Текст книги "Военные контрразведчики"

«Судя по обнаруженным в Центральном оперативном архиве ФСБ разрозненным документам, мы можем утверждать, что “Контрразведывательное бюро ВЧК” (КРБ) начало функционировать не позднее 13 января 1918 года, поскольку в этот день Шеваро уже докладывал председателю комиссии о некоторых проведенных мероприятиях.

Перечисленные в докладе акции “КРБ” показывают, что Дзержинский в принципе верно нашел применение чекистской контрразведке в лице бюро. Оно предпринимало попытки выйти на иностранный и, что было важно для ВЧК, белогвардейский, финский шпионаж через обследование деятельности и аресты контрабандистов и противостоящих новой власти лиц из буржуазной среды. Свою активность бюро демонстрировало не только в самом Петрограде и его окрестностях, но и в Финляндии, куда направлялась его агентура.

Негласное обследование отдельных лиц и различных организаций, обыски, аресты – вот средства, которыми пользовалось бюро. Как видим, это значительно шире того диапазона, в котором действовали органы военной контрразведки. Более того, бюро имело право требовать от контрразведчиков армии и флота выполнения своих заданий… При малочисленности ВЧК в начале января 1918 года бюро располагало штатом не менее чем 35 человек»[57]57
  Зданович А. А. Указ. соч. С. 165–166.


[Закрыть].

За два месяца своей работы КРБ достигло определенных положительных результатов, и Шеваро сумел даже восстановить связь со своим бывшим начальником – руководителем контрразведки Северного фронта полковником И. Н. Чернышевым… Но времена были смутные, так что опытного контрразведчика подвело «классовое происхождение». Для проведения одной операции в Петрограде Шеваро был выделен отряд матросов, ну и «братишки» своим «революционным чутьем» сразу распознали в нем «контру» и «шлепнули», как объясняли, «при попытке к бегству». С гибелью руководителя завершилась история Контрразведывательного бюро – первого подразделения ВЧК, выполнявшего функции военной контрразведки…

Между тем на смену старым «вывескам» повсеместно приходили новые, и со 2 января контрразведка была переименована в службу Военного контроля (ВК). Инициаторами этого выступили сами контрразведчики Генштаба: сокращение «К. Р.» на деловых бумагах многие не шибко грамотные товарищи воспринимали как зловещее слово «контрреволюция», со всеми вытекающими последствиями. Наркомвоен – Наркомат по военным делам РСФСР, орган коллективного руководства, переименование санкционировал, так что Центральное КРО и Центральное бюро ГУГШ переименовались в «отделение ВК ГУГШ» и «ЦБ ВК ГУГШ», а контрразведывательные отделения штабов военных округов, армий и фронтов – в «отделения ВК». В директиве Наркомвоена указывалось, что переименование «создаст более благоприятную обстановку для деятельности органов борьбы с иностранным шпионажем в новых условиях» – но тут, 20 января, Крыленко издал приказ о ликвидации Ставки. Бывшему начальнику контрразведывательной части Терехову пришлось сдавать дела и имущество начальнику Могилёвского отделения ВК. Вслед за тем началось расформирование контрразведки по всей армии – полная ликвидация контрразведывательных отделений и пунктов.

Уничтожение контрразведки, впрочем, как и вооруженных сил, под какими бы реформаторскими лозунгами это ни делалось, является глупостью или преступлением. Если же обратиться к конкретной обстановке 1918 года, то вновь и вновь встает всё тот же сакраментальный вопрос: «Кому выгодно?»

Как раз в это самое время в Брест-Литовске проходили переговоры о мире между советской делегацией и делегациями, как это официально называлось, стран австро-германского блока. Но «28 января (10 февраля) на заседании “политической комиссии” Троцкий заявил, что Советская Россия мира не подписывает, войну прекращает, армию демобилизует. Это было на руку германским империалистам. Германия прервала мирные переговоры и развернула подготовку к наступлению на русско-германском фронте. 16 февраля Гофман[58]58
  Макс Гофман (1869–1927) – германский генерал-майор, военный разведчик, начальник штаба Восточного фронта в Первую мировую войну. Участник переговоров в Брест-Литовске, сторонник сближения Германии и России.


