Текст книги "Кошелек или жизнь"

Глава 18

Гаражный кооператив «Огонек» насчитывал в своем составе около трехсот гаражей, располагавшихся в пять рядов возле железнодорожной линии. В кооперативе работало несколько бригад по ремонту автомобилей, самой крупной из которых была бригада Толика. Под началом этого хваткого, еще молодого мужчины с приличным брюшком и мощными, как у штангиста плечами, было три гаража, объединенных под одной крышей, небольшой двор и трое рабочих. Генка работал у Толика около года. Платили ему символически, но парень не обижался. Он рассчитывал подучиться автоделу, а потом открыть свою мастерскую. Малов часто задерживался в гаражах, выполняя мелкие поручения, которые не требовали высокой квалификации, поэтому было в порядке вещей, что в этот день он остался на работе позже всех.

Славка появился в гараже, когда уже стемнело. Генка в синем рабочем комбинезоне сидел в мастерской, сушил при помощи мощного вентилятора и обогревателя свежевыкрашенную автомобильную дверцу.

– Здорово, братишка! – Манекенщик окинул взглядом инструменты, развешанные на стенах, пропитанный маслом цементный пол и поморщился: – Грязно тут у вас!

Генка повел плечом.

– Я привык. Эта грязь техническая. От нее вреда не бывает.

Манекенщик приблизился, придирчиво осмотрел дверцу и, не найдя на ней изъянов, не удержался от похвалы:

– Отличная работа.

– Ребята постарались! – не без гордости за свою бригаду произнес Генка. – Трудились весь день.

– Ты им заплатил?

– Конечно! – недоуменно ответил Малов-младший.

– Зря.

– Это почему же? – возмутился Генка.

– Можно было и не платить. Сказал бы мастерам, что рассчитаешься чуть позже, а завтра мы бы уехали из этих мест навсегда.

Генка презрительно скривил губы.

– Кто курит дорогие сигареты, не экономит на спичках. Ты сам так говоришь.

Манекенщика заподозрили в скупости. Такой расклад его не устраивал.

– Ты думаешь, мне денег жалко? – Славка прищурился. – Да мне на них наплевать! Я и на ограбление-то решился из желания испытать себя. Хочу проверить, способен ли я на преступление.

Генка усмехнулся:

– Достоевского начитался, да?

Манекенщик краснел редко, но на сей раз на его лице и шее проступили пятна.

– Оставим этот разговор, – сказал он резко. – Что у тебя с номерами?

Малов-младший встал с низкой скамеечки, потягиваясь, ответил:

– На дворе под чехлом тачка припаркована. Снимем с нее номера и поставим свои.

Славка громыхнул пакетом.

– А не хватятся?

– Думаю, нет. Машина «битая», стоит в очереди к «костоправу». Пока он за нее возьмется, дня три пройдет. А на номера внимание вряд ли кто обратит, висят да и ладно.

– Будем надеяться, что так и будет. Идем?

– Погоди! Там одна загвоздка есть. Тачка стоит рядом со сторожкой, поэтому мне придется отвлекать охранника, пока ты будешь заниматься номерами. А на этот случай я кое-что припас.

Генка подошел к подвесному шкафчику, достал из него бутылку «Портвейна» и, откупорив ее, выплеснул примерно треть содержимого за ворота гаража.

– Дяде Коле много будет, – пояснил он на недоуменный взгляд Манекенщика. – Напьется, а ему еще службу нести нужно. Идем!

Ребята вышли во дворик, миновали калитку и направились вдоль длинного ряда гаражей. Метров через сто, у небольшого вагончика, стоявшего на высоком фундаменте, Генка замедлил шаг и указал в сторону накрытой тентом машины.

– Эта тачка. Вот тебе отвертка, погоди немного и приступай.

Генка обошел наполненный водой противопожарный резервуар и быстро поднялся по крутой лестнице на смотровую площадку. Отсюда весь гаражный кооператив был виден, как на ладони. Людей Генка не приметил. Постучав, он вошел в убого обставленный вагончик с застоявшимся запахом табачного дыма. При появлении парня лежавший на кровати обрюзгший старик с мясистым пористым лицом и редкими седыми волосами, кряхтя, привстал, убавил звук стоявшего на тумбочке телевизора, потом сел. Сторож был уже навеселе.

