Текст книги "Конец подвигам. «Мочало пути»"

– Ну, ты же рассказал, что был из обслуживающего персонала этого дома. Или я не так тебя услышал.

– Всё так… Я просто не сразу понял, о чём ты. Это… А ревность тут причём? – с новой волной возбуждения выкрикнул Фомка.

– Не знаю. В чём твоя проблема?

– У меня нет никаких проблем. Я просто хочу подружиться с этим парнем. Ты не должен мне мешать. Никто кроме меня не может говорить с ним.

– Так если выяснится, что он немой, с ним и ты разговаривать не сможешь.

– Не смогу?

– Сможешь. Если дашь мне возможность пообщаться с Зимовским и понять в чём дело.

– Нет! Запрещаю. Короче. Тебе вообще лучше свалить. Я думал, ты один из наших… Из персонала этого дома… Но я ошибся… – поплыл, Фомка.

Нет, похоже, это я снова ошибся. Теперь всё стало ясно. Фомка залез в этот дом через окно. Это он и есть тот самый гость, про которого ляпнула женщина в мужском костюме. Значит, он прошёл через гопников и сумел с ними договориться. А может он сам из бригады гопоты. Родители Зимовского сбежали в убежище, а он отказался покидать квартиру. А может родители Зимовского сгинули в зловещей ночи, а парнишка, ввиду своей уникальности просто не догадался спустится в противоядерное убежище. А может просто и не знал о нём вовсе. Здоровый бугай Фомка ушёл из отряда гопников. И поселился в этом пентхаусе. И похоже, что насильно пытается принудить к сожительству слабосильного хозяина (по праву наследования) пентхауса.

– Ну хорошо. Тогда как ты сам хочешь выстроить отношения с ним?

– У меня есть методы.

– Методы? Это что, что-то типа пик-апа?

– Что? Ты чё! Какой пик-ап?

– Ну… Может он вообще против твоего присутствия в своём доме, не говоря о нездоровых отношениях между вами в принципе. Такая мысль тебе в башку не приходила? – Я уже прощупал Фомку. Он тупой. Этот факт был очевиден сразу, как только я увидел его физиономию. Но теперь я понял, на какие рычаги давить, чтобы получить от него желаемое. И решил, что пора переходить в наступление.

– Я не понял … Ты на что намекаешь?

– Я просто пытаюсь разъяснить ситуацию. Это необходимо чтобы на берегу понять, как жить дальше.

– Как жить дальше, я разберусь без тебя. Свободен.

Я заметил, что Зимовский по-прежнему молча наблюдает за нами и вроде как подмечает в своём блокноте – ведет психологические наблюдения за происходящим.

– Ты чё! – Фомка сделал характерное движение головой и всей воротниковой зоной, делая мне непрозрачный намёк в сторону выхода из апартаментов.

Но корнеплод ему, выращенный отечественными селекционерами. Он не хозяин этой хаты, чтобы меня прогонять. Так что ещё пободаемся.

– Зря ты так, Фомка. Вот на Гавайях есть участки с повышенным вулканическим извержением. Там участки продают за недорого. Но есть шанс девять из десяти все потерять при извержении вулкана… – Сказал я и усмехнулся. Сказал просто так. разговор вернуть в нужную мне струю.

Но самозваный квартирант на смену темы был не настроен. Но всё же попался,

– А ты от куда знаешь? Ты что там был? – Резко ответил он.

– Нет. Вот как раз там я не был. Смотрел передачу про путешествия и жизнь в разных странах, – со спокойствием телефонного оператора ответил я.

– Ну и что мне твои Гавайи?

– А то, что, если там есть предложения по покупке недвижимости. То и спрос тоже есть. Значит, люди умудряются там жить. Люди умудряются жить в любых условиях. Так что следует подумать о будущем. Так?

– Ну допустим.

– Хорошо, что и ты также считаешь.

– Ну так это же логично.

– Вот. Лучше и не скажешь. Ну что… Я сейчас попытаюсь выяснить у Зимовского, как относится к твоему предложению о сожительстве. И сразу станет проще жить. Да?

– Что…! Нет.

– Почему опять нет? Почему ты уверен, что он разделяет с тобой … Ну… Вот эту фигню о нездоровых однополых отношениях. Это же всё-таки психическое заболевание.  Просто так принудить человека к таким вещам нельзя, это будет насилие.

