Текст книги "Непал. Винтажный роман"

– Это покажется тебе немножко смешным. Знаешь, когда я была Кумари и меня в праздники носили по городу, я встречала разных животных: жертвенных коз и быков, обезьян, даже слонов. А по телевизору видела и других. Больше всех мне понравился райно – носорог. Их много в национальных парках Непала, но в Катманду, конечно, нет. Я ездила в парк «Читван», чтобы увидеть настоящего, живого, дикого райно.

– Тебе удалось встретить носорога?

– Да, он такой большой, страшный. Но райно просто стоял, смотрел и не хотел причинить мне вреда, поэтому я очень довольна!

Рашмила выкрутила газ, мотоцикл затарахтел и пошёл в разгон. Больше мы не виделись. А с носорогами пришлось столкнуться довольно скоро.

Глава IV
Охота

 
…И к самолёту подадутся слоны,
И опахалами замашет Тибет,
И как царица этой древней страны
Ты не позволишь больше плакать себе.
И, распрямив безукоризненный стан,
Ты поплывёшь с невозмутимым лицом,
И все, что было, позабуду я сам,
Как сон, как сон, как сон…
 

Это уже про Непал, про Гималаи – а что до Тибета, так он там рядышком. Ну, совсем к самолёту слонов не подадут. Надо ещё километров двести проехать по дороге типа «не хайвэй», что займёт часов восемь, и только тогда окажешься в «слоновьем царстве» – Национальном парке Читван. В «царстве» всё заточено под wild nature – дикую природу. Деревянные хижины под соломенными крышами – прямо натуральная «дикость» снаружи, а внутри и комфортный туалет, и душ, и кондиционер, и широченная кровать под балдахином, чтобы защитить от возможных насекомых. Хотя пробраться им сюда весьма трудно: окна и двери оснащены «комаронепробиваемыми» сетки. На улице симпатичные пеньки вдоль дорожек – тоже «дичь», но с электрическими лампочками внутри, которые с наступлением темноты вспыхивают, когда проходишь мимо.

По вечерам staff – обслуга парка – зажигает настоящий костёр, готовит барбекю и затевают национальные пляски. Танцоры одеты в яркие костюмы под старину, недавно сшитые в мастерских Катманду или Покхары.

Вокруг – реальные джунгли, с птицами, обезьянами, парнокопытными; поблизости река с рыбами и даже крокодилами… Вот тут-то слоны и обитают, как дикие, так и домашние. Я еду на домашнем слоне. Слон, а точнее слониха, ещё довольно молода – 45 лет (а слоны живут до 100). Зовут даму Сантал Кали. Она легко преодолевает склоны, русла ручьёв, ломает ветки деревьев, продираясь сквозь джунгли. Найти и увидеть со слона обезьяну или «дир» – оленя – это не круто. Круто «вычислить» тигра или носорога. Вот их-то мы и пытаемся обнаружить.

Погонщик насторожился. Он виртуозно управляет слоном, имея, правда, металлическую палку с острым крюком на конце – на тот случай, если животное плохо выполняет приказы «рулевого». Иногда погонщик применяет своё орудие: скажем, слон неудобно, по мнению «рулевого», остановится и тогда получит укол и без возражений двинется дальше. Впрочем, делает он это не из страха, а просто реагирует на сигнал. Вскоре нам предстоит узнать, что если слон не захочет подчиняться, он легко отберёт эту жалкую палку, сбросит погонщика, разнесёт всё вокруг и вприпрыжку убежит в нужном ему самому направлении. Но пока сытый и адекватный слон спокоен и грузно преодолевает несложные для него препятствия.

Мы видим, как в кустах что-то шевелится. Из ямы поднимается огромная бронзовая туша. Она с неудовольствием смотрит на Сантал Кали и неторопливо идёт в сторону. А мы за ней. Не отрывая взгляда от торчащего рога, который прячется за травой, деревьями, а потом появляется вновь. Нашли! Вот он, тот самый зверь rhino, которого мечтала увидеть Рашмила и которого мы зовём носорогом.

