Текст книги "Конец подвигам. «Мочало пути»"

Глава двадцать пятая «О чём задумался Витязь?».

Всё не так, как кажется. Не может быть, чтобы эти ребята, какими бы тугими на ум они не были, не понимали всю опасность, происходящую на улице. Значит, они тупо посылают меня на смерть. Почему они хотят от меня избавится? Здесь как-то замешан мой ребёнок.

– О чём задумался Витязь? – сквозь пальцы посмотрел на меня главный бритый.

– Давай, жми на тапки. Принеси нам ништяков, – добавил проворенный кореш.

– Ты говорил что смог убежать от всех неприятностей, которые повстречал там. Да?

– Да… – неохотно ответил бритому.

– Ты сказал что мы здесь собираем ништяки с прохожих. Да?

– Ну как-то так. Да.

– Ну… Где наши ништяки?

– Ты же с улицы пришёл… – под-шакалил кореш.

– Ты залез в наш дом…

– Оплачивая проезд, бля!

Вот я сижу на мягком пуфе и понимаю, что если они сейчас на меня навалятся гурьбой, то мне не чего будет им противопоставить.

Свора шакалов устремили на меня свои голодные взгляды. «Буду отбиваться, как могу». Я уже приготовился прорываться в сторону лестничной площадки. В доме полно  окон. Здание выполнено в изысканном стиле с прозрачными куполами. Так что сейчас я прекрасно вижу, куда бежать, за что бороться.

Но и братва почуяла мои намерения. Быки стали разминать шеи, массировать предплечья.

Переломный момент. Сейчас всё решиться… Как вдруг дверь на лестничную площадку распахнулась. В просторную залу влетела, словно героиня спасшая мир, ну или хотя бы своих товарищей от скучных дел, лысая баба с радужным хвостом рогатой кобылы. Вот странные дела. У единорога рог на голове, а хвост на жопе. Эта особа решила всё сделать наоборот. Кроме радужной струи у неё на макушке, она была в открытом и ультра-модном наряде по меркам панков и извращенцев.

– Пируем малчишки! – казачка с бутылками быстро очутился рядом с группой товарищей. На меня он не обратила ни малейшего внимания. Как будто не заметила. Что странно, ведь я одиноко сидел на пуфе, и от бригады её товарищей меня отделял всего лишь стеклянный столик. Да она сама встала ко мне спиной тыча мне в ноздри свой зад, который вываливался из мини-юбки, типа – пояс а-ля набедренная повязка. – Казачка с бутылками быстро очутился рядом с группой товарищей. На меня он не обратила ни малейшего внимания. Как будто не заметила. Что странно, ведь я одиноко сидел на пуфе и от бригады её товарищей меня отделял всего лишь стеклянный столик. Да она сама встала ко мне спиной, тыча мне в ноздри свой зад, который вываливался из мини-юбки, типа пояс а-ля набедренная повязка. – Витёк, я за мальца взяла две вискаря (Бутылки с крепким алкоголем она поставила возле меня, по-прежнему обводя меня своим взглядом), и (она с имитировала барабанную дробь). И тушёнку! – баба взвизгнула, залезла рукой себе под юбку и достала от туда банку говяжьей тушёнки. Пока она проделывала свой фокус, я хорошо успел разглядеть то сакраментальное место, в котором она прятала консервированный ништяк.

Пока она проделывала свой фокус, я хорошо успел разглядеть то сакраментальное место, в котором она прятала консервированный ништяк.

– Слышь, Каза. Утихомирься. Не вишь прохожего …, у нас тут? – Витёк тормознул свою бабу.

– А я смотрю, кто это здесь задницу мою облизывает. А это новенький…

– Нет! Не новенький. И убери от меня свой зад! Я пришёл за своим ребёнком. Где он? Кому ты его продала за тушёнку?

– Не груби моей бабе, – сурово произнёс Витёк.

– Эй, новенький. Я смотрю нервный ты какой-то. Может тебе передёрнуть. Хочешь? Ты просто кивни, ни кто здесь не будет против. Просто нервишки успокоить, – предложила мне Коза. Никто и слова не вставил. Может дёргать письки всему отряду бритоголовых и встречным поперечным, её особая привилегия. Я даже немного заёрзал на пуфе в сомнениях: «А не сочтёт ли главарь Витёк за дерзость и неуважение, если я откажусь от услуг его бабы».