– Ч… Что-о? – возмутившись через край, самовозгорелся из-за свой горящей задницы, Фомка. – Ты Что, за педаздараста меня определил. На-а….! С-сука! – Огромный кулачище, размером с боксёрскую перчатку, пролетел в опасной близости, вытерев мне сопли под носом, но не нанеся мне никакого вреда.

– Тихо, тихо, тихо. Спокойно… –  я пока не устал отпрыгивать от размашистых ударов Фомки. Но и он не устал размахивать кулаками. Фома, Фома, Фомич… Не знаю… Как правильно? – обратил я свой вопрос к агрессору.

Он остановился.

– Это… Фомка, так и называй, – ответил он.

– Фомка. Ты что, наехал на меня за то, что я посчитал тебя за дномосека?  Культиватором чёрной дыры щуплого парня. Личным лифтёром шахты Зимовского. Да?

– У… Это… Всё! Я не из этих… Понял!

– Понял. Вот видишь, мы всё выяснили. А то х/з, что Зимовский про тебя подумал. Может он и молчал всё это время, чтобы не нарваться на нездоровые отношения, – заржал я на последней фразе.

– Мне самому всё это не нравится. Я вообще их ненавижу. Из-за них теперь нельзя сказать человеку, что он тебе нравится. Просто нравится, как человек и товарищ. Ты сам понимаешь?

– Ну, в общих чертах. Расскажи по подробней, – подумал я, что если выслушаю его, то добьюсь большего расположения и наконец, выясню про ребёнка.

– Ну короче. Про любовь. Вот мне нравится человек. Люблю его как брата. Хоть он мне не брат и сказать я ему этого не могу. А почему? Потому что сразу у всех в их идиотских мозгах возникает подтекут по вот этих вот психических. Ну… которые любят братские задницы.

– Слышь, Фомка. Потише. Неприятно говоришь.

– Ну, сам попросил. Как ещё сказать. Просто так и не ответишь. Ну, короче. В своих чувствах теперь стало неприлично признаваться. Тем более к ребенку. Тем более к незнакомому ребенку. Неудовлетворённость жизнью можно сгладить маленьким существом. Забота о ребёнке поможет нам сблизится. Любовь – это просто чувство сострадания. Такое сильное чувство, когда хочется сделать жизнь человека, которого любишь, самой лучшей и успешной. Желание посвятить себя человеку. Быть преданным ему. Теперь признание в любви – это призыв к сексу. А мне не нужен секс. Я хочу просто… Ну, короче…

– Короче, я понял, – прервал я путанную речь Фомки. – Просто сказать люблю может прозвучать как оскорбление.

– Типа, да…

– А что ты говорил про ребёнка? – ненавязчиво поднял я вопрос.

– Да, короче… Это я, к примеру. А вообще… – Фомка остановился, не закончив начатую мысль, я даже подумал, что у него случился инсульт. Он с необычной задумчивостью на лице остановил на мне свой взгляд.

– Что вообще? – я попытался подтянуть его за слово.

– Ты это… Чё ты интересуешься про ребёнка?

– А что ты напрягся? Сам про него рассказал.

– Я же просто рассказал…

– Привёл в качестве примера, – помог я Фомке сформулировать мысль.

– Да.

– Хорошо. Ребёнок поможет в любых отношениях. Ты всё правильно сказал. Ребёнку нужна любовь и забота. Совместное опекунство поможет наладить отношения в команде. В дальнейшем, так или иначе, придётся действовать как партнёры по выживанию в мире, пережившим апокалипсис.

– Да, да, – закивал своей башкой бугай.

В своих мыслях я уже радовался. Клиента получилось довести до «сделки». Все рады. Главное теперь не спустить успех в унитаз.

– Ну что. Тогда нам нужен ребёнок, – объявил я.

– Нам…

«До спуска успеха миссии по поиску Гриши в унитаз осталось всего пару шагов», подумалось мне.

«Продолжение следует…»

Глава двадцать восьмая «Смотри чтобы башка не лопнула».

– Подожди, я чего-то не понимаю. Ты столько тараторишь, а реальных действий предпринимать не хочешь. Сказал про ребёнка, давай его сюда, будем знакомится. Эй, Зимовский, – с достаточной громкостью, чтобы тот обратил на меня внимание, позвал я. Хотя парнишка за барной стойкой и так не спускал с нас с Фомкой глаз. – Ты уже знаком с ребёнком? Где он? – пошёл я ва-банк.