Ночью в хижине горит керосиновая лампа. Электричество тоже есть, иначе как же действуют кондиционер и современный автоматический туалет? Но основной свет ночью отключают, чтобы лучше чувствовали реальную атмосферу джунглей. Уже клонит в сон, однако лампу задувать не хочется, иначе уйдет часть колорита. Я засыпаю и думаю, что завтра надо попробовать найти тигра. Смотритель парка обнадёживает, мол, обязательно встретим тигра – таким же образом, что и носорога. Проводник по дикой природе подтверждает его слова. Он лукавит, скрывая от нас, что носороги здесь почти домашние, что их подкармливают, что они не боятся людей и не прячутся от них. А тигр прячется! Казалось бы, чего ему бояться? Но инстинкт выполняет свою роль. Поэтому напрягаться в поисках тигра и доставлять ему беспокойство никто не станет: не хочется приключений на свою голову. Засыпаем.

Утром в естественные звуки природы вторгается звучание машин цивилизации: в небе жужжит металлическая «стрекоза», и на поляну возле входа в парк садится военный вертолёт. Из него спрыгивают на землю несколько мужчин, и среди них молодой человек лет тридцати – чернявый подтянутый непалец в камуфляжной форме и погонах с большими звёздами. Скорее всего, это признак его высокого чина. Впрочем, здесь легко и запутаться: маленькие непальцы очень любят, чтобы на погонах у военных располагались знаки различия солидных размеров. Так что заметные издали звёзды присутствуют даже у младших офицеров, а у высших чинов и подавно.

Я всматриваюсь в лицо «генерала» – наверное, это генерал? – и замечаю что-то знакомое. Ба! Да это Дип! Неужели?! Я бодро направляюсь к нему, но путь преграждают два офицера со звёздами поменьше, но с большими ружьями. Вполне сознаю, что через одиннадцать лет после первой встречи Дип может меня не узнать, поэтому кричу-напоминаю: «Дип, hi, это я, Алекс, помнишь Итон и восемьдесят девятый год?» Генерал удивляется, оживляется и велит стражникам меня пропустить. Вряд ли у него тогда состоялось много встреч с незнакомыми русскими – возможно, наша встреча под Лондоном была единственной. Дип идёт навстречу, распахивает объятия, искренне и радостно обнимает меня. Я тоже рад. После стандартного микса вежливых приветствий – how are you, как в британском Итоне, и намастэ, как в Непале, – Дип берёт с места в карьер:

– Ну, что, Алекс, выпьем за встречу?

– «Джек Дэниэлс»? Твои вкусы не изменились? Не откажусь.

– Ха! Двойной «Джэк Дэниэлс»!

Мы садимся в баре, спрятанном в беседке, стилизованной под укрытие испуганных туземцев, и, собственно, беседуем. Дип живо интересуется событиями, свершившимися за эти годы в России. Таких событий, разумеется, много, они значительны, и я с жаром посвящаю принца в их содержание, делая акцент на протестах, свержении прежней власти и появлении новых порядков. Непал начала 2000-х тоже «штормит», и Дип заинтересованно слушает.

Что касается меня, то про политическую жизнь Непала я информирован и задаю вопросы лишь для того, чтобы подтвердить и без того известные мне вещи.

– Ты стал главнокомандующим непальской армии и предводителем бесстрашных гурков?

– О, ты не забыл?! Молодец! И я помню наш разговор. Без сомнений стал!

– Королю, принцу и их окружению удается ладить с революционерами?

– Мы задавим их всех, как только они предпримут серьёзные действия по захвату власти. А пока… Ты, вероятно, наблюдал, как они, словно муравьи, толкаются на улицах и размахивают своими дурацкими плакатами?

– Да, я видел демонстрантов. Меня особенно удивило, что вдобавок к хорошо известным нам профилям Маркса, Энгельса и Ленина на ваших плакатах изображен Мао Цзэдун.

– Это глупые люди. Они, конечно, не читали Мао, но слышали про культурную революцию. Про нее они тоже не понимают и уверены лишь в том, что Мао прижал богатых, поделил их сокровища между простыми людьми, и все стали жить хорошо. И хотят, чтобы и у нас свершилось подобное. Какое жестокое заблуждение! В Китае не было богатых и их сокровищ – во всяком случае, в том виде, в котором люди себе это представляли, – и в Непале нет. Если раздать богатства королевского двора, то их не хватит для того, чтобы народ стал жить лучше…

Мне не очень хочется спорить, тем более что Дип, скорее всего, прав: это подтверждают мои собственные наблюдения жизни в стране. Стараюсь переменить тему:

– Дип, с какой целью ты приехал сюда?

