Текст книги "Военные контрразведчики"

Тракман Максим Густавович (1890–1937). Окончил медицинский факультет Московского университета. В 1917 году мобилизован в царскую армию, член Исполнительного комитета Совета солдатских депутатов 12-й армии Северного фронта. В конце мая 1918 года – заведующий Оперативным отделом (Оперод) Наркомата по военным делам РСФСР. С октября 1918-го по январь 1919 года – военный комиссар 6-й стрелковой дивизии 7-й армии и член Совета комиссаров Эстляндской трудовой коммуны, в ноябре 1918 года – начальник 1-го отдела (отдел военного контроля) Регистрационного управления Полевого штаба РВСР. После Гражданской войны – секретарь Сибкрайкома ВКП(б); с 1928 года – заведующий Сибирским краевым отделом здравоохранения. Арестован и расстрелян в 1937 году.

Свидетельство современника:

«Вслед за уничтожением Зиновьева, Каменева, Бухарина, Рыкова и других очередь дошла и до сообщников. Нашли очаг правобухаринского заговора и в среде партийного и советского начальства в Новосибирске. Заведующий крайздравом Тракман… вдруг был арестован. Одновременно арестовали председателя крайисполкома Грядинского и некоторых других видных местных советских работников. Нам сказали, что они предатели».

Александр Леонидович Мясников,

академик Академии медицинских наук СССР

В отделении ВК были установлены строгая дисциплина и конспирация – оно даже и располагалось в отдельном от Оперода здании. В приказе от 14 июня Тракман указывал, что «все поручения, исполняемые отделением Военного контроля, даже самые незначительные, составляют государственную тайну, почему и должны сохраняться в строжайшем секрете. С первых дней отделение приступило к составлению сводок о внутреннем и внешнем положении республики – эту работу выполняло газетное бюро, в основном обрабатывавшее те газеты, которые издавались на территории бывшей империи. Агентурную работу осуществляла “активная часть”, возглавляемая И. А. Планцисом – в центре ее внимания находились иностранные посольства и представительства»[73]73
  Военная контрразведка. История, события, люди. Кн. 1. С. 39.


[Закрыть].

Взяв за образец строжайшую секретность «разведочного отделения», отделение Военного контроля Оперода при этом встало на «классовые», «партийные» позиции, которых прежняя контрразведка не имела. Большевики умели извлекать уроки из ошибок предшественников.

Итак, летом 1918 года в вооруженных силах работали одновременно и независимо друг от друга Регистрационная служба Всероглавштаба, отделения по борьбе со шпионажем Высшего военного совета и отделение Военного контроля Оперода Наркомвоена.

«Когда в стране действует с полдюжины секретных служб… нельзя избежать дублирования в работе, недоразумений, интриг и даже комических осложнений», – рассуждал вышеупомянутый Джордж Хилл[74]74
  Хилл Дж. Моя шпионская жизнь. С. 218.


[Закрыть], имея в виду те спецслужбы, которые работают «по стране», то есть осуществляют разведывательную деятельность на ее территории. А если секретные службы работают на территории своей страны – и все в одном направлении? При этом руководство каждой из них по-своему определяло и понимало собственные задачи, самостоятельно их решая.

Чтобы разграничить сферу деятельности трех военно-контрразведывательных органов и исключить параллелизм в работе, руководство Наркомата по военным делам провело с 1 по 6 июля межведомственное совещание. Его участники единогласно приняли «Общее положение о разведывательной и контрразведывательной службе» и попытались «нарезать» каждой из спецслужб соответствующий участок деятельности.