Но нет, всё равно нет. В приоритете сейчас найти поскорее Гришу, чтобы с ним ничего не случилось.

– Ну ладно. Чего ты тогда хочешь? – продолжила она.

– Кому ты продала моего ребёнка?

– А ну раз так. Не продала, а обменяла.. Ты что можешь предложить на обмен?

– Да ничего у него нет…! – вмешал своим кривым языком плосколицый шакал.

– Ты что, пришёл в наш дом и ни хочешь с нами ни чем поделиться? Зачем нам такие гости. Нет. Раз у тебя ничего нет… Как ничего, а ребёнок? Вот его то мы и заберём.

– Что? – не стерпел я, но всё же превосходящие силы противника подавили мой гнев.

– Переживать не надо. Позже мы сделаем из него нашего, – торжественно объявила она.

– Гопника хотите из него сделать?

– Знаещ-щ, что такое мочало? – резанула мне по уху Коза.

– Нет, не знаю.

– Мочало – это молодые поросли корней кустарников и деревьев. Их вырывают из земли и подвергают серьёзной обработке. После чего эти молодые корни становятся прочным материалом и из него делают разные штуки. Понял?

– Нет, не понял. Ты продала ребёнка, ждёшь пока его обработают, чтобы потом сделать из него гопника..

– Действительно не понял. Речь то не про ребёнка.

– А меня интересует только он.

– А нас ништяки. Алкашка там или мясо. Ну, что-нибудь похавать. Нет мяса или шашлыков любимых с пивасом. Тушенка и водяра. А может быть вискарик тоже подойдёт. – Смеясь, она отошла в сторону. Села рядом со здоровым, как бык, Бритоголовым. Наверное, приготовилась сделать ему релаксирующий массаж члена, чтобы тот сильно не напрягался..

Задница Козы скрылась с моего горизонта, и я снова лицом к лицу с главарём банды гопников. Я не понял метафору про «мочало», но понял, что пока этот тухлый Витёк тянул со мной время, рассказывая про русских богатырей, его баба продала Гришу как вещь. Обменяла моего малыша на бухло и банку тушёнки. А сейчас они сидят, дрочат и ржут.

Им всем было на меня наплевать. Тянули время только для того, чтобы я не смог помешать совершить обмен. Как я мог им помешать? При любом раскладе я не смог бы ни чего сделать. Но сейчас могу. Могу узнать, кому они продали моего мальчика».

– Хорошо. Верните мне моего ребёнка, а я раздобуду вам ништяков… – предложил я, предугадывая какой будет ответ.

– Ну, э-экхм… Смотри… – выдохнул Витёк перед своей речью. – Ребёнок то не твой. Ты сам рассказал как ты его встретил.

– Я понимаю, – сказал я.– Какой бы аргумент я не привёл. Чтобы я не сказал в свою защиту или про мальчика, вы всё равно найдёте… Ни-хрена вы не найдете! Тупые уроды…!  Вы будете увиливать до конца и продолжать этот бессмысленный и бестолковый разговор не о чём.  – Говоря всё это, я взял большой прозрачный стакан с позолоченным узором (в этом доме, должно быть, обитали самые привилегированные члены общества). Налил в стакан из бутылки с вискариём, это, кстати, был не виски, а бурбон. Тупые гопники даже прочитать на этикетке ничего не смогли. Уроды!  Взял зажигалку, она лежала на столе, так как гопники курили какую-то дрянь из большой стеклянной банки с небольшим количеством воды, на самом дне. Но мне это было безразлично. Зажигалку я взял для того, чтобы поджечь бурбон в стакане. Моментально появилось почти прозрачное пламя.

– Эй, что ты делаешь? – Вдруг спросил у меня предводитель гоп-хлоп движения.

– Я просто проверил. Надо было убедиться, горит ли это пойло или нет. Оказалось что горит.

– Для чего? – Витёк с удивлением и повышенной заинтригованностью наблюдал за всеми моими действиями. Он даже немного сполз с дивана, вытянул шею и придвинул ближе своё лицо.

– Чтобы плеснуть в твой тупой урыльник…! – ещё не договорив последнее слово «урыльник» я сделал именно то, о чём и говорил.