«До спуска, успеха миссии по поиску Гриши, в унитаз осталось…» – красной полосой пронеслось у меня перед глазами.

Я и Фомка замерли в молчании. Мы оба с открытыми ртами смотрели, как из-за барной стойки стал вырастать Зимовский. Я даже не сразу поверил своим глазам, хотя насмотрелся ими в последнее время на десять жизней вперёд.

– Зимовский, слезь со стула! – в приказном тоне бросил в него несколько слов Фомка.

Зимовский возвышался над барной стойкой почти на полтора метра, если не больше. Казалось, чтобы мне быть с ним вровень, я должен встать на столешницу. Не знаю, почему, я посчитал, что он коротышка. Это оказалось не так. Зимовский оказался великаном два с половиной метра. Но к тому, что я часто делаю неправильные выводы, я привык и умею с этим жить. А вот то, что Фомка удивился новым обстоятельствам в физиологии парня, которого он якобы встречал неоднократно, поскольку работал лифтёром в этом доме, доказывает, что он гость, проникший через окно.

– Думаю, за насилие над ним можно не опасаться. Думаю, стоит опасаться за насилие непосредственно от него, – Предупредил я Фомку

Зимовский приблизился ко мне, пройдя расстояние в два лежачих Фомки за один шаг. Я остался стоять неподвижно. Убежать от великана можно было попробовать, но у него ещё и руки длинные. И вообще, зачем убегать. Зимавецкий ещё ни разу не подал повода считать себя опасным.

Он немо протянул мне руки и изобразил на своём крошечном лице улыбку. С такой высоты его лице показалось мне смайликом. Жёлтым улыбчивым колобком, как на экране смартфона. Такого же размера и, с учётом всепоглощающего свечения дня, такого же жёлтого цвета.

– Привет! – хотел я пожать ему руку, но меня протаранил своим плечом бык Фомка.

Точно. Раз легенда Фомки рассыпалась, он больше не лифтёр. Он бык. А я, следовательно, тореадор. «Подайте плащ и шпагу!». Но Фомка посчитал тореадором Зимовского и полез с кулаками на великана. Потирая плечо, я уступил ему это место.

Зимовский явно не ожидал такой реакции. У меня создалось впечатление, что молчаливый парень сидел всё это время за барной стойкой только потому, что не хотел нарваться на что-то подобное. Не смотря на свой рост, Зимовский оказался безропотным добряком.

Ну а поведение бугая Фомки и для меня стала загадкой.

– Фомка, остановись! – приказал я ему.

Но Фомка прыгал на Зимовского, пытаясь достать тому по носу кулаком. В какой-то момент я не успел поймать это мгновение взглядом. Зимовский сжал голову Фомки в своей ладони. Это всё происходит на моих глазах, и я стою рядом. Фомка схватился обеими руками за руку, в которую, как в капкан, попала его голова.

– А-а-а…! – истошно и громко закричал Фомка, пытаясь отколупать схватившие его пальцы.

Я чувствую, что надо помочь, но не знаю, как и на чью в этой ситуации встать сторону. Глаза Фомки уже вылезли из орбит. Красные паутины сосудов глазного яблока украсили надбровные дуги.

– Зимовский… Остановись. Вот-вот и у него башка лопнет! – призвал я великана к сознательности.

Рука Зимовского швырнула Фомка в сторону дивана. Башка Фомки летела впереди его туловища, как шар для боулинга. И я, как в том же самом боулинге, оказался кеглей. Фомка своей башкой сбил меня, и мы вместе с ним рухнули, так и не долетев до дивана.

– Слышь, придурок. Объяснись. За чем ты напал на Зимовского? Что он тебе сделал? – уже я напал на Фомку.

– А чё он мне руки не даёт. Он за всё время не встал ни разу. Не сделал ничего, чтобы мы с ним… Ну. Как бы это… подружились.

– И ты решил с ним подраться…

– Да.

– Да, верный способ. Учти, Фомка, в следующий раз он в ладоши хлопнет, когда твоя башка окажется посередине и всё.

– Что всё?

– Фейерверк из твоих мозгов с соплями.

– Что?

– Что, что… Где ребёнок, Фомка? Сейчас это единственный шанс всё исправить. Ты это понимаешь?

– Ну…

– Да! Где пацан?

