко заставить служить сегодня одному, а завтра другому – очень ошибается. Времена наемной военной силы прошли. Армия является носителем и охраном общей идеи, за которую отдает свои жизни. Основой каждой военной идеологии должна быть сильная традиция, а традиции вдруг не создаются. Силой традиции тоже нельзя создать. Оформлять традиции, особенно традиции национально-государственного характера, могут лишь люди с широким национально-политическим кругозором.

Попытка украинизировать российские военные части потерпела крах, так как для такого «украинизированного войска» не было ни традиций, ни четкого государственно-политического направления и цели. Лишь тогда, когда, с появлением Петлюры, начало создаваться войско для целей украинской независимости, только тогда украинская армия стала наследницей наших исторических традиций.

Политическое содержание новых национально-государственных традиций таково:

Украинская армия есть национальная армия независимой Украинской Державы, которая стоит на страже правды державы и нации и оберегает свободное развитие всех общественных направлений своей Родины, а потому она демократическая и никакому абсолютизму и диктатуре личности, партии служить не может.

Во время январских боев 1918 года в Киеве рельефно выступила на национально-военном фоне начала вооруженной борьбы великанская фигура воина – Петлюры. В серой казацкой шинели, в черной обычной смушковой шапке, без всяких бутафорских украшений атаманской власти, Петлюра появлялся, не смотря на опасность, всегда там, где его присутствие было более необходимо, где нужно было подбадривать воинов, или дать необходимый приказ-распоряжение. Его великая вера в право и правду нашей борьбы передавалась гайдамакам, которые по приказу Петлюры были готовые в огонь и воду.

Главным связующим звеном между правительством и армией был Главный атаман Симон Петлюра. Он понимал этих серых рыцарей, а они понимали своего идейного вождя. Петлюра призывал, не смотря ни на что, сражаться до последнего. И армия выполняла его призыв – приказ. Оно ободранное, босое, голодное, без технических средств, которыми были вооружены его враги, билось до конца.

Петлюра почти все время проводил на фронте, и очень часто сам без охраны ездил на позиции, где поддерживал воинов своими простыми, полными глубокой веры в окончательную победу, разговорами с ними. Увидев отца Петлюру, этот воин, который перед этим тяжко жаловался на свои страдания, сразу же о них забывал.

Петлюра очень часто бывал в штабе действующей армии. Там он детально знакомился с положением на фронте. После заслушивания докладов, Петлюра никогда много не говорил. Не будучи большим знатоком военного дела, он не вмешивался в оперативные распоряжения штаба. Лишь выслушав проект нового приказа или распоряжения, Петлюра коротко говорил: «Вот так было бы хорошо», или «С этим и я соглашусь», «Именно этого я и хотел», и всегда бывало так, что то, что одобрял Петлюра, имело успех.

Петлюра был вождь, связанный с духом нации, с её землей. Он чувствовал то, чего не могли предусмотреть другие политики. Характерной чертой его личности был творческий оптимизм. Он видел только будущую Украину, бороться за которую призывал всех до последней капли крови. В этом была, есть и будет сила влияния Петлюры не только на сегодняшние, но и на будущие поколения».

В. Прохода

«Симон Петлюра имел великолепные качества дипломата. Тонкий оратор, необычно тактичный, спокойный, приветливый, он просто очаровывал каждого иностранца, с которым ему приходилось встречаться. Во всех отношениях с каждым годом рос Симон Петлюра, набирался огромного опыта, переживал и переосмысливал всё прошедшее. Однако более всего он вырос именно как руководитель иностранной политики, как деятель европейского, международного масштаба».

А. Шульгин

«После 1923 года Главный атаман Симон Петлюра, высылки которого настырливо домогались большевики, не мог находиться в Польше и должен был официально выехать из страны. Жизнь под чужим именем, скрытно, не давала ему возможность не то, что вести планомерную работу, а даже шевелиться и подавать знаки существования.

Необходимо было выехать из Польши, чтобы выплыть на широкую воду, иметь свободные руки, получить свободу передвижения и деятельности, усилить её, оживить и расширить.