Бритая башка гопника вспыхнула как спичка. Все его товарищи повскакали с мест и всей своей ослиной оравой накинулись на меня.

– Ну ка, сидеть всем! Всех сожгу, нахрен! К чертям отправитесь, я их знаю, примут… – с ожесточением прокричал я держа в руках бутылку с крепким алкоголем в одной руке и высекая искры из зажигалки, в тоже самое время, другой рукой.

– Тихо, тихо … Ты чё…? – вскочил первый помощник Витька, который шакалил.

Гопники отступили и взялись за спасение братка. У всех, как у одного возникла одна и та-же идея, как сбить пламя. Приспустив штаны, пожарная команда окружила Бритого в огне.

Шакал с плоским лицом, тот, который казался мне экстремальным дебилом, оказался смышлёней всех. Он, быстро заголив своё пузо, окутал голову главаря банды своей влажной от пота футболкой и погасил полыхающую головёшку. Остальные, выждав ещё пол минуты (вдруг неожиданно вспыхнет вновь и придётся, Витька, всё же придётся обоссать) заправили свои причиндалы обратно в штаны.

Я не заметил как Коза подошла ко мне совсем близко. Но как только заметил её близкое присутствие моментально отпрыгнул и угрожающе плеснул в её сторону из бутылки.

– Тихо, тихо… Не выливай. Нам это пить ещё. Или ты хочешь, чтобы я с пола слизывала. Хочешь? Хочешь посмотреть как я буду ползать и слизывать с пола? – показав клыки улыбнулась Коза.

– Хочу чтобы ты сказала где сейчас мой ребёнок.

– И всё…? Какой скучный оказался. Ну хорошо, скажу.

– Нет, со мной пойдёшь.

– Боишься обману? В этом доме совсем не много квартир. Даже если обману, то у тебя не встанет проблему отыскать его самому.

– Обманешь меня?

– Нет. Что-ты родной, – ответила Коза мило сжимая свои сиськи локтями.

Получил задницей по зубам, но зато узнал, что Гришу отдали какой-то молодой паре с последнего этажа. Хоть это хорошо. Укрыться на последнем этаже – это правильно. Но похоже, что это уже последняя инстанция. «А что дальше? Жить в квартире… Ждать, пока закончится провиант. Если там есть запасы. Они же забрали Гришу! Про запас и забрали». Отбросив мысли о будущем, я рванул по лестнице вверх.

Глава двадцать шестая «Опять какая-то дичь».

Бутылку бурбона я забрал с собой на всякий случай. И прыжками, постоянно оглядываясь на свору гопников, добрался до лестничной клетки. Ступени промелькнули под ногами. Я остановился, вспомнив о том, что нужно дышать. И только сейчас я обратил внимание на то, где нахожусь.

На лестничной площадке слева и справа стояли глиняные высокие горшки с фикусами и открывали за собой большое витражное окно. Оно начиналось выше потолка и заканчивалось у меня под ногами. Я не успел заметить, как пролетел, почти не касаясь ступеней, несколько пролётов. Мной двигали сильные эмоции. Новость, что моего ребёнка продали как куклу, стала для меня потрясением, и какое-то время я просто не мог больше не о чём думать. Но на подкорку всё равно записывается, и у меня сложилось мнение, что это окно от пола до потолка – просто стеклянная стена, которая пролегает широкой непрерывной полосой от основания здания до купола наверху дома.

Вид из окна привлек моё внимание. Восхитительный, умопомрачительный и до дрожи от ужаса захватывающий вид. Многоэтажный дом стоял на островке в океане лавы. Густо-красная каша простиралась до горизонта. Лава бурлила, испуская сизый дымок и огненные шары. Вдали я увидел чернеющий разводной мост и пляшущие тени. Вода в Неве закипела. Я сумел разглядеть знакомые черты. «Черти». Хм.. Значит, всадники Апокалипсиса передавили не всех чертей. Да и смешно подумать, что чертей всего было пару десятков.

«А ведь это странно, – задумался я. – Раньше смешно было даже подумать, что черти реально существуют».