– Пацан. Ребёнок. Какая разница. Где он приведи его или я сам его найду.  Я знаю, он в этой квартире. – Всё! Решил я действовать дальше в открытую.

– От куда ты знаешь?

– Друзья твои, гопники, мне рассказали.

– И… И я так сразу и поня-ал, что ты пришёл за ребёнком.

– Да ничего ты не понял. Ты сейчас не до конца вдупляешь ситуацию… – отключив все тормоза, стал полить я, почувствовав слабость Фомки.

– Знал. Меня Коза с самого начала предупредила. Когда привела сюда этого ребёнка, предупредила, что за ним могут прийти.

– Ну, мне на самом деле всё это и так понятно было. Просто хотел, чтобы ты сам признался, что ты из банды гопников.

– Я уже не один из них. Теперь я живу здесь. У меня есть семья.

– Хорошо. С сыном то познакомь.

– Он сейчас спит.

– Ну хорошо. Спешить то мне некуда.

– И что?

– Что что?

– Ты хочешь забрать у меня этого ребёнка?

– Ха… Во-первых, этого ребёнка зовут Гриша. Мне черти сказали. А во-вторых куда мы с ним пойдём. Мы итак большой путь проделали, прежде чем оказались здесь. Нет, мы остаёмся.

– Что?

– Ну, перестань тупить. Ребёнка мне тащить за собой некуда. И самому мне идти некуда. Взгляни в окно. Мы остаёмся здесь жить. И я, и Гриша.

Звоночек на нервозную обстановку, скорей на неадекватную в этом доме уже прозвучал. Зимовский, который до сих пор оставался нем, походу и вправду немой и замкнутый, но уже не кажется забитым лошкарём показ себя с адекватной стороны. Странный он и опасно с ним конфликтовать, но, по крайней мере, он идёт на диалог. Пусть даже при этом остаётся немым. Но нервная обстановка – это меньшее из зол. Всё-таки мир сгорел. У всех нервишки подпалило.

– Жратвы не хватит.

– Придумаем, как выкрутится. Вылазки будем делать. За провиантом хоть как нужно будет в город выбираться… – А про себя я подумал, что пора заканчивать с этой игрой. Уже не интересно. С самого начала было не интересно. Страшно до усрачки, но не интересно. – Фомка, – я решил закончить затянувшуюся игру, – покажи мне, где ребёнок, и я испарюсь.

«До спуска успеха миссии в унитаз осталось совсем чуть-чуть» подала голос моя интуиция.

Возможно, Фомка неправильно меня понял. Возможно, он подумал, что я испарюсь вместе с ребёнком, за которого он так держится в надежде создать семью. Но в ответ мне прилетел удар под дых.

– Эй… Фомка! Ты что? Зимович… Зимавец… – Фомка замахал кулаками, как культиватор, я даже не успевал закончить предложения. Буквально слова обрывал. А Зимавецкий вернулся за барную стойку и продолжил заносить свои наблюдения в блокнот.

Тысяча чертил, как я сразу не догадался заглянуть в блокнот Зимовского. Там то уж наверняка я бы смог найти ответы на все вопросы, касающиеся этого дома. А самое главное узнал бы про Гришу. Появление ребёнка в доме и его дальнейшая судьба не могли остаться не отмеченными. Я так думаю.

«Хоп!» много мыслей, мало концентрации. Мне прилетело в челюсть.

Боль я чувствую. Потому выходить из игры по средствам насильственного окончания собственной жизни я не собираюсь. Тем более это противоречит моим принципам. И даже не стоит упоминать, что это просто не благородно. Ну вот. Упомянул. А ведь обозначил, что не стоит.

Бой продолжается. Я не слабый. Просто привык действовать другими методами. На дворе стихийное бедствие. Драка – это не уместная затея, которую сейчас нужно предпринимать.

Но ни слова, ни пол слова сказать я не успеваю. Успеваю только лавировать между кулаками. Удары проходят мимо и вскользь. «Хоп!» один поймал по своему лицу.

Неожиданный удар ногой…

Я ещё не отключился, но всего лишь на пол минуточки в болевом спазме я сложился пополам. Но этого промежутка времени Фомке хватило, чтобы сконцентрированным поджопником отправить меня к раскрытому окну. И с разгонки, взяв за холку и другой рукой за джинсы, он выкинул меня в окно.

