Текст книги "Страна Арманьяк: Бастард. Рутьер. Дракон Золотого Руна (сборник)"

– Расскажите мне все о вашем пути сюда. С того момента, как вам удалось ускользнуть из Лектура. Вы же были вместе со своим отцом? Не так ли? – проигнорировав слова по поводу своей красоты и ума, попросила Мадлен.

– Да, вместе…

Особо не чинясь, я пересказал свои приключения; конечно упустив истинную цель побега из осажденного города. В моем варианте она несколько изменилась, трансформировавшись в ссору с отцом по причине несогласия с его действиями. Якобы я был сторонником более ранней сдачи города и скорейшего примирения с Пауком.

Про приют бенедиктинцев не стал утаивать, и о том, как де Монфокон его вырезал, – тоже.

Схватку с его отрядом описал достоверно и о предательстве бароном своих людей не умолчал.

Конечно, о том, что дю Леон меня опознал и отпустил, ничего не сказал. Виконт – благородный человек, и подставлять его – низко и подло.

Контесса слушала, почти не переспрашивая и почти не выказывая никаких эмоций, только поигрывала кистями от своего пояса. Дослушав, поинтересовалась:

– Виконт, как вы думаете, чем вызвано его отвратительное поведение?

– Не знаю; к сожалению, заглянуть в его мысли у меня не было возможности. Могу только предполагать, что он был средоточием всех пороков, недостойных благородного кабальеро. Хотя точно не могу сказать, ваше высочество… – слегка покачал головой, глядя на Мадлен.

– Возможно, он слишком рьяно исполнял приказы моего царственного брата. Не так ли? – подсказала контесса.

– Приказ есть приказ, он обязан был его исполнить от и до. Не понимаю вас… – Я изобразил недоуменный вид, хотя уже примерно понял, к чему клонит Мадлен.

По лицу контессы проскользнула досадливая гримаска.

– К примеру, виконт, у де Монфокона был приказ схватить вас; но неужели вы думаете, что Луи приказывал громить монахов-бенедиктинцев и пытать приора?

– Конечно нет…

– Вот я именно об этом. К сожалению, государи, приказав исполнить свою волю вассалам, не могут контролировать ее исполнение, и многие слишком уж яро ее исполняют.

– Если хочешь сделать что-то правильно – сделай это сам. Так, ваше королевское высочество?

– Вы, виконт, удивительно точно формулируете. – Мадлен довольно кивнула головкой. – Но понимаете, ваше выражение не применимо к государям, поэтому такие прискорбные случаи и происходят. Но ладно. У нас еще будет возможность переговорить с вами на эту тему. Я бы хотела сейчас затронуть совсем другое.

– Я буду говорить с вами обо всем, о чем вы пожелаете.

– Вам придется рассказать моим придворным прискорбную историю о кончине Жанны де Фуа, и это… – Мадлен замолчала, видимо, подбирая слова.

– Это вызовет непредсказуемую реакцию. Не так ли, ваше королевское высочество? – закончил я фразу за нее.

Как все предсказуемо… Сейчас будет уговаривать меня не рассказывать истинные подробности.

– Именно так. Вам необходимо упустить некоторые моменты.

– Какие?

– Микстуру! – твердо и жестко заявила Мадлен.

– Его преосвященство уже знает о ней, и не исключено, что сейчас общается с кабальеро по этому поводу. К тому же как я могу лгать? – Я изобразил на лице негодование.

– Вам не надо лгать, виконт! Просто опустите небольшие подробности. К тому же вы сами говорили, что не знаете, для чего была предназначена микстура.

– Но…

– Виконт, вы сейчас не в том положении, чтобы торговаться. – Мадлен звякнула кубком, поставив его на столик. – Вы сделаете это?

– Нет, ваше королевское высочество, не буду… – твердо заявил я и сделал паузу, посмотрев на Мадлен. Когда она гневно уставилась на меня и собралась что-то сказать, продолжил: – Но! Как я уже упоминал, моя цель – только довести до вас это прискорбное известие, и я не намерен смущать ваших кабальеро. Поэтому я просто предоставлю вам право уведомить ваших кабальеро, а сам лишь скромно подтвержу ваши слова.