– А… это ты, Генка! – каким-то свистящим голосом, с одышкой сказал он. – Чего тебе?

Малов достал из-за спины бутылку и поставил ее на тумбочку.

– Вот, Толик с ребятами сегодня выпивали, а это твоя доля осталась, дед. Велели тебе отнести.

Мутные, с набрякшими веками глаза сторожа прояснились.

– Молодец Толик, – с радостным удивлением произнес он. – Не забывает старика. Ну-ка, Генка, дай я из тумбочки стаканчик возьму.

– Сидите, дядя Коля, я подам, – поспешно произнес Малов, опасаясь, как бы сторож не встал и не увидел в окно орудовавшего у машины Манекенщика.

Генка достал из тумбочки красный пластмассовый стаканчик, налил в него вина и подал старику. На всякий случай, чтобы с улицы не слышно было шума, прибавил звук телевизора.

– А ты? – спросил сторож.

– Я, дядя Коля, не пью.

– И правильно делаешь! – Сторож со смаком выпил вино и закусил сухой лепешкой, которую взял с тумбочки.

Генка глянул в окно. Манекенщик уже заменил номер на передней части машины и перешел к задней. Дел оставалось на пару минут.

– Ты Толика слушай, – продолжал старик, почувствовав дар красноречия. – Он тебя плохому не научит. Толик мужик деловой, ты за него держись… Да ты садись, Генка, чего стоять-то? – Сторож налил себе второй стакан вина и вальяжно устроился с ним на кровати.

С улицы раздался условный свист. Малов вдруг заторопился.

– Некогда мне сидеть, дядя Коля. У меня работы много. – Генка попрощался и выскочил из вагончика…

В тот же день поздним вечером Славка вышел из дому. Жизнь в поселке шла своим чередом: по дорогам шатались парочки; на лавке гоготала компания; где-то гремела музыка – шла гулянка. Манекенщик перешел центральную дорогу и направился на другой конец поселка. Улица становилась все темнее, все реже горели фонари. У крайнего дома он замедлил шаг, хотел постучать в калитку, да передумал, обошел двор и, перемахнув невысокий забор, приблизился к дому с тыльной стороны.

В холле работал телевизор. Вся семья, за исключением Любки, была в сборе. Манекенщик прошел еще немного по бетонной дорожке и заглянул в соседнее распахнутое окно. Зайкина была в своей комнате. Она полулежала на кровати с томиком Джека Лондона и, затаив дыхание, читала. Отвлечь ее в этот миг от увлекательной книги не могло ничто, ну, разве уж едва слышное царапанье Славкиных ногтей об оконную раму.

Любка вздрогнула. На ее лице вначале отразился испуг, но потом Зайкина просияла и, отбросив книгу, кинулась к окну. Как Любка и предполагала, за тюлевой занавеской стоял Манекенщик. На губах улыбка, в глазах озорные огоньки.

– Привет! – Славка сложил на подоконнике руки и оперся о них подбородком. – Не нужно было вставать с кровати. Отсюда на твои ноги открывался превосходный вид.

Любка с шутливой укоризною покачала головой.

– Бессовестный… Подглядывал, да?

– Любовался! – обхватив ладонями щеки Зайкиной, Манекенщик звучно чмокнул девушку в губы. – Я по тебе соскучился.

– Лгунишка! – Любка счастливо рассмеялась, потом, прикинув что-то в уме, вдруг предложила: – Влезай сюда.

Славка притворно ужаснулся:

– Ты с ума сошла. Нас же твои предки застукают.

– Не застукают! – У Любки был лукавый вид. – Я уже сказала им спокойной ночи. Они сюда не войдут. Влезай!

Любка сбегала к торшеру, выключила свет. Славка, посмеиваясь, влез на подоконник, затем в комнату.

– Между прочим, – Манекенщик привлек к себе девушку. – Как там насчет паспорта?

Зайкина прижалась к парню, ее тон стал извиняющимся.

– Ты не обижайся, но сегодня не вышло. Я постараюсь подготовить тебе паспорт к завтрашнему дню.

Для Манекенщика это было полной неожиданностью. Он отстранился.

– То есть как это не вышло? Ты же обещала!

– Завтра, Слава, завтра, – прошептала Зайкина, отыскивая своими губами губы Манекенщика.

