Текст книги "Проникшие из кошмаров"

Александр Михайлович Дружинин
Проникшие из кошмаров

© Александр Дружинин, текст, 2021

© Диана Лапшина, ил. на обл., 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2022

1

– Сосиска! – раздался противный голос за спиной Вити Щеглова.

Витя тужился из последних сил, но проклятая перекладина покоряться не собиралась. Даже макушкой достать не получается. Нет, подтянуться второй раз у него точно не выйдет.

– Кисель! – не унимался голос.

Витя слышал смех пацанов и тоненькое подхихикивание девчонок.

– Задохлик маринованный! – Голос заржал громче всех остальных.

Перекладина выскользнула из Витиных пальцев. Он приземлился на мат, потерял равновесие, нога предательски подвернулась, и… он шлепнулся. Растянулся на мате, словно червяк, под дружный хохот шестого «А» класса.

Как же Витя ненавидел эту физру! Больше нее он ненавидел только Мишку Глушкова. Того самого, кто гоготал сейчас громче всех, кто называл его киселем, сосиской, задохликом, сухофруктом, тухлой гнилушкой, ободранным чертом, замороженной курицей, парализованным тараканом… Уж как только он его не называл! Да еще и при всех. Особенно при девчонках.

Сам же Мишка представлялся Вите огромным, как мамонт, ослом, с большими ушами, тупой мордой и безобразным сопливым носом. Хотя на самом деле Мишка на осла вовсе не походил. С ушами и носом у него был полный порядок. А по мнению девчонок, Мишка так вовсе считался самым симпатичным мальчиком в классе. Да и тупым он не был. По крайней мере в четверти по физике и математике у Мишки всегда выходило пять, в отличие от Витиных трояков. Но ведь это всегда так: если ненавидишь кого-то, то он кажется тебе полным и настоящим уродом.

Витя неуклюже поднялся и тут же заработал пинок под зад. Не больно, но очень обидно.

– Ну-ка свали, чучело тряпочное, – Мишка, расправив широкие плечи, подошел к перекладине. – Сейчас класс покажу. Считайте!

Вите страшно хотелось иметь такие же богатырские бицепсы, как у Мишки.

– Раз! – хором считали ребята.

И такую же силищу.

– Два!

И такой же баскетбольный рост.

– Шесть! – считал класс.

И так же отлично играть в футбол.

– Десять!

И столько же раз подтягиваться.

– Пятнадцать!

И накостылять этому козлу. Чтобы знал. Чтобы навсегда рот свой закрыл.

– Восемнадцать!

Мишка спрыгнул на мат, горделиво оглядывая столпившихся вокруг одноклассников.

Но как накостыляешь тому, кто выше тебя на голову и в два раза шире в плечах?

– Ну что, хлюпик? Видал, как надо? – Мишка смотрел на Витю сверху вниз. Как на какого-то муравья, как на букашку.

– Да пошел ты, козел… – выпалил Витя и осекся.

Зря он это сделал.

– Как ты меня назвал? – Мишка, нахмурив брови, танком двинулся к Вите.

«Мне конец», – Витина душа опустилась в самые пятки.

– Глушков, стоять!

Это физрук. Явился не запылился.

– Класс, в одну шеренгу становись! – скомандовал он.

«Сегодняшнее убийство отменяется», – с чувством великого облегчения подумал Витя.

Глушков украдкой погрозил ему кулаком. Мол, мы еще встретимся, погоди.

Но это уже не так страшно. Витя точно знал, что теперь делать. Нужно дождаться, пока Мишка зайдет в душевую, схватить свои вещи из раздевалки да дать деру до дому. А завтра, когда Мишка остынет, сказать: «Прости, Миша, я был неправ. Сам я козел».

Мишка ответит (такое уже было не раз): «Ладно, прощаю. Прыгай, козлик, жуй травку, пока я добрый. Да! С тебя пятьдесят рублей штрафа за грубость».

2

Но что-то пошло не так. В коридоре Витю остановила завуч по учебной работе. Несла какой-то вздор о снижении успеваемости, о том, что такие, как он, тянут показатели класса назад. Мимо проследовал Мишка, кинув на Витю хищный, как у голодного волка, взгляд.

Ясно. Этот чурбан будет поджидать у выхода. Хе-хе! Не дождется.

Столовая на первом этаже. Окна открыты. Витя выберется из школы с противоположной стороны здания. Правда, чтобы дойти до дома, придется сделать приличный крюк. Но разве это проблема, когда майское солнышко светит, как летом, а враг одурачен?