«Успех мисси спущен …». Да, иногда так бывает. Вот, кажется, удача идёт с тобой в ногу. А через мгновение понимаешь, что просто размазал какулю по своей штанине.

Злаключение:

В свободном полёте все мышцы расслабляются и спазм от боли как рукой сняло. «Я придумал лекарство от спазмов! Как жаль, что в такое неподходящий момент» успелось подумать мне, когда я уже приближался к земле. «И от куда в людях столько злобы и ненависти? Может у этого парня просто характер такой быковатый. Эх, печально, конечно. А что будет с маленьким Гришей. Этот Фомка станет его новым…» отпечатались мои мысли узором на тротуарной плитке, а подступившая лава довела дело до консистенции крем супа.

«Что же случилось с Гришей, я так и не смог выяснить. А как же Марина? Она так и не дождалась ни своего мужа, ни меня».

Глава двадцать девятая «Не осталось ничего»

«Странная игра. А может, и не игра – это вовсе. Я снова ошибся…».

Тупой звук и хруст. Сильный удар замер в моём сознании. Но, как и успех прошлой миссии, вся моя жизнь оказалась спущенной в… Никуда. В пустоту. Я до сих пор помню всё прожитое. Весь опыт пройденного пути за всю мою жизнь я помню. Значит, я ещё не умер. Фм. Захотелось мне улыбнуться. «Я до сих пор мыслю…». Но я не ощущаю своего тела. Я ничего не чувствую вообще, кроме застывшей боли после последнего падения. А может я в коме. Всё это время моих ужасных приключений я был в коме. По-моему, такие мысли меня уже посещали. Но кроме этих мыслей у меня не осталось ничего. И всё равно. Я чувствую. Мысли мои текут. Я существую где-то. Это ещё не конец.

«Продолжение следует…»

Глава тридцатая «Злаключительное продолжение».

Пустота начала рассеиваться, и меня понесло вперёд. Я стал чувствовать, как боль уходит через ещё всё более ощутимую боль в висках. Закрутило в животе. Засосало под ложечкой. По ощущениям меня вдавило в кресло болида, который мчится со скоростью три тысячи километров в секунду. И набрав такую немыслимую скорость, я плавным шагом вышел из комы.

– Куда я попал…? М-м – пропел я. – Ух ты! Руки. Ноги. Всё на месте. Как будто здоровее, чем был до этого. До чего? Ах… Я же из окна… Меня… Я не сам! (Если это сейчас имеет значение).

Странное место. Из кромешной пустоты я попал в пространство, такое же пустое. Такое же не ограниченное ничем. Но пространство, в котором я появился, я могу видеть себя и видеть всё вокруг себя. Неба не было. И горизонта не было. Даль уходила в извечно темнеющую серость. И мне показалось я могу видеть всё на протяжении этой бесконечности. Глаз мой может достать до любой точки пустоты.

Моё тело и сознание сконцентрировалось и вновь возникло в сокровищнице. Вокруг столько всего ценного. Когда смотришь на это богатство, кажется невероятным, что оно всё сюда поместилось. Но стоит лишь на мгновение увести взгляд, засмотреться на что-нибудь другое, как ту драгоценную вещь уже не найдешь. На её месте уже что-то другое, не менее ценное. А может даже и более ценное-драгоценное.

Иду по тропинке, вымощенной чистыми бриллиантами, рубинами и сапфирами. Иду уже больше часа. А может и два иду. Ил-л-ли три иду. Полное ощущение, что времени здесь не существует. А вокруг горы дорогих вещей. Это уже не золото с алмазами, хотя и это тоже встречается, а больше дорогие бытовые приборы и машины. Яхты свалены в гору или в громадных прозрачных аквариумах, океанариумах стоят. Все то, о чем ежедневно вожделеют живые люди. «Живые» слово как-то само на ум пришло. Вот и ресторанные блюда пошли с деликатесами. Только есть не хочется. Ничего не хочется. Даже в руки взять и потрогать какую-нибудь крутую штуку, типа последнего, самого крутого, стоящего баснословных денег смартфона, и то не хочется. Но в голове мысли крутятся-крутится. Я соображаю, как там: «Я мыслю, значит я еще жив!». Да нет. Да-почему нет? Может я действительно в коме. Может меня сейчас пытаются спасти. Может меня прямо сейчас реанимируют. Если так, то этот путь будет продолжаться пока…». Не успел додумать, внезапно, меня поманило обернуться.