Она все теснее и теснее прижималась к Славке, потом, встав на цыпочки, прильнула к его губам. От Манекенщика пахло табаком, одеколоном и еще чем-то особенным мужским. Этот запах пьянил Любку, лишал воли, вызывал желание. Где вы, стыд, девичья гордость, скромность? Зайкина забыла обо всем на свете.

Манекенщик тоже размяк. «Завтра, так завтра, – подумал он вяло. – Завтра тоже будет еще не поздно». Славка обнял Любку, хаотично задвигал руками по ее спине, потом его ладони, повторяя контур тела девушки, скользнули вниз. Манекенщик приподнял Зайкину, усадил на подоконник и стал медленно стаскивать с девушки трусики. Любка затрепетала. Ее рука потянулась к поясу брюк Манекенщика. Ноги приподнялись, судорожно сплелись за спиной парня. Подавив стон, девушка подалась вперед…

Глава 19

На следующий день Макс проснулся с настроением человека, приговоренного к смерти. Тело ныло, в висках грохотала тяжелая артиллерия. «Наверное, так же паршиво я буду чувствовать себя в глубокой старости, – подумал Макс мрачно, – если, конечно, доживу до этого времени». Бутырин с трудом встал с кровати, поплелся в ванную. Холодный душ облегчения не принес. Завтракать совсем не хотелось. При одной мысли о еде к горлу подступала тошнота. Макс вышел во двор, послонялся. Знобило. Вернулся в комнату. В помещении было прохладно, руки и ноги вообще стали ходить ходуном.

Бутырин поколебался, потом подошел к шкафчику и достал бутылку водки. Опрокинул в рот рюмку, подождал, когда начнет действовать алкоголь, затем выпил еще одну. Через несколько минут озноб как рукой сняло.

«Взрывать я, конечно же, никого не буду, – размышлял Макс, наливая очередную порцию водки. – Припугну их как следует, а если заартачатся, дам кому-нибудь по зубам. Мое дело остановить тачку, остальное – забота Манекенщика. – Бутырин осушил рюмку, поморщился. – Ну, а если дело провалится, много не дадут. Попытка ограбления – не убийство».

Макс своего добился: нервишки успокоил, похмельный синдром снял. Совесть? Ее Бутырин давно пропил.

Макс шагнул к столу, достал из тумбы пояс, разложил на столешнице. На миг парню показалось, что он сошел с ума, решившись на такое, но он тут же отогнал эту мысль.

Бруски взрывчатки туго вошли в карманы. Макс сделал ряд присоединений, прикрепил батарейку. Надев пояс на себя, пошевелил руками, подпрыгнул – нигде ничего вроде не мешает. Проверил пряжку – раскрывалась отлично. Можно отправляться. Макс сложил взрывное устройство в портфель, потом, подумав, перелил остававшуюся в бутылке водку в плоскую железную бутылочку и тоже сунул ее в портфель.

Сердце защемило. Макс оглядел стены комнаты, вздохнул и, подхватив портфель, вышел из дому…

В это же время охранник Вася Жилкин тоже собирался выйти из дому.

Ничего особенного в Жилкине не было – обыкновенный двадцатипятилетний молодой человек с веснушчатым простецким лицом и фигурой отнюдь не атлетического сложения. А людям Вася нравился – привлекали его жизнерадостность, оптимизм и веселый нрав. За эти качества и полюбила парня Катя – хорошенькая брюнетка с черными, на удивление ясными глазами. И когда год назад Вася предложил ей выйти за него замуж, не задумываясь, согласилась. Сейчас Катя была на восьмом месяце беременности. Девушка расплылась, подурнела, но оставалась все такой же доброй, ласковой женой и отличной хозяйкой.

Как обычно, проводив мужа до ворот, Катя чмокнула Васю в щеку и проворковала:

– Между прочим, дорогой, сегодня первая годовщина нашей свадьбы. Ты не забыл?

Жилкин улыбнулся:

– Нет, конечно… С меня шампанское и цветы. – Вася интригующе подмигнул: – И кое-что еще.

Катя догадывалась, какой именно подарок ей собирался сделать муж, однако, широко распахнув большущие глаза, притворно ахнула.