Путь домой лежал через пустырь. Огромный, запущенный, поросший, будто бы дикобраз, бурьяном. Можно его, конечно, и обойти, но зачем? К чему наматывать лишние полкилометра? Да и нравилось Вите здесь. Страшновато, правда, особенно когда ты один. Но зато интересно. А то, что немного жутко, – это даже приятно. Когда же последний раз он бывал тут? Кажется, прошлой осенью.

Витя дошел приблизительно до половины пустыря, когда солнце закрыла черная, похожая на пузатого дракона туча. Задул ветер. Холодный, совсем не весенний. Закачались деревья, стоящие на левой окраине пустыря. За их стволами что-то серело.

Что же это? Витя никогда не бывал в той стороне. Да и больно надо было. Ну, деревья и деревья – чего же в них интересного? Он никогда не думал, что за ними что-то есть. Подобравшись поближе, он увидел большой, старый, полуразрушенный дом.

Вот дела! Как же он раньше мог его не заметить? Штукатурка на стенах облезла. На фасаде крупными кляксами гнездилась серая плесень. Ржавая крыша покосилась и съехала набок. Окна заколочены прогнившими досками. А вот входной двери не было. Чернел пустой, ведущий в страшноватую неизвестность проем.

Может быть, в этом доме живут привидения? Витя поежился. Да нет же. Какая чушь! Привидений не существует. Все это сказки для маленьких. Витя вошел в проем.

Он думал, что окажется в помещении вроде прихожей, но это был уходящий вдаль коридор. Дневной свет, проникающий из проема, освещал лишь первые пару метров. Остальное тонуло во мраке. Пахло сыростью и мышами. Или крысами?

Витя задумался. А может, ну его на фиг? Может, лучше пойти домой и сесть за «Мафию-2», пока родители на работе?

«Эй, ты что? В штаны наложил? – одернул сам себя Витя. – Темноты испугался?»

Обследование странного дома представлялось интереснее любой компьютерной игры. Витя, включив экран телефона, набрал в легкие воздуха и сделал шаг вперед.

Коридор оказался на удивление длинным. Нет, дом, конечно, не маленький, но и не выглядит настолько большим, чтобы иметь такой нескончаемый коридор. Слабенький свет экрана не мог дотянуться до его предполагаемого конца. Он будто бы упирался в стоящую стеной мглу. Эх, был бы тут смартфон с мощным фонариком! Но его у Вити забрали – наказание отца за три трояка в четверти.

Витя споткнулся обо что-то мягкое. Что это? Сердце заколотилось. Дохлая кошка? Человеческий труп?

Фух! Нет. Всего лишь мешок с какими-то тряпками. Здесь на полу полно хлама и мусора. Лучик экрана выхватывал из темноты обломки кирпичей, железяки, осколки посуды… С потолка, как сталактиты в пещере, свисали сопли отвратительной паутины. За спиной периодически раздавался подозрительный шорох.

«Мыши, – успокоил себя Витя, – это всего лишь мыши».

Он сделал еще с десяток шагов, и лучик уткнулся в стену. На этот раз настоящую, каменную. На ней какой-то шутник намалевал жутковатую рожу черта с рогами и кривыми буквами подписал снизу:

«НЕ ХОДИ ДАЛЬШЕ!

СДОХНЕШЬ!»

А куда тут дальше идти? Похоже, тупик. Или… Витя сделал еще три шага вперед. Вот оно! Поворот направо, несколько метров – и свет в конце коридора!

«Сам сдохнешь», – сказал Витя невидимому шутнику, выключил телефон, свернул и пошел по направлению к свету.

Коридор вывел его в огромную комнату, пол которой был полностью завален всяческой рухлядью. Драные матрасы, худые кастрюли, кукольные головы, ворох пожелтевших газет, доски, трубы, пустые консервные банки, велосипедное колесо… Имелась и кое-какая мебель – старая-престарая, ломаная-переломанная. Стол без одной ножки, покосившийся шкаф без створок, древний диван, ощетинившийся пружинами, словно гигантский еж. Окна комнаты были накрепко заколочены. Свет проникал через большущую дыру в потолке.

По столу растеклось пятно темно-красного цвета. Вдруг это кровь? Витя решил рассмотреть внимательнее.

Обходя мусорные завалы, он начал пробираться к столу. Под подошвами кроссовок хрустели черепки битой посуды. Откуда-то сверху сорвалась летучая мышь и, мелькнув прямо над Витиной головой, юркнула в непроглядный мрак коридора.