[Закрыть] уведомил советскую делегацию, что 18 февраля в 12 часов дня кончается перемирие и начинается состояние войны»[59]59
  История Гражданской войны в СССР. М., 1957. Т. 3. С. 111.


[Закрыть].

Действительно, днем 18 февраля германские войска начали наступление.

В Петрограде срочно собирается Центральный комитет партии большевиков, В. И. Ленин настаивает на немедленном подписании мира, после длительных дебатов его предложение поддерживается семью голосами против пяти при одном воздержавшемся, и утром 19 февраля германскому правительству направляется радиограмма с согласием подписать мир на любых условиях…

И в этот же самый день на Северном фронте, прикрывающем дорогу на Петроград, выходит приказ № 100, предусматривающий порядок демобилизации органов контрразведки! Более нелепую ситуацию придумать трудно…

События на фронте не могли не отразиться на ситуации в стране. Вот как трактовала происходящее официальная история: «Наступление германских войск вызвало оживление в лагере контрреволюции. Буржуазия и ее прихвостни, забыв свои недавние проклятия по адресу кайзера, стали благословлять его как избавителя от большевиков… Контрреволюционные адмиралы и офицеры Балтийского флота готовились сдать флот немцам, чтобы облегчить им захват Петрограда. Участились белогвардейские и кулацкие мятежи, заговоры, усилился саботаж чиновников. Внутренняя контрреволюция поднимала голову»[60]60
  История Гражданской войны в СССР. М., 1957. Т. 3. С. 112.


[Закрыть].

Двадцать первого февраля Совнарком принял написанный В. И. Лениным декрет «Социалистическое отечество в опасности!», заключительным пунктом которого значилось: «8) Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления».

Первого марта, когда в Брест-Литовске снова открылись переговоры, немецкие войска заняли Киев… А 3 марта исполняющий обязанности начальника штаба Северного фронта, некий Вишневский, истерически распоряжался: «Полную демобилизацию органов службы ВК подлежит произвести немедленно!» В результате тут же разогнали и отделение ВК штаба Северного фронта, и отделение ВК штаба 42-го армейского корпуса… Разогнать отделение ВК штаба 5-й армии, дислоцированной в Двинске, не успели – большая часть военных контрразведчиков вместе со всеми своими документами оказалась в германском плену.

Очевидно, кто-то из новых властей очень старался помочь продвижению германских сил на Петроград: приказ о ликвидации органов ВК Минского военного округа последовал только 5 марта; расформирование органов военной контрразведки Юго-Западного фронта вообще завершилось 16 мая, после того как штаб этого фронта оказался аж в Симбирске.

* * *

Сложившаяся еще в XIX веке структура российских вооруженных сил была такова, что действующая армия и тыловые учреждения существовали достаточно автономно друг от друга, имея самостоятельное руководство, собственные законы и установления. Вот почему демонтаж контрразведки центра и тыловых военных можно назвать самостоятельным процессом.

Г. Г. Гиссер, руководивший в Генеральном штабе разведкой и контрразведкой, и его помощник по контрразведке М. Ф. Раевский сразу же согласились сотрудничать с советской властью и остались на своих местах. Контроль за деятельностью КРО и ЦБ Генштаба был поручен комиссару М. В. Михайлову, который, опираясь на Исполнительный комитет, составленный, как и везде, из рядовых служащих, поспешил провести «чистку» личного состава. Уже в декабре контрразведчики Генштаба получили возможность продолжать свою деятельность – в частности, вести «внутреннее и наружное наблюдение» за датским, шведским, румынским, китайским и японским посольствами. Особый интерес контрразведки вызвали прибывшие в Петроград для рассмотрения вопросов, связанных с мирными переговорами, члены австрийской, германской и турецкой делегаций. О результатах наблюдения по выявлению их связей с «неофициальными лицами» ежедневно докладывалось руководству Наркомата по военным и морским делам.