В этот момент заметил, что золотые барханы исчезли. Горы ништяков испарились, как будто это всё был мираж. Словно призрак всех жизненных ценностей, к которым мне больше незачем стремится. Наступило осложнение.

Память о прошлых событиях, приключившихся со мной, должна была дать гарантию, что больше меня ничего уже не испугает. Я пережил все, даже самые немыслимые ужасы мира, включая собственную смерть. Казалось бы, должен был появится иммунитет к страшному мандражорству. Но когда я обернулся, смешение чувств вновь сковало моё тело. Затрясло за поджилки. Сильнейшее чувство, даже сильней того страха, когда ужасно хочется по большому, но негде и некуда бежать. И не успеваешь уже даже двинуться с места. И остаётся только стыдно молчать с выпученными глазами. Даже это чувство бесконечно далеко от того, что я испытываю сейчас. Я потерял дар речи и дар генерации рациональной мысль. Образ существа метаморфозой приобрёл знакомые черты. Передо мной возникла женщина. Нет. Та самая дохлая баба за рулём Икаруса. Так и есть! За рулём И…! Она совсем близко от меня. Я снова оказался в зловещем автобусе… Дохлая баба…, всадница па… Апокалипсиса смотрит на меня. Вот-вот она протянет мне свою изувеченную руку и позовёт с собой.

Я снова оказался в автобусе среди трупов. Икарус тонет в лаве. Выхода я не вижу. Остаётся стоять на месте и вертеть своей башкой по сторонам.

Оглянулся назад, а за моей спиной маленький Гриша. Мальчик просто стоит и смотрит на меня. Автобус кренится, и лава постепенно засасывает корму. К ребёнку со всех сторон подбирается лава. Светящаяся пластилиновая смесь замерла в тугом напряжении на спичечном расстоянии от ботинка Гриши. Из лавового сгустка выбилось огненное пёрышко, чтобы облизать подошву мальчика.

«Что происходит? Почему я снова здесь?» – хотелось выкрикнуть мне, но всё вокруг хранило мертвецки покойную тишину. И я сам не в силах произвести ни звука.

Вдруг рядом со мной треснула обшивка, убитого бесконечностью и пассажирами, салона Икаруса. Молниеносно обернулся и увидел перед собой грустного бомжа. Приглядевшись ещё немного я узнал эту кислую крысиную морду. Усы и уши, свёрнутые в тугой бараний рог. Это же Альфа чёрт! Тот самый, который вылез из канализации с Гришей в лапах. Ну этот то вроде нормальный чувак. Можно договориться. Но вокруг по-прежнему немое кино.

Водитель (ница) Икаруса смотрит на меня поблекшими глазами. Гриша не двигается с места, в то время, как огонь продолжает пожирать его ногу. Альфа чёрт застыл в немом вопросе.

«Что происходит? – Снова возник диалог в моей голове. – Это что суд? Кто меня будут судить? Мои преследователи. Альфа чёрт, наверное, мой адвокат. Суд низших сил.

– А кто тебя должен судить? – раздался голос громом, прозвучавший над моею головой.

– Да, я даже ответить не могу! – громко выплюнул я все свои мысли. – А нет. Уже могу. Извините… – непонятно перед кем я попросил прощение.

Я моргнул и моё веко смахнуло реальность. Икарус пропал. Пелена сошла, и я вновь в центре пустоты.

– Эй! Чёрт! Хотя бы ты останься. Давай обсудим… – обретя способность говорить я кричу в пространство.

– Так ты хочешь пообщаться с чёртом? – Вновь услышал я голос.

– Я не понимаю. Давайте поговорим… – я всё время пытаюсь найти правильную сторону чтобы ответить голосу. Но не могу определить направление. Голос звучит повсеместно и вокруг меня пустота. Куда бы я не вертелся ничего не меняется. Только чувствую постоянную неловкость.

– Эй! – щелчок пальцами вернул гравитацию. – Сащ-щ-а…

Передо мной появился маленький Гриша.

– Гриша это ты только-что сказал моё имя?

В ответ случилась метаморфоза. Гриша превратился в сломанное зеркало и отражаясь в собственных осколках принял другой облик.

«Что?» вырвалось у меня из дрожащей груди. Обличие женщины. «Что?» – крикнул снова, но в ответ только эхо. Нет не женщина. Демонэсса из моих снов.