– О! Я приехал в Читван, чтобы охотиться на слонов.

– Насколько я информирован, охота на слонов в Непале запрещена…

– Ну, знаешь ли, это большой вопрос. Запрет ввели в то время, когда слонов истребляли ради наживы. И в Непале, и в Индии этих животных выбивали сотнями и тысячами в погоне за их бивнями. Конечно, это следовало остановить, и мы остановили. Теперь слоны в Непале находятся под охраной закона: за убийство животного грозит тюремный срок до пятнадцати лет. Однако власти могут принять решение о ликвидации слона, если по его вине погиб человек. Но это не единственный случай, когда нужна и важна охота.

Слоны порой приносят вред, например, вытаптывая поля и поедая аграрные культуры. Их надо отпугнуть или проредить стадо. Я знаю, например, что у вас в России отстреливают лишних и вредных волков и медведей, а в Англии – лис. У нас тоже есть волки и лисы, но роль слонов гораздо более значима.

Смотри: вот лиса сошла с ума. И что произойдёт? Ничего нового, она как душила кур и переносила заразу, так и будет это делать. А сможет ли она совершить нечто более опасное? Вряд ли. А если слон сойдёт с ума? Это равносильно стихийному бедствию, поскольку пострадают люди и строения.

– И ты приехал в Читван, чтобы уничтожить сумасшедшего слона? Что же он такого натворил?

– Ты совершенно зря шутишь. Первый опыт охоты на слонов, сначала в качестве наблюдателя, у меня случился несколько лет назад: тогда слон за две недели убил одиннадцать жителей расположенных по соседству районов Непала. Так что «слон сошёл с ума» – это не гипербола.

А буквально на прошлой неделе в деревне Гарди поблизости от парка Читван животное забрело в дом, где жила пожилая супружеская пара, вытащило людей из постели и затоптало до смерти. Потом выяснилось, что примерно три месяца назад этот же слон убил ещё двух человек. Это как назвать? Он не сошёл с ума? Специалисты выдвигают версию о том, что животное больно бешенством. Прямо сейчас идёт охота на слона-убийцу, к ней подключились военные.

– Получается целая операция… Однако слон такой большой, разве его трудно обнаружить?

– Да, он очень большой, но и очень хитрый. Слон прекрасно прячется и может внезапно напасть на своих преследователей. Поэтому солдаты получили приказ стрелять на поражение при обнаружении опасного животного.

– Итак, ты будешь героически убивать сумасшедшего слона?

– Ха-ха! Этого только не хватало. Пусть с ним возятся солдаты. Я охотник, а не ассенизатор. В заповеднике можно без причинения вреда природе отстрелять за сезон десяток и вполне здоровых слонов. А мы добудем даже меньше. Ну, двух-трёх…

Я пожимаю плечами, поскольку эти оправдательные рассуждения убеждают меня только в том, что беднякам действительно не хватит королевских богатств. А вот слонов для охоты королевской семье вполне достаточно. У кого власть, тому всё дозволено. Как везде. Что ж теперь, становиться в Непале защитником прав слона и человека на достойную жизнь? Да ладно… А Дип вдруг ошеломляет:

– Слушай, поехали со мной на охоту!

Не испытываю от очередного «крутого» предложения никакого восторга, поскольку охота не является для меня привлекательным занятием. Никаких принципов при этом не исповедую: не нравится, и всё. Посмотреть, поснимать – другое дело. Так и говорю:

– Знаешь, Дип, я по жизни не охотник.

– Тебе неинтересны животные?

– Животные мне очень интересны, я очень люблю наблюдать за представителями фауны. Но стрелять не хочу. Я не пацифист и не вегетарианец, просто не хочу.