Наверное, я что-то произнёс вслух, потому что из-под фикуса выполз человек невысокого роста. Но он и не казался низким. Он был скорее каким-то аморфным, непонятным. И толи он был обдолбан дурью, (ссаный наркоман), толи я надышался токсичными газами с улицы, но я не мог уловить черты его лица. Он расплывался в моих глазах, так, что я не мог смотреть на этого человека больше минуты, иначе сам чувствовал себя пьяным.

Он первый завёл со мной диалог.

– Да, действительно смешно.

– Что, простите? – немного в растерянности ответил я (потому что не сразу его заметил).

– Я говорю, что Вы правы. То, что сейчас происходит, действительно смешно. И даже несмотря на то, что начиналось всё как ужасная картина. Да, скоро близится финал. Можно расслабиться.

– Я Вас не понимаю? Финал чего?

– А Вы как думаете?

– Я думаю, что мне некогда с вами разговаривать, Тем более, что Вы несете какой-то бред.

– Если вы чего-то не понимаете, разве это значит, что это бред?

– Мне некогда вести беседы.

– Почему? Боитесь опоздать на концовку…

– Что? Какую концовку… Там, я видел, угашенного чувака на диване. Похоже Вы приятеля потеряли.

– Ну ладно беги… Но последний вопрос. Вы знаете, что ждёт Вас в конце?

– В конце чего? – ответил  вопросом я, и не дожидаясь ответа от непонятного утырка, в два прыжка преодолел лестницу вверх.

Целеустремлённо я оставлял позади себя лестничные пролёты и даже в мыслях своих не вёл им счёт. Последний этаж, пентхаус – вот моя цель.

«У-у-ф» Запыхавшись, я остановился перед очередным необъятным окном. Антураж улицы изменился. Лава, заполонив собой всё пространство, почернела, похоронив под собой дороги, фонари, архитектурные постройки.

На этом этаже вместо клумб с фикусами стоял огромный, но очень эстетичный по европейским меркам подковообразный диван.

– Минуту. Только одну минуту… – произнёс я, плюхаясь на диван.

– Думаете, хватит?

Снов возник человек в, казалось бы, простом обличии, но я так и не смог угадать, в чём он был одет конкретно. Больше моё внимание привлекало лицо неожиданного человека. Оно было таким же аморфным, как и у того утырка, которого я повстречал несколькими пролётами ранее.

– Я не понял… Это секта какая-то? – перешёл я в словесное наступление.

Но и этот человек не ушёл в сторону:

– А тебе обязательно нужно всё понять? – переходя межличностные границы, спросил меня непонятный чувак. Я до сих пор не мог понять, мужчина это или ж-женщина.

Мы перешли на новый уровень общения. Сложилось впечатление, что на этажах повыше меня с ходу будут к китайскому Нагху посылать.

– Послушай приятель, ты что, меня преследуешь? – поставил я вопрос прямо в лоб, надеясь обескуражить непонятного утырка.

– Ха-а! – выдохнул он смешок не громкий и не восторженный, а скорее щадящий мою наивность. – Интересно наблюдать за тобой, а преследовать совсем не интересно. Да и зачем, когда ты сам идёшь большими шагами в мой будуар.

– Какой будуар? Что ты несёшь утырок! Всё мне  пора…

– Опаздываешь?

– Иди… Спустишь на пару пролётов, там твой кореш. Я ему уже ответил на этот вопрос. – бросил я, уже собираясь лететь выше по ступеням.

– Александр, – парировал он на мой бросок.

– Что? Что! От куда ты знаешь моё имя? Это действительно был ты там, этажом ниже? – «Да-я и тому утырку своё имя не говорил, вроде» подумал я вслед своему вопросу, но озвучивать уже не стал.

– Ты много кому за свою жизнь говорил своё имя…

– Я спрашиваю конкретно про тебя? Мы что, знакомы были? Я не могу понять, кто ты. Стой спокойно. Покажи лицо.

– Я перед тобой. И да, мы уже встречались, ты просто забыл.

– Значит, для меня эта встреча была не так важна, – с долей нервозности ответил я.

– А что для тебя  важно?

– Чтобы ты отстал поскорее и дал мне пройти.

– И всё?