Мадлен так и не разразилась гневной тирадой. Вместо этого внимательно посмотрела на меня, причем, кажется, с некоторым уважением, которого ранее не прослеживалось. Слегка улыбнулась и довольно кивнула головой:

– Так тому и быть. Но я хочу вас предупредить еще об одном. Вы находитесь при дворе Фуа, а значит, вам не стоит ждать от моих людей особо теплого приема. Даже несмотря на мое покровительство. Вражда вашего рода и рода Фуа – в прошлом, но некоторые захотят расшевелить старую ненависть. Так что…

– Я готов к этому… – Сдержанно поклонился. – В любом случае ваши люди – благородные дворяне, и я не ожидаю ничего более чем… в общем, несколько дуэлей мне совсем не повредят. Чего не могу обещать в отношении ваших людей.

– Вы уверены? – Мадлен окинула меня оценивающим взглядом.

– Я могу быть уверен только в себе, ваше королевское высочество. И еще в том, что вы самая прекрасная и умная дама во всем христианском мире…

Мадлен немного смутилась и даже кокетливым движением поправила прядь волос, но быстро справилась и заявила:

– Вы мне льстите, виконт. Кто с вами прибыл?

– Мой эскудеро дамуазо Уильям Логан и мой паж дамуазо Франсуа де Саматан. В высшей степени благородные и достойные нобли. Дамуазо Логан приготовляется к принятию сана кабальеро.

– Очень хорошо. Они сейчас прибудут сюда, вы их представите мне, после чего я вас представлю двору…

Тук с ходу бухнулся на колено, в движении содрав берет. Был благосклонно выслушан и облагодетельствован добрым словом контессы. В общем-то дежурной фразой, но произнесенной достаточно благосклонно.

Франсуа тоже ловко управился, причем удостоился вполне искренней улыбки и ободряющего взгляда принцессы.

– У вас, виконт, просто очаровательный паж, – обратилась ко мне Мадлен, не сводя с мальчика глаз, – он похож на ангелочка.

– Да, ваше высочество. – Мне пришлось еще раз поклониться. – Помимо красоты, он отличается редкой для своего возраста смелостью и отвагой.

– Какая прелесть… – протянула томным голосом Мадлен. – Подойдите ко мне, юный храбрец.

Франсуа по своему обычаю покраснел как вареный рак, но приблизился к контессе, как-то исхитрившись не грохнуться по пути в обморок.

– Это вам. – Мадлен достала из рукава белоснежный платок с золотой монограммой в уголочке и протянула моему пажу.

– Я буду хранить его, ваше высочество, как самую величайшую драгоценность в мире, – пролепетал мальчик и под пристальным взглядом контессы слегка покачнулся, теперь уже радикально побледнев.

– Он так чувственен, – улыбаясь, как сытая тигрица, заявила Мадлен. – Отдайте его мне, виконт. Обязуюсь – он получит надлежащее обучение и посвящение.

– Ваше королевское высочество… – кланяться уже надоело до чертиков, но пришлось еще раз изобразить поклон, – я обдумаю ваше предложение.

Еще чего не хватало. Парень, конечно, хиленький и в своем роде совсем не приспособленный для ратного дела, но как паж вполне справляется, да и свыкся я как-то с ним. Не отдам…

– Хорошо, вернемся к этому разговору позже… – Мадлен кивнула и встала со стула. – Следуйте за мной.

Прошли по узкому коридору, причем впереди нас, как джинн из кувшина, нарисовался давешний старик с посохом.

Остановились перед мощной двухстворчатой дверью из цельных дубовых плах, покрытых замысловатой резьбой.

– Вам необходимо будет остаться здесь, – заявил старик-придворный, обращаясь ко мне, и выскользнул за дверь.

Тотчас за ней трижды проревели трубы и громогласно объявили полные титулы Мадлен. Контесса приосанилась и величаво прошла в распахнувшиеся двери и, как я успел заметить, к ней сразу на входе присоединилось несколько дам и юношей – очевидно, пажей и фрейлин.

Сунулся было за ней, но Тук придержал меня за рукав и зашептал:

– Вас пригласят, монсьор…

– Сам знаю… – зашипел в ответ.

Чертовы этикеты… так и вляпаться недолго.