– Понял! Тогда сделаем так: я посоветую тебе, как лучше смотреть животных, и ты получишь от этого своё удовольствие. Компанию тебе составит Петрус. Ты должен помнить Петруса – он был тогда с нами в Итоне…

Да, я вспомнил голландца Петруса. Стрельба, пьянка, марихуана, таблетки…

– Петрус не охотник?

– Нет, не охотник. У него другие увлечения. Петрус, как и ты, любит смотреть на зверей. Вот вы и посмотрите вместе. Я порешаю свои вопросы, а через пару дней мы всё-таки вместе пойдём на охоту. Вы увидите слонов в живой природе, а я попытаюсь их подстрелить…

В последующие два дня, как говорят в социально ответственной рекламе, ни одно животное не пострадало. Сначала мы поближе познакомились с домашними слонами. Погонщики собрали нас и других посетителей парка, всего человек двадцать пять, на поляне, куда привели несколько слонов. Они послушно выполняли команды погонщиков: опускались поочередно на передние и задние ноги, затем отрывали одну пару ног от земли и стояли «на задних лапках»; легко ворочали брёвна, аккуратно брали у нас из рук бананы.

Потом начались более занятные трюки. Погонщик привязал к амуниции слона верёвку и предложил зрителям потянуть за неё и сдвинуть животное с места. Вызвалось человек пять, но силёнок у них не хватило. Погонщик пригласил ещё десяток – снова неудача! Да-а-а, вот это силища. И слоновий командир призвал к участию всех присутствующих мужчин. Надо заметить, что у многих, не исключая и меня, имелись с собой рюкзачки, внутри находились фляжечки, во фляжечках плескался кукри-ром. Разумно! Просто так сидеть и таращить глаза, пусть и на слонов, скучновато. Так что к моменту призыва посостязаться со слоном некоторая доза спиртного ушла по назначению, и уговаривать мужиков не пришлось – они расположились вдоль каната, ухватились за него и с боевыми возгласами, упираясь ногами в землю, стали понукать животное к движению.

Бедный слон покачнулся и медленно передвинул свои мощные ноги в сторону «бурлаков». Поляна наполнилась восторженными криками: «А! Не так-то он и силён!»

Но слон только притворился проигравшим. Погонщик совсем чуть-чуть ткнул его своим железным крюком, слон остановился и сделал не очень уверенный шаг назад. Толпа «тягачей» взревела и навалилась на канат. Слон дёрнул головой, пошевелил ушами и… спокойно пошёл в обратную сторону, волоча за собой на канате мгновением раньше ликующую, а теперь посрамлённую связку поддатых «гераклов»…

Опечаленные, некоторые из них решительно направились с поляны, бормоча по дороге «нас… обманули». Но многие представители сильного пола, а также все женщины остались, соблазнившись на новое предложение погонщика-дрессировщика: «Сейчас мы пойдём к реке купать слона, а слоны искупают нас». Конечно, мы ждали следующего подвоха, но слоновый сирдар сказал чистую правду. По его команде слон набирал в хобот воды и поочерёдно обливал восторженно визжащих дам и примкнувших к ним «бойцов»-джентльменов. Слон ложился на бок и прикидывался мёртвым, а мы залезали на него и, подобно охотникам, опускали большой палец вниз: вот какого зверя завалили! Такая игра-охота понравилась нам гораздо больше огнестрельной. И фотографии получались что надо!

На этом мирные приключения со слонами не закончились. Вечером к моему «вигваму» подъехал джип со служителем парка:

– Пожалуйста, возьмите с собой какие-нибудь носильные вещи – ночью прохладно.

– Зачем вещи? Какая прохлада? Я буду спать в своей избушке под одеялом!

– Но мне сказали, что вы хотите посмотреть на диких слонов. Вот и поедем в джунгли с ними познакомиться. Не волнуйтесь: вас ожидают полный комфорт и безопасность, для вас приготовлены ланч-боксы и свежие постели…

В джунгли? Ночью? Знакомиться со слонами? Поедая ланч-бокс в чистой постели? Видно, опять какая-то «разводка». Ну ладно, была – не была, поехали!