– … Хотя подожди. Я ищу ребёнка. Моего ребёнка. Женщина в мини-юбке с косичкой на лысой башке должна была проходить здесь вместе с ним. Она сказала, что поменяла его на бухло и консерву… Тушёнку! Ты видел, как она проходила здесь? Ты вообще что-нибудь знаешь об этом? – Весь на нервах вывалил я на незнакомого типа кучу вопросов.

– Да-а! – громко объявил лестничный утырок, и от его одного слова у меня похолодело в груди. – Ты идёшь в правильном направлении.

– В таком случае уйди с дороги, – принял я позу для прыжка.

– Постой, Сащ-ща… – произнёс незнакомец не своим голосом.

– Что?

– Скажи, Александр, ты готов к последнему шагу? – вернувшись к прежнему тону, спросил меня лестничный философ.

Опять какая-то дичь. Пропустив последнюю фразу незнакомца, я в темпе потопал по лестнице.

На следующей ступеньке от моего обгоревшего кроссовка, которым я лаву зацепил, когда выпрыгивал из тонущего Икаруса, отвалилась подошва. Я это заметил, только когда почувствовал холодок мраморной лесенки. Тонко подметив, что с каждым своим приключением я обнажаюсь всё больше и больше. Футболку разодрал на тряпки, кроссовки, прожжённые до дыр, можно смело снять и выбросить. «Бывает. Что поделать».

Пыл мой немного угас. Наверное, просто устал, да ещё и мизинчиком на ноге стукнул об угол ступеньки. Но я не остановился ни на секунду. Зараза вирусом проник в мою голову, и сейчас каждый следующий мой шаг сопровождается перекатами воспоминаний, случившихся разговоров. На самом деле я уловил в этих мыслях плюс. Я устал. Действительно устал. А эти мысли позволили мне на время отойти от реальных проблем. Забыться, но продолжать двигаться. Не тормозить. Именно в таком абстрагированном состоянии я поднялся на этаж и упёрся в стену. Дальше была только откидная стальная лестница на крышу. Я ещё был в отупении от мыслей и как под гипнозом взялся за стальную ступеньку…

– Подождите… – произнёс я в стену. – Что я делаю? Это последний этаж. Это уже … технический лаз на крышу. Похоже, я поднялся выше, чем надо, – определил я. Оглядел всё вокруг и спустился на этаж ниже.

На лестничной площадке нужного этажа я на минуту залип перед окном. Лавы уже нигде не было видно. Всё до самого горизонта покрыла короста угольного цвета. Полотно уходило вдаль. Рутины домов окутаны сизой дымкой. Город просто не узнать… Города просто не стало. Остался только этот дом и никого больше.

С абсолютным разгромом в голове я отнял свои глаза от текущей картины мира. «Этого просто не может быть…» повторил уже который раз я в своих мыслях. Пускай реальность не может удивлять постоянно, но я просто отказываюсь принимать это.

Я подошёл к двери в Пентхаус. Толкнул её, потом на себя… «Заперто!».

– Заперто…

– Что! – от испуга и неожиданности я резко, с визгом пятки по зеркальному мрамору, повернулся, когда услышал голос за своей спиной.

Снова и опять, и в очередной, уже третий раз передо мной стойл этот непонятный кент. У меня до сих пор осталось ощущение, что это один и тот же персонаж. Но ни его лица, ни того, во что он был облачён, я так и не смог разглядеть. Как будто он меняет свой облик с каждым мгновеньем. Как будто я пьянею в жидкий паштет каждый раз, когда пытаюсь его разглядеть и хоть что-то запомнить. Стоит мне моргнуть или сказать хоть слово, как моя собственная память стирает визуальный образ этого человека, как тот самый сон. Но это, наверное, единственная общая черта у лестничных философов, которую я смог усвоить, подчеркнуть для себя, как незабываемый опыт. Их неуловимые черты. Невозможно понять, мужчина это или женщина. Не по голосу, не по облику. Никто из тех, кого я встретил на лестнице, не прятали своего лица, но его всё равно невозможно было понять. Как у алкаша, который бухает всю жизнь и уже сам не помнит, мальчик он или просто очень страшная баба.