– Неужели ты мне это подаришь? – сказала она с шутливым восхищением.

Вася многообещающе изрек:

– Может быть… Жди меня к семи. – Махнув на прощание рукой, он вышел на улицу.

День обещал быть жарким. Хотя было только десять часов утра, солнце уже припекало. Жилкин с завистью проводил взглядом стайку ребятишек, отправлявшуюся с удочками на озеро, и направился к автобусной остановке. Проходя мимо коммерческого магазина, он подумал, что неплохо было бы купить домой еще и коробку конфет. Главный подарок жене – золотые сережки и цепочка – уже давным-давно были припрятаны у него дома в одном из ящиков серванта. Решив купить конфеты на обратном пути, Вася вспрыгнул на подножку отъезжавшего автобуса.

У небольшого серого здания военизированной охраны Жилкина поджидал «уазик». Выскочив из автобуса, Вася бросил сидевшему за рулем Назарову:

– Я сейчас, – и исчез в здании. Появился он пять минут спустя с кобурой на поясе. Влез в машину, крепко пожал Алику руку: – Привет! Ты чего такой хмурый?

Назаров недовольно махнул рукой.

– Да так… Полоса невезения началась. То машина барахлить стала, два дня на ремонт угробил; то цветы в парнике пропали, а теперь вот еще и телевизор сломался.

– Отремонтируешь!

– Если бы… – кисло произнес Алик. – Там, говорят, микросхема какая-то «полетела», а ее нигде нет.

– За деньги все достать можно! – со свойственным ему оптимизмом изрек Жилкин. – Ладно, Алик, поехали, а то нас в банке кассир заждался.

Глава 20

– Документы на машину взял? – уже готовый к выезду Манекенщик вошел в сарай, где Генка заканчивал прикручивать автомобильную дверцу.

– Зачем они нам? – удивился парень. – Машина все равно краденая. Не покажешь же ты документы на нее гаишнику.

С плохо скрытым раздражением Славка приказал:

– Все равно возьми! Уж лучше краденые, чем никаких.

Малов-младший закрутил последний винт, отыскал на полке техпаспорт и сунул его в нагрудный карман рубашки. Потом несколько раз открыл и захлопнул дверцу.

– Все в порядке!

Славка подошел посмотреть, что получилось.

– И не скажешь, что крашеная, – удовлетворенно покачивая головой, сказал он. – Номера другие, особых примет нет. Теперь ни один гаишник не придерется. Давай, Генка, заводи мотор – и вперед!

Генка выгнал автомобиль из сарая, затем со двора. Сейчас братьям было уже безразлично, видит кто их машину или нет. Они отправлялись «на дело» и возвращаться домой не собирались. Гордо проехав по поселку, «Жигули» вырулили на центральную дорогу. Генка вел машину неплохо, но, как казалось Малову-старшему, был скован и напряжен.

– Ничего не бойся, – поучал Манекенщик брата. – Я с тобой. Расслабься, держи себя уверенно, а самое главное: не нарушай правила, и тогда – ты увидишь – обратной дорогой мы поедем миллионерами. Жми, братишка!

Генка скупо улыбался и кивал головой.

Машина свернула в одну из боковых улочек. Пропетляв среди домишек, вынырнула у железнодорожного переезда. Оставалось проехать каких-то три километра по оживленной трассе, а там поворот налево и такая глухомань, в какую инспектора ГАИ даже не заглядывают.

Впереди тарахтел «Москвич» с маячившей на заднем стекле ладошкой. Машина была старой и двигалась не ходко. Генка решил ее обогнать.

– Не торопись! – предупредил Манекенщик, видя, что брат увеличивает скорость. – Время терпит.

Хотя соблазн погонять на новенькой машине был велик, Генка убрал ногу с педали газа. «Москвич» тотчас вырвался вперед. И тут произошло именно то, чего ребята больше всего опасались. На дорогу вышел инспектор ГАИ и махнул жезлом, вначале водителю «Москвича», а затем Генке, перед носом которого перебежала дорогу женщина с тележкой. Побелевшими пальцами Малов-младший вцепился в руль автомобиля и еще больше снизил скорость.

– Спокойно, Гена, спокойно, – процедил сквозь зубы Славка. – Тормозни-ка здесь.