«Деятельность отделения страдала явной односторонностью, что не прошло мимо внимания Михайлова. На рапортичке о работе КРО с 15 по 20 января он написал: “Почему не вижу справок, касающихся французского, итальянского, английского посольств?” Сотрудники КРО ГУГШ не вели работу по названным посольствам, продолжая считать страны Антанты союзниками России. Мало того, они старались оказывать представителям их спецслужб особые знаки внимания. Так, в январе 1918 года Гиссер сообщил начальнику американской военной миссии и военному атташе Великобритании о планах создания новой армии. В конце января, по случаю прибытия в Петроград военных миссий Англии, Франции, Италии, Америки, Японии и Сербии, он распорядился прикомандировать к ним офицеров и ответственных чиновников Генштаба с тем, чтобы содействовать представителям миссий в общении с “комиссарами существующих властей”. Гиссеру было хорошо известно настороженное отношение к представителям бывших союзнических держав советских военных работников, которые часто препятствовали действиям сотрудников военных миссий, но военспец на свой страх и риск старался предоставить им максимум необходимой информации. Когда же в марте 1918 года Г. Г. Гиссер был командирован в Швецию для восстановления связей с военными агентами в Скандинавских странах, то он там и остался, став участником эмигрантской антисоветской организации»[61]61
  Военная контрразведка. История, события, люди. Кн. 1. С. 36.


[Закрыть].

Впрочем, после того как 18 февраля 1918 года немцы начали наступление, эти «союзники» основательно себя скомпрометировали. «Посольства США, Японии и других стран сделали попытку вызвать панику в Петрограде. Они объявили, что, по их сведениям, передовые части германской армии вот-вот должны войти в город, а поэтому 23 февраля в 2 часа дня посольства экстренным поездом отбывают в Вологду». Прогноз не оправдался, зато «с момента переезда из Петрограда в Вологду дипломатические миссии стран Антанты особенно рьяно взялись за подготовку заговоров против Советской власти. В Вологду со всех концов страны тайно прибывали за указаниями белогвардейские офицеры, генералы, лидеры кадетов, меньшевиков, эсеров. Американские, английские и французские дипломаты… снабжали их деньгами и оружием…»[62]62
  История Гражданской войны в СССР. Т. 3. С. 210.


[Закрыть].

Более или менее нормальная работа контрразведывательных учреждений Главного управления Генштаба продолжалась до 1 марта 1918 года, пока не последовало распоряжение Наркомвоена об увольнении из КРО всех военнослужащих – в связи с демобилизацией армии. В этой связи было решено объединить КРО и КРЧ, наполовину сократив общее количество служащих…

* * *

Контрразведывательные органы штабов внутренних военных округов новая власть постаралась взять под контроль в первые же дни.

«В Петрограде был арестован начальник КРО подполковник А. А. Сурнин, что дезорганизовало работу отделения и позволило ВРК быстро взять его под контроль. 1 ноября в контрразведку штаба округа были направлены большевики комиссар прапорщик Н. Н. Асмус и его помощник рабочий А. А. Самойлов. В короткий срок они “очистили” личный состав отделения от “нелояльных элементов” и организовали, как писал Асмус в донесении, “нормальную и беспрерывную работу контрразведки”. Отделение повело борьбу против германских, английских, американских и французских шпионов, против контрреволюционных заговорщиков в армии, корниловцев и калединцев. Согласно отчетам, в конце 1917 года было заведено несколько десятков дел по шпионажу. Отделение занималось фильтрацией германских и австро-венгерских военнопленных, хлынувших к границе со всех концов страны. Велась интенсивная разработка лиц, занимавшихся скупкой и продажей в Финляндию оружия, русской валюты, драгоценностей – документации по такого рода делам было 43 тома. На полную мощность работало агентурное отделение. Не прекращало своей деятельности цензурное делопроизводство, то есть почтово-телеграфный контроль. Когда же в конце 1917 года в столице резко возросло количество уголовных преступлений, то, по предложению Н. Н. Асмуса, в отделении контрразведки был организован “уголовно-разыскной стол” (отдел)»[63]63
  Военная контрразведка. История, события, люди. Кн. 1. С. 36–37.