Первым этапом должен был быть Будапешт, а там дальше на Запад, во Францию.

В то время у нас сохранялись два как бы островка в Европе – две дипломатических миссии, которые официально действовали в Швейцарии и Венгрии. Это давало возможность получить необходимые визы без хлопот и далее обеспечивало пребывание там Главного атамана в условиях, которые имели иностранные представители. А четко выраженная позиция тамошнего правительства относительно большевиков, которые в свое время кроваво досадили венграм, давала надежду, что именно там можно избежать неприятных неожиданностей. Венгерские власти доброжелательно отнеслись к приезду пана Атамана и дали согласие на его пребывание в своей столице.

Больше года назад мы в тесном кругу ближайших товарищей обдумывали способы поднять и оживить нашу правительственную деятельность. И среди этих способов, которые на том совещании наметили, на первом месте стояло основание в Западной Европе представительства нашего правительства. Только нехватка денег, которую мы тогда особенно остро ощущали, мешала исполнению этого намерения.

Я согласился с предложением пана Атамана поехать с ним в качестве помощника и только настоял, чтобы перед выездом Симон Петлюра имел в своем распоряжении отдельную сумму, которая давала бы возможность находиться за границей длительное время и была бы гарантией на какой-нибудь случай.

Мешкать с отъездом было нельзя – в нашей миссии на Алеи Роз в Варшаве был открыт тайный большевистский агент. Ещё отъезд не был подготовлен, средства не получены, позднее в этом пришлось горько каяться. 31 декабря 1923 года утром скорым поездом, который шел в Вену, мы выехали из Варшавы – Степан Могила, начальник пресслужбы нашей миссии в Будапеште (под таким именем ехал С.Петлюра), и я.

Выехали в неизвестное.

Как раз на новый год утром мы приехали в Вену. Вена, хоть и занесенная снегом, скованная сильным морозом, очень понравилась С.Петлюре. Ему понравился веселый и приветливый характер венцев, который, благодаря новогоднему настроению особенно выразительно давал себя почувствовать и в кафе, и в вагоне трамвая.

За день в Вене С. Петлюра как-то посвежел, ожил. Он с каждой подорожной мелочи будто бы пил с наслаждением что-то свежее, бодрое, животворное – чувство свободы».

В. Прокопович

«Имея государственный ум и дар политического предвидения, Симон Петлюра мощно встал на фундаменте отделения от России, считая, что только силой оружия можно добыть и удержать свои права и восстановить Украинскую государственность.

Он встал во главе украинской армии, и с этого времени духовно слился с украинским войском. Все свои силы, всю свою энергию, всю свою любовь он вложил в дело его создания. Необходимо было иметь большую силу духа, глубокую веру, чтобы в этих обстоятельствах проводить работу, которую он вел. Одни части гибли в неравных боях, другие не хотели идти против врага, третьи к нему переходили. То с винтовкой в первых рядах, то на трибуне, то, как суровый судья, боролся Симон Петлюра против врагов, до последнего защищал Киев.

С приходом немцев настал для Симона Петлюры час великой душевной муки, когда он видел, как вражескими руками разрушалось то, за что он боролся.

Позже Симон Петлюра вновь стал во главе украинского войска. На духовном лице армии ярко отразилась светлая личность её вождя.

Украинская армия имела и имеет действительный демократизм, была воспитана в понимании равенства всех борцов. Там, где начиналось военное дело, были суровые начальники и послушные подчиненные. Во внеслужебных делах это были братья, дети одной родины. Не было и мысли про «белую кость», «про голубую кровь». Ни законы, ни традиции не стояли стеной между старшинами и казаками. Для дружеского духовного единения не было никаких преград. Сам Главный Атаман этого хотел и давал этому пример. Относился ко всем просто, по-дружески, как старший брат к младшим. Украинская республиканская армия любила своего вождя и все – от высшего начальника до простого казака – были охвачены идеей независимой Украины.

Ни у одного воина никогда не было и минуты, когда бы он мог подумать, что Атаман и он, простой казак, это что-то раздельное. Своей работой, своей любовью к народу, к армии, к Украине – Симон Петлюра крепко слился с борцами за освобождение. Так он воздействовал на дух армии и целого народа.

Поэтому так и боялись его враги даже тогда, когда он находился далеко от родины, от родного народа».

В. Кущ

«Симон Петлюра был великий украинский патриот, такой, каких каждая нация воспитывает единицами, фанатик независимости Украины.

Петлюра был большой психолог, он знал душу каждого казака и старшины, он понимал душу толпы, военной массы. Вот почему только он мог требовать от наших частей геройских подвигов, для успешного осуществления их, казалось бы, не было никакой надежды, передавая свою волю и свою веру в победу своим подчиненным.

Во время особенно рискованных операций, когда штаб видел надежду только в геройстве войск, он обращался к Главному Атаману с просьбой о помощи. Не было случая, чтобы Петлюра отказался, сразу ехал на фронт и говорил со старшинами и казаками.

Когда он говорил, то фигура «обычного» человека таяла, исчезала, превращалась в фигуру великана духа и свободы. Лицо его преображалось, светилось, горело внутренним огнем горячей любви к родине. Его голос звучал твердо, решительно, его слова были полны такой веры в победу, и достижения поставленной цели, так желали этой победы, что эта вера передавалась войскам, поднимая их дух, как бы электризовала его, и оно, забывая все трудности, опасности, перенесенные беды и усталость, отважно кидалось в бой, и отсюда – неожиданный успех.

В частной жизни скромный, без претензий, спокойный, доступный для всех, он на всех производил очень приятное впечатление. Казалось, что не было человека, которого С.Петлюра не мог бы переубедить. В моральном отношении кристально чистый, о своих личных интересах он никогда не заботился».

В. Синклер

«В 1925 году С.Петлюра проживал в Париже и тогда же начал выходить «Тризуб». Эти факты вскоре стали известны обществу, как нашему, так и россиянам, большевикам, и произвели на последних сильное впечатление. В Париже составилось сменовеховское общество из большевиствующих украинцев. Этой организации было поставлено задание следить за деятельностью С.В.Петлюры и его окружения и информировать соответствующие большевистские круги. И они взялись за работу. Начали издавать в Париже журнал «Украинские Вести» и в каждом номере печатать результаты своей слежки, шпионства и своих «домыслов» об УНР и С.В.Петлюре.

Результаты работы сменовеховских шпиков в Париже были переданы в Харьков и Москву: в марте 1926 года Чубарь в Харькове и потом в Москве вспомнил об УНР, о С.П.Петлюре, обозначив опасность, которую создает деятельность Петлюры для советов. Очевидно, в это момент большевики уже думали над тем, как эту опасность ликвидировать. За неделю до убийства вышел в Париже номер большевистского журнала «Украинские Вести», специально посвященный нападкам на С.В.Петлюру за договор 21 апреля 1921 года; с двумя портретами: Пилсудского и Петлюры, с подписью – «Это пан, а это – его наймит».

После подготовительной акции по шпионажу за С.В.Петлюрой и его окружением и компании в прессе, пришло время и для осуществления разработанного плана уничтожения С.В.Петлюры. Уже после процесса Мельгунов опубликовал в российском журнале «Борьба за Россию» известие о том, что один из большевистских провокаторов признался под протокол, что план убийства С.В.Петлюры разработали чекисты, и назвал их. Этот провокатор, кстати, организовал поездку В.Шульгина в Россию и который потом сбежал в Финляндию. Может, что это была правда, но на основании показаний свидетелей можно с уверенностью сказать, что делом исполнения плана убийства С.В.Петлюры руководил и принимал непосредственное участие тайный большевистский агент – Михаил Володин.

Русский по национальности, М.Володин появился за границей еще в 1920 году, прибыв из Сибири в Чехию. Потом он перебрался в Галичину, во Львов, где он собирался с москвофилами и вел разведку в пользу советов и тайную большевистскую агитацию среди украинской армии. Из Галичины он перебрался в Закарпатскую Украину, а оттуда в Прагу, где связался с большевистской миссией и занял важную должность посредника между миссией и местными коммунистическими организациями. За причастие к коммунистическому восстанию в Кладно, около Праги, распоряжением властей Володин был выслан из Чехии. В 1922 году он появился в Берлине, где выдавал себя за российского анархиста. В Берлине Володин также работал у большевиков. В Париж Володин прибыл, как свидетельствует Николай Шаповал, 8 августа 1925 года. Тут на конгрессе французской социалистической партии он познакомился с Шаповалом и поселился у него. Прожил у Шаповала полтора месяца, потом переехал в отель, а после исчез на целых четыре месяца.

В начале января 1926 года он вновь появился у Шаповала; в это время Володин жил у социалиста профессора Неймана, около Парижа. Вскоре после своего приезда Володин познакомился со Шварцбардом. С этого времени Володин чуть ли не ежедневно посещал Шварцбарда, как свидетельствует об этом Шаповал.

В первую очередь им нужно было найти адрес С.В.Петлюры в Париже. Адрес ищет Шварцбард, спрашивает, как он сам признался, многих людей. Володин стал часто заходить к генералу Н.Шаповалу и все расспрашивал и расспрашивал его, где живет С.В.Петлюра, где и как можно с ним увидеться, а, проходя с Шаповалом улицами Латинского квартала, прямо спрашивал, «где тут живет С.В.Петлюра?» Володин очень хотел попасть на съезд украинских эмигрантских организаций, который прошел в марте 1926 года, но Шаповал отказался достать билет для Володина и «его товарища».

В то время и Шварцбард и Володин уже знали в лицо С.В.Петлюру.

Далее, как признавался Володин Добковскому, Володин со Шварцбардом перед убийством 25 мая, обедали вместе в ресторане на улице Расин и видели там жену С.В. – Ольгу Афанасьевну с дочкой Лесей.

Наступило 25 мая 1926 года. В этот день очень рано Володин пришел к Шаповалу, недолго побыл и ушел около десяти часов. В ресторанах около Сорбонны и на углах улиц находились на своих местах сменовеховские шпионы. Как только они увидели, что С.В. вышел из дома на обед один, сразу же дали знать Володину, и кто-то из них вызвал по телефону Шварцбарда. Шварцбард, выйдя в соседний магазин, к телефону, вернулся домой и сейчас же выбежал из дома, в чем был, в белой рабочей блузе, без шапки, не захотев завтракать, хотя завтрак, как сказала его жена, уже готовый стоял на столе. От бульвара Менильмонтон, где жил Шварцбард, до ресторана на улице Расин, где обедал С.В.Петлюра, было около двух километров. В один час дня Шварцбард был уже на улице Расин. Тут его встретил Володин, передал ему, что С.В.Петлюра находится в ресторане, получил от него письмо для пневматической почты, в котором Шварцбард тут же карандашом дописал, что «его акт должен сегодня свершиться», и стал ждать завершения акта. А когда убийство было совершено и Шварцбард был арестован, в 2 часа 15 минут, тогда Володин пошел в почтовое бюро около Отель де Виль и бросил там письмо, на которое почтовый служащий поставил штемпель «14.35, 25.Х.26».

После этого Володин пошел к шаповалу, который встретил Володина на улице, так как вышел из дома, чтобы купить хлеба. Они вместе пошли в кондитерскую, которая находится на углу улицы Расин и бульвара Сен-Мишель, то есть в нескольких шагах от места убийства. Володин остался на улице, а Шаповал вошел в кондитерскую и тут услышал разговор среди публики, что поблизости от ул. Расин убит какой-то «русский генерал», имя которого никто не мог назвать. Выйдя на улицу, Шаповал сказал об этом Володину. На это Володин «в каком-то нервном состоянии» ответил: «это скорее всего Петлюра».