Генка объехал «Москвич» и остановился метрах в десяти впереди него. Парень был напуган до полусмерти. Сейчас он с удовольствием оказался бы не за баранкой автомобиля, а в своем гараже за шлифовкой какой-нибудь детали – подальше от грозного гаишника, да и самого Манекенщика с его дурацким ограблением.

– Что теперь делать? – спросил Генка упавшим голосом.

Манекенщик оглянулся. Инспектор ГАИ с невозмутимым видом стоял на обочине и, постукивая жезлом о ногу, поджидал водителей обеих машин. Славка стиснул руку брата:

– Тебе придется подойти к нему, – заговорил он быстрым шепотом. – Возьми себя в руки и не трусь! Покажешь гаишнику только права. Если он потребует документы на тачку, скажешь, оставил в машине. Вернешься якобы за ними, сядешь за руль, и рванем отсюда подальше. За нами, я думаю, он не погонится.

– А если по рации передаст?

– Там видно будет. Иди, иди! – Манекенщик вытолкал брата из машины.

Генка ступил, как ему показалось, не на асфальт, а на раскаленные угли. Секунду он стоял в нерешительности, потом на непослушных ногах двинулся к милиционеру и уже стоявшему рядом с ним водителю «Москвича». Путь в двадцать шагов показался парню вечностью.

Генка подошел в тот момент, когда рослый, с грубыми чертами лица гаишник монотонным голосом выговаривал тщедушному человеку в очках:

– Вы нарушили правила. Перед нерегулируемым пешеходным переходом водитель обязан снизить скорость или остановиться и пропустить пешеходов.

– Пропустить пешеходов водитель обязан при повороте направо или налево, – робко возразил очкарик.

– Э-э… нет! – протянул гаишник с видом человека, поймавшего вас на шалости. – Это касается проезда перекрестков, а мы говорим о пешеходных переходах… Правильно, молодой человек? – обратился инспектор к Генке.

Вертевший в руках права Генка выдавил улыбку и кивнул:

– Правильно.

– Гм, – изрек очкарик.

– А вот молодой человек, – продолжал гаишник, – правила дорожного движения знает. Он уступил дорогу женщине с тележкой… Вы свободны, – козырнул инспектор Генке и, утратив к нему интерес, повернулся к очкарику. – А на вас будем составлять протокол, уважаемый!

Генка почувствовал слабость. Все еще не веря в счастливое избавление, он повернулся и, пошатываясь, побрел к «Жигулям».

– Ну что? – сгорая от любопытства и нетерпения, спросил Манекенщик брата, едва тот уселся на место водителя.

– Остановил как свидетеля. – Генка с шумом выдохнул воздух и издал нервный смешок: – Даже в права не заглянул. Лох какой-то!

Парень завел мотор – через десять минут братья подъехали к кладбищу.

Глава 21

Гарцев приехал в банк рано. Еще не было и девяти часов, когда он вошел в двухэтажное квадратное здание с толстыми решетками на окнах и бронированными дверьми. Парню повезло: народу с утра было мало. Гарцев быстро оформил необходимые документы и вот уже битый час слонялся по двору в ожидании «уазика». Алик с Васей куда-то запропастились. Наконец, в половине одиннадцатого к воротам подкатила машина.

– Я уже думал, что вы вовсе не приедете, – обрадовано пожимая Жилкину и Назарову руки, признался Гарцев. – Если я и сегодня не привезу на завод зарплату, меня рабочие точно растерзают.

– Мы тебя в обиду не дадим, – заулыбался Алик. – Давай, малыш, показывай, куда ставить машину.

Женя махнул рукой в глубь двора.

– К черному ходу. Сумма крупная, нечего дразнить людей.

На получение и погрузку денег ушло минут тридцать, еще через пять минут «уазик», урча, выехал с территории госбанка.

Путь был неблизким. Жилкин поудобнее уселся на скамейке, вытянул ноги и уставился на мелькавшую за окном вереницу домов. Сидевший напротив Гарцев прикрыл глаза. Ему предстоял трудный день. Зарплату на заводе не выдавали два месяца, люди были озлоблены, наверняка среди них найдутся скандалисты. «Нужно набраться терпения, никому не грубить, – настраивал себя на миролюбивый лад Женя, – и тогда, быть может, удастся избежать конфликтов».