Прошло минут десять, причем я так ничего, кроме легкого гула за дверью, и не распознал. Наконец появился старик (как мне успел объяснить Тук, дворцовый сенешаль). Откуда он возник, опять было непонятно: выходил в одну дверь, появился из-за спины, настоящий джинн, в натуре… но створки распахнулись, и старик отлично поставленным голосом продекламировал:

– Бастард Жан д’Арманьяк, виконт де Лавардан, де Рокебрен!

Невольно затаив дыхание, сделал шаг вперед, одновременно ощутив… легкий ропот, прошелестевший по залу.

Яркий свет от многих десятков свечей во множестве шандалов и настенных бра.

Спертый воздух, заполненный приторными ароматами амбры, мускуса, еще чего-то незнакомого вперемешку с запахом обыкновенного человеческого пота.

В большом тронном зале, а по размерам он действительно был большим, около противоположной от меня стены на золоченом резном троне с высокой спинкой величественно восседала Мадлен в окружении кучки придворных: фрейлин, статс-дам, пажей и даже нескольких собачек.

Рядом с ней, по правую сторону, на кресле попроще сидел кардинал.

Вдоль той же стены рядком выстроились герольды в расшитых коттах и с трубами, гвардейцы с алебардами и еще какой-то неопознанный, но важный и яркий с виду люд.

По обе стороны зала толпилось множество придворных в пышных и ярчайших одеждах. Даже в глазах зарябило от буйства красок и оттенков.

Я в своем роскошном костюме казался на их фоне серой невзрачной мышью.

Дамы как будто сошли со средневековых гравюр в своих высоких рогатых чепцах, длинных конических энненах[116]116
  Эннен – остроконечный средневековый женский головной убор.


[Закрыть] и еще совсем мне незнакомых головных уборах в виде паруса. Платья поражали разнообразием цветов, но были практически одного фасона. Так называемое платье-роб, в пол и со шлейфом, и перехваченное пояском под грудью, чтобы подчеркнуть животик, а вот накидки на сами платья отличались порой фантастическими очертаниями.

Я участвовал в современной реконструкции средневекового бала, затащила та самая молодежь, которой я помогал с фехтованием. И теперь, с одной стороны, зрелище было довольно знакомым, но вместе с тем в виденных мной ранее жалких современных потугах на роскошь ничего даже близко не напоминало ту реальность, которая находилась у меня перед глазами.

Дамы в буквальном смысле слова сверкали от обилия драгоценных камней и золота. Диадемы, серьги, ожерелья, перстни. Даже сама одежда, пояса, кошельки и обшлага рукавов – все было покрыто драгоценностями.

Мужчины, все эти благородные кабальеро, переплюнули своих подруг с лихвой и напоминали пышных попугаев. Я даже чуть не сплюнул с досады.

Где суровый, аскетический дух рыцарства?

Где мужественные кабальеро, покрытые шрамами, в посеченных доспехах и с зазубренными о кости врагов мечами?

Нет таковых!

Вместо шлемов – причудливо накрученные тюрбаны и шляпы, похожие на тирольские, но с гипертрофированно вытянутыми передними полями. У некоторых, как я понял – самых записных щеголей, поля выдавались вперед на пару десятков сантиметров этаким клювом, окончательно подчеркивая схожесть с расфуфыренными птицами.

Вместо кольчуг и кирас – ярчайшей расцветки пурпуэны[117]117
  Пурпуэн – разновидность мужской верхней одежды в Средние века.


[Закрыть] и жаки с разрезными рукавами, свисающими почти до пола. У некоторых модников рукава были усыпаны колокольчиками, издававшими при каждом движении звон.

Поверх этого у многих мантии и причудливые плащи, отороченные мехом.

Количество сверкающих побрякушек просто зашкаливает и, скорее всего, их счет идет на килограммы.

К разноцветным шоссам я уже привык, да и сам в таких, но гульфики! Судя по размерам, некоторые придворные обладали лошадиными достоинствами… да что там – мамонт вполне может позавидовать!

Вместо сапог и латных сабатонов на ноги мужики понадевали туфли с длиннющими закрученными мысками, привязанными к щиколоткам, коленям и даже к поясу.

Вместо боевых мечей – золоченые рапиры, кинжалы и шпаги, усыпанные гроздьями драгоценных камней и являющиеся не более чем пародией на боевое оружие.

Полный разрыв шаблона…

Мама, куда меня занесло?!

Я, конечно, не обольщаюсь внешней мишурой нарядов. Пятнадцатый век на дворе. Каждый из них, несомненно, – воин и без рассуждений ринется в любую рубку, но все равно… все равно – попугаи.