И снова меня манит обернуться. А там. За моей спиной. Ещё одна сущность. Дохлая баба за рулём зловещего Икаруса. И новая метаморфоза. Вместо неё предо мной предстала, прекрасная, и одним только взглядом на неё меня наполнило свежестью и невесомостью, Ангелоблочко.

– Так вы высшая сила… – не своим голосом произнёс я.

«Мы вообще никакая не сила. Мы есть создатель!» – прозвучал торжествующий звук голоса.

– Ах… Вы… Вы придумали жизнь… – впал я в бескрайнее отупение.

– Ну, на самом деле и нас придумали. Но по крайней мере, эта вселенная плод нашего сосредоточения! – в том же торжествующем звуке добавила Демонэсса.

– А чёрт?

– Я за чёрта… – ответила Ангелэсса.

– А Гриша. Он что… Тоже всадник Апокалипсиса?

– А ты ещё не понял. Я и есть Гриша, – призналась Демонэсса.

– А я с ним носился всё это время.

– На то и расчёт.

«Так вот почему вся нечисть хотела заполучить ребёнка. В обличии всадников Апокалипсиса были Ангел с Демоном. Две бабы разрушили целый мир! Они всю дорогу сопровождали меня. И всю дорогу награждали кошмарами. И сейчас они передо мной».

– Эй! С бабами по аккуратней. Апокалипсис случился по твоей вине. И именно из-за твоего отношения к женщинам.

– И что…? – В этот момент я ощутил себя не ловко. Все мои чувства опустились. Я по всем своим ощущениям стал казаться, что я на ковре у директора школы, после того, как накосячил со сменкой. Может и по серьёзней сменки. Пришёл в школу пьяный в восьмом классе. Ещё и одноклассницу пятёрочницу набухал. Но её не наказали. Она же отличница. Это я, дэбильник, сманил наивную овечку. «Что теперь со мной будет?» – захотелось мне узнать, но …

Как и тысячи других вопросов, которые каждый хочет задать высшим силам, когда попадет на тот свет, выдуло из моей головы. Вот они были. И каждый вопрос с нетерпением вырваться наружу, крутился на языке. Всего одно мгновение, которое я упустил, и в голове моей пусто. И вместо бури вопросов полный штиль в моей коробочке. Невозможно собраться с мыслями при пустой голове. Хотя, чувствуя себя при этом очень легко. Приятная свежесть в мозгу. И голова не болит. Я вдруг ощутил всем своим телом просветление. Мне даже говорить перехотелось.

– Это значит, что тебе предстоит нести бремя ответственности за свои поступки и за последствия от твоих действий. Всё, к чему привело…

– Подождите, – перебил я Ангелиаду. – Извините… Я не ожидал, что получится Вам вставить… Э-э… слово поперёк. Э-э-э… – почему-то я начал страшно тупить. Ангелэсса невыносимо прекрасна. Черты её лица невозможно уловить. А когда я смотрю на неё, невозможно оторвать своего взгляда. Но, стоило мне моргнуть, как в её облике что-то неуловимое изменялось. – Меня наконец-то удостоили ответа. Слова теперь сами вырываются наружу. Это что, высший суд всех моих подвигов?

– Так и есть… – прозвучало как песня.

– Что…? – снова вырвалось у меня. Хоть я не чувствовал ни голода, ни холода, но я почувствовал стыд, «подумают еще, что я дебил, всего одно слово знаю». – Там на земле такое творится, а меня судить не за что. Я наоборот, всех спасти старался, – закончил говорить в свою защиту.

– Там на земле произошло расширение земного ядра.

– И что это было?

– Это был конец света.

– Конец… Что просто конец? Просто уничтожено пол планеты…

– Нет. Это был конец света. Не выжил никто.

– А те, кто успел попасть в противоядерное убежище? – опущенным голосом спросил я.

– Те, кто находились в бункере сварились живьём. – Размешал атмосферу другой голос.

Оторвав свой взгляд от облика Ангела, я повернулся на звуки вновь возникшего голоса. Демон-женщина, столь же прекрасная, как и Ангел. И столько же ускользающие черты её лица.

– … Как же вы могли допустить такое?

– Там, на земле, все случилось из-за тебя, Сащ-ща.