Дорога – накатанная. Алик сотни раз ездил по ней, знал здесь каждый дом, каждое дерево, поэтому вел автомобиль раскованно, удобно расположившись в кресле водителя. Впереди показалась табличка с надписью «Юбилейный». Начинался поселок, в котором жил Назаров. Алик проехал мимо знакомой остановки с резным деревянным навесом, и тут на дорогу, размахивая руками, выскочил человек. Это был Макс. Назаров резко надавил на педаль тормоза. Машину занесло… Алик быстро вывернул руль, чудом избежав столкновения с обгонявшей его иномаркой. Визжа тормозами, «уазик» остановился перед носом ошарашенного Бутырина.

– Ты с ума сошел, Макс! – заорал Назаров, высунувшись в окно. – Жить надоело?!

Бутырин справился с испугом и с видом обрадованного человека подбежал к дверце водителя.

– Ты извини, но у меня не было выхода! – заявил он. – Твое счастье, что я тебя встретил…

Возникшее в салоне «уазика» напряжение не ослабевало. Гарцев сидел с широко открытыми глазами, Жилкин потянулся к кобуре. За все пять лет, которые он проработал охранником, это был первый случай, когда машину так бесцеремонно останавливали. Одним взглядом Вася оценил обстановку: вековые деревья вдоль дороги, нестройные ряды одноэтажных домов – ничего подозрительного. «Случайность, – успокаиваясь, решил охранник. – Нужно быть полным идиотом, чтобы решиться ограбить машину на центральной дороге, когда мимо то и дело проносятся автомобили».

Жилкин переключил внимание на Макса. Тот перевел дух и продолжил:

– В общем, я нашел то, что обещал. Но возникло затруднение. Парень, у которого есть необходимая тебе микросхема, уезжает в отпуск. Через полтора часа у него самолет. Вернется не раньше, чем через месяц. Даже не знаю, как быть…

Бутырин равнодушным взглядом скользнул по машине и выжидательно замолчал. Назаров намек понял, он замялся, неуверенно произнес:

– Я бы с удовольствием тебя подбросил, Макс, но у меня сейчас срочная работа…

– Понимаю, – Макс с сожалением покачал головой. – Что ж, очень жаль. А я думал, что уже сегодня вечером смогу наладить твой телик.

– Досадно! – пробормотал Алик и неожиданно спросил: – А где живет твой приятель?

Это был тот самый вопрос, который Бутырин ждал, затаив дыхание. Силясь сохранить ясность взгляда, Макс небрежно бросил:

– Да здесь недалеко. У завода.

– У завода?! – удивленно воскликнул Назаров. – Но мы как раз туда и едем.

– Вот и отлично! – обрадовался Бутырин. – С вами я и отправлюсь. – Он убрал руку с окошка водителя с намерением обойти машину и влезть в салон.

– Да, но… – остановил его Алик и, оглянувшись на Жилкина, задал вопрос: – Возьмем пассажира?

Брать людей категорически запрещалось. Вася заколебался. Если бы водитель был малознакомым, Жилкин действовал бы согласно инструкции, но Алик… Алик был приятелем, и, откажи ему сейчас Жилкин, парень бы надолго обиделся. Вася посмотрел на Гарцева. Кассир снова прикрыл глаза, предоставив Жилкину самому принимать решение. Охранник перевел взгляд на виновника задержки. Доходяга… И на вид простоват. Такой вряд ли пойдет на ограбление. Ну, а если и пойдет, троих мужиков ему не одолеть.

– Ладно, поехали! – согласился Жилкин.

На лице Бутырина мелькнула победная улыбка. Макс хмыкнул и запрыгнул в «УАЗ». Усевшись на краю сиденья, осмотрелся. И без того ошалевшее сердце забилось сильнее: весь проход был завален небольшими мешками, опечатанными сургучом. Бутырин и не представлял, что денег будет так много. «Если не поинтересоваться, это может вызвать подозрение», – мелькнула мысль. Макс с иронией спросил:

– Сокровища везете?

– Последний раз любопытного в морг возили, – ответил Жилкин таким тоном, каким хотят отбить желание задавать вопросы.

Бутырин, конечно же, «обиделся».

– Ну и шуточки тут у вас, – буркнул он и, отвернувшись, уставился в окно.