Мы и вправду заехали в джунгли, изрядно потряслись на еле заметной, вчерне расчищенной от природной флоры дороге на жёстком авто и остановились возле странного сооружения в виде трёхэтажной вышки. С третьего этажа весело махал Петрус. Выяснилось, что на двух этажах вышки оборудованы уютные комнаты: каждая с двумя кроватями, действительно застелёнными чистым бельем и накрытыми марлевым балдахином, чтобы ночью не донимали мошки-комары. На первом этаже вышки находился туалет.

Итак, интрига частично разрешилась. Комфортная ночь в джунглях – что ж, это даже романтично. Но как мы увидим слонов, во сне, что ли?

Прочитав вопрос на моем лице, служитель пояснил, что вечером и рано утром происходят миграции животных в джунглях:

– Смотрите, перед вами большая поляна. На неё в сумерках придут «по своим делам» разные звери, за которыми вы можете наблюдать с вышки. Пожалуйста, не спускайтесь на землю, это опасно! А на вышку звери никак не заберутся. Я сгрузил и принёс ваши ланч-боксы и воду, так что вы не останетесь голодными. Когда совсем стемнеет и звери разойдутся, спокойно ложитесь спать: в джунглях жизнь не прекращается и ночью, только вы всё равно ничего не увидите. В крайнем случае, если одолеет бессонница, пощёлкайте фонариком, и кто-нибудь обязательно прибежит или прилетит на свет. Но едва рассветёт, просыпайтесь и выходите на балкон вышки – случится самое интересное. Завтра в полдень я за вами приеду…

С этими словами служитель сел в джип и отчалил восвояси, оставив нас с Петрусом вдвоём. Впрочем, не совсем вдвоём: на втором этаже копошились молодые парень с девушкой.

– Н-да, в честь такого дела можно бы и выпить, – буркнул я по-русски. – Но в ланч-боксе ничего интересного нет, а я оплошал и не взял с собой…

– Я не знаю русского языка, но понимаю, о чём ты думаешь, – отреагировал Петрус. – Не волнуйся, я всё подготовил!

– Неужели «Джек Дэниэлс»?

– Что, этот вискарь тебе не надоел? Если так, ты успеешь его насосаться, когда мы вновь встретимся с Дипом. А я приготовил тебе для дегустации традиционные непальские напитки…

С этими словами Петрус достал из рюкзачка несколько посудин и стал перечислять:

– Вот это ты уже знаешь и дегустировал – «магазинный» кукри-ром. Ну, если захочешь, можешь попробовать снова. А в этой бутылке ракши, или арак, или попросту самогонка, которую не продают в магазинах, а производят «для дома, для семьи». У ракши довольно слабый и мягкий вкус, крепость градусов двадцать-тридцать, но «вставляет» она здорово. Есть также аила – тоже самогон, но бухло куда покрепче ракши; я даже не скажу, сколько градусов, но как хлебнёшь – почувствуешь. И ракши, и аилу делают из пшена…

Тут внизу прорезалась молодая пара, выразившая желание познакомиться и пообщаться. Почему бы и нет? Мы представились друг другу. Ежи и Беата. Алекс и Петрус. Отлично! Мы переместились с третьего этажа на второй и выставили свой «арсенал». Ребята – они оказались поляками – тоже прихватили с собой кое-что: они принесли всего лишь пиво, но его поляки со своими обычными понтами попытались представить как сюрприз и вообще дар небес. Ну какой в пиве дар небес? Как изрекали в известном российском фильме, «пиво без водки – деньги на ветер».

За приятным разговором (все согласились «попробовать», да-да, «только попробовать», не больше, и кукри-ром, и ракши, и аилу, а пиво пошло на запивку) мы опустошили ёмкости почти до дна. Пили за природу, за Непал, за Польшу, Голландию и Россию, за всеобщее понимание и единение «вопреки политикам» – в общем, ничего эксклюзивного. Порядочно закосели, больше всех Ежи. А мы с Петрусом начали помаленьку подкатывать к симпатичной Беате. Затруднительно поделить её на троих – нет, на двоих, «косой» Ежи уже не в счёт, но кто, как говорится, не рискует… Беата, судя по всему, была не против риска. И тут, совсем некстати, напомнили о себе звери, хотя вечер неплохо складывался и без них. Сигналом стал резкий и громкий крик большой разноцветной птицы. Ах, эти пернатые!