Так, согласно Положению, «активную работу» проводили особое отделение Регистрационной службы ВГШ и создаваемые соответствующие отделения штабов военных округов, «отделения по борьбе со шпионством» при ВВС и штабах участков завесы, а также – отделение ВК Оперода Наркомвоена, то есть опять-таки все вышеуказанные органы. Было определено, что особое отделение Регистрационной службы, «не имея ограниченной территории для своей деятельности, ведет контрразведку за границей, ведает противодействием иностранному шпионажу в российских центральных учреждениях ведомств военного и иностранных дел и наблюдением и обследованием шпионской деятельности иностранных посольств, миссий и других официальных представителей иностранных государств при центральных учреждениях в России, а также разработкой по особым поручениям». Отделение ВК Оперода Наркомвоена занималось «активным противодействием разведке тех вооруженных сил, которые в данный момент угрожают Российской Советской Республике», и «ведало охраной от посягательств шпионов всех центральных советских учреждений, за исключением ведомств военного, морского и иностранных дел, и выполняет особые поручения по непосредственным заданиям Народного комиссариата по военным делам».

В общем, можно понять, что хотя «раздел контрразведывательной территории» и был произведен, но достаточно условно.

Зато четко обозначились два направления в развитии военной контрразведки, что в тех условиях было неизбежным. Военспецы ВГШ, ВВС и Морского Генерального штаба традиционно стремились к созданию «внеклассовой» и «внеполитичной» службы, тогда как работавшие в Опероде и в отделении ВК большевики и «сочувствующие» видели в военной контрразведке орган, «противостоящий разведкам внутренних и внешних врагов пролетарского государства». (Кстати, интересный момент: признание того, что и «внутренние враги» могут иметь свою разведку!) Второе направление представляется более рациональным: вариант «внеполитичной» контрразведки был в полном смысле слова «отработан» при Временном правительстве, когда, сохранив «белизну одежд», контрразведчики не смогли защитить государство. Впрочем, тут было виновато и само государство…

Обеспечением безопасности Красной армии и борьбой с проникновением в ее ряды «шпионов, неприятельских агентов, контрреволюционных агитаторов» и т. д. занималась также и Всероссийская чрезвычайная комиссия – орган Совета народных комиссаров. В предлагаемую схему она никак не вписывалась, хотя реально и выполняла большую часть контрразведывательной работы.

Известно, что после Октябрьской революции немалая часть офицеров, верных присяге и собственным убеждениям, активно включилась в борьбу с советской властью. Сотрудники ВЧК раскрыли и ликвидировали в Петрограде, Москве и ряде других городов такие контрреволюционные организации, как «Военная лига», «Организация борьбы с большевиками и отправки войск Каледину», «Союз реальной помощи», «Объединенная офицерская организация», «Всё для Родины», «Белый крест», «Черная точка», «Сокольническая военная организация», «Орден романовцев», «Союз георгиевских кавалеров» и другие, а также вербовочные организации, созданные для переправки офицеров в Белую армию. Подавляющее большинство участников этих организаций находились вне армии, так что, строго говоря, под юрисдикцию военной контрразведки не подходили, однако «подходы» к армии заговорщики не делать не могли. К тому же подавляющее большинство этих организаций было связано с «закордоном», чаще всего с Германией, войска которой пребывали на российской территории.

К примеру, в конце февраля 1918 года, когда германские войска наступали на Петроград, ВЧК разоблачила «монархический заговор Михеля». «Участник этого заговора капитан Наумов по подложным документам прибыл в Царское Село и, войдя в доверие Царскосельского совета, приступил к формированию под видом красногвардейской сотни контрреволюционного отряда. В сотню под видом рабочих и революционных солдат из Петрограда направлялись отъявленные белогвардейцы. Предполагалось, что после отправки отряда Наумова на фронт он ударит в тыл красногвардейским частям. В то же время другая часть организации должна была поднять восстание в самом Петрограде»[75]75
  Софинов П. Г. Очерки истории Всероссийской чрезвычайной комиссии (1917–1922). М., 1960. С. 35.


[Закрыть].