– Вот гадина! – крикнул ей вслед перепуганный исследователь странного дома.

(Он не боялся мышей, просто это было слишком неожиданно).

Кровь это или нет? Может, здесь кого-то убили?

Так и не найдя ответов, Витя вернулся от стола к дивану, зачем-то взял в руки гнутое велосипедное колесо и…

Вдруг раздалось завывание.

«У-у-у-у!» – доносилось из проема, ведущего во тьму коридора.

Привидение? Неприкаянный дух убитого здесь человека?

Витя так и застыл с колесом в руках.

– Ветер. Это ветер. Это сквозняк и только, – прошептали его задрожавшие губы.

Завывание смолкло. Но не успел Витя облегченно вздохнуть, как там, во мгле коридора, послышались чьи-то шаги. Тяжелые. Неторопливые. Они грохотали в тишине мертвого дома. Они приближались.

«Кто это? Кто? Что за монстр идет за мной? Куда бежать? Куда спрятаться?» – Витя лихорадочно озирался по сторонам.

Другого выхода, кроме того, откуда доносился звук страшных шагов, из этой комнаты нет. Окна заколочены. Залезть в шкаф? Бессмысленно. Он без створок. Заползти под диван? Не получится. Днище его утопает в россыпях мусора. Полумертвый от страха, Витя так и остался стоять статуей, зажав в руках велосипедное колесо.

Кто же появится из дверного проема? Кого Витя увидит в последний миг перед смертью?

Из проема появился мужик.

Большой, сутулый. С мохнатыми, сросшимися над переносицей бровищами. С маленькими недобрыми глазками. С черной окладистой бородой.

Маньяк? Убийца детей?

– Здорово! – пробасил мужик.

– З… з… здравствуйте, – заикаясь, ответил мальчишка.

– Кто таков? – спросил бородатый.

– В… В… Витя из шестого «А», – горе-исследователь продолжал дрожать как осиновый лист.

– Ты, Витя, колесико-то положь, – попросил мужик. – К чему оно тебе?

– Да я это… просто посмотреть хотел, – Витя опустил колесо на усеянный мусором пол.

– Так-то лучше, – кивнул головой мужик. – А что ты здесь делаешь?

– Я… это… просто посмотреть хотел, – повторил ту же самую фразу Витя.

– Зря ты сюда полез, – покачал головой бородатый. – Место здесь опасное.

– Почему?

– Как почему? – удивился мужик. – Дом аварийный. Стена обрушиться может. Или балка какая на голову с потолка упасть. Шел бы ты домой, мальчик.

После этих слов Витя слегка успокоился и чуть осмелел. Похоже, Черная Борода убивать его вовсе не собирался.

– А вы кто? – спросил Витя.

– Сторож я здешний, – ответил мужик.

Только сейчас Витя заметил, что мужчина одет в серенькую униформу.

В этот миг заиграла мелодия. Сторож достал из кармана мобильник, корпус которого светился каким-то небывалым фиолетовым цветом. Что за модель? Витя никогда не видел ничего подобного.

– Да! – сказал мужик в телефон. – Какой адрес? Улица Страхова, сто тринадцать? Все. Выезжаю. – Он сунул мобильник обратно в карман. – Ладно, – маленькие глазки смотрели на Витю, – пора мне. А ты, мальчик, давай тоже домой дуй. И еще. Не советую тебе что-нибудь брать отсюда.

– Почему? – Витя осмелел окончательно.

– Потому что нехороший это дом, – мужик покачал головой, – нехороший…

После чего развернулся на каблуках, скрипнув битым стеклом, и нырнул в темноту коридора.

«Странный дядька», – подумал облегченно вздохнувший Витя.

И тут под его ногами что-то блеснуло.

Какой-то предмет отразил солнечный луч, упавший из дыры в потолке.

Так. Что это? Сверкающий набалдашник торчал из мусорной кучи. Витя наклонился и потянул за него.

Вот это да! В его руках была статуэтка девушки, выполненная из светлого искрящегося металла.

Она серебряная? Наверное, кучу денег стоит!

Работа была тонкой. Очень красивая девушка была одета в плащ старинного покроя и казалась живой.

Оставить ее здесь? Ведь сторож сказал: «Ничего не советую брать отсюда». Место, мол, нехорошее. Так на то он и сторож, чтобы так говорить. А Витя заслужил свой трофей. Заслужил тем, что хоть и боялся, но все же не струсил. Не может он уйти отсюда с пустыми руками. Тем более, когда тебе говорят «нельзя», так и хочется сделать наоборот.