Машина свернула направо – в яблоневый сад. Макс не придал этому значения, решив, что Алик избрал к кладбищу другой путь. Дорога была ему знакома с детства – по ней Макс в течение десяти лет ходил в школу, – но не был здесь с тех пор, как получил аттестат зрелости. Сейчас здание школы и двор показались ему жалкими и убогими. Наверное, потому, что все это уже далекое и чужое. Бутырин постарался отогнать эти мысли, переключиться. Сел, кажется, удачно – у Алика за спиной. Все действия шофера у него под контролем. До охранника приличное расстояние. Руки, а самое главное – кобура с пистолетом, на виду. Несомненно, парень с лицом простолюдина – самая опасная фигура в этой компании. Поэтому все внимание нужно сосредоточить на нем. Кассира Макс в расчет не брал. Он был уверен в том, что в нужный момент с одного удара вырубит коротышку.

Сад кончился. Машина круто свернула и въехала в ворота. Оставив позади несколько строений, на площадке с клумбами и фонтанами затормозила. Становилось жарко. Макс расстегнул на рубашке две верхние пуговицы и приоткрыл окно, но Жилкин, явно желая продемонстрировать, кто здесь главный, тоном приказа сказал:

– Закройте! Не положено!

Настраивать против себя охранника, а тем более ссориться с ним Бутырин не хотел. Он послушно задвинул окно и с наигранным весельем произнес:

– Как прикажете, гражданин начальник.

Между тем кассир выбрался из «уазика» и исчез в двухэтажном здании с большими, как витрины, окнами. Жилкин повременил и тоже вышел из автомобиля, размяться. С безразличным видом он стал прохаживаться вдоль машины, однако безразличие его было деланным, Макс в этом не сомневался: он чувствовал, что охранник краем глаза наблюдает за ним.

– Здесь стоять недолго будем, – произнес Алик, закуривая и откидываясь на спинке кресла. – Разгрузимся и тут же уедем.

– Да, да, – рассеянно отозвался Бутырин. – Я никуда не тороплюсь.

Те три рюмки, что Макс выпил сегодня утром, уже давно выветрились, и сейчас Бутырин горько сожалел о том, что влез в эту машину. «Может быть, все бросить и уйти? – подумал он с тоской. – Вот так, взять портфель, сказать, будто пошел в туалет, и не вернуться. А что потом? А потом придут два жлоба с финками и потребуют вернуть карточный долг…»

Макс подгадал момент, когда охранник оказался к нему спиной, достал из портфеля бутылочку с водкой и сделал из нее несколько жадных глотков. Алик, почувствовав запах спиртного, обернул к Бутырину свое широкое добродушное лицо с приподнятыми от удивления бровями.

– Да ты никак, Макс, опохмеляешься? – спросил он неодобрительно.

– Да это вода, – смутился Бутырин. Он спрятал бутылочку в портфель и, стараясь не дышать в сторону Назарова, отодвинулся от него подальше. – Жарко очень.

Алик с осуждением покачал головой.

– Пьешь часто, Максим. Нехорошо это!

– Ладно, Алик, – огрызнулся Бутырин. – Не тебе меня учить!

Вернулся Гарцев. Маленький человек был расстроен.

– Нужного нам работника нет, – заявил он. – Придется ждать.

Жилкин взглянул на часы. Времени было уже много – одиннадцать часов. Дай бог обернуться с зарплатой до обеда. В два часа Вася должен был сопровождать уже другого кассира.

– Больше никому деньги сдать нельзя? – спросил охранник.

– К сожалению, нет, – качнул головой Гарцев.

«Деньги?! – у Макса екнуло сердце. – Неужто Манекенщик ошибся и зарплату оставят здесь, а не повезут, как предполагалось, на завод?»

Только когда начинаешь терять, понимаешь, что теряешь. Бутырин уже забыл, что несколько минут назад сожалел о задуманном ограблении. Ему вдруг почудилось, что сокровища уплывают из его рук. Макс стал лихорадочно искать выход из создавшегося положения и не находил. Неужели все то, что они до сих пор проделали с Манекенщиком и Генкой, было напрасно?..