А вскоре «бывших офицеров» начали призывать в ряды РККА, в результате чего за годы Гражданской войны в Красной армии оказалось свыше 48 тысяч военспецов. Как свидетельствует С. Ю. Рыбас, «в 1918 году в Красной армии 76 процентов командиров были царскими офицерами, а “революционных командиров” из рабочих, солдат, бывших унтер-офицеров было всего 12,9 процента»[76]76
  Рыбас С. Ю. Сталин. С. 134.


[Закрыть]. Многие «бывшие» служили революции верой и правдой, однако в рядах рабоче-крестьянской армии оказалось и немало «контрреволюционно настроенного» офицерства. Новая власть это прекрасно понимала.

«Опираясь на институт военных комиссаров, Советская власть успешно использовала старых военных специалистов для строительства Красной армии. В. И. Ленин, обосновывая привлечение военных специалистов в ряды Красной армии, говорил: “Совершенно незачем выкидывать полезных нам специалистов. Но их надо поставить в определенные рамки, предоставляющие пролетариату возможность контролировать их. Им надо поручать работу, но вместе с тем бдительно следить за ними, ставя над ними комиссаров и пресекая их контрреволюционные замыслы”»[77]77
  История Гражданской войны в СССР. Т. 3. С. 126.


[Закрыть].

Звучит убедительно, красиво и даже с некоей благородной снисходительностью. Правда, конкретные документы эпохи производят совершенно иное впечатление. Тот же Владимир Ильич утверждал в письме «Все на борьбу с Деникиным!», написанном им от имени ЦК РКП(б):

«Нам изменяют и будут изменять сотни и тысячи военспецов, мы будем их вылавливать и расстреливать, но у нас работают систематически и подолгу тысячи и десятки тысяч военспецов, без коих не могла бы создаться та Красная армия, которая выросла из проклятой памяти партизанщины и сумела одержать блестящие победы на востоке»[78]78
  Ленин В. И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. М., 1977. Т. 39. С. 56.


[Закрыть].

Это самое «будем их вылавливать и расстреливать» звучит шокирующе, другого слова просто не подобрать! Логика классовой борьбы и гражданской войны вполне понятна, но зачем же в свое время было нашим историкам и литераторам рисовать «икону» «самого человечного человека»? Каждый из великих и кровавых преобразователей России – Иван Грозный, Петр Великий, Иосиф Сталин – имел свою точку зрения на будущее великой державы, свою историческую правду, проводил собственную политику, в том числе и карательную. Ну а спецслужбы – в том виде, в каком они существовали на каждое «царствование», – выполняли «государеву волю», следуя в русле государственной политики, что является их прямой и священной обязанностью. Но если Грозного царя не отделяют от его верных опричников, то в наше сознание достаточно долго внедрялась мысль о «самом человечном» Ленине и – этот термин появился в «перестроечные» времена – о «кровавых чекистах», которые якобы самочинно развязали «красный террор»… Разумеется, что при такой постановке вопроса сложно понимать историю собственного государства. Хотя в русском народе издавна бытовала поговорка: «Жалует царь, да не жалует псарь».

Впрочем, не будем обелять и тех, кто пытался восстановить прежние порядки, возвратить прежнюю власть. Но какую именно власть – монархическое правление, буржуазно-демократическую республику или еще что?! Увы, на тот период все эти формы правления изрядно скомпрометировали себя в глазах подавляющего большинства населения. К тому же многие контрреволюционеры и сами точно не знали, что им нужно: свергнем большевиков, а там и разберемся…

Руководству ВЧК было известно, что Белое движение поддерживается из-за границы, так что разделить «разведки внутренних и внешних врагов пролетарского государства» не представляется возможным. Поэтому еще 9 апреля 1918 года Президиум ВЧК обсуждал вопрос о том, чтобы взять в ведение Всероссийской чрезвычайной комиссии контрразведывательную деятельность в войсках. Была создана специальная группа для проведения подготовительных мероприятий, и к исходу мая в структуре ВЧК сформировано отделение по противодействию германскому шпионажу, которое возглавил левый эсер Я. Г. Блюмкин.