Плюнуть на птицу и опять переключиться на ракши с аилой и Беату мы уже не смогли, потому что вокруг – служитель не обманул – начался реальный звериный цирк. Птиц было не счесть, по поляне взад-вперёд сновали антилопы, а по деревьям скакали обезьяны. Одна обезьяна пристально смотрела на нас, и Петрус начал её дразнить. А обезьяна в ответ дразнила Петруса, строя морды и поворачиваясь задней частью тела. Петрус пытался подражать. Потом обезьяна сменила тактику: её рожица приняла улыбчивое выражение, она стала чмокать губами и по-человечьи, взмахами лапы, подзывать Петруса: иди, мол, поближе, подтягивайся ко мне.

– Зовёт? А что, и подойду! – Бухой Петрус начал слезать с вышки. Поскольку хищников пока вблизи не замечалось, мы приготовились следовать за ним. Обезьяна продолжала гримасничать и делать призывные жесты, а Петрус продвигался к дереву. Когда он подошёл совсем близко, обезьяна изогнулась и пустила прямо в голландца мощную жёлтую струю. Мы попятились назад, сгибаясь пополам и плача от хохота. Обезьяна смеялась вместе с нами. Более того: орать и смеяться начали все находящиеся поблизости обезьяны. Невесело выглядел только мокрый Петрус. Однако и он, поддавшись общему настроению, присел на землю и захохотал: вот так провели! Не зря говорят, что обезьяны – умные и коварные.

Что дальше? Ясно что: допили остатки алкоголя и разошлись по своим комнатам. Переодевшись и залезая под одеяло, Петрус достал смутно вспомнившуюся мне коробочку и предложил:

– Может, по «колёсику»?

Я отказался. Часы показывали около двенадцати ночи. Мы завели их на три, чтобы не проспать обещанное «звериное» утро, и cтали отходить ко сну. Я развернул балдахин и закрыл глаза. Но через некоторое время – спал чутко, тут джунгли, мало ли что, – почувствовал, что кто-то скребётся по марле балдахина. Я зажёг фонарик и увидел Петруса, который как-то странно водил руками и что-то бормотал. Я позвал его, Петрус не откликнулся, потом подошёл к стенке, противоположной от входа, и стал пытаться пройти сквозь неё. Может, перепутал спросонья, стена-то глухая? Я встал, вылез из койки и поинтересовался, не хочет ли Петрус в туалет? Тот утвердительно закивал головой, и я повёл его вниз, на первый этаж вышки. Петрус явственно «плавал» в неизвестном пространстве, видимо, действовала таблетка-«колёсико», назначение которой теперь стало понятным.

В туалет голландец заходить не стал, исполнил малую нужду прямо с крыльца, сел на пол и продолжал бормотать невнятные слова себе под нос. Мне очень хотелось спать, но как бросить спутника? Уйдёт, чего доброго, в лес, а там и вправду какой-нибудь сумасшедший слон… Так мы и сидели: он бормотал, я дремал. Между тем потихоньку начало светать. Не понимая, сон это или явь, я увидел стоящих на поляне трёх райно – носорогов. Просто стоящих и не шевелящихся. Петрус тоже увидел и сказал: «Фантастика!» Резко поднялся, вышел за ограждение вышки и направился к райно. Меня, сонного и с невыветренным хмелем в голове, охватило какое-то фиолетовое отношение к происходящему, и я двинулся за ним. Мы подошли близко к носорогам и, не делая лишних движений, наблюдали за ними. А носороги – на нами.

Потом захрустели ветки – тихо, еле слышно, звуки лишь обозначали движение чего-то мощного – и на поляну вышел дикий слон. Он встал невдалеке от райно. Иногда поднимал хобот и громко шипел. Может, он так прочищает лёгкие? Или выражает своё неудовольствие нашим присутствием? Мне в голову полезли дурацкие загадки из детства: кто сильнее, слон или носорог? Дурацкие потому, что никто не сильнее. Ну как носорог победит слона? Забодает рогом? Ага, а у того бивни подлиннее рога райно и, наверное, не менее острые. А слон носорога? Зацепит хоботом? Попробуй-ка зацепи такую тушу.