И вся эта цветистая толпа впилась в меня взглядами разной степени ненависти. Ропот не смолкал и даже нарастал. Я всерьез стал ожидать, что двор коллективно похватает свои декоративные шпажки с кинжальчиками и ринется меня рубить.

Ситуацию поправил старик-сенешаль; справедливости ради скажу – он один из немногих напоминал настоящего кабальеро. Сенешаль бухнул посохом в пол и грозным голосом заявил:

– Вдовствующая принцесса Вианская, Андоррская и Беарнская, дочь Франции Мадлен де Фуа желает говорить!

В зале мгновенно наступила мертвая тишина. Я даже услышал, как бурчит желудок у Тука.

Мадлен выждала довольно продолжительную паузу и произнесла:

– Я понимаю ваш ропот, мои верные подданные. К нам прибыл старый недруг Арманьяк, и в вашей памяти еще жива ненависть к представителям этого рода. Но… – Мадлен запустила еще одну драматическую паузу. – …Но зачем он это сделал? Кто может сказать, зачем он к нам прибыл?

Пышный толстяк, стоящий в группке придворных около самого трона, зверски выпучив глаза, выкрикнул:

– Он спасает свою никчемную душонку от гнева руа франков Луи Одиннадцатого. Будет просить заступничества, милостей и денег!

На слово «денег» у толстяка уже не хватило воздуха, и он его в буквальном смысле прохрипел.

Такая же пышная и толстая дама в неимоверно высоком двурогом эннене, стоящая рядом с толстяком, возможно даже – его жена, довольно громко высказалась, как выплюнула:

– Бастард! Отродье…

Мадлен поморщилась, но промолчала, с превосходством обводя взглядом зал.

Крики стали раздаваться один за другим.

Боже… в чем меня только ни обвиняли и что они только ни предполагали. Причем больше всех вопили самые скромные придворные, находившиеся на самом большом удалении от трона. Некоторые из них даже потрясали оружием и делали угрожающие движения в мою сторону.

Я, как ни странно, успокоился. Стало отчетливо ясно, что Мадлен умело ведет свою партию и ничего плохого, именно в данный момент, мне ждать не стоит. Она сейчас пастух, а двор – ее стадо баранов.

Господи… не женщина, а царь Соломон в юбке. Уже ее хочу… слава богу, гульфик паклей набит, иначе про мое хотение догадался бы весь двор.

А крикуны… ну что же. Я совсем не против немного размяться и проредить ее свиту. Внимательно осмотрел придворных и приметил самых буйных. Не сейчас, немного попозже.

Тук, смотрю, тоже в страх и отчаяние не впал. Приосанился, грудь выпятил, эфес палаша сжимает. Глазами сверкает. Молодчага…

Франсуа? А Франсуа просто мертвецки побледнел. В обморок не упал, уже хорошо…

Кардинал молчал, угрюмо наблюдая за бесновавшимся двором. Он, очевидно, тоже понимал, что ситуация под полным контролем у Мадлен и нужды ему вмешиваться нет. Впечатления недалекого человека он не производил. Даже совсем наоборот.

Шум и гомон прекратил сенешаль, опять трижды двинув посохом об пол. Вот же достойный старик… Надо обязательно с ним подружиться и распить пару литров винца под окорок…

– Вы не правы, мои верные вассалы! – Мадлен продолжила говорить, снисходительно улыбнувшись. – Он не просит милостей. Ему не нужно заступничество. Он по своему обету отринул свой сан, титул и даже цвета рода. Этот Арманьяк следует в Арагон утвердить торжество христианской веры над сарацинами. Но он счел своим долгом, презрев все опасности, явиться к нам, дабы сообщить…

Опять пауза…

Мертвая тишина…

Слабый вскрик какой-то молоденькой дамы, хлопнувшейся в обморок прямо в руки своего кавалера…

– Контесса Жанна д’Арманьяк, в девичестве Жанна де Фуа, мертва. – Голос Мадлен набрал могильную трагичность. – Ее, вместе с еще не рожденным ребенком, забрал к себе Господь!

Пауза…

Дикий рев, сотрясший тронный зал…

Сенешаль трижды саданул посохом об пол, потом еще несколько раз и рыкнул:

– Вдовствующая принцесса Вианская, Беарнская и Андоррская еще не закончила свою речь!