Блюмкин Яков Григорьевич (1900–1929). В июне 1918 года начальник Отделения по борьбе с международным шпионажем Отдела по борьбе с контрреволюцией ВЧК. По заданию ЦК партии левых эсеров принял участие в убийстве германского посла графа Мирбаха с целью сорвать Брестский мир. С 1920 года находился в командировке в Персии по линии НКИД; поступил в Военную академию РККА; воевал на «внутреннем фронте» с повстанцами; с 1923 года – в ИНО (Иностранный отдел) ОГПУ, внешней разведке. В 1929 году арестован «за повторную измену делу пролетарской революции» и расстрелян.

Из показаний Я. Г. Блюмкина:

«Вообще во мне совершенно параллельно уживались чисто деловая преданность тому делу, которое мне было поручено, с моими личными колебаниями между троцкистской оппозицией и партией. Мне кажется, что психологически допустимо, и это является объективным залогом моей искренности, когда я это говорю».

Свою работу чекистская военная контрразведка начала очень даже успешно и результативно. В частности, как официально считается, чекистами были раскрыты и пресечены подготовка антисоветского мятежа начальником Морских сил Балтийского моря капитаном 1-го ранга А. М. Щастным, попытка участников «заговора послов» взбунтовать латышских стрелков в Москве и Петрограде и другие враждебные действия в войсках…

Впрочем, в отношении А. М. Щастного, имя которого нечасто можно найти в сборниках документов по истории как ВЧК, так и Красного флота, существует много вопросов – недаром же он был посмертно реабилитирован в 1995 году. Известно, что Щастный «после Февральской революции 1917 года создал тайную морскую организацию “ОН”, одной из задач которой был террор против Советской власти»[79]79
  Хилл Дж. Моя шпионская жизнь. С. 306.


[Закрыть], однако трудно сказать, насколько реально эта организация действовала. Зато свою преданность Отечеству и лояльность новой власти капитан 1-го ранга доказал сполна: он, по поручению В. И. Ленина, был организатором «Ледового похода Балтийского флота», когда в марте – апреле 1918 года из Гельсингфорса и Таллина в Кронштадт «перебазировалось 236 кораблей и судов и 11 судов финских красногвардейцев»[80]80
  Гражданская война и военная интервенция в СССР. С. 321–322.


[Закрыть]. Не спасло – политиканам обычно не по пути с офицерами-патриотами.

Зато с «заговором послов» все обстояло очень серьезно.

Тот же Дж. Хилл (куда от него деваться, если британская разведка стояла у истоков буквально всех заговоров против советской власти?!) вспоминал, что на «закрытом заседании участников заговора», проводимом у американского генконсула в Москве, на котором «помимо дипломатов присутствовали английские, американские и французские офицеры и люди в штатском», было решено проводить следующие действия:

«1. Дезорганизация Красной армии подкупом, задержкой и разрушением продовольственного транспорта, следующего в Москву. Эта задача поручалась С. Рейли, капитану Дж. Хиллу, полковнику Берзину[81]81
  Я. К. Берзин (1889–1938) был в заговоре «чекистской подставой».


[Закрыть] из Кремля и британской агентуре из управления военных сообщений Красной армии. В Петрограде эту миссию должен был выполнять капитан Кроми.

2. Диверсионно-подрывная работа – взрывы, поджоги, аварии. За подготовку и осуществление этих террористических актов отвечали полковник французской армии Вертамон и его помощники из Французской военной миссии.

3. Разведывательная работа. Она возлагалась на К. Каламатиано, выдававшего себя за коммерсанта»[82]82
  Хилл Дж. Моя шпионская жизнь. С. 17.


[Закрыть].

Обратим внимание, что на первое место была поставлена «дезорганизация Красной армии». Впечатляет и «букет» иностранных дипломатических представителей, работавших против Советской России и ее вооруженных сил.