«Ну что, Сащ-ща, здесь и произойдёт окончание твоего мочала…» я не принял всерьёз слова обдолбанного утырка с аморфным лицом. «…окончание мочала» что это значит? Конец всем моим испытаниям. Больше не будет монстров и прочих опасностей, угрожающих моей жизни. Вернусь к прежнему образу жизни и наконец-то начну спокойно жить. Тогда что всё это было? Нескончаемая ночь апокалипсиса. Это что, всё какая-то игра? Приключения и испытания? Кхм. Тогда понятно, почему столько раз мне удавалось выжить даже в самых безнадёжных ситуациях. Значит, и боятся мне теперь нечего. Это игра. Значит, я бессмертный. Ну… Это не плохо. А как же Марина? Что всё это тоже было не по-настоящему? Нет-нет. Я вспомнил, когда всё это началось. Я был с Настей. Мы шли ко мне, и мне захотелось отлить. Потом подошли полицейские, и всё началось. Анастасия почти сразу вышла из игры. Все вышли из игры. Остался я один. Что значит? Персональная игра. Ладно. Как меня засунули в эту игру и кто это сделал, я разберусь, когда дойду до конца. Думаю, это станет и так ясно.

Я залип, но мою задумчивость в миг развеял щелчок замка. Дверь уже была приоткрыта. Я снова повернулся к своему непонятному собеседнику, но того уже не было. Он как будто испарился. Фокусник-иллюзионист. Открыл мне дверь и сбежал. В этой игре над квестами надо ещё поработать…

Глава двадцать седьмая «Мне самому всё это не нравится».

Ну всё, я на площадке. Снова тёмный мрачный коридор. Но света из открытой двери с лестницы хватает, чтобы не захлебнуться в темноте, и даже позволяет осмотреться вокруг.

Теперь остаётся найти Гришу и заселиться с ним в одной из квартир в этом доме. Но, во-первых, Гриша уже заселился. Без меня. А во-вторых на площадке я наблюдаю две двери. То есть две квартиры. Это, должно быть, самое элитное жильё в этом элитном доме. Наверное, здесь живут короли. Два короля. Но Гриша уже нашёл себе новую семью, и если там с ним хорошо обращаются, то него никакой опасности, то не вижу причин забирать ребёнка. Ребёнку нужна семья. Зачем тащить его с собой? Зачем обрекать его на одинокую жизнь, такую же, как у меня самого.

Значит, остаётся только найти Гришу. Найти ту квартиру, в которую его отдали. Убедиться, что с ним всё в порядке и его новые опекуны – адекватные люди. И… И всё. Похоже, я догадался, про какой конец мне говорили торчки на лестнице по дороге сюда.

«Итак. В какой же квартире живёт тот, кому Коза продала моего Гришу?».

Чтобы долго не гадать, я решил постучать в ближайшую дверь. Но двери были практически на одном расстоянии от меня. Тогда я обратился к своей считалочке: «Аты баты! – Шли солдаты. Аты баты! – На войну. Аты баты! …».

Пальцем я угадал, в какую дверь мне постучать первой. Стучал долго. Но никто не открыл. Значит, всё же не угадал. Ну, хорошо. Я постучал в дверь, которая была напротив. Результат тот же самый. «Фм. Такие двери не выломать. Но и тем, кто укрылся за ними, деваться некуда. Да и я уже никуда от сюда не уйду».

Вдруг мне подумалось: «Если начнется пожар, то весь дом заполонит угарный газ. А пожар начнется. Там же лава…, была. Это что получается, прятаться в квартире не вариант? А где тогда? Где ещё можно укрыться? Эх. Надо было ребенка в бункере оставить с этой, как её… Гадиной».

Меня подсмотрели в глазок. А может ещё и подслушали, хотя я ничего не говорил. Но вдруг открылась дверь. И как будто услышали мои мысли про пожар и задымление. Парень, возникший в дверном проёме, сказал: «Ну давай резче! Дым в квартиру не запускай».

Этот парень явно занимался спортом. По его атлетической фигуре можно было сказать, что он культурист или пауэрлифтер. Или просто лифтер. В смысле лифтёр, который объявил себя хозяином этой квартиры, когда настоящие хозяева сбежали. Я не особо разбираюсь в этих тонкостях. Но одно можно сказать точно: этот парень здоровый перекачанный бугай.

– Ты кто? – сходу влетело мне вопросом, не успел я даже перешагнуть порог.

– Я Александр. А ты кто?

– Я Фомка, – Представился он в ответ.