– Этот Арманьяк, презрев опасности и совершив неимоверное количество подвигов, решил пролить свет на обстоятельства ее смерти. И он узнал, что в ее смерти нет ничьей вины. Лишь только воля Господня! – Жанна, упреждая вновь поднявшийся ропот, повысила тон: – Но бастард Жан д’Арманьяк, виконт де Лавардан, де Рокебрен, не преминул все-таки наказать нечестивцев, запятнавших себя неуважительным отношением к Жанне де Фуа. Они мертвы! Пусть он сам скажет вам! Говори, бастард д’Арманьяк.

Я проклял себя и всех окружающих. Дикая злость чуть не вывернула меня наизнанку. Очень захотелось выхватить эспаду и пронестись по залу, рубя на куски все этих напыщенных скотов.

Я же знаю истинное положение дел! Есть виновник в смерти Жанны! Урод Паук! Бастард во мне просто взбесился, требуя сказать правду им всем в лицо.

Но я все-таки смог пересилить эмоции и сделал шаг вперед. Еще не время. Все потом. Сейчас возмущение придворных, узнай они истинную причину смерти, ничего не даст. Только навредит…

– Я подтверждаю слова вдовствующей принцессы Вианской, Беарнской и Андоррской. Законно подозревая, что в смерти жены моего отца могут быть замешаны франки, я постарался пролить свет на эти события. Мне удалось проникнуть в замок Бюзе и поговорить с Жанной. При мне она испустила дух. Но, к сожалению, ничто не свидетельствует об умысле руа франков Луи Одиннадцатого причинить ей вред. Но я все-таки предал смерти мерзавца барона Гийома де Монфокона, запятнавшего себя неуважительным отношением к контессе. Мало того, я со своим эскудеро благородным дамуазо Уильямом Логаном истребил весь его отряд, в котором каждый так или иначе приложил руку к притеснениям Жанны де Фуа. Клянусь святым причастием, что мои слова верны, и готов отстаивать Божьим судом их правоту перед любым усомнившимся!

Зал взорвался воплями…

– Кровь и преисподняя…

– Святые мощи…

– Смерть франкам…

– Святой Волюзьен…[118]118
  Святой Волюзьен – в Фуа расположено аббатство Сен-Волюзьен, в котором находится церковь, где в усыпальнице хранятся мощи святого Волюзьена. Данный святой считается покровителем Фуа.


[Закрыть]

– Фуа! Фуа! Фуа!

– Седлаем коней…

– Кара небесная…

– Собираем войско…

– Позор…

– Только война…

Мадлен дождалась, пока выкрики немного поутихли и заговорила:

– Я назначаю Большой совет! Мы обсудим все обстоятельства и примем решение!

Старик-сенешаль меня сразу удалил из зала и отвел в богато обставленный кабинет.

– Виконт, – заявил он, внимательно посмотрев на меня. – Я барон Робер де Бальзамон. Надеюсь, вы не будете против того, чтобы распить со мной по кубку отличного вина из моих собственных виноградников, пока прислуга готовит для вас покои.

– Ничего не может помешать двум благородным кабальеро отведать столь же благородного напитка, – поклонился я старику.

– Вот и отлично. Представьте мне ваших эскудеро и пажа.

– Мой эскудеро дамуазо Уильям Логан и мой паж дамуазо Франсуа де Саматан.

Старик сделал легкий поклон в сторону Тука и Франсуа:

– Барон Робер де Бальзамон. Вы, дамуазо Логан, можете присоединиться к нам, а дамуазо де Саматан вполне сможет исполнить свою службу и также отведать вина. Но потом, к сожалению, им придется отправиться в город, за вашими вещами.

– Ваша милость! – Тук поклонился старику. – Весьма благодарен вам за щедрое предложение, но думаю, что нам с Франсуа стоит сразу отправиться в город, дабы как можно быстрее совершить переезд.

Шотландец одновременно с поклоном прихватил Франсуа и удалился.

Собственно, а чего спешить?

Скорее всего, он нашел какой-то резон, о котором я еще не подозреваю.

Ладно… вернется и пояснит.

– У вас славный эскудеро, виконт… – Старик сам разлил по кубкам вино. – Скотты[119]119
  Скотты – самоназвание шотландцев. Скоттия – Шотландия.