Казалось бы, в создавшихся условиях всем контрразведывательным службам следовало объединить усилия для достижения единой цели, однако «чистые» (употребляем этот термин по аналогии с понятием «чистый» дипломат, кто знает – поймет) военные контрразведчики отнеслись к чекистам крайне отрицательно.

«Нельзя упускать из виду и резко негативную реакцию народного комиссара по военным делам Троцкого на несогласованные с ним действия председателя ВЧК… Достаточно напомнить результаты межведомственного совещания представителей разведывательных и контрразведывательных служб в начале июля 1918 года. Участники совещания, проигнорировав присутствие делегированного ВЧК Блюмкина, распределили зоны ответственности таким образом, что для чекистов совершенно не осталось места.

После завершения заседания, основываясь на его решениях, нарком Троцкий и один из его ближайших помощников Аралов подготовили на имя председателя Совнаркома Ленина специальную записку, где в ультимативной форме потребовали передачи отделения контрразведки ВЧК в военное ведомство.

Аралов Семен Иванович (1880–1969). В 1902 году поступил вольноопределяющимся в 3-й гренадерский Перновский полк; в том же году вступил в РСДРП. Весной 1905 года отправлен на войну с Японией. В 1905 году дезертировал и вернулся в Москву; участник военной организации Московского комитета РСДРП. В 1914 году призван на военную службу прапорщиком; штабс-капитан. С января 1918 года – заведующий Оперативным отделом Наркомвоена РСФСР, с сентября – член Реввоенсовета (РВС) Республики. С 4 октября – член военно-революционного трибунала при РВС. С 5 ноября – руководитель Регистрационного управления Полевого штаба РВС. С июня 1919 года – член РВС 12-й и 14-й армий, Юго-Западного фронта. С 1921 года – в Народном комиссариате по иностранным делам: полномочный представитель в Литве, Турции, Латвии и Китае. В 1936 году арестован и приговорен к расстрелу, но в 1939 году освобожден. В июле 1941 года поступил в народное ополчение; в 1945 году – полковник интендантской службы. С 1946 года – на партийной работе; с 1957 года на пенсии.

Из автобиографии

«По приезде в Харбин приступил к революционной работе среди солдат своего полка. С подъемом революционного движения стал выступать на солдатских митингах в качестве агитатора… Весть об агитации какого-то прапорщика дошла до военного командования, и генерал Надаров приговорил меня заочно, не зная моей фамилии, к расстрелу. Пришлось скрываться по маньчжурским деревням и в небольших городах. А когда началась самочинная демобилизация, я вместе с волной солдатских масс, хлынувшей в Россию, направился в Москву».

Отметим, что оснований у Наркомвоена подозревать ВЧК в попытках монополизировать в своих руках всю сферу обеспечения безопасности армии, в том числе и борьбу со шпионажем, к этому времени было уже достаточно. Наиболее рельефно направленность политики ВЧК проявилась за несколько дней до указанного межведомственного совещания в ходе работы 1-го съезда чрезвычайных комиссий. На основе проведенного обсуждения, как раз в конце июня, Коллегия ВЧК приняла ряд принципиальных положений о деятельности своих местных аппаратов и создаваемых армейских ЧК. Так, в одной из них прямо говорилось: “Чрезвычайные комиссии являются высшим органом административной власти Советской России и берут на себя всю борьбу и охрану революционного порядка… “Наблюдение за иностранными разведчиками” – такая новая задача ставилась руководством ВЧК своим органам на местах. Армейским же ЧК вменялась, согласно разработанной инструкции, борьба с контрреволюцией “во всех ее проявлениях, шпионажем, пьянством, преступлениями по должности… в армейской среде”»[83]83
  Зданович А. А. Указ. соч. С. 187.


[Закрыть].

Вопрос о разграничении полей деятельности военной контрразведки и территориальных контрразведывательных органов будет не единожды подниматься и впоследствии, решаясь тем или иным образом.