Не знаю, это имя его или псевдоним для соревнований, кто быстрее лифт подчинит. Но это имя точно не подходило этому парню. Ведь фомка – это маленький ломик, которым обычно вскрывают замки и двери. Хотя да. Фомка для лифтёра в самый раз. Ну, естественно, я ничего такого вслух говорить не стал своему новому знакомому. Единственный вопрос, который меня волновал – «Где мой ребенок?». Но и этот вопрос я тоже приберёг до той поры, пока не увижу полную обстановку, что происходит в этой квартире.

Мы познакомились. Фомка без всякого блеска любезностей проводил меня в зал.

Кроме отсутствия любезностей, я заметил напряжение на его лице. «Какой-то нервный чувак. Конечно, я понимаю конец света и всё вытекающее. Но всё же, если это всё игра, то позитивчик не мешало бы сохранить».

Из больших окон по всему периметру стены светлый день опустошающим светом заходил в большую зальную комнату. Свет вечного дня, который наступил после вечной ночи. Прошедшая ночь была действительно вечной. Время, которое я прожил, казалось, остановилось и было уничтожено всё, что я знал. А наступивший день просто продолжение той же ужасной ночи. Просто кто-то включил свет. И этот свет действительно опустошающий. Он не яркий и не блеклый. Этот свет, как невесомая завеса из бархата, заполняет пространство нежным светом. Светом, который поглощает мелкие предметы, и они просто исчезают из пространства. «Да-уж, придумали. Монстры закончились. На финал оставили просто поглощающий свет. От которого невозможно убежать. Значит, нужно поскорей найти Гришу, пока меня не стёрло светом. И финал. Игра закончена!».

Эй! – кинул мне Фомка, разбудив меня от размышлений. Ухмылка сама появилась на моём лице, когда я на него посмотрел и ничего не ответил.

– Иди, сядь на диван, – Бугай указал направление, отслеживая по которому я обнаружил диван трансформер из десятка мягких пуфов. – Эй! … – опять привлекая моё внимание, басом сказал Фомка. – Вот его зовут Зимовский. С ним я запрещаю тебе разговаривать.

Я посмотрел более внимательно и заметил щуплого паренька за барной стойкой. «Ух-ты! Барная стойка. Наверно, и алкашки полно. Конечно. Ведь Гришу и продали за два пузыря бурбона». Парень казался маленьким. В смысле, ростом и своей внешностью он походил на подростка.

И кроме повеления Фомки не разговаривать с ним, а объявил он мне об этом именно в повелительном тоне, сам этот парнишка, Зимовский вел себя молчаливо. Мне сначала показалось, даже застенчиво. Возможно, он тоже был пришлым в этой обители.

«Так много вопросов и теорий о происхождении этих ребят, что я забыл о главном – для чего я здесь. Мне нужно найти Гришу!».

И всё же эта парочка выглядела очень странно. То ли это были друзья, товарищи. То ли это были вообще посторонние люди, которые также нашли эту квартиру и заселились в нее вместе.

Прежде нужно разведать обстановку. В лоб спросить про ребёнка я опасаюсь. Непонятно, какая реакция будет у качка. Может, Фомка выкинет меня за дверь. Я принял для себя выжидающую стратегию. Присмотрюсь пока к парням, а там по обстановке.

Фомка и Зимовский, казались одного возраста. Им на двоих около пятидесяти. Но Фомка бугай, а его товарищ хрупкий, как девочка и с извечно кислыми щами (…кислые щи – лицо, изуродованное недовольством).

– Эй! – Фомка стремительно прошёл мимо меня и упёрся в угол дивана. А ты вообще, чего сюда пришёл?

– Я? – ответил я. Ведь Фомка стоял спиной ко мне. И даже сначала показалось, что слова вылетали у него из задницы. – Ты ком мне обращаешься, я не понял.

– К тебе, к тебе. Что непонятного?

– Ты носишься по периметру, вот мне и не понятно. Ты нервный какой-то. У тебя всё нормально?

– А что тебя это волнует?

– Если поделишься со мной своими переживаниями. Может, я смогу помочь.

– Ты!

– Я.

– А ты кто вообще такой?

– Я проделал большой путь, прежде чем попал сюда. Дорога привела меня. Так что я здесь по воле судьбы. Давай, рассказывай: что ты такой нервный – вывалил я без церемониальных приседаний.