Витя расстегнул школьный рюкзак и засунул в него статуэтку.

3

Вернувшись домой, Витя остановился у зеркала. Оно отразило голубые глаза, слегка вздернутый нос, копну непослушных волос пшеничного цвета. Витя сбросил форменный пиджачок, напряг бицепс.

«Да разве же это бицепс? Вот у Мишки – да. А у меня что? Прав Мишка. Хиляк я, кисель и сосиска».

Витя встал на носочки. Даже так едва ли его макушка сровнялась бы с Мишкиным плечом. Ростом он тоже не вышел. Вон Катька всего-то на год старше, а уже выше на полголовы.

Катя – старшая сестра Вити. Правда, «старшая» – это лишь название. Они с Витей погодки. Вите двенадцать, Кате тринадцать. Но ведь вымахала же как-то, дылда! Правда, мама говорит, что девочки развиваются раньше, а мальчики позже их догоняют. Скорей бы! Витя вздохнул и побрел в свою комнату.

Вынул из рюкзака статуэтку. Повертел в руках, любуясь своим трофеем, и поставил ее на тумбочку рядом с кроватью.

Ой! Что это?

Под клетчатым покрывалом кровати что-то было… Рядом с подушкой. Что-то округлое.

Витя осторожно поднял покрывало и с криком отпрыгнул.

На него глядела пустыми глазницами мертвая голова. Кожа головы была синюшной. Длинные волосы спутаны. Из искривленного предсмертной судорогой рта вываливался мерзкий, чернильного цвета язык.

– Хи-хи-хи! – за спиной Вити послышался противненький смех.

Катька!

– Ну что, герой? Снова обделался? – Сестра продолжала хихикать. – Сколько там: десять ноль в мою пользу?

Витя схватил «голову» в руки. Ей оказался футбольный мяч, на который Катька натянула страшную маску, купленную на Хеллоуин.

– Какая же ты скотина! – Он метнул «головой» в сестру.

– Трусохвост! Трусохвост! – Катя заходилась от смеха.

– На себя посмотри! Кому мертвые головы снились? Кто по ночам «мама-мама» орал? – пытался парировать Витя.

– Мало ли что сто лет в обед мне снилось? – Катя ничуть не смутилась. – А ты все равно трусохвост. Десять ноль! Десять ноль!

Это она говорит об их соревновании «кто кого напугает». Теперь она действительно вела в нем с разгромным счетом.

– А что это за ерунда такая? – Катя схватила статуэтку с тумбочки.

– Положи на место! – буркнул брат.

– Где взял?

– В заброшенном доме на пустыре.

– Вот врун. Во-первых, никакого дома там нет. А во-вторых, если бы он там был, то такой трусохвост, как ты, ни за что бы туда не пошел.

– Да иди ты! – Витя выхватил фигурку из ее рук. – Катись отсюда!

– Ладно, я ухожу, – обиделась Катя. – А тебя эта штука, – она ткнула пальцем на статуэтку, – ночью сожрет.

– Иди уже, дурочка!

– Сам дурак, – Катя показала язык и ретировалась.

4

«Будешь меня охранять», – наказал Витя стоящей на прикроватной тумбочке статуэтке.

Охранять Витю было от кого. Кошмары во снах посещали его достаточно часто. Как и Катю. «Это у нас семейное», – говорил по этому поводу папа. И если Кате больше всего докучали мертвые головы, то главным кошмаром Вити была Черная Королева.

Черная, как сама ночь, в пышном кружевном платье, она поднималась из гроба и тянула к Вите свои костлявые руки. На месте лица Королевы копошилось множество мелких змей. Змейки беспорядочно извивались, шипели, на глазах удлинялись, переплетаясь друг с дружкой. Их глазки злобно горели зеленоватым светом.

«Иди ко мне, мальчик», – говорила Королева вкрадчивым голосом.

Совершенно непонятно, как она могла говорить. Ведь у нее не было рта!

Непередаваемый ужас охватывал Витю. Откуда-то он точно знал – если позволит Королеве дотронуться до себя, то больше никогда не сможет проснуться.

И тогда, всякий раз, он бросался бежать. По темным комнатам мрачного замка, по пустым извилистым улочкам странного города, по узким тропинкам заколдованного злым волшебником мертвого леса.