[Закрыть].

На это стоит обратить особое внимание: военная контрразведка впервые взяла на себя «чекистские» функции. Между тем Чрезвычайная комиссия уже вполне успешно занималась решением контрразведывательных задач. «Жизнь вскоре внесла свои коррективы в деятельность ВЧК: внутренняя и внешняя угрозы оказались тесно связанными между собой. Белое движение опиралось на помощь и поддержку держав Антанты. На территории России, охваченной Гражданской войной, активно действовали разведслужбы иностранных государств. Поэтому вскоре ВЧК были приданы контрразведывательные и разведывательные функции»[64]64
  Авдеев В. А., Карпов В. Н. Указ. соч. С. 283.


[Закрыть].

«Чекистские» функции выполняло и КРО штаба Московского округа. Уже 27 ноября из контрразведки были уволены все служащие, имевшие отношение к жандармерии и полиции. Предписывалось также сократить число работников КРО, «но так, чтобы не пострадала оперативная работа». Если учесть, что штаты отделения и без того были невелики, то это требование относится к жанру «благих пожеланий». У комиссаров округа созрело «решение “приспособить” КРО для борьбы с контрреволюцией, для чего была выделена специальная группа работников, занимавшаяся только “политическими” делами», о чем и было доложено наркому по военным делам Н. И. Подвойскому.

Нечто подобное происходило в Омском, Туркестанском, Казанском и других округах. Но так как контрразведка всегда была делом таинственным и в чем-то опасным, все делалось не так грубо и беспардонно, как во многих иных сферах.

Стало традицией начинать все реформы с сокращений, хотя это совсем не значит, что таковые реально произойдут в окончательном итоге. Поэтому и в данном случае повсеместно производилось сокращение личного состава отделений военной контрразведки: так, в распоряжении от 11 декабря предлагалось довести штаты всех КРО до уровня 23 апреля 1917 года, а 18 декабря последовал приказ, которым предписывалось сократить наблюдателей КРО более чем наполовину по сравнению с теперь уже апрельскими штатами.

Комиссия, образованная руководством Главного управления Генерального штаба 18 января 1918 года, подчеркнув в своем докладе «необходимость и в условиях мирного времени иметь в военных округах службу для борьбы с иностранными разведками», предложила воссоздать отделения по борьбе с иностранным шпионажем во всех военных округах. Комиссия разработала и предложила три варианта штатного расписания КРО. Однако все это уже было напрасно: 1 марта 1918 года местные военно-контрольные органы были сокращены на 75 процентов, а в начале апреля ГУГШ приказало повсеместно расформировать отделения ВК. К середине апреля из всей системы военной контрразведки в центре и на фронтах осталось одно отделение Военного контроля Генштаба в значительно сокращенном составе.

Но вот что интересно: примерно тогда же руководство ВЧК, реально перегруженной работой по самым различным направлениям («…перед нами стоит перспектива колоссального увеличения работы как в количественном отношении, так и в смысле интенсивности ее», – писал Дзержинский в апреле 1918 года)[65]65
  Из истории ВЧК. 1917–1921 гг. Сборник документов. М., 1958. С. 112.


[Закрыть], предложило «признать необходимым, чтобы борьба со шпионажем и контрразведка находились под наблюдением ВЧК».