Молчаливый Зимовский после моих слов перекинул на своего друга внимательный взгляд и что-то черкнул в своём блокнотике. Я сразу и не заметил. Щуплый парнишка постоянно что-то строчил в маленьком блокнотике. А молчал он потому, что наблюдал за поведением Фомки. И когда я появился, за моим тоже. А я надеялся разговорить Фомку, чтобы он проговорился на счёт ребёнка. Но пока что следов Гриши я не заметил. Но всё же чутьё мне подсказывало, что он находился в этой квартире.

– Короче… Я в этом доме работал техником. И … Ну, короче я давно знал этого парня. Не лично знал, а часто видел. Его, – он указал на щуплого паренька. – Я вообще всех в этом доме знаю. Часто вижу… Они все спустились в убежище. Под домом есть противоядерное укрытие.

– Должно быть, в этом доме живут очень уважаемые люди. Раз для них специальное убежище сделали.

– Да, так и есть. Очень-очень уважаемые люди. Депутаты и парл.ля… Из парламента, – выкрутился Фомка. Короче.  Я не знаю, почему Зимовский не пошёл вместе со своими родаками в бункер, но его родители сами зашли ко мне в офис (наверное, это то служебное помещение на первом этаже, в которое я заглядывал в поисках Гриши). Ну и попросили меня, чтобы я проследил за ним, – Фомка снова показал пальцем на Зимовского. – Естественно, я согласился и пришёл сюда пожить. Но этот парень не хочет со мной даже разговаривать.

– Наверное, за всё время он так ни одного слова тебе и не сказал? – поинтересовался я, хотя скорей сделал вывод. Фомка не знал даже имени этого Зимовского и называл его только по фамилии, которую не сложно узнать из домового журнала. А значит, его никто сюда не приглашал и про родителей, попросивших помочь своему сыну, он выдумал. Просто Фомке захотелось богато пожить.

– Ну да… – с неохотой выдавил из себя Фомка.

– А ты не думал, может, он немой?

– Что?

– Ну, может он просто говорить не может физически. Я хоть и не долго здесь нахожусь, но ни разу не слышал, чтобы он хоть что-нибудь произнёс. Его родители, когда тебя сюда посылали, что-нибудь про такое говорили? Предупреждали тебя об особенностях своего отпрыска.

– Ч…. Да нет, да нет. Не знаю… – растерялся Фомка, когда я упомянул родителей Зимовского.

Похоже, я угадал. Этот Фомка действительна был что-то вроде лифтёра или обслуживающего персонала в этом элитном доме. И когда в все жителей, все короли этого дома стали эмигрировать в бомбоубежище, он занял самые роскошные апартаменты. Но, похоже-что, настоящий хозяин пентхаус Зимовский от внезапно объявившегося сожителя наслаждения не испытал.

Никакие родители щуплого парня не приглашали бугая позаботится о его сыне. Фомка, возможно, и не знал, что в пентхаусе кто-то из хозяев остался. Но, когда обнаружился очевидный фак-т, то деваться уже было некуда. «Как это некуда. Сколько ещё в этом доме свободных квартир?». Но фак остаётся факом. Фомка остался, посчитав, что сможет ужиться с Зимовским. Фомке даже понравился Зимовский, и он захотел быть партнёром вместе с ним. Партнером в смысле иметь общие дела и помогать друг другу в мире, который пережил Апокалипсис. А как навязчиво доносит интуиция непосредственно в мозги. В пост апокалиптическом мире в одиночку выжить будет крайне сложно.

– Я попробую поговорить с этим парнем. Если выясню, что он действительно не имеет способности говорить, то попытаюсь найти другой способ общения. Он же пишет… Я вижу, он делает пометки в блокноте. – Предложил я и уже двинул в сторону барной стойки, за которой на высоком стуле сидел Зимовский.

– Эй! Нет! Нет, я запрещаю тебе с ним разговаривать, – тут же с огнищем из пасти, скорее с вонищем, повышенной громкостью голоса на меня напал Фомка бугай.

– Спокойно. Я же твою проблему разрешить хочу. В чём дело? Ты что, лифтёр, ревнуешь?

– Какой лифтёр?