Птицы начали просыпаться и покрикивать, обезьяны зашевелились на деревьях. Лёгкий приятный утренний туманчик постепенно рассасывался. Звери неподвижно стояли, Петрус бормотал, я смотрел и разгадывал загадки. Потом райно, как по команде, построились в цепочку и ушли. Покинул поляну и слон. Мы подумывали прилечь, но тут выползли из своей «норки» помятые поляки. Мы начали их подтрунивать, что, мол, вот, проспали звериное утро. И, не сговариваясь, начали плести небылицы о том, какие трюки выделывал животный мир в отсутствие Ежи и Беаты; врали о том, что на поляну прибегал даже тигр! Те с сожалением покачивали головами.

В полдень, как и планировалось, пришла машина, мы забрались в кузов и всю дорогу клевали носом. В лагере позавтракали и под сочное мясо-барбекю с рисом и овощным рагу с удовольствием приняли по стаканчику вискаря со льдом и колой. Петрус, судя по всему, оклемался от погружающих в альтернативную действительность препаратов и вёл себя интеллигентно. Мы раскланялись и пожелали друг другу хорошего дня, я заперся в хижине и остаток светлого времени, а затем и тёмного проспал. Мне снилось, что пришёл Петрус и пытается впарить свои угощения:

– Почему ты отказываешься от «травки», старшие ребята наверняка обучали тебя курить в детстве. Разве в вашей стране не так подростки передают друг другу ценный опыт?

– В нашей стране так, но они учили меня курить не «травку», а обыкновенные папиросы. Ты, видно, и не слышал о папиросах? «Беломорканал», а?

– Не слышал. И предлагали попробовать «колёсики», верно?

– Пить учили. Но не «колёсики», а водку. А таблетки давали родители. От простуды. Вот я с тех пор и курю. Не папиросы – сигареты, но в них тоже обычный табак. И пью «всё что горит»: водку, виски, джин. Ну, и самогонку всякую – вот теперь ракши, аилу. А таблетки нет, таблетки разве что от простуды…

Меня разбудил настойчивый стук в закрытые ставни. Это приехал Дип. На охоту? Да. Работал мотор джипа, в его открытом кузове ярко блестели хорошо начищенные стволы солидных винтовок. Браво смотрелся принц в хорошо сидящей, отутюженной пятнистой форме. И не из приёмника – откуда на непальских частотах взяться такой песне – а в моих ушах зазвучало: «Охота, брат, охота, брат, охота!..»

Мы вновь уселись в джип и погнали в джунгли: Дип как главный победитель слонов, я и Петрус в качестве наблюдателей и два человека, которых называют «пиэйч», от «professional hunter» – профессиональный охотник. Дип сказал, что они имеют большой опыт охоты здесь, в Индии и в Африке.

Я поинтересовался, сколько же слонов застрелили эти пиэйч. Дип ответил, что каждый – не менее тысячи…

Машина привезла нас в хижину, на этот раз одноэтажную и не предназначенную для наблюдений за животным миром. Мы стали одеваться в прочную камуфляжную, как у Дипа, одежду и снаряжаться – ружьями, патронами, ножами, питьём. От ружей я и Петрус отказывались, но Дип настоял: «на всякий случай», и мы вооружились. Пока готовились, а потом шли по джунглям в поисках слоновьих следов, Дип негромко рассказывал:

– Любая охота на слона – это опасность. Слон наверняка будет не один, а в стаде или хотя бы в группе из нескольких особей. Лучше всего отсечь «своего» слона, но это далеко не всегда получается. После выстрела среди животных возникает паника, и куда они побегут, не знает никто. Возможно, выбранный тобой слон не будет убит, а только получит ранение. Тогда берегись! А если и упадёт, то не исключено, что другой серый «каток» понесётся прямо на тебя. Ты будешь сбит и раздавлен, потому что слон в горячке ещё и потопчется по твоему телу.