Но вот – каприз истории. Как мы уже сказали, межведомственное совещание по вопросам организации контрразведывательной работы проводилось Наркомвоеном с 1 по 6 июля, а присутствие на нем «делегированного ВЧК» начальника отделения по противодействию германскому шпионажу Я. Г. Блюмкина было военными контрразведчиками «проигнорировано».

Именно 6 июля этот самый Блюмкин убивает германского посла графа Вильгельма Мирбаха, после чего начинается известный левоэсеровский мятеж, позволивший большевикам избавиться от своих последних союзников-конкурентов. Если бы чекисты были тогда приняты в «контрразведывательное сообщество», то, возможно, Яков Григорьевич в этот день сидел бы на совещании со своими коллегами и… история России пошла совершенно иным путем.

Впрочем, оставим догадки. После 6 июля ВЧК на некоторое время вышла из доверия В. И. Ленина и руководства партии большевиков («Задерживать все автомобили Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией»[84]84
  Из истории ВЧК. 1917–1921 гг. Сборник документов. С. 146–147.


[Закрыть], – требовал вождь в своей телефонограмме в тот злополучный день), и вопрос о передаче чекистам военной контрразведки был снят с повестки дня… Более того, нарком Л. Д. Троцкий и заведующий Оперодом С. И. Аралов обратились к председателю Совнаркома с запиской, предложив передать все дела по военному шпионажу отделению Военного контроля, таким образом превратив его в единственный орган военной контрразведки в РККА. В состав отделения должен был войти и Отдел по военному шпионажу ВЧК, после чего функции ВЧК и отделения ВК Оперода строго разграничивались.

Этим планам немало способствовало и то обстоятельство, что в скором времени оказалась скомпрометирована Регистрационная служба Всероссийского Главного штаба. В конце августа ее руководство представило в Наркомвоен сообщение, из которого явствовало наличие якобы тайного соглашения между советским и германским правительствами начать совместные военные действия против стран Антанты. При этом в Петроград должны были войти немецкие войска, переброшенные из-под Киева по железной дороге. Понятно, что обнародование такой информации могло иметь непредсказуемые последствия, вплоть до объединенного вооруженного выступления всех оппозиционных большевикам патриотических сил – от левого до правого фланга.

Проверить сенсационные сведения было поручено руководителю отделения Военного контроля М. Г. Тракману. В ВГШ был изъят ряд документов – в том числе свежее английское разведсообщение, полученное, как утверждалось, агентурным путем. Но часть содержащихся в нем сведений оказалась «тождественна сообщениям сводки» ВГШ, а часть вообще имела ссылки на информацию Регистрационной службы. Стало ясно, что мистификация имеет «английские корни», военспецы ведут «двойную игру», сотрудничая с разведками Антанты.

Действительно, впоследствии выяснилось, что бывшие генералы – начальник ВГШ Н. Н. Стогов и начальник Оперативного управления ВГШ С. А. Кузнецов – принадлежали к антисоветской организации «Национальный центр», ликвидированной осенью 1919 года. Кузнецов был расстрелян, Стогову удалось бежать, он воевал у Деникина и Врангеля и умер в Париже в 1959 году…