Королева не отставала. Она всегда была за спиной. Летела следом бесшумным призраком.

А потом Витя все-таки просыпался. Дрожащий и мокрый как мышь. Будто бы не во сне, а наяву драпал от Королевы.

Но нынешней ночью Вите снился на удивление приятный сон. Видимо, статуэтка и впрямь его охраняла. Зеленый лужок на берегу спокойной реки. Большие цветы. Бабочки и стрекозы. А еще к нему пришел мишка. Нет, не Глушков, конечно же, а игрушечный, плюшевый. Был у Вити такой, когда он еще в детский сад ходил. Во сне мишка разговаривал человеческим голосом.

«Больше ты не будешь видеть кошмаров, Витёк», – сказал мишка, подмигнув глазом-пуговкой. И улыбнулся. Но как-то странно. Как-то криво, что ли. Вите показалось, что во рту у мишки сверкнули острые зубки. Хотя, наверное, просто показалось. Мишка не может быть злым.

Сказав это, мишка вдруг побежал, петляя между цветов, по лугу.

«Тук-тук-тук» – зазвучали шажки. Будто бы это не плюшевый мишка бежал по траве, а чьи-то маленькие железные ножки зацокали по ламинату в Витиной спальне.

Витя проснулся. В окно через открытые шторы глядел диск полной луны. Ее серебристый свет освещал ворох тетрадей на письменном столе, створки одежного шкафа, клетчатое одеяло, тумбочку… Стоп.

Тумбочка была пуста.

Витя вскочил как ошпаренный. Включил свет. Оглядел все вокруг. Статуэтки не было.

Он заглянул под тахту, под письменный стол, пошарил под шкафом. Безрезультатно. Витя сел на кровать.

Катька! Ну кто же еще? Конечно, это она стырила статуэтку, пока Витя спал. Ладно. Завтра он ей устроит. Скорее бы наступило утро. Витя щелкнул выключателем и залез в постель.

Когда сладкая дрема приятно заволокла сознание, Витя снова услышал звук.

«Тук-тук-тук-тук-тук!»

Словно пробежал кто-то.

Витя резко открыл глаза. И обмер. Такого не могло быть. Статуэтка как ни в чем не бывало стояла на прежнем месте. На тумбочке. Всего лишь в метре от Витиного лица. И с ней было что-то не так…

Миловидное девичье личико превратилось в страшную рожу. Половину ее размера занимал рот. Скорее, не рот даже, а маленькая широко открытая крысиная пасть с острыми сабельками клыков. Нос стал непропорционально большим, с широкими, как у гориллы, ноздрями. Казалось, что они раздувались от гнева. Волосы, которые раньше спадали на плечи спокойными волнами, встали дыбом, разлохматились, будто у ведьмы. Но самое страшное происходило с глазами фигурки. Они выкатились из орбит, выпучились, словно у рака, и ярко горели злющими зелеными огоньками, точно так, как глаза змей на лице Королевы.

Витя зажал себе рот, чтобы не завопить на весь дом от страха. Конечно, это сон. Бывает же так, что тебе кажется, будто бы все взаправду, но, тем не менее, ты просто спишь. Просто очередной кошмар. А мишка наврал, когда сказал, что больше кошмаров не будет. Как можно было ему поверить? Витя натянул на голову одеяло и замер. Если уж ото сна невозможно проснуться, то надо в нем, в этом сне, уснуть. Надо заснуть, и тогда все непременно закончится.

Проснувшись поутру, Витя осторожно открыл один глаз. Боязливо посмотрел на фигурку. Все в порядке. На тумбочке стояла прежняя девушка из металла – миленькая красавица с озорной улыбкой. Витя облегченно вздохнул и направился умываться.

5

– Витёк!

Щеглов обернулся. Его догонял Толик Осипов – одноклассник и друг.

Они поздоровались, пожав друг другу руки.

– Чего-то ты поздно сегодня, – заметил Витя.

– Ты тоже не рано, – отозвался Толян.

– Так ведь первый урок – математика. Контрольная, блин. Годовая. – Витя вздохнул. – Ноги прям не идут.

– Фу, – Толик поморщился, – и не напоминай. – Математику он не жаловал, так же, как Витя.

– Если трояк в году выйдет, отец все лето телефон не отдаст. – Витя шмыгнул носом.

– Не думай об этом, – хохотнул Толик.

– Издеваешься?

– Ага.

Витя промолчал.

– Слышь, Витёк, а как ты с Глушковым вчера разрулил? – сменил тему Толик.