Слон может атаковать и до выстрела: в этом случае он действует в интересах защиты своего потомства. А раненый слон или даже самка убитого слона – они хотят отомстить. Однажды после того, как я добыл слона-самца, меня и группу сопровождения внезапно атаковала слониха. Мы чётко видели упавшего слона, испытывали счастье, расслабились и обсуждали победу. Вдруг буквально из ниоткуда выскочила и понеслась на нас эта махина. Слава богу, мои пиэйч сумели произвести несколько выстрелов, и слониха упала в пяти метрах от нас.

В другой раз я охотился вообще не на слона, а на косулю. Мы приглядели одного приличного самца из «засидки», расположенной рядом с водопоем. Я задумал подстрелить его в момент, когда козёл проходит расстояние от зарослей кустарника до воды – это несколько десятков метров. «Засидка» представляла собой шалашик из веток и травы, который лишь прятал охотников, но никак не защищал их.

Но когда мы сидели в укрытии, на водопой вышло стадо слонов. Глядим: прямо в направлении шалаша к воде резво бежит маленький, наверное, недавно родившийся слонёнок. Мы знаем, что его обязательно опекает мать. И она действительно побежала за детёнышем! Пронеслась буквально в трёх метрах от нашего укрытия! Если бы самка с огромными бивнями почувствовала запах человека, то наверняка разнесла бы «засидку». Ветер, на счастье, дул от нас не на слониху, а наоборот, и трагедии не произошло. Но страху мы натерпелись порядочно.

Слоны могут и сами, не дожидаясь приглашения, прийти к вам в гости. Вы обратили внимание, что хижина, в которой мы готовились к охоте, неплохо укреплена? Слон, конечно, при желании сможет её повредить, но не разрушить. А раньше здесь стояли домики попроще. И вот однажды ночью к ним пожаловали сразу несколько слонов. Один из самцов стал тереться о хижину, а потом начал специально её раскачивать. В домике в тот момент находился я. Не скажу, что испытал приятные ощущения…

Тут мы увидели слоновьи следы. Сразу подступило волнение, которое заметно переживали и Дип, и оба пиэйча. Говорят, что это чувство охватывает охотника независимо от того, сколько лет он отдал своему ремеслу или увлечению. При одном виде огромных отпечатков сердце начинает биться чаще, и холодок пробегает по коже. Впереди намечается борьба с непредсказуемым результатом, а это всегда возбуждает. Дип сразу же замолчал и, приложив палец к губам, велел прекратить разговоры и нам. С одним из пиэйч он максимально аккуратно проходил несколько десятков метров через траву и кустарники, присматривался, а потом подзывал нас.

Здесь важно заметить, что местный ландшафт не похож ни на дебри Латинской Америки, ни на сибирскую тайгу, где идти надо, буквально прорубаясь сквозь заросли, что, естественно, сопровождается неизбежным громким звуком. В Читване не было бурелома, поэтому через джунгли непальского образца мы продвигались сравнительно бесшумно.

И вот послышался отчётливый треск. Дип жестами указал направление, откуда он раздавался, и мы сквозь заросли увидели несколько слонов, которые обламывали и поедали ветки. Потихоньку, на значительном расстоянии от Дипа, мы пошли в направлении треска, но едва сделали несколько шагов, как второй пиэйч, всегда находившийся рядом с нами, остановил меня с Петрусом и поднял палец вверх. Мы услышали странный звук, а потом, снова с помощью охотника, сумели разглядеть среди деревьев лежащую на боку тушу. Слон спал и… громко храпел.

Дип отчаянно замахал руками, показывая, чтобы мы уходили. Пиэйч отвёл нас на значительное расстояние, и мы укрылись среди больших и густо стоящих деревьев. Дип с пиэйчем едва различались среди растительности, то пропадая в кустарниках, то появляясь вновь, потом исчезли совсем. Мы просидели, наверное, час или больше, скучая и нехотя слушая рассказы бывалого пиэйча. Должен сказать, что я кивал, конечно, головой, демонстрируя искреннее любопытство, однако истории убийства этого большого зверя меня не очень привлекали. Что занятного в слоновьей охоте с убийством животного, когда уже нельзя понаблюдать за его трюками, потянуть слона за верёвку, посмотреть, как он пускает воду из хобота? «Бескровная» ночь в джунглях или шоу на площадке в кемпинге куда интереснее…