* * *

И всё же контрразведывательные службы продолжали свою деятельность, следуя курсом, определенным июльским межведомственным совещанием. Более того, патриотически настроенные военспецы не просто стремились к совместной работе существующих спецслужб, но и считали необходимым создание единой системы для обеспечения безопасности государства – чтобы «ни одна пядь земли не оставалась бы без агентурного наблюдения». Для этого было необходимо поступаться ведомственными интересами. В частности, контрразведчики ВВС стали налаживать контакты с Регистрационной службой ВГШ – органом, руководившим борьбой с иностранным шпионажем в масштабах всего государства. 10 июля ВВС сообщил на места о переименовании своих «отделений по борьбе со шпионством» в «регистрационные отделения» штабов отрядов завесы – то есть контрразведка завесы признавалась составной частью Регистрационной службы Всероглавштаба. После этого была выстроена структура контрразведывательных органов: с 22 июля на каждом пропускном пункте, где местные жители проходили через демаркационную линию, был создан «пост Регистрационной службы» для контрразведывательной работы, а в августе регистрационные отделения штабов отрядов были подчинены соответствующим отделениям штабов участков завесы. Вдоль границы, предусмотренной Брестским договором, создавалась контрразведывательная сеть, позволявшая вести борьбу с австро-германской агентурой. Но, к сожалению, единства действий органов, составляющих эту сеть, добиться не удалось. Руководство ВВС давало на места указания по вопросам организации штатов, финансам и порядку взаимоотношений, тогда как в принятии решений оперативного плана руководители отделений были независимы от центра, а их деятельностью руководили реввоенсоветы на местах. Многое зависело от того, насколько руководителям отделений удавалось наладить отношения с местными Советами, ЧК, милицией и т. п.

И опять тот же «рецидив» 1917 года, когда контрразведывательные органы все свое внимание сосредоточивали на «враге внешнем», германцах и австрийцах, а с предательством в войсках боролись слабо. Более того, в числе перебежавших на сторону белогвардейцев были и сотрудники контрразведки: такое произошло на Восточном и Южном фронтах, в Москве, Петрограде, Вологде, Тамбове и ряде других городов. Поэтому контрразведчикам ВВС – бывшим офицерам – комиссары Наркомвоена не слишком-то доверяли…

«Восьмого июля, по распоряжению военного комиссара Северного района и Петроградского участка завесы, по обвинению в контрреволюционной деятельности были арестованы руководители секретных служб, в том числе начальник регистрационного отделения Гредингер, а отделения разведки и контрразведки были опечатаны, работа в них прекращена. Этот факт был должным образом оценен местным военным руководством: в телеграмме военрука Д. П. Парского и комиссара Глезарова в ВВС содержалась развернутая мотивировка необходимости по-новому решать вопросы организации контрразведывательной службы в РККА. Военный и политический руководители участка утверждали, что открыть отделения разведки и контрразведки даже с новым личным составом практически невозможно. По их мнению, дело не столько в том, что нет подготовленных к такой деятельности работников Генштаба, а в том, что “при сложившейся современной политической обстановке поручиться ни за кого нельзя”. В телеграмме признавалось, что в своей деятельности регистрационное отделение участка постоянно испытывало затруднения именно из-за недоверия в войсках к его работникам. Отсюда делался вывод о необходимости упразднения регистрационного отделения штаба участка, с передачей его функций местным чрезвычайным органам. Авторы телеграммы утверждали: “политическая и военная регистратуры при настоящих политических условиях в стране так близко соприкасаются, что не могут не мешать друг другу и не вызывать взаимных недоразумений”.

Однако в ответ на эти предложения военный руководитель ВВС М. Д. Бонч-Бруевич высказал лишь пожелание более тщательно подбирать кадры»[85]85
  Военная контрразведка. История, события, люди. Кн. 1. С. 41.


[Закрыть].

Подобное пожелание можно было бы считать «общими словами», если бы не существовало реального «кадрового голода» – ведь не от хорошей жизни в армию стали призывать «бывших», которых потом приходилось «вылавливать и расстреливать».

* * *

В то же время возрастала активность пробольшевистски настроенного отделения ВК Оперода Наркомвоена, изначально претендовавшего на роль главной и единственной военной контрразведывательной службы. По штатам, утвержденным 31 августа, оно насчитывало 74 сотрудника. «Руководство им возлагалось на заведующего, который был ответственен за постановку работы как в центре, так и на местах. Основной была “активная часть”. Ее заведующий, первый помощник руководителя отделения ВК, отвечал за контрразведывательную работу, объединяя и направляя деятельность уполномоченных и секретариата. Вся тяжесть контрразведывательного поиска ложилась на уполномоченных, которые самостоятельно вели дела по розыску и разработке, вербуя для этих целей агентов и наблюдателей. Секретарь “активной части” ведал делами и перепиской, шифровал и расшифровывал депеши, был ответственен за работу двух делопроизводителей, один из которых занимался составлением сводок на основе материалов, поступавших в часть в результате оперативной работы, другой – составлением, изготовлением и приобретением для агентуры необходимых защитных документов.