Обсудив соответствующий проект члена Коллегии ВЧК И. Н. Полукарова, 22-летнего начальника отдела по борьбе с контрреволюцией, Президиум Всероссийской чрезвычайной комиссии предложил наркому по военным и морским делам Л. Д. Троцкому, чтобы все существующие контрразведывательные органы были переданы в ведение ВЧК и сведены в единое подразделение под самостоятельным руководством.

Предложение, как говорится, «не нашло понимания». Лев Давидович воспринимал русскую революцию в качестве преддверия мировой революции; как писал поэт: «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем», и на этом «мировом пожаре» он впоследствии разошелся со Сталиным и другими сторонниками «построения социализма в одной стране». Однако Троцкий имел немало единомышленников как в большевистском руководстве, так и в армейских рядах и как нарком пользовался популярностью в военной верхушке. Позднее это найдет отражение в так называемом деле о «военно-фашистском заговоре» и в материалах прочих процессов.

Очевидно, «Демон революции» понял, что чекистская контрразведка в рядах подчиненной ему армии будет выполнять также и надзорную функцию. В отличие от военной контрразведки Временного правительства, всячески отмежевывавшейся от политики, чекисты четко стояли на «классовых позициях», и для них одинаковым врагом являлись «все неприятельские агенты и шпионы, контрреволюционные агитаторы, спекулянты, организаторы восстаний, громилы, хулиганы, саботажники и прочие паразиты», которые, как писалось в объявлении ВЧК от 22 февраля 1918 года, «будут беспощадно расстреливаться отрядами комиссии на месте преступления»[66]66
  Из истории ВЧК. 1917–1921 гг. Сборник документов. М., 1958. С. 96.


[Закрыть].

«Политический контроль» над РККА наркому Троцкому был не нужен.

Понятно и то, что «военспецы, в том числе и контрразведчики, не только не хотели передать всю борьбу со шпионажем в ведение ВЧК, но даже не желали контактировать в работе»[67]67
  Зданович А. А. Указ. соч. С. 180.


[Закрыть]. Уж слишком разные взгляды на принципы организации контрразведывательной службы были у тех и у других.

Можно сказать, что вопрос о создании единой контрразведки просто-напросто завис…

Глава третья
Борьба за «контрразведывательное поле»

Девятого марта 1918 года в мурманском порту с крейсера «Глория» высадился десант английской морской пехоты – 170 человек при двух орудиях; следующий десантный отряд сошел на берег с английского крейсера «Кокрейн» 14 марта, а 18-го со своего крейсера «Адмирал Об» высадились французы… Так началась военная интервенция стран Антанты на Русском Севере. Чуть позже, 5 апреля, во Владивостоке начали высадку японцы и всё те же англичане; в то же самое время, нарушая условия Брестского мира, на территорию РСФСР вторглись германские интервенты, которые уже 17 апреля вели бои на подступах к Донбассу… Через месяц начался мятеж Чехословацкого корпуса, эшелоны которого растянулись по Сибирской железнодорожной магистрали на семь тысяч верст – от станции Ртищево, что близ Пензы, до самого Владивостока.

«Почти одновременно с иностранной интервенцией в России возникло Белое движение, тесно связанное с державами Антанты, которые предоставили бывшим царским генералам вооружение и амуницию. Помимо англичан, в Мурманске и Архангельске высадились американцы, английская армия оккупировала Закавказье. Французы заняли Одессу и Крым. Япония захватила Дальний Восток. Белогвардейцы бурно приветствовали их приход и развязали кровавую Гражданскую войну только после начала иностранной интервенции, поскольку именно интервенты дали им оружие для братоубийственной войны. Так в России воцарились голод и анархия»[68]68
  Авдеев В. А., Карпов В. Н. Указ. соч. С. 283.


[Закрыть].

«Весной 1918 года, после высадки англо-французских войск в районе Мурманска, мы… поняли, что соглашение между большевиками и союзниками невозможно. Кампания на Севере не могла рассматриваться в качестве независимого эпизода, а только как часть хорошо подготовленного плана союзников, имеющего целью окончательный разгром Центральных держав.

Ленин и Троцкий были убеждены, что экспедиции англичан в Архангельск и японцев во Владивосток на самом деле были направлены против них с целью отстранения от власти», – вспоминал британский разведчик Джордж Хилл[69]69
  Хилл Дж. Моя шпионская жизнь. С. 220.


[Закрыть], пребывавший в то смутное время в России по заданию своей службы.

Но интересно, с каких это пор Россия перешла в разряд «Центральных держав» наряду с Германией и Австро-Венгрией? Да и другое утверждение звучит, скажем так, неуклюже. Конечно, Ленин и Троцкий понимали, что эти «экспедиции» недавних союзников направлены не лично против них, но против режима, установленного победившей партией большевиков, и в особенности против ее внешней политики. Ну да ладно, тут более важно другое: ведущие мировые державы приступили к претворению своего давно уже разработанного плана раздела России. А значит, революция – точнее, республика – должна была защищаться и доказать, что она «чего-нибудь стоит»… Большевики, надо отдать им должное, оказались гораздо прагматичнее Временного правительства, почему и удержали власть.

Еще 4 марта 1918 года, на следующий день после того, как в Брест-Литовске был подписан мирный договор между советской Россией и странами Австро-германского блока, Совнарком принял декрет о создании Высшего военного совета (ВВС) – как высшего оперативного органа военного управления вооруженными силами республики, то есть Главного командования Красной армии. ВВС решал двуединую задачу: формирования новой кадровой армии и организации обороны государства.

Высший военный совет «первоначально состоял из военного руководителя (эту должность с 4 марта по 26 августа 1918 года исполнял «бывший генерал-майор» М. Д. Бонч-Бруевич) и двух политических комиссаров.

Бонч-Бруевич Михаил Дмитриевич (1870–1956). В 1891 году окончил Московский измерительный Константиновский межевой институт, в 1892-м – военно-училищный курс Московского пехотного юнкерского училища, в 1898-м – Николаевскую академию Генерального штаба, служил при штабах различных военных округов. С марта 1914 года – командир пехотного полка; с августа – генерал-квартирмейстер штаба 3-й армии Юго-Западного фронта, с 17 сентября – генерал-квартирмейстер штаба фронта. С 20 августа 1915 года – исполняющий должность начальника штаба Северного фронта. С 25 февраля 1916 года в распоряжении главнокомандующего Северным фронтом, одновременно – начальник гарнизона Пскова. 23 июня – 22 июля 1919 года – начальник Полевого штаба РВСР, затем на научной и педагогической работе. Генерал-лейтенант. Доктор военных и технических наук.

Свидетельство современника:

«В должности генерал-квартирмейстера штаба фронта должно быть лицо опытное, прошедшее хороший штабной и строевой стаж и зарекомендовавшее себя в войсках хорошей работой в отношении вождения войск. Генерал Бонч-Бруевич совершенно не удовлетворял такому требованию по своей малой опытности: его строевой и штабной стаж был более чем скромен… Возможно ли было такого неподготовленного генерал-квартирмейстера считать опытным в вождении целой группы армий? И возможно ли было поручать ему исполнение такой важной должности… в военное время, когда решается судьба народа и государства?»

Генерал-лейтенант Яков Михайлович Ларионов

Управление ВВС формировалось из личного состава бывшей Ставки Верховного главнокомандующего на добровольных началах. По штату, утвержденному 17 марта, в управление ВВС входили: военный руководитель, его помощник, генерал-квартирмейстер с несколькими помощниками по оперативной части и разведке, начальники связи, военных сообщений, полевой инспектор артиллерии и др. Постановлением СНК от 19 марта 1918 года введены должности председателя ВВС, которым стал нарком по военным делам (с 14 марта – Л. Д. Троцкий), членов совета и двух их заместителей; должности политических комиссаров упразднены. Директивой СНК от 1 апреля 1918 года на ВВС возлагались разработка для военного и морского ведомств основных заданий по обороне государства и организации вооруженных сил страны, объединению деятельности армии и флота, наблюдение за выполнением ведомствами возложенных на них задач»[70]70
  Гражданская война и военная интервенция в СССР. С. 137.


[Закрыть].

Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, брат управделами Совнаркома в 1917–1920 годах В. Д. Бонч-Бруевича, был опытным военным контрразведчиком и в Первую мировую войну занимал должности генерал-квартирмейстера штаба 3-й армии, а потом – армий Северо-Западного фронта. Он был среди тех, кто раскручивал громкий шпионский скандал вокруг жандармского полковника Мясоедова (так как вопрос этот в первую очередь политический и до сих пор не проясненный, мы не стали затрагивать эту тему в предыдущей главе).

Стоит обратить внимание на то, что Троцкий, возглавив ВВС, поспешил избавиться от контролирующих комиссаров – так же, как вскоре он решительно выступит и против чекистской контрразведки в рядах вооруженных сил. Надзора за своей «военной деятельностью» Лев Давидович категорически не желал.

Главной задачей Высшего военного совета была организация обороны демаркационной линии, установленной в соответствии с Брестским договором, и организация прикрытия против германских войск главных операционных направлений, ведущих к центру страны. Для этого создавалась так называемая «завеса» – система оперативных объединений, состоящих из отдельных, самых разных по организации отрядов: красноармейских, красногвардейских, партизанских и повстанческих, действовавших в полосе ее участков. К апрелю 1918 года уже функционировали Северный и Западный участки отрядов завесы, а также Петроградский и Московский тыловые районы; летом был образован Южный участок. Каждым участком, по примеру организации ВВС, руководили военрук из бывших генералов и два политкомиссара. Эти военные советы активно формировали красноармейские подразделения из местных жителей, размещая их на своих участках.

Так постепенно создавалась Красная армия, которая вскоре по праву будет именоваться «несокрушимая и легендарная». Но это было лишь одно из направлений ее создания. Другим стало введение всеобщей воинской обязанности трудящихся: 29 мая 1918 года ВЦИК принял постановление «О принудительном наборе в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию». Еще в январе того же года в соответствии с декретами Совнаркома в армию и на флот «принимались только трудящиеся, которые добровольно изъявляли желание служить… При вступлении в Красную армию требовалось представить рекомендацию партийных, советских или других общественных организаций, стоящих на платформе Советской власти. Допускалось коллективное вступление в Красную армию войсковых частей старой армии и флота, но при этом требовались круговая порука и поименное голосование»[71]71
  История Гражданской войны в СССР. Т. 3. С. 126.


[Закрыть]. Теперь же «армейский демократизм» однозначно закончился. Кстати, требование «демократизации армейской жизни» в нашей стране вновь вернулось уже в конце ХХ столетия, когда определенные силы активно занялись разложением теперь уже Советской армии, как одного из главнейших устоев государства…

В результате «принудительного набора» на смену, или в дополнение, бесстрашной и несгибаемой когорте идейных бойцов стали приходить люди, многие из которых, несмотря на свое «трудящееся происхождение», не очень хотели воевать. Далеко не все из них одобряли политику советской власти, которая с каждым днем становилась все жестче. Нет смысла объяснять, что этот «человеческий материал» представлял особый интерес для представителей противостоявших большевикам сил, а значит, в чем не было никакого сомнения, новой армии была необходима своя военная контрразведка – причем стоящая на «классовых позициях» и не чурающаяся никаких политических дел.

После всех «реорганизаций», сокращений и «чисток» от старой системы к тому времени сохранялась лишь служба Военного контроля Генштаба, которая, после того как 8 мая 1918 года был создан Всероссийский Главный штаб (Всероглавштаб, ВГШ), ведавший формированием, устройством и обучением Красной армии, вошла на правах отделения в Военно-статистический отдел его Оперативного управления под аморфным названием «Регистрационная служба». Служба эта состояла из двадцати контрразведчиков, в ней были общее (организационное) и особое отделения и регистрационное бюро. В Военно-статистический отдел входили также отделения разведки и «военно-агентское» отделение – для руководства деятельностью военных агентов (военных атташе) за границей.

К началу лета контрразведчики Всероглавштаба разработали проекты «Общего положения о контрразведывательной службе» и штатов «отделений Регистрационной службы», но утверждены эти документы не были. Хотя «германский шпионаж» навяз у всех в зубах еще до начала Первой мировой войны, однако даже в штабах, созданных при отрядах завесы, не предусматривались какие-либо учреждения для борьбы с агентурой «традиционного» противника. Познакомившись с обстановкой на местах, военные руководители участков завесы (являвшиеся так называемыми военспецами, то есть военными специалистами, профессионалами) сразу же осознали крайнюю необходимость организации контрразведывательной службы, о чем и докладывали руководству.

Разумеется, военный руководитель Высшего военного совета и сам все это понимал. Когда 18 апреля в Москву прибыло германское посольство, в составе которого был и военный агент, Бонч-Бруевич обратился к наркому Троцкому с предупреждением, что это обязательно приведет к началу «строго обдуманного, систематического шпионажа», и предложил учредить «центральный отдел по контрразведке» и контрразведывательные отделения в составе штаба каждого отряда, участка и района завесы. Но не то Лев Давидович был противником всякой контрразведки, изначально подозревая в ней «контролирующие органы», не то, как человек сугубо гражданский, да еще и мыслящий в масштабах «мировой революции», не понимал необходимость ограждения войск от разведывательных интересов противника, однако обращение военрука ВВС он проигнорировал…

А ведь ситуация сложилась удивительная: несмотря на то, что еще 3 марта был подписан мирный договор и что в апреле в Москве начало работать германское посольство, боевые действия с немцами на южном направлении продолжались! «К лету 1918 года кайзеровские войска захватили территорию свыше 1 миллиона квадратных километров в европейской части России с населением свыше 50 миллионов человек, где добывалось 90 процентов каменного угля и 73 процента железной руды и находилось 54 процента предприятий и 33 процента железнодорожной сети страны»[72]72
  Гражданская война и военная интервенция в СССР. С. 148.


[Закрыть]. В этих условиях германское посольство просто не могло не быть «гнездом шпионажа» – иначе зачем оно вообще было нужно?

Понимая это, Михаил Дмитриевич не стал дожидаться ответа от наркома и 10 мая обратился с аналогичной докладной запиской к предсовнаркома. Ленин, в отличие от Троцкого исходивший прежде всего из государственных, а не личных или ведомственных интересов, в тот же день дал положительный ответ, который был положен в основу телефонограммы Высшего военного совета № 1492/р. В соответствии с ней военным руководителям участков и отрядов завесы предписывалось срочно организовать «отделения по борьбе со шпионством».

Для руководства этими отделениями и для контрразведывательного обеспечения штаба ВВС при Оперативном управлении было сформировано соответствующее подразделение из двадцати четырех человек, которое возглавил бывший начальник контрразведки 10-й армии Н. Н. Брандт. Таким образом, в составе Красной армии появилась вторая контрразведывательная структура.

Вскоре возникла и третья. «30 мая при Оперативном отделе (Опероде) Наркомата по военным делам было создано отделение Военного контроля – для борьбы со шпионажем в масштабах уже всей армии. Название это его работники взяли вместе с печатью расформированного отделения ВК при штабе Московского военного округа. Организация отделения была поручена 27-летнему большевику Максу Густавовичу Тракману, который, подбирая кадры, делал упор на партийных работников и лично ему известных коммунистов.