[Закрыть] – храбрые воины. Только немного диковаты.

– Дамуазо Логан от них сильно не отличается, – хохотнул я. – Но рад, что вы его оценили. Не возражаете, если я скажу пару слов?

– Ради бога.

– Я хочу выпить этот кубок за погибель всех, кто так или иначе приложил руку к смерти Жанны де Фуа!

– Присоединяюсь. – Старик вслед за мной лихо опрокинул кубок и брякнул им об стол. Промокнул бородку платком и пронзил меня взглядом. – То есть вы, виконт, хотите сказать, что виновные все-таки есть.

– Виновные есть всегда! – жестко ответил я. – Надо только хорошенько их поискать.

– Если вас не затруднит, расскажите мне эту историю приватно…

– Отнюдь…

Пришлось еще раз кратко пересказать мои приключения, конечно, за исключением той злополучной микстуры. Но говоря об осмотре ее лекарем, намекнул…

Особого удовольствия мне это не доставило: вторая моя часть, именно настоящий бастард, любила Жанну, и воспоминания о ее смерти автоматически доставляли страдания и мне. Да и ненависть к Пауку давно стала всеобщей, одной на двоих. Моей и его.

Старик внимательно выслушал. Задал несколько вопросов о Гийоме де Монфоконе и моем проникновении в замок, затем удивленно покачал головой:

– Вы храбрый человек, виконт. Да, к вашему отцу можно относиться неоднозначно, но вы – настоящий кабальеро.

– Я делал только то, что было должно…

– Несомненно, – старик кивнул. – Помимо храбрости, у вас есть умная голова, что по нынешним временам – редкость. Я прекрасно понял все, что вы мне рассказали. Все! И сделаю необходимые выводы, виконт. И еще вы, надеюсь, не сомневаетесь, какое решение примет Совет.

– Конечно нет. Формального повода для конфликта с франками нет.

– Я еще раз убеждаюсь в своем мнении о вас. – Старый кабальеро с достоинством поклонился. – А теперь пройдемте в ваши покои. Я лично вас сопровожу. Сегодня вечером объявлен большой ужин, и вам необходимо немного отдохнуть. Прислуга будет в вашем распоряжении.

Не знаю, что понял этот достойный старик… возможно, действительно все, что я хотел вложить в свой рассказ. В таком случае он первый из дворян Фуа, который присоединится к моей мести. По крайней мере, мне хочется в это верить.

Покои, отведенные мне, особо не впечатлили. Две достаточно большие смежные комнаты и каморка поменьше. Очевидно, они пустовали, и теперь в них снесли всю мебель, что стояла по загашникам. Ободранные стены закрыли гобеленами и драпировками. На пол постелили довольно неплохой ковер. Да, собственно, я не особо притязателен. Есть где спать, поесть и вымыться – и ладно.

Кровать выделили шикарную, с громадным балдахином и почти не пыльным тюфяком вместо матраса. Постельное белье неплохое, тонкого полотна, и главное – новенькое, чистейшее. Клопов и всяких других насекомых нет.

Даже зеркало присутствует. Полировка на нем местами замутилась, но оклад резной, богатый.

Окошко есть. В дворцовый парк выходит. При желании и сбежать через него можно.

А что? Вполне достойные апартаменты. И за постой платить не надо. Теперь еще выясним, как здесь кормят, насколько податливы придворные дамы, – и порядок.

Стянул ботфорты и скинул жакет с дублетом. Налил себе вина, любезно оставленного сенешалем, и откинулся на кровати. Вздремнуть часок, что ли?

Как ни старался, не получилось.

Поплескал воды в лицо из медного тазика и оделся снова. Побродил по комнатам и допил вино. Отличное, кстати. В голове зашумело, и немного поднялось настроение. Порядок…

В дверь постучали.

– Войдите, – разрешил я.

Перед глазами появилось совершенно очаровательное создание женского пола. Очень миловидная девушка лет двадцати. Длинные коричневые пышные юбки по щиколотку, бордовый корсаж, затягивающий талию в рюмку и выделяющий весьма недурственную грудь. Белая рубаха со свободными рукавами в сборку. Закрывающий уши замысловатый чепец на голове и веселая, выбившаяся из-под него волнистая прядь русых волос. Мордочка кругленькая, носик приподнятый, губки пухленькие, здоровый румянец. Не Мона Лиза, конечно, но очень и очень недурственна. Такое непосредственное пейзанское очарование. И главное – никакой столь характерной для современных француженок жилистости и поджарости. Пухленькая и воздушная.

– Меня направили вам в услужение, ваша милость. – Девушка сложилась в низком реверансе, очаровательно оттопырив выпуклую попку. – Есть ли у вас в чем-либо потребность?..

– Как тебя зовут, прелестное дитя?.. – Я от вожделения даже чуть охрип.

Ну прелесть же девчонка…

– Люсьен, ваша милость.

– Есть, конечно! – Я совсем уже собрался познакомиться поближе с девушкой, но вовремя одернул себя.

Подожду немного. Осмотрюсь. Еще сочтут за моветон, если юбки стану на первой попавшейся служанке задирать при наличии большого количества дам благороднее. Хрен его знает, как тут принято…

Да и совсем уже оскотиниться не хочется. Больно рьяно я начал с образом средневекового кабальеро свыкаться.

Непотребных девок уже десятками покрывать стал.

Не был я таким даже в своей молодости. Надо остановиться. Выматерил себя мысленно, призвал к порядку и попросил у девушки:

– Приготовишь мне перед сном горячей воды побольше и полотенец. Голову помыть… Шампу… короче, ты должна знать, что нужно. И заберешь белье в стирку. Можешь идти.

– Все будет исполнено, ваша милость. – Служанка поклонилась, но уже уходя, кокетливо повернулась и с улыбкой поинтересовалась: – Это все, ваша милость? Вот вам ни капельки больше ничего не хочется?

– Вечером и узнаешь. Свободна… – Я отправил девушку восвояси, от греха подальше.

Посмотрел в парк дворца через окошко и решил прогуляться. В самом дворце достаточно душновато. Открыл дверь… и наткнулся на парочку гвардейцев, стоящих на страже возле моих апартаментов.

М-да… арестовали, что ли? Быстро…

– Что вы здесь делаете? – угрожающе поинтересовался у одного из них.

– Дык безопасности ради, – отрапортовал, став по струнке и брякнув сабатонами, тот, что поздоровее и поусатее.

– В парк хочу!

– Дык ради бога. Мы вас сопроводим, все покажем и расскажем, – радушно предложил гвардеец, но при этом глаза у него так и остались колючими и льдистыми.

– Я сам сопровожу виконта. – Как всегда ниоткуда вынырнул барон де Бальзамон. – Я как раз к вам направлялся.

– Меня взяли под стражу? – поинтересовался у него, когда мы спускались по лестнице в парк.

– Ни в коем случае! – Барон даже подпрыгнул от возмущения. – Пост я установил только ради вашего же блага. Поймите, вы же Арманьяк, а при дворце обретается масса кабальеро, которые по своей тупости и просто ради развлечения могут нарваться на неприятности, прежде всего для себя. Да и вас ненароком побеспокоят.

– Я не возмущаюсь, барон. Надо так надо. Хотя я совсем не против размяться.

– Верю, Жан… – Старик приостановился и поклонился. – Не будете возражать, если я буду вас называть по имени?

– Совершенно не против.

Я действительно был не против. По имени так по имени. Хотя бы из уважения к его возрасту. Барону лет пятьдесят пять, не меньше.

– Вот и хорошо. Вы можете мне отвечать тем же. Так вот… О чем это я? Ах, да. Гвардейцы прежде всего охраняют ваш покой, Жан. Кстати, я тут кое с кем успел переговорить. – Барон загадочно подмигнул, – вас неплохо восприняли, даже несмотря на вашу принадлежность к Арманьякам.

– Я рад, Робер…

Спустились вниз и, обсуждая достоинства вин, беарнских жеребцов и придворных дам, стали неспешно бродить по парку. Ну о чем еще разговаривать истинным кабальеро? Сенешаль как нельзя кстати оказался интереснейшим собеседником.

Привлекли нас азартные детские крики, и, сменив направление, мы вскоре вышли на небольшую поляну.

На ней мальчик лет шести, похожий на золотоволосого ангелочка, яростно атаковал деревянной шпагой подростка чуть постарше, лет десяти, жгучего брюнета.