Второй помощник заведующего возглавлял организационно-инспекторскую часть, которая руководила местными отделениями ВК, присылавшими сводки оперативной информации; сотрудники этой части изучали прессу и иностранные телеграммы, доставляемые в отделение органами почтового контроля.

Регистрационное бюро, под руководством третьего помощника заведующего, вело учет и регистрацию лиц и организаций, проходящих по делам отделения. В бюро был эксперт по химическому анализу писем и документов, фотограф, производящий снимки агентов и служащих, архивариус, ведающий архивом. В штате отделения числились также бухгалтер, казначей и комендант»[86]86
  Военная контрразведка. История, события, люди. Кн. 1. С. 41–42.


[Закрыть].

По примеру и образцу отделения ВК Оперода стали организовываться и контрразведывательные органы непосредственно в действующей армии – прежде всего речь идет о Восточном фронте. 13 июня 1918 года постановлением Совнаркома был учрежден Реввоенсовет для руководства войсками, которые вели боевые действия против мятежного Чехословацкого корпуса и примкнувшей к нему внутренней контрреволюции. РВС сразу начал создавать фронт, который вскоре получил наименование «Восточный».

Уже в середине июня здесь были сделаны первые шаги по созданию органов борьбы с вражеским шпионажем – контрразведывательного заслона на всей линии мятежного района от Вологды до Астрахани, причем контрразведке изначально придавался характер политического органа. Главное правление контрразведки Восточного фронта было размещено в Казани, где находился штаб фронта, и подчинялось непосредственно Реввоенсовету. Перед Главным правлением были поставлены задачи организовать разведывательную и диверсионную работу в тылу врага, вести борьбу с подрывной деятельностью агентуры противника, а также создать местные контрразведывательные отделения при штабах армий и в важнейших городах – в том числе Вологде, Вятке, Екатеринбурге, Челябинске, Симбирске, Нижнем Новгороде, Царицыне, Астрахани и других. Областные контрразведывательные учреждения должны были быть организованы в Иркутске, Ташкенте и Владивостоке.

В соответствии с приказом РВС фронта сотрудниками контрразведки могли быть только коммунисты. Первым начальником Главного правления стал М. А. Фаерман, бывший в октябре 1917-го комиссаром Петроградского градоначальства и Центрального комитета по делам военнопленных. О том, что с этих постов он был снят за взяточничество, стало известно с некоторым опозданием – после того, как в середине июля товарищ Фаерман скрылся с полученными деньгами.

В Опероде назначили нового начальника Главного правления, своего сотрудника, но пока тот добирался до Казани, РВС Восточного фронта утвердил в этой должности М. Ф. Алтухова, большевика, заместителя Фаермана. Алтухов оказался достоин своего предшественника: в начале августа, в дни поражения красных войск под Казанью, он бежал, бросив на произвол судьбы Правление контрразведки, вследствие чего часть документов попала в руки белых.

Подобные «казусы» не способствовали укреплению авторитета нового контрразведывательного органа. К тому же после принятия 29 мая 1918 года ВЦИКом постановления о принудительном наборе в Красную армию ее социальный состав резко изменился, так как, во-первых, начался большой приток крестьянства, а во-вторых, пришли, зачастую без всякого своего на то желания, военспецы. В этих условиях возникла потребность в создании контрразведывательных органов, скажем так, «нового типа» – для активной, жесткой и решительной борьбы не только со шпионами, но и с контрреволюционерами, и с прочими антисоветскими элементами в армии.