Минут через сорок со стороны прятавшегося за могучими чинарами городка появился высокий сухопарый мужчина, одетый в клетчатую рубашку и черные брюки. Человек очень спешил, вышагивая на длинных ногах, будто журавль. По оживлению, возникшему на лице Гарцева, Макс заключил, что это и был тот самый человек, которого все ждали.

– Извините, ребята, задержался! – еще издали, разводя руками, признался мужчина. – Давно ждете?

– Порядочно, – сдерживая раздражение, проговорил Гарцев. – У нас колоссальная сумма денег, Махмуд Адилович, и торчать с ней на дороге совсем небезопасно.

На худом лице мужчины с косыми глазами, увеличенными сильными линзами очков, застыла извиняющаяся улыбка.

– Да знаю я, Женя, знаю, – оправдываясь, произнес он. – Но, как вам известно, у нас в филиале сейчас нет ни бухгалтера, ни кассира, а мне срочно потребовалось съездить к поставщикам, проверить кое-какие счета.

– Чего уж теперь говорить-то, – проворчал Гарцев. Парень достал из папки бумагу и протянул Махмуду Адиловичу. – Распишитесь в получении.

Мужчина поставил подпись, вернул бумагу. К неописуемой радости Бутырина, он взял только один мешок. Закинув его за плечо, Махмуд Адилович отправился в здание.

У Макса отлегло от сердца. Хотя и жаль было расставаться с довольно-таки приличным по объему мешком, большая часть денег все же осталась в машине.

Кассир с охранником влезли в «уазик» и заняли свои места.

– Едем! – распорядился Жилкин, и машина вновь покатила через сад.

Яблоневый сад… Он вновь навеял на Бутырина воспоминания. Как же он мог за все шесть лет – с тех самых пор, как окончил школу, – так ни разу и не вспомнить о нем? А ведь здесь прошли его школьные годы. Когда Макс пришел в первый класс, деревья были еще маленькими. Они росли вместе с Бутыриным, набирались сил. В младших классах учительница водила их в сад на экскурсию, в старших – он вместе с одноклассниками прятался здесь от грозного директора, разыскивавшего нерадивых учеников, сбежавших с уроков. В саду отмечали дни рождения, праздники, сдачу экзаменов. Здесь Макс познал сладость первого поцелуя и горечь измены, когда застал одноклассницу Ленку в обнимку с Манекенщиком. Как давно это было! Мог ли он предположить тогда, что через несколько лет поедет через яблоневый сад в машине, набитой деньгами, а у его ног будет стоять портфель, начиненный взрывчаткой?..

Алика занимали совсем иные мысли. Не нравилась ему работа двигателя. Назаров чутко вслушивался в рокот мотора – перебои. Напрасно он не обратился к специалисту, а решил отремонтировать машину собственными силами. Конечно, чего-то не учел.

У переезда Алик сбросил скорость. В этом районе «паслись» гаишники. Так и есть – стоит вон один под деревом, поджидает очередную жертву. Назаров свернул влево. По обеим сторонам «уазика» потянулись карьеры, из которых брали глину для кирпичного завода. Дорога то поднимались на вершину холма, то ухала к его подножию. Еще два подъема, и кладбище, а там уж рукой подать до завода. Алик переключил скорость, – неожиданно мотор несколько раз чихнул и… заглох. Назаров нажал на педаль тормоза.

– Извините, братцы, – сказал он виновато, – но нам сегодня определенно не везет. Придется пять минут подождать. – Открыв кожух двигателя, Алик вооружился гаечным ключом и принялся что-то отвинчивать.

Когда стало ясно, что автомобиль не сдвинется с места и через двадцать минут, Гарцев с Жилкиным вылезли из «уазика» и закурили. Последовать их примеру Макс не решился – опасался оставить без присмотра портфель со взрывчаткой. Поджариваясь в машине, будто цыпленок в духовке, Бутырин мечтал лишь об одном: сделать пару глотков из заветной бутылочки. Отхлебнуть не удавалось – охранник не сводил с Макса глаз.

Неспокойно было на душе у Васи. Не нравился ему этот кучерявый парень с угрюмым лицом. Что у него на уме?

Алик чертыхался, плевался, но все его попытки реанимировать двигатель ни к чему не приводили. Еще через тридцать минут у машины резко затормозила «Волга». Шофер – молодой жизнерадостный мужчина с пышными усами – оказался знакомым Назарова.