– Это его высочество принц Вианский, граф де Фуа и де Бигорр, суверенный виконт де Беарн, Франциск Феб, – шепнул мне барон. – Сын вдовствующей принцессы Мадлен Французской. А его партнер – дон Саншо Лоссо де ла Вега, инфант Кантабрийский. На данный момент – паж нашей правительницы.

Паренек действительно напоминал ангелочка, я даже сначала подумал, что это девчонка – смазлив до невозможности. И волосы у него в мамку – светлое золото. А вот глаза – карие… Вырастет, все девки его будут. А ярый какой! Такое впечатление, как будто по-настоящему сражается…

– Ваше высочество, выше! Держите рапиру выше! – Невысокий сухощавый мужичонка с козлиной бородкой и отблескивающей под солнышком небольшой лысинкой решительно вклинился между мальчиками и, перехватив рапиру златоволосого мальчика, показал ему правильную стойку. – Вот так. И помните, главное – защита! Защита – мать нападения. Теперь, господа, приступаем к ассо…[120]120
  Ассо – фехтовальный термин в старинной школе фехтования. Обозначает последовательное повторение пройденного материала.


[Закрыть] Ваша светлость, – обратился учитель уже к брюнету, – начинайте.

– Это мэтр Понс из Перпиньяна[121]121
  Понс из Перпиньяна – реальная историческая личность. Знаменитый мастер клинка из Испании. Совместно с мастером Педро де Торре в 1474 г. написал один из первых трактатов об использовании холодного оружия.


[Закрыть], наставник принца… – прокомментировал барон.

– Кто? – Я при упоминании имени этого человека чуть не сел на травку.

Как бы это сказать понятнее… даже не знаю… Ну вот как себя будет вести современный спортсмен-каратист, если увидит вживую Матсутацу Ояму или Гитина Фунакоси? Или современный мастер катаны увидит Миямото Мусаси?

– Мэтр Понс де Перпиньян… – несколько удивленно повторил барон. – Очень известный мастер клинка…

– Прошу прощения, Робер. Я слышал о нем, а изумился лишь потому, что всегда хотел с ним встретиться… – Пришлось срочно выворачиваться.

Вот уж кого я не ожидал встретить, так этого исторического персонажа. Хотя исторические свидетельства… Да, именно пятнадцатый век. Вот так штука – история… Мужичок-то – знаменитый средневековый мастер, в чем-то даже неимоверно таинственный. Все, кто интересуются историей фехтования, в обязательном порядке знают, что он один из основоположников испанского стиля фехтования – эсгрима, возникшего задолго до французского, итальянского стилей и испанского стиля дестреза. К сожалению, его неоднократно упоминающийся в исторических источниках совместный с мастером Педро де Торре трактат, дословно описывающий этот стиль, не дошел до нашего времени. Но филиппинское боевое искусство эскрим – как раз есть развитие испанского стиля, занесенного туда с первооткрывателями-испанцами.

Твою же мать… волосы дыбом встают, так хочется с ним познакомиться… Реальный исторический персонаж, да какой!

– Так в чем же дело! – обрадовался барон. – Я сам с ним время от времени фехтую. Познакомлю…

Мэтр понаблюдал за юными фехтовальщиками некоторое время, сделал несколько замечаний и, закончив урок, отпустил их, что впрочем, не помешало мальчишкам умчаться, все так же воинственно размахивая рапирами. Еще я приметил, что за ними следил целый штат слуг и воспитателей, как тени следовавших за мальчиками, впрочем, особо близко не приближаясь.

– Мэтр Понс, хочу вам представить достойного кабальеро и отличного мастера клинка виконта Жана де Лавардан и Рокебрен, – подвел меня барон к испанцу.

Мэтр скользнул по мне заинтересованным взглядом и поклонился; впрочем, не особо глубоко.

– Понс де ла Ромеро, – коротко представился он. – Учитель искусства клинка. Член гильдии мастеров клинка Барселоны, Арагона, Кастилии и Каталонии.

Все правильно. Такой термин, как «фехтование», еще не вошел в употребление, поэтому – мастер клинка. И про гильдию я тоже знаю: к сожалению, упоминаний о ней немного, больше догадок и домыслов.

– Мэтр, я много слышал о вас и буду рад возможности взять несколько уроков. – Меня просто распирало от желания скрестить с ним клинки.

Согласно легенде, он был мастером необыкновенно высокого уровня.