– Да никак. Через окно столовой вылез и в обход домой пошел, – без энтузиазма ответил Витя.

– Ты что, всю жизнь от него бегать будешь? А, Витёк?

– Не начинай, Толян, – Вите эта тема не нравилась. – Что я ему сделать могу?

– В от скажи, почему меня, например, Глушков не трогает? – Толик отставать явно не собирался.

– Потому что… – Щеглов почесал макушку, – ты в футбол хорошо играешь. И на перекладине восемь раз подтягиваешься.

– Это да, – не без гордости согласился Толик. – Но не только поэтому.

– Тогда почему? Не томи, умник.

– Мишка знает, – Толик замедлил шаг, – что я его не боюсь. Понимаешь?

– «Не боюсь!» – передразнил друга Витя. – А что я с ним сделаю?

– Дай отпор. Хотя бы разок попытайся.

– Ну и что с этого выйдет? – Витя начинал выходить из себя. – Он же такой здоровый, огромный. Он же меня в бараний рог скрутит, если я попытаюсь!

– А ты все равно попытайся.

– Иди уже молча, Толян. – Витя злился. – Вон уравнения в голове повторяй, а то годовую завалишь.

– Тебя бьют, ты падаешь, а потом все равно поднимаешься, – Толик не обратил на Витино неудовольствие никакого внимания. – Бьют – поднимаешься. Снова бьют – опять поднимаешься. Тогда даже самый сильный отступит.

– Легко на словах.

– Так ты не на словах – ты на деле попробуй!

«Он не отстанет, – подумал Витя. – Надо бы его отвлечь чем-нибудь».

– Слышь, Толян, а я вчера на пустыре был.

– И как ты там оказался? – скушал наживку Толик.

– Когда домой другой дорогой шел. И знаешь что я там нашел?

– Что?

– Статуэтку из чистого серебра! Она, наверное, кучу денег стоит.

– Вот врун, – Толян недоверчиво засмеялся. – И кто бы оставил такую штуку на пустыре?

– Ну, я не на самом пустыре ее нашел, – закручивал интригу Витя.

– А где?

– В заброшенном доме. Там, на пустыре, есть заброшенный дом.

– Да ты офигеть какой врун! – Толик продолжал смеяться. – Нет на этом пустыре никакого дома. Что ж я, не бывал там, что ли?

– А вот и есть, – не сдавался Витя, – он среди деревьев стоит. Его и не увидать сразу.

– Ничего не стоит там среди деревьев, – не желал соглашаться Толик. – Врешь ты все, сказочник.

– Но это еще не все, – Витя загадочно сощурил глаза. – Статуэтка та непростая. Она по ночам оживает.

– Ну тут ты вообще уж загнул, Ханс Кристиан Андерсен! – заходился от смеха Толик.

– Не хочешь верить – не надо. Только ночью она взяла и в маленькое чудовище превратилась – рожа страшная стала, с клыками, глаза зеленым горели. И еще она по спальне бегала!

– Ну, Витек, – Толян перестал смеяться. – Ты за дурака-то меня не держи. Иди первоклашкам сказки рассказывай. Они и то не поверят.

– А вот тебе правда, – стал серьезным и Витя. – Дом на пустыре действительно есть, и я там вчера был. Статуэтку я тоже взаправду нашел. После уроков ко мне зайдешь – покажу. Из серебра она или нет – я не знаю, но статуэтка очень красивая. И девушка – ну, статуэтка эта девушку изображает – тоже классная. А то, что она в чудовище превратилась и по комнате бегала, – это, конечно, не совсем правда. Сон мне такой приснился сегодня. Вот как-то так.

К Витиным радости и облегчению, вариант контрольной попался ему не самый уж сложный. С большинством заданий он справился, и надежда на скорое возвращение телефона стала более осязаемой.

А на втором уроке, литературе, в класс вошла завуч по учебной работе и завела с собой девочку.

– Прошу любить и жаловать. Каролина, – представила ее завуч. – Будет учиться в вашем классе.

Если бы еще год назад кто-нибудь сказал Вите, что он будет заглядываться на девчонок, он бы поднял его на смех. Но теперь… Новенькая была хороша. Большие карие глаза. Аккуратный, немного курносый носик. Густые черные, будто уголь, волнами спадающие ниже плеч волосы. Ее лицо показалось Вите знакомым. Он где-то уже видел ее?

Пол-урока он вспоминал, на кого же она похожа. Наконец его осенило. На статуэтку.