– Что? Это моя вина, что я призывал всех спасаться в убежище. Но там же специально и сделано противоядерное убежище, чтобы в случае чего…

– Спуститься в метро и ждать там своей смерти, – добавила к моим воплям Демонэсса.

«Но я же не знал! В чем я виноват?» – снова мне выключили звук.

Как будто кто-то прислонил мне к уху мегафон и шёпотом стал говорить:

– Вся любовь в мире. Весь опыт и всё горе человечества. Это жизненные испытания, которые проходит каждый человек в отдельности и в своей совокупности. После смерти человека, вообще любого существа, в ионосферу планеты и чуть-чуть в открытый космос высвобождается значительная часть тёмной материи в виде кода прожитых лет. То есть сфера вокруг Земли аккумулирует материю для дальнейшего развития. Жизнь нужна планетам, потому что планеты и есть жизнь. Мы всего лишь создали систему. Мы создали великую Жизнь, а она уже породила всех вас. Но не ради прикола или чтобы поиздеваться, а для баланса сил. Разумные существа должны были следить за равномерным развитием своей планеты и регулярно обсуживать своего великого предка. Смысл жизни всего живого – это служение Земле. Но люди всё извратили. Люди стали служить только себе. Перестали заботится о Земле, стали заботится о себе.

Из ядра нашей планеты через недра Земли выходит из почвы и уходит в рост растений. И когда на нашей планете не останется ни любви, ни сострадания, именно в тот момент перестанут расти из почвы растения и зелень, и почва перестанет плодоносить. Именно тогда и должен был наступить Апокалипсис.

– Ну-кху…? – неожиданно сам для себя у меня прорезался петушиный клич.

– Кишочки мну, – резко ответила Демоница. – То, как ты обошёлся со своей бывшей на её свадьбе, и было последней каплей!

– Да ладно…! Не поверю, в мире сколько-то миллиардов людей, а я что, один накосячил? Да я уверен, что в мире за одну секунду происходит сотни тысяч разочарований и обид, и еще похуже преступлений! А вы из-за шутки со стаканчиком кофе хотите конец света на меня повесить?

– Почему из-за одной шутки? Сколько раз говорили, что у тебя плохие шутки? А твоя бывшая девушка, которой ты испортил свадьбу, испытывала истинные чувства к своему жениху. А ты всё испортил. Ты и до этого был плохим парнем и неуважительно обходился с другими людьми.

– Никогда я не желал зла другим людям.

– А как же Галина и Антон? – Никто из представителей высших сил не открывал рта, но мелодичное звучание их, сплетённых, голосов, я услышал обоими своими ушами.

– Я думал они готовят мне западню. Я же слышал их разговор. Мне показалось, что и ребенок им нужен был только для того, чтобы утолить голод, когда начнется голодомор.

– Нет, Сащ-ща, – голос Демонэссы искривился, весь её образ поплыл. На моих глазах произошла метаморфоза. Я до сих пор слышал голос тёти Демона, но передо мной уже был маленький Гриша. –  Разговор у них был о создании новой семьи. Когда вы уже подходили к станции Метрополитена, Галина обратилась к Антону: «Мы можем оставить этого малыша себе. К своей жене ты уже вряд ли попадешь. А у нас еще есть шанс продолжить жить. Мы вместе создадим семью». Но Антон переживал за свою оставленную жену, поэтому ответил: Ты в этом уверенна? Но Галина была непоколебима. Она уже давно размышляла над этим и вот родила. И ребёнок совсем кстати. Галина без всяких сомнений ответила: «Конечно. Мы будем жить с тобой вдвоем, только уже втроём. Марину мы, скорей всего, больше никогда не встретим… А если встретим, то она поймет. Я в этом уверена. Я же её мать. Антон проявил благородность духа и поинтересовался: «А как же мать малыша?» сказал он, имея ввиду ребёнка. Галина тут же проявила трезвую рассудительность и циничную логику: «Ты посмотри вокруг. С ней уже давно все кончено». Антон уже согласился в своих мыслях с Галиной. Но всё же поинтересовался из наилучших побуждений: «Думаешь Александр разрешит нам…?». Этот вопрос, конечно, вызвал насмешку со стороны Галины. Естественно, ведь она считала тебя благоразумным человеком. Разве благоразумный человек будет забирать ребёнка из семьи? Вот и она так же подумала: «Кто…? Саша! А что это его ребенок? Мы его даже спрашивать не станем. Это не его говенных рук дело».