Текст книги "Мудрость веков в языке бизнеса. Паремии в англоязычном научно-популярном деловом дискурсе. Когнитивно-дискурсивный аспект"

Наблюдения за явлениями природы. Большой интерес с точки зрения отражения национального своеобразия представляет специфический семантический разряд паремий – наблюдения за явлениями природы, климата и географическими особенностями – Buchanan’s almanac, long foul, long fair (when weather is bad for long, it continues as long of the contrary, when it changes) (Календарь Бьюкана: после затяжных дождей наступает хорошая погода); Barnaby bright: the longest day and the shortest night (St. Barnabas’ Day, the 11th of June – the longest day) (Ясный день на святого Варнаву: самый длинный день и самая короткая ночь); A little wind kindles, much puts out the fire (Слабый ветер поджигает, сильный разжигает).

Подчеркнем, что в целом в английской паремиологии встречается большое количество пословиц и поговорок, отражающих различные климатические явления и подчеркивающих значимость природных явлений в повседневной жизни. Основанием для этого служит тот факт, что любое человеческое сообщество исторически брало свое начало от возделывания земли, занятий сельскохозяйственным трудом, и не учитывать явлений природы в этом труде было смерти подобно. Земледелие как основной источник жизнеобеспечения определяло видение мира, ориентацию в пространстве. Большое количество английских паремий, связанных с ранним земледелием, дает богатый материал для восстановления в полном объеме системы знаний английского народа.

Отражение обычаев и традиций. Пословицы и поговорки, являясь неотъемлемым фактором народного фольклора и атрибутом культуры данного народа, несут в себе отражение жизни той нации, которой они принадлежат, это образ мыслей и характер народа и, соответственно, его традиций и обычаев. Английские пословицы и поговорки, не являясь исключением, ярко отражают обычаи, нравы и культурные стереотипы создавшего их народа: Strew green rushes for the stranger (before the introduction of carpets the rushes on the floor were renewed for a visitor) (Стели свежий тростник для гостя) репрезентирует уважительное отношение к посетителю; Leave off while the play is good (Не доводи до печального конца) означает умение быть необременительным для принимающей стороны; An Englishman is never happy but when he is miserable, a Scotchman never at home but when he is abroad, and an Irishman never at place but when he is fighting (Англичанин никогда не чувствует себя счастливым, пока не придет несчастье; шотландец никогда не чувствует себя дома, пока не побывает заграницей, а ирландец места себе не находит, пока не подерется); Friday night’s dream on the Saturday told, is sure to come true be it never so old (Вашими бы устами да мед пить); He gets the short end of the stick (Оказаться в невыигрышном положении, быть без вины виноватым) – последняя пословица ярко передает особенности жизни английского народа: раньше свечи в Англии стоили дорого и поэтому вместо них зажигали вставленную в масло или жир соломинку. Пришедший в дом посетитель, по обычаю, должен был уйти до того, как погаснет свет в этом импровизированном светильнике. Поэтому если хозяин не хотел, чтобы кто-то оставался долго в его доме, то он давал гостю короткую соломинку для светильника, то есть принимал его без благоволения.

Факты профессиональной деятельности. Разделение общества по профессиональному признаку также не могло не проявиться в пословицах и поговорках английского языка: An honest miller hath a golden thumb (У честного мельника – золотая мера); A good workman is known by his chips (По работе мастера видно); If you would have a good servant, take neither a kinsman nor a friend (Если хочешь иметь хорошего слугу, не бери родственника и друга); A good servant should have the back of an ass, the tongue of a sheep, and the snout of a swine (У хорошего слуги спина должна быть, как у осла; язык, как у овцы; и лицо, как у свиньи); Mock not a cobbler for his black thumbs (Не смейся над сапожником из-за его черных пальцев); Cobblers and tinkers are the best ale-drinkers (Сапожники и лудильщики – самые большие алкоголики). Основой данной константы стала сема “trade” – a job, especially one needing special skill with the hands.

Национально культурный компонент проявился и в паремиях со словом fiddler: например, Speak good of pipers, your father was a fiddler (У самого рыльце в пушку) или More fool than fiddler (Хоть и хитрый, да дурной) – отражает в своей внутренней форме реальное профессиональное содержание, реальный факт английской действительности: считалось, что уличные скрипачи всегда были рады любой возможности играть на ярмарках, палубе судов, поминках и соглашались на самую низкую оплату своей игры. Оплата, как правило, состояла из слов благодарности и бесплатных спиртных напитков. Таким образом, уличные скрипачи приобрели репутацию бесхитростных простаков и любителей выпить, а паремии зафиксировали этот факт.

Свободное времяпрепровождение. Одна из известнейших пословиц английского языка All work and no play makes Jack a dull boy (Мешай дело с бездельем, проживешь век с весельем) свидетельствует о том, что жизнь английского народа была наполнена не только трудовой деятельностью, большое внимание уделялось и свободному времяпрепровождению. Национальный менталитет становится более понятным в результате анализа всех составляющих жизни, в том числе и досуга: A cheerful look makes a dish a feast (Обед станет праздником, если у вас хорошее настроение); A merry companion is a wagon in the way (Веселый спутник облегчает путь). Семантический анализ пословиц и поговорок, объединенных в эту константу, показал, что в их основе находится сема «emotion» – the strong feelings of the human spirit.

Исторические события. В английских пословицах и поговорках не могли не отразиться реальные исторические события, отношения, сложившиеся благодаря историческому взаимодействию с другими странами и, соответственно, народами. Достаточно широко представлено отношение англичан к Испании и испанцам – A bad Spaniard makes a good Portuguese (Из плохого испанца получается хороший португалец); междоусобные войны за обладание территорий – A fair wife and a frontier castle breed quarrels (Прекрасная жена и пограничная крепость создают вражду).

Попытки осмысления неизвестноего и таинственного в окружающем мире. Отсутствие определенных знаний, обращение к Богу, как всевышней силе, не терпящей проникновения в ее суть, а также все неизвестное и поэтому манящее как магнит привело к возникновению целого пласта высказываний на этот счет, объединенных под семой «mistery» – something which cannot be explained or understood and having a strange secret nature or quality: Fact (Truth) is stranger than fiction (Иногда правда диковинней вымысла); It is a strange beast that hath neither head, nor tail (Что-то совершенно странное, не поддающееся объяснению); Public money is like holy water, every one helps himself to it (Общие деньги, что святая вода: все черпают для себя). Присутствие в жизни народа чего-то необъяснимого, тайного и загадочного также нашло свое отражение в пословицах и поговорках. К примеру: When all freets (charms) fail, fire’s good for the fiercy (glanders) (spoken when we betake ourselves to extraordinary) (Когда чары не действуют, мы обращаемся к огню). Не смотря на отсутствие научных знаний у простых людей, на неумение объяснять те или иные факты действительности с точки зрения разума, и при этом, не смотря на огромный, полный непознанного окружающий мир, наличие подобных пословиц и поговорок относительно невелико по сравнению со всеми вышеперечисленными.

Хотелось бы отметить, что в рамках проводимого исследования концепт как одно из основных понятий когнитивно-дискурсивной парадигмы рассматривается нами вслед за О. А. Алимурадовым как дискретная ментальная единица, обладающая системным и структурным характером; она принадлежит к концептосфере, что обуславливает ее сущностные характеристики, а концептосфера, в свою очередь, представляет собой развивающуюся динамически совокупность концептов, которые объединены многонаправленными связями системы [Алимурадов, 2006, с. 5].

На наш взгляд, важно подчеркнуть, что необходимость и продуктивность рассмотрения и анализа концептуального пространства паремий обусловливается тем, что весь когнитивный потенциал паремиологического фонда заключается в выстраивании абстрактного значения паремий на основе привычных, знакомых и, как следствие этого, понятных для представителей определенной лингвокультуры концептов. Таким образом, паремии можно рассматривать как некие мини-теории, объединяющие, подытоживающие и компактно кодирующие множество различных ситуаций [Honeck, 1997, р. 103]. Таким образом, изначально присущие паремиологическим единицам полисемантичность, полифункциональность и интенциональность наделяют паремии значительной концептуальной силой [Honeck, Temple, 1994].

Итак, будучи когнитивно-дискурсивными феноменами по своей природе, паремии, как показывают исследования отечественных и зарубежных специалистов, эффективно функционируют в различных типах дискурса.

Остановимся более подробно на некоторых особенностях функционирования паремий, вербализующих представленные выше базовые концепты, в разных видах дискурса; последнее будет способствовать более точному выявлению основных функциональных характеристик единиц паремиологического фонда. Учитывая значительное количество выявленных концептов, мы приведем лишь примеры паремиологической вербализации концептов «жизненная ситуация» и «человек», т. к., согласно проведенному нами анализу, данная группа является наиболее многочисленной.

В качестве первого примера рассмотрим реализацию в дискурсе паремии “a fool and his money are soon parted”.

«“You do not want to walk around Las Vegas with a picture in your pocket of a man who went bankrupt”. Irrefutable. I asked her to give me hundreds. As she counted out the money, I looked down at sweet, smiling Ben Franklin. I recalled that he had a weakness for fallen women. I recalled that he said, “A fool and his money are soon parted”. I recalled that he discovered electricity – so Vegas could one day look like a phosphorescent candy cane». [Smithsonian, 2010]

В данном примере обозначенная паремия представлена в своем полном структурном виде и не сопровождается далее никакими пояснениями, что демонстрирует использование паремии как сугубо «циркулируемого текста», демонстрируя классическое функционирование данных единиц. Тем не менее, при полном сохранении структурной модели паремии автор дискурсивного произведения частично преобразует ее коннотационную составляющую посредством использования контекстуальной иронии. Таким образом, использование паремии в ироническом контексте способствует выражению авторской характеристики персонажа и его мировоззрения. Важно также подчеркнуть, что функционирование паремии в рамках контекстуальной метафоры в данном случае происходит в рамках научно-популярного дискурса (журнал Smithsonian), прагматические пресуппозиции которого позволяют и в некоторой степени даже способствуют использованию подобных языковых единиц.

«Tom, the boat shop's ace mechanic, started to explain to me how to put up the boat's tonneau cover, snapping its buttons, putting up its shafts. I kept hitting myself on the head with its support bar. “Just forget about it, Tom”, I said. “I'll buy a cover for it with elastic. I'm not getting into this tonneau thing”. Tom shrugged. “A fool and his money are some party”, as my pal Peter Feirabend says. I think that's what I'll call my boat. “A Fool and His Money”». [American Spectator, 1995]

Представленный отрывок является примером функционирования паремии в художественном дискурсе, демонстрирующим использование паремии в ироническом контексте и очевидную эффективность их взаимодействия, что закономерно с учетом понимания иронии как комплекса эмоционально-познавательных процессов, а иронического дискурса – как продукта «интеракции между эмоциональным и когнитивным началами в мыслительной и речевой деятельности любой языковой личности» [Заврумов, 2014, с. 220], в котором самой иронией отражается критическая оценка объектов действительности продуцентом дискурса [Заврумов, 2015]. Таким образом, наличие существенного количества схожих когнитивно-дискурсивных установок делает использование паремиологических единиц в ироническом дискурсе абсолютно закономерным и обоснованным.

В приведенном примере наблюдается изменение изначальной структуры паремии, причем отмечается не простое усечение какой-либо части высказывания, но использование построенного на омонимии каламбура, что делает паремию центральным стилистическим элементом в данном художественном ироническом дискурсе. Подобная трансформация исходной паремиологической формы полностью преобразует всю ее смысловую составляющую и прагматические установки, иными словами, происходит смена эмоционально-прагматической полярности паремиологической единицы.

Оба примера наглядно показывают, что, несмотря на структурное постоянство и в некоторой степени клишированность паремиологических единиц, их нельзя воспринимать как сугубо застывшие семантические сущности, отражающие многовековой опыт народа и сохраняющие его в долговременной памяти индивида. Каждый коммуникативный акт уникален по своей природе, поэтому паремия, используясь в любом из них, каждый раз выстраивает свое значение в коммуникации заново. Данный процесс обусловливается, прежде всего, самой динамической природой того или иного дискурса. Иными словами, паремии используются в дискурсивных произведениях как маркеры речевых ситуаций, имеющих различные речевые цели.

Рассмотрим следующий пример, показывающий использование паремии “a drowning man catches at a straw” в публицистическом дискурсе.

“Warm blood dripped from the cut skin of his hands and congealed tackily on the glass-strewn floor. It took him a long moment to reorient himself, then the full horror of the situation his mind had briefly managed to leave behind resurfaced. His right fist was clenched around his tie like a drowning man clutches at a straw. How long had he lain here? Surely dawn-and blessed release from this nightmare-was soon at hand?” [India Currents, 2006]

В данном случае используется один из исходных вариантов паремии «a drowning man will clutch at a straw», никоим образом не изменяющий изначального понятия “when you are desperate, you will look for anything that might help you, even if it cannot help you very much” [McGraw-Hill Dictionary of American Idioms and Phrasal Verbs, 2006].Однако здесь паремия в очередной раз становится неотъемлемым компонентом стилистического конструирования дискурса, являясь основным компонентов развернутого сравнения. Подобное использование подтверждает тот факт, что в основу пословичной категоризации положен принцип аналогического мышления, являющийся одновременно источником всего комплекса стилистических изобразительно-выразительных средств языка.

«In his eagerness to get at the works themselves, Charlie had not read the introduction, the French text; there was an English translation available but he wanted the original. Now he had to read it. His command of the language was solid. He raced through the two-page, large-print summary history and critique, grasped at a straw and converted it immediately into a floating raft: “This catalogue does not claim absolute completeness. It is possible a few other works in private collections are not accounted for”». [The Virginia Quarterly Review, 2001]

Данный отрывок является примером художественно-публицистического дискурса. Как и в прошлом примере, использование слова “grasp”, стоящего в одном синонимическом ряду со словами “catch” и “clutch”, хоть и придает немного другой коннотационный оттенок (поспешность действия), тем не менее, не влияет на сдвиг когнитивных структур, лежащих в концептуальной основе рассматриваемой паремии. В данном случае усечение паремии, специально использованное автором, в полной мере компенсируется серией добавочных элементов, в основе которых заложен стилистический прием метонимии (часть → целое = straw → raft). Использование данного приема включает механизм антиципации (предвосхищения): становится заранее понятен ход мыслей и действий персонажа. Данный пример показывает, что паремиологические единицы, функционируя в дискурсе, сигнализируют о замысле (намерении) адресанта. Иными словами, паремия представляется одним из механизмов коммуникативного акта (instance of communication), имеющим стратегическое действие (strategic action), обеспечиваемое риторическим ходом (rhetorical move), подтверждая, тем самым, понимание паремии как коммуникативной (авторской) стратегии [Burke, 1957; Abrahams, 1968; Yankah, 1989], одним из центральных понятий которой является понятие интертекстуальности [Winick, 2003, p. 571].

Не менее показательны особенности функционирования в различных типах дискурса паремии «Jack of all trades and master of none».

«The problem is, plenty of people don't have one number-one priority, even within the world of work. From an early age, we're taught to feel this is bad, a mark of indecisiveness – a belief exacerbated not just by reading stress-inducing business books, but by the very notion of a single, unitary “career path”. “The conventional wisdom [seems] indisputable”, writes Barbara Sher, whose excellent book What Do I Do When I Want To Do Everything? has made her chief consoler of self-pitying generalists everywhere. “If you're a jack-of-all-trades, you'll always be a master of none. You'll become a dilettante, a dabbler, a superficial person – and you'll never have a decent career”». [http://www.theguardian.com, 2007]

В данном примере паремия, используемая в массмедийном дискурсе, в целом сохраняет свой структурный состав, однако высказывание членится на составные части авторскими вставками, что способствует его большей суггестивности. Приобретение паремией функции суггестии вполне оправдано, если учитывать, что массмедийный дискурс является когнитивно-прагматической средой, реализующей свою сущность через производство и трансляцию для широкой аудитории идеологем и оценочных смыслов, равно как и через именования и метафорические интерпретации фактов социального бытия [Клушина, 2008, с. 60]. Иными словами, самой сутью рассматриваемого дискурса является воздействие на общественное сознание [Согланик, 2000] и осуществление политико-идеологической деятельности [Дускаева, 2004, с. 69], что, безусловно, объясняет прагматическую направленность всех языковых единиц, в том числе и паремий, которые приобретают ярко выраженную суггестивную направленность.

В приведенном примере автором используется индуктивный метод изложения материала, заканчивающийся основным умозаключением, которое он хочет донести до адресата. Таким образом, паремия приобретает резюмирующую функцию. Использование паремий в данной функции вполне логично, если учитывать следующее: во-первых, согласно данным когнитивной психологии, в процесс обобщения, лежащего в основе освоения и создания паремиологических единиц, заложен когнитивный процесс индукции, который вместе с другими когнитивными процессами ментальной репрезентации, категоризации, инференции и аналогии, выстраивает пословичную когницию (процесс категоризации окружающей действительности и репрезентации полученного знания в дискурсе) [Honeck, 1997, с 89; Константинова, 2012 (а), с. 9]; во-вторых, паремии обладают функцией когнитивной экономии, т. е. их необходимо рассматривать в качестве экономичных знаков ситуаций, обладающих значительной когнитивной силой и делающих процесс информационной обработки более эффективным. Данную точку зрения подтверждает А. А. Константинова, по мнению которой паремии являются наглядным доказательством функционирования когнитивного закона наименьших усилий [курсив наш] [Константинова, 2012 (б), с. 63].

Нельзя не отметить явный пейоративный оттенок используемой паремии, подтверждаемый автором в следующем высказывании через использование единиц с отрицательной коннотацией («dilettante», «dabbler», «superficial person»).

“All you need are four: chef's knife, paring knife, boning knife, and fillet knife. The paring knife is for smaller, precise work such as peeling, trimming, coring an apple, and sectioning an orange. The chef's knife is your Jack-of-all-trades. Use it to chop, mince, and slice vegetables, fruit, herbs, and meat. The boning and fillet knives are self-explanatory”. [http://www.menshealth.com, 2011].

В данном примере кулинарного дискурса инвариант той же паремиологической единицы обладает уже иным семантическим вектором, отражая положительную коннотацию.

Что же касается следующего примера, значение паремиологической единицы полностью развернуто с пейоративного на амелиоративное.

“The Kansas City Royals, who understand how thin the margin can be, having come so close to winning the World Series last year, picked up Johnny Cueto, the ace pitcher they lacked, and Ben Zobrist, a jack-of-all trades who could plug holes at second base or in the outfield”. [http://www.nytimes.com, 2015]

Все представленные примеры еще раз наглядно демонстрируют, что значение паремиологических единиц рождается непосредственно в дискурсе. Учитывая такую взаимозависимость единиц паремиологического фонда и дискурса, можем выделить следующую когнитивно-дискурсивную функцию паремии – функцию организации дискурса, суть которой заключается не только в структурировании дискурсивного пространства определенного речевого произведения, но и в его дальнейшем коммуникативном развитии и очерчивании функциональной перспективы.

Что же касается такой широкой шкалы оттенков значения одной и той же паремиологической единицы, то она вполне оправдана не только функцией вариативности значения, зависящей от всевозможных авторских стратегий, но, прежде всего, самой этимологией рассматриваемой паремии. Считается, что этимология паремии восходит к квази-латинскому термину «Johannes factotum», переводимому на английский как “Johnny do-it-all” и пользующемуся популярностью в период английского языка елизаветинской эпохи в качестве выражения с нейтральной, а иногда и отрицательной, коннотацией. Имя “Jack” (“Johannes”) стоит воспринимать не как номинатив, а как апеллятив, т. к. в средние века под данным словом понималось следующее: «а man of the common people; a lad, fellow, chap; especially a low-bred or ill-mannered fellow, a “knave”» [Oxford English Dictionary, http://www.oed.com/]. Данное выражение прочно укоренилось в языке с 1618 года, когда оно было использовано Джеффри Миншелом (Geffray Minshull) в его произведении “Essayes and characters of a prison and prisoners”. Вторая часть паремии, предопределившая ее окончательную негативную коннотацию, появилась гораздо позже. Таким образом, использование паремии в ее полном виде, как правило, свидетельствует об отрицательной коннотации, а употребление усеченной фразы является двусмысленным, коннотация присваивается в зависимости от контекста и прагматических установок адресата.

Таким образом, проведенный анализ позволяет заключить, что паремиологические единицы выполняют целый ряд когнитивно-дискурсивных функций, являясь одновременно и концептуальными феноменами, и дискурсивными составляющими.

Итак, подводя итоги, считаем необходимым выделить следующие основные когнитивно-дискурсивные функции английских паремиологических единиц:

– функция структурно-экспликационной организации дискурса (паремия выступает в качестве концептуальной связки, структурирующей уже имеющуюся информацию и интегрирующей вновь поступающую; в силу этого паремия развивает коммуникативную перспективу дискурса, выстраивая его каркас; вместе с этим паремия постулируется как средство, способствующее облегчению восприятия, понимания, запоминания, обработки и переработки информации, а также позволяющее анализировать информацию так, чтобы ее восприятие и передача были наиболее эффективны);

– функция эмоционально-семантического акцентирования (вербализация и преобразование ценностной доминанты паремии, влияющая на эмоциональное акцентирование в дискурсе; вместе с тем выделение наиболее релевантной информации в дискурсе паремией как хорошо запоминающимся сигналом для генерирования этой информации; важность данной функции также подтверждается тем, что весь когнитивный комплекс мер, направленных на использование языка индивидом, находится в области семантической памяти [Tulving, 1972], являющейся «сердцем» интеллектуального функционирования индивида [Кубрякова, 2004, с. 357]);

– функция генерализации (компрессионный характер паремии, способствующий снижению информационной нагрузки и выделению наиболее релевантных информационных элементов, позволяет производить обобщение информации при помощи дедуктивного или же индуктивного способа структурирования дискурса, сводя весь объем информации в единое целое и выстраивая связную модель дискурса; данная функция также способствует реализации принципа когнитивной экономии, в соответствии с которым паремия как экономичный языковой знак, инкапсулирующий большой объем внешне сходных жизненных ситуаций и событий, обладает большой когнитивной силой и делает более эффективным процесс обработки и передачи информации);

– стилистическая функция (паремия, изначально имея определенный коннотационный заряд, зачастую является частью изобразительно-выразительных средств, используемых в дискурсе, тем самым значительно трансформируя его контекстуальную составляющую);

– регламентирующая (осуществляя резюмирующий аспект функции генерализации, паремия обусловливает определенный порядок логики суждений как адресата, так и адресанта, оказывая прямое влияние на формирование их когнитивной базы и некоторых когнитивно-познавательных установок);

– функция эвфемизации (семантическая неоднозначность паремии дает возможность коммуникантам избегать использования нетактичных, оскорбительных и маргинальных языковых единиц, что помогает избегать разного рода коммуникативных конфликтов);

– фактическая функция (в основе паремии заложен принцип установления и поддержания контакта между адресатом и адресантом, что превращает ее в эффективный сигнал ориентации коммуникантов и маркер их социально-культурной принадлежности);

– функция вариативности значения (в зависимости от ряда экстралингвистических факторов, основным из которых является зависимость языковых единиц от авторских стратегий в дискурсе, паремия может как частично трансформировать свой коннотат, так и полностью модифицировать свою семантическую полярность на противоположную).

Проведенный в первой главе нашего исследования анализ позволяет заключить, что английские паремиологические единицы обладают внушительным комплексом когнитивно-дискурсивных фукнций, во многом определяющих формат и методы коммуникации адресата и адресанта.

Рассматривая особенности функционирования паремий в рамках различных типов дискурса, мы обнаружили, что научно-популярный деловой дискурс, находящийся на пересечении делового и массмедийного дискурсов, оказывается абсолютно не охваченным с точки зрения исследования паремиологии.

Учитывая особый характер существования и функционирования единиц паремиологического фонда, нам видится наиболее целесообразным осуществление когнитивно-дискурсивного анализа английских паремий именно на материале научно-популярного делового дискурса, т. к. это позволит на более основательном уровне изучить особенности функционирования паремий, а также значительно расширить их функциональный диапазон. Для достижения данной цели необходимо проведение тщательного теоретико-практического анализа делового и научно-популярного делового дискурсов, их основных функций, сущностных характеристик